Или не смог бы.
Все же посвящение он прошел не до конца, а знания прежних жизней, как бы он ни бахвалился, были обрывочны, перемешаны и не всегда доступны.
Теперь Вилэй стало ясно, почему Ичен не сумел ничего придумать...
Или же, придумав, сделать?
– А что он имел в виду, говоря о воротах и...
– Не забивай голову всякой ерундой, – резко оборвал ее генерал. И, словно опомнившись, куда мягче добавил: – Это не твои заботы. Я сам обо всем позабочусь. Ты же... Обещаю, ты сможешь уйти отсюда... оттуда... В общем, ты будешь свободна.
– Вряд ли, – тронула левое запястье принцесса, и метка отозвалась щекотным теплом.
– Об этом я тоже позабочусь, – упрямо заверил он. – Просто... не приходи сюда больше. Что бы кто ни говорил, живым здесь слишком опасно.
– Ты тоже живой! – вспыхнула Вилэй, не заметив даже, что отбросила подобающий тон. – И тебе здесь тоже не место! Всем вам. Если я оказалась тут, возможно что волею богини, которая хранит твой род... Неужели ты и мысли не допускаешь, что это на что-то повлияет?! Что я смогу...
– Погибнуть здесь. Это все, что ты можешь, – отрезал генерал. – Идем. Ты скоро проснешься, а мне нужно кое-что тебе показать.
Вилэй бы возразила, поспорила, попыталась убедить... Но вдруг четко осознала, что генерал Тоно ее не услышит. Оттого, что не хочет слышать. Не принимает ее всерьез. Не верит ей.
Оно, конечно, понятно, но...
Но как же можно быть таким упрямцем, отвергающим пусть даже и эфемерную, но все же вероятность хоть что-то изменить?
Ладно. Хорошо. Будет так, как он хочет.
Пока что.
Следуя за хмурым генералом, Вилэй внимательно осматривалась, стараясь запомнить дорогу.
А когда впереди замерцали огоньки, не удержалась от вопроса:
– Как ты... вы можете покидать поместье? Здесь колдовство бессильно?
– Если бы, – усмехнулся генерал, не оборачиваясь и не замедляя шаг. – Сначала все ограничивалось стенами поместья. Но мы отвоевали немного места.. Тени здесь нападают чаще, и за пределы поместья выходим только мы с Айто, потому как можем себя защитить, и мои ребята, но редко. А еще Ичен. С ним тени не связываются, и я их понимаю. И, прошу, оставь уже эту никому не нужную вежливость, маленькая принцесса. Мы все же не во дворце, чтобы соблюдать церемонии.
– Тогда не называй меня так, – попросила Вилэй. – У меня есть имя. Сомневаюсь, что ты его не запомнил.
Генерал промолчал, и принцесса сочла за лучшее последовать его примеру.
И так слишком много наговорила за эту поистине бесконечную ночь.
Признаться, она сама от себя подобного не ожидала. Дома... во дворце... она была другой. Или такой же? Просто там не имелось ни малейшей возможности быть настоящей. Здесь же...
Но тогда получается, что она – такая? Резкая, несдержанная, упрямая?
Пока Вилэй не понимала, нравится ли ей новая она или все же нет... зато прекрасно знала, что, как бы там ни было, к прежней себе уже не вернется.
В этом мире, мире-на-грани, мире-отражении, поместье было живым. Здесь темнота отступала перед ярким светом многочисленных фонарей – и здесь были люди. Не очень много, принцесса увидела лишь пару мужчин да женщину с ребенком на руках, но они смотрели на нее с таким удивлением, будто на самого владыку, явившегося в гости посреди ночи, пешком и без свиты.
Конечно, вряд ли за эти годы к ним забредали гости...
Дом был тем же, как и чудо-яблоня во дворе, и тут она тоже выглядела прекрасной и нереальной.
Неизменная во всех отражениях, как сказал бы Мильше.
– Кладовые вы не смогли открыть потому, что Ичен их защитил – от грызунов, а заодно и от воришек, – обернулся к принцессе генерал. – Без ключа туда не попасть, а он есть только у кухарки и у меня. Сейчас покажу, где его найти. Идем.
– Зачем? – горестно вздохнула Вилэй. – Это все – здесь, и вряд ли я сумею унести хотя бы зернышко с собой!
– Все, что находится здесь, существует и там, – возразил генерал. – Ичен уверяет, что запасы уцелели. Несмотря на прожорливость, то же зерно он есть не будет. Да и сомневаюсь, что в лисьем обличье он может воспользоваться ключом, а значит, шанс, что сохранилось не только зерно, велик. Что тебе мешает проверить?
Ничто не мешает. Чудес свершилось достаточно, чтобы поверить в еще одно.
К удивлению Вилэй, генерал привел ее в покои, что она присмотрела для себя.
В них все было так же, как она запомнила. В окно струилась пропитанная яблоневым ароматом тьма, рассеиваемая лишь мерцающими у изголовья кровати фонариками.
Генерал склонился над стоявшим у входа резным сундучком с ящичками, открыл самый верхний и взял оттуда плоский кругляш на длинном шнурке.
– Вот то, что тебе нужно. И... Что-то не так? – заметил он наконец ее растерянность.
– Я выбрала эти покои, – смущенно призналась Вилэй. – Но если ты против...
– Я не против, – пожал плечами генерал. – Это и твой дом. Ты можешь делать что угодно.
«Мне все равно», – так и звенело в воздухе.
Принцесса сдержала вздох и кивнула. Не стоило рассчитывать на радушие, ведь ее никто сюда не звал, а потому она должна быть благодарна уже за то, что ей помогают. И позволяют остаться в доме.
И даже в покоях его хозяина.
Сама же она вряд ли когда-либо сможет стать здесь полноправной хозяйкой. Не нужно об этом забывать.
Кладовые открылись, стоило лишь генералу приложить ключ к едва заметной выемке на массивной двери.
И чего там только не было! Если в изначальном отражении все действительно осталось неизменным, то голодная смерть им не грозит, причем очень долго.
На сердце стало легко и спокойно. Дайнэ и Мильше не погибнут столь нелепо по вине невезучей своей госпожи. Чего еще можно желать – здесь и сейчас?
Генерал Тоно подарил им время. И надежду.
Герой всегда остается героем. Даже через двенадцать лет заточения во тьме и отчаянии.
Как же отец мог в нем усомниться?..
Пробуждение вышло внезапным. Только что Вилэй была во сне, ярком и осязаемом, и вот, вздрогнув будто от толчка, распахнула глаза и вновь оказалась на цветочном ложе.
На сей раз она не спешила с побегом. Долго всматривалась в лицо спящего генерала, напряженное и хмурое, и прислушивалась к его дыханию. И даже осмелилась положить ладонь ему на грудь, напротив сердца... Оно билось. Редко, едва ощутимо, но билось!
Он и правда был живым.
Или, как он сам сказал, не мертвым.
Пока что.
Но ни один сон не может длиться вечно! Даже колдовской. И, возможно, нужно просто разбудить... Ведь раньше здесь не было никого, кто мог бы это сделать.
– Генерал Тоно, – позвала Вилэй тихонько и потрясла его за плечо. – Вы слышите меня? Проснитесь!
Но он не слышал.
Она повторила громче. И еще. И еще...
Но генерал так и не проснулся.
Не то чтобы Вилэй всерьез рассчитывала на успех, но...
Она раздосадованно прикусила ноготь. Поправила на генерале одежды. И, все же поднявшись, коснулась шершавой стены; та охотно расступилась перед ней, выпуская в настоящий мир... в который, признаться, ей уже не очень-то хотелось.
Да и мир этот казался не таким уж настоящим. Слишком много фальши таил он, и Вилэй не знала, чему верить.
Ёширо Тоно – не призрак. И уж тем более не злобный. Он просто не мог причинить вред стране, ради которой не жалел жизни.
Но отчего же отец столь уверен, что у преданного ему генерала были на то причины?
И владыку Ёширо явно не любит... За что? Ведь он оказал ему все почести, согласился отдать за него свою дочь...
Но так и не отдал.
И несчастье с генералом случилось именно в тот день, когда Риннэй должна была стать его женой.
И почему об этом нигде не упоминалось?
Даже слухов, и тех не бродило.
Вилэй остановилась, зажмурилась и сжала голову руками.
Нет, мысль, пришедшая ей на ум, была совершенно нелепой и недостойной!
Владыка не был хорошим человеком, но и подлым он тоже не был. Даже учитывая то, как он поступил с ней... На благо Инаэр, все лишь на благо Инаэр, и пусть саму Вилэй до сих пор сжигала обида, понять того, на чьих плечах лежал груз ответственности за страну и народ, она все-таки в силах.
Но бесчестно поступить с генералом, посвятившим жизнь служению той же стране... Нет, владыка не мог.
Тут крылось что-то другое, нечто, в чем ни Ёширо, ни отец повинны не были.
По крайней мере, Вилэй отчаянно хотелось в это верить.
Дайнэ с Мильше уже проснулись и даже, судя по мрачному виду девушки и смущенному – горца, успели поругаться.
– Госпожа! – воскликнула Дайнэ, едва заметив принцессу. – Вы вернулись! Я так боялась, что...
Она замолчала и быстро вытерла повлажневшие глаза тыльной стороной ладони.
– Не нужно бояться, – заставила себя улыбнуться Вилэй. – Там мне не рады, так неужели я могла бы бросить вас?
– Мужчины глупы и бесчувственны, – метнув в горца острый, как кинжал, взгляд, горячо заверила Дайнэ свою госпожу. – И генерал не исключение, если не сумел вас оценить!
– Он сделал нечто гораздо более полезное, – покачала головой Вилэй. – Подождите немного, я сейчас...
Ключ от кладовых нашелся в том самом сундучке. И к выемке на двери подошел идеально...
Расслышав тихий щелчок, Вилэй зажмурилась, потянула на себя дверь... Она поддалась легко и без скрипа, и ступени, ведущие вниз, тоже ничуть не пострадали от времени. Как и сами кладовые, заполненные доверху различными припасами.
Ёширо оказался прав: все, что Вилэй видела в мире-на-грани, было и здесь, в мире настоящем.
Теперь, что бы ни случилось, голодная смерть им не грозила. И с остальным они тоже справятся. Или же генерал Тоно подскажет, как справиться.
Он же сильный. Умный. Знает намного больше, чем она. Откровенно не рад своему новому семейному статусу... И хотя бы по этой причине наверняка найдет выход из нелепого положения, в котором они оказались по прихоти владыки.
Оставалось еще одно дело, и Вилэй намеревалась справиться и с ним. Но перед дверями в брачные покои замерла, в нерешительности скользя пальцами по причудливо вырезанной деревянной ручке.
– Госпожа? – привел ее в себя осторожный оклик Дайнэ.
Вилэй передернула плечами, нахмурилась и все-таки шагнула внутрь.
Нарядов у старшей сестры и в самом деле оказалось много. Красивые, богатые, совершенно новые. Правда, ростом да статью Вилэй не вышла, но Дайнэ ничего не стоило ушить любое платье. Если бы младшая принцесса того захотела...
И, наверное, она должна хотеть, ведь свадебный наряд да перешитое в платье покрывало – все, что у нее было. Но... облачаться в одежды, принадлежавшие другой девушке, пусть даже та девушка ее единокровная сестра, никакого желания не было. Лучше уж еще парочкой покрывал пожертвовать.
– Я чувствую себя самозванкой, – тихо сказала Вилэй, разглядывая расшитую золотыми драконами небесно-голубую шелковую накидку. – Здесь ждали не меня. И взять вещи, предназначенные не мне... я не могу.
Даже понимая, что других нет и не будет.
Глупо. Без всяких сомнений – глупо! Ну и пусть. Зато на душе спокойнее.
– И не нужно, госпожа, – неожиданно поддержала ее Дайнэ. – В кладовых и ткани есть, и нити разные, так неужели я вам нарядов не нашью? Дайте только время...
Не удержавшись, принцесса порывисто обняла смущенно охнувшую Дайнэ. Отпустила, правда, прежде, чем та успела возмутиться неподобающим ее поведением, и совершенно счастливо улыбнулась.
Единственное, что у них было, так это время. Торопиться им незачем... да и некуда.
И в этом, как ни странно, ощущалось что-то успокаивающее. Надежное.
Сама Дайнэ от платьев старшей принцессы отказываться не стала, а Мильше вполне подошли вещи генерала, благо тот сам предложил, не дожидаясь просьб, чем, безусловно, еще больше очаровал Вилэй.
Ни жадности, ни черствости в ее подневольном муже не было.
«Злобный призрак» становился все человечнее... и притягательнее.
После ужина, к которому Мильше приготовил запеченное с травами мясо – даже Дайнэ похвалила, отчего горец расцвел не хуже весенней розы, – Вилэй вновь засобиралась к чудесной яблоне.
Да, ей запретили там появляться, но... Что-то неодолимо влекло ее туда, и сопротивляться не было ни сил, ни желания.
И мысли, проклятые мысли совсем измучили ее.
Древо скрыло от людей отца, что поместье цело, и это не давало покоя. Зачем? Неужто потому, что посчитало их... опасными?
Но это могло означать лишь одно...
Вилэй не желала слушать вкрадчивый шепоток, придумывая тысячу объяснений... И ничему не веря.
Ей нужен был ответ.
Ясный и четкий, о котором она, возможно, пожалеет, но который мог бы унять бурю в ее душе.
– Госпожа, мне здесь не нравится, еще и вы в доме не ночуете, и я остаюсь совсем одна! Здесь слишком пусто и темно, и шорохи эти постоянные... страсть как страшно! – призналась Дайнэ, стоило только принцессе обмолвиться о своих планах.
– Почему ты не сказала об этом мне? – нахмурился Мильше. – Так и боялась обе ночи напролет? Я могу ночевать в твоих покоях и сторожить твой сон.
Пощечина получилась звонкой – даже у Вилэй в ушах зазвенело. Раскрасневшаяся Дайнэ выскочила на крыльцо, оставив растерянно потирающего лицо горца и немного оглушенную принцессу.
– Мильше, – вздохнула Вилэй, поймав полный детской обиды взгляд горца, – ты же понимаешь, что Дайнэ не знает всех тонкостей вашего уклада?
– Я забыл, – беззащитно пожал плечами он.
Вышло это до того трогательно и мило, что принцесса невольно улыбнулась... и решила вмешаться, пока эти двое окончательно не разругались.
Дайнэ нашлась в увитой розами беседке. Она сидела на краешке скамьи, такая потерянная и одинокая, и, поглаживая полураскрывшийся бутон, то и дело горестно вздыхала.
Вилэй присела напротив. Вдохнула нежный сладкий аромат, коснулась шелковистых лепестков, собираясь с мыслями.
– Дайнэ, – позвала грустную девушку, – не злись, прошу тебя. Это было не оскорбление. Это... – Вилэй задумалась, боясь еще больше смутить ее. – Горцы вообще не позволяют себе никаких неприличностей по отношению к женщинам. И слова Мильше не имеют другого смысла. Он и правда предлагает тебе более безопасное, по его мнению, место. И обещает защиту. Ничего больше.
– Странные они, эти горцы, – подумав, решила Дайнэ.
– Зато надежные, – улыбнулась принцесса, поняв, что гроза миновала. – Не обижайся на Мильше, он вовсе не хочет тебя обидеть. И сама его не обижай.
– Да разве ж такого обидишь, – проворчала Дайнэ, пряча взгляд.
– Может, и так, – не стала спорить Вилэй. – Но проверять все же не стоит. И, если тебе действительно страшно...
– Не настолько! – вновь вспыхнула она. И добавила поспешно: – Я не трусиха, госпожа.
Еще какая трусиха, – когда они вошли в дом, грустно подумала Вилэй, глядя, как торопливо, не поднимая глаз, скользнула Дайнэ мимо опечаленного собственной неловкостью Мильше.
Работы в поместье хватало, но Мильше из Родникового клана никогда ее не боялся. Даже став стражем дворца Рассветного ветра, он не забыл, кем был прежде – и кем будет всегда.
Готовить Мильше умел и любил; заглянувшая на кухню Дайнэ быстро оттуда убежала, что и немудрено: личная служанка принцессы, выросшая при ней, до приготовления еды не допускалась, у нее имелись иные обязанности. Потому он и взял на себя эту заботу, благо теперь продуктов хватало. И можно было угостить пожаловавшего в гости мохнатого лиса, который, несмотря на упрямые заявления Дайнэ, демоном вовсе не являлся.
Обычным лис, впрочем, тоже не был, но говорить об этом и без того нервной девушке Мильше не собирался.
Все же посвящение он прошел не до конца, а знания прежних жизней, как бы он ни бахвалился, были обрывочны, перемешаны и не всегда доступны.
Теперь Вилэй стало ясно, почему Ичен не сумел ничего придумать...
Или же, придумав, сделать?
– А что он имел в виду, говоря о воротах и...
– Не забивай голову всякой ерундой, – резко оборвал ее генерал. И, словно опомнившись, куда мягче добавил: – Это не твои заботы. Я сам обо всем позабочусь. Ты же... Обещаю, ты сможешь уйти отсюда... оттуда... В общем, ты будешь свободна.
– Вряд ли, – тронула левое запястье принцесса, и метка отозвалась щекотным теплом.
– Об этом я тоже позабочусь, – упрямо заверил он. – Просто... не приходи сюда больше. Что бы кто ни говорил, живым здесь слишком опасно.
– Ты тоже живой! – вспыхнула Вилэй, не заметив даже, что отбросила подобающий тон. – И тебе здесь тоже не место! Всем вам. Если я оказалась тут, возможно что волею богини, которая хранит твой род... Неужели ты и мысли не допускаешь, что это на что-то повлияет?! Что я смогу...
– Погибнуть здесь. Это все, что ты можешь, – отрезал генерал. – Идем. Ты скоро проснешься, а мне нужно кое-что тебе показать.
Вилэй бы возразила, поспорила, попыталась убедить... Но вдруг четко осознала, что генерал Тоно ее не услышит. Оттого, что не хочет слышать. Не принимает ее всерьез. Не верит ей.
Оно, конечно, понятно, но...
Но как же можно быть таким упрямцем, отвергающим пусть даже и эфемерную, но все же вероятность хоть что-то изменить?
Ладно. Хорошо. Будет так, как он хочет.
Пока что.
Следуя за хмурым генералом, Вилэй внимательно осматривалась, стараясь запомнить дорогу.
А когда впереди замерцали огоньки, не удержалась от вопроса:
– Как ты... вы можете покидать поместье? Здесь колдовство бессильно?
– Если бы, – усмехнулся генерал, не оборачиваясь и не замедляя шаг. – Сначала все ограничивалось стенами поместья. Но мы отвоевали немного места.. Тени здесь нападают чаще, и за пределы поместья выходим только мы с Айто, потому как можем себя защитить, и мои ребята, но редко. А еще Ичен. С ним тени не связываются, и я их понимаю. И, прошу, оставь уже эту никому не нужную вежливость, маленькая принцесса. Мы все же не во дворце, чтобы соблюдать церемонии.
– Тогда не называй меня так, – попросила Вилэй. – У меня есть имя. Сомневаюсь, что ты его не запомнил.
Генерал промолчал, и принцесса сочла за лучшее последовать его примеру.
И так слишком много наговорила за эту поистине бесконечную ночь.
Признаться, она сама от себя подобного не ожидала. Дома... во дворце... она была другой. Или такой же? Просто там не имелось ни малейшей возможности быть настоящей. Здесь же...
Но тогда получается, что она – такая? Резкая, несдержанная, упрямая?
Пока Вилэй не понимала, нравится ли ей новая она или все же нет... зато прекрасно знала, что, как бы там ни было, к прежней себе уже не вернется.
В этом мире, мире-на-грани, мире-отражении, поместье было живым. Здесь темнота отступала перед ярким светом многочисленных фонарей – и здесь были люди. Не очень много, принцесса увидела лишь пару мужчин да женщину с ребенком на руках, но они смотрели на нее с таким удивлением, будто на самого владыку, явившегося в гости посреди ночи, пешком и без свиты.
Конечно, вряд ли за эти годы к ним забредали гости...
Дом был тем же, как и чудо-яблоня во дворе, и тут она тоже выглядела прекрасной и нереальной.
Неизменная во всех отражениях, как сказал бы Мильше.
– Кладовые вы не смогли открыть потому, что Ичен их защитил – от грызунов, а заодно и от воришек, – обернулся к принцессе генерал. – Без ключа туда не попасть, а он есть только у кухарки и у меня. Сейчас покажу, где его найти. Идем.
– Зачем? – горестно вздохнула Вилэй. – Это все – здесь, и вряд ли я сумею унести хотя бы зернышко с собой!
– Все, что находится здесь, существует и там, – возразил генерал. – Ичен уверяет, что запасы уцелели. Несмотря на прожорливость, то же зерно он есть не будет. Да и сомневаюсь, что в лисьем обличье он может воспользоваться ключом, а значит, шанс, что сохранилось не только зерно, велик. Что тебе мешает проверить?
Ничто не мешает. Чудес свершилось достаточно, чтобы поверить в еще одно.
К удивлению Вилэй, генерал привел ее в покои, что она присмотрела для себя.
В них все было так же, как она запомнила. В окно струилась пропитанная яблоневым ароматом тьма, рассеиваемая лишь мерцающими у изголовья кровати фонариками.
Генерал склонился над стоявшим у входа резным сундучком с ящичками, открыл самый верхний и взял оттуда плоский кругляш на длинном шнурке.
– Вот то, что тебе нужно. И... Что-то не так? – заметил он наконец ее растерянность.
– Я выбрала эти покои, – смущенно призналась Вилэй. – Но если ты против...
– Я не против, – пожал плечами генерал. – Это и твой дом. Ты можешь делать что угодно.
«Мне все равно», – так и звенело в воздухе.
Принцесса сдержала вздох и кивнула. Не стоило рассчитывать на радушие, ведь ее никто сюда не звал, а потому она должна быть благодарна уже за то, что ей помогают. И позволяют остаться в доме.
И даже в покоях его хозяина.
Сама же она вряд ли когда-либо сможет стать здесь полноправной хозяйкой. Не нужно об этом забывать.
Кладовые открылись, стоило лишь генералу приложить ключ к едва заметной выемке на массивной двери.
И чего там только не было! Если в изначальном отражении все действительно осталось неизменным, то голодная смерть им не грозит, причем очень долго.
На сердце стало легко и спокойно. Дайнэ и Мильше не погибнут столь нелепо по вине невезучей своей госпожи. Чего еще можно желать – здесь и сейчас?
Генерал Тоно подарил им время. И надежду.
Герой всегда остается героем. Даже через двенадцать лет заточения во тьме и отчаянии.
Как же отец мог в нем усомниться?..
ГЛАВА 10. СЛОЖНОСТИ И ТОНКОСТИ
Пробуждение вышло внезапным. Только что Вилэй была во сне, ярком и осязаемом, и вот, вздрогнув будто от толчка, распахнула глаза и вновь оказалась на цветочном ложе.
На сей раз она не спешила с побегом. Долго всматривалась в лицо спящего генерала, напряженное и хмурое, и прислушивалась к его дыханию. И даже осмелилась положить ладонь ему на грудь, напротив сердца... Оно билось. Редко, едва ощутимо, но билось!
Он и правда был живым.
Или, как он сам сказал, не мертвым.
Пока что.
Но ни один сон не может длиться вечно! Даже колдовской. И, возможно, нужно просто разбудить... Ведь раньше здесь не было никого, кто мог бы это сделать.
– Генерал Тоно, – позвала Вилэй тихонько и потрясла его за плечо. – Вы слышите меня? Проснитесь!
Но он не слышал.
Она повторила громче. И еще. И еще...
Но генерал так и не проснулся.
Не то чтобы Вилэй всерьез рассчитывала на успех, но...
Она раздосадованно прикусила ноготь. Поправила на генерале одежды. И, все же поднявшись, коснулась шершавой стены; та охотно расступилась перед ней, выпуская в настоящий мир... в который, признаться, ей уже не очень-то хотелось.
Да и мир этот казался не таким уж настоящим. Слишком много фальши таил он, и Вилэй не знала, чему верить.
Ёширо Тоно – не призрак. И уж тем более не злобный. Он просто не мог причинить вред стране, ради которой не жалел жизни.
Но отчего же отец столь уверен, что у преданного ему генерала были на то причины?
И владыку Ёширо явно не любит... За что? Ведь он оказал ему все почести, согласился отдать за него свою дочь...
Но так и не отдал.
И несчастье с генералом случилось именно в тот день, когда Риннэй должна была стать его женой.
И почему об этом нигде не упоминалось?
Даже слухов, и тех не бродило.
Вилэй остановилась, зажмурилась и сжала голову руками.
Нет, мысль, пришедшая ей на ум, была совершенно нелепой и недостойной!
Владыка не был хорошим человеком, но и подлым он тоже не был. Даже учитывая то, как он поступил с ней... На благо Инаэр, все лишь на благо Инаэр, и пусть саму Вилэй до сих пор сжигала обида, понять того, на чьих плечах лежал груз ответственности за страну и народ, она все-таки в силах.
Но бесчестно поступить с генералом, посвятившим жизнь служению той же стране... Нет, владыка не мог.
Тут крылось что-то другое, нечто, в чем ни Ёширо, ни отец повинны не были.
По крайней мере, Вилэй отчаянно хотелось в это верить.
Дайнэ с Мильше уже проснулись и даже, судя по мрачному виду девушки и смущенному – горца, успели поругаться.
– Госпожа! – воскликнула Дайнэ, едва заметив принцессу. – Вы вернулись! Я так боялась, что...
Она замолчала и быстро вытерла повлажневшие глаза тыльной стороной ладони.
– Не нужно бояться, – заставила себя улыбнуться Вилэй. – Там мне не рады, так неужели я могла бы бросить вас?
– Мужчины глупы и бесчувственны, – метнув в горца острый, как кинжал, взгляд, горячо заверила Дайнэ свою госпожу. – И генерал не исключение, если не сумел вас оценить!
– Он сделал нечто гораздо более полезное, – покачала головой Вилэй. – Подождите немного, я сейчас...
Ключ от кладовых нашелся в том самом сундучке. И к выемке на двери подошел идеально...
Расслышав тихий щелчок, Вилэй зажмурилась, потянула на себя дверь... Она поддалась легко и без скрипа, и ступени, ведущие вниз, тоже ничуть не пострадали от времени. Как и сами кладовые, заполненные доверху различными припасами.
Ёширо оказался прав: все, что Вилэй видела в мире-на-грани, было и здесь, в мире настоящем.
Теперь, что бы ни случилось, голодная смерть им не грозила. И с остальным они тоже справятся. Или же генерал Тоно подскажет, как справиться.
Он же сильный. Умный. Знает намного больше, чем она. Откровенно не рад своему новому семейному статусу... И хотя бы по этой причине наверняка найдет выход из нелепого положения, в котором они оказались по прихоти владыки.
Оставалось еще одно дело, и Вилэй намеревалась справиться и с ним. Но перед дверями в брачные покои замерла, в нерешительности скользя пальцами по причудливо вырезанной деревянной ручке.
– Госпожа? – привел ее в себя осторожный оклик Дайнэ.
Вилэй передернула плечами, нахмурилась и все-таки шагнула внутрь.
Нарядов у старшей сестры и в самом деле оказалось много. Красивые, богатые, совершенно новые. Правда, ростом да статью Вилэй не вышла, но Дайнэ ничего не стоило ушить любое платье. Если бы младшая принцесса того захотела...
И, наверное, она должна хотеть, ведь свадебный наряд да перешитое в платье покрывало – все, что у нее было. Но... облачаться в одежды, принадлежавшие другой девушке, пусть даже та девушка ее единокровная сестра, никакого желания не было. Лучше уж еще парочкой покрывал пожертвовать.
– Я чувствую себя самозванкой, – тихо сказала Вилэй, разглядывая расшитую золотыми драконами небесно-голубую шелковую накидку. – Здесь ждали не меня. И взять вещи, предназначенные не мне... я не могу.
Даже понимая, что других нет и не будет.
Глупо. Без всяких сомнений – глупо! Ну и пусть. Зато на душе спокойнее.
– И не нужно, госпожа, – неожиданно поддержала ее Дайнэ. – В кладовых и ткани есть, и нити разные, так неужели я вам нарядов не нашью? Дайте только время...
Не удержавшись, принцесса порывисто обняла смущенно охнувшую Дайнэ. Отпустила, правда, прежде, чем та успела возмутиться неподобающим ее поведением, и совершенно счастливо улыбнулась.
Единственное, что у них было, так это время. Торопиться им незачем... да и некуда.
И в этом, как ни странно, ощущалось что-то успокаивающее. Надежное.
Сама Дайнэ от платьев старшей принцессы отказываться не стала, а Мильше вполне подошли вещи генерала, благо тот сам предложил, не дожидаясь просьб, чем, безусловно, еще больше очаровал Вилэй.
Ни жадности, ни черствости в ее подневольном муже не было.
«Злобный призрак» становился все человечнее... и притягательнее.
После ужина, к которому Мильше приготовил запеченное с травами мясо – даже Дайнэ похвалила, отчего горец расцвел не хуже весенней розы, – Вилэй вновь засобиралась к чудесной яблоне.
Да, ей запретили там появляться, но... Что-то неодолимо влекло ее туда, и сопротивляться не было ни сил, ни желания.
И мысли, проклятые мысли совсем измучили ее.
Древо скрыло от людей отца, что поместье цело, и это не давало покоя. Зачем? Неужто потому, что посчитало их... опасными?
Но это могло означать лишь одно...
Вилэй не желала слушать вкрадчивый шепоток, придумывая тысячу объяснений... И ничему не веря.
Ей нужен был ответ.
Ясный и четкий, о котором она, возможно, пожалеет, но который мог бы унять бурю в ее душе.
– Госпожа, мне здесь не нравится, еще и вы в доме не ночуете, и я остаюсь совсем одна! Здесь слишком пусто и темно, и шорохи эти постоянные... страсть как страшно! – призналась Дайнэ, стоило только принцессе обмолвиться о своих планах.
– Почему ты не сказала об этом мне? – нахмурился Мильше. – Так и боялась обе ночи напролет? Я могу ночевать в твоих покоях и сторожить твой сон.
Пощечина получилась звонкой – даже у Вилэй в ушах зазвенело. Раскрасневшаяся Дайнэ выскочила на крыльцо, оставив растерянно потирающего лицо горца и немного оглушенную принцессу.
– Мильше, – вздохнула Вилэй, поймав полный детской обиды взгляд горца, – ты же понимаешь, что Дайнэ не знает всех тонкостей вашего уклада?
– Я забыл, – беззащитно пожал плечами он.
Вышло это до того трогательно и мило, что принцесса невольно улыбнулась... и решила вмешаться, пока эти двое окончательно не разругались.
Дайнэ нашлась в увитой розами беседке. Она сидела на краешке скамьи, такая потерянная и одинокая, и, поглаживая полураскрывшийся бутон, то и дело горестно вздыхала.
Вилэй присела напротив. Вдохнула нежный сладкий аромат, коснулась шелковистых лепестков, собираясь с мыслями.
– Дайнэ, – позвала грустную девушку, – не злись, прошу тебя. Это было не оскорбление. Это... – Вилэй задумалась, боясь еще больше смутить ее. – Горцы вообще не позволяют себе никаких неприличностей по отношению к женщинам. И слова Мильше не имеют другого смысла. Он и правда предлагает тебе более безопасное, по его мнению, место. И обещает защиту. Ничего больше.
– Странные они, эти горцы, – подумав, решила Дайнэ.
– Зато надежные, – улыбнулась принцесса, поняв, что гроза миновала. – Не обижайся на Мильше, он вовсе не хочет тебя обидеть. И сама его не обижай.
– Да разве ж такого обидишь, – проворчала Дайнэ, пряча взгляд.
– Может, и так, – не стала спорить Вилэй. – Но проверять все же не стоит. И, если тебе действительно страшно...
– Не настолько! – вновь вспыхнула она. И добавила поспешно: – Я не трусиха, госпожа.
Еще какая трусиха, – когда они вошли в дом, грустно подумала Вилэй, глядя, как торопливо, не поднимая глаз, скользнула Дайнэ мимо опечаленного собственной неловкостью Мильше.
***
Работы в поместье хватало, но Мильше из Родникового клана никогда ее не боялся. Даже став стражем дворца Рассветного ветра, он не забыл, кем был прежде – и кем будет всегда.
Готовить Мильше умел и любил; заглянувшая на кухню Дайнэ быстро оттуда убежала, что и немудрено: личная служанка принцессы, выросшая при ней, до приготовления еды не допускалась, у нее имелись иные обязанности. Потому он и взял на себя эту заботу, благо теперь продуктов хватало. И можно было угостить пожаловавшего в гости мохнатого лиса, который, несмотря на упрямые заявления Дайнэ, демоном вовсе не являлся.
Обычным лис, впрочем, тоже не был, но говорить об этом и без того нервной девушке Мильше не собирался.
