Над поселением будто застыло незримое тревожное облако. Мэй казалось, что не только притаившийся туман тому виной. Хоть деревья все еще оставались украшенными, они уже выглядели не так, как вчера. Словно сгорбленные фигуры, замершие в некоем зловещем сне. Вместе с Тинг, Мэй помогала семье старосты. У них пока еще были не тяжелые симптомы болезни, лишь кожа приобрела зеленый оттенок, да кашель донимал. Они заперлись дома, боясь выходить.
– Оно же вон как случилось! - бурно жестикулируя дрожащими руками, пояснял Шэнли – староста. - Ни с того ни с сего кашлять стали. Сперва Жу, затем Мин. Ну, бывает, мало ли, простудились. Вчера же вон, глядя на вас, бегали, халаты нараспашку. А потом как навалилось, да на всех! Да кашель такой, что едва внутренности не вываливаются. И сразу оно понятно стало, что завезли, наверное, бродяги эти заразу какую-нибудь.
Мэй поняла, что он, очевидно, имел в виду кого-то из артистов, которые выступали тут вчера. Задумалась, что вероятно так и есть.
– А я вот считаю, что не болезнь это, а порча! - вмешалась Лю – жена старосты. От страха и волнения она постоянно кусала сухие потрескавшиеся губы. - Там поди из этих лиходеев кто-то был колдуном. Я одного даже запомнила – взгляд недобрый такой. А болезнь-то какая, видал? Люди будто чернеют, а потом гниют изнутри. Ох, спаси, Ксиодан, наши души...
Она вздрогнула и сложила перед собой руки, закрыв глаза. Мэй готовила на огне травяной отвар для успокоения кашля. Слушая тревожные разговоры, качала головой. Когда отвар был готов, она поднесла его Лю. У той случился особенно резкий приступ кашля. Бедная женщина согнулась и долгую минуту не могла выпрямиться, разразившись лающими звуками.
– Возложи руки ей на грудь, - Тинг подозвала Мэй и указала на Лю. – Это успокоит приступ.
Скорбно вздыхая, женщина улеглась на кушетку. Мэй подошла ближе, поставила отвар на тумбочку рядом и присела на колени. Ее целительная сила мало-помалу проявляла себя, хоть и в мелочах. Так, залечить царапину или успокоить головную боль для Мэй уже не составляло труда. Она положила руки на грудь Лю и закрыла глаза, представляя, как по телу проходит теплая волна. Женщина забормотала молитвы. И вдруг она закричала. Мэй вздрогнула, открывая глаза. Лю уставилась на нее безумным взглядом.
– Что… ты…
Она принялась хрипеть и кашлять. Затем дрожащими руками раскрыла сверху халат, и Мэй с ужасом увидела у нее на груди черное пятно, которое все разрасталось. Кожа будто покрылась зловонной темной коркой. Именно в том месте, куда Мэй накладывала руки.
– Это… это ты! – заверещала Лю, вскакивая с кушетки и отшатываясь. – Порченая!
Шэнли тоже отскочил, бормоча ругательства. Тинг пораженно ахнула, не сдвигаясь с места и бесконечно моргая. Ужас пронзил Мэй от головы до пяток. Будто в трансе бормоча что-то, она сорвалась с места и выскочила из дома старосты. Бежать. Бежать. Подальше от этих кошмаров, пока всем не стало еще хуже. Из-за нее.
Жаль, что нельзя убежать от самой себя.
Тинг тоже выскочила и окликнула, но Мэй, не оборачиваясь, неслась так, будто ее преследовал огонь. Она ничего не видела перед собой, каким-то чудом не спотыкаясь и не падая. Безумие клокотало в груди вместе с бешеным стуком сердца. Остановилась, лишь когда поселение осталось далеко позади. Мэй опустилась на снег между деревьями и закрыла глаза.
– Ксиодан, прошу… - горячо взмолилась она, глотая жгучие слезы, растекающиеся по щекам. – Позволь мне умереть. Я не хочу, чтобы из-за меня страдали люди!
Горькое осознание обжигало грудь. Она. Она во всем виновата. Проклятие Шана никуда не делось. Все это время Мэй спокойно ходила, а губительная сила внутри нее только зрела. Она вчера готовила еду для празднующих и тем самым заразила людей! И как же сразу о таком не догадаться… Мэй с ужасом и отвращением уставилась на свои руки. Кожа показалась ей потемневшей, иссушенной. Эти руки сеют смерть. Вот этими руками Шан губит чужие души. Нет. Так не должно больше продолжаться!
Мэй не знала, сколько прошло времени. Она начала замерзать. Вероятно, Сияющий лотос сам отвернулся от своей порченой последовательницы и лишил ее даже тех небольших благ, что даровал раньше.
– Мэй! - послышался обеспокоенный голос.
Она вздрогнула. Линг. Нет, только не он! Мэй кое-как поднялась на ноги, чтобы убежать, затеряться среди деревьев. Но так обессилела, что тут же снова рухнула в снег. Линг нашел ее, нервно пытавшуюся подняться.
– Мэй, боже мой, - он склонился над ней и коснулся ее плеч. Ладони казались такими горячими, почти обжигающими. - Ты вся замерзла.
– Нет! Пожалуйста!
Мэй оттолкнула руки Линга и, словно раненое животное, прижалась к стволу дерева, будто пытаясь раствориться в коре.
– Уходи. Я опасна. Проклята.
В ее глазах плясало безумие.
– Нет, - Линг мягко покачал головой и осторожно приблизился.
– Ты видел, что произошло в деревне. Это я. Я всему виной. Я больше не хочу так. Пусть Шан забирает меня, пусть делает, что хочет! Но пусть никто больше не страдает из-за меня...
Когда Линг присел рядом и аккуратно обнял, Мэй не сопротивлялась. Лишь продолжала неподвижно глядеть в одну точку. Слезы катились по безмолвному лицу. Линг положил ладони ей на плечи. Через несколько минут под ними заструилось оранжевое сияние. Мэй почувствовала, как тепло возвращается в тело, наполняется им. Она поглядела на Линга с благодарностью. Удивительным образом прекратилась и ее истерика. На смену пришло спокойствие и опустошение.
– Спасибо, - прошептала она. - Но мне и правда лучше уйти. Ничего хорошего я не принесу здесь.
Линг покачал головой.
– Ты ведь понимаешь, что это уловка Шана. Он того и добивается, чтобы ты пала духом. Сдалась. После долгой темной ночи приходит рассвет. Помнишь? – он взял ее за подбородок и заглянул в глаза. Мэй молнией пронзило от этого взгляда. – Вот и дождись своего рассвета. Не отдавай себя на растерзание ночи!
– Но что мне делать? – тихо спросила Мэй.
Линг, раздумывая над чем-то, повернул голову. На его лбу появилась складка, взгляд блуждал по сторонам.
– Думаю, что можно попытаться воспользоваться твоей связью с Шаном, чтобы узнать, как побороть болезнь. Возможно, это будут не самые приятные ощущения, но...
– Хуже чем сейчас точно не будет, - кивнула Мэй. Она здраво решила, что лучше сделать хоть что-то, чем бессмысленно страдать.
– Давай вернемся в обитель, - предложил Линг. - Там, в спокойной обстановке...
– Нет, - решительно перебила его Мэй. – Не хочу возвращаться ни с чем. Просто не смогу смотреть в глаза остальным. Если твои предположения верны, и мы что-то сможем узнать, да и то...
Мэй сокрушенно покачала головой. Казалось, путь в обитель, да и вообще в невесты Ксиодана ей теперь закрыт.
Линг неодобрительно покачал головой.
– Хорошо, давай попробуем здесь. Сядь так, чтобы было удобно.
Холод уже не беспокоил, так что она села прямо на снег и закрыла глаза.
– Вначале расслабься, как при медитации, - мягкий голос Линга направлял ее. – Затем сосредоточься на метке. Попробуй вызвать образ Шана. Почувствуй его так, будто он у тебя в голове.
Звучало жутко. Но другого пути нет. Мэй долго не удавалось успокоить разум. Страхи, будто стая летучих мышей, слетались и терзали и без того измученную душу. Линг положил руки ей на плечи. От них исходили волны тепла и спокойствия. Только это и помогло Мэй. Она стала глубоко дышать. Затем открыла глаза и уставилась на метку. Этот мерзкий иероглиф казался ей пауком, который засел на руке, въелся в кожу своими лапками и никак не желал уходить, сколько ни прогоняй его. С каждым вдохом Мэй, он будто увеличивался в размерах, и вот уже казалось, что его линии – это глубокие канавы, в которых Мэй тонет.
Она вздрогнула, замотала головой и увидела, что вокруг клубятся тени. В каждой из них – темный силуэт Шана. Его лица невозможно было разглядеть, но от каждой из теней веяло страхом и обреченностью.
– Ты моя, - шепнула одна тень.
– Скоро, - добавила другая.
– Моя нареченная, - томно растягивая слова, прошипела третья. – Мы с тобой едины.
– Ты и я, - сладким ядом мурчала четвертая. – Ты моя.
И все они клубились вокруг Мэй, норовя коснуться, проникнуть в уши и ноздри. Она в страхе заметалась, сердце начало биться в ускоренном ритме. Тени еще больше вытянулись, нависли над ней, и Мэй уже почувствовала себя всецело во власти их. Даже не могла пошевелиться.
– Постарайся увидеть саму суть, - раздался в ушах голос Линга. Мягкие интонации подействовали на Мэй успокаивающе. – Не позволяй им ослабить твою волю. Это всего лишь тени.
Она глубоко вдохнула. Тени зло зашипели и отшатнулись, уменьшившись. А на смену им пришел образ дерева. Прекрасная слива, которая растет во дворе обители. Ее красота завораживает, но… у корней сгустилась тьма. Мэй попробовала сосредоточиться лучше, и увидела, как фигура в темном плаще подходит к дереву, присаживается на колени и что-то делает. Мэй попыталась разглядеть, что. Но кроме черного облака вокруг сливы ничего больше не увидела. В один миг ей сделалось трудно дышать и видение оборвалось.
– Слива! – вскрикнула она, широко раскрыв глаза. – С ней что-то не так. Шан отравил ее!
Она спешно рассказала о своем видении.
– Хм, - поглаживая подбородок, Линг напряженно размышлял. - Вот и ответ на вопрос. Шан наложил проклятие на это место. Потому тут и стали происходить жуткие вещи. Разгуливающие мертвецы, болезнь.
– Но все равно, его цель была – добраться до меня, - Мэй опустила голову. - Из-за меня все это и случилось. Если Шан получит то, что хотел, больше не будет угрозы для мирных людей.
Линг взял ее за руку. Лицо выглядело бледным и уставшим, но взгляд горел.
– Защитить светлую душу от посягательств – самое важное, что можно сделать, - проговорил он. - Если Шан получит свое, то все наши усилия будут напрасны. И все жертвы тоже. Прошу, давай не дадим ему это сделать.
Он придвинулся еще ближе к Мэй, обдав ее ароматом вереска, и тихо прошептал:
– Меня страшит сама мысль, что я могу потерять тебя...
Мэй вздрогнула от этих слов. Они касались ее души, словно лучи солнца – даря тепло, но вместе с тем и обжигая. Линг встал и протянул руку. Мэй тоже встала. Затем вдвоем они молча пошли от деревьев прочь.
Мэй избегала взгляда жрецов, когда все собрались у дерева, чтобы обсудить случившееся. Бао, Линг, Тинг и еще двое жрецов. Остальные были в поселении, с людьми. Казалось, все смотрят на Мэй с упреком, мол, зачем ты вообще явилась сюда, проклятая.
Тинг, едва увидев ее, тут же облегченно вздохнула и укоризненно качнула головой.
– Куда же ты убежала, дитя! Мы переживали за тебя.
Мэй что-то пробормотала, опустив глаза. Линг рассказал всем о ее видении.
– Вот оно что, - протянул Бао, бросая задумчивый взгляд на сливу.
Быстрым шагом он приблизился к дереву, положил ладонь на кору.
– И ведь не чувствуется ни единого всплеска энергии!
Он принялся ощупывать шероховатый ствол дерева, затем попросил принести лопату. Вначале Бао расчистил снег, затем немного ковырнул землю у основания. Копать мерзлую землю было тяжело, но долго это делать не пришлось. Бао остановился, взял фонарь и, присев на корточки, пригляделся. Все остальные последовали его примеру. В золотистом свете Мэй увидела нацарапанный внизу на стволе дерева иероглиф – похожий на тот, что чернел у нее на запястье. Жрецы переглянулись.
– Что это означает? - спросила Мэй.
Бао ответил после некоторой паузы.
– Что кто-то разрешил Шану творить на нашей земле темные деяния.
Мэй округлила глаза, Тинг пораженно выдохнула, а Линг печально покачал головой.
– Значит, кто-то из жителей служит ему? - выразил он общую мысль вслух.
– Да. Шан мог наобещать все, что угодно, а простой человек – соблазниться его речами. Он поставил здесь печать яогуая, которая стала проводником темной энергии в эти земли. Потому и появились цзянши, а затем болезнь.
– Но как печать перекрыла добрую ауру этого места? - сглотнула Мэй.
Брови Верховного еще больше сгустились.
– Преступление было совершено верующим в Ксиодана. Никто другой не смог бы этого сделать. Каждый, кто тут живет и верует в Сияющего лотоса, несет ответственность за свою землю. Если он добровольно позволил такому случиться, значит, предал свою веру. За такое расплачиваются все.
– Преступление людей против бога, - отрешенно покачала головой Тинг. - А значит, и решить проблему тоже должны люди.
Вспоминая жуткую фигуру Шана, Мэй не удавалось понять, как можно было пойти на сделку с таким существом. Разве что, испугаться до смерти.
– Яогуаи умеют играть на людских слабостях, - вздохнул Линг, будто прочитав ее мысли. Как и все, он был встревожен и опечален из-за случившегося. - Шан вполне мог запугать человека или заманить в ловко расставленную ловушку. Мне хочется верить, что добровольно никто на такую сделку не пойдет.
Он сокрушенно закрыл глаза и стал шептать молитву. Видимо, помогая Мэй, затратил много сил. Бледность и темные круги под глазами так и не сошли с его лица.
– Нужно собрать всех и уничтожить печать, - велел Бао.
Тинг отправилась в поселение за остальными жрецами. Вскоре они собрались в круг, Мэй была среди них. Каждый вытянул вперед руку с жезлом. У Мэй такового пока не было, так что она просто растопырила ладонь. Все принялись нараспев произносить молитву и концентрировать энергию в жезле. Так продолжалось некоторое время. Мэй чувствовала, как накапливается энергия в голубых камнях на жезлах – трещит, искрится. Затем в один миг блеснуло множество голубых вспышек и разом ударило в дерево. Мэй замерла. Ничего не произошло. Вспышки потухли, даже не коснувшись коры. Жрецы растерянно переглянулись. Шли минуты. И внезапно Мэй, сама не зная, что ее сподвигло, вышла из круга, приблизилась к дереву и опустилась на колени. Поднесла ладонь с меткой к иероглифу на коре, так, чтобы они соприкоснулись.
– Давайте снова, - тихо произнесла она, но все услышали.
Бао на мгновение задумался, затем кивнул. Вновь зазвучали молитвы, затрещали готовые вырваться лучи энергии. Мэй закрыла глаза. Ее охватило странное спокойствие. И вдруг мощный разряд молнии ударил в дерево, затронув и Мэй. Она закричала, отлетая от сливы, боль пронзила все тело. А дальше мир сомкнулся над ней густой чернотой.
Мэй закашлялась и открыла глаза. Первое, что она увидела, было пылающее дерево, багровым заревом пронзающее ночь. Отскакивающие от веток искры шипели и гасли, падая на снег. Из груди Мэй вырвался стон боли и сожаления. Казалось, вместе с этой сливой пылает и стонет ее собственная душа.
– Такая красота... - прошептала она, чувствуя, как горячие слезы текут по щекам. - Безмерно жаль.
– Мне тоже ее жаль, - услышала Мэй печальный голос Линга рядом. - Но эта красота несла погибель. Хоть и не ее в том вина.
Лицо Линга казалось почти неотличимым от снега. На нем застыла холодная маска скорби.
– Ты в порядке? - не поворачивая головы, спросил он.
Мэй увидела, что лежит в снегу, на нее наброшен теплый плед. Боль уже не мучила. Едва заглянув под плед, Мэй тотчас же вскрикнула. Одежда на ней представляла собой обгоревшие лохмотья. Но само тело осталось нетронутым. Она обернулась. Жрецы стояли чуть поодаль, молча взирая на гибель дерева. Встретившись взглядом с Бао, Мэй с удивлением уловила в нем восхищение.
– Оно же вон как случилось! - бурно жестикулируя дрожащими руками, пояснял Шэнли – староста. - Ни с того ни с сего кашлять стали. Сперва Жу, затем Мин. Ну, бывает, мало ли, простудились. Вчера же вон, глядя на вас, бегали, халаты нараспашку. А потом как навалилось, да на всех! Да кашель такой, что едва внутренности не вываливаются. И сразу оно понятно стало, что завезли, наверное, бродяги эти заразу какую-нибудь.
Мэй поняла, что он, очевидно, имел в виду кого-то из артистов, которые выступали тут вчера. Задумалась, что вероятно так и есть.
– А я вот считаю, что не болезнь это, а порча! - вмешалась Лю – жена старосты. От страха и волнения она постоянно кусала сухие потрескавшиеся губы. - Там поди из этих лиходеев кто-то был колдуном. Я одного даже запомнила – взгляд недобрый такой. А болезнь-то какая, видал? Люди будто чернеют, а потом гниют изнутри. Ох, спаси, Ксиодан, наши души...
Она вздрогнула и сложила перед собой руки, закрыв глаза. Мэй готовила на огне травяной отвар для успокоения кашля. Слушая тревожные разговоры, качала головой. Когда отвар был готов, она поднесла его Лю. У той случился особенно резкий приступ кашля. Бедная женщина согнулась и долгую минуту не могла выпрямиться, разразившись лающими звуками.
– Возложи руки ей на грудь, - Тинг подозвала Мэй и указала на Лю. – Это успокоит приступ.
Скорбно вздыхая, женщина улеглась на кушетку. Мэй подошла ближе, поставила отвар на тумбочку рядом и присела на колени. Ее целительная сила мало-помалу проявляла себя, хоть и в мелочах. Так, залечить царапину или успокоить головную боль для Мэй уже не составляло труда. Она положила руки на грудь Лю и закрыла глаза, представляя, как по телу проходит теплая волна. Женщина забормотала молитвы. И вдруг она закричала. Мэй вздрогнула, открывая глаза. Лю уставилась на нее безумным взглядом.
– Что… ты…
Она принялась хрипеть и кашлять. Затем дрожащими руками раскрыла сверху халат, и Мэй с ужасом увидела у нее на груди черное пятно, которое все разрасталось. Кожа будто покрылась зловонной темной коркой. Именно в том месте, куда Мэй накладывала руки.
– Это… это ты! – заверещала Лю, вскакивая с кушетки и отшатываясь. – Порченая!
Шэнли тоже отскочил, бормоча ругательства. Тинг пораженно ахнула, не сдвигаясь с места и бесконечно моргая. Ужас пронзил Мэй от головы до пяток. Будто в трансе бормоча что-то, она сорвалась с места и выскочила из дома старосты. Бежать. Бежать. Подальше от этих кошмаров, пока всем не стало еще хуже. Из-за нее.
Жаль, что нельзя убежать от самой себя.
Тинг тоже выскочила и окликнула, но Мэй, не оборачиваясь, неслась так, будто ее преследовал огонь. Она ничего не видела перед собой, каким-то чудом не спотыкаясь и не падая. Безумие клокотало в груди вместе с бешеным стуком сердца. Остановилась, лишь когда поселение осталось далеко позади. Мэй опустилась на снег между деревьями и закрыла глаза.
– Ксиодан, прошу… - горячо взмолилась она, глотая жгучие слезы, растекающиеся по щекам. – Позволь мне умереть. Я не хочу, чтобы из-за меня страдали люди!
Горькое осознание обжигало грудь. Она. Она во всем виновата. Проклятие Шана никуда не делось. Все это время Мэй спокойно ходила, а губительная сила внутри нее только зрела. Она вчера готовила еду для празднующих и тем самым заразила людей! И как же сразу о таком не догадаться… Мэй с ужасом и отвращением уставилась на свои руки. Кожа показалась ей потемневшей, иссушенной. Эти руки сеют смерть. Вот этими руками Шан губит чужие души. Нет. Так не должно больше продолжаться!
Мэй не знала, сколько прошло времени. Она начала замерзать. Вероятно, Сияющий лотос сам отвернулся от своей порченой последовательницы и лишил ее даже тех небольших благ, что даровал раньше.
– Мэй! - послышался обеспокоенный голос.
Она вздрогнула. Линг. Нет, только не он! Мэй кое-как поднялась на ноги, чтобы убежать, затеряться среди деревьев. Но так обессилела, что тут же снова рухнула в снег. Линг нашел ее, нервно пытавшуюся подняться.
– Мэй, боже мой, - он склонился над ней и коснулся ее плеч. Ладони казались такими горячими, почти обжигающими. - Ты вся замерзла.
– Нет! Пожалуйста!
Мэй оттолкнула руки Линга и, словно раненое животное, прижалась к стволу дерева, будто пытаясь раствориться в коре.
– Уходи. Я опасна. Проклята.
В ее глазах плясало безумие.
– Нет, - Линг мягко покачал головой и осторожно приблизился.
– Ты видел, что произошло в деревне. Это я. Я всему виной. Я больше не хочу так. Пусть Шан забирает меня, пусть делает, что хочет! Но пусть никто больше не страдает из-за меня...
Когда Линг присел рядом и аккуратно обнял, Мэй не сопротивлялась. Лишь продолжала неподвижно глядеть в одну точку. Слезы катились по безмолвному лицу. Линг положил ладони ей на плечи. Через несколько минут под ними заструилось оранжевое сияние. Мэй почувствовала, как тепло возвращается в тело, наполняется им. Она поглядела на Линга с благодарностью. Удивительным образом прекратилась и ее истерика. На смену пришло спокойствие и опустошение.
– Спасибо, - прошептала она. - Но мне и правда лучше уйти. Ничего хорошего я не принесу здесь.
Линг покачал головой.
– Ты ведь понимаешь, что это уловка Шана. Он того и добивается, чтобы ты пала духом. Сдалась. После долгой темной ночи приходит рассвет. Помнишь? – он взял ее за подбородок и заглянул в глаза. Мэй молнией пронзило от этого взгляда. – Вот и дождись своего рассвета. Не отдавай себя на растерзание ночи!
– Но что мне делать? – тихо спросила Мэй.
Линг, раздумывая над чем-то, повернул голову. На его лбу появилась складка, взгляд блуждал по сторонам.
– Думаю, что можно попытаться воспользоваться твоей связью с Шаном, чтобы узнать, как побороть болезнь. Возможно, это будут не самые приятные ощущения, но...
– Хуже чем сейчас точно не будет, - кивнула Мэй. Она здраво решила, что лучше сделать хоть что-то, чем бессмысленно страдать.
– Давай вернемся в обитель, - предложил Линг. - Там, в спокойной обстановке...
– Нет, - решительно перебила его Мэй. – Не хочу возвращаться ни с чем. Просто не смогу смотреть в глаза остальным. Если твои предположения верны, и мы что-то сможем узнать, да и то...
Мэй сокрушенно покачала головой. Казалось, путь в обитель, да и вообще в невесты Ксиодана ей теперь закрыт.
Линг неодобрительно покачал головой.
– Хорошо, давай попробуем здесь. Сядь так, чтобы было удобно.
Холод уже не беспокоил, так что она села прямо на снег и закрыла глаза.
– Вначале расслабься, как при медитации, - мягкий голос Линга направлял ее. – Затем сосредоточься на метке. Попробуй вызвать образ Шана. Почувствуй его так, будто он у тебя в голове.
Звучало жутко. Но другого пути нет. Мэй долго не удавалось успокоить разум. Страхи, будто стая летучих мышей, слетались и терзали и без того измученную душу. Линг положил руки ей на плечи. От них исходили волны тепла и спокойствия. Только это и помогло Мэй. Она стала глубоко дышать. Затем открыла глаза и уставилась на метку. Этот мерзкий иероглиф казался ей пауком, который засел на руке, въелся в кожу своими лапками и никак не желал уходить, сколько ни прогоняй его. С каждым вдохом Мэй, он будто увеличивался в размерах, и вот уже казалось, что его линии – это глубокие канавы, в которых Мэй тонет.
Она вздрогнула, замотала головой и увидела, что вокруг клубятся тени. В каждой из них – темный силуэт Шана. Его лица невозможно было разглядеть, но от каждой из теней веяло страхом и обреченностью.
– Ты моя, - шепнула одна тень.
– Скоро, - добавила другая.
– Моя нареченная, - томно растягивая слова, прошипела третья. – Мы с тобой едины.
– Ты и я, - сладким ядом мурчала четвертая. – Ты моя.
И все они клубились вокруг Мэй, норовя коснуться, проникнуть в уши и ноздри. Она в страхе заметалась, сердце начало биться в ускоренном ритме. Тени еще больше вытянулись, нависли над ней, и Мэй уже почувствовала себя всецело во власти их. Даже не могла пошевелиться.
– Постарайся увидеть саму суть, - раздался в ушах голос Линга. Мягкие интонации подействовали на Мэй успокаивающе. – Не позволяй им ослабить твою волю. Это всего лишь тени.
Она глубоко вдохнула. Тени зло зашипели и отшатнулись, уменьшившись. А на смену им пришел образ дерева. Прекрасная слива, которая растет во дворе обители. Ее красота завораживает, но… у корней сгустилась тьма. Мэй попробовала сосредоточиться лучше, и увидела, как фигура в темном плаще подходит к дереву, присаживается на колени и что-то делает. Мэй попыталась разглядеть, что. Но кроме черного облака вокруг сливы ничего больше не увидела. В один миг ей сделалось трудно дышать и видение оборвалось.
– Слива! – вскрикнула она, широко раскрыв глаза. – С ней что-то не так. Шан отравил ее!
Она спешно рассказала о своем видении.
– Хм, - поглаживая подбородок, Линг напряженно размышлял. - Вот и ответ на вопрос. Шан наложил проклятие на это место. Потому тут и стали происходить жуткие вещи. Разгуливающие мертвецы, болезнь.
– Но все равно, его цель была – добраться до меня, - Мэй опустила голову. - Из-за меня все это и случилось. Если Шан получит то, что хотел, больше не будет угрозы для мирных людей.
Линг взял ее за руку. Лицо выглядело бледным и уставшим, но взгляд горел.
– Защитить светлую душу от посягательств – самое важное, что можно сделать, - проговорил он. - Если Шан получит свое, то все наши усилия будут напрасны. И все жертвы тоже. Прошу, давай не дадим ему это сделать.
Он придвинулся еще ближе к Мэй, обдав ее ароматом вереска, и тихо прошептал:
– Меня страшит сама мысль, что я могу потерять тебя...
Мэй вздрогнула от этих слов. Они касались ее души, словно лучи солнца – даря тепло, но вместе с тем и обжигая. Линг встал и протянул руку. Мэй тоже встала. Затем вдвоем они молча пошли от деревьев прочь.
ГЛАВА 9
Мэй избегала взгляда жрецов, когда все собрались у дерева, чтобы обсудить случившееся. Бао, Линг, Тинг и еще двое жрецов. Остальные были в поселении, с людьми. Казалось, все смотрят на Мэй с упреком, мол, зачем ты вообще явилась сюда, проклятая.
Тинг, едва увидев ее, тут же облегченно вздохнула и укоризненно качнула головой.
– Куда же ты убежала, дитя! Мы переживали за тебя.
Мэй что-то пробормотала, опустив глаза. Линг рассказал всем о ее видении.
– Вот оно что, - протянул Бао, бросая задумчивый взгляд на сливу.
Быстрым шагом он приблизился к дереву, положил ладонь на кору.
– И ведь не чувствуется ни единого всплеска энергии!
Он принялся ощупывать шероховатый ствол дерева, затем попросил принести лопату. Вначале Бао расчистил снег, затем немного ковырнул землю у основания. Копать мерзлую землю было тяжело, но долго это делать не пришлось. Бао остановился, взял фонарь и, присев на корточки, пригляделся. Все остальные последовали его примеру. В золотистом свете Мэй увидела нацарапанный внизу на стволе дерева иероглиф – похожий на тот, что чернел у нее на запястье. Жрецы переглянулись.
– Что это означает? - спросила Мэй.
Бао ответил после некоторой паузы.
– Что кто-то разрешил Шану творить на нашей земле темные деяния.
Мэй округлила глаза, Тинг пораженно выдохнула, а Линг печально покачал головой.
– Значит, кто-то из жителей служит ему? - выразил он общую мысль вслух.
– Да. Шан мог наобещать все, что угодно, а простой человек – соблазниться его речами. Он поставил здесь печать яогуая, которая стала проводником темной энергии в эти земли. Потому и появились цзянши, а затем болезнь.
– Но как печать перекрыла добрую ауру этого места? - сглотнула Мэй.
Брови Верховного еще больше сгустились.
– Преступление было совершено верующим в Ксиодана. Никто другой не смог бы этого сделать. Каждый, кто тут живет и верует в Сияющего лотоса, несет ответственность за свою землю. Если он добровольно позволил такому случиться, значит, предал свою веру. За такое расплачиваются все.
– Преступление людей против бога, - отрешенно покачала головой Тинг. - А значит, и решить проблему тоже должны люди.
Вспоминая жуткую фигуру Шана, Мэй не удавалось понять, как можно было пойти на сделку с таким существом. Разве что, испугаться до смерти.
– Яогуаи умеют играть на людских слабостях, - вздохнул Линг, будто прочитав ее мысли. Как и все, он был встревожен и опечален из-за случившегося. - Шан вполне мог запугать человека или заманить в ловко расставленную ловушку. Мне хочется верить, что добровольно никто на такую сделку не пойдет.
Он сокрушенно закрыл глаза и стал шептать молитву. Видимо, помогая Мэй, затратил много сил. Бледность и темные круги под глазами так и не сошли с его лица.
– Нужно собрать всех и уничтожить печать, - велел Бао.
Тинг отправилась в поселение за остальными жрецами. Вскоре они собрались в круг, Мэй была среди них. Каждый вытянул вперед руку с жезлом. У Мэй такового пока не было, так что она просто растопырила ладонь. Все принялись нараспев произносить молитву и концентрировать энергию в жезле. Так продолжалось некоторое время. Мэй чувствовала, как накапливается энергия в голубых камнях на жезлах – трещит, искрится. Затем в один миг блеснуло множество голубых вспышек и разом ударило в дерево. Мэй замерла. Ничего не произошло. Вспышки потухли, даже не коснувшись коры. Жрецы растерянно переглянулись. Шли минуты. И внезапно Мэй, сама не зная, что ее сподвигло, вышла из круга, приблизилась к дереву и опустилась на колени. Поднесла ладонь с меткой к иероглифу на коре, так, чтобы они соприкоснулись.
– Давайте снова, - тихо произнесла она, но все услышали.
Бао на мгновение задумался, затем кивнул. Вновь зазвучали молитвы, затрещали готовые вырваться лучи энергии. Мэй закрыла глаза. Ее охватило странное спокойствие. И вдруг мощный разряд молнии ударил в дерево, затронув и Мэй. Она закричала, отлетая от сливы, боль пронзила все тело. А дальше мир сомкнулся над ней густой чернотой.
***
Мэй закашлялась и открыла глаза. Первое, что она увидела, было пылающее дерево, багровым заревом пронзающее ночь. Отскакивающие от веток искры шипели и гасли, падая на снег. Из груди Мэй вырвался стон боли и сожаления. Казалось, вместе с этой сливой пылает и стонет ее собственная душа.
– Такая красота... - прошептала она, чувствуя, как горячие слезы текут по щекам. - Безмерно жаль.
– Мне тоже ее жаль, - услышала Мэй печальный голос Линга рядом. - Но эта красота несла погибель. Хоть и не ее в том вина.
Лицо Линга казалось почти неотличимым от снега. На нем застыла холодная маска скорби.
– Ты в порядке? - не поворачивая головы, спросил он.
Мэй увидела, что лежит в снегу, на нее наброшен теплый плед. Боль уже не мучила. Едва заглянув под плед, Мэй тотчас же вскрикнула. Одежда на ней представляла собой обгоревшие лохмотья. Но само тело осталось нетронутым. Она обернулась. Жрецы стояли чуть поодаль, молча взирая на гибель дерева. Встретившись взглядом с Бао, Мэй с удивлением уловила в нем восхищение.
