- Ты хочешь, чтобы я отправилась в лес? – подняла глаза, и в них заблестели слёзы.
- Зачем тебе идти в лес? – Ожана пожала плечами. – Ты там уже была. Пусть свою сестру ищет тот, кто её потерял.
Не сразу все поняли, что имела в виду девушка. Но… дошло. Теперь все смотрели на Настю.
Пойдёт?
- Я сестру не теряла…
- Посмотри на Дашу, - снова усмехнулась Ожана.
Даша выглядела неважно. И после этих слов она закрыла ладонями лицо и зарыдала.
- Я… не знаю… Я помню… Страшно… Я не хотела…
Рыдающую Дашу Настя и Мара подхватили под руки и повели назад в селение.
Мара всю дорогу молчала. Какой контраст между её настроением, когда она шла пару часов назад на средневековое гуляние и теперь, когда возвращалась назад. Тогда ей казалось, что она окунулась почти в идеальный мир, где царят доброта, простота и связь с природой.
Но разве можно в жизни ожидать чего-то идеального? Человеческие страсти как в прошлом, так в будущем всё те же, только возможности у людей разные, и, как следствие, масштабы бедствий другие.
Было уже поздно. Деревня погрузилась в темноту. Окна были закрыты досками, кругом ни огонька. Лишь изредка в каком-нибудь дворе раздавался голос нерасторопной хозяйки, которая припозднилась с вечерними хлопотами.
- Сюда, - чуть направила Настя к какому-то сараю. – Полезем на чердак. Вот лестница. Даша, ты сможешь?
Дашу трясло. Мара чувствовала, как ходуном ходили её руки. И это тоже было удивительно. Девушка с начала знакомства казалась здравомыслящей, даже немного приземлённой, смеялась над мечтательностью сестры, считала её чудачкой, и всё это рухнула в одночасье. Стоило лишь наглой девице раскрыть рот.
- Сюда, - снова подсказала Настя.
Мара на четвереньках поползла вслед за девушками в дальний угол. Под коленями тихо шуршала мягкая сухая трава. Мрак стоял почти полный, но, добравшись до дальней стены, Настя открыла небольшую дверцу. И летняя ночь заглянула к девушкам. С чердака, в прямоугольной раме, она уже не казалась такой тёмной. К тому же луна, хоть и ущербная, вынырнула из-за туч и немного осветила окрестности.
Теперь Мара могла рассмотреть своё ароматное ложе. Судя по всему, спать предстояло без какого-либо покрывала и в сарафанах. Ничего. Мара уже стала забывать, каково это лежать на свежем постельном белье. Свежее сено тоже неплохо.
- Даша, принести воды?
- Не надо… Я уже успокоилась… Я расскажу… Никому не говорила, потому что и сама не понимаю, что взаправду было, а что померещилось… А что я выдумала уже после…
Девушки промолчали.
- Помню, шли с матерью в лес. Зима. Помню розовый снег и голубые тени. Значит, закат. Было красиво… Было страшно, потому что мать говорила, говорила. А кому говорила? Мне? Но я не понимала. Спрашивала, но она как не слышала. «Не нужна девка – лишний рот». Я думала, что мать про тебя, Настя… Ты только родилась... Я плакала, говорила, что нужна. Что сама буду кормить… Что Зорька молоко даст… Я не буду пить…
Мара чувствовала, как страх брызнул мурашками по телу. Догадалась…
- Снег глубокий. Я проваливалась. Тяжело было идти… Мать выдернула руку, словно озлилась… И пошла вперёд… Скоро пошла… Мне не догнать…
Даша замолчала.
- А дальше? – перепугано спросила Настя.
- Не помню… Я сегодня столько раз повторяла, что не помню и всё врала. А теперь правду говорю… Лишь мелькает в памяти искристый снег в лунном свете да чьё-то лицо… Совсем неуловимое. Разглядеть не могу, оно пропадает… А потом я дома… Как будто и не было леса вовсе. Если бы не мать… Не узнала она меня после… А так бы я подумала, что привиделось.
- А отец?
- А отец в ту пору в горячке лежал… Помнишь, говорили, что всю зиму болел, к весне только оклемался?
- Я вот у матери спрошу про этот случай!
В голосе Насти звучала отчаянная решимость. Видно, не со всяким разговором можно подъехать к тётке Улите.
- Ой, лучше не надо. Да и не скажет она ничего.
- Не скажет…
Тут Мара вспомнила:
- Даша, а ты ведь говорила, что тебя Веда напугала. Колдунья ваша местная. Или кто там она…
- Веда меня потом уже напугала. Как-то встретилась… как нарочно искала меня… Зазывать стала. Приходи, мол… Так и зовёт каждый раз… Я от неё бегаю… И ещё памятка осталась…
- Какая памятка?
- Покажу… потом, при свете.
Тревоги и волнения долго не давали девушкам уснуть. И только когда небо чуть посветлело, сон окутал неспокойные головки. Но ненадолго. Не успел первый солнечный луч прорезать сизо-оранжевое небо, как петухи разбудили деревню. Тут же мужики застучали по лезвиям кос, настраивая их, себя и всех соседей на работу.
- Девки, долго спать будете? – гаркнула у сенника Улита.
Но девки даже не шелохнулись.
- Стёпка, лезь их буди. Всю ночь, видать, песни горланили, хороводы водили, а теперь спать приспичило.
- Тятька сказал, чтобы я лошадь запрягал.
- Я тебе позапрягаю! Делай, что мать велела. На-ка… во, вода в кувшине. Ливани. Можа, быстрей проснутся. Особо на ту… перехожую. Неча задарма чужой хлеб есть.
- Так разбужу, без кувшина, - Стёпка полез на чердак.
Но будить никого не пришлось. Мара и сёстры уже отчаянно зевали, пытаясь прийти в себя.
Вчерашнее происшествие и ночной рассказ Даши неприятным воспоминанием легли на сердце, делая пробуждение ещё более нелёгким.
Но силы молодые уже восстанавливались, солнышко и свежий ветер их подпитали, и когда многочисленные повозки устремились вдоль реки, девушки смотрели по сторонам гораздо бодрее.
Мара не только по сторонам смотрела, она со страхом поглядывала на инструменты, которые мирно подпрыгивали на возу. Она ими будет работать? А как?
Тётка Улита уже злорадно кривила губы.
А ещё Мара поглядывала на впереди идущие и задние телеги и людей вокруг них, отыскивая вчерашних знакомых.
Вот неподалёку приветливо кивнула ей конопатая девушка, и Мара улыбнулась в ответ.
Лапоть… Опять тряпка, которая называлась онуча, и которую Мара накрутила вокруг щиколотки, съехала вниз. Не удержали её верёвки.
Мара зашагала в сторону, подальше от любопытных глаз, стала раскручивать неудобные нагромождения.
- Тебя как зовут-то? – слишком требовательно раздалось над головой.
Мара подняла глаза. Конопатая. Несмотря на грубоватые слова, улыбалась робко и заискивающе. Мара обрадовалась возможности завести ещё одно знакомство в этом краю.
- Мара.
- А меня Ивка.
- Ива?
- Ну да, - застеснялась девушка ласкового варианта своего имени.
- Первый раз слышу такое... Красивое.
- Ну, у нас в селе ещё есть Ива, только маленькая. А чего ты так неловко онучи намотала? Хочешь, я помогу?
- Что ты! - испугалась Мара. – Я сама.
- Сама ты как зря делаешь. И потом далеко не уйдёшь. А работать как будешь? Давай покажу как надо. А то тётка Улита тебя со свету сживёт. Прямо на поле и при всём честном народе.
- Ну покажи, - сдалась Мара.
Из двух зол надо выбирать меньшее.
Ива скоро присела на корточки и стала ловко наматывать тряпки.
- А в чём же вы в Дебрянске ходите? Разве не в лаптях? Или, может, там все богатые, и сапоги обувают?
- Да, по-разному.
- Ты, наверное, больше в поршнях привыкла?
- Ага…
Пока возились с обувью, телеги и люди ушли вперёд.
- Как там Даша? – Ива заглянула прямо в глаза, отыскивая ответ. Словно не надеялась на искренность слов. Но Мара не стала врать.
- Мне кажется, переживает. А почему Ожаны сегодня не видно?
- Что ты! Старая Веда не держит корову. Они вовсе не держат скотину. Люди сами им всё несут. Так что Ожаны не будет сегодня. Оно и к лучшему. Вчера не знамо что на неё нашло. Хотя ясное дело – Елезар.
- Кто такой Елезар?
- А ты не знаешь? Елезар – это Настин жених. У-у-у, пригожий, да богатый. Недавно в город поехал. Навезёт теперь Насте гостинцев. А осенью свадьбу сыграют. А Ожане не любо то.
- А Ожане какое дело до чужих женихов?
- А такое. Самого завидного Настя увела. Прямо из-под носа. И Веда не может ничего сделать. Или не хочет. Так-то она приворожить любого может. А тут – никак. Елезар, кроме Насти, ни на кого и не смотрит.
- Так ведь Ожана не на Настю, а на Дашу накинулась.
- Так на Дашу она кидается, потому что к Насте не придерёшься. Вот и пакостит тому, кто под руку попадётся. И на весь их род слухи нехорошие пускает. А где одна сестра испачкалась, там и другая нечиста. Старый мельник, говорят, откажется от Даши. Ни к чему ему меченая жена.
- Как это – меченая?
Ива поглядела внимательно на Мару, чуть нахмурилась на её неразумность, но объяснила задумчиво:
- Знаешь, Мара… тётка Улита на родную дочь тоже не будет наговаривать зря. Ей лучше знать, подменыш она или настоящая. Вот и гудит селение. Не так, как вчера, конечно, дела эти давнишние, быльём почти поросли, но слух ходит.
- А что за слух?
- Я тогда совсем маленькая была, когда это всё случилось. Но с детства помню, говорили, что Тишину старшую девку леший утянул. Только ещё говорили, что тётка Улита сама её отдала. Прокляла. Слышала, мол, бабка Крупа… Тётку Улиту понять можно - две девки, а муж заболел, не чаяли, что выживет. Вот в сердцах от такой беды чего только не скажешь. А потом Даша и пропала.
«Мать выдернула руку, словно озлилась… И пошла вперёд… Скоро пошла… Мне не догнать…»
Мара поглядела на далёкую телегу впереди, увидел сгорбленную фигуру Даши. Девушка шла, держась рукой за воз.
Острая жалость кольнула сердце. Одинокая девушка среди множества народа. Не такая как все.
- А потом?
- А потом нашлась… Только тётка Улита стала говорить, что это не дочь, а подменыш. И что метку леший на ней поставил.
- Что за метка?
- Вот этого я не знаю. Метка – и всё... Потом, вроде, поутихло всё. Даже забывать стали. А вчера Ожана словно с цепи сорвалась. Всех и взбудоражила. Я ажно испугалась. Вы потом домой ушли, а она ещё долго народ баламутила. Пока Захар не велел ей замолкнуть. Захар… он не боится. А всем страшно… Страшно, когда Ожана злится.
- Что там светится?
- Не знаю…
Ребята замедлили шаги, прислушиваясь к малейшему шороху.
- По-моему, поёт кто-то.
- Ага, девчачьи голоса.
- Мне уже плохо от этих… - Петя не знал, как объединить одним словом всех встреченных лесных обитателей, но Лёша понял.
- Мне тоже.
- Кажется, с андроидами было легче.
- Конечно легче. От этих совсем непонятно чего ожидать. И, тем более, мы тогда были вместе…
- Да… А теперь одни.
- Мы-то не одни, а вот Анютка…
Не доходя до крайних деревьев, за которыми виднелось освещённое пространство, мальчики стали прятаться за стволы, пытаясь разобраться, что впереди.
А впереди была широкая поляна, залитая голубоватым светом яркой луны, сбоку то ли озеро, то ли река, и на берегу несколько девушек ходили в хороводе и пели что-то тягучее.
- Это кто?
Девушки были в длинных белых платьях, похожих на ночнушки. Во всяком случае, так показалось ребятам. И с распущенными длинными волосами. Столько длинноволосых девушек в одном месте мальчики ещё не видели.
- Ну… то, что это могут быть просто люди, мы такой вариант не рассматриваем?
- Не рассматриваем.
- Я такую картину видел у какого-то художника. Это русалки.
- Так у этих же ноги. А у русалок рыбьи хвосты.
- Да... А как же они тогда ходят?
- Они плавают.
- А Пушкин писал, что на ветвях сидит… Глянь! На дереве тоже…
- Волосы чешут. Или русалки, или что-то типа того.
- Слушай, может, у иностранных русалок хвосты, а у наших ноги? Как думаешь?
- Я думаю, что мимо этих девок идти опасно.
- Точно. Что будем делать?
- В обход?
- Ой, Лёха, сдаётся мне, что в обход-то мы пойти сможет, только вернуться с обхода не удастся.
- Не удастся, - согласился Лёша.
- Пойдём, значит, знакомиться?
- Ты что… Их слишком много. Если они всей своей ордой навалятся, от нас мокрого места не останется.
Поглядели на золотую дорожку. Она тянулась вдоль поляны. Девушки иногда ступали на неё и, кажется, не замечали.
- Помнишь… ту первую?
- Которая нас пирогами угощала?
- Да. Она нам тогда ещё показалась придурковатой.
- Ну да. Кричала, что мы без пальцев.
- А пальцы мы вымазали золотой пылью. Поэтому она их и не увидела… Может, и эти не увидят?
- Пальцы? Так краска давно сошла.
- А мы снова намажемся.
- Ты хочешь с головы до ног разукраситься?
- Можно попробовать…
Петя с сомнениями поглядел на золотую нить.
- Давай…
Лёша первый наклонился и зачерпнул ладонью золотую струйку. Рука пожелтела. Он провёл по одежде. Краска легла широко.
- Ну как?
- Нормально, - одобрил Петя и нагнулся за порцией для себя.
Вскоре ребята помогали золотить друг друга со стороны спины.
- Всё… - подытожил Петя.
Лёша прыснул, глядя на друга:
- Ты светишься, прямо как фонарь.
- Ты тоже. Пошли?
Сердце чуть дрогнуло, но на лице волнение не сильно отразилось. Да на лице и места для него уже не осталось, всё сияло маленьким солнцем.
- Пошли.
Ребята шагнули на голубую поляну. Может, ноги тоже дрогнули, но не остановились.
Пока ничего. Никакой реакции. И правда, не видят?
Прищурили глаза, стараясь поглядывать из-под золотистых ресниц. Глаза не разукрасишь.
- Я их спрошу: петрушка или полынь? - хихикнула одна и мотнула зелёными патлами, в которые вплелись водоросли. – И пусть только ответят петрушка!
- Говорят, что чистые снова на землю пришли.
- Да… Не только эти двое, ещё есть.
- И девка пробегала…
- Откуда они взялись?
- Из-за тридевять земель, видимо. У нас поблизости их давно не было.
- Ещё говорят, их много. Только в наш лес не заходили пока.
- А эти нахалы пришли. Как будто их кто-то звал.
- Девку леший с лешачихой звали.
- Зачем?
- Говорят, она сильная. Её надо к себе перетянуть... Пока каких бед не натворила.
- Мы могли бы затянуть...
- Нет. Хотят, чтобы она сама перешла... По своей воле.
- Зачем она им? От людей одни лишь беды. Уж я-то знаю.
- Сами когда-то были такими.
- И столько страдали.
- Ну где же эти двое? – снова нетерпеливо мотнула головой первая.
- Скоро появятся.
Разговоры были уже позади…
- Они прошли мимо русалок!
Голос раздался, как только деревья сомкнули свои стволы за спинами ребят, скрывая голубую поляну. Теперь в нём слышалось восхищение. Хотя, ребятам может так всего лишь показалось.
- Они великолепные!
- Они потрясающие!
- Мне кажется, я влюбилась…
Значит, не показалось.
Великолепные и потрясающие взглянули друг на друга и чуть не покатились со смеху.
- Ещё мы ослепительные, - Лёша поднял насмешливо брови.
- Ещё они ослепительные! – подхватил голос.
- Так «эти» нас видят? – Петя нахмурился.
«Эти» — это непонятные голоса со всех сторон.
Лёша в ответ поднял золотые плечи почти до ушей.
- Слышат точно. Но русалкам нас не выдали.
- Они, походу, сами по себе. Болтуны.
- Может, эхо?
- Эхо звуки повторяет.
- А, может…
- Что?.. Что ты замолчал?
- Да так… Кое-что пришло в голову… Пошли.
Теперь дорога была ярко освещена самими мальчиками. Но недолго.
- Смотри! Краска тускнеет.
- Да…
Наносная позолота пропадала на глазах.
- Может, ещё намажемся?
- Да пока, вроде, нет никого.
Но ребята ошиблись. Впереди кто-то был.
Ни движения, ни звука, но Лёша почувствовал присутствие и схватил друга за руку. Ребята замерли. Потом осторожно поглядели сквозь ветки.
Недалеко от них была ещё одна длинноволосая. Она сидела на берегу ручья спиной к ним. Длинноволосая была настолько неподвижна, что ребятам стало страшно – живая ли?
- Зачем тебе идти в лес? – Ожана пожала плечами. – Ты там уже была. Пусть свою сестру ищет тот, кто её потерял.
Не сразу все поняли, что имела в виду девушка. Но… дошло. Теперь все смотрели на Настю.
Пойдёт?
- Я сестру не теряла…
- Посмотри на Дашу, - снова усмехнулась Ожана.
Даша выглядела неважно. И после этих слов она закрыла ладонями лицо и зарыдала.
- Я… не знаю… Я помню… Страшно… Я не хотела…
Глава 109
Рыдающую Дашу Настя и Мара подхватили под руки и повели назад в селение.
Мара всю дорогу молчала. Какой контраст между её настроением, когда она шла пару часов назад на средневековое гуляние и теперь, когда возвращалась назад. Тогда ей казалось, что она окунулась почти в идеальный мир, где царят доброта, простота и связь с природой.
Но разве можно в жизни ожидать чего-то идеального? Человеческие страсти как в прошлом, так в будущем всё те же, только возможности у людей разные, и, как следствие, масштабы бедствий другие.
Было уже поздно. Деревня погрузилась в темноту. Окна были закрыты досками, кругом ни огонька. Лишь изредка в каком-нибудь дворе раздавался голос нерасторопной хозяйки, которая припозднилась с вечерними хлопотами.
- Сюда, - чуть направила Настя к какому-то сараю. – Полезем на чердак. Вот лестница. Даша, ты сможешь?
Дашу трясло. Мара чувствовала, как ходуном ходили её руки. И это тоже было удивительно. Девушка с начала знакомства казалась здравомыслящей, даже немного приземлённой, смеялась над мечтательностью сестры, считала её чудачкой, и всё это рухнула в одночасье. Стоило лишь наглой девице раскрыть рот.
- Сюда, - снова подсказала Настя.
Мара на четвереньках поползла вслед за девушками в дальний угол. Под коленями тихо шуршала мягкая сухая трава. Мрак стоял почти полный, но, добравшись до дальней стены, Настя открыла небольшую дверцу. И летняя ночь заглянула к девушкам. С чердака, в прямоугольной раме, она уже не казалась такой тёмной. К тому же луна, хоть и ущербная, вынырнула из-за туч и немного осветила окрестности.
Теперь Мара могла рассмотреть своё ароматное ложе. Судя по всему, спать предстояло без какого-либо покрывала и в сарафанах. Ничего. Мара уже стала забывать, каково это лежать на свежем постельном белье. Свежее сено тоже неплохо.
- Даша, принести воды?
- Не надо… Я уже успокоилась… Я расскажу… Никому не говорила, потому что и сама не понимаю, что взаправду было, а что померещилось… А что я выдумала уже после…
Девушки промолчали.
- Помню, шли с матерью в лес. Зима. Помню розовый снег и голубые тени. Значит, закат. Было красиво… Было страшно, потому что мать говорила, говорила. А кому говорила? Мне? Но я не понимала. Спрашивала, но она как не слышала. «Не нужна девка – лишний рот». Я думала, что мать про тебя, Настя… Ты только родилась... Я плакала, говорила, что нужна. Что сама буду кормить… Что Зорька молоко даст… Я не буду пить…
Мара чувствовала, как страх брызнул мурашками по телу. Догадалась…
- Снег глубокий. Я проваливалась. Тяжело было идти… Мать выдернула руку, словно озлилась… И пошла вперёд… Скоро пошла… Мне не догнать…
Даша замолчала.
- А дальше? – перепугано спросила Настя.
- Не помню… Я сегодня столько раз повторяла, что не помню и всё врала. А теперь правду говорю… Лишь мелькает в памяти искристый снег в лунном свете да чьё-то лицо… Совсем неуловимое. Разглядеть не могу, оно пропадает… А потом я дома… Как будто и не было леса вовсе. Если бы не мать… Не узнала она меня после… А так бы я подумала, что привиделось.
- А отец?
- А отец в ту пору в горячке лежал… Помнишь, говорили, что всю зиму болел, к весне только оклемался?
- Я вот у матери спрошу про этот случай!
В голосе Насти звучала отчаянная решимость. Видно, не со всяким разговором можно подъехать к тётке Улите.
- Ой, лучше не надо. Да и не скажет она ничего.
- Не скажет…
Тут Мара вспомнила:
- Даша, а ты ведь говорила, что тебя Веда напугала. Колдунья ваша местная. Или кто там она…
- Веда меня потом уже напугала. Как-то встретилась… как нарочно искала меня… Зазывать стала. Приходи, мол… Так и зовёт каждый раз… Я от неё бегаю… И ещё памятка осталась…
- Какая памятка?
- Покажу… потом, при свете.
Глава 110
Тревоги и волнения долго не давали девушкам уснуть. И только когда небо чуть посветлело, сон окутал неспокойные головки. Но ненадолго. Не успел первый солнечный луч прорезать сизо-оранжевое небо, как петухи разбудили деревню. Тут же мужики застучали по лезвиям кос, настраивая их, себя и всех соседей на работу.
- Девки, долго спать будете? – гаркнула у сенника Улита.
Но девки даже не шелохнулись.
- Стёпка, лезь их буди. Всю ночь, видать, песни горланили, хороводы водили, а теперь спать приспичило.
- Тятька сказал, чтобы я лошадь запрягал.
- Я тебе позапрягаю! Делай, что мать велела. На-ка… во, вода в кувшине. Ливани. Можа, быстрей проснутся. Особо на ту… перехожую. Неча задарма чужой хлеб есть.
- Так разбужу, без кувшина, - Стёпка полез на чердак.
Но будить никого не пришлось. Мара и сёстры уже отчаянно зевали, пытаясь прийти в себя.
Вчерашнее происшествие и ночной рассказ Даши неприятным воспоминанием легли на сердце, делая пробуждение ещё более нелёгким.
Но силы молодые уже восстанавливались, солнышко и свежий ветер их подпитали, и когда многочисленные повозки устремились вдоль реки, девушки смотрели по сторонам гораздо бодрее.
Мара не только по сторонам смотрела, она со страхом поглядывала на инструменты, которые мирно подпрыгивали на возу. Она ими будет работать? А как?
Тётка Улита уже злорадно кривила губы.
А ещё Мара поглядывала на впереди идущие и задние телеги и людей вокруг них, отыскивая вчерашних знакомых.
Вот неподалёку приветливо кивнула ей конопатая девушка, и Мара улыбнулась в ответ.
Лапоть… Опять тряпка, которая называлась онуча, и которую Мара накрутила вокруг щиколотки, съехала вниз. Не удержали её верёвки.
Мара зашагала в сторону, подальше от любопытных глаз, стала раскручивать неудобные нагромождения.
- Тебя как зовут-то? – слишком требовательно раздалось над головой.
Мара подняла глаза. Конопатая. Несмотря на грубоватые слова, улыбалась робко и заискивающе. Мара обрадовалась возможности завести ещё одно знакомство в этом краю.
- Мара.
- А меня Ивка.
- Ива?
- Ну да, - застеснялась девушка ласкового варианта своего имени.
- Первый раз слышу такое... Красивое.
- Ну, у нас в селе ещё есть Ива, только маленькая. А чего ты так неловко онучи намотала? Хочешь, я помогу?
- Что ты! - испугалась Мара. – Я сама.
- Сама ты как зря делаешь. И потом далеко не уйдёшь. А работать как будешь? Давай покажу как надо. А то тётка Улита тебя со свету сживёт. Прямо на поле и при всём честном народе.
- Ну покажи, - сдалась Мара.
Из двух зол надо выбирать меньшее.
Ива скоро присела на корточки и стала ловко наматывать тряпки.
- А в чём же вы в Дебрянске ходите? Разве не в лаптях? Или, может, там все богатые, и сапоги обувают?
- Да, по-разному.
- Ты, наверное, больше в поршнях привыкла?
- Ага…
Пока возились с обувью, телеги и люди ушли вперёд.
- Как там Даша? – Ива заглянула прямо в глаза, отыскивая ответ. Словно не надеялась на искренность слов. Но Мара не стала врать.
- Мне кажется, переживает. А почему Ожаны сегодня не видно?
- Что ты! Старая Веда не держит корову. Они вовсе не держат скотину. Люди сами им всё несут. Так что Ожаны не будет сегодня. Оно и к лучшему. Вчера не знамо что на неё нашло. Хотя ясное дело – Елезар.
- Кто такой Елезар?
- А ты не знаешь? Елезар – это Настин жених. У-у-у, пригожий, да богатый. Недавно в город поехал. Навезёт теперь Насте гостинцев. А осенью свадьбу сыграют. А Ожане не любо то.
- А Ожане какое дело до чужих женихов?
- А такое. Самого завидного Настя увела. Прямо из-под носа. И Веда не может ничего сделать. Или не хочет. Так-то она приворожить любого может. А тут – никак. Елезар, кроме Насти, ни на кого и не смотрит.
- Так ведь Ожана не на Настю, а на Дашу накинулась.
- Так на Дашу она кидается, потому что к Насте не придерёшься. Вот и пакостит тому, кто под руку попадётся. И на весь их род слухи нехорошие пускает. А где одна сестра испачкалась, там и другая нечиста. Старый мельник, говорят, откажется от Даши. Ни к чему ему меченая жена.
- Как это – меченая?
Ива поглядела внимательно на Мару, чуть нахмурилась на её неразумность, но объяснила задумчиво:
- Знаешь, Мара… тётка Улита на родную дочь тоже не будет наговаривать зря. Ей лучше знать, подменыш она или настоящая. Вот и гудит селение. Не так, как вчера, конечно, дела эти давнишние, быльём почти поросли, но слух ходит.
- А что за слух?
- Я тогда совсем маленькая была, когда это всё случилось. Но с детства помню, говорили, что Тишину старшую девку леший утянул. Только ещё говорили, что тётка Улита сама её отдала. Прокляла. Слышала, мол, бабка Крупа… Тётку Улиту понять можно - две девки, а муж заболел, не чаяли, что выживет. Вот в сердцах от такой беды чего только не скажешь. А потом Даша и пропала.
«Мать выдернула руку, словно озлилась… И пошла вперёд… Скоро пошла… Мне не догнать…»
Мара поглядела на далёкую телегу впереди, увидел сгорбленную фигуру Даши. Девушка шла, держась рукой за воз.
Острая жалость кольнула сердце. Одинокая девушка среди множества народа. Не такая как все.
- А потом?
- А потом нашлась… Только тётка Улита стала говорить, что это не дочь, а подменыш. И что метку леший на ней поставил.
- Что за метка?
- Вот этого я не знаю. Метка – и всё... Потом, вроде, поутихло всё. Даже забывать стали. А вчера Ожана словно с цепи сорвалась. Всех и взбудоражила. Я ажно испугалась. Вы потом домой ушли, а она ещё долго народ баламутила. Пока Захар не велел ей замолкнуть. Захар… он не боится. А всем страшно… Страшно, когда Ожана злится.
Глава 111
- Что там светится?
- Не знаю…
Ребята замедлили шаги, прислушиваясь к малейшему шороху.
- По-моему, поёт кто-то.
- Ага, девчачьи голоса.
- Мне уже плохо от этих… - Петя не знал, как объединить одним словом всех встреченных лесных обитателей, но Лёша понял.
- Мне тоже.
- Кажется, с андроидами было легче.
- Конечно легче. От этих совсем непонятно чего ожидать. И, тем более, мы тогда были вместе…
- Да… А теперь одни.
- Мы-то не одни, а вот Анютка…
Не доходя до крайних деревьев, за которыми виднелось освещённое пространство, мальчики стали прятаться за стволы, пытаясь разобраться, что впереди.
А впереди была широкая поляна, залитая голубоватым светом яркой луны, сбоку то ли озеро, то ли река, и на берегу несколько девушек ходили в хороводе и пели что-то тягучее.
- Это кто?
Девушки были в длинных белых платьях, похожих на ночнушки. Во всяком случае, так показалось ребятам. И с распущенными длинными волосами. Столько длинноволосых девушек в одном месте мальчики ещё не видели.
- Ну… то, что это могут быть просто люди, мы такой вариант не рассматриваем?
- Не рассматриваем.
- Я такую картину видел у какого-то художника. Это русалки.
- Так у этих же ноги. А у русалок рыбьи хвосты.
- Да... А как же они тогда ходят?
- Они плавают.
- А Пушкин писал, что на ветвях сидит… Глянь! На дереве тоже…
- Волосы чешут. Или русалки, или что-то типа того.
- Слушай, может, у иностранных русалок хвосты, а у наших ноги? Как думаешь?
- Я думаю, что мимо этих девок идти опасно.
- Точно. Что будем делать?
- В обход?
- Ой, Лёха, сдаётся мне, что в обход-то мы пойти сможет, только вернуться с обхода не удастся.
- Не удастся, - согласился Лёша.
- Пойдём, значит, знакомиться?
- Ты что… Их слишком много. Если они всей своей ордой навалятся, от нас мокрого места не останется.
Поглядели на золотую дорожку. Она тянулась вдоль поляны. Девушки иногда ступали на неё и, кажется, не замечали.
- Помнишь… ту первую?
- Которая нас пирогами угощала?
- Да. Она нам тогда ещё показалась придурковатой.
- Ну да. Кричала, что мы без пальцев.
- А пальцы мы вымазали золотой пылью. Поэтому она их и не увидела… Может, и эти не увидят?
- Пальцы? Так краска давно сошла.
- А мы снова намажемся.
- Ты хочешь с головы до ног разукраситься?
- Можно попробовать…
Петя с сомнениями поглядел на золотую нить.
- Давай…
Лёша первый наклонился и зачерпнул ладонью золотую струйку. Рука пожелтела. Он провёл по одежде. Краска легла широко.
- Ну как?
- Нормально, - одобрил Петя и нагнулся за порцией для себя.
Вскоре ребята помогали золотить друг друга со стороны спины.
- Всё… - подытожил Петя.
Лёша прыснул, глядя на друга:
- Ты светишься, прямо как фонарь.
- Ты тоже. Пошли?
Сердце чуть дрогнуло, но на лице волнение не сильно отразилось. Да на лице и места для него уже не осталось, всё сияло маленьким солнцем.
- Пошли.
Ребята шагнули на голубую поляну. Может, ноги тоже дрогнули, но не остановились.
Пока ничего. Никакой реакции. И правда, не видят?
Прищурили глаза, стараясь поглядывать из-под золотистых ресниц. Глаза не разукрасишь.
- Я их спрошу: петрушка или полынь? - хихикнула одна и мотнула зелёными патлами, в которые вплелись водоросли. – И пусть только ответят петрушка!
- Говорят, что чистые снова на землю пришли.
- Да… Не только эти двое, ещё есть.
- И девка пробегала…
- Откуда они взялись?
- Из-за тридевять земель, видимо. У нас поблизости их давно не было.
- Ещё говорят, их много. Только в наш лес не заходили пока.
- А эти нахалы пришли. Как будто их кто-то звал.
- Девку леший с лешачихой звали.
- Зачем?
- Говорят, она сильная. Её надо к себе перетянуть... Пока каких бед не натворила.
- Мы могли бы затянуть...
- Нет. Хотят, чтобы она сама перешла... По своей воле.
- Зачем она им? От людей одни лишь беды. Уж я-то знаю.
- Сами когда-то были такими.
- И столько страдали.
- Ну где же эти двое? – снова нетерпеливо мотнула головой первая.
- Скоро появятся.
Разговоры были уже позади…
Глава 112
- Они прошли мимо русалок!
Голос раздался, как только деревья сомкнули свои стволы за спинами ребят, скрывая голубую поляну. Теперь в нём слышалось восхищение. Хотя, ребятам может так всего лишь показалось.
- Они великолепные!
- Они потрясающие!
- Мне кажется, я влюбилась…
Значит, не показалось.
Великолепные и потрясающие взглянули друг на друга и чуть не покатились со смеху.
- Ещё мы ослепительные, - Лёша поднял насмешливо брови.
- Ещё они ослепительные! – подхватил голос.
- Так «эти» нас видят? – Петя нахмурился.
«Эти» — это непонятные голоса со всех сторон.
Лёша в ответ поднял золотые плечи почти до ушей.
- Слышат точно. Но русалкам нас не выдали.
- Они, походу, сами по себе. Болтуны.
- Может, эхо?
- Эхо звуки повторяет.
- А, может…
- Что?.. Что ты замолчал?
- Да так… Кое-что пришло в голову… Пошли.
Теперь дорога была ярко освещена самими мальчиками. Но недолго.
- Смотри! Краска тускнеет.
- Да…
Наносная позолота пропадала на глазах.
- Может, ещё намажемся?
- Да пока, вроде, нет никого.
Но ребята ошиблись. Впереди кто-то был.
Ни движения, ни звука, но Лёша почувствовал присутствие и схватил друга за руку. Ребята замерли. Потом осторожно поглядели сквозь ветки.
Недалеко от них была ещё одна длинноволосая. Она сидела на берегу ручья спиной к ним. Длинноволосая была настолько неподвижна, что ребятам стало страшно – живая ли?
