В плавильной лаборатории было жарко и душно от парящих заполненных ванн в вытяжном шкафу. Пары эти практически полностью забирались вытяжкой, но жар оставался, он исходил не только от самих ванн, но и от горячих труб, проведённых повсюду. Ассистент протянул дрожащую руку в перчатке и повернул вентиль, спустив серебристую вязкую жидкость из ванны. По мере её утекания, начал работать прибор в дальнем углу вытяжного шкафа: он зашумел, чаша его наполнилась постепенно той же субстанцией. Труба, выходящая сверху, уходила куда-то сквозь стену. Учёный открыл кран, торчащий из этой стены, и из него снова начала затекать в ванну серебристо-серая жидкость. Он подрегулировал ручки на панели под ванной, взял банку тёмного стекла с серебристым порошком, отсыпал оттуда в чашку и, взвесив нужное количество металла, принялся постепенно засыпать его в серебристую жидкость. Рука его всё ещё дрожала.
— А, чёрт! – вдруг выкрикнул он, стукнув в сердцах по керамической поверхности и едва не разбив чашку с металлическим порошком.
— Продолжайте! – прикрикнул на него генерал, снова ткнув дулом своего оружия.
— Я не могу, – трясясь от страха, выдавил учёный.
— Что?!
— Я не могу продолжать, свинец растворился в ртути. У меня амальгама.
— Делайте заново.
Но ассистент был больше не в силах ни подняться, ни говорить, он только рыдал, сотрясаясь всем телом.
— Что за саботаж вы тут устроили?! Вы держите меня за дурака?! – заорал генерал.
Морщинистое лицо его налилось краской от гнева. Другие сотрудники, застыв с тоской на лицах, наблюдали за этой сценой. Девушка вышла вперёд.
— Пожалуйста, уберите автомат, – тихо попросила она. – Пол действительно старается, но под таким давлением – это невозможно. Методика сложная и требует сосредоточения. Дайте ему отдохнуть.
— Не смей мне указывать, мерзавка. Сама почему не сделаешь? Кастанеда говорил, что у тебя получалось!
Вспомнив профессора, ассистенты поникли ещё больше.
— Я пробовала. Не получилось.
— Да что же вы за неучи?! Вы это серьёзно?! – кипятился генерал. – Что сложного – сварить несчастный сплав?!
В этот момент чёткий, спокойный голос киборга прорезал вдруг атмосферу давящего отчаяния, словно пары ртути, заполнившую плавильный цех.
— Позвольте вам помочь, хозяин. Если вам нужен каталит… – молодой холодный физик поднял перед собой согнутую в локте руку, демонстрируя толстый слой брони на предплечье. Несколько серебристых лезвий со скрежетом выдвинулись из неё. – Есть ещё один способ его получить.
— Какой же? – хмуро переспросил генерал.
— Вам ведь не нужна моя каталитическая система?
Эйвери поднесла руки к своему респиратору, рефлекторно пытаясь прикрыть ими рот. «Ньюел, не надо!» – слова почему-то застряли у неё в горле, но широко распахнутые глаза отразили страшную догадку. Генерал, впрочем, ничуть не переживал.
— Допустим, не нужна, – пресно проговорил он. – Мне нужны плазменники.
Тогда эльксарим зажёг газовую горелку и поднёс пламя к основанию одного из лезвий.
— Каталит либо синтезируется искусственно, – он поморщился от боли, издав приглушённый стон. – Либо выделяется организмом эльксарима.
Собравшиеся люди могли наблюдать, как материал его имплантов, соприкасаясь с язычком пламени, расплавился и начал течь. Физик подошёл к пустой ванне для расплава и, зацепив оплавленное у основания лезвие за её край, отломал его. Деталь со звоном упала в пустую ёмкость. На глазах эльксарима показались невольные слёзы, но он продолжал плавить собственные каталитовые детали, не обращая никакого внимания на боль. Кожа в месте соприкосновения брони пошла малиновыми пятнами от ожога, и через время оттуда начала понемногу отделяться кровь. Смешиваясь с расплавом, она капала в злополучную ванну. Постепенно все лезвия отвалились, эльксарим добился полного расплавления полужёсткой брони, водя горелкой вдоль предплечья. Ужасный обугленный ожог остался в месте, что было раньше защищено металлом. Закончив с левой рукой, Ньюел опустился на стул, часто и тяжело дыша. Тёмные волосы упали на его вспотевшее лицо. Вероятно, он хотел отдохнуть, прежде чем заняться правой… Как ни странно, старший ассистент первым вышел из ступора.
— Господи, Ньюел!
Он схватил полотенце, намочил его под краном и приложил осторожно к повреждённой конечности киборга. Тут подбежала Эйвери. Ещё одним полотенцем она обтёрла его плечо, голову и обнажённый торс.
— Прикажите ему остановиться! Это безумие! Ньюел, пожалуйста, хватит! – закричала девушка, когда эльксарим поднялся и взялся за горелку дрожащей повреждённой рукой.
Но генерал молчал. И физик, успешно превозмогая боль, проделал всё то же самое со своей правой рукой.
— Уже достаточно! Ньюел, спасибо, нам хватит, – ассистент закинул в ванну с металлом принесённые из малой операционной детали Стейси и включил под ней нагрев.
— Переплавляйте, – тяжело выдохнул эльксарим. Он поднял глаза и встретил встревоженный взгляд девушки. – Не волнуйтесь. Я регенерирую.
— Конечно… – прошептала она, пряча слёзы. – Тебе нужен отдых. Пойдём, я обработаю твои раны.
После перенесённых потрясений Пол и Эйвери отдыхали в буфере второго корпуса.
— Я сказал, что нам хватит – но этого будет достаточно только для Стейси. Не хотел, чтобы он дальше себя калечил. Того гляди, и Орис присоединится к этому самоистязанию.
— У него ведь некаталитовые.
— А, ну да. Забыл. Прости, ум за разум заходит, когда в тебя дулом автомата постоянно тычут.
Девушка приникла к нему и по-дружески обняла одной рукой.
— Сумасшедший дом, Пол. Сумасшедший… – сочувственно согласилась она.
— Или точнее, дом сумасшедшего.
Оба синхронно подняли глаза под потолок, огляделись по сторонам.
— Тоже ловишь себя на мысли, что тебя могут пристрелить за любое неосторожное слово? – нервно усмехнулся Пол.
— Ты абсолютно прав. Он в конец взбесился после того противостояния.
— Даже профессора в камеру бросил… – оба погрустнели. – Ты веришь, что это он организовал?
В голове у Эйвери всплыли кадры воспоминаний: полутёмный тоннель с каменными сводами, покрытый чёрной плиткой пол, вытяжной шкаф… Мальчик с красно-бардовыми волосами, аппарат Шельера и ванна с горячим расплавом, который приготовил Рассел… И отчаянный блеск в глазах того, кого она звала своим учителем. Это было шесть лет назад. Шесть лет… с тех пор, как она посетила подгорную лабораторию. И хотя эльксарим с торчащими красными волосами служил теперь генералу, она была уверена: он не был единственным, созданным в тех каменных стенах. Говорят, что подгорная лаборатория сгорела… Где же теперь Рассел?
— Да ведь гипноз псионика, Пол. Профессор раскололся сам, – аргументировала она.
— Ну да. Как там Ньюел, кстати?
Девушка сжала губы, прежде чем ответить.
— Да нормально. Что эльксариму сделается. Ожоги третьей степени. У него жар, я дала ему жаропонижающее и морфий. Но думаю, назавтра станет легче.
— Он сказал, регенерирует. Но лезвия-то не регенерируют никак, ясно дело.
— Будет только тонкий слой брони, и всё. Остальное нужно имплантировать.
— А нам не из чего… Зачем?.. Зачем он вызвался? Ведь никто ему не приказывал… – проговорил Пол глухо.
— И не приказал бы, – печально улыбнулась Эйвери.
Они оба знали ответ.
Закончив с обедом, ассистенты вернулись в плавильню. Их коллега, другой старший ассистент, уже должен был закончить выплавку внешней брони для плазменницы Стейси, а значит – опять возиться с проклятою ртутью… Ведь иначе генерал прибежит со своим автоматом. Войдя в лабораторию, они неожиданно увидели автомат! Но не в руках генерала. А потом встретились глазами с тем, кого увидеть уже отчаялись.
— Профессор!
Эрих Кастанеда улыбнулся им усталыми глазами из-под защитных очков и вернулся к тяжёлым металлам. Он закинул несколько горстей того и другого в серебристую, непрозрачную жидкость, и крупинки порошков замелькали на её поверхности, движимые механической мешалкой. Никакого растворения не произошло. Потом перешёл к приготовлению водного раствора для гидратной составляющей каталита. А военный с автоматом всё стоял за его спиной.
Закат спускался на лес, озаряя розовато-оранжевым сиянием верхушки деревьев, пробиваясь холодным огнём промеж их ветвей. Прохлада и тишь. Только тишь и прохлада. Насекомые стрекотали в траве, но их равномерный звон можно было бы запросто счесть тишиной… Эльксарим Ньюел вдохнул прозрачный воздух, насыщенный ароматом цветущих растений и зеленеющих трав, закатил глаза, и по телу его прошла волна трепетной дрожи. Орис вышел вперёд и заглянул ему в лицо. Дотронулся предельно нежно до забинтованной руки собрата, а потом поднял перед ним своё предплечье, покрытое толстым слоем тёмного металла.
— Везёт тебе, – проговорил он.
Раненый разрушитель улыбнулся – так сильно было его удовлетворение.
Милисента уже могла понемногу ходить. И как только врач разрешил, она снова отправилась на заветную поляну под горой, надеясь встретить дорогого сердцу друга. Но… от горы почему-то воняло горелым пластиком. Никто не пришёл. И панта поняла, что больше не увидит здесь друзей. Знать бы, в порядке ли он! Ведь если правда, что он такое совершил… тогда этот запах горелой пластмассы действительно не с проста. Подгорная база уничтожена. Милисенте очень хотелось перелезть через гору, чтобы убедиться – но больная нога всё ещё не допускала таких подвигов. Удалось ли ему хотя бы спастись от гнева генерала?..
На обратном пути домой Милисента почувствовала боль и присела отдохнуть на лавку возле одного из домов. «Блин, балда! Не надо было так сразу нагружать ногу», – укорила панта сама себя. Огляделась. За двориком явно не ухаживали, он весь потонул в буйной растительности, весь старенький неказистый домишко вместе с гаражом, видневшимся поодаль, оказался обвит растением, напоминающим плющ, а рядок кустов, призванный отделять дворик от дороги, давно превратился в валежник. Забора здесь тоже не было, даже старого. Даже его останков. Была только неказистая металлическая лавочка возле тропинки, протоптанной в земле. Со стороны домика донёсся шум, крики, входная дверь распахнулась, и на пороге показалась знакомая фигура.
— Да иду я, успокойся уже! – озлобленно крикнул подросток, выходя, а потом развернулся, увидел Мисси и замер от неожиданности.
— Трейдан?!
Он стоял на крыльце, в каждой руке держа по здоровенному пакету с мусором, словно отродясь и не пропадал из дому. Потом спустился и подошёл к девочке.
— Привет.
— Ты вернулся?! Я думала, тебя… – она осеклась, боясь слежки.
— Пришлось. Но это ненадолго, я всё равно уйду! Тогда уже – насовсем, – произнёс подросток твёрдо.
— Они обещали сделать тебя?
Трейдан смутился немного, глаза его забегали.
— Они ничего об этом не говорят. Они сейчас… слишком заняты другими делами.
Он вдруг принялся жестикулировать, и Милисента поняла, что он больше ничего ей не скажет. Ох уж, эти военные! Невероятно хотелось забыть о необходимости таиться и просто поболтать за жизнь, как нормальные подростки! Со всей этой слежкой недолго сойти с ума.
— Я тут это… мусор.
Трейдан вынес мусор и вернулся к девочке:
— А ты что сидишь, нога болит, что ли? Тебе, может, помочь?
— Я уже позвонила маме, она меня заберёт.
— А. Ну хорошо. Мне пора, – он вынул из кармана телефон, глянул время и припустился куда-то со двора.
«Вот бы узнать хотя бы, как там Милеон с Расселом, – снова подумала панта. – Но я понимаю, он не может говорить об этом… Ведь они – враги генерала. Представить только, в какой они опасности сейчас, – после того злополучного выпуска новостей она окончательно уверилась в этом, и сердце её сжималось от тревоги при одной только мысли. – Надеюсь, мне сообщат, когда этого урода наконец уничтожат. Я хочу узнать первой! Чтоб он уже сдох». Она пробежалась взглядом по скамейке, и вдруг обнаружила какой-то бумажный мусор. Похоже на фантик от конфеты, но на внутренней стороне его как будто что-то было написано ручкой. Панта сгребла бумажку и убрала в карман, не глядя. Сердце стучало у неё в висках. Краем глаза она успела разобрать пару слов, но не решалась развернуть фантик перед собой и прочесть послание. Где-то на её одежде вполне могла быть микрокамера. «Когда он успел написать?»
Трейдан вбежал в дом, не глядя на развалившуюся на диване перед теликом мать, на мусор, равномерным слоем покрывающий пол (да, он выносил мусор только что – но то был мусор со двора, который панта решил привести в порядок хоть немного).
— Принёс бухло?! – прозвучал ему вслед хрипловатый голос.
— Бухай на здоровье!
Он кинул матери пакет с полными жестянками пива.
— Эй, ты как с матерью разговариваешь?! А прибраться?!
— Ещё на дворе не закончил, – на ходу буркнул панта.
«Только сейчас не цепляйся ко мне, умоляю!» Преодолев на полной скорости задний дворик, Трейдан оказался в старом гараже. Он старался не думать о том, как мать разрушает своё здоровье и свою жизнь с каждым новым запоем. Потому что сейчас её запой был ему на руку: так она с меньшей вероятностью станет интересоваться тем, что происходит у неё под боком… Этот гараж давно пустовал. Он остался со времён отца, и тогда он действительно держал здесь машину. У матери, и уж тем более у самого Трейдана, не было никакого автомобиля, и гараж забросили. Иногда он прятался здесь, слушал музыку в одиночестве и играл в телефон, рассматривал старый ненужный хлам, оставшийся от отца. Трейдан притащил сюда старый диван, почти полностью лишившийся обивки и застеленный вместо неё покрывалом, и валялся на нём длинными вечерами. Но сейчас его ждало здесь дельце поважнее. Растянувшись прямо пузом на грязном полу, он откинул край покрывала. Под ним оказалось какое-то железо, устройство с тумблерами, проводами и кнопками. Трейдан включил его и подкрутил ручку регулировки.
— Давайте же… подполковник…
Сеанс связи мог состояться в заранее условленный промежуток времени, но когда конкретно – подросток не знал, поэтому он вынужден был околачиваться рядом с устройством связи по два часа каждый вечер. Сеансы не происходили ежедневно, иногда между ними могла пройти целая неделя, но конкретные даты их нельзя было предугадать заранее, и панта постоянно должен был быть начеку. Разумеется, сам Трейдан не имел ни малейшего представления об информации, которая идёт через него. Это был какой-то незнакомый ему двоичный код, вроде азбуки Морзе, но не то, а устройство, которое доверили панте, представляло собой ретранслятор радиосигнала. Сигнал, посылаемый с гаттарийской базы, короткий, и не может напрямую достичь приёмника, что был у Рассела, и поэтому его нужно преобразовать и перенаправить. Кроме того, такая система ретрансляции затрудняет возможное (не дай, конечно, Бог) отслеживание сигнала. Так объяснили задачу Трейдану. Рассел сказал, им очень повезло, что он подвернулся. На его месте мог оказаться кто-то из специальных агентов президента, но так – даже лучше. Чем меньше лишних людей, тем надёжнее. А он – не лишний. Он здесь на своём месте, и его присутствие в Гаттарии абсолютно оправдано. И он как никто идеально подходил для этой работы. Милисенту, например, использовать было нельзя. Её семья на коротком поводке у военных: старшая сестра – эльксарим генерала, младшая – перспективная для армии панта, да если ещё принять во внимание их довольно тесное общение с Эви… Не мудрено, что Паркеры оказались по уши в «жучках».
— А, чёрт! – вдруг выкрикнул он, стукнув в сердцах по керамической поверхности и едва не разбив чашку с металлическим порошком.
— Продолжайте! – прикрикнул на него генерал, снова ткнув дулом своего оружия.
— Я не могу, – трясясь от страха, выдавил учёный.
— Что?!
— Я не могу продолжать, свинец растворился в ртути. У меня амальгама.
— Делайте заново.
Но ассистент был больше не в силах ни подняться, ни говорить, он только рыдал, сотрясаясь всем телом.
— Что за саботаж вы тут устроили?! Вы держите меня за дурака?! – заорал генерал.
Морщинистое лицо его налилось краской от гнева. Другие сотрудники, застыв с тоской на лицах, наблюдали за этой сценой. Девушка вышла вперёд.
— Пожалуйста, уберите автомат, – тихо попросила она. – Пол действительно старается, но под таким давлением – это невозможно. Методика сложная и требует сосредоточения. Дайте ему отдохнуть.
— Не смей мне указывать, мерзавка. Сама почему не сделаешь? Кастанеда говорил, что у тебя получалось!
Вспомнив профессора, ассистенты поникли ещё больше.
— Я пробовала. Не получилось.
— Да что же вы за неучи?! Вы это серьёзно?! – кипятился генерал. – Что сложного – сварить несчастный сплав?!
В этот момент чёткий, спокойный голос киборга прорезал вдруг атмосферу давящего отчаяния, словно пары ртути, заполнившую плавильный цех.
— Позвольте вам помочь, хозяин. Если вам нужен каталит… – молодой холодный физик поднял перед собой согнутую в локте руку, демонстрируя толстый слой брони на предплечье. Несколько серебристых лезвий со скрежетом выдвинулись из неё. – Есть ещё один способ его получить.
— Какой же? – хмуро переспросил генерал.
— Вам ведь не нужна моя каталитическая система?
Эйвери поднесла руки к своему респиратору, рефлекторно пытаясь прикрыть ими рот. «Ньюел, не надо!» – слова почему-то застряли у неё в горле, но широко распахнутые глаза отразили страшную догадку. Генерал, впрочем, ничуть не переживал.
— Допустим, не нужна, – пресно проговорил он. – Мне нужны плазменники.
Тогда эльксарим зажёг газовую горелку и поднёс пламя к основанию одного из лезвий.
— Каталит либо синтезируется искусственно, – он поморщился от боли, издав приглушённый стон. – Либо выделяется организмом эльксарима.
Собравшиеся люди могли наблюдать, как материал его имплантов, соприкасаясь с язычком пламени, расплавился и начал течь. Физик подошёл к пустой ванне для расплава и, зацепив оплавленное у основания лезвие за её край, отломал его. Деталь со звоном упала в пустую ёмкость. На глазах эльксарима показались невольные слёзы, но он продолжал плавить собственные каталитовые детали, не обращая никакого внимания на боль. Кожа в месте соприкосновения брони пошла малиновыми пятнами от ожога, и через время оттуда начала понемногу отделяться кровь. Смешиваясь с расплавом, она капала в злополучную ванну. Постепенно все лезвия отвалились, эльксарим добился полного расплавления полужёсткой брони, водя горелкой вдоль предплечья. Ужасный обугленный ожог остался в месте, что было раньше защищено металлом. Закончив с левой рукой, Ньюел опустился на стул, часто и тяжело дыша. Тёмные волосы упали на его вспотевшее лицо. Вероятно, он хотел отдохнуть, прежде чем заняться правой… Как ни странно, старший ассистент первым вышел из ступора.
— Господи, Ньюел!
Он схватил полотенце, намочил его под краном и приложил осторожно к повреждённой конечности киборга. Тут подбежала Эйвери. Ещё одним полотенцем она обтёрла его плечо, голову и обнажённый торс.
— Прикажите ему остановиться! Это безумие! Ньюел, пожалуйста, хватит! – закричала девушка, когда эльксарим поднялся и взялся за горелку дрожащей повреждённой рукой.
Но генерал молчал. И физик, успешно превозмогая боль, проделал всё то же самое со своей правой рукой.
— Уже достаточно! Ньюел, спасибо, нам хватит, – ассистент закинул в ванну с металлом принесённые из малой операционной детали Стейси и включил под ней нагрев.
— Переплавляйте, – тяжело выдохнул эльксарим. Он поднял глаза и встретил встревоженный взгляд девушки. – Не волнуйтесь. Я регенерирую.
— Конечно… – прошептала она, пряча слёзы. – Тебе нужен отдых. Пойдём, я обработаю твои раны.
После перенесённых потрясений Пол и Эйвери отдыхали в буфере второго корпуса.
— Я сказал, что нам хватит – но этого будет достаточно только для Стейси. Не хотел, чтобы он дальше себя калечил. Того гляди, и Орис присоединится к этому самоистязанию.
— У него ведь некаталитовые.
— А, ну да. Забыл. Прости, ум за разум заходит, когда в тебя дулом автомата постоянно тычут.
Девушка приникла к нему и по-дружески обняла одной рукой.
— Сумасшедший дом, Пол. Сумасшедший… – сочувственно согласилась она.
— Или точнее, дом сумасшедшего.
Оба синхронно подняли глаза под потолок, огляделись по сторонам.
— Тоже ловишь себя на мысли, что тебя могут пристрелить за любое неосторожное слово? – нервно усмехнулся Пол.
— Ты абсолютно прав. Он в конец взбесился после того противостояния.
— Даже профессора в камеру бросил… – оба погрустнели. – Ты веришь, что это он организовал?
В голове у Эйвери всплыли кадры воспоминаний: полутёмный тоннель с каменными сводами, покрытый чёрной плиткой пол, вытяжной шкаф… Мальчик с красно-бардовыми волосами, аппарат Шельера и ванна с горячим расплавом, который приготовил Рассел… И отчаянный блеск в глазах того, кого она звала своим учителем. Это было шесть лет назад. Шесть лет… с тех пор, как она посетила подгорную лабораторию. И хотя эльксарим с торчащими красными волосами служил теперь генералу, она была уверена: он не был единственным, созданным в тех каменных стенах. Говорят, что подгорная лаборатория сгорела… Где же теперь Рассел?
— Да ведь гипноз псионика, Пол. Профессор раскололся сам, – аргументировала она.
— Ну да. Как там Ньюел, кстати?
Девушка сжала губы, прежде чем ответить.
— Да нормально. Что эльксариму сделается. Ожоги третьей степени. У него жар, я дала ему жаропонижающее и морфий. Но думаю, назавтра станет легче.
— Он сказал, регенерирует. Но лезвия-то не регенерируют никак, ясно дело.
— Будет только тонкий слой брони, и всё. Остальное нужно имплантировать.
— А нам не из чего… Зачем?.. Зачем он вызвался? Ведь никто ему не приказывал… – проговорил Пол глухо.
— И не приказал бы, – печально улыбнулась Эйвери.
Они оба знали ответ.
Закончив с обедом, ассистенты вернулись в плавильню. Их коллега, другой старший ассистент, уже должен был закончить выплавку внешней брони для плазменницы Стейси, а значит – опять возиться с проклятою ртутью… Ведь иначе генерал прибежит со своим автоматом. Войдя в лабораторию, они неожиданно увидели автомат! Но не в руках генерала. А потом встретились глазами с тем, кого увидеть уже отчаялись.
— Профессор!
Эрих Кастанеда улыбнулся им усталыми глазами из-под защитных очков и вернулся к тяжёлым металлам. Он закинул несколько горстей того и другого в серебристую, непрозрачную жидкость, и крупинки порошков замелькали на её поверхности, движимые механической мешалкой. Никакого растворения не произошло. Потом перешёл к приготовлению водного раствора для гидратной составляющей каталита. А военный с автоматом всё стоял за его спиной.
Закат спускался на лес, озаряя розовато-оранжевым сиянием верхушки деревьев, пробиваясь холодным огнём промеж их ветвей. Прохлада и тишь. Только тишь и прохлада. Насекомые стрекотали в траве, но их равномерный звон можно было бы запросто счесть тишиной… Эльксарим Ньюел вдохнул прозрачный воздух, насыщенный ароматом цветущих растений и зеленеющих трав, закатил глаза, и по телу его прошла волна трепетной дрожи. Орис вышел вперёд и заглянул ему в лицо. Дотронулся предельно нежно до забинтованной руки собрата, а потом поднял перед ним своё предплечье, покрытое толстым слоем тёмного металла.
— Везёт тебе, – проговорил он.
Раненый разрушитель улыбнулся – так сильно было его удовлетворение.
Милисента уже могла понемногу ходить. И как только врач разрешил, она снова отправилась на заветную поляну под горой, надеясь встретить дорогого сердцу друга. Но… от горы почему-то воняло горелым пластиком. Никто не пришёл. И панта поняла, что больше не увидит здесь друзей. Знать бы, в порядке ли он! Ведь если правда, что он такое совершил… тогда этот запах горелой пластмассы действительно не с проста. Подгорная база уничтожена. Милисенте очень хотелось перелезть через гору, чтобы убедиться – но больная нога всё ещё не допускала таких подвигов. Удалось ли ему хотя бы спастись от гнева генерала?..
На обратном пути домой Милисента почувствовала боль и присела отдохнуть на лавку возле одного из домов. «Блин, балда! Не надо было так сразу нагружать ногу», – укорила панта сама себя. Огляделась. За двориком явно не ухаживали, он весь потонул в буйной растительности, весь старенький неказистый домишко вместе с гаражом, видневшимся поодаль, оказался обвит растением, напоминающим плющ, а рядок кустов, призванный отделять дворик от дороги, давно превратился в валежник. Забора здесь тоже не было, даже старого. Даже его останков. Была только неказистая металлическая лавочка возле тропинки, протоптанной в земле. Со стороны домика донёсся шум, крики, входная дверь распахнулась, и на пороге показалась знакомая фигура.
— Да иду я, успокойся уже! – озлобленно крикнул подросток, выходя, а потом развернулся, увидел Мисси и замер от неожиданности.
— Трейдан?!
Он стоял на крыльце, в каждой руке держа по здоровенному пакету с мусором, словно отродясь и не пропадал из дому. Потом спустился и подошёл к девочке.
— Привет.
— Ты вернулся?! Я думала, тебя… – она осеклась, боясь слежки.
— Пришлось. Но это ненадолго, я всё равно уйду! Тогда уже – насовсем, – произнёс подросток твёрдо.
— Они обещали сделать тебя?
Трейдан смутился немного, глаза его забегали.
— Они ничего об этом не говорят. Они сейчас… слишком заняты другими делами.
Он вдруг принялся жестикулировать, и Милисента поняла, что он больше ничего ей не скажет. Ох уж, эти военные! Невероятно хотелось забыть о необходимости таиться и просто поболтать за жизнь, как нормальные подростки! Со всей этой слежкой недолго сойти с ума.
— Я тут это… мусор.
Трейдан вынес мусор и вернулся к девочке:
— А ты что сидишь, нога болит, что ли? Тебе, может, помочь?
— Я уже позвонила маме, она меня заберёт.
— А. Ну хорошо. Мне пора, – он вынул из кармана телефон, глянул время и припустился куда-то со двора.
«Вот бы узнать хотя бы, как там Милеон с Расселом, – снова подумала панта. – Но я понимаю, он не может говорить об этом… Ведь они – враги генерала. Представить только, в какой они опасности сейчас, – после того злополучного выпуска новостей она окончательно уверилась в этом, и сердце её сжималось от тревоги при одной только мысли. – Надеюсь, мне сообщат, когда этого урода наконец уничтожат. Я хочу узнать первой! Чтоб он уже сдох». Она пробежалась взглядом по скамейке, и вдруг обнаружила какой-то бумажный мусор. Похоже на фантик от конфеты, но на внутренней стороне его как будто что-то было написано ручкой. Панта сгребла бумажку и убрала в карман, не глядя. Сердце стучало у неё в висках. Краем глаза она успела разобрать пару слов, но не решалась развернуть фантик перед собой и прочесть послание. Где-то на её одежде вполне могла быть микрокамера. «Когда он успел написать?»
Трейдан вбежал в дом, не глядя на развалившуюся на диване перед теликом мать, на мусор, равномерным слоем покрывающий пол (да, он выносил мусор только что – но то был мусор со двора, который панта решил привести в порядок хоть немного).
— Принёс бухло?! – прозвучал ему вслед хрипловатый голос.
— Бухай на здоровье!
Он кинул матери пакет с полными жестянками пива.
— Эй, ты как с матерью разговариваешь?! А прибраться?!
— Ещё на дворе не закончил, – на ходу буркнул панта.
«Только сейчас не цепляйся ко мне, умоляю!» Преодолев на полной скорости задний дворик, Трейдан оказался в старом гараже. Он старался не думать о том, как мать разрушает своё здоровье и свою жизнь с каждым новым запоем. Потому что сейчас её запой был ему на руку: так она с меньшей вероятностью станет интересоваться тем, что происходит у неё под боком… Этот гараж давно пустовал. Он остался со времён отца, и тогда он действительно держал здесь машину. У матери, и уж тем более у самого Трейдана, не было никакого автомобиля, и гараж забросили. Иногда он прятался здесь, слушал музыку в одиночестве и играл в телефон, рассматривал старый ненужный хлам, оставшийся от отца. Трейдан притащил сюда старый диван, почти полностью лишившийся обивки и застеленный вместо неё покрывалом, и валялся на нём длинными вечерами. Но сейчас его ждало здесь дельце поважнее. Растянувшись прямо пузом на грязном полу, он откинул край покрывала. Под ним оказалось какое-то железо, устройство с тумблерами, проводами и кнопками. Трейдан включил его и подкрутил ручку регулировки.
— Давайте же… подполковник…
Сеанс связи мог состояться в заранее условленный промежуток времени, но когда конкретно – подросток не знал, поэтому он вынужден был околачиваться рядом с устройством связи по два часа каждый вечер. Сеансы не происходили ежедневно, иногда между ними могла пройти целая неделя, но конкретные даты их нельзя было предугадать заранее, и панта постоянно должен был быть начеку. Разумеется, сам Трейдан не имел ни малейшего представления об информации, которая идёт через него. Это был какой-то незнакомый ему двоичный код, вроде азбуки Морзе, но не то, а устройство, которое доверили панте, представляло собой ретранслятор радиосигнала. Сигнал, посылаемый с гаттарийской базы, короткий, и не может напрямую достичь приёмника, что был у Рассела, и поэтому его нужно преобразовать и перенаправить. Кроме того, такая система ретрансляции затрудняет возможное (не дай, конечно, Бог) отслеживание сигнала. Так объяснили задачу Трейдану. Рассел сказал, им очень повезло, что он подвернулся. На его месте мог оказаться кто-то из специальных агентов президента, но так – даже лучше. Чем меньше лишних людей, тем надёжнее. А он – не лишний. Он здесь на своём месте, и его присутствие в Гаттарии абсолютно оправдано. И он как никто идеально подходил для этой работы. Милисенту, например, использовать было нельзя. Её семья на коротком поводке у военных: старшая сестра – эльксарим генерала, младшая – перспективная для армии панта, да если ещё принять во внимание их довольно тесное общение с Эви… Не мудрено, что Паркеры оказались по уши в «жучках».
