«Надо же. Действительно получилось. Слияние…»
Ощущение взаимодействия было полным и глубоко приятным. Спокойное величие природы будто проникало в каждую клеточку тела, и казалось, что просто не существуешь больше, а лишь являешься частью чего-то всеобъемлющего. Невыразимое, не сравнимое ни с чем ощущение незыблемости, умиротворённости и счастья.
«Но ведь я всё же существую? Я жива?» Эви поднялась на ноги и едва не упала с непривычки. «О! Какая лёгкость! Кажется, что я потеряла вес. И у меня ничего не болит. Совсем». После нестерпимых мучений, перенесённых только что, она чувствовала величайшее облегчение. Тело слушалось идеально, от спазмов и параличей не осталось и следа – по-видимому, всё это были лишь временные неприятности. Осталась только усталость. Эви хотелось уснуть, но сделать это прямо здесь не представлялось возможным. «Слишком холодно, – подумала она, сжавшись и обхватив туловище руками. – Чёрта с два я здесь смогу спать. Но… я действительно стала эльксаримом? Это ведь была… элькса-мутация. Только что. В голове не укладывается. Никаких операций ведь не было. Вообще. Но я чувствую себя эльксаримом, определённо. Всё то несовершенство восприятия – его нет». Как будто желая убедиться в этом, она ощупала собственное тело, отряхнувшись заодно от песка. Тут и там на коже всё ещё можно было наткнуться на прослойки сплава. Коснувшись пальцами поверхности тела в области грудины, она невольно отдёрнула руку, ощутив волнистую металлическую поверхность, но потом снова ощупала странное образование. Оно проступало из-под кожи и по форме напоминало звезду, каждый сегмент которой состоял из переплетающихся металлических нитей. Самое удивительное было в том, что она ощутила это прикосновение, несмотря на то, что прикасалась к голому металлу. «Странно всё это. Хочу, чтобы меня имплантировали, а то не по себе становится. Надо вернуться». Несмотря на весь гармонический экстаз, который Эви почувствовала в первые мгновения, придя в сознание, электромагнитный эфир казался здесь неприятно разреженным. «У меня… дисбаланс. Техногенной компоненты не хватает, – осознала она. – В самом деле, мне пора возвращаться на базу». Она вспомнила о профессоре и всех, кто собирался ей помочь, и вдруг ощутила неловкость. «Блин, они наверняка уже меня хватились. Блин! Кошмар. Профессор думает, что я не выжила. Надо вернуться как можно скорее, он же с ума сойдёт. Да чёрт, что я тут делаю?!» Она осмотрелась вокруг. «Где моя одежда? Пропала. Блин, да куда она подевалась-то?! Мне что, нагишом идти, что ли?» Внезапно её разум зацепился за кое-что необычное. «На небе нет ни луны, ни звёзд. Здесь кромешная темнота. Как же я знаю, что находится вокруг? Но я знаю. Хотя и не вижу». Она закрыла глаза и сосредоточилась. Эви чувствовала, на каком расстоянии от неё находятся объекты, и поэтому могла свободно ходить, не натыкаясь на них, но различить, что лежит под ногами, всё же оказалось невозможно. Она тщетно бродила по тёмному берегу, пытаясь что-нибудь нащупать. «Да где же моя одежда – должна же быть где-то здесь. Прибоем её унесло, что ли? Хочется хоть немного согреться». Остановившись, Эви устремила взгляд вдаль, где за полосой океана, на родном полуострове, ещё светились редкие огни. Дыхание её было полным и спокойным, соответствуя непоколебимому равновесию души эльксарима. Вдруг она ощутила мягкое тепло, зародившееся в области живота, неглубоко от поверхности тела. Машинально опустила глаза… Под кожей что-то слабо светилось, переливаясь радужным светом. Какие-то изогнутые линии… Эви протянула руку и прикоснулась, слегка надавив. «Тепло…» Радужные контуры легко прощупывались: они были гибкими, но одновременно достаточно твёрдыми на ощупь. «Что это такое?» Реакция была приятной, и чувствуя согревающее тепло, девочка не хотела прекращать её, хотя и не понимала, что с ней происходит. Но вдруг свечение проявилось прямо в воздухе, возле её груди, как раз напротив звездообразного металлического сплетения. Свет разгорался всё ярче, становясь плотнее, и в конце концов принял форму концентрированного шаровидного сгустка оранжево-красного огня. «Точь-в-точь как у Рона», – вдруг заметила Эви, вспомнив цвет плазменных нитей мальчика-эльксарима. Не успела она это подумать, как ощутила толчок, огненный шар оторвался и улетел куда-то в сторону леса. Раздался треск.
— Опа… – невольно вырвалось у неё.
Некоторое время Эви стояла неподвижно, глядя на разгоравшееся огненное зарево. «Ну вот. Теперь пожар устроила, – констатировала она про себя. – А ведь я всего лишь хотела согреться… Хорошо ещё, что в лесу, а не в городе. Надеюсь, никто не пострадал… Но нет, это уже слишком. Надо возвращаться сейчас же». Отчаявшись найти хоть что-то из одежды, Эви уже направилась было в сторону дороги, как вдруг наткнулась на что-то мягкое под ногами. Подняла. «Полотенце какое-то грязное. Ладно, выбора у меня немного». Пришлось завернуться в полотенце. «Интересно, если снова активируется эта огненная пушка, оно загорится? Ну нет, я не стану активировать её». Ещё одна досадная неприятность обнаружилась по дороге. Сколько бы девочка ни стряхивала песчинки, хвоинки, семена и прочие лесные мелочи, они продолжали липнуть к металлическому покрытию на её конечностях. «Почему они так магнитятся? Разве должно быть так? Со мной явно не всё в порядке…»
Идти было тяжело, у Эви буквально слипались глаза от усталости. Перед тем как свернуть с обочины шоссе и углубиться в дикую местность, Эви опустилась, чтобы передохнуть, на землю, опершись спиной о столб высоковольтной линии. Здесь электромагнитный эфир пространства достигал оптимальной плотности, и баланс гармонии сделался идеальным. Вот тогда-то вся полнота восприятия захватила Эви с головой. Новая девочка-эльксарим с трудом могла поверить в реальность происходящего, и вдыхая ароматы ночи, прикрыв от удовольствия глаза, она задавалась вопросом, а не снится ли ей всё это, и жива ли она в самом деле. А может, она всё-таки умерла и попала в рай? Ну, может, и рай… В конце концов, такой мягкой земля может быть только в облаках, а тело – таким лёгким и послушным – только у ангелов. И воздух столь приятен и свеж, будто напоен ароматами райских цветов, хотя вокруг – лишь пожухлые пустоши… И даже рана, которую она получила три дня назад во время штурма военной базы, совсем перестала чувствоваться. Ощупав своё плечо, Эви убедилась, что она каким-то мистическим образом полностью зажила. Раны просто не было. Так может, всё-таки, рай?..
«Однако для рая тут как-то чересчур прохладно», – подумала девочка, передёрнувшись от холода, когда очередной порыв ветерка коснулся её почти обнажённого тела. Она вновь поднялась на ноги и нетвёрдой походкой направилась по пустынному лугу, руководствуясь лишь своим внутренним чувством направления в кромешной темноте.
В полумраке светила только одна тусклая настенная лампа. Эрих Кастанеда спал на сиденьях у входа в здание базы, когда вошёл только что проснувшийся ассистент. За ним следом прошествовали несколько солдат и удалились по коридору, о чём-то болтая между собой.
— Ох, профессор… – ассистент увидел Кастанеду, подошёл и расшевелил его.
— Вставайте. Тут с полигонов ведь дует, вы простудитесь – спать в таком месте.
— Я встаю, встаю… – пробормотал Эрих, просыпаясь.
Вдруг раздался внезапный скрежет открывающейся входной двери. Она тяжело хлопнула, и воцарилась тишина. Взоры обоих учёных оказались прикованы к вошедшей девочке, которая переводила дыхание, прислонившись к двери спиной.
— Эви… – проговорил наконец Эрих.
Он не до конца ещё поверил своим глазам, поэтому сразу подбежал к девочке и ощупал её изменившееся тело, желая убедиться в том, что она реальна.
— Господи Иисусе… – ассистент стоял позади, остолбенев. – Она же… она… как?!
— Идеальный эльксарим… – вырвалось у Кастанеды.
Эви подняла на него усталый взгляд бесконечно-глубоких глаз.
— Профессор… Имплантируйте меня, пожалуйста, – попросила она тихо. – А то моя кибернетическая система… странно себя ведёт.
Признаться, идеальной она себя в тот момент совсем не чувствовала.
— А что странно? Что ты имеешь в виду? – переспросил Эрих, не отпуская Эви из своих рук.
— Всё…
Глядя в её измученную улыбку, профессор не выдержал и разрыдался.
— Девочка моя, Эви! Ты жива! Боже мой, ты жива! – он крепко прижал к себе эльксарима. – Что же тебе пришлось вынести! Прости… прости, я должен был спрятать его! Прости… Я так рад, что ты жива…
Эви вдруг почувствовала, как силы покидают её.
— Я, кажется, теряю сознание…
Последним, что она ощутила, было согревающее душу тепло и некоторое недоумение по поводу слов профессора Кастанеды. Вроде он не был ни в чём виноват, и она искренне не могла понять, за что он так слёзно извиняется перед ней…
Троица молодых ассистентов в белых лабораторных халатах оживлённо обсуждала сенсационную новость. Они спустились по лестнице и присоединились к толпе разношёрстных сотрудников, забивших небольшой холл у входа в медицинские кабинеты.
— Безо всякого ассистирования! Вообще! – восторгался один из медиков. – Вы только представьте, за все… за все… двадцать три года истории эксперимента не было такого, чтобы панта пережил мутацию без всякой поддержки!
— Это невозможно! – с недоверием произнёс кто-то.
— Я сам её видел. Она была эльксаримом, когда вернулась! Зуб даю… – подтвердил тот самый ассистент, который был с Кастанедой у входа в знаменательный момент.
— Как ты узнал?
— Как узнал, то есть? Я что, эльксарима от панты не отличу?!
— Я не понимаю: без ассистирования – значит, ей вообще импланты не вживляли? Как может быть киборг без имплантов?.. – недоумевал кто-то из молодёжи.
— Органокиборг!
— Ну органокиборг же! – наперебой отреагировали остальные.
— У неё есть каталитическая система, просто организм её сам формирует, – объяснил очевидец.
— Ката… какая? – переспросил новенький.
— Каталитическая система, так кибернетику у эльксаримов называют. Ты вообще теорию учил?
— Не успел ещё… – смущённо признался юноша.
— Ха-ха-ха, у новичка разрыв шаблона – киборг без имплантов! – расхохотались остальные. – Вливайся!
— Но похоже, ей имплантация всё-таки нужна в итоге, – рассказал свидетель. – Организм там, конечно, формирует – но я лично сомневаюсь, что из этого выйдет что-то завершённое.
— Да ясен пень, там ничего не работает! – воскликнул кто-то из толпы.
— Да нет, в принципе, оно вполне может оказаться рабочим. Почему бы нет? – раздался чей-то голос позади.
— Откуда ты знаешь? А! Профессор!
Он отшатнулся, увидев за спиной возникшего как из ниоткуда Кастанеду, который стоял и гипнотизировал его укоряющим взглядом.
— Так! Это что за столпотворение?! Здесь нет никакой демонстрации, – обратился он ко всем, повысив голос. – А ну-ка, освобождаем помещение! Эльксариму нужен отдых! Живо, живо…
Когда толпа отхлынула, позади вдруг материализовался генерал. Он стоял, опершись о стенку и сложив на груди руки.
— Тебе тоже делать нечего? – раздражённо бросил ему Эрих.
— Как она? Ты осматривал? – спросил военачальник вместо ответа.
— Нет! Она всю ночь где-то пробегала и так между делом перенесла элькса-мутацию. Я её уложил спать, какие тут осмотры? И мне до лампочки твоё любопытство. Да, радиоактивности от неё нет, если это тебя волнует. Ты же вообще хотел, чтобы она умерла! – воскликнул Кастанеда.
— Не было такого.
— Мерзавец ты, – профессор поморщился и сплюнул на пол.
— Знаю, знаю, не переживай ты так. Лучше выпей валерьяночки, – сказал генерал, похлопав его по спине. – И пошли. Мне тебя надо. Завтра операция, мне будут нужны все.
Кастанеда поднял на него глаза, во взгляде его читалось недоверие.
— Все? Включая Ориса? – переспросил он.
— Без Ориса.
— Почему?!
— Пошли, обговорим.
Генерал приобнял Эриха одной рукой, словно лучшего друга, и увёл обсуждать свои стратегии.
Когда же профессор смог вернуться в палату, то обнаружил там полное отсутствие своей пациентки. Зато дальше по коридору слышался какой-то гвалт, и он почти сразу догадался, в чём там дело.
Эви только успела сходить в туалет и в душ, как вдруг раздался чей-то возглас, и её мгновенно обступила толпа.
— Это она! Смотрите! Это тот эльксарим, который без имплантов!..
«Я что, знаменитость?» – подумала девочка, растерянно оглядываясь. Толпа наглухо перекрыла ей обратный путь. Все норовили дотронуться до её металлических деталей, наперебой задавали вопросы, но Эви не стала на них отвечать. Совсем не хотелось разговоров, тем более что вопросы по большей части звучали на редкость глупые. Например:
— А что это за штука? А как она работает? А покажи!
«Ага. Сейчас. Прямо здесь. Чёрта с два я стану её активировать без приказа». Так что, она стояла и ждала, пока всё не разрешится само. Наконец раздался спасительный командный голос Кастанеды:
— А ну, шагом марш отсюда! Всех премии лишу.
Он схватил эльксарима за руку и провёл обратно в палату.
— Вы меня спасли, профессор, – с благодарностью произнесла Эви.
— Извини за них. Ты у нас сенсация. Ну да не важно. Скажи лучше, как себя чувствуешь? – профессор по-отечески бережно придержал её за плечи и заглянул в глаза.
— Хорошо, – честно призналась девочка.
— Ничего не болит? Совсем?
— Совсем не болит.
— Ты вроде говорила… Впрочем, что болтать, давай-ка, осмотрю.
Эви послушно скинула сорочку. Прямо на коже её тут и там обнажились прослойки серебристого сплава. Эрих ощупал грудную клетку девочки-эльксарима, внимательно изучив область металлического сплетения в районе грудины. Потом поднялся выше и провёл рукой по волосам. С правой стороны головы пряди волос пропитались металлом и сделались жёсткими, почти как проволоки, приобретя серебристый оттенок.
— Феноменально, – проговорил он. – Похоже, будто ничего не повреждено. Дыхание и сердечный ритм – ровные… И ничего не болит, говоришь? Как же ты так выдержала… без ассистирования?
— Ну. Раньше – болело, – призналась Эви.
— Представляю. Ох. Извини… – он снова начал сокрушаться.
— Не надо, – произнесла вдруг девочка. – Вы ни в чём не виноваты, профессор.
Улыбнувшись, Кастанеда ласково похлопал её по спине и сказал:
— Видела бы ты, как их обычно рвёт, если не имплантировать! Всё в клочки… Сосуды, сердце, лёгкие… Я как представил, что с тобой такое… и рядом никого нет. Верно, высокое элькса-сродство спасло тебя… Ты что? У тебя дыхание участилось.
Он поднял взгляд и заглянул девочке в глаза – но то были глаза эльксарима, и в них ничего нельзя было прочитать. Они лишь смотрели куда-то в бесконечную глубину пространства…
— Спасибо, профессор, – сказала вдруг она. – Со мной всё в порядке. Я жива.
— Ты моя девочка, – снова улыбнулся Эрих, и сразу вернулся к осмотру. – Однако лишнего сплава ещё много здесь. Надо доделать.
Он спустился ниже, не отпуская из рук её тела, и ощупал переливающиеся радужными цветами контуры под поверхностью живота.
— Что я вижу. Плазменный индукционный контур. Никогда так близко на него не смотрел. Красивый… – он поднял трубку телефона и приказал. – Найдите мне Рональда. В первую палату. Жду.
«Он сказал, Рон?.. Мы что, действительно похожи?» Кастанеда, тем временем, включил машину с несколькими мониторами, занимавшую место у стены.
Ощущение взаимодействия было полным и глубоко приятным. Спокойное величие природы будто проникало в каждую клеточку тела, и казалось, что просто не существуешь больше, а лишь являешься частью чего-то всеобъемлющего. Невыразимое, не сравнимое ни с чем ощущение незыблемости, умиротворённости и счастья.
«Но ведь я всё же существую? Я жива?» Эви поднялась на ноги и едва не упала с непривычки. «О! Какая лёгкость! Кажется, что я потеряла вес. И у меня ничего не болит. Совсем». После нестерпимых мучений, перенесённых только что, она чувствовала величайшее облегчение. Тело слушалось идеально, от спазмов и параличей не осталось и следа – по-видимому, всё это были лишь временные неприятности. Осталась только усталость. Эви хотелось уснуть, но сделать это прямо здесь не представлялось возможным. «Слишком холодно, – подумала она, сжавшись и обхватив туловище руками. – Чёрта с два я здесь смогу спать. Но… я действительно стала эльксаримом? Это ведь была… элькса-мутация. Только что. В голове не укладывается. Никаких операций ведь не было. Вообще. Но я чувствую себя эльксаримом, определённо. Всё то несовершенство восприятия – его нет». Как будто желая убедиться в этом, она ощупала собственное тело, отряхнувшись заодно от песка. Тут и там на коже всё ещё можно было наткнуться на прослойки сплава. Коснувшись пальцами поверхности тела в области грудины, она невольно отдёрнула руку, ощутив волнистую металлическую поверхность, но потом снова ощупала странное образование. Оно проступало из-под кожи и по форме напоминало звезду, каждый сегмент которой состоял из переплетающихся металлических нитей. Самое удивительное было в том, что она ощутила это прикосновение, несмотря на то, что прикасалась к голому металлу. «Странно всё это. Хочу, чтобы меня имплантировали, а то не по себе становится. Надо вернуться». Несмотря на весь гармонический экстаз, который Эви почувствовала в первые мгновения, придя в сознание, электромагнитный эфир казался здесь неприятно разреженным. «У меня… дисбаланс. Техногенной компоненты не хватает, – осознала она. – В самом деле, мне пора возвращаться на базу». Она вспомнила о профессоре и всех, кто собирался ей помочь, и вдруг ощутила неловкость. «Блин, они наверняка уже меня хватились. Блин! Кошмар. Профессор думает, что я не выжила. Надо вернуться как можно скорее, он же с ума сойдёт. Да чёрт, что я тут делаю?!» Она осмотрелась вокруг. «Где моя одежда? Пропала. Блин, да куда она подевалась-то?! Мне что, нагишом идти, что ли?» Внезапно её разум зацепился за кое-что необычное. «На небе нет ни луны, ни звёзд. Здесь кромешная темнота. Как же я знаю, что находится вокруг? Но я знаю. Хотя и не вижу». Она закрыла глаза и сосредоточилась. Эви чувствовала, на каком расстоянии от неё находятся объекты, и поэтому могла свободно ходить, не натыкаясь на них, но различить, что лежит под ногами, всё же оказалось невозможно. Она тщетно бродила по тёмному берегу, пытаясь что-нибудь нащупать. «Да где же моя одежда – должна же быть где-то здесь. Прибоем её унесло, что ли? Хочется хоть немного согреться». Остановившись, Эви устремила взгляд вдаль, где за полосой океана, на родном полуострове, ещё светились редкие огни. Дыхание её было полным и спокойным, соответствуя непоколебимому равновесию души эльксарима. Вдруг она ощутила мягкое тепло, зародившееся в области живота, неглубоко от поверхности тела. Машинально опустила глаза… Под кожей что-то слабо светилось, переливаясь радужным светом. Какие-то изогнутые линии… Эви протянула руку и прикоснулась, слегка надавив. «Тепло…» Радужные контуры легко прощупывались: они были гибкими, но одновременно достаточно твёрдыми на ощупь. «Что это такое?» Реакция была приятной, и чувствуя согревающее тепло, девочка не хотела прекращать её, хотя и не понимала, что с ней происходит. Но вдруг свечение проявилось прямо в воздухе, возле её груди, как раз напротив звездообразного металлического сплетения. Свет разгорался всё ярче, становясь плотнее, и в конце концов принял форму концентрированного шаровидного сгустка оранжево-красного огня. «Точь-в-точь как у Рона», – вдруг заметила Эви, вспомнив цвет плазменных нитей мальчика-эльксарима. Не успела она это подумать, как ощутила толчок, огненный шар оторвался и улетел куда-то в сторону леса. Раздался треск.
— Опа… – невольно вырвалось у неё.
Некоторое время Эви стояла неподвижно, глядя на разгоравшееся огненное зарево. «Ну вот. Теперь пожар устроила, – констатировала она про себя. – А ведь я всего лишь хотела согреться… Хорошо ещё, что в лесу, а не в городе. Надеюсь, никто не пострадал… Но нет, это уже слишком. Надо возвращаться сейчас же». Отчаявшись найти хоть что-то из одежды, Эви уже направилась было в сторону дороги, как вдруг наткнулась на что-то мягкое под ногами. Подняла. «Полотенце какое-то грязное. Ладно, выбора у меня немного». Пришлось завернуться в полотенце. «Интересно, если снова активируется эта огненная пушка, оно загорится? Ну нет, я не стану активировать её». Ещё одна досадная неприятность обнаружилась по дороге. Сколько бы девочка ни стряхивала песчинки, хвоинки, семена и прочие лесные мелочи, они продолжали липнуть к металлическому покрытию на её конечностях. «Почему они так магнитятся? Разве должно быть так? Со мной явно не всё в порядке…»
Идти было тяжело, у Эви буквально слипались глаза от усталости. Перед тем как свернуть с обочины шоссе и углубиться в дикую местность, Эви опустилась, чтобы передохнуть, на землю, опершись спиной о столб высоковольтной линии. Здесь электромагнитный эфир пространства достигал оптимальной плотности, и баланс гармонии сделался идеальным. Вот тогда-то вся полнота восприятия захватила Эви с головой. Новая девочка-эльксарим с трудом могла поверить в реальность происходящего, и вдыхая ароматы ночи, прикрыв от удовольствия глаза, она задавалась вопросом, а не снится ли ей всё это, и жива ли она в самом деле. А может, она всё-таки умерла и попала в рай? Ну, может, и рай… В конце концов, такой мягкой земля может быть только в облаках, а тело – таким лёгким и послушным – только у ангелов. И воздух столь приятен и свеж, будто напоен ароматами райских цветов, хотя вокруг – лишь пожухлые пустоши… И даже рана, которую она получила три дня назад во время штурма военной базы, совсем перестала чувствоваться. Ощупав своё плечо, Эви убедилась, что она каким-то мистическим образом полностью зажила. Раны просто не было. Так может, всё-таки, рай?..
«Однако для рая тут как-то чересчур прохладно», – подумала девочка, передёрнувшись от холода, когда очередной порыв ветерка коснулся её почти обнажённого тела. Она вновь поднялась на ноги и нетвёрдой походкой направилась по пустынному лугу, руководствуясь лишь своим внутренним чувством направления в кромешной темноте.
В полумраке светила только одна тусклая настенная лампа. Эрих Кастанеда спал на сиденьях у входа в здание базы, когда вошёл только что проснувшийся ассистент. За ним следом прошествовали несколько солдат и удалились по коридору, о чём-то болтая между собой.
— Ох, профессор… – ассистент увидел Кастанеду, подошёл и расшевелил его.
— Вставайте. Тут с полигонов ведь дует, вы простудитесь – спать в таком месте.
— Я встаю, встаю… – пробормотал Эрих, просыпаясь.
Вдруг раздался внезапный скрежет открывающейся входной двери. Она тяжело хлопнула, и воцарилась тишина. Взоры обоих учёных оказались прикованы к вошедшей девочке, которая переводила дыхание, прислонившись к двери спиной.
— Эви… – проговорил наконец Эрих.
Он не до конца ещё поверил своим глазам, поэтому сразу подбежал к девочке и ощупал её изменившееся тело, желая убедиться в том, что она реальна.
— Господи Иисусе… – ассистент стоял позади, остолбенев. – Она же… она… как?!
— Идеальный эльксарим… – вырвалось у Кастанеды.
Эви подняла на него усталый взгляд бесконечно-глубоких глаз.
— Профессор… Имплантируйте меня, пожалуйста, – попросила она тихо. – А то моя кибернетическая система… странно себя ведёт.
Признаться, идеальной она себя в тот момент совсем не чувствовала.
— А что странно? Что ты имеешь в виду? – переспросил Эрих, не отпуская Эви из своих рук.
— Всё…
Глядя в её измученную улыбку, профессор не выдержал и разрыдался.
— Девочка моя, Эви! Ты жива! Боже мой, ты жива! – он крепко прижал к себе эльксарима. – Что же тебе пришлось вынести! Прости… прости, я должен был спрятать его! Прости… Я так рад, что ты жива…
Эви вдруг почувствовала, как силы покидают её.
— Я, кажется, теряю сознание…
Последним, что она ощутила, было согревающее душу тепло и некоторое недоумение по поводу слов профессора Кастанеды. Вроде он не был ни в чём виноват, и она искренне не могла понять, за что он так слёзно извиняется перед ней…
Глава 17 - Незавершённость
Троица молодых ассистентов в белых лабораторных халатах оживлённо обсуждала сенсационную новость. Они спустились по лестнице и присоединились к толпе разношёрстных сотрудников, забивших небольшой холл у входа в медицинские кабинеты.
— Безо всякого ассистирования! Вообще! – восторгался один из медиков. – Вы только представьте, за все… за все… двадцать три года истории эксперимента не было такого, чтобы панта пережил мутацию без всякой поддержки!
— Это невозможно! – с недоверием произнёс кто-то.
— Я сам её видел. Она была эльксаримом, когда вернулась! Зуб даю… – подтвердил тот самый ассистент, который был с Кастанедой у входа в знаменательный момент.
— Как ты узнал?
— Как узнал, то есть? Я что, эльксарима от панты не отличу?!
— Я не понимаю: без ассистирования – значит, ей вообще импланты не вживляли? Как может быть киборг без имплантов?.. – недоумевал кто-то из молодёжи.
— Органокиборг!
— Ну органокиборг же! – наперебой отреагировали остальные.
— У неё есть каталитическая система, просто организм её сам формирует, – объяснил очевидец.
— Ката… какая? – переспросил новенький.
— Каталитическая система, так кибернетику у эльксаримов называют. Ты вообще теорию учил?
— Не успел ещё… – смущённо признался юноша.
— Ха-ха-ха, у новичка разрыв шаблона – киборг без имплантов! – расхохотались остальные. – Вливайся!
— Но похоже, ей имплантация всё-таки нужна в итоге, – рассказал свидетель. – Организм там, конечно, формирует – но я лично сомневаюсь, что из этого выйдет что-то завершённое.
— Да ясен пень, там ничего не работает! – воскликнул кто-то из толпы.
— Да нет, в принципе, оно вполне может оказаться рабочим. Почему бы нет? – раздался чей-то голос позади.
— Откуда ты знаешь? А! Профессор!
Он отшатнулся, увидев за спиной возникшего как из ниоткуда Кастанеду, который стоял и гипнотизировал его укоряющим взглядом.
— Так! Это что за столпотворение?! Здесь нет никакой демонстрации, – обратился он ко всем, повысив голос. – А ну-ка, освобождаем помещение! Эльксариму нужен отдых! Живо, живо…
Когда толпа отхлынула, позади вдруг материализовался генерал. Он стоял, опершись о стенку и сложив на груди руки.
— Тебе тоже делать нечего? – раздражённо бросил ему Эрих.
— Как она? Ты осматривал? – спросил военачальник вместо ответа.
— Нет! Она всю ночь где-то пробегала и так между делом перенесла элькса-мутацию. Я её уложил спать, какие тут осмотры? И мне до лампочки твоё любопытство. Да, радиоактивности от неё нет, если это тебя волнует. Ты же вообще хотел, чтобы она умерла! – воскликнул Кастанеда.
— Не было такого.
— Мерзавец ты, – профессор поморщился и сплюнул на пол.
— Знаю, знаю, не переживай ты так. Лучше выпей валерьяночки, – сказал генерал, похлопав его по спине. – И пошли. Мне тебя надо. Завтра операция, мне будут нужны все.
Кастанеда поднял на него глаза, во взгляде его читалось недоверие.
— Все? Включая Ориса? – переспросил он.
— Без Ориса.
— Почему?!
— Пошли, обговорим.
Генерал приобнял Эриха одной рукой, словно лучшего друга, и увёл обсуждать свои стратегии.
Когда же профессор смог вернуться в палату, то обнаружил там полное отсутствие своей пациентки. Зато дальше по коридору слышался какой-то гвалт, и он почти сразу догадался, в чём там дело.
Эви только успела сходить в туалет и в душ, как вдруг раздался чей-то возглас, и её мгновенно обступила толпа.
— Это она! Смотрите! Это тот эльксарим, который без имплантов!..
«Я что, знаменитость?» – подумала девочка, растерянно оглядываясь. Толпа наглухо перекрыла ей обратный путь. Все норовили дотронуться до её металлических деталей, наперебой задавали вопросы, но Эви не стала на них отвечать. Совсем не хотелось разговоров, тем более что вопросы по большей части звучали на редкость глупые. Например:
— А что это за штука? А как она работает? А покажи!
«Ага. Сейчас. Прямо здесь. Чёрта с два я стану её активировать без приказа». Так что, она стояла и ждала, пока всё не разрешится само. Наконец раздался спасительный командный голос Кастанеды:
— А ну, шагом марш отсюда! Всех премии лишу.
Он схватил эльксарима за руку и провёл обратно в палату.
— Вы меня спасли, профессор, – с благодарностью произнесла Эви.
— Извини за них. Ты у нас сенсация. Ну да не важно. Скажи лучше, как себя чувствуешь? – профессор по-отечески бережно придержал её за плечи и заглянул в глаза.
— Хорошо, – честно призналась девочка.
— Ничего не болит? Совсем?
— Совсем не болит.
— Ты вроде говорила… Впрочем, что болтать, давай-ка, осмотрю.
Эви послушно скинула сорочку. Прямо на коже её тут и там обнажились прослойки серебристого сплава. Эрих ощупал грудную клетку девочки-эльксарима, внимательно изучив область металлического сплетения в районе грудины. Потом поднялся выше и провёл рукой по волосам. С правой стороны головы пряди волос пропитались металлом и сделались жёсткими, почти как проволоки, приобретя серебристый оттенок.
— Феноменально, – проговорил он. – Похоже, будто ничего не повреждено. Дыхание и сердечный ритм – ровные… И ничего не болит, говоришь? Как же ты так выдержала… без ассистирования?
— Ну. Раньше – болело, – призналась Эви.
— Представляю. Ох. Извини… – он снова начал сокрушаться.
— Не надо, – произнесла вдруг девочка. – Вы ни в чём не виноваты, профессор.
Улыбнувшись, Кастанеда ласково похлопал её по спине и сказал:
— Видела бы ты, как их обычно рвёт, если не имплантировать! Всё в клочки… Сосуды, сердце, лёгкие… Я как представил, что с тобой такое… и рядом никого нет. Верно, высокое элькса-сродство спасло тебя… Ты что? У тебя дыхание участилось.
Он поднял взгляд и заглянул девочке в глаза – но то были глаза эльксарима, и в них ничего нельзя было прочитать. Они лишь смотрели куда-то в бесконечную глубину пространства…
— Спасибо, профессор, – сказала вдруг она. – Со мной всё в порядке. Я жива.
— Ты моя девочка, – снова улыбнулся Эрих, и сразу вернулся к осмотру. – Однако лишнего сплава ещё много здесь. Надо доделать.
Он спустился ниже, не отпуская из рук её тела, и ощупал переливающиеся радужными цветами контуры под поверхностью живота.
— Что я вижу. Плазменный индукционный контур. Никогда так близко на него не смотрел. Красивый… – он поднял трубку телефона и приказал. – Найдите мне Рональда. В первую палату. Жду.
«Он сказал, Рон?.. Мы что, действительно похожи?» Кастанеда, тем временем, включил машину с несколькими мониторами, занимавшую место у стены.
