- Я спросил не про отца. Ты предпочла остаться в сарае с медведями, когда я звал тебя в дом, легко управлялась с больным медвежонком, вошла в доверие к Джуте и сейчас вычёсываешь медведя, который не любит внимания, терпеть не может, когда к нему прикасаются, и он совсем недавно за такие же действия чуть не убил меня. В той убогой деревеньке, где ты выросла, наверняка, был лишь один медведь - у главы вашего поселения.
- У нас вообще не было медведей, - твёрдо ответила она. - Даже у того, кто считал себя главным. Но мне они всегда нравились. Первый раз я увидела этих животных, когда к нам пришли за данью. Тогда мы ещё могли им заплатить. Воинов было шестеро, хотя хватило бы и троих. И все на прекрасных медведях. Большой зверь со шрамом на морде и круглой серьгой в ухе внимательно посмотрел мне в глаза и навсегда забрал моё сердце.
- К вам приезжал их вожак? - помотал головой Юкас, не веря своим ушам. - В ту замшелую местность?
- Я не знаю, был ли он вожаком, - ответила та, не отвлекаясь от медведя.
- Опиши мне шрам на медведе. В каком ухе была серьга? И какая именно?
- Шрам наискось проходил через всю морду. А серьга - медная, в левом ухе. Шерсть его была густая и блестела на солнце, а кончики были светлыми, - девочке даже не нужно было ничего вспоминать, эта картинка навеки отпечаталась в её памяти и она улыбалась, вспоминая умную медвежью морду.
- Хочу тебя огорчить, хотя мне насрать, огорчишься ли ты, но сердце твоё отдано самому злобному существу на этой земле. Этот медведь со своим хозяином поработил тут всё! Он сломал множество жизней, в том числе и твою. И твоё несчастное сердце он использует разве что в качестве закуски!
- Жизни у меня всё равно не было, - серьёзно посмотрела на него девочка.
Юкас, уже собравшийся было уходить от неё, обернулся, и, оглядев ребёнка, неопределённо хмыкнул. А затем, как будто что-то вспомнив, добавил:
- Тебе передали ещё травы для медвежонка, немного еды и чистую одежду. Но надеть ты её сможешь только при условии, если помоешься. Это не я придумал, мне всё равно. Это Тея. За сараем стоит корыто. Воду греть ты уже умеешь. Рядом с ним где-то валяется кусок мыла.
- Закончу с медведем и помоюсь. Как его зовут?
- На своё имя он откликался только тогда, когда его произносил хозяин, - не оборачиваясь, бросил Юкас.
Лотта сидела в корыте с горячей водой и намыливала спутанные волосы. Корыто было мелкое, и явно не предназначалось для купания. Девочка еле туда поместилась, согнутые колени были практически возле её лица. Мылась она очень редко, а одежду меняла и того реже, потому сейчас испытывала нечто вроде блаженства. Вытянув ноги за пределы корыта, растопырив пальцы на ногах, она расслабилась, откидывая назад голову и раскидывая руки, посмотрела в небо, в котором уже начинали сгущаться сумерки, и лежала так какое-то время, пока вода не остыла, и она совсем не замёрзла.
Одежда, которую передал ей Юкас от Теи, была ношенная, но добротная. Лотта никогда таких красивых вещей не носила, и даже ни на ком не видела. Она стала обладательницей плотного голубого платья с вышивкой по вороту, тёплых чулок, короткой суконной курточки и плаща с меховой оторочкой. Ещё в свёртке были аккуратные довольно высокие ботинки со шнуровкой. Они были чуть больше, чем нужно, но гораздо меньше тех ужасных стоптанных ботов, что были на ней раньше, поэтому, надев их, Лотте показалось, что её ноги сковали колодками. Она облачилась, расправила подол платья, выставила вперёд ногу в ботинке, пожалела, что негде полюбоваться на своё отражение, но и без этого поняла, как ей идёт этот наряд, закружилась, развевая плащ, счастливо рассмеялась. Удивилась своему состоянию - она не могла вспомнить, когда смеялась последний раз.
В грязной мыльной воде, оставшейся после неё в корыте, она постирала свою старую рубашку, отжала её и повесила сушиться. После этого вошла в дом, чтобы приготовить отвар медвежонку, которому ни капли не становилось лучше.
Между тем, Юкас, ничтоже сумняшеся, лёжа в постели, доедал то, что Ванда передала для девочки.
На балконе смотровой башни стоял юноша и смотрел, как его любимая супруга с их первенцем в животе удаляется от города верхом на своём медведе. Они идут довольно быстро в компании ещё одного медведя и мужчины в маске, сидящего на нём. Старый зверь, покинув кладбище, быстро набрался сил и даже воспрял духом, ощущая свою значимость. Медведь был вычесан и выглядел ухоженно - над этим потрудилась Лотта, которая не отходила от медвежьего сарая, проводя с животными почти всё время.
Парень, провожающий взглядом компанию, знал Юкаса с детства, хоть тот был родом не из их местности.
Когда-то перед воротами их города раздался истошный, полный отчаянья, крик медведицы. Охрана, дежурившая у входа, направила на животное оружие, не давая ей войти внутрь. Главой поселения в то время был дед юноши, он скомандовал пропустить медведицу:
- Она принесла на себе хозяина, остолопы! Ему нужна помощь! За что вы собрались её убивать? За преданность?
Когда Джута вошла в ворота, уже не молодой, но тогда ещё вполне крепкий мужчина, без опаски подошёл к ней, протянул свою руку, давая её обнюхать, сказал ласково, но уверенно:
- Я не враг!
Медведица опустилась на землю, мужчина знаком подозвал к себе взрослого сына. Они вдвоём сняли с мохнатой спины молодого парня в обгоревшей одежде. Лица на нём почти не осталось - его сожрал огонь. Переглянувшись, отец и сын отрицательно покачали головами, соглашаясь друг с другом, что парень - труп. Медведица снова закричала, поддела своего хозяина носом, облизала его руку, и бедняга поднял конечность, ища ею нос своей подруги.
- Бегите за Вандой! - крикнул предводитель.
Ванда была специалистом во многих вопросах, в том числе располагала обширными знаниями относительно лечения различного рода ран. Заткнув за пояс подол длинной юбки, она прибежала на площадь перед воротами, присела на колени перед раненым прямо на грязную мостовую. Медведица кинулась было защищать хозяина, но женщина подняла палец, унизанный кольцами, ткнула им в её мокрый нос и спокойно сказала:
- Цыц! Не мешайся!
Джута растерянно отступила и присела на задницу.
Ванда внимательно, без неприязни осмотрела её хозяина, чуть поворачивая его голову, кивнула главному, мол, попробую выходить. Погладила по голове медведицу, сказав:
- Ты успела вовремя, красотка.
Трактирщица приютила несчастного и его спасительницу у себя, ухаживая за ним несколько месяцев. Она не задавала никаких вопросов чудом выжившему парню и не донимала его своим обществом. Он же был угрюм и не хотел разговаривать ни с кем, кроме своей медведицы.
Вскоре Юкас окреп и, несмотря на предложение хозяйки остаться жить у неё в жилых помещениях над таверной и помогать той в хозяйственных делах, он ушёл в пустующий дом на отшибе и поселился там, первое время избегающий любого общества и стесняющийся своего уродства.
Галвин с тоской смотрел, как удаляются Айна и Юкас, понимая, что на эти несколько дней жизни их связаны. Не ревновал, конечно. Переживал. За всех троих. Нет, за всех пятерых.
Юкасу было непривычно ехать на чужом медведе. Он был выше и шире Джуты, мужчина всё никак не мог удобно примоститься. Медведь был недоволен ёрзаньем по его спине и порыкивал так грозно, что Юкас уже пожалел, что согласился на эту авантюру - отправляться в путь на чужом звере.
Они двигались довольно быстро. Ретивый мишка девушки норовил убежать вперёд и порезвиться, Айна не стала его сдерживать, и в какой-то момент эти двое - молодые и счастливые, оказались далеко впереди. Старый медведь тянул носом воздух, кажется, не веря, что он вновь идёт на службу, наблюдая за летающими и ползающими насекомыми.
Путь их, если они не будут сбавлять темп, должен занять около двух суток в один конец. Дул лёгкий ветерок, светило утреннее солнце, день обещал быть чудесным, и когда задница Юкаса начала привыкать к спине животного, жизнь показалась ему прекрасной и удивительной. Насвистывая немудрёный мотивчик и глазея по сторонам, он расслабился, полностью положившись на медведя - тот хорошо знал дорогу, по которой им предстояло пройти.
Улучшений в состоянии больного медвежонка не наблюдалось, но девочка упорно готовила травяной отвар и поила его. Она насобирала полсотни личинок майских жуков и направлялась кормить ими медвежат. У сарая встретила приветливую Тею.
- Лотта! Ты выглядишь гораздо лучше, чем в нашу последнюю встречу, - улыбнулась ей женщина. - Я принесла тебе поесть.
- Я покормлю их и приду, - девочка показала ей личинок в жестяной кружке.
Женщина кивнула и направилась в дом.
Лотта вошла в сарай и опустилась на солому рядом с медвежатами, они начали с ней играть и выпрашивать личинок. Она попеременно давала каждому по очереди, закрывая собой от братьев слабого малыша, пока он совершенно без аппетита пытался прожевать угощение. Состояние его до сих пор внушало опасение, но Лотта уже к этому привыкла и радовалась, когда просто видела его живым, ведь прогнозы Юкаса о его скорой гибели не оправдались.
Тея сдвинула на край стола всю грязную посуду, освободив на нём место, чтобы девочка могла спокойно позавтракать. Смотрела, с каким аппетитом та ест, и грустно улыбалась, поправляя ребёнку волосы.
- Ты не будешь возражать, если я расчешу тебя? - спросила она, разыскивая подходящий гребень в беспорядочно раскиданных в доме Юкаса вещах.
Найдя то, что подходило для этого более всего, она расчесала редкие волосы девочки, выстригая тупыми ножницами то, что не смогла распутать, подравняла кончики и сделала красивую причёску. Лотта при этом морщилась и втягивала ртом воздух через сомкнутые зубы. Она не привыкла к тому, что её дёргают за волосы, но терпела, не жалуясь.
- Ты поможешь мне принести воду? - ничуть не смущаясь, попросила девочка, когда Тея закончила с причёской. - Для меня это очень тяжёлая задача.
- Помогу, - вздохнула она. - Этот засранец Юкас, конечно, до сих пор не сменил ведро?
- Не сменил, оно дырявое, - ответила Лотта.
Они вместе набрали и принесли воду, нагрели её, и Лотта принялась мыть посуду. Тея, снова вздохнув, стянула с постели грязное бельё и отправилась на улицу, к корыту.
- Вообще-то, я не нанималась к нему служанкой, но возвращаться в таверну не хочется, поэтому, так и быть, помогу тебе с уборкой.
Несколько часов они мыли, чистили, драили - наводили порядок в доме. Тея шутила и смеялась, пытаясь развеселить ребёнка. И у неё даже иногда это получалось. Худая невзрачная девочка мыла окна с внутренней стороны дома, красивая рыжеволосая женщина - с внешней. Взгляды их встретились через стекло, а затем Тея убрала тряпку и приложила к стеклу ладошку со своими тонкими пальцами. Лотта приложила к ней свою - широкую и короткопалую. Тея подмигнула, Лотта улыбнулась в ответ.
Бельё перед домом трепыхалось от ветра, нагревалось солнцем, и быстро высохло. Застелив им постель, Тея легла на кровать и позвала к себе девочку. Все эти дни та спала урывками, постоянно просыпаясь к медвежонку, и женщина заметила, что Лотта засыпает. Она тихонько начала петь ей колыбельную, смахнула со своих глаз крупные горячие слёзы, встала с кровати, укрыв уснувшего ребёнка одеялом.
- Тея! - сонно окликнул её детский голос. - Дай ему лекарство. Пожалуйста.
- Хорошо, не беспокойся.
Лотта, проваливаясь в сон, думала, что это был замечательный день.
Мать свою она не помнила, та умерла едва девочка начала ходить. Выжила она по большей части потому, что её отцу, оставшемуся одному с детьми, к тому же, с такой крошкой на руках, сочувствовали соседи, помогая мужчине кто, чем мог. Расценивая её как средство некоего давления на жалость односельчан, родитель старался сохранить дочь в живых как можно дольше. Впрочем, в том, что она до сих пор дышит, была скорее заслуга её старшего брата, а вовсе не того эгоистичного и ленивого мужика, благодаря которому она появилась на свет.
Внимание, которое проявила к ней Тея, было девочке непривычно, но неожиданно приятно. Особенно понравилось, как женщина пела ей, укладывая спать.
Юкас и Айна собирались расположиться на ночлег. Они устроились в лесу и прислушивались к доносившимся до их ушей звукам. Пели птицы, ветер чуть раскачивал макушки деревьев – путники не услышали ничего, что могло бы их насторожить. Медведи спокойно сидели рядом и не проявляли беспокойства.
- Сегодня мы можем развести костёр, малышка, - вполголоса сказал Юкас. - Завтра нам спать не придётся, мы будем уже слишком близко к городу. Медведей оставим на прежнем месте.
Айна согласно кивала.
- Мы вместе войдём через центральные ворота, - продолжал мужчина, - осмотримся на площади, затем я пойду в кабак и разговорю там местных, а ты...
- Нет, ты пойдёшь один, а я полезу, как обычно, через водосточную канаву, иначе мы не сможем подобраться близко к казармам, - возразила девушка. - Погода сухая, я даже не запачкаю одежду.
- Ты там больше не пролезешь, малышка, - усмехнулся половиной рта Юкас, - да и смысла идти туда нет - в казармы ты не зайдёшь, а ошиваться рядом подозрительно. Ты и сама это знаешь.
Смысл идти в ту часть поселения, о которой говорила Айна, конечно, был, но это было очень рискованно. Мужчина прекрасно понимал и то, и другое, понимала это и девушка.
- Вся эта вылазка не будет стоить и гроша, если мы прислушаемся к Зангу и просто пройдёмся под руку по торговой площади, - сплюнула Айна. - Он не знает, как нужно действовать, и всегда полагался на нас. Сейчас его подговорил сынуля - мой драгоценный муженёк, который боится за плод своего семени! Я его, конечно, очень люблю и нашего с ним ребёнка тоже, но это не должно мешать работе.
Она сердилась на мужа и на свёкра, которые, видя её боевой настрой, увещевали их с Юкасом не действовать сгоряча.
- Будет ещё хуже, если ты застрянешь со своим пузом в узкой дырке под городской стеной, - спокойно ответил мужчина.
Айна с некоторым отвращением посмотрела на свой живот, затем, тут же переменив выражение лица, с нежностью его погладила.
- Тогда через клоаку, которая ведёт от городского ручья через медвежьи берлоги, - обрадовалась она своей идее.
- Вот она как раз полна воды и медвежьего говна, - Юкас отвернулся от неё, он не хотел продолжать эту тему. - Прости за прямоту, малышка, но это самая глупая идея, которую ты высказала за все годы, что мы тут прогуливаемся.
- Ты вообще никаких идей не высказываешь! - обиделась Айна и достала котелок, чтобы приготовить им пищу.
Тьма стала опускаться на лес, постепенно захватывая каждый его уголок, и когда совсем стемнело, Юкас снял свою маску. Он сидел у маленького костерка и пил травяной чай. Он не прочь был бы выпить чего-нибудь покрепче, но величайшим усилием воли заставил себя оставить бурдюк с хмельным напитком дома. Пьянел мужчина быстро, и понимал, что сейчас ум должен быть ясен и чист. А если бы взял пойло с собой, непременно бы выпил. Договорился бы сам с собой на один глоточек, а там бы пошло-поехало!
Айна спала, закутавшись в плащ и прижавшись к своему мишке. Старый медведь посапывал, повернувшись спиной к огню. А вот Юкасу не спалось. Он лёг на траву, закинув руки за голову, смотрел в звёздное небо и думал о том, что если вся эта чушь о бессмертии душ правда, то на него сейчас смотрят те, кому он когда-то был дорог.
- У нас вообще не было медведей, - твёрдо ответила она. - Даже у того, кто считал себя главным. Но мне они всегда нравились. Первый раз я увидела этих животных, когда к нам пришли за данью. Тогда мы ещё могли им заплатить. Воинов было шестеро, хотя хватило бы и троих. И все на прекрасных медведях. Большой зверь со шрамом на морде и круглой серьгой в ухе внимательно посмотрел мне в глаза и навсегда забрал моё сердце.
- К вам приезжал их вожак? - помотал головой Юкас, не веря своим ушам. - В ту замшелую местность?
- Я не знаю, был ли он вожаком, - ответила та, не отвлекаясь от медведя.
- Опиши мне шрам на медведе. В каком ухе была серьга? И какая именно?
- Шрам наискось проходил через всю морду. А серьга - медная, в левом ухе. Шерсть его была густая и блестела на солнце, а кончики были светлыми, - девочке даже не нужно было ничего вспоминать, эта картинка навеки отпечаталась в её памяти и она улыбалась, вспоминая умную медвежью морду.
- Хочу тебя огорчить, хотя мне насрать, огорчишься ли ты, но сердце твоё отдано самому злобному существу на этой земле. Этот медведь со своим хозяином поработил тут всё! Он сломал множество жизней, в том числе и твою. И твоё несчастное сердце он использует разве что в качестве закуски!
- Жизни у меня всё равно не было, - серьёзно посмотрела на него девочка.
Юкас, уже собравшийся было уходить от неё, обернулся, и, оглядев ребёнка, неопределённо хмыкнул. А затем, как будто что-то вспомнив, добавил:
- Тебе передали ещё травы для медвежонка, немного еды и чистую одежду. Но надеть ты её сможешь только при условии, если помоешься. Это не я придумал, мне всё равно. Это Тея. За сараем стоит корыто. Воду греть ты уже умеешь. Рядом с ним где-то валяется кусок мыла.
- Закончу с медведем и помоюсь. Как его зовут?
- На своё имя он откликался только тогда, когда его произносил хозяин, - не оборачиваясь, бросил Юкас.
***
Лотта сидела в корыте с горячей водой и намыливала спутанные волосы. Корыто было мелкое, и явно не предназначалось для купания. Девочка еле туда поместилась, согнутые колени были практически возле её лица. Мылась она очень редко, а одежду меняла и того реже, потому сейчас испытывала нечто вроде блаженства. Вытянув ноги за пределы корыта, растопырив пальцы на ногах, она расслабилась, откидывая назад голову и раскидывая руки, посмотрела в небо, в котором уже начинали сгущаться сумерки, и лежала так какое-то время, пока вода не остыла, и она совсем не замёрзла.
Одежда, которую передал ей Юкас от Теи, была ношенная, но добротная. Лотта никогда таких красивых вещей не носила, и даже ни на ком не видела. Она стала обладательницей плотного голубого платья с вышивкой по вороту, тёплых чулок, короткой суконной курточки и плаща с меховой оторочкой. Ещё в свёртке были аккуратные довольно высокие ботинки со шнуровкой. Они были чуть больше, чем нужно, но гораздо меньше тех ужасных стоптанных ботов, что были на ней раньше, поэтому, надев их, Лотте показалось, что её ноги сковали колодками. Она облачилась, расправила подол платья, выставила вперёд ногу в ботинке, пожалела, что негде полюбоваться на своё отражение, но и без этого поняла, как ей идёт этот наряд, закружилась, развевая плащ, счастливо рассмеялась. Удивилась своему состоянию - она не могла вспомнить, когда смеялась последний раз.
В грязной мыльной воде, оставшейся после неё в корыте, она постирала свою старую рубашку, отжала её и повесила сушиться. После этого вошла в дом, чтобы приготовить отвар медвежонку, которому ни капли не становилось лучше.
Между тем, Юкас, ничтоже сумняшеся, лёжа в постели, доедал то, что Ванда передала для девочки.
Глава 5.
На балконе смотровой башни стоял юноша и смотрел, как его любимая супруга с их первенцем в животе удаляется от города верхом на своём медведе. Они идут довольно быстро в компании ещё одного медведя и мужчины в маске, сидящего на нём. Старый зверь, покинув кладбище, быстро набрался сил и даже воспрял духом, ощущая свою значимость. Медведь был вычесан и выглядел ухоженно - над этим потрудилась Лотта, которая не отходила от медвежьего сарая, проводя с животными почти всё время.
Парень, провожающий взглядом компанию, знал Юкаса с детства, хоть тот был родом не из их местности.
Когда-то перед воротами их города раздался истошный, полный отчаянья, крик медведицы. Охрана, дежурившая у входа, направила на животное оружие, не давая ей войти внутрь. Главой поселения в то время был дед юноши, он скомандовал пропустить медведицу:
- Она принесла на себе хозяина, остолопы! Ему нужна помощь! За что вы собрались её убивать? За преданность?
Когда Джута вошла в ворота, уже не молодой, но тогда ещё вполне крепкий мужчина, без опаски подошёл к ней, протянул свою руку, давая её обнюхать, сказал ласково, но уверенно:
- Я не враг!
Медведица опустилась на землю, мужчина знаком подозвал к себе взрослого сына. Они вдвоём сняли с мохнатой спины молодого парня в обгоревшей одежде. Лица на нём почти не осталось - его сожрал огонь. Переглянувшись, отец и сын отрицательно покачали головами, соглашаясь друг с другом, что парень - труп. Медведица снова закричала, поддела своего хозяина носом, облизала его руку, и бедняга поднял конечность, ища ею нос своей подруги.
- Бегите за Вандой! - крикнул предводитель.
Ванда была специалистом во многих вопросах, в том числе располагала обширными знаниями относительно лечения различного рода ран. Заткнув за пояс подол длинной юбки, она прибежала на площадь перед воротами, присела на колени перед раненым прямо на грязную мостовую. Медведица кинулась было защищать хозяина, но женщина подняла палец, унизанный кольцами, ткнула им в её мокрый нос и спокойно сказала:
- Цыц! Не мешайся!
Джута растерянно отступила и присела на задницу.
Ванда внимательно, без неприязни осмотрела её хозяина, чуть поворачивая его голову, кивнула главному, мол, попробую выходить. Погладила по голове медведицу, сказав:
- Ты успела вовремя, красотка.
Трактирщица приютила несчастного и его спасительницу у себя, ухаживая за ним несколько месяцев. Она не задавала никаких вопросов чудом выжившему парню и не донимала его своим обществом. Он же был угрюм и не хотел разговаривать ни с кем, кроме своей медведицы.
Вскоре Юкас окреп и, несмотря на предложение хозяйки остаться жить у неё в жилых помещениях над таверной и помогать той в хозяйственных делах, он ушёл в пустующий дом на отшибе и поселился там, первое время избегающий любого общества и стесняющийся своего уродства.
Галвин с тоской смотрел, как удаляются Айна и Юкас, понимая, что на эти несколько дней жизни их связаны. Не ревновал, конечно. Переживал. За всех троих. Нет, за всех пятерых.
***
Юкасу было непривычно ехать на чужом медведе. Он был выше и шире Джуты, мужчина всё никак не мог удобно примоститься. Медведь был недоволен ёрзаньем по его спине и порыкивал так грозно, что Юкас уже пожалел, что согласился на эту авантюру - отправляться в путь на чужом звере.
Они двигались довольно быстро. Ретивый мишка девушки норовил убежать вперёд и порезвиться, Айна не стала его сдерживать, и в какой-то момент эти двое - молодые и счастливые, оказались далеко впереди. Старый медведь тянул носом воздух, кажется, не веря, что он вновь идёт на службу, наблюдая за летающими и ползающими насекомыми.
Путь их, если они не будут сбавлять темп, должен занять около двух суток в один конец. Дул лёгкий ветерок, светило утреннее солнце, день обещал быть чудесным, и когда задница Юкаса начала привыкать к спине животного, жизнь показалась ему прекрасной и удивительной. Насвистывая немудрёный мотивчик и глазея по сторонам, он расслабился, полностью положившись на медведя - тот хорошо знал дорогу, по которой им предстояло пройти.
***
Улучшений в состоянии больного медвежонка не наблюдалось, но девочка упорно готовила травяной отвар и поила его. Она насобирала полсотни личинок майских жуков и направлялась кормить ими медвежат. У сарая встретила приветливую Тею.
- Лотта! Ты выглядишь гораздо лучше, чем в нашу последнюю встречу, - улыбнулась ей женщина. - Я принесла тебе поесть.
- Я покормлю их и приду, - девочка показала ей личинок в жестяной кружке.
Женщина кивнула и направилась в дом.
Лотта вошла в сарай и опустилась на солому рядом с медвежатами, они начали с ней играть и выпрашивать личинок. Она попеременно давала каждому по очереди, закрывая собой от братьев слабого малыша, пока он совершенно без аппетита пытался прожевать угощение. Состояние его до сих пор внушало опасение, но Лотта уже к этому привыкла и радовалась, когда просто видела его живым, ведь прогнозы Юкаса о его скорой гибели не оправдались.
Тея сдвинула на край стола всю грязную посуду, освободив на нём место, чтобы девочка могла спокойно позавтракать. Смотрела, с каким аппетитом та ест, и грустно улыбалась, поправляя ребёнку волосы.
- Ты не будешь возражать, если я расчешу тебя? - спросила она, разыскивая подходящий гребень в беспорядочно раскиданных в доме Юкаса вещах.
Найдя то, что подходило для этого более всего, она расчесала редкие волосы девочки, выстригая тупыми ножницами то, что не смогла распутать, подравняла кончики и сделала красивую причёску. Лотта при этом морщилась и втягивала ртом воздух через сомкнутые зубы. Она не привыкла к тому, что её дёргают за волосы, но терпела, не жалуясь.
- Ты поможешь мне принести воду? - ничуть не смущаясь, попросила девочка, когда Тея закончила с причёской. - Для меня это очень тяжёлая задача.
- Помогу, - вздохнула она. - Этот засранец Юкас, конечно, до сих пор не сменил ведро?
- Не сменил, оно дырявое, - ответила Лотта.
Они вместе набрали и принесли воду, нагрели её, и Лотта принялась мыть посуду. Тея, снова вздохнув, стянула с постели грязное бельё и отправилась на улицу, к корыту.
- Вообще-то, я не нанималась к нему служанкой, но возвращаться в таверну не хочется, поэтому, так и быть, помогу тебе с уборкой.
Несколько часов они мыли, чистили, драили - наводили порядок в доме. Тея шутила и смеялась, пытаясь развеселить ребёнка. И у неё даже иногда это получалось. Худая невзрачная девочка мыла окна с внутренней стороны дома, красивая рыжеволосая женщина - с внешней. Взгляды их встретились через стекло, а затем Тея убрала тряпку и приложила к стеклу ладошку со своими тонкими пальцами. Лотта приложила к ней свою - широкую и короткопалую. Тея подмигнула, Лотта улыбнулась в ответ.
Бельё перед домом трепыхалось от ветра, нагревалось солнцем, и быстро высохло. Застелив им постель, Тея легла на кровать и позвала к себе девочку. Все эти дни та спала урывками, постоянно просыпаясь к медвежонку, и женщина заметила, что Лотта засыпает. Она тихонько начала петь ей колыбельную, смахнула со своих глаз крупные горячие слёзы, встала с кровати, укрыв уснувшего ребёнка одеялом.
- Тея! - сонно окликнул её детский голос. - Дай ему лекарство. Пожалуйста.
- Хорошо, не беспокойся.
Лотта, проваливаясь в сон, думала, что это был замечательный день.
Мать свою она не помнила, та умерла едва девочка начала ходить. Выжила она по большей части потому, что её отцу, оставшемуся одному с детьми, к тому же, с такой крошкой на руках, сочувствовали соседи, помогая мужчине кто, чем мог. Расценивая её как средство некоего давления на жалость односельчан, родитель старался сохранить дочь в живых как можно дольше. Впрочем, в том, что она до сих пор дышит, была скорее заслуга её старшего брата, а вовсе не того эгоистичного и ленивого мужика, благодаря которому она появилась на свет.
Внимание, которое проявила к ней Тея, было девочке непривычно, но неожиданно приятно. Особенно понравилось, как женщина пела ей, укладывая спать.
***
Юкас и Айна собирались расположиться на ночлег. Они устроились в лесу и прислушивались к доносившимся до их ушей звукам. Пели птицы, ветер чуть раскачивал макушки деревьев – путники не услышали ничего, что могло бы их насторожить. Медведи спокойно сидели рядом и не проявляли беспокойства.
- Сегодня мы можем развести костёр, малышка, - вполголоса сказал Юкас. - Завтра нам спать не придётся, мы будем уже слишком близко к городу. Медведей оставим на прежнем месте.
Айна согласно кивала.
- Мы вместе войдём через центральные ворота, - продолжал мужчина, - осмотримся на площади, затем я пойду в кабак и разговорю там местных, а ты...
- Нет, ты пойдёшь один, а я полезу, как обычно, через водосточную канаву, иначе мы не сможем подобраться близко к казармам, - возразила девушка. - Погода сухая, я даже не запачкаю одежду.
- Ты там больше не пролезешь, малышка, - усмехнулся половиной рта Юкас, - да и смысла идти туда нет - в казармы ты не зайдёшь, а ошиваться рядом подозрительно. Ты и сама это знаешь.
Смысл идти в ту часть поселения, о которой говорила Айна, конечно, был, но это было очень рискованно. Мужчина прекрасно понимал и то, и другое, понимала это и девушка.
- Вся эта вылазка не будет стоить и гроша, если мы прислушаемся к Зангу и просто пройдёмся под руку по торговой площади, - сплюнула Айна. - Он не знает, как нужно действовать, и всегда полагался на нас. Сейчас его подговорил сынуля - мой драгоценный муженёк, который боится за плод своего семени! Я его, конечно, очень люблю и нашего с ним ребёнка тоже, но это не должно мешать работе.
Она сердилась на мужа и на свёкра, которые, видя её боевой настрой, увещевали их с Юкасом не действовать сгоряча.
- Будет ещё хуже, если ты застрянешь со своим пузом в узкой дырке под городской стеной, - спокойно ответил мужчина.
Айна с некоторым отвращением посмотрела на свой живот, затем, тут же переменив выражение лица, с нежностью его погладила.
- Тогда через клоаку, которая ведёт от городского ручья через медвежьи берлоги, - обрадовалась она своей идее.
- Вот она как раз полна воды и медвежьего говна, - Юкас отвернулся от неё, он не хотел продолжать эту тему. - Прости за прямоту, малышка, но это самая глупая идея, которую ты высказала за все годы, что мы тут прогуливаемся.
- Ты вообще никаких идей не высказываешь! - обиделась Айна и достала котелок, чтобы приготовить им пищу.
Тьма стала опускаться на лес, постепенно захватывая каждый его уголок, и когда совсем стемнело, Юкас снял свою маску. Он сидел у маленького костерка и пил травяной чай. Он не прочь был бы выпить чего-нибудь покрепче, но величайшим усилием воли заставил себя оставить бурдюк с хмельным напитком дома. Пьянел мужчина быстро, и понимал, что сейчас ум должен быть ясен и чист. А если бы взял пойло с собой, непременно бы выпил. Договорился бы сам с собой на один глоточек, а там бы пошло-поехало!
Айна спала, закутавшись в плащ и прижавшись к своему мишке. Старый медведь посапывал, повернувшись спиной к огню. А вот Юкасу не спалось. Он лёг на траву, закинув руки за голову, смотрел в звёздное небо и думал о том, что если вся эта чушь о бессмертии душ правда, то на него сейчас смотрят те, кому он когда-то был дорог.
