Вряд ли здесь бродила еще одна неприкаянная жертва, повязывающая драконам свадебные ленты, а значит, дом был тот самый, где до сих пор мирно спали спутники принцессы – видимо, тропка, сделав круг, привела ее обратно, – но удивиться столь разительным переменам Вилэй не успела.
       Сияние стало ярче; оно затопило двор, волной докатилось до нее, заставив крепко зажмуриться.
       Когда принцесса открыла глаза, во дворе, рядом с приглянувшейся ей башенкой, появилась она...
       Самая прекрасная яблоня изо всех, что Вилэй когда-либо доводилось видеть. Она была столь высока, что крона терялась в темной вышине, а ствол, будто сплетенный из толстенных жгутов, пожалуй, не смог бы обхватить даже Мильше. Явно старая, но не дряхлая, полная сил... цветущая.
       Ало-белые цветы, щедро усыпавшие ветви, сияли, рассеивая тьму, источая чарующий аромат, что привел Вилэй сюда.
       Настоящее волшебство.
       Ожившая сказка.
       Древо Тэйан-тэ.
       Именно так изображали его живописцы древности. Именно так представляла его сама принцесса.
       Да разве же такое возможно?!
       В западных землях Тэйан-тэ была лишь одной из сонма богов, не самой мелкой, но и не самой значимой. Покровительница любви, богиня вечной жизни; пред ее ликом заключались брачные союзы, ее молили о здоровье и долголетии близких, ей поверяли тайны сердца и изливали душевную боль. На востоке же ее почитали особо, как прародительницу мира, ту, что дала жизнь всему сущему, вырастив из крохотного семечка – частички своей души – великое древо, начало всех начал. В бесконечном одиночестве тьмы и пустоты, где бродили лишь бессмертные и равнодушные друг к другу существа, согреваемый верой и любовью богини тонкий росток окреп и превратился в могучее дерево, чьи корни создали землю, а ветви – небо. Бегущие по стволу живительные соки стали водой; зашелестели листья, рождая воздух и ветер; распустились бело-алые цветы, озаряя светом новое, неведомое доныне творение, и полетели по нему невесомые души-лепестки, которые, плененные первозданной красотой, милостью Тэйан-тэ обрели плоть и кровь, став частью сотворенного ею мира. А семена того самого древа разлетелись по свету, прорастая и оберегая новорожденный мир от опасностей: привлеченные чистым сиянием бессмертные и равнодушные, будущие боги, вольно или невольно привели за собой извечных своих врагов – тварей тьмы.
       Наверное, это было неизбежно. Свет всегда привлекает тьму. Но чем сильнее та пытается погасить его, тем ярче он горит. Как сама жизнь, что неизменно побеждает смерть, ведь души умерших, очистившись в сиянии Древа-прародителя, возрождаются снова и снова. Как безграничная любовь Тэйан-тэ, создавшая целый мир, теплый и разноцветный, из ледяной пустоты. Любовь, искорка которой до сих пор горит в сердце каждого живого существа.
       Жрецы Инаэр придерживались иного мнения насчет сотворения мира, но Вилэй совершенно не нравились скучные рассказы о еще более скучном и нудном деянии верховного Охэ и его соратников, которые тридцать дней и ночей плели землю и небо из духовных сил побежденных тварей, некогда населявших бескрайнюю тьму и не брезгавших охотой на тех, кого позднее назовут богами. Оставшиеся твари скрылись в подземье, мире-изнанке, и до сих пор пытались прорваться в творение ненавистных врагов, чтобы уничтожить его. Раз и навсегда.
       Вилэй не хотела жить в мире, созданном из чужой боли и смерти. Она хотела жить в мире, выросшем из крохотного яблочного семечка.
       Подхватив юбки и забыв о всякой осторожности, принцесса подбежала к чуду из легенд, которое отчего-то посчитало ее достойной этой встречи. Протянув руки, с трепетом коснулась гладкой, серебристо мерцающей коры. Она отозвалась приятным теплом, и Вилэй, поддавшись порыву, с блаженной улыбкой обняла яблоню, прикрыв глаза и прижавшись к ней щекой.
       Невероятное чувство легкости, умиротворения и безопасности захлестнуло ее, закрутило в головокружительном водовороте, от восторга перехватило дыхание... и пропала опора.
       Вскрикнув от неожиданности, Вилэй ухнула в пустоту, но не успела испугаться, как упала на что-то мягкое. В чернильной тьме зашарила вокруг себя руками и лишь потом поняла, что просто не открыла глаза.
       Открывать их было страшно.
       Не открывать – тоже.
       Вилэй, упрямо закусив губу, все же распахнула глаза и огляделась.
       Крошечная круглая комнатка, насквозь пропитанная ароматом яблоневого цвета; рассеиваемый лишь несколькими парящими в воздухе крупными светляками полумрак, позволяющий убедиться, что ни окон, ни дверей нет; посредине – круглое же ложе, усыпанное нежными ало-белыми лепестками.
       Не пустое.
       Не сразу Вилэй собралась с силами, чтобы подняться с мягкого, похожего на мох ковра на подрагивающие ноги и преодолеть пару шагов до ложа. За ней, словно привязанные, плавно двинулись светляки.
       Мужчина, облаченный в алые свадебные одежды, казалось, спал крепким сном. Настолько крепким, что его ничуть не потревожило явление незваной гостьи.
       Неужели это и есть тот самый злобный дух, по вине которого страдает Инаэр?
       Когда сердце немного успокоилось, перестав вырываться из груди, Вилэй решила, что на духа он походит мало. Слишком уж плотный и совершенно непрозрачный. По крайней мере, на вид. Убедиться в этом на ощупь принцесса не отважилась.
       Зато отважилась-таки рассмотреть того, кого отец выбрал ей в мужья.
       Молодой совсем. Красивый даже. И...
       Было в нем что-то знакомое. Что-то...
       Медленно, затаив дыхание, Вилэй подошла ближе. Остановилась, вглядываясь внимательнее, все еще не веря своим глазам.
       Да, она определенно видела это лицо прежде, и не единожды.
       На портрете, нечаянно найденном среди книжных полок.
       – Генерал Тоно, – едва слышно выдохнула Вилэй.
       Она – жена генерала Ёширо Тоно?! Того самого, что спас Инаэр двенадцать лет назад, а после погиб, сраженный вражеским колдовством?
       С ума сойти!
       Нервно рассмеявшись, принцесса зажала рот ладонью. Отчего-то показалось, что она могла невольно оскорбить генерала.
       Настоящего героя, который уж точно не мог быть злобным духом, приносящим вред людям!
       Но... кем же он тогда был?
       И жив ли он вообще?
       Как Вилэй ни приглядывалась, понять в неверном освещении, дышит ли генерал, не получилось. Его дыхания слышно не было, что неудивительно: сердце принцессы билось слишком сильно, и этот торопливый стук эхом раздавался в ушах.
       Она глубоко вздохнула, набираясь смелости, осторожно, самыми кончиками дрожащих пальцев, коснулась руки генерала...
       И вновь провалилась во тьму.
       

       
       ГЛАВА 5. МОРОК И ПРИЗРАК

       
       Небо было бездонным и темным, без звезд и луны. Трава – высокой и мягкой, и в ней самозабвенно пели сверчки, восхваляя чудесную теплую ночь. Ароматы луговых цветов кружили голову... хотя голова и так кружилась. И болела. И ни единой связной мысли в ней не было.
       Тянулось мгновение за мгновением, все громче пели сверчки и все очевиднее становилось, что этот то ли сон, то ли мираж сам по себе не развеется.
       Пришлось вставать.
       Кое-как поднявшись на ноги, Вилэй огляделась. Но та же тьма, что заливала небо, расплескалась и вокруг, и лишь вдали переливались заманчивые огоньки. Отряхивая в который уже раз пострадавшее свадебное платье – хорошо хоть Дайнэ не видит! – и пытаясь пригладить растрепавшиеся волосы, принцесса думала, а стоит ли туда идти. С одной стороны, там явно есть люди, а здесь может бродить нечисть, а то и нежить, с другой же – порой люди куда страшнее любой твари подземья.
       Но оставаться на месте – тоже не выход. Где бы она ни была, как бы сюда ни попала, обратной дороги, по всей видимости, нет. Значит, стоит поискать другой путь... И заодно понять наконец-то, что здесь происходит, реально ли оно... или же она все-таки сошла с ума.
       Немного постояв в нерешительности, Вилэй направилась к огонькам. И на первом же шаге, споткнувшись, снова рухнула в траву.
       В тот же миг над головой что-то просвистело, вспыхнуло, заставляя невольно вжаться в землю.
       Что-то коснулось спины, ледяное, скользкое, и сердце остановилось...
       И забилось быстрее, когда рядом кто-то тихо, но с чувством выругался, а нечто с тонким визгом отпрянуло прочь.
       Страх постепенно разжимал свои когти, позволяя дышать и двигаться. Вилэй неуклюже завозилась, кое-как поднялась на колени, оглянулась. Привыкшие к темноте глаза различили явно человеческий силуэт, быстрые сияющие росчерки меча и более густую тьму, змеей вьющуюся вокруг.
       Принцесса затаила дыхание, восторженно взирая на битву. Это было похоже на одну из картинок в столь любимых ею книгах о славных деяниях героев прошлого; нет, это было несравнимо лучше!
       Оживший герой легенды неумолимо теснил порождение тьмы подземного мира; темное на темном, белые всполохи острого, наверняка заговоренного, меча; идеальная картина, идеальный бой.
       К сожалению, все закончилось слишком быстро. В последний раз сверкнул клинок, издала жалобный всхлип тьма, и герой устало опустил плечи, разрушая волшебство момента.
       Но не успела Вилэй вздохнуть, как острие того самого меча оказалось направлено на нее.
       – Кто ты? – бросили ей хрипло и отрывисто.
       Принцесса все же вздохнула, безуспешно стараясь разглядеть слишком уж негеройского героя, который отчего-то вздумал угрожать спасенной деве.
       – Вилэй, – ответила она, замялась на миг, но все же добавила: – Вилэй из рода Тоно.
       Чистую правду, между прочим, сказала, и брачная метка, пусть и странная, солгать не дала бы – раскалилась бы добела, посмей она назвать другое имя. Но эта правда отчего-то очень сильно не понравилась стоявшему напротив мужчине.
       – У рода Тоно остался лишь один сын, – зло процедил он, и меч почти коснулся беззащитного горла принцессы.
       – Верно, – пробормотала она, не сводя глаз с мерцающего острия. Возможно, это лишь сон, но умирать не хотелось. Да и все казалось слишком уж настоящим. Во сне так не бывает. – Генерал Ёширо Тоно. Я – его жена.
       Меч дрогнул, едва не поцарапав шею, и Вилэй с трудом удалось совладать с собой и не отшатнуться, позорно зажмурившись. Нет, она не имела права показать, как сильно напугана, ведь тот, кто поддается своим страхам, всегда проигрывает. И зачастую погибает.
       – Что за дикая ложь?! – выдохнул мужчина. – Изыди, морок!
       За годы, проведенные во дворце Рассветного ветра, младшая принцесса привыкла ко многому, да и на прозвища, порой нелепые, старшие сестры никогда не скупились, но... Так ее еще не называли!
       Внезапно стало очень обидно. Если уж на то пошло, мороком здесь была отнюдь не она.
       – Я – настоящая! – вспыхнув и позабыв как о страхах, так и о мече, выпрямилась во весь рост Вилэй. И хоть был он вовсе не велик, а темнота, пусть уже и не такая густая, все еще не давала разглядеть лицо мужчины, это не помешало принцессе посмотреть на него сверху вниз. Так, как смотрели на простых смертных сестры. – А вот кто такой ты? И где я? И что здесь вообще происходит?
       Вопросов, пожалуй, было слишком много, но удержать их в себе оказалось невозможно; вот только ответов она не дождалась.
       – Командир! – послышался звонкий возглас, и стало немного светлее: к ним приближался еще один мужчина, и в руках его вместо меча был фонарь.
       Горел фонарь ярко и ровно, и Вилэй разглядела и того, кто его нес – едва ли старше ее самой, с темными, забранными в пучок волосами, – и того, кого тот назвал командиром.
       Молодой южанин с резкими чертами лица, миндалевидными янтарно-карими глазами под темными бровями вразлет; длинные иссиня-черные волосы, собранные в небрежный хвост на затылке, и – завершающим штрихом – крошечная родинка у внешнего уголка правого глаза.
       – Генерал Тоно... – прошелестела принцесса, все же отступив на шаг и едва устояв на ногах.
       Тело вдруг стало тяжелым, в голове же, напротив, сделалось пусто и звонко.
       Как, как такое возможно?! Ведь он был там, в потайной комнатке, погруженный в сон, то ли колдовской, то ли вовсе вечный...
       И Вилэй тоже была там. А теперь она здесь. Лицом к лицу с тем, кто считался мертвым вот уже больше двенадцати лет.
       Однако на мертвеца, как и на призрака, он ничуть не походил.
       – Это ведь вы, правда вы?! – взволнованно проговорила принцесса, жадно вглядываясь в явно растерявшегося генерала, который, к счастью, опустил свой меч. – Вы живы! Вы... настоящий! Я столько о вас читала...
       Совершенно безотчетно она подалась вперед, даже руку протянула, но и краешка свободной темной рубахи коснуться не сумела.
       – Совсем страх потеряла? – изумился подобной наглости ловко уклонившийся от посягательств генерал. Рядом, неприлично открыв рот, замер юнец с фонарем, который, покачиваясь, заставлял тьму и свет слиться в страстном танце, рождавшем пугающие тени.
       – Вас ли мне бояться? – в свою очередь удивилась Вилэй, невзирая на все странности чувствовавшая себя маленькой девчушкой, которой вручили мешочек любимых сладостей. Вот теней она боялась, и то не так уж чтобы слишком сильно, памятуя, на что способен генерал. – Вы величайший воин, вы принесли Инаэр столько побед! Вы...
       Дыхание от волнения сбилось, прервалось, и принцесса, не находя более слов, с молчаливым обожанием воззрилась на генерала, прижав ладони к груди, в которой восторженно пело сердце.
       Если это все-таки сон или же бред утомленного разума, то пусть он длится как можно дольше!
       Ведь ей выпал невероятный шанс узнать о том, о чем не пишут в книгах, из первых уст!
       И пусть эти уста вовсе не цветут улыбкой счастья, дарованного встречей, ничего, упрямства Вилэй не занимать.
       – Кто это? – громким шепотом поинтересовался юнец, глядя на нее широко распахнутыми глазами, в которых жгучее любопытство мешалось с явным опасением.
       – Моя жена, – отозвался генерал, и, наверное, этот ответ порадовал бы принцессу, не будь в нем столь отчетливо слышна едкая насмешка.
       Кажется, генерал ей не поверил, что, конечно, было неудивительно, но все равно обидно.
       Впрочем, выразить оную обиду Вилэй не успела.
       Плеснуло холодом, хлестким, вымораживающим, и тьма вновь сгустилась, а фонарь ярко полыхнул, ослепляя, и погас.
       А затем раздался пронзительный вопль.
       Знакомый уже страх вонзил ледяные когти в сердце, и принцесса рухнула на колени, обхватив голову руками. Казалось, эхо нечеловеческого крика навеки поселилось там, миг за мигом становясь все громче и громче.
       Вокруг что-то происходило; что-то шипело, скрипело, лязгало, и белые вспышки пронзали тьму, но Вилэй не замечала этого, пытаясь справиться с тем ужасом, что захлестнул душу, лишил воли... заставил ее склониться.
       Злость на себя за внезапную слабость накатила обжигающей волной, и волна эта смыла страх, позволив вновь дышать, видеть, слышать. Бороться.
       И пусть Вилэй не знала как, но и стоять на коленях она была не намерена.
       Только вот подняться оказалось не так просто, как думалось; к тому моменту, когда принцессе удалось встать, все было кончено.
       Беспросветную тьму сменил привычный сумрак, в котором четко виднелись силуэты генерала и его воина, настороженно, крепко сжимая рукояти мечей, осматривавшихся вокруг.
       Но, похоже, ничего опасного или подозрительного на лугу больше не было.
       Кроме Вилэй, разумеется.
       Пережитые страхи никому не идут на пользу, особенно – привыкшим к иной жизни принцессам. Если духом Вилэй была как никогда крепка, то тело ее все же подвело: ноги ослабли, и она, едва успев встать, покачнулась, взмахнула руками в поисках опоры... и все же нашла ее.