– Хель, ты совершаешь ошибку. Отпусти его.
Ингрид. Опять она портит всё веселье. Как злая мачеха постоянно угнетает сиротку-падчерицу. Отбирает все игрушки.
– Отпустить?!
Хель оторвалась от вены борнали. Она вытерла пальцем тонкую струйку крови, желавшую сбежать изо рта.
– Тоже хочешь попробовать? Так и скажи. Когда я тебе отказывала? Ты же знаешь, мы с Халлдором тебя любим.
Хель уступила своё место. Ей, правда, не жалко поделиться. Она слышала, что у борнали много крови, а когда она заканчивается, то спустя время появляется новая. И этот процесс может длиться вечно.
Ингрид подошла к мальчишке. Опустилась перед ним на колени, склонилась к его раскрытой вене. Но пить не стала. Коснулась его щеки, борнали не двигался. Резко поднялась.
– Хель, ты должна его отпустить.
Ингрид слишком серьёзная. Она никогда не отличалась весёлым нравом. И её не захватывала музыка Хель, но сейчас в словах этой вирсуи сквозила угроза.
– Ингрид, королева никому ничего не должна. Ты забываешься. Освежить память, что случилось с Мадсом и остальными?
Хель обнажила серебряный клинок.
Ингрид оскалилась. И одним движением сорвала стальной браслет со здоровой руки борнали.
Что ж. Она первая начала эту игру.
Рывок. Хель поднесла клинок к её горлу. Ингрид отбилась. И другой рукой вогнала под рёбра Хель свой костяной кинжал. Мразь! Неблагодарная мразь!
Хель отскочила. Вытащила заточку из раны. Отбросила. Снова рывок. Прыжок. Серебряный клинок стремился остриём сверху вниз. Но встретился с пустотой. Ингрид увернулась, перекатилась по полу. Вскочила на ноги. Хель уже рядом. Отвлекающий удар слева. И следом снова клинком. Остриё прошло в дюйме от лица Ингрид. Соперница ударила под дых. Хель не больно, но она отскочила в сторону. На доли секунды замешательство. Ещё один удар по лицу Хель. Дрянь!
Клинок скрежетнул об камень. Подножка. Хель на полу. Через секунду снова на ногах. Ингрид без оружия. И Хель перестала ощущать клинок в руке. Серебро блестело на каменном полу недалеко от борнали. Мальчишка висел на цепях без сознания.
Надо разобраться с Ингрид.
Хель мельче, ниже. Но она старше и сильнее. Собрала всю мощь и ураганом набросилась на Ингрид. Сцепившись, они пролетели ползала, как в страстном танце. Ингрид пыталась нанести удары. Но Хель проворнее. Секунда и острый стержень, торчащий из стены, пронзил грудь Ингрид. Её глаза округлились и закрылись навсегда.
Хель потёрла руки. Не жаль. Отступников нельзя жалеть.
Винсент всё это время оставался в сознании. Он опустил веки и расслабил мышцы, пока вирсуи пила его кровь. Яд из его жил не убивает чудовищ, но вкус подпортить может.
Хель должна потерять осторожность. Пусть считает его слабым, беспомощным. Пусть думает, что контроль в её руках.
Винсент обратился в слух. Дальше по коридору, где-то в мрачном углу сидели Эмма и Виола. Одна из них тяжело дышала, другая всхлипывала от изнеможенных рыданий. Но они обе пока живы.
Это всё, что интересовало Винсента.
Когда в комнату вошла Ингрид и сказала его отпустить, он чуть не выдал себя. Она приблизилась, дотронулась до него. Он не шелохнулся. Стерпел её прикосновение. Она разорвала один из кандалов. Началась её перепалка с Хель. Драка.
Винсент услышал звон металла о каменный пол. Приоткрыл глаза и увидел серебряный клинок совсем рядом. Одну руку можно освободить, но он продолжал держать цепь, создавая иллюзию оков.
В схватке Хель победила. Ингрид издала прощальный хрип и замолчала.
Сейчас!
Винсент сорвал с себя оставшиеся оковы, ухватил клинок. Хель растерялась. Он впервые увидел на этом почти человеческом лице испуг. Если бы не красные глаза, такое милое личико могло бы вызвать сострадание.
Но Винсент забыл это чувство. Он налетел на неё внезапно. Выпрямился во весь рост и с силой вогнал в грудь вирсуи её серебряный клинок. Лезвие вошло по самую рукоять.
Глаза Хель вспыхнули последний раз и погасли навсегда.
Её маленькое тело упало на холодный пол. Издалека её можно было принять за ребёнка или очень молодую девушку. И казалось, что она просто уснула. Если бы из её груди не торчала рукоять клинка.
На шум прибежали другие вирсуи. Они увидели, что их королева повержена и бросились в атаку. Руки Винсента сжались в кулаки, превращаясь в огненное оружие.
Огонь разрезал серую кожу вирсуи не хуже острых лезвий. Смолистая кровь тварей брызгами разлеталась в стороны. Винсент яростно наступал на противников. Он не боялся их клыков и мачете. Их острия не причиняли ему вреда, скользя по коже, как по камню.
Двое вирсуи, оставшихся на ногах, переглянулись и бросились наутёк. Винсент их отпустил, не погнался за ними.
Снаружи донеслись звуки мощных двигателей. Приземлился ещё один шаттл. Кто бы ни был на его борту, Винсенту нужно найти Виолу и Эмму. Они где-то тут в одном из подземелий. Он должен успеть их найти и вместе с ними покинуть катакомбы.
Но Винсент не успел. Он проносился по длинному коридору, когда понял, что девушки переместились и они больше не одни.
Маркус тут.
Как он узнал? Зачем он прибыл?
Винсент взглянул на своё запястье. Тонкий браслет из оплавленного пластика подмигивал ему зелёным светодиодом.
«Доступ активирован», – сказал тогда администратор в Убежище. Но забыл добавить, что активирована и слежка.
Винсент сорвал с себя браслет и с нескрываемой злобой растоптал его.
По звукам Винсент вышел в первый зал. Там, где на каменных напольных плитах виднелось старое чёрное пятно от огня.
Маркус стоял на разрушенных ступенях, а по бокам от него как сломанные куклы сидели девушки. Виола тяжело и болезненно дышала, словно воздух обжигал её лёгкие. Лицо её неестественно побледнело. На виске в ране уже запеклась кровь.
Эмма выглядела хуже. Всё её тело покрылось синяками, ссадинами и кровью, смешанной с грязью и травой. Она сопротивлялась, не сдавалась без боя. Но всё равно проиграла.
– А вот и мой сын пожаловал! – напыщенно воскликнул Маркус. – Ты давай проходи, не стесняйся. Девочки тебя заждались уже. У нас тут есть одна идея…
Винсент аккуратно сделал шаг вперёд, не спуская глаз с отца.
Маркус спустился со ступеней, но не отходил далеко от своих пленниц.
– Это даже не идея, – продолжил он. – Предложение. Винс, ты в последнее время совсем отбился от рук. Совершаешь какие-то глупости, не слушаешься того, кто дал тебе жизнь. Я долго размышлял об этом. И только недавно понял. Это всё моя ошибка.
Винсент сделал ещё один шаг.
– Да, сын, я ошибся много лет назад, признаю. Отдал тебя на воспитание людям и теперь пожинаю плоды своего промаха. Ты вырос слабым и безвольным. Дунет ветер, и ты уже летишь под его порывами, не сопротивляясь. Это не серьезно, Винс.
Ещё один шаг.
Маркус продолжал говорить.
– Сколько раз ты попадался? Позволял себя пленять? С каждым днём ты только сильнее позоришь род борнали. А, может, это в тебе играет дурная кровь твоей матери? Я бы и рад был обойтись без неё, но Бен испробовал все способы и сказал, что в лаборатории нельзя создать борнали. Мы рождаемся только естественным путём. Такая вот плата за могущество.
Винсент сделал ещё один шаг.
– Но с другой стороны, в тебе ведь есть и моя кровь. Ты мне не чужой, – напыщенные слова Маркуса разносились по подземелью. – Я всё делаю для тебя. Но ты этого не ценишь. Все мои слова для тебя пустой звук? Ни один мой урок ты не выучил. Ты даже не смог убить того мальчишку в школе. Всё пришлось делать за тебя…
Винсент замер. Что-то больно кольнуло его в груди.
– Какого мальчишку? – почти по слогам переспросил он.
Маркус поднял указательный палец, закрутил им в воздухе, словно разматывая нить памяти.
– Ну, этот… как его? Виттор… Виктор! С синими прядями такой ходил, один из этих городских петухов. А ты почему четверых убил, а этого оставил? Тебе нравятся острые ощущения? Нравится, когда твоя тайна висит на волоске? Винс, ты уже взрослый. Я устал за тобой подчищать…
Маркус тяжело вздохнул.
– Ты подослал их тогда? – голос Винсента звучал совсем тихо, а ноги словно налились свинцом. – Ты подослал их избить меня до полусмерти?!
– Я! – гордо заявил отец. – Хотел сделать тебе подарок. А ты буквально швырнул мне его в лицо. Это неприятно, знаешь ли… Ладно, мы что-то ушли от темы. Сын, я готов простить тебя за все твои оплошности. Но сначала тебе нужно сделать выбор.
Маркус повернулся к Виоле и, схватив за волосы, потянул вверх. Она закричала, но поднялась на ноги. Затем он наклонился к Эмме, подхватил её под руки и рывком вздёрнул с пола. Эмма вскрикнула от боли. Она не могла устоять на двух ногах. Её левая голень изгибалась под неправильным углом и приобрела фиолетовый оттенок. Маркус обхватил за плечи обеих девушек, прижимая к себе.
– Смотри, выбор очень простой, – обратился он к сыну. – Ты убиваешь одну, а я другую. И третьего варианта нет. Так, какую девочку хочешь себе?
– Ты чудовище, – прошипел Винсент.
– А ты моя копия. Так почему тебя это удивляет?
Винсент ничего не ответил. Он проиграл в голове уже десяток вариантов, как может спасти обеих или хотя бы одну из них. И каждый из вариантов казался обречённым на провал. Отец гораздо опытнее, проворнее и сильнее.
– Ну, что? Решил? Выбрал? Не тяни. Нам ещё за Стивеном сейчас лететь…
Винсент взглянул на Эмму. Их безмолвные взгляды встретились. В её глазах стояли слёзы, но она попыталась улыбнуться. Избитая и израненная она всё ещё пыталась светить, как солнце.
Она всё понимала. Винсент слишком хорошо её знал. Она улыбалась не потому, что верила в спасение. Она понимала, кого он выберет.
– Прости, – шепнул Винсент Эмме.
Из её глаз скатились слёзы.
«Я ничего не могу сделать», – думал он.
На руках больше не было ни кандалов, ни цепей, но он чувствовал себя скованным. Грудь сдавили тиски. Пустота внутри разрасталась. Как чёрная дыра, затягивая в себя всё вокруг.
Он указал на Виолу, словно не своей рукой. Как в размытом сне. Взгляд заволокла пелена. По щекам пробежала обжигающая влага.
Выбор сделан.
Дьявольская улыбка растянулась по лицу отца. Он с силой сжал плечи Эммы, словно вдавливая её в пол. Она вздрогнула от боли, и из её тела повалил чёрный мерцающий дым. Он обволакивал каждый сантиметр её тела, сгущался. Сияющие искры напоминали звёздное небо глубокой ночью. Символ скорой смерти. Прекрасное и одновременно ужасающее зрелище. Чувствует ли человек миг своей неминуемой гибели?
Дым начал развеиваться, и Винсент бросил прощальный взгляд на упавшее тело Эммы. Её больше нет. Осталась только оболочка.
Потери болезненны.
– Твоя очередь, сын.
Упасть во тьму очень легко. Она манит своим уютным одеялом, манит мягкой периной. Тьма обещает избавление от боли. Тьма всегда ждёт заблудившуюся душу в свои объятия.
Для того, кто привык убивать, мир не делится на чёрное и белое.
Но тьма – это и не цвет. Тьма – это густые воды, накрывающие с головой, не дающие выплыть.
Чёткой границы, где начинается тьма, нет, у каждого своя черта. У Винсента она стояла сейчас перед ним.
Если упасть во тьму, назад дороги не будет.
Маркус подтолкнул Виолу. Она, споткнувшись, сделала шаг и замерла. Смерть стояла перед ней. Смерть стояла за её спиной.
Винсент протянул ей руку.
– Пожалуйста, не бойся, – умолял он. Ты не должна бояться. Вспомни слова Магрот.
Доверься, даже если это будет стоить тебе жизни.
Виола сделала шаг вперёд.
– Вспомни, где самое безопасное место...
Виола легонько улыбнулась одними уголками губ и прошептала:
– С тобой.
Она не плакала. Её глаза раскраснелись, но слёзы в них закончились. Винсент дотянулся до её щеки, такой непривычно бледной. Лишь кончиками пальцев коснулся её кожи.
– Надоели сопли, – с отвращением рявкнул Маркус.
В его руке блеснул нож, один из тех, что носили с собой вирсуи. Остриё со всей силы вошло в поясницу Виолы и прошило её насквозь. Девушка вскрикнула, её глаза округлились от боли, ноги подкосились.
Винсент подлетел к ней, подхватывая под руки.
– Действуй! Она уже не жилец, – скомандовал отец.
Смерть не всегда означает конец. Иногда она означает освобождение от старого.
Появился сиреневый мерцающий туман, тонкими струйками выходя из раны вместе с алой кровью. Маркус выдернул нож. И кровотечение ускорилось.
Винсент впился в губы Виолы. Он сжал её в объятиях так сильно, словно это помогло бы ей остаться. Но тело её уже обмякло и выглядело безжизненным. Он не прервал поцелуй. Он ощущал уколы тысячи игл, но старался обернуть их, направить в другую сторону. И иглы прислушались к нему.
Течение жизни поменялось. Теперь она вытекала из Винсента. Он хотел сейчас только одного. Отдать всего себя без остатка.
Пустота внутри разрасталась. Но она была другой. Не сжимающей внутренности, а дарующей свободу. Она приносила тепло и умиротворение.
Жизнь в обмен на смерть, смерть в обмен на жизнь.
Винсент разомкнул веки. Вокруг клубился чёрный дым. Яркие ослепляющие звёзды мерцали во тьме.
Виола открыла глаза. Это последнее, что он увидел перед тем, как умер.
Она очнулась от забвения. Потрогала живот, на одежде кровь ещё влажная, но раны больше нет. Взглянула вниз. И дрожь пробрала её насквозь. У ног лежало бездыханное тело Винсента.
«Кошмарный сон. Проснись! Проснись!» – говорила она себе.
Но не просыпалась.
Виола опустилась на колени, взяла его руку в свои ладони. Она оказалась холодная и белая. Безжизненная.
Мёртвое лицо с застывшей лёгкой улыбкой, а на щеках кровавые дорожки. Слёзы борнали. Нет. Этого не может быть. Винсент. Нет. Он не может умереть. Не может…
– Что ты натворил?! – яростно заорал Маркус.
Его глаза полыхали огненными кольцами. Воздух сотрясался от гнева. Виола виновата в произошедшем. Маркус ринулся к ней. Она сжалась, не выпуская руку Винсента.
С тобой мне не страшно.
Оставался миг до новой смерти. Но Маркуса сбила с ног какая-то тень. Налетела на него в полумраке, и они вместе кубарем покатились через весь зал.
Тень отделилась от Маркуса, выпрямилась во весь рост. Пышные каштановые кудри свисали ниже плеч. Одежда на груди разодрана и вся в липкой вязкой крови красно-чёрного цвета. А за мокрыми лоскутами ткани на сероватой коже проглядывал свежий шрам. Рядом с сердцем. Её красные глаза горят от бешенства. Вирсуи.
– Беги! – низким голосом крикнула она Виоле.
Но Виола осталась на месте, как парализованная. Её ладони сжали мёртвую руку Винсента.
Мне безопасно только рядом с тобой.
– Ингрид, ты даже сдохнуть нормально не можешь, – прошипел Маркус в адрес вирсуи. Он поднялся с взглядом, полным презрения. – Ты как была ничтожеством, так ею и осталась.
– Ты забрал моего единственного сына, – прохрипела Ингрид. – И всё это время пытался сделать из него чудовище.
– На себя посмотри, тварь. Сначала была тщедушной девицей, отбросом на свалке, а потом решила предать и меня, и своих лживых друзей, стала подстилкой кровососов. Сейчас ты им принесла на блюде единственного сына, как ты говоришь. Кого предашь в следующий раз?
Ингрид отступала. Маркус надвигался на неё, как дикий кот, загоняющий свою добычу в угол. Его глаза горели оранжевыми ореолами, а руки разошлись кроваво-жёлтыми трещинами. Пламя готовилось вот-вот вспыхнуть на его коже.
Ингрид пятившись, наткнулась на препятствие. Бросила беглый взгляд за плечо. Тело её сына.
Ингрид. Опять она портит всё веселье. Как злая мачеха постоянно угнетает сиротку-падчерицу. Отбирает все игрушки.
– Отпустить?!
Хель оторвалась от вены борнали. Она вытерла пальцем тонкую струйку крови, желавшую сбежать изо рта.
– Тоже хочешь попробовать? Так и скажи. Когда я тебе отказывала? Ты же знаешь, мы с Халлдором тебя любим.
Хель уступила своё место. Ей, правда, не жалко поделиться. Она слышала, что у борнали много крови, а когда она заканчивается, то спустя время появляется новая. И этот процесс может длиться вечно.
Ингрид подошла к мальчишке. Опустилась перед ним на колени, склонилась к его раскрытой вене. Но пить не стала. Коснулась его щеки, борнали не двигался. Резко поднялась.
– Хель, ты должна его отпустить.
Ингрид слишком серьёзная. Она никогда не отличалась весёлым нравом. И её не захватывала музыка Хель, но сейчас в словах этой вирсуи сквозила угроза.
– Ингрид, королева никому ничего не должна. Ты забываешься. Освежить память, что случилось с Мадсом и остальными?
Хель обнажила серебряный клинок.
Ингрид оскалилась. И одним движением сорвала стальной браслет со здоровой руки борнали.
Что ж. Она первая начала эту игру.
Рывок. Хель поднесла клинок к её горлу. Ингрид отбилась. И другой рукой вогнала под рёбра Хель свой костяной кинжал. Мразь! Неблагодарная мразь!
Хель отскочила. Вытащила заточку из раны. Отбросила. Снова рывок. Прыжок. Серебряный клинок стремился остриём сверху вниз. Но встретился с пустотой. Ингрид увернулась, перекатилась по полу. Вскочила на ноги. Хель уже рядом. Отвлекающий удар слева. И следом снова клинком. Остриё прошло в дюйме от лица Ингрид. Соперница ударила под дых. Хель не больно, но она отскочила в сторону. На доли секунды замешательство. Ещё один удар по лицу Хель. Дрянь!
Клинок скрежетнул об камень. Подножка. Хель на полу. Через секунду снова на ногах. Ингрид без оружия. И Хель перестала ощущать клинок в руке. Серебро блестело на каменном полу недалеко от борнали. Мальчишка висел на цепях без сознания.
Надо разобраться с Ингрид.
Хель мельче, ниже. Но она старше и сильнее. Собрала всю мощь и ураганом набросилась на Ингрид. Сцепившись, они пролетели ползала, как в страстном танце. Ингрид пыталась нанести удары. Но Хель проворнее. Секунда и острый стержень, торчащий из стены, пронзил грудь Ингрид. Её глаза округлились и закрылись навсегда.
Хель потёрла руки. Не жаль. Отступников нельзя жалеть.
***
Винсент всё это время оставался в сознании. Он опустил веки и расслабил мышцы, пока вирсуи пила его кровь. Яд из его жил не убивает чудовищ, но вкус подпортить может.
Хель должна потерять осторожность. Пусть считает его слабым, беспомощным. Пусть думает, что контроль в её руках.
Винсент обратился в слух. Дальше по коридору, где-то в мрачном углу сидели Эмма и Виола. Одна из них тяжело дышала, другая всхлипывала от изнеможенных рыданий. Но они обе пока живы.
Это всё, что интересовало Винсента.
Когда в комнату вошла Ингрид и сказала его отпустить, он чуть не выдал себя. Она приблизилась, дотронулась до него. Он не шелохнулся. Стерпел её прикосновение. Она разорвала один из кандалов. Началась её перепалка с Хель. Драка.
Винсент услышал звон металла о каменный пол. Приоткрыл глаза и увидел серебряный клинок совсем рядом. Одну руку можно освободить, но он продолжал держать цепь, создавая иллюзию оков.
В схватке Хель победила. Ингрид издала прощальный хрип и замолчала.
Сейчас!
Винсент сорвал с себя оставшиеся оковы, ухватил клинок. Хель растерялась. Он впервые увидел на этом почти человеческом лице испуг. Если бы не красные глаза, такое милое личико могло бы вызвать сострадание.
Но Винсент забыл это чувство. Он налетел на неё внезапно. Выпрямился во весь рост и с силой вогнал в грудь вирсуи её серебряный клинок. Лезвие вошло по самую рукоять.
Глаза Хель вспыхнули последний раз и погасли навсегда.
Её маленькое тело упало на холодный пол. Издалека её можно было принять за ребёнка или очень молодую девушку. И казалось, что она просто уснула. Если бы из её груди не торчала рукоять клинка.
На шум прибежали другие вирсуи. Они увидели, что их королева повержена и бросились в атаку. Руки Винсента сжались в кулаки, превращаясь в огненное оружие.
Огонь разрезал серую кожу вирсуи не хуже острых лезвий. Смолистая кровь тварей брызгами разлеталась в стороны. Винсент яростно наступал на противников. Он не боялся их клыков и мачете. Их острия не причиняли ему вреда, скользя по коже, как по камню.
Двое вирсуи, оставшихся на ногах, переглянулись и бросились наутёк. Винсент их отпустил, не погнался за ними.
Снаружи донеслись звуки мощных двигателей. Приземлился ещё один шаттл. Кто бы ни был на его борту, Винсенту нужно найти Виолу и Эмму. Они где-то тут в одном из подземелий. Он должен успеть их найти и вместе с ними покинуть катакомбы.
Но Винсент не успел. Он проносился по длинному коридору, когда понял, что девушки переместились и они больше не одни.
Маркус тут.
Как он узнал? Зачем он прибыл?
Винсент взглянул на своё запястье. Тонкий браслет из оплавленного пластика подмигивал ему зелёным светодиодом.
«Доступ активирован», – сказал тогда администратор в Убежище. Но забыл добавить, что активирована и слежка.
Винсент сорвал с себя браслет и с нескрываемой злобой растоптал его.
Глава 33. Выбор
По звукам Винсент вышел в первый зал. Там, где на каменных напольных плитах виднелось старое чёрное пятно от огня.
Маркус стоял на разрушенных ступенях, а по бокам от него как сломанные куклы сидели девушки. Виола тяжело и болезненно дышала, словно воздух обжигал её лёгкие. Лицо её неестественно побледнело. На виске в ране уже запеклась кровь.
Эмма выглядела хуже. Всё её тело покрылось синяками, ссадинами и кровью, смешанной с грязью и травой. Она сопротивлялась, не сдавалась без боя. Но всё равно проиграла.
– А вот и мой сын пожаловал! – напыщенно воскликнул Маркус. – Ты давай проходи, не стесняйся. Девочки тебя заждались уже. У нас тут есть одна идея…
Винсент аккуратно сделал шаг вперёд, не спуская глаз с отца.
Маркус спустился со ступеней, но не отходил далеко от своих пленниц.
– Это даже не идея, – продолжил он. – Предложение. Винс, ты в последнее время совсем отбился от рук. Совершаешь какие-то глупости, не слушаешься того, кто дал тебе жизнь. Я долго размышлял об этом. И только недавно понял. Это всё моя ошибка.
Винсент сделал ещё один шаг.
– Да, сын, я ошибся много лет назад, признаю. Отдал тебя на воспитание людям и теперь пожинаю плоды своего промаха. Ты вырос слабым и безвольным. Дунет ветер, и ты уже летишь под его порывами, не сопротивляясь. Это не серьезно, Винс.
Ещё один шаг.
Маркус продолжал говорить.
– Сколько раз ты попадался? Позволял себя пленять? С каждым днём ты только сильнее позоришь род борнали. А, может, это в тебе играет дурная кровь твоей матери? Я бы и рад был обойтись без неё, но Бен испробовал все способы и сказал, что в лаборатории нельзя создать борнали. Мы рождаемся только естественным путём. Такая вот плата за могущество.
Винсент сделал ещё один шаг.
– Но с другой стороны, в тебе ведь есть и моя кровь. Ты мне не чужой, – напыщенные слова Маркуса разносились по подземелью. – Я всё делаю для тебя. Но ты этого не ценишь. Все мои слова для тебя пустой звук? Ни один мой урок ты не выучил. Ты даже не смог убить того мальчишку в школе. Всё пришлось делать за тебя…
Винсент замер. Что-то больно кольнуло его в груди.
– Какого мальчишку? – почти по слогам переспросил он.
Маркус поднял указательный палец, закрутил им в воздухе, словно разматывая нить памяти.
– Ну, этот… как его? Виттор… Виктор! С синими прядями такой ходил, один из этих городских петухов. А ты почему четверых убил, а этого оставил? Тебе нравятся острые ощущения? Нравится, когда твоя тайна висит на волоске? Винс, ты уже взрослый. Я устал за тобой подчищать…
Маркус тяжело вздохнул.
– Ты подослал их тогда? – голос Винсента звучал совсем тихо, а ноги словно налились свинцом. – Ты подослал их избить меня до полусмерти?!
– Я! – гордо заявил отец. – Хотел сделать тебе подарок. А ты буквально швырнул мне его в лицо. Это неприятно, знаешь ли… Ладно, мы что-то ушли от темы. Сын, я готов простить тебя за все твои оплошности. Но сначала тебе нужно сделать выбор.
Маркус повернулся к Виоле и, схватив за волосы, потянул вверх. Она закричала, но поднялась на ноги. Затем он наклонился к Эмме, подхватил её под руки и рывком вздёрнул с пола. Эмма вскрикнула от боли. Она не могла устоять на двух ногах. Её левая голень изгибалась под неправильным углом и приобрела фиолетовый оттенок. Маркус обхватил за плечи обеих девушек, прижимая к себе.
– Смотри, выбор очень простой, – обратился он к сыну. – Ты убиваешь одну, а я другую. И третьего варианта нет. Так, какую девочку хочешь себе?
– Ты чудовище, – прошипел Винсент.
– А ты моя копия. Так почему тебя это удивляет?
Винсент ничего не ответил. Он проиграл в голове уже десяток вариантов, как может спасти обеих или хотя бы одну из них. И каждый из вариантов казался обречённым на провал. Отец гораздо опытнее, проворнее и сильнее.
– Ну, что? Решил? Выбрал? Не тяни. Нам ещё за Стивеном сейчас лететь…
Винсент взглянул на Эмму. Их безмолвные взгляды встретились. В её глазах стояли слёзы, но она попыталась улыбнуться. Избитая и израненная она всё ещё пыталась светить, как солнце.
Она всё понимала. Винсент слишком хорошо её знал. Она улыбалась не потому, что верила в спасение. Она понимала, кого он выберет.
– Прости, – шепнул Винсент Эмме.
Из её глаз скатились слёзы.
«Я ничего не могу сделать», – думал он.
На руках больше не было ни кандалов, ни цепей, но он чувствовал себя скованным. Грудь сдавили тиски. Пустота внутри разрасталась. Как чёрная дыра, затягивая в себя всё вокруг.
Он указал на Виолу, словно не своей рукой. Как в размытом сне. Взгляд заволокла пелена. По щекам пробежала обжигающая влага.
Выбор сделан.
Дьявольская улыбка растянулась по лицу отца. Он с силой сжал плечи Эммы, словно вдавливая её в пол. Она вздрогнула от боли, и из её тела повалил чёрный мерцающий дым. Он обволакивал каждый сантиметр её тела, сгущался. Сияющие искры напоминали звёздное небо глубокой ночью. Символ скорой смерти. Прекрасное и одновременно ужасающее зрелище. Чувствует ли человек миг своей неминуемой гибели?
Дым начал развеиваться, и Винсент бросил прощальный взгляд на упавшее тело Эммы. Её больше нет. Осталась только оболочка.
Потери болезненны.
– Твоя очередь, сын.
Упасть во тьму очень легко. Она манит своим уютным одеялом, манит мягкой периной. Тьма обещает избавление от боли. Тьма всегда ждёт заблудившуюся душу в свои объятия.
Для того, кто привык убивать, мир не делится на чёрное и белое.
Но тьма – это и не цвет. Тьма – это густые воды, накрывающие с головой, не дающие выплыть.
Чёткой границы, где начинается тьма, нет, у каждого своя черта. У Винсента она стояла сейчас перед ним.
Если упасть во тьму, назад дороги не будет.
Маркус подтолкнул Виолу. Она, споткнувшись, сделала шаг и замерла. Смерть стояла перед ней. Смерть стояла за её спиной.
Винсент протянул ей руку.
– Пожалуйста, не бойся, – умолял он. Ты не должна бояться. Вспомни слова Магрот.
Доверься, даже если это будет стоить тебе жизни.
Виола сделала шаг вперёд.
– Вспомни, где самое безопасное место...
Виола легонько улыбнулась одними уголками губ и прошептала:
– С тобой.
Она не плакала. Её глаза раскраснелись, но слёзы в них закончились. Винсент дотянулся до её щеки, такой непривычно бледной. Лишь кончиками пальцев коснулся её кожи.
– Надоели сопли, – с отвращением рявкнул Маркус.
В его руке блеснул нож, один из тех, что носили с собой вирсуи. Остриё со всей силы вошло в поясницу Виолы и прошило её насквозь. Девушка вскрикнула, её глаза округлились от боли, ноги подкосились.
Винсент подлетел к ней, подхватывая под руки.
– Действуй! Она уже не жилец, – скомандовал отец.
Смерть не всегда означает конец. Иногда она означает освобождение от старого.
Появился сиреневый мерцающий туман, тонкими струйками выходя из раны вместе с алой кровью. Маркус выдернул нож. И кровотечение ускорилось.
Винсент впился в губы Виолы. Он сжал её в объятиях так сильно, словно это помогло бы ей остаться. Но тело её уже обмякло и выглядело безжизненным. Он не прервал поцелуй. Он ощущал уколы тысячи игл, но старался обернуть их, направить в другую сторону. И иглы прислушались к нему.
Течение жизни поменялось. Теперь она вытекала из Винсента. Он хотел сейчас только одного. Отдать всего себя без остатка.
Пустота внутри разрасталась. Но она была другой. Не сжимающей внутренности, а дарующей свободу. Она приносила тепло и умиротворение.
Жизнь в обмен на смерть, смерть в обмен на жизнь.
Винсент разомкнул веки. Вокруг клубился чёрный дым. Яркие ослепляющие звёзды мерцали во тьме.
Виола открыла глаза. Это последнее, что он увидел перед тем, как умер.
***
Она очнулась от забвения. Потрогала живот, на одежде кровь ещё влажная, но раны больше нет. Взглянула вниз. И дрожь пробрала её насквозь. У ног лежало бездыханное тело Винсента.
«Кошмарный сон. Проснись! Проснись!» – говорила она себе.
Но не просыпалась.
Виола опустилась на колени, взяла его руку в свои ладони. Она оказалась холодная и белая. Безжизненная.
Мёртвое лицо с застывшей лёгкой улыбкой, а на щеках кровавые дорожки. Слёзы борнали. Нет. Этого не может быть. Винсент. Нет. Он не может умереть. Не может…
– Что ты натворил?! – яростно заорал Маркус.
Его глаза полыхали огненными кольцами. Воздух сотрясался от гнева. Виола виновата в произошедшем. Маркус ринулся к ней. Она сжалась, не выпуская руку Винсента.
С тобой мне не страшно.
Оставался миг до новой смерти. Но Маркуса сбила с ног какая-то тень. Налетела на него в полумраке, и они вместе кубарем покатились через весь зал.
Тень отделилась от Маркуса, выпрямилась во весь рост. Пышные каштановые кудри свисали ниже плеч. Одежда на груди разодрана и вся в липкой вязкой крови красно-чёрного цвета. А за мокрыми лоскутами ткани на сероватой коже проглядывал свежий шрам. Рядом с сердцем. Её красные глаза горят от бешенства. Вирсуи.
– Беги! – низким голосом крикнула она Виоле.
Но Виола осталась на месте, как парализованная. Её ладони сжали мёртвую руку Винсента.
Мне безопасно только рядом с тобой.
– Ингрид, ты даже сдохнуть нормально не можешь, – прошипел Маркус в адрес вирсуи. Он поднялся с взглядом, полным презрения. – Ты как была ничтожеством, так ею и осталась.
– Ты забрал моего единственного сына, – прохрипела Ингрид. – И всё это время пытался сделать из него чудовище.
– На себя посмотри, тварь. Сначала была тщедушной девицей, отбросом на свалке, а потом решила предать и меня, и своих лживых друзей, стала подстилкой кровососов. Сейчас ты им принесла на блюде единственного сына, как ты говоришь. Кого предашь в следующий раз?
Ингрид отступала. Маркус надвигался на неё, как дикий кот, загоняющий свою добычу в угол. Его глаза горели оранжевыми ореолами, а руки разошлись кроваво-жёлтыми трещинами. Пламя готовилось вот-вот вспыхнуть на его коже.
Ингрид пятившись, наткнулась на препятствие. Бросила беглый взгляд за плечо. Тело её сына.
