Сходство с Мошкой было. Хотя и большая разница тоже была. Похоже, прав был Андрей, когда сказал, что Мошка, должно быть, красавица среди крыс. Но разглядеть новенькую было трудно, седые лохмы закрывали почти всё лицо.
Следом Никита и Артём тянули вопящую Мошку.
Больше, вроде, никого, облегчённо вздохнули перепуганные женщины.
- Да что случилось? – попыталась разобраться Ирина.
- Вот эта… - но не успел Жорик пояснить, как снова ахнул от боли.
Седая крыса вцепилась в его руку зубами.
- Закрой пасть, прибабахнутая! - Жора, похоже, сам рассвирепел. Он схватил существо за плечи и тряхнул так, что её голова замоталась и была готова оторваться от тощей шеи. – Успокойся, дура, пока не пришиб тебя тут нафиг.
Эта грубость благотворно подействовали сразу на двоих. И крыса, и Мошка притихли.
- Чего бесишься? Тебя бьют? Убивают?
Новая крыса глядела исподлобья и молчала.
- Жора… Жора, - несмело подошла Анютка ко всей этой компании. – Это мама…
- Чья мама? – глаза Жоры метали молнии, и какая-то безуминка в них тоже проскочила. – Димона мама?
- Мошкина… Мошка, это твоя мама?
- Отпусти мать, скотина…
- Да нафига они нам нужны? Пусть проваливают на все четыре стороны. Придурочные…
Мужчины отпустили крыс. Те дёрнулись друг к другу, а потом в кусты.
- Бегите, а то догоним. Без вас прямо скучно было. Теперь мы никак…
- Похоже Жора здорово разозлился, - тихонько фыркнул Петька в ухо своему приятелю.
Но следом за крысами побежала Анютка:
- Мошка! Мошка!
Та остановилась, оглянулась. Анютка тоже остановилась. Они стояли и смотрели друг на друга.
- До свидания, Мошка. До свидания – это значит, что мы ещё увидимся. Да? Ты придёшь ко мне?
Девочка едва не плакала. Крыска отвернулась и уже окончательно скрылась в кустах.
- Она ко мне придёт? Когда-нибудь?
- Не печалься, Анютка, - грустно улыбнулся Андрей. – Вы с ней слишком разные. С ней невозможно подружиться.
- Да не скажи… - задумчиво возразила Ирина. – В ней тоже есть… что-то.
- Она любит свою мать, - помогла Ксюша.
- Верно, - Ирина тепло улыбнулась девушке.
- А где наши «красавчики»? Неужели ничего не слышали? – удивился дед.
Действительно. Дана и Бат так и не показались за всё время этого жуткого переполоха.
- Лёш… Спишь?
- Нет. А ты?
Ребята лежали рядом, чуть подальше от остальных, поэтому надеялись, что их шёпот никого не потревожит.
- Пойдём посмотрим, что с теми.
- С красавчиками? Андрей же сказал, что они, наверное, далеко ушли.
- Знаешь, Лёха, в лесу, может, звуки как-то по-особому передаются, может, деревья мешают… или ещё что. Но не до такой же степени.
- Ну да… Чтобы визги Мошкиной матери не услышать – это нужно очень далеко уйти.
- Или оглохнуть…
- Сразу двоим?
- Вот я и говорю, пошли посмотрим.
- Только тихо.
Мальчики приподняли головы. Оглядели соседские спальники. В неярком свете костра всё казалось спокойным. Все спали. Может, только Мара как-то подозрительно вздыхала. Но голова её была повёрнута в сторону от них, поэтому, если осторожно…
Ребята тихо выбрались из мешков и неслышно проскользнули за ближайшие кусты.
Здесь было темнее. Но луна щедро заливала окрестности, создавая причудливые тени из ветвей деревьев и собственного света. Обулись. Прежде чем шагнуть дальше, прислушались к непрестанным звукам лесной жизни.
- А если медведь? Или волк? Ты с собой взял что-нибудь?
- Взял, - Петя дёрнул кобуру. – Паралитическое. Но Андрей сказал, что тут более-менее тихо. Они в бывших городах кишат.
- Пошли.
Продвигались медленно, подсвечивая себе под ноги фонариками.
- Если что, скажем… Что скажем?
- Скажем… что проверяем… этих… Мошку с её матерью. Нет ли их где поблизости.
- Точно.
- Глянь… Цветок какой-то распустился. Светится…
- Ну и что? Фосфор, наверное. Ещё бывает трухлявые пеньки ночью светятся.
- Так это, вроде, папоротник.
- Ага, вроде он.
- Петь, так они же не цветут. Ещё легенда существует, что есть одна ночь... Кстати, какое сегодня число?
- Без понятия. Но папоротник это или нет, пошли дальше. Или ты решил цветов нарвать?
- Да нет, - Лёша с небольшим сожалением перенаправил луч от цветка. – А ты что, не слышал эту историю?
- Слышал, конечно. Сказки.
- Ну да… Значит, врут про папоротник… что, мол, не цветёт.
- Врут, конечно. Вон как цветёт. Лёш, пойдём чуть правее.
- Пойдём. А я вот думаю, рассказать нашим или нет.
- Про то, что мы тогда подслушали у красавчиков?
- Да.
- Я тоже думал. Но как тут расскажешь? Ведь получается, что один из наших на самом деле не наш. Мы расскажем, а он же потом нас и выдаст, если что.
- Если бы узнать, кто это.
- А как узнать? Даже красавчики не могут сообразить. А они-то, наверное, больше нас знают.
- Я думаю – это Артём. Он всё время сам по себе.
- А мне кажется, что Лука. Помнишь, как красавчики ринулись его будить?
- Только на самом деле этим чужим может оказаться любой.
- Ага, например, – бабуля.
Ребята хмыкнули. Но как-то невесело, задумались…
- Бабуля вряд ли. Хотя…
- Ну знаешь, если бабуле не доверять, так кому тогда?
- Анюта точно не при делах.
- А мы?
Ребята остановились, посмотрели друг на друга. В свете луны их лица были серьёзные, взгляд открыт.
- Давай поклянёмся.
- Я точно не тот, про кого красавчики говорили… как они говорили? …старый папа прислал сюда своего агента, вместе с остальными, для каких-то целей. Клянусь, я не этот агент.
- Я – сирота, жил в детдоме, у меня не было ни старого папы, ни молодого. Приехали, собрали вещи, увезли. Поместили в капсулу, проснулся через пятьсот лет. Я не тот, о ком говорили красавчики. Клянусь.
Петька с сочувствием поглядел на друга. Жизнь в детдоме, наверное, не сахар, хотя Лёшка не жаловался.
- Так получается, что этот агент… Или как его назвать? …не с красавчиками? Раз они сами не могут его вычислить.
- Получается, что так. Они знают, что он есть, а не знают, кто именно.
- Так может, он спит? Может этот агент ещё в пещере?
- С нами. Красавчики сказали, что старый папа акти..зи..ви..ро..вался недавно, а это верный знак, что его агент в деле.
- А как думаешь, кто этот старый папа?
- Понятия не имею. Но красавчики сказали, что его нельзя сбрасывать со счетов.
- И он может устроить сюрприз.
- И молодой папа не может его полностью контролировать, хотя… Что он там не может? Не помнишь?
- Они говорили, что молодой папа всё контролирует, но есть вероятность, что старый папа найдёт лазейку.
- Ну да… что-то такое… Это сколько же ему, получается, лет? Этому непонятному старому папе? Если он послал своего человека вместе с нами, то, значит, жил ещё пятьсот лет назад.
- И до сих пор живой?
- Наверное. Помнишь, Дана говорила, что со старым папой нельзя договориться. А новый папа делает всё возможное. Значит живой, раз нельзя договориться.
- Ну знаешь! С мёртвым тоже нельзя договориться.
- Но про мёртвых всё равно так не говорят.
- Ага. Совсем ничего не понятно. То мамы, теперь папы. У меня от них уже голова болит.
- Пойдём теперь налево.
Ребята повернули в другую сторону.
- Как бы нам самим не заблудиться.
- Да мы же, вроде, недалеко отошли.
- А мне кажется… Тихо… Слышишь?
Ребята замерли.
- Вроде, как люди… разговаривают…
- Только далеко…
- Много людей…
- Кричат…
- Пойдём, посмотрим.
Но пройдя несколько шагов вновь остановились.
- Затихли…
- Как будто дальше стало.
- Пошли назад…
Походив по небольшому пятачку взад-вперёд, они наконец определили источник звуков. Широкая труба, замаскированная под пень, уходила в землю. И оттуда доносились голоса.
Ребята легли на хвойную подстилку, прислушались. Голоса были не совсем рядом, и отдельных слов не разобрать.
- Это «те»?
- Ага, крысы.
- А эта труба, чтобы туда воздух шёл.
- Наверное. И через неё можно вылезти, если не толстый.
- Жуть. Как они там живут?
- А на солнце они теперь не могут… если долго. Помнишь, Андрей говорил?
- Не-е, не на солнце. На солнце не могут – это вампиры. А крысы после взрыва… Что-то там у них не приспособилось.
- А мне их жалко… чуток.
- Ну да… Там поживёшь, так сам и скрючишься, и посинеешь.
- И не говори! Пойдём назад.
- Пойдём. Красавчиков сегодня уже не найти.
Лука весь вечер украдкой любовался нежным румянцем на щеках девушки. Крики Мошки и её матери отвлекли и немало его позабавили. Он сразу догадался в чём дело, но вмешаться не было возможности. Каждый кричал и пытался разобраться самостоятельно.
Он видел, как девушка взволновалась, даже схватила автомат, как румянец скрылся с побледневших щёк. Потом, когда ситуация с Мошкой разрешилась, вновь вернулся на своё положенное место.
Таша… Интересно, это её настоящее имя? Жаль, что она не помнит. Но имя ей подходит. Такое же нежное.
Но…
Лука перевёл взгляд на языки пламени. Сдержал вздох. В памяти возникла Алёнка. Тонкая фигура в сиреневом платье, густые светлые волосы.
Они гуляли по осеннему парку. День солнечный, почти по-летнему тёплый. Букет из кленовых листьев у Алёнки в руках. Она закружилась от радости, подбросила их вверх, засмеялась счастливо…
Эта картинка вновь и вновь вставала перед глазами. Имеет ли он право теперь… Нет, не имеет. Он не даст себе этого права. И Лука продолжил смотреть на огонь...
- Ну-ка, передай дальше… Слышишь, Лука?
Голос баб Ули не сразу вернул из воспоминаний.
- Передай, говорю, - бабуля протягивала походную миску с дымящимся пловом.
Лука взял.
- Да что ты никак не опомнишься? Таше передай.
Лука повернулся к девушке. Та нерешительно смотрела на него. Протянула руки за миской. И парень тут понял, что это шанс. Шанс коснуться её.
Всё так же лениво огонь лизал сухие ветки. Всё так же тихо переговаривались переселенцы. Некоторые поглядывали на бабулю, в ожидании своей порции, дымящейся и вкусной. А потом мир на мгновение остановился. И заметили это только двое. Когда их пальцы встретились и замерли, познавая друг друга. И нежные волны наполнили сердце болью и наслаждением.
«Она чувствует то же», - понял Лука. И радостью дрогнуло сердце.
Таша первая разорвала прикосновение. Перебрала гибкими пальцами вниз по тарелке. И тут же Лука почувствовал, как холодно и неуютно стало его рукам. Словно познав женскую теплоту, они теперь не желали одиночества.
Мир вновь продолжил свой бег. Но он изменился. Наполнился новым смыслом. Самым важным.
Лука повернулся к костру. Но внимание его было обращено на руки. Они ещё помнили прикосновение. Они ещё впитывали тепло девичьей нежности.
А потом в языках пламени заискрились пшеничные волосы, мелькнула белозубая улыбка Алёнки, но в глазах не отразилось счастье. Да и было ли в них оно? Может, он слишком увлёкся танцем сиреневой ткани вокруг стройных ног, пока в её серых глазах плескалась едва уловимая тревога. Может, горький упрёк предчувствий скрывался за звонким смехом. А он не разглядел этого. Тогда, в тёплый осенний день.
- А где Мошка? – Дана и Бат улыбались, как всегда.
Переселенцы посмотрели на красавчиков. Внимательно посмотрели. Ответный заковыристый вопрос уже вертелся на языке у бабули, но она его сдержала.
- За ней мать вчера приходила, - будничным тоном пояснил дед.
Дана и Бат в недоумении дёрнули вверх бровями.
Ксюше стало неловко. Всё же красавчики вчера были к ней добры. А долг платежом красен.
- Мошка ушла со своей матерью, - пояснила она. - Они тут тарарам такой устроили. Вы не слышали?
- Нет, мы далеко уходили, проверяли безопасность сегодняшнего маршрута.
Теперь и переселенцам стало неловко. Это, получается, пока они дрыхли, те заботились о них же. И вместо благодарности получили новую порцию неприязни.
Но с неприязнью что-то сделать было трудно. Она рождалась в сердце, а с чувствами успешно бороться никто из людей ещё не научился.
- Давайте завтракать, - позвала бабуля, и красавчики отказались, как всегда. Остальные придвинулись ближе к костру.
Ирина тоже отказалась. Думала, что утренний токсикоз – уже пройденный этап, но сегодня он опять напомнил о себе.
Третий ребёнок давался ей нелегко. Всё-таки возраст. И бесконечный стресс. Женщина боялась за него. Боялась ему навредить. Боялась его потерять. Ведь единственное оправдание её иудинского предательства – этот малыш.
Через несколько минут двинулись дальше. Петька с Лёшей последние. Шли, посматривали по сторонам, пытались узнать вчерашнюю дорогу. И не узнавали. При свете дня всё виделось по-другому.
- В той стороне труба. Давай сбегаем, посмотрим.
- Труба дальше. И левее. А вот папоротник.
Но тот ли он? Никакого намёка на ночной светящийся цветок. Лишь резные листья сочно-зелёным букетом тянулись вверх.
Ребята остановились.
- Может, он спрятался? Как кувшинка… Она же ныряет в воду.
- Ага, а он в землю нырнул? Так что ли?
- Ну не в землю, а в свои листья.
Ребята раздвинули ветки, но никаких признаков спрятавшегося цветка не обнаружили.
- Не тот, наверное.
- Наверное.
Догнали остальных.
- Андрей, а папоротники цветут? – не выдержал неопределённости Лёша.
Бабуля уже повернулась к ребятам, уже успела раскрыть рот, чтобы объяснить всем известные истины, но Андрей опередил.
- Цветут.
Ребята переглянулись: «Что и требовалось доказать».
- Только редко и по ночам. Я даже один раз сам видел. Трогать этот цветок не советую. Слышишь, Анютка, тебя касается. Не всякий цветок можно рвать. Поняла?
- Да я и сама знаю. Борщевик, например. Мне мама показывала.
- Ну и папоротник, - кивнул Андрей.
- А что будет?
- Если борщевик тронешь, то обожжёшься, - с готовностью начала пояснять Анютка.
- Ага, Анют. Молодец. А с папоротником-то что?
- Электрический разряд. Мощность разная. В зависимости от размера цветка. Тот, что я видел, думаю, средний. Бат, что скажешь?
- Лучше не проверять.
- Поняли, - ребята переглянулись. Вот тебе и красивый цветок.
- Так получается, что ты поэтому перепугался, когда Анютка нашла первую «слезу»? – догадалась бабуля. – Ты подумал, что папоротник?
- Тут кроме папоротников сюрпризов хватает. Я и сам не обо всём знаю.
- Эй, - донёсся сзади несмелый голос.
Оглянулись.
- Мошка! – закричала Анютка и бросилась назад.
Крыска стояла в розовом костюме.
Переселенцы поспешили туда же. Что ей на этот раз надо?
- Это тебе, - протянула она Анютке что-то в кулаке и шмыгнула в кусты.
- Мошка! – снова закричала Анютка. Но та больше не отзывалась. – До свидания! – добавила Аня вдогонку заветное словечко, означающее, на её взгляд, будущую встречу.
Раскрыла ладонь.
- Чёрное сердце, - присвистнул Андрей.
- Что это?
- Камень.
Камень и в самом деле был в форме сердца и чёрный, как бархат. Лишь в углублении угадывалось фиолетовое.
- Ночью красиво светит. Правда, неярко.
- А вы говорите, что Мошка не может дружить, - Анютка обвела всех восторженным взглядом.
- Ну да, удивила, - признал свою ошибку Андрей. – Я слышал, что этот камень меняет окраску.
- Как?
- Дана, Бат, когда камень меняется?
- Не знаем, - красавчики дружно пожали плечами.
«Знают», - почему-то не поверила Ксюша.
- Дальше не пойдём.
Дальше лес менялся, становился дремучим и уходил вниз.
- Совсем не пойдём?
Дана махнула рукой в густые заросли:
- Туда - нет. Лучше в обход.
- А что не так?
Лес, конечно, выглядел страшновато, но всё же их большой вооружённый отряд тоже не лыком шит.
Следом Никита и Артём тянули вопящую Мошку.
Больше, вроде, никого, облегчённо вздохнули перепуганные женщины.
- Да что случилось? – попыталась разобраться Ирина.
- Вот эта… - но не успел Жорик пояснить, как снова ахнул от боли.
Седая крыса вцепилась в его руку зубами.
- Закрой пасть, прибабахнутая! - Жора, похоже, сам рассвирепел. Он схватил существо за плечи и тряхнул так, что её голова замоталась и была готова оторваться от тощей шеи. – Успокойся, дура, пока не пришиб тебя тут нафиг.
Эта грубость благотворно подействовали сразу на двоих. И крыса, и Мошка притихли.
- Чего бесишься? Тебя бьют? Убивают?
Новая крыса глядела исподлобья и молчала.
- Жора… Жора, - несмело подошла Анютка ко всей этой компании. – Это мама…
- Чья мама? – глаза Жоры метали молнии, и какая-то безуминка в них тоже проскочила. – Димона мама?
- Мошкина… Мошка, это твоя мама?
- Отпусти мать, скотина…
- Да нафига они нам нужны? Пусть проваливают на все четыре стороны. Придурочные…
Мужчины отпустили крыс. Те дёрнулись друг к другу, а потом в кусты.
- Бегите, а то догоним. Без вас прямо скучно было. Теперь мы никак…
- Похоже Жора здорово разозлился, - тихонько фыркнул Петька в ухо своему приятелю.
Но следом за крысами побежала Анютка:
- Мошка! Мошка!
Та остановилась, оглянулась. Анютка тоже остановилась. Они стояли и смотрели друг на друга.
- До свидания, Мошка. До свидания – это значит, что мы ещё увидимся. Да? Ты придёшь ко мне?
Девочка едва не плакала. Крыска отвернулась и уже окончательно скрылась в кустах.
- Она ко мне придёт? Когда-нибудь?
- Не печалься, Анютка, - грустно улыбнулся Андрей. – Вы с ней слишком разные. С ней невозможно подружиться.
- Да не скажи… - задумчиво возразила Ирина. – В ней тоже есть… что-то.
- Она любит свою мать, - помогла Ксюша.
- Верно, - Ирина тепло улыбнулась девушке.
- А где наши «красавчики»? Неужели ничего не слышали? – удивился дед.
Действительно. Дана и Бат так и не показались за всё время этого жуткого переполоха.
Глава 25
- Лёш… Спишь?
- Нет. А ты?
Ребята лежали рядом, чуть подальше от остальных, поэтому надеялись, что их шёпот никого не потревожит.
- Пойдём посмотрим, что с теми.
- С красавчиками? Андрей же сказал, что они, наверное, далеко ушли.
- Знаешь, Лёха, в лесу, может, звуки как-то по-особому передаются, может, деревья мешают… или ещё что. Но не до такой же степени.
- Ну да… Чтобы визги Мошкиной матери не услышать – это нужно очень далеко уйти.
- Или оглохнуть…
- Сразу двоим?
- Вот я и говорю, пошли посмотрим.
- Только тихо.
Мальчики приподняли головы. Оглядели соседские спальники. В неярком свете костра всё казалось спокойным. Все спали. Может, только Мара как-то подозрительно вздыхала. Но голова её была повёрнута в сторону от них, поэтому, если осторожно…
Ребята тихо выбрались из мешков и неслышно проскользнули за ближайшие кусты.
Здесь было темнее. Но луна щедро заливала окрестности, создавая причудливые тени из ветвей деревьев и собственного света. Обулись. Прежде чем шагнуть дальше, прислушались к непрестанным звукам лесной жизни.
- А если медведь? Или волк? Ты с собой взял что-нибудь?
- Взял, - Петя дёрнул кобуру. – Паралитическое. Но Андрей сказал, что тут более-менее тихо. Они в бывших городах кишат.
- Пошли.
Продвигались медленно, подсвечивая себе под ноги фонариками.
- Если что, скажем… Что скажем?
- Скажем… что проверяем… этих… Мошку с её матерью. Нет ли их где поблизости.
- Точно.
- Глянь… Цветок какой-то распустился. Светится…
- Ну и что? Фосфор, наверное. Ещё бывает трухлявые пеньки ночью светятся.
- Так это, вроде, папоротник.
- Ага, вроде он.
- Петь, так они же не цветут. Ещё легенда существует, что есть одна ночь... Кстати, какое сегодня число?
- Без понятия. Но папоротник это или нет, пошли дальше. Или ты решил цветов нарвать?
- Да нет, - Лёша с небольшим сожалением перенаправил луч от цветка. – А ты что, не слышал эту историю?
- Слышал, конечно. Сказки.
- Ну да… Значит, врут про папоротник… что, мол, не цветёт.
- Врут, конечно. Вон как цветёт. Лёш, пойдём чуть правее.
- Пойдём. А я вот думаю, рассказать нашим или нет.
- Про то, что мы тогда подслушали у красавчиков?
- Да.
- Я тоже думал. Но как тут расскажешь? Ведь получается, что один из наших на самом деле не наш. Мы расскажем, а он же потом нас и выдаст, если что.
- Если бы узнать, кто это.
- А как узнать? Даже красавчики не могут сообразить. А они-то, наверное, больше нас знают.
- Я думаю – это Артём. Он всё время сам по себе.
- А мне кажется, что Лука. Помнишь, как красавчики ринулись его будить?
- Только на самом деле этим чужим может оказаться любой.
- Ага, например, – бабуля.
Ребята хмыкнули. Но как-то невесело, задумались…
- Бабуля вряд ли. Хотя…
- Ну знаешь, если бабуле не доверять, так кому тогда?
- Анюта точно не при делах.
- А мы?
Ребята остановились, посмотрели друг на друга. В свете луны их лица были серьёзные, взгляд открыт.
- Давай поклянёмся.
- Я точно не тот, про кого красавчики говорили… как они говорили? …старый папа прислал сюда своего агента, вместе с остальными, для каких-то целей. Клянусь, я не этот агент.
- Я – сирота, жил в детдоме, у меня не было ни старого папы, ни молодого. Приехали, собрали вещи, увезли. Поместили в капсулу, проснулся через пятьсот лет. Я не тот, о ком говорили красавчики. Клянусь.
Петька с сочувствием поглядел на друга. Жизнь в детдоме, наверное, не сахар, хотя Лёшка не жаловался.
- Так получается, что этот агент… Или как его назвать? …не с красавчиками? Раз они сами не могут его вычислить.
- Получается, что так. Они знают, что он есть, а не знают, кто именно.
- Так может, он спит? Может этот агент ещё в пещере?
- С нами. Красавчики сказали, что старый папа акти..зи..ви..ро..вался недавно, а это верный знак, что его агент в деле.
- А как думаешь, кто этот старый папа?
- Понятия не имею. Но красавчики сказали, что его нельзя сбрасывать со счетов.
- И он может устроить сюрприз.
- И молодой папа не может его полностью контролировать, хотя… Что он там не может? Не помнишь?
- Они говорили, что молодой папа всё контролирует, но есть вероятность, что старый папа найдёт лазейку.
- Ну да… что-то такое… Это сколько же ему, получается, лет? Этому непонятному старому папе? Если он послал своего человека вместе с нами, то, значит, жил ещё пятьсот лет назад.
- И до сих пор живой?
- Наверное. Помнишь, Дана говорила, что со старым папой нельзя договориться. А новый папа делает всё возможное. Значит живой, раз нельзя договориться.
- Ну знаешь! С мёртвым тоже нельзя договориться.
- Но про мёртвых всё равно так не говорят.
- Ага. Совсем ничего не понятно. То мамы, теперь папы. У меня от них уже голова болит.
- Пойдём теперь налево.
Ребята повернули в другую сторону.
- Как бы нам самим не заблудиться.
- Да мы же, вроде, недалеко отошли.
- А мне кажется… Тихо… Слышишь?
Ребята замерли.
- Вроде, как люди… разговаривают…
- Только далеко…
- Много людей…
- Кричат…
- Пойдём, посмотрим.
Но пройдя несколько шагов вновь остановились.
- Затихли…
- Как будто дальше стало.
- Пошли назад…
Походив по небольшому пятачку взад-вперёд, они наконец определили источник звуков. Широкая труба, замаскированная под пень, уходила в землю. И оттуда доносились голоса.
Ребята легли на хвойную подстилку, прислушались. Голоса были не совсем рядом, и отдельных слов не разобрать.
- Это «те»?
- Ага, крысы.
- А эта труба, чтобы туда воздух шёл.
- Наверное. И через неё можно вылезти, если не толстый.
- Жуть. Как они там живут?
- А на солнце они теперь не могут… если долго. Помнишь, Андрей говорил?
- Не-е, не на солнце. На солнце не могут – это вампиры. А крысы после взрыва… Что-то там у них не приспособилось.
- А мне их жалко… чуток.
- Ну да… Там поживёшь, так сам и скрючишься, и посинеешь.
- И не говори! Пойдём назад.
- Пойдём. Красавчиков сегодня уже не найти.
Глава 26
Лука весь вечер украдкой любовался нежным румянцем на щеках девушки. Крики Мошки и её матери отвлекли и немало его позабавили. Он сразу догадался в чём дело, но вмешаться не было возможности. Каждый кричал и пытался разобраться самостоятельно.
Он видел, как девушка взволновалась, даже схватила автомат, как румянец скрылся с побледневших щёк. Потом, когда ситуация с Мошкой разрешилась, вновь вернулся на своё положенное место.
Таша… Интересно, это её настоящее имя? Жаль, что она не помнит. Но имя ей подходит. Такое же нежное.
Но…
Лука перевёл взгляд на языки пламени. Сдержал вздох. В памяти возникла Алёнка. Тонкая фигура в сиреневом платье, густые светлые волосы.
Они гуляли по осеннему парку. День солнечный, почти по-летнему тёплый. Букет из кленовых листьев у Алёнки в руках. Она закружилась от радости, подбросила их вверх, засмеялась счастливо…
Эта картинка вновь и вновь вставала перед глазами. Имеет ли он право теперь… Нет, не имеет. Он не даст себе этого права. И Лука продолжил смотреть на огонь...
- Ну-ка, передай дальше… Слышишь, Лука?
Голос баб Ули не сразу вернул из воспоминаний.
- Передай, говорю, - бабуля протягивала походную миску с дымящимся пловом.
Лука взял.
- Да что ты никак не опомнишься? Таше передай.
Лука повернулся к девушке. Та нерешительно смотрела на него. Протянула руки за миской. И парень тут понял, что это шанс. Шанс коснуться её.
Всё так же лениво огонь лизал сухие ветки. Всё так же тихо переговаривались переселенцы. Некоторые поглядывали на бабулю, в ожидании своей порции, дымящейся и вкусной. А потом мир на мгновение остановился. И заметили это только двое. Когда их пальцы встретились и замерли, познавая друг друга. И нежные волны наполнили сердце болью и наслаждением.
«Она чувствует то же», - понял Лука. И радостью дрогнуло сердце.
Таша первая разорвала прикосновение. Перебрала гибкими пальцами вниз по тарелке. И тут же Лука почувствовал, как холодно и неуютно стало его рукам. Словно познав женскую теплоту, они теперь не желали одиночества.
Мир вновь продолжил свой бег. Но он изменился. Наполнился новым смыслом. Самым важным.
Лука повернулся к костру. Но внимание его было обращено на руки. Они ещё помнили прикосновение. Они ещё впитывали тепло девичьей нежности.
А потом в языках пламени заискрились пшеничные волосы, мелькнула белозубая улыбка Алёнки, но в глазах не отразилось счастье. Да и было ли в них оно? Может, он слишком увлёкся танцем сиреневой ткани вокруг стройных ног, пока в её серых глазах плескалась едва уловимая тревога. Может, горький упрёк предчувствий скрывался за звонким смехом. А он не разглядел этого. Тогда, в тёплый осенний день.
Глава 27
- А где Мошка? – Дана и Бат улыбались, как всегда.
Переселенцы посмотрели на красавчиков. Внимательно посмотрели. Ответный заковыристый вопрос уже вертелся на языке у бабули, но она его сдержала.
- За ней мать вчера приходила, - будничным тоном пояснил дед.
Дана и Бат в недоумении дёрнули вверх бровями.
Ксюше стало неловко. Всё же красавчики вчера были к ней добры. А долг платежом красен.
- Мошка ушла со своей матерью, - пояснила она. - Они тут тарарам такой устроили. Вы не слышали?
- Нет, мы далеко уходили, проверяли безопасность сегодняшнего маршрута.
Теперь и переселенцам стало неловко. Это, получается, пока они дрыхли, те заботились о них же. И вместо благодарности получили новую порцию неприязни.
Но с неприязнью что-то сделать было трудно. Она рождалась в сердце, а с чувствами успешно бороться никто из людей ещё не научился.
- Давайте завтракать, - позвала бабуля, и красавчики отказались, как всегда. Остальные придвинулись ближе к костру.
Ирина тоже отказалась. Думала, что утренний токсикоз – уже пройденный этап, но сегодня он опять напомнил о себе.
Третий ребёнок давался ей нелегко. Всё-таки возраст. И бесконечный стресс. Женщина боялась за него. Боялась ему навредить. Боялась его потерять. Ведь единственное оправдание её иудинского предательства – этот малыш.
Через несколько минут двинулись дальше. Петька с Лёшей последние. Шли, посматривали по сторонам, пытались узнать вчерашнюю дорогу. И не узнавали. При свете дня всё виделось по-другому.
- В той стороне труба. Давай сбегаем, посмотрим.
- Труба дальше. И левее. А вот папоротник.
Но тот ли он? Никакого намёка на ночной светящийся цветок. Лишь резные листья сочно-зелёным букетом тянулись вверх.
Ребята остановились.
- Может, он спрятался? Как кувшинка… Она же ныряет в воду.
- Ага, а он в землю нырнул? Так что ли?
- Ну не в землю, а в свои листья.
Ребята раздвинули ветки, но никаких признаков спрятавшегося цветка не обнаружили.
- Не тот, наверное.
- Наверное.
Догнали остальных.
- Андрей, а папоротники цветут? – не выдержал неопределённости Лёша.
Бабуля уже повернулась к ребятам, уже успела раскрыть рот, чтобы объяснить всем известные истины, но Андрей опередил.
- Цветут.
Ребята переглянулись: «Что и требовалось доказать».
- Только редко и по ночам. Я даже один раз сам видел. Трогать этот цветок не советую. Слышишь, Анютка, тебя касается. Не всякий цветок можно рвать. Поняла?
- Да я и сама знаю. Борщевик, например. Мне мама показывала.
- Ну и папоротник, - кивнул Андрей.
- А что будет?
- Если борщевик тронешь, то обожжёшься, - с готовностью начала пояснять Анютка.
- Ага, Анют. Молодец. А с папоротником-то что?
- Электрический разряд. Мощность разная. В зависимости от размера цветка. Тот, что я видел, думаю, средний. Бат, что скажешь?
- Лучше не проверять.
- Поняли, - ребята переглянулись. Вот тебе и красивый цветок.
- Так получается, что ты поэтому перепугался, когда Анютка нашла первую «слезу»? – догадалась бабуля. – Ты подумал, что папоротник?
- Тут кроме папоротников сюрпризов хватает. Я и сам не обо всём знаю.
- Эй, - донёсся сзади несмелый голос.
Оглянулись.
- Мошка! – закричала Анютка и бросилась назад.
Крыска стояла в розовом костюме.
Переселенцы поспешили туда же. Что ей на этот раз надо?
- Это тебе, - протянула она Анютке что-то в кулаке и шмыгнула в кусты.
- Мошка! – снова закричала Анютка. Но та больше не отзывалась. – До свидания! – добавила Аня вдогонку заветное словечко, означающее, на её взгляд, будущую встречу.
Раскрыла ладонь.
- Чёрное сердце, - присвистнул Андрей.
- Что это?
- Камень.
Камень и в самом деле был в форме сердца и чёрный, как бархат. Лишь в углублении угадывалось фиолетовое.
- Ночью красиво светит. Правда, неярко.
- А вы говорите, что Мошка не может дружить, - Анютка обвела всех восторженным взглядом.
- Ну да, удивила, - признал свою ошибку Андрей. – Я слышал, что этот камень меняет окраску.
- Как?
- Дана, Бат, когда камень меняется?
- Не знаем, - красавчики дружно пожали плечами.
«Знают», - почему-то не поверила Ксюша.
Глава 28
- Дальше не пойдём.
Дальше лес менялся, становился дремучим и уходил вниз.
- Совсем не пойдём?
Дана махнула рукой в густые заросли:
- Туда - нет. Лучше в обход.
- А что не так?
Лес, конечно, выглядел страшновато, но всё же их большой вооружённый отряд тоже не лыком шит.
