Отчаянно зевая, она закуталась в него, сунула ноги в кожаные туфли и взяла фонарик. Освещая себе дорогу, Мэй спустилась по лестнице вниз. По пути она встречала жрецов, которые так же шли с фонариками. Они направлялись на улицу, и Мэй последовала за ними.
Холодный воздух дохнул на нее, едва она вышла за порог. Не заметив в полутьме ступеньки, Мэй поскользнулась и чуть не упала, выронив фонарик. Но ее кто-то подхватил за руку. Мэй обернулась, увидев молодого жреца, чей необычный вид побудил задержать на нем взгляд подольше. Его длинные волосы, выглядывающие из-под наброшенного на голову капюшона, были светлыми. А глаза, вопреки обыкновению, не такие узкие, будто светились золотистыми огоньками. Или это просто свет фонаря отражается в них? Ободряющая улыбка мелькнула на тонких губах парня. Он мягко отпустил руку Мэй, затем поднял упавший фонарь и протянул ей. Она осознала, что смотрит на него дольше, чем допускают приличия, потому быстро пробормотала слова благодарности, взяла фонарь и отвернулась.
Все жрецы направились за ограду, к пруду со статуей. Мэй с удивлением отметила, что они одеты в легкие халаты, и почти все без головных уборов. При этом не заметно было, чтобы они испытывали дискомфорт. Хотя Мэй уже продрогла в своем теплом халате.
Все собрались вокруг пруда, опустив фонарики на бортики впереди себя. Получился круг из золотистых огоньков, которые отражались в воде. Бао воздел руки вверх и нараспев произнес:
– Ксиодан! Владыка утра. Благослови новый день. Одари нас щедрыми лучами солнца!
Затем все вытянули вперед ладони и замерли с умиротворенным выражением лиц. Мэй повторяла. Шли минуты. Все продолжали стоять. Холод сильнее проникал под одежду, да и руки стали затекать. Сколько же это продлится? Стоять в неподвижной позе, да еще на морозе, казалось настоящей пыткой! Мэй чувствовала себя оледеневшей статуей, у которой стучат зубы.
Внезапно воздух рядом мигнул, будто всколыхнулась невидимая преграда. Повеяло запахом тлена, и появился он. Фигура, будто продолжение предрассветной темноты. Страх кольнул в груди Мэй, но жрецы отреагировали молниеносно. Почти синхронно они вытащили из складок халатов жезлы, на концах которых сверкнули голубые камни, пронзившие тьму. От их сияния образовался мощный полупрозрачный купол. Яогуай отступил на шаг. Из-под капюшона послышался его грозный голос.
– Среди вас та, кто принадлежит мне!
Мэй ощутила, как метка на ладони стала жечь ей кожу, и непроизвольно встряхнула рукой.
– Уходи, - невозмутимо ответил Бао. - Здесь тебе ничего не принадлежит.
Рука в железной перчатке властно указала на Мэй.
– Она под защитой Ксиодана, Владыки нашего, - продолжал Верховный мастер. – И, возможно, станет его невестой.
Мэй показалось, что из-под капюшона раздался сухой смешок.
– Что ж, я умею ждать, - проскрежетал голос. - Если ваш "господин" отвергнет ее, она по праву моя!
Мэй облизнула закоченевшие губы. Не хотелось даже думать об этом "если".
Шан исчез в облаке серого дыма. Жрецы упрятали за пояс жезлы и вернулись к прежнему занятию. Страх обдал Мэй жаром, стало чуть менее холодно. Но стоять с вытянутыми руками по-прежнему было трудно. Вдруг розовый луч появился над хрустальной чашей в руках статуи бога. Он наполнил ее сиянием и, удивительным образом преломившись, пролился на всех присутствующих. Лиловые, розовые и оранжевые оттенки сплелись в этом сиянии. В один миг Мэй ощутила прилив несравнимой благодати. Сразу и холод отступил, и боль покинула тело. Под этими нежными лучами душа будто согревалась, даже страх перед будущим померк. Затем жрецы вознесли благодарность Ксиодану, подняли с земли фонарики и, друг за другом, последовали в обитель.
После завтрака, где Мэй отогрелась горячим чаем, ее поманила за собой невысокая смуглая женщина с гладко зачесанными назад черными волосами. Они вошли в кабинет, где всюду на полочках были расставлены ониксовые фигурки слонов, жаб и оленей.
– Здравствуй, Мэй. Меня зовут Тинг, - представилась женщина, указав на кушетку возле письменного стала. – Бао рассказал о тебе и попросил стать твоей наставницей. Обращайся ко мне, если у тебя возникнут вопросы или сомнения.
Мэй кивнула.
– Тут совсем не боятся холода? – спросила она то, что больше всего удивляло.
Тинг улыбнулась.
– Вера и тренировки дают нам устойчивость. Тепло Владыки всегда с нами, оно согревает даже в самую холодную стужу. Тебе трудно было выстоять?
– Ну… мне было холодно. И страшно, когда…
Мэй вздрогнула, вспомнив угрожающую фигуру Шана.
– Однако ты проявила стойкость, и это хорошо. Ничего не бойся. Утренние молитвы важны. Мы ждем первого луча, знаменующего зарождение нового дня. Первого касания Владыки. Это благословение. Ты почувствовала, как Сияющий лотос посетил нас?
– Да… это было прекрасно.
Тинг удовлетворенно кивнула.
– Как видишь, Ксиодан вознаграждает за терпение. Что еще ты хочешь узнать?
Мэй опустила глаза. В душе слишком много всего смешалось.
– Как мне называть вас? – спросила она.
– Мастер Тинг. И на «ты». Здесь нет титулов, только ступени. Мастер, Старший мастер и Верховный мастер. Но ко всем обращение одинаковое. Так и тебе тоже следует забыть о своем знатном положении. Здесь все равны.
– Хорошо. Мастер Тинг… а что означает быть невестой Сияющего лотоса?
Слегка прикрыв глаза, Тинг устремила взор в окно, на заснеженный двор.
– Невесты Владыки нашего – это круг чистых дев. Высшие жрицы. Они проходят подготовку в храмах, а затем, отрекаясь от мирской жизни, отправляются на гору Тяо. Там они хранят священную чашу с рассветными лепестками, передавая ее каждое утро друг другу. Так и посылаются лучи рассвета в каждый уголок мира. Можно сказать, невесты – первые приближенные к богу. Они остаются вечно юными и чистыми. Некоторые становятся ангелами и отправляются на небеса. А взамен в круг вступают новые невесты. Это как движение солнца по небу. Круг жизни.
– И что мне нужно делать, чтобы Ксиодан принял меня? – продолжала размышлять Мэй.
– Тренировать свое тело, разум и дух, как и все мы. По мере обучения тебя ждут особые испытания.
– Я должна еще сказать кое о чем, - Мэй нерешительно коснулась ладони с ужасной меткой. – Мой дар… Он теперь…
– Знаю, дитя. Не переживай. Вера поможет тебе очиститься.
На лицо Тинг вдруг набежала легкая тень. Словно облако нашло на солнце.
– Но если не докажешь свое право войти в круг невест, от Шана тебе не спастись. Ксиодан милосердный, но справедливый бог. Сейчас у него что-то вроде договора с Шаном. Если ты не станешь его невестой, он уже не сможет защитить тебя от яогуая.
Мэй сглотнула. Что ж, она постарается этого не допустить.
После легкого завтрака, в просторном зале на втором этаже все собрались на гимнастику – дыхательную и телесную. Сквозь большие окна проникал свет зимнего дня. Мэй поразилась, насколько хорошо жрецы владеют своим телом. У них была великолепная растяжка, каждое движение отдавало гибкостью и плавностью. Их тела иной раз принимали такие позы, что это казалось немыслимым. Свое собственное тело виделось Мэй неуклюжим и деревянным. А от дыхательных упражнений быстро закружилась голова. Несколько раз Мэй ловила на себе взгляд того светловолосого парня, с которым столкнулась утром на пороге. Когда это происходило, она чувствовала, неловкость и смущение. Наверняка ему забавно видеть, какая она неуклюжая. И лишь ободряющий взгляд Тинг напоминал, что не все дается сразу.
Затем последовали молитвы. Все сели в круг, Бао начал водить деревянным пестом по краям медной чаши, и от этого рождался продолжительный вибрирующий звук, заполнявший собой всю комнату. Под этот звук жрецы нараспев возносили короткие молитвы Ксиодану. Звучало удивительно гармонично, хотя Мэй так и не удалось попасть в общий ритм. Все время казалось, что ее голос выбивается, звучит чужеродно и неуместно.
После этого все сели в позу лотоса и начали медитировать, слушая тишину внутри себя. Мэй тоже попробовала, хотя ее поза получилась далекой от лотоса. Очень скоро затекли ноги. Какое уж тут погружение в себя, когда тело чувствует дискомфорт! Помучавшись немного, она села, обхватив руками колени и... не заметила, как уронила голову, а потом и вовсе скатилась на бок, да так и уснула. Сказались пережитые испуги, почти бессонная ночь и прочие испытания тела. Когда Мэй проснулась и осознала, что произошло, тут же испуганно вскочила. После спонтанного сна болела голова, не покидало чувство потерянности. Медитация уже закончилась, жрецы расходились. Проходя мимо Мэй, они едва заметно улыбались, вынуждая ее испытывать желание провалиться сквозь землю.
– Не переживай, - похлопала по плечу Тинг. - Со временем все получится.
У тревоги и растерянности Мэй были свои причины. Не покидала мысль, что вдруг каждый такой промах влияет на ее пригодность стать невестой Ксиодана. А это означает лишь одно: загребущие руки Шана приближаются. Закрыв глаза на миг, Мэй показалось, что страшная тень нависла на ней, почудился запах тлена... Она тут же открыла глаза и тряхнула головой, прогоняя наваждение.
После медитации был обед, а затем пара часов свободного времени. Кто-то из жрецов отправился в библиотеку, кто-то – на прогулку, а кто-то занялся рукоделием. Несколько человек собрались в кучку и вели беседы. Тинг принесла Мэй книги по духовному развитию. Та попробовала читать, но мысли разбредались. Тогда Мэй отложила книги, накинула шубу и вышла во двор.
Лучи солнца порхали по белому снегу, рассыпаясь тысячей крохотных самоцветов. Красные лепестки сливы казались наполненными изнутри сиянием.
– Весна посреди зимы, - раздался мягкий голос сзади. - Символ красоты и стойкости даже во время суровых испытаний.
Мэй обернулась. Светловолосый жрец стоял чуть поодаль и смотрел на нее. Волосы были собраны в хвост. Легкая улыбка пробежала по лицу. Мэй вновь задержала на нем взгляд. Что-то в его облике привлекало, и дело не только в необычной внешности. Сама его кожа казалась такой, будто... У Мэй возникла странная ассоциация, будто она светится изнутри.
Парень подошел ближе.
– Я Линг, - представился он. Мэй почувствовала легкое смущение под взглядом его золотистых глаз.
– Я Мэй, - тихо произнесла она.
– Значит, слива*, - он с интересом переводил взгляд с дерева на Мэй. - Символично.
Чтобы скрыть смущение, она подошла к дереву. От него исходил тонкий сладкий аромат. Мэй протянула руку и коснулась пальцем одного из лепестков. Внезапно легкая тень упала на дерево. Повеяло тленом. Несколько мигов спустя лепесток, которого касалась Мэй, осыпался на снег маленькой горсткой пепла. Она так резко отшатнулась, что острый отросток на одной из веток оцарапал руку. Снова нахлынула волна отчаяния и отвращения к себе. Теплая ладонь Линга коснулась ее руки, но Мэй тут же отдернула ее.
– Не надо! - вскрикнула она. - Лучше отойди. Я... проклята. Вдруг и людям могу причинить вред.
Ободряющая улыбка не исчезла с лица Линга. Он вновь приблизился и протянул руки. Парализованная отчаянием, Мэй больше не находила сил даже пошевелиться. Линг аккуратно приподнял край широкого рукава халата Мэй и положил обе ладони ей на локоть, где виднелась кровоточащая царапина. Его пальцы стали по-особенному теплыми, почти горячими. С них заструилось оранжевое сияние. А затем царапина исчезла, оставив кожу цвета персика нетронутой. Мэй заморгала. Пальцы Линга несколько секунд еще касались ее руки, отчего на щеках выступил румянец.
– Иной раз даже в самый теплый день туча заслоняет собой солнце, - проговорил Линг, не сводя глаз с Мэй. - Но оно от этого не теряет своего сияния. Вот и ты... Никакая тьма не способна затмить свет твоей души.
От его слов Мэй почувствовала нечто странное. Будто лепесток порхнул с дерева сливы и нежно коснулся ее груди. Но, опомнившись, она опустила руку и пробормотала:
– Спасибо.
Затем побрела в дом. Несмотря на то, что захлестнувшее ее там, под деревом, отчаяние расступилось, горечь от осознания своей судьбы никуда не делась. Видимо, от пережитого страха, стук сердца гулко отдавался в ушах. По пути Мэй чувствовала на себе взгляд Линга, и от этого лишь ускорила шаг.
*Имя «Мэй» в переводе с китайского означает «слива».
В четыре часа дня все жрецы собирались на общую чайную церемонию. Проходила она в специальной Чайной комнате, украшенной оранжевыми фонариками. На низком столике примостилась ониксовая фигурка жабы, именуемая Чайным собеседником. На разные ноты звучали несколько поющих чаш. От ароматических палочек спиралью поднимался к потолку дым, наполняя комнату запахом лотоса. Распорядителем чайной церемонии был мастер Зиан – седовласый поджарый мужчина с задорным выражением лица и короткой бородой. Пепельные пряди волос все время выбивались из его пучка и лезли в глаза, и Зиан сбивал их легким дуновением или быстрым движением головы. Разливая ароматный улун по маленьким глиняным чашечкам, он, казалось, совершал алхимическое преобразование. Перед тем, как отпить, все вознесли молитву Сияющему лотосу. А после Зиан произнес мудрость дня:
– Бывает только неправильный путь, но не бывает безвыходного положения.
Затем мастер обвел взглядом всех присутствующих, и Мэй показалось, что на ней он задержался подольше. Впрочем, наверное, все же показалось. В последнее время она чувствовала, как становится чересчур мнительной. Но с каждым глотком чая настроение все улучшалось. Когда Мэй ловила взгляды Линга, тут же опускала глаза, подавив улыбку, которая так и норовила коснуться губ. За чаем велись разговоры, но Мэй по большей части летала в своих мыслях.
Вот в зал вошел еще один жрец. Разговоры тут же смолкли. Мэй моргнула. Казалось, он всего лишь переступил порог, при этом лицо ничего особенного не выражало. Но в тот же миг в воздухе ощутимо повисла тревога. Мэй уловила это каким-то шестым чувством.
– Цзянши, - произнес вошедший мужчина. - В поселении.
У Мэй поползли вверх брови. Цзянши – это ожившие мертвецы, которые нападают на живого человека и вытягивают из него энергию ци, тем самым оставляя лишь пустую оболочку. Она слышала об этих жутких существах еще с детства, из сказок, считая, что только там они и водятся. Мысль о том, что мертвецы появились где-то неподалеку, вызвала внутренний страх.
Лицо Бао сделалось сосредоточенным.
– Жу, Ханг, Чун – разберитесь.
Несколько жрецов кивнули, затем поднялись и направились к выходу из комнаты. Дальнейшее чаепитие проходило в молчании, каждый погрузился в свои мысли.
После церемонии Тинг занималась с Мэй духовными практиками и медитациями. Давались они совсем не легко. Голова никак не желала освобождаться от мыслей, в нее лезло что угодно, кроме покоя. Сложно было сидеть в одной позе, отчаянно стараясь не зевать. Она пробовала раскрыть свой разум для благодати Сияющего лотоса, но, видимо, бог не спешил посещать новичков.
Перед вечерней молитвой оставалось еще немного свободного времени. Жрецы собрались в просторной гостиной, оформленной в нежно-голубых и розовых тонах, чтобы общаться и музицировать. Стены украшали бамбуковые гобелены с изображением Ксиодана. Под потолком висели золотистые расписные фонарики с кисточками. Мэй заметила множество цветов в напольных вазах и горшках на подоконниках.
Холодный воздух дохнул на нее, едва она вышла за порог. Не заметив в полутьме ступеньки, Мэй поскользнулась и чуть не упала, выронив фонарик. Но ее кто-то подхватил за руку. Мэй обернулась, увидев молодого жреца, чей необычный вид побудил задержать на нем взгляд подольше. Его длинные волосы, выглядывающие из-под наброшенного на голову капюшона, были светлыми. А глаза, вопреки обыкновению, не такие узкие, будто светились золотистыми огоньками. Или это просто свет фонаря отражается в них? Ободряющая улыбка мелькнула на тонких губах парня. Он мягко отпустил руку Мэй, затем поднял упавший фонарь и протянул ей. Она осознала, что смотрит на него дольше, чем допускают приличия, потому быстро пробормотала слова благодарности, взяла фонарь и отвернулась.
Все жрецы направились за ограду, к пруду со статуей. Мэй с удивлением отметила, что они одеты в легкие халаты, и почти все без головных уборов. При этом не заметно было, чтобы они испытывали дискомфорт. Хотя Мэй уже продрогла в своем теплом халате.
Все собрались вокруг пруда, опустив фонарики на бортики впереди себя. Получился круг из золотистых огоньков, которые отражались в воде. Бао воздел руки вверх и нараспев произнес:
– Ксиодан! Владыка утра. Благослови новый день. Одари нас щедрыми лучами солнца!
Затем все вытянули вперед ладони и замерли с умиротворенным выражением лиц. Мэй повторяла. Шли минуты. Все продолжали стоять. Холод сильнее проникал под одежду, да и руки стали затекать. Сколько же это продлится? Стоять в неподвижной позе, да еще на морозе, казалось настоящей пыткой! Мэй чувствовала себя оледеневшей статуей, у которой стучат зубы.
Внезапно воздух рядом мигнул, будто всколыхнулась невидимая преграда. Повеяло запахом тлена, и появился он. Фигура, будто продолжение предрассветной темноты. Страх кольнул в груди Мэй, но жрецы отреагировали молниеносно. Почти синхронно они вытащили из складок халатов жезлы, на концах которых сверкнули голубые камни, пронзившие тьму. От их сияния образовался мощный полупрозрачный купол. Яогуай отступил на шаг. Из-под капюшона послышался его грозный голос.
– Среди вас та, кто принадлежит мне!
Мэй ощутила, как метка на ладони стала жечь ей кожу, и непроизвольно встряхнула рукой.
– Уходи, - невозмутимо ответил Бао. - Здесь тебе ничего не принадлежит.
Рука в железной перчатке властно указала на Мэй.
– Она под защитой Ксиодана, Владыки нашего, - продолжал Верховный мастер. – И, возможно, станет его невестой.
Мэй показалось, что из-под капюшона раздался сухой смешок.
– Что ж, я умею ждать, - проскрежетал голос. - Если ваш "господин" отвергнет ее, она по праву моя!
Мэй облизнула закоченевшие губы. Не хотелось даже думать об этом "если".
Шан исчез в облаке серого дыма. Жрецы упрятали за пояс жезлы и вернулись к прежнему занятию. Страх обдал Мэй жаром, стало чуть менее холодно. Но стоять с вытянутыми руками по-прежнему было трудно. Вдруг розовый луч появился над хрустальной чашей в руках статуи бога. Он наполнил ее сиянием и, удивительным образом преломившись, пролился на всех присутствующих. Лиловые, розовые и оранжевые оттенки сплелись в этом сиянии. В один миг Мэй ощутила прилив несравнимой благодати. Сразу и холод отступил, и боль покинула тело. Под этими нежными лучами душа будто согревалась, даже страх перед будущим померк. Затем жрецы вознесли благодарность Ксиодану, подняли с земли фонарики и, друг за другом, последовали в обитель.
После завтрака, где Мэй отогрелась горячим чаем, ее поманила за собой невысокая смуглая женщина с гладко зачесанными назад черными волосами. Они вошли в кабинет, где всюду на полочках были расставлены ониксовые фигурки слонов, жаб и оленей.
– Здравствуй, Мэй. Меня зовут Тинг, - представилась женщина, указав на кушетку возле письменного стала. – Бао рассказал о тебе и попросил стать твоей наставницей. Обращайся ко мне, если у тебя возникнут вопросы или сомнения.
Мэй кивнула.
– Тут совсем не боятся холода? – спросила она то, что больше всего удивляло.
Тинг улыбнулась.
– Вера и тренировки дают нам устойчивость. Тепло Владыки всегда с нами, оно согревает даже в самую холодную стужу. Тебе трудно было выстоять?
– Ну… мне было холодно. И страшно, когда…
Мэй вздрогнула, вспомнив угрожающую фигуру Шана.
– Однако ты проявила стойкость, и это хорошо. Ничего не бойся. Утренние молитвы важны. Мы ждем первого луча, знаменующего зарождение нового дня. Первого касания Владыки. Это благословение. Ты почувствовала, как Сияющий лотос посетил нас?
– Да… это было прекрасно.
Тинг удовлетворенно кивнула.
– Как видишь, Ксиодан вознаграждает за терпение. Что еще ты хочешь узнать?
Мэй опустила глаза. В душе слишком много всего смешалось.
– Как мне называть вас? – спросила она.
– Мастер Тинг. И на «ты». Здесь нет титулов, только ступени. Мастер, Старший мастер и Верховный мастер. Но ко всем обращение одинаковое. Так и тебе тоже следует забыть о своем знатном положении. Здесь все равны.
– Хорошо. Мастер Тинг… а что означает быть невестой Сияющего лотоса?
Слегка прикрыв глаза, Тинг устремила взор в окно, на заснеженный двор.
– Невесты Владыки нашего – это круг чистых дев. Высшие жрицы. Они проходят подготовку в храмах, а затем, отрекаясь от мирской жизни, отправляются на гору Тяо. Там они хранят священную чашу с рассветными лепестками, передавая ее каждое утро друг другу. Так и посылаются лучи рассвета в каждый уголок мира. Можно сказать, невесты – первые приближенные к богу. Они остаются вечно юными и чистыми. Некоторые становятся ангелами и отправляются на небеса. А взамен в круг вступают новые невесты. Это как движение солнца по небу. Круг жизни.
– И что мне нужно делать, чтобы Ксиодан принял меня? – продолжала размышлять Мэй.
– Тренировать свое тело, разум и дух, как и все мы. По мере обучения тебя ждут особые испытания.
– Я должна еще сказать кое о чем, - Мэй нерешительно коснулась ладони с ужасной меткой. – Мой дар… Он теперь…
– Знаю, дитя. Не переживай. Вера поможет тебе очиститься.
На лицо Тинг вдруг набежала легкая тень. Словно облако нашло на солнце.
– Но если не докажешь свое право войти в круг невест, от Шана тебе не спастись. Ксиодан милосердный, но справедливый бог. Сейчас у него что-то вроде договора с Шаном. Если ты не станешь его невестой, он уже не сможет защитить тебя от яогуая.
Мэй сглотнула. Что ж, она постарается этого не допустить.
ГЛАВА 3
После легкого завтрака, в просторном зале на втором этаже все собрались на гимнастику – дыхательную и телесную. Сквозь большие окна проникал свет зимнего дня. Мэй поразилась, насколько хорошо жрецы владеют своим телом. У них была великолепная растяжка, каждое движение отдавало гибкостью и плавностью. Их тела иной раз принимали такие позы, что это казалось немыслимым. Свое собственное тело виделось Мэй неуклюжим и деревянным. А от дыхательных упражнений быстро закружилась голова. Несколько раз Мэй ловила на себе взгляд того светловолосого парня, с которым столкнулась утром на пороге. Когда это происходило, она чувствовала, неловкость и смущение. Наверняка ему забавно видеть, какая она неуклюжая. И лишь ободряющий взгляд Тинг напоминал, что не все дается сразу.
Затем последовали молитвы. Все сели в круг, Бао начал водить деревянным пестом по краям медной чаши, и от этого рождался продолжительный вибрирующий звук, заполнявший собой всю комнату. Под этот звук жрецы нараспев возносили короткие молитвы Ксиодану. Звучало удивительно гармонично, хотя Мэй так и не удалось попасть в общий ритм. Все время казалось, что ее голос выбивается, звучит чужеродно и неуместно.
После этого все сели в позу лотоса и начали медитировать, слушая тишину внутри себя. Мэй тоже попробовала, хотя ее поза получилась далекой от лотоса. Очень скоро затекли ноги. Какое уж тут погружение в себя, когда тело чувствует дискомфорт! Помучавшись немного, она села, обхватив руками колени и... не заметила, как уронила голову, а потом и вовсе скатилась на бок, да так и уснула. Сказались пережитые испуги, почти бессонная ночь и прочие испытания тела. Когда Мэй проснулась и осознала, что произошло, тут же испуганно вскочила. После спонтанного сна болела голова, не покидало чувство потерянности. Медитация уже закончилась, жрецы расходились. Проходя мимо Мэй, они едва заметно улыбались, вынуждая ее испытывать желание провалиться сквозь землю.
– Не переживай, - похлопала по плечу Тинг. - Со временем все получится.
У тревоги и растерянности Мэй были свои причины. Не покидала мысль, что вдруг каждый такой промах влияет на ее пригодность стать невестой Ксиодана. А это означает лишь одно: загребущие руки Шана приближаются. Закрыв глаза на миг, Мэй показалось, что страшная тень нависла на ней, почудился запах тлена... Она тут же открыла глаза и тряхнула головой, прогоняя наваждение.
После медитации был обед, а затем пара часов свободного времени. Кто-то из жрецов отправился в библиотеку, кто-то – на прогулку, а кто-то занялся рукоделием. Несколько человек собрались в кучку и вели беседы. Тинг принесла Мэй книги по духовному развитию. Та попробовала читать, но мысли разбредались. Тогда Мэй отложила книги, накинула шубу и вышла во двор.
Лучи солнца порхали по белому снегу, рассыпаясь тысячей крохотных самоцветов. Красные лепестки сливы казались наполненными изнутри сиянием.
– Весна посреди зимы, - раздался мягкий голос сзади. - Символ красоты и стойкости даже во время суровых испытаний.
Мэй обернулась. Светловолосый жрец стоял чуть поодаль и смотрел на нее. Волосы были собраны в хвост. Легкая улыбка пробежала по лицу. Мэй вновь задержала на нем взгляд. Что-то в его облике привлекало, и дело не только в необычной внешности. Сама его кожа казалась такой, будто... У Мэй возникла странная ассоциация, будто она светится изнутри.
Парень подошел ближе.
– Я Линг, - представился он. Мэй почувствовала легкое смущение под взглядом его золотистых глаз.
– Я Мэй, - тихо произнесла она.
– Значит, слива*, - он с интересом переводил взгляд с дерева на Мэй. - Символично.
Чтобы скрыть смущение, она подошла к дереву. От него исходил тонкий сладкий аромат. Мэй протянула руку и коснулась пальцем одного из лепестков. Внезапно легкая тень упала на дерево. Повеяло тленом. Несколько мигов спустя лепесток, которого касалась Мэй, осыпался на снег маленькой горсткой пепла. Она так резко отшатнулась, что острый отросток на одной из веток оцарапал руку. Снова нахлынула волна отчаяния и отвращения к себе. Теплая ладонь Линга коснулась ее руки, но Мэй тут же отдернула ее.
– Не надо! - вскрикнула она. - Лучше отойди. Я... проклята. Вдруг и людям могу причинить вред.
Ободряющая улыбка не исчезла с лица Линга. Он вновь приблизился и протянул руки. Парализованная отчаянием, Мэй больше не находила сил даже пошевелиться. Линг аккуратно приподнял край широкого рукава халата Мэй и положил обе ладони ей на локоть, где виднелась кровоточащая царапина. Его пальцы стали по-особенному теплыми, почти горячими. С них заструилось оранжевое сияние. А затем царапина исчезла, оставив кожу цвета персика нетронутой. Мэй заморгала. Пальцы Линга несколько секунд еще касались ее руки, отчего на щеках выступил румянец.
– Иной раз даже в самый теплый день туча заслоняет собой солнце, - проговорил Линг, не сводя глаз с Мэй. - Но оно от этого не теряет своего сияния. Вот и ты... Никакая тьма не способна затмить свет твоей души.
От его слов Мэй почувствовала нечто странное. Будто лепесток порхнул с дерева сливы и нежно коснулся ее груди. Но, опомнившись, она опустила руку и пробормотала:
– Спасибо.
Затем побрела в дом. Несмотря на то, что захлестнувшее ее там, под деревом, отчаяние расступилось, горечь от осознания своей судьбы никуда не делась. Видимо, от пережитого страха, стук сердца гулко отдавался в ушах. По пути Мэй чувствовала на себе взгляд Линга, и от этого лишь ускорила шаг.
*Имя «Мэй» в переводе с китайского означает «слива».
***
В четыре часа дня все жрецы собирались на общую чайную церемонию. Проходила она в специальной Чайной комнате, украшенной оранжевыми фонариками. На низком столике примостилась ониксовая фигурка жабы, именуемая Чайным собеседником. На разные ноты звучали несколько поющих чаш. От ароматических палочек спиралью поднимался к потолку дым, наполняя комнату запахом лотоса. Распорядителем чайной церемонии был мастер Зиан – седовласый поджарый мужчина с задорным выражением лица и короткой бородой. Пепельные пряди волос все время выбивались из его пучка и лезли в глаза, и Зиан сбивал их легким дуновением или быстрым движением головы. Разливая ароматный улун по маленьким глиняным чашечкам, он, казалось, совершал алхимическое преобразование. Перед тем, как отпить, все вознесли молитву Сияющему лотосу. А после Зиан произнес мудрость дня:
– Бывает только неправильный путь, но не бывает безвыходного положения.
Затем мастер обвел взглядом всех присутствующих, и Мэй показалось, что на ней он задержался подольше. Впрочем, наверное, все же показалось. В последнее время она чувствовала, как становится чересчур мнительной. Но с каждым глотком чая настроение все улучшалось. Когда Мэй ловила взгляды Линга, тут же опускала глаза, подавив улыбку, которая так и норовила коснуться губ. За чаем велись разговоры, но Мэй по большей части летала в своих мыслях.
Вот в зал вошел еще один жрец. Разговоры тут же смолкли. Мэй моргнула. Казалось, он всего лишь переступил порог, при этом лицо ничего особенного не выражало. Но в тот же миг в воздухе ощутимо повисла тревога. Мэй уловила это каким-то шестым чувством.
– Цзянши, - произнес вошедший мужчина. - В поселении.
У Мэй поползли вверх брови. Цзянши – это ожившие мертвецы, которые нападают на живого человека и вытягивают из него энергию ци, тем самым оставляя лишь пустую оболочку. Она слышала об этих жутких существах еще с детства, из сказок, считая, что только там они и водятся. Мысль о том, что мертвецы появились где-то неподалеку, вызвала внутренний страх.
Лицо Бао сделалось сосредоточенным.
– Жу, Ханг, Чун – разберитесь.
Несколько жрецов кивнули, затем поднялись и направились к выходу из комнаты. Дальнейшее чаепитие проходило в молчании, каждый погрузился в свои мысли.
После церемонии Тинг занималась с Мэй духовными практиками и медитациями. Давались они совсем не легко. Голова никак не желала освобождаться от мыслей, в нее лезло что угодно, кроме покоя. Сложно было сидеть в одной позе, отчаянно стараясь не зевать. Она пробовала раскрыть свой разум для благодати Сияющего лотоса, но, видимо, бог не спешил посещать новичков.
Перед вечерней молитвой оставалось еще немного свободного времени. Жрецы собрались в просторной гостиной, оформленной в нежно-голубых и розовых тонах, чтобы общаться и музицировать. Стены украшали бамбуковые гобелены с изображением Ксиодана. Под потолком висели золотистые расписные фонарики с кисточками. Мэй заметила множество цветов в напольных вазах и горшках на подоконниках.
