Толпа задергалась.
– Но этому пора положить конец!
Вирсуи стали перешептываться, а варксы – клацать зубами.
– Смертные, наша ходячая еда, возомнили себя главными. Они построили высокие дома из бетона и металла и решили, что могут занять вершину этого мира. Но пора им доказать обратное. Они забрались высоко, но забыли, как больно падать с такой высоты. Мы покажем этим хрупким овцам, кто настоящий хищник, кто на верху пищевой цепи.
Толпа уже улюлюкала и радостно шипела.
– Как мы это сделаем? – раздался голос.
– Есть тайные проходы между уровнями, – пояснил Халлдор. – Мы пройдём по ним, заполоним все уровни и нанесем удары в спину, захватим весь город изнутри.
Хель обняла Халлдора за плечи и шепнула ему на ухо:
– Угощение.
Халлдор поднялся на ноги:
– И чтобы отпраздновать начало нашего завоевания, у меня для вас есть угощение. Небольшой подарок для верных друзей.
Халлдор щелкнул пальцами и сбоку от трона четверо вирсуи вывели за верёвки нескольких людей. Троих мужчин и двух женщин. Перепуганных, в порванной одежде, измазанных грязью, слезами и кровью. Ещё утром эти законопослушные граждане Мегаполиса шли по улицам престижного седьмого уровня на свои престижные работы. Но вот после заката всё переменилось.
– Давайте дадим нашей дичи немного разогнаться, – ухмыльнулся Халлдор. – А то стылая кровь – никакого веселья и праздника.
Толпа радостно подхватила эту идею. Халлдор дал команду, и вирсуи разрезали веревки на руках пленников.
Люди сначала стояли как вкопанные, но сопровождавшие их вирсуи стали теснить и подгонять к ступеням. Один мужчина в итоге оступился и кубарем покатился вниз по каменным ступеням, раздался хруст его хрупкого позвоночника, и тело мужчины обмякло. Женщины зарыдали.
– Спускайтесь аккуратно, не убейтесь раньше времени, – посоветовал им Халлдор.
Четверо оставшихся людей, медленно сошли по лестнице. Вирсуи скалились, шипели, но расступались, образовав длинный коридор, длиной во всю платформу.
– А теперь бегите, – приказал Халлдор.
Люди застыли на месте, потом одна женщина рванула вперед, другая за ней, мужчины стартанули одновременно, толкая друг друга локтями. Они добежали до середины платформы, когда вирсуи сменили строй и вместо одного коридора, образовали четыре. Людям пришлось разделиться. Вирсуи их пощипывали, пытались ухватить за одежды, волосы, руки. Игра кошки с мышкой. Перепуганная еда – вкусная еда. Вирсуи пьют не просто кровь, они любят эмоции, любят дрожащих жертв, перепуганных до смерти, или, наоборот, отчаянно сопротивляющихся.
Хель сидела на мраморном подлокотнике, болтая ногами, и думала лишь об одном.
Какова кровь борнали на вкус?
У Винсента как-то не ладилось общение с другими людьми. Всё своё детство он общался лишь с узким кругом близких и почти родных. Они его искренне любили и не потому, что он борнали, а потому что он был единственным ребенком в их лагере. Они не воспринимали его как монстра, хотя прекрасно знали, на что он способен. В их кругу Винсент чувствовал себя комфортно. Он мог беспрепятственно общаться с каждым в лагере, даже шутить и улыбаться.
В школе-интернате всё иначе. Винсент сохранял предельную осторожность. Около четырех сотен детей разных возрастов, два десятка преподавателей, три смены охранников по семь человек в каждой и двадцать три человека обслуживающего персонала. У каждого человека есть глаза и уши, все они знают о чудовищах, порожденных пандемией. И пусть мало кто из них верит, что чудовища до сих пор ещё существуют, ему не следовало выделяться из толпы.
Подделанное личное досье, поддельная история усыновления. Вот только погибшие миссис и мистер Джонс были реальными. С ними случился несчастный случай. Несчастный случай по имени Маркус.
Настоящая фамилия Винсента – Бруно, но никто не должен её узнать. Эта фамилия может привести к Маркусу, и тогда весь их план полетит под откос.
Винсент с трудом научился скрываться, когда на него постоянно кто-то смотрел. Но дядя Бен всегда его учил: если хочешь что-то спрятать, положи это на самое видное место.
Поэтому он решил, что сможет продержаться полгода в интернате, сдать экзамены как обычный подросток и получить пропуск на следующий уровень.
Винсента не интересовало физическое проникновение на верхние уровни. Тайными тропами и канализационными колодцами он мог проникнуть хоть на аэродромную площадку Скай-Сити. Его интересовала именно законность нахождения там. Это важно для его миссии.
В школе Винсент избегал красноволосую Виолу, которая не по своей воли искала с ним тесного контакта. Он перестарался со своим очарованием и теперь боялся, что когда голод настигнет его в очередной раз, а рядом будет она, он просто не сможет сдержаться.
Остальных учеников он тоже старался держать на расстоянии. Девушки взглядами протирали на нём дыры, но близко приближаться не смели. Парни его сторонились, друзей среди них он завести не пытался, да и они не рвались. Очарование работает и в обратную сторону. Люди чувствуют потенциальную опасность и стараются её избегать. Защитный механизм, работающий во все времена. Инстинкт самосохранения.
Но были и те, у кого этот инстинкт барахлил. Например, Виктор Блэк – широкоплечий высокий брюнет с синими прядями волос. Негласный король этой школы со своей свитой. Винсент заметил, что этому Виктору многое сходило с рук. Будь то вечеринки, которые, по сути, запрещены на территории кампуса, или привод девчонок в общежитие мальчиков, что ещё сильнее порицается и наказывается не только школой, но и Обществом в целом.
Прошло уже два месяца, как Винсент впервые оказался в школе. Его раздражали глупые придирки учителей к его внешнему виду. Мало того, что он не красил волосы в вычурные цвета, они у него ещё и завивались каштановыми кольцами по всей длине. Коротко «под ноль» стричься он был не намерен, но и не допускал, чтобы волосы падали на глаза. Однако строгие и модные преподаватели всё равно морщили носы.
«Такие мягкие кудряшки грешно даже подравнивать», – говорила тётя Дженнет, запуская пальцы ему в волосы.
Они, правда, были мягкими, словно шёлк. Генетический подарок его матери.
Проблема Винсента заключалась не только в каштановых кудрях, но и в одежде. Всем воспитанникам интерната полагались ежемесячные пособия, на которые дети могли купить себе новых нарядов, вкусностей или оплатить дополнительное обучение. В уставе школы прописано, что дресс-код свободный, унифицированная форма отсутствует. И претензия мисс Чен по поводу неподходящей одежды Винсента звучала очень предвзято. Но Винсенту нельзя провоцировать конфликты, поэтому к следующему её уроку он разжился ярко-синим блейзером, плотно сидящим на его высокой жилистой фигуре.
Но в остальное время Винсент одевался так, как привык делать это в лагере: свободные серые джинсы, удобные ботинки, футболка и толстовка на молнии с капюшоном. Одежда серо-зеленых оттенков популярна в лесном массиве и под покровом ночи. Но здесь в пёстрой толпе вычурных школьников она бросалась в глаза, поэтому Винсент старался не злоупотреблять.
До первых экзаменов ещё три месяца. Нужно продержаться.
Винсенту казалось, что он влился в коллектив. Ну, как тень вливается в толпу на солнечном берегу, примерно так.
Но с наступлением весны он стал замечать усилившиеся издёвки и подколы со стороны Виктора Блэка и его дружков. Например, в школьной столовой Винсент всегда сидел один, а кто-то из этих хулиганов подсаживался к нему и либо забирал его еду с подноса, либо портил её, заливая всё водой или соком. В принципе, Винсента это несильно расстраивало, а даже наоборот. Каждый день он вынужден прилюдно съедать что-то из человеческой пищи и при этом не морщиться от бумажного безвкусия. А так его спасали от нежеланного ритуала. Но Виктор и его свита не понимали, почему Винсент спокойно ко всему относится, иногда даже с улыбкой. И их это ужасно бесило.
Во время перемен в узких коридорах Винсента то и дело кто-то толкал в плечо. Это было уже хуже, потому что любой физический контакт мог закончиться плачевно. Сквозь одежду, конечно, непросто забрать жизнь, но Винсент не исключал такой вероятности. Поэтому со временем он научился изящно и непринужденно уклоняться от тычков и подножек. Вероятно, что Виктора это стало бесить ещё сильнее.
Ещё Винсента с самого первого дня разочаровал тот факт, что в общежитии все ванные комнаты общие. Писсуары в ряд и кабинки с унитазами, – это ещё нормально и борнали они требовались редко. Но душевые с полупрозрачными створками его смущали. Когда накатывал голод, его организм начинал сходить с ума, его лихорадило, бросало от озноба до жара. В таких ситуациях спасала только бегущая по телу вода. Винсент мог часами неподвижно стоять под прохладными струями, поэтому душевую комнату он предпочитал посещать глубоко после заката, когда все остальные мальчики уже видели сны в своих кроватях.
Винсент не питался уже почти две недели и ему даже начало казаться, что он сможет продержаться и дальше. Каков шанс, что всё-таки борнали способен побороть свой голод? Может, на самом деле не обязательно регулярно отнимать чужую жизнь?
Но на последнем уроке его скрутил такой сильный спазм, что учитель отправил Винсента в медчасть.
Винсент, конечно, туда не пошёл. Фельдшер не должен его осматривать, не должен даже прикасаться к нему. Да и никакие болеутоляющие не помогут от чудовищного голода.
Винсент закрылся в своей комнате в общежитии и стал ждать вечера. Его сосед по комнате – спортсмен и на целую неделю уехал со своей командой на соревнования на восьмой уровень. Никто не должен потревожить.
Когда на город опустилась ночь, Винсент схватил полотенце и пошёл в душевые. Шум воды успокаивал, заглушал голоса, звучащие вокруг и отдающиеся острой болью в висках. Под холодным душем кровь успокаивалась, густела, замедлялась. Но этот эффект длился недолго.
Винсенту нужно лишь немного времени, немного дополнительных сил, чтобы добраться до другого уровня, найти подходящую падшую душу.
Вода по-прежнему шумела, но Винсент расслышал тяжёлые шаги на этаже. Все должны спать, в том числе и дежурные проверяющие. Но шаги десяти ног приближались. Винсент различил металлический звон, тихий, одиночный. Словно пряжка ремня стукнулась о другой металл.
Скрипнула дверь в середине коридора, дверь его комнаты. Донеслась молчаливая возня. Непонимание, тяжелый выдох, ругательство.
– Там! – раздался писклявый шёпот.
– Так ещё лучше, – последовал ответ.
Винсент выключил воду и отодвинул душевую створку. Он старался размеренно дышать, втягивая воздух носом и выпуская ртом. Сердце замедляло ритм. До следующего спазма оставалось несколько минут.
Дверь ванной распахнулась. В комнату ввались пятеро. Первым стоял Виктор в красной кожаной куртке с заклёпками, на правой руке его блестел кастет из нержавеющей стали. Остальных четверых Винсент не узнавал. Возможно, они и не школьники уже.
– Ну что, русалочка, накупался? – с издёвкой спросил Виктор. Его глаза налились кровью. Не как у вирсуи, конечно, просто капилляры лопнули на белках.
– Послушайте, – тихо начал Винсент, но эти ребята пришли не слушать.
Два широких амбала схватили Винсента за руки, заломили их и крепко сжали. Винсент был примерно в два раза худее каждого из них.
Виктор ударил правой рукой с кастетом в скулу, а левой под дых. Второй удар совпал со спазмом, и Винсент приглушенно вскрикнул от боли, согнувшись.
Виктору это понравилось.
– Что ты говоришь теперь? Я не слышу, – ухмылялся он.
Виктор подошёл ближе, левой рукой схватил Винсента сзади за шею, а правой нанёс подряд несколько ударов кастетом в живот. У Винсента подкосились ноги, но крепкие дружки Виктора его удержали.
Борнали неуязвим. Когда сыт и полон жизни.
Но Винсент был голоден, его изъедала изнутри ледяная пустота. В висках стучала кровь, голову разрывали голоса, а живот скручивало спазмами. У него каменная кожа, способная остановить и нож, и пулю. Но не сейчас.
Борнали всегда чувствует любую боль и даже легкое касание перышком. Но если сильная боль может убить человека, то борнали её вытерпит. Вот и всё отличие.
И легче от этого не становится.
Винсент продолжал попытки восстановить дыхание, он не должен сорваться. Не сейчас.
Виктора это позабавило, и он приказал своим подельникам отпустить парня. Винсент упал на колени, на животе уже проявлялись багровые пятна, разбитая скула ныла и кровоточила. Очередной спазм. Винсент упал, выставил руки вперед.
Виктор со всего размаха пнул его в живот. Винсент, скрючившись от боли, упал на бок. Тяжелый ботинок ударил в лицо. Винсент слышал хруст своих лицевых костей и хрящей. Остальные удары стали прилетать по всему телу. Точечная боль собиралась в нечто одно большое, непрекращающееся и мучительное.
«Только держись, не сорвись», – говорил себе Винсент.
– Что ты там бормочешь?
Ещё один удар. Спазм. Удар, снова спазм. Кровь разгоняется. Часть её уже вытекла наружу, запачкала пол и громоздкую обувь уставших громил. По венам бежал огонь.
Кто-то схватил Винсента за волосы и со всей силы ударил лицом об кафель. Если до этого от лица ещё что-то оставалось, то теперь превратилось в кровавое месиво.
«Держись, не сорвись!»
Но огонь подбирался, он уже готов вырваться на поверхность. Кожа нагрелась, она слишком горячая, а внутри по-прежнему ледяная пустота. И боль, невыносимая, адская боль, готовая взорваться.
«Мне жаль», – хотел сказать Винсент, но изо рта вышли лишь кровавые пузыри.
В тот же миг его кожа вспыхнула. Нападавшие не успели отскочить. Их одежда и волосы загорелись, дикие вопли разнеслись по всему кампусу. Лишь человек в красной кожаной куртке быстро уносился прочь по тёмному коридору.
Вокруг клубился чёрный мерцающий дым. Винсент встал на ноги, пламя поднялось до потолка. Он протянул ладони к стоявшим на коленях грешникам, коснулся их лбов, и сверкающая субстанция стала проникать внутрь живого сосуда. Винсент втянул ноздрями чужое дыхание, новые свежие жизни потекли по раскаленным венам, заполняя пустоту. Раны затягивались, кости восстанавливались, пламя утихало. Наступала эйфория.
Винсент выпил всех четверых за несколько мгновений до того, как на этаж поднялась охрана. Он схватил свою одежду, окинул взглядом тела и обугленное кроваво-чёрное пятно на кафельном полу, открыл окно и прыгнул вниз.
В список его неприятностей теперь добавились ещё четыре трупа, следы пожара, следы его крови и один живой свидетель.
Утром началась суматоха. По углам опасливо шептались не только ученики, но и учителя. Виола сразу поняла, что ночью произошло нечто скверное.
Сегодня ей снова снился кошмар, словно она сидит на дне океана, а он вдруг весь высыхает. Под ногами лишь потрескавшаяся земля, солнце нещадно палит сверху. И сильный жар подступает изнутри, выходит из пор на коже мелкими языками пламени.
– Ты слышала? – громким шёпотом спросила подскочившая Ксана.
Виола помотала головой.
– Ночью в одном из корпусов общежития случился пожар. И говорят, что на месте нашли четыре трупа. Следователи приехали ещё до рассвета, там всё оцепили, воспитанников перевели в другие корпусы.
Виола была ошарашена.
– А кто погиб? Кто-то из школьников?
– Но этому пора положить конец!
Вирсуи стали перешептываться, а варксы – клацать зубами.
– Смертные, наша ходячая еда, возомнили себя главными. Они построили высокие дома из бетона и металла и решили, что могут занять вершину этого мира. Но пора им доказать обратное. Они забрались высоко, но забыли, как больно падать с такой высоты. Мы покажем этим хрупким овцам, кто настоящий хищник, кто на верху пищевой цепи.
Толпа уже улюлюкала и радостно шипела.
– Как мы это сделаем? – раздался голос.
– Есть тайные проходы между уровнями, – пояснил Халлдор. – Мы пройдём по ним, заполоним все уровни и нанесем удары в спину, захватим весь город изнутри.
Хель обняла Халлдора за плечи и шепнула ему на ухо:
– Угощение.
Халлдор поднялся на ноги:
– И чтобы отпраздновать начало нашего завоевания, у меня для вас есть угощение. Небольшой подарок для верных друзей.
Халлдор щелкнул пальцами и сбоку от трона четверо вирсуи вывели за верёвки нескольких людей. Троих мужчин и двух женщин. Перепуганных, в порванной одежде, измазанных грязью, слезами и кровью. Ещё утром эти законопослушные граждане Мегаполиса шли по улицам престижного седьмого уровня на свои престижные работы. Но вот после заката всё переменилось.
– Давайте дадим нашей дичи немного разогнаться, – ухмыльнулся Халлдор. – А то стылая кровь – никакого веселья и праздника.
Толпа радостно подхватила эту идею. Халлдор дал команду, и вирсуи разрезали веревки на руках пленников.
Люди сначала стояли как вкопанные, но сопровождавшие их вирсуи стали теснить и подгонять к ступеням. Один мужчина в итоге оступился и кубарем покатился вниз по каменным ступеням, раздался хруст его хрупкого позвоночника, и тело мужчины обмякло. Женщины зарыдали.
– Спускайтесь аккуратно, не убейтесь раньше времени, – посоветовал им Халлдор.
Четверо оставшихся людей, медленно сошли по лестнице. Вирсуи скалились, шипели, но расступались, образовав длинный коридор, длиной во всю платформу.
– А теперь бегите, – приказал Халлдор.
Люди застыли на месте, потом одна женщина рванула вперед, другая за ней, мужчины стартанули одновременно, толкая друг друга локтями. Они добежали до середины платформы, когда вирсуи сменили строй и вместо одного коридора, образовали четыре. Людям пришлось разделиться. Вирсуи их пощипывали, пытались ухватить за одежды, волосы, руки. Игра кошки с мышкой. Перепуганная еда – вкусная еда. Вирсуи пьют не просто кровь, они любят эмоции, любят дрожащих жертв, перепуганных до смерти, или, наоборот, отчаянно сопротивляющихся.
Хель сидела на мраморном подлокотнике, болтая ногами, и думала лишь об одном.
Какова кровь борнали на вкус?
Глава 6. Инцидент
У Винсента как-то не ладилось общение с другими людьми. Всё своё детство он общался лишь с узким кругом близких и почти родных. Они его искренне любили и не потому, что он борнали, а потому что он был единственным ребенком в их лагере. Они не воспринимали его как монстра, хотя прекрасно знали, на что он способен. В их кругу Винсент чувствовал себя комфортно. Он мог беспрепятственно общаться с каждым в лагере, даже шутить и улыбаться.
В школе-интернате всё иначе. Винсент сохранял предельную осторожность. Около четырех сотен детей разных возрастов, два десятка преподавателей, три смены охранников по семь человек в каждой и двадцать три человека обслуживающего персонала. У каждого человека есть глаза и уши, все они знают о чудовищах, порожденных пандемией. И пусть мало кто из них верит, что чудовища до сих пор ещё существуют, ему не следовало выделяться из толпы.
Подделанное личное досье, поддельная история усыновления. Вот только погибшие миссис и мистер Джонс были реальными. С ними случился несчастный случай. Несчастный случай по имени Маркус.
Настоящая фамилия Винсента – Бруно, но никто не должен её узнать. Эта фамилия может привести к Маркусу, и тогда весь их план полетит под откос.
Винсент с трудом научился скрываться, когда на него постоянно кто-то смотрел. Но дядя Бен всегда его учил: если хочешь что-то спрятать, положи это на самое видное место.
Поэтому он решил, что сможет продержаться полгода в интернате, сдать экзамены как обычный подросток и получить пропуск на следующий уровень.
Винсента не интересовало физическое проникновение на верхние уровни. Тайными тропами и канализационными колодцами он мог проникнуть хоть на аэродромную площадку Скай-Сити. Его интересовала именно законность нахождения там. Это важно для его миссии.
В школе Винсент избегал красноволосую Виолу, которая не по своей воли искала с ним тесного контакта. Он перестарался со своим очарованием и теперь боялся, что когда голод настигнет его в очередной раз, а рядом будет она, он просто не сможет сдержаться.
Остальных учеников он тоже старался держать на расстоянии. Девушки взглядами протирали на нём дыры, но близко приближаться не смели. Парни его сторонились, друзей среди них он завести не пытался, да и они не рвались. Очарование работает и в обратную сторону. Люди чувствуют потенциальную опасность и стараются её избегать. Защитный механизм, работающий во все времена. Инстинкт самосохранения.
Но были и те, у кого этот инстинкт барахлил. Например, Виктор Блэк – широкоплечий высокий брюнет с синими прядями волос. Негласный король этой школы со своей свитой. Винсент заметил, что этому Виктору многое сходило с рук. Будь то вечеринки, которые, по сути, запрещены на территории кампуса, или привод девчонок в общежитие мальчиков, что ещё сильнее порицается и наказывается не только школой, но и Обществом в целом.
Прошло уже два месяца, как Винсент впервые оказался в школе. Его раздражали глупые придирки учителей к его внешнему виду. Мало того, что он не красил волосы в вычурные цвета, они у него ещё и завивались каштановыми кольцами по всей длине. Коротко «под ноль» стричься он был не намерен, но и не допускал, чтобы волосы падали на глаза. Однако строгие и модные преподаватели всё равно морщили носы.
«Такие мягкие кудряшки грешно даже подравнивать», – говорила тётя Дженнет, запуская пальцы ему в волосы.
Они, правда, были мягкими, словно шёлк. Генетический подарок его матери.
Проблема Винсента заключалась не только в каштановых кудрях, но и в одежде. Всем воспитанникам интерната полагались ежемесячные пособия, на которые дети могли купить себе новых нарядов, вкусностей или оплатить дополнительное обучение. В уставе школы прописано, что дресс-код свободный, унифицированная форма отсутствует. И претензия мисс Чен по поводу неподходящей одежды Винсента звучала очень предвзято. Но Винсенту нельзя провоцировать конфликты, поэтому к следующему её уроку он разжился ярко-синим блейзером, плотно сидящим на его высокой жилистой фигуре.
Но в остальное время Винсент одевался так, как привык делать это в лагере: свободные серые джинсы, удобные ботинки, футболка и толстовка на молнии с капюшоном. Одежда серо-зеленых оттенков популярна в лесном массиве и под покровом ночи. Но здесь в пёстрой толпе вычурных школьников она бросалась в глаза, поэтому Винсент старался не злоупотреблять.
До первых экзаменов ещё три месяца. Нужно продержаться.
Винсенту казалось, что он влился в коллектив. Ну, как тень вливается в толпу на солнечном берегу, примерно так.
Но с наступлением весны он стал замечать усилившиеся издёвки и подколы со стороны Виктора Блэка и его дружков. Например, в школьной столовой Винсент всегда сидел один, а кто-то из этих хулиганов подсаживался к нему и либо забирал его еду с подноса, либо портил её, заливая всё водой или соком. В принципе, Винсента это несильно расстраивало, а даже наоборот. Каждый день он вынужден прилюдно съедать что-то из человеческой пищи и при этом не морщиться от бумажного безвкусия. А так его спасали от нежеланного ритуала. Но Виктор и его свита не понимали, почему Винсент спокойно ко всему относится, иногда даже с улыбкой. И их это ужасно бесило.
Во время перемен в узких коридорах Винсента то и дело кто-то толкал в плечо. Это было уже хуже, потому что любой физический контакт мог закончиться плачевно. Сквозь одежду, конечно, непросто забрать жизнь, но Винсент не исключал такой вероятности. Поэтому со временем он научился изящно и непринужденно уклоняться от тычков и подножек. Вероятно, что Виктора это стало бесить ещё сильнее.
Ещё Винсента с самого первого дня разочаровал тот факт, что в общежитии все ванные комнаты общие. Писсуары в ряд и кабинки с унитазами, – это ещё нормально и борнали они требовались редко. Но душевые с полупрозрачными створками его смущали. Когда накатывал голод, его организм начинал сходить с ума, его лихорадило, бросало от озноба до жара. В таких ситуациях спасала только бегущая по телу вода. Винсент мог часами неподвижно стоять под прохладными струями, поэтому душевую комнату он предпочитал посещать глубоко после заката, когда все остальные мальчики уже видели сны в своих кроватях.
Винсент не питался уже почти две недели и ему даже начало казаться, что он сможет продержаться и дальше. Каков шанс, что всё-таки борнали способен побороть свой голод? Может, на самом деле не обязательно регулярно отнимать чужую жизнь?
Но на последнем уроке его скрутил такой сильный спазм, что учитель отправил Винсента в медчасть.
Винсент, конечно, туда не пошёл. Фельдшер не должен его осматривать, не должен даже прикасаться к нему. Да и никакие болеутоляющие не помогут от чудовищного голода.
Винсент закрылся в своей комнате в общежитии и стал ждать вечера. Его сосед по комнате – спортсмен и на целую неделю уехал со своей командой на соревнования на восьмой уровень. Никто не должен потревожить.
Когда на город опустилась ночь, Винсент схватил полотенце и пошёл в душевые. Шум воды успокаивал, заглушал голоса, звучащие вокруг и отдающиеся острой болью в висках. Под холодным душем кровь успокаивалась, густела, замедлялась. Но этот эффект длился недолго.
Винсенту нужно лишь немного времени, немного дополнительных сил, чтобы добраться до другого уровня, найти подходящую падшую душу.
Вода по-прежнему шумела, но Винсент расслышал тяжёлые шаги на этаже. Все должны спать, в том числе и дежурные проверяющие. Но шаги десяти ног приближались. Винсент различил металлический звон, тихий, одиночный. Словно пряжка ремня стукнулась о другой металл.
Скрипнула дверь в середине коридора, дверь его комнаты. Донеслась молчаливая возня. Непонимание, тяжелый выдох, ругательство.
– Там! – раздался писклявый шёпот.
– Так ещё лучше, – последовал ответ.
Винсент выключил воду и отодвинул душевую створку. Он старался размеренно дышать, втягивая воздух носом и выпуская ртом. Сердце замедляло ритм. До следующего спазма оставалось несколько минут.
Дверь ванной распахнулась. В комнату ввались пятеро. Первым стоял Виктор в красной кожаной куртке с заклёпками, на правой руке его блестел кастет из нержавеющей стали. Остальных четверых Винсент не узнавал. Возможно, они и не школьники уже.
– Ну что, русалочка, накупался? – с издёвкой спросил Виктор. Его глаза налились кровью. Не как у вирсуи, конечно, просто капилляры лопнули на белках.
– Послушайте, – тихо начал Винсент, но эти ребята пришли не слушать.
Два широких амбала схватили Винсента за руки, заломили их и крепко сжали. Винсент был примерно в два раза худее каждого из них.
Виктор ударил правой рукой с кастетом в скулу, а левой под дых. Второй удар совпал со спазмом, и Винсент приглушенно вскрикнул от боли, согнувшись.
Виктору это понравилось.
– Что ты говоришь теперь? Я не слышу, – ухмылялся он.
Виктор подошёл ближе, левой рукой схватил Винсента сзади за шею, а правой нанёс подряд несколько ударов кастетом в живот. У Винсента подкосились ноги, но крепкие дружки Виктора его удержали.
Борнали неуязвим. Когда сыт и полон жизни.
Но Винсент был голоден, его изъедала изнутри ледяная пустота. В висках стучала кровь, голову разрывали голоса, а живот скручивало спазмами. У него каменная кожа, способная остановить и нож, и пулю. Но не сейчас.
Борнали всегда чувствует любую боль и даже легкое касание перышком. Но если сильная боль может убить человека, то борнали её вытерпит. Вот и всё отличие.
И легче от этого не становится.
Винсент продолжал попытки восстановить дыхание, он не должен сорваться. Не сейчас.
Виктора это позабавило, и он приказал своим подельникам отпустить парня. Винсент упал на колени, на животе уже проявлялись багровые пятна, разбитая скула ныла и кровоточила. Очередной спазм. Винсент упал, выставил руки вперед.
Виктор со всего размаха пнул его в живот. Винсент, скрючившись от боли, упал на бок. Тяжелый ботинок ударил в лицо. Винсент слышал хруст своих лицевых костей и хрящей. Остальные удары стали прилетать по всему телу. Точечная боль собиралась в нечто одно большое, непрекращающееся и мучительное.
«Только держись, не сорвись», – говорил себе Винсент.
– Что ты там бормочешь?
Ещё один удар. Спазм. Удар, снова спазм. Кровь разгоняется. Часть её уже вытекла наружу, запачкала пол и громоздкую обувь уставших громил. По венам бежал огонь.
Кто-то схватил Винсента за волосы и со всей силы ударил лицом об кафель. Если до этого от лица ещё что-то оставалось, то теперь превратилось в кровавое месиво.
«Держись, не сорвись!»
Но огонь подбирался, он уже готов вырваться на поверхность. Кожа нагрелась, она слишком горячая, а внутри по-прежнему ледяная пустота. И боль, невыносимая, адская боль, готовая взорваться.
«Мне жаль», – хотел сказать Винсент, но изо рта вышли лишь кровавые пузыри.
В тот же миг его кожа вспыхнула. Нападавшие не успели отскочить. Их одежда и волосы загорелись, дикие вопли разнеслись по всему кампусу. Лишь человек в красной кожаной куртке быстро уносился прочь по тёмному коридору.
Вокруг клубился чёрный мерцающий дым. Винсент встал на ноги, пламя поднялось до потолка. Он протянул ладони к стоявшим на коленях грешникам, коснулся их лбов, и сверкающая субстанция стала проникать внутрь живого сосуда. Винсент втянул ноздрями чужое дыхание, новые свежие жизни потекли по раскаленным венам, заполняя пустоту. Раны затягивались, кости восстанавливались, пламя утихало. Наступала эйфория.
Винсент выпил всех четверых за несколько мгновений до того, как на этаж поднялась охрана. Он схватил свою одежду, окинул взглядом тела и обугленное кроваво-чёрное пятно на кафельном полу, открыл окно и прыгнул вниз.
В список его неприятностей теперь добавились ещё четыре трупа, следы пожара, следы его крови и один живой свидетель.
Глава 7. Карантин
Утром началась суматоха. По углам опасливо шептались не только ученики, но и учителя. Виола сразу поняла, что ночью произошло нечто скверное.
Сегодня ей снова снился кошмар, словно она сидит на дне океана, а он вдруг весь высыхает. Под ногами лишь потрескавшаяся земля, солнце нещадно палит сверху. И сильный жар подступает изнутри, выходит из пор на коже мелкими языками пламени.
– Ты слышала? – громким шёпотом спросила подскочившая Ксана.
Виола помотала головой.
– Ночью в одном из корпусов общежития случился пожар. И говорят, что на месте нашли четыре трупа. Следователи приехали ещё до рассвета, там всё оцепили, воспитанников перевели в другие корпусы.
Виола была ошарашена.
– А кто погиб? Кто-то из школьников?
