Правда, дорогие. Но деньги у Владимира Осиповича тоже были немалые. И пока они не стали заканчиваться, девицы, а также сама мадам, ни за что на свете не хотели расставаться с Владимиром Осиповичем даже на несколько часов.
Они окружили его таким вниманием и услаждением для всех органов чувств, что выбраться из этой неги не было никакой возможности. Правда, попыток тоже было недостаточно.
Помогла же ему выбраться сама мадам, когда деньги закончились. Но Владимир Осипович не обиделся.
- До скорой встречи, - весело улыбнулась мадам Дюше на прощанье и захлопнула дверь.
Голова трещала. Это сколько же выпито? Фрак был не просто измят, местами он порвался по швам.
Своего давнего приятеля Владимир Осипович потерял через пару дней после того, как пришли к мадам. Но не сильно расстроился ни тогда, ни теперь.
Скорее домой. Выспаться...
...Через пару дней Владимир Осипович возвращался в своё поместье. И по привычке, легко себя обманул:
«Целую неделю лечился. Самое главное, значит, уже преодолел. С остальным организм сам справится».
- Ты что мне сейчас налила?
- Ничего барыня, - но перепуганный взгляд Марфушки не обманул бы даже ребёнка.
- Ну-ка, показывай, что ты прячешь в своих юбках.
- Ничего, барыня, - Марфушка побледнела так, что казалось, сейчас свалится замертво. Но Глафиру Никитичну это не интересовало. Она грубо схватила руку и вывернула её так, что Марфушка вскрикнула и упала на колени.
Злосчастный флакон покатился по полу.
Глафира Никитична отпустила пока девку, подняла флакон, понюхала. Таких у неё несколько. Игнатий Степанович иногда приносит ей лекарство.
- Что это? - Глафира Никитична никак не могла понять. Потом осенило.
- Отравить меня, паскуда, задумала?
- Нет, нет, барыня...
- Ну-ка, пей сама, чем ты тут меня собралась потчевать.
Марфушка поспешно схватила стакан и разом осушила вино. Так она впервые его попробовала. И, если бы не ужас, который перекрыл все остальные эмоции, она, возможно, оценила бы его. Но теперь было не до того.
Барыня внимательно посмотрела. Девка, вроде, не свалилась в предсмертных судорогах и падать в ближайшее время не собиралась, поэтому немного успокоилась.
- Рассказывай, как на духу. Иначе я сейчас возьму щипцы и начну вырывать твои ногти по одному.
Но и на Марфушку вдруг нашло странное успокоение. Взгляд её стал чуть отрешённым.
- Воля Ваша, барыня... Я лила, чтоб Вы спали.
- Кто надоумил?
- Сама.
- Брешешь! Нет у тебя такого места, чтобы самой думать.
Марфушка на это промолчала.
И то, что последняя лахудра молчит, не упала в ноги, не целует её башмаки, а молчит - взбесило помещицу. Скрюченные в ненависти пальцы потянулись к девушке.
Когда несколько минут спустя в спальню барыни на крик прибежала встревоженная Ерина, Марфушка по-прежнему молчала. Кричала Глафира Никитична. И в бешенстве колотила ногами и табуреткой девушку, лежащую на полу.
Ерина всё поняла. Даже до того, как увидела свой флакон.
«Убьёт. Она её сейчас...».
- Барыня, это я велела Марфушке вам лить сон-траву.
- Что?
- Не прогневайтесь, барыня. Но Марфушка тут не виновата.
- Ты что?.. Ты велела? Ты кто тут такая, чтобы велеть?
- Барыня, такая уж у нас, у цыган, порода, чтобы делать людям добро тайно.
На миг помещица поверила. Но потом спохватилась. Выбежала во двор, крикнула Лютого.
- В колоду, - визжала ему прямо в недоумевающее лицо. - В колоду на всю ночь. Завтра плети.
Позже, когда Марфушку унесли, когда замыли кровь на полу, когда Ерина сидела закованная в колоду, Глафира Никитична улеглась.
Сон не шёл. Мысли вертелись вокруг случившегося.
Но беспокоила её не Ерина. Та завтра своё получит. И пусть спасибо скажет, если останется в живых.
Беспокоила её странная сила, которую она почувствовала в этой никчёмной девке. Марфушке. Та ведь не сломалась. Не испугалась. Вернее, сразу она как будто и испугалась, но потом стала твёрдой, как железо. И била-то её Глафира не столько за непонятное зелье, а чтобы сломать эту силу. И не смогла. Марфушка оказалась твёрже её. И это было страшно.
- Стой, дурак.
Шаги в темноте затихли.
- Дед, ты? – в голосе Андрея слышалось напряжение.
- Я.
Несколько мгновений длилось молчание.
- Сейчас главное, дров не наломать – начал убеждать Перепёлка. – А ты, похоже, собрался их как раз ломать.
- Ты для этого здесь сидишь?
- Для этого. Тебя поджидаю.
- Напрасно. Мне с тобой недосуг беседы вести.
- А куда ж ты собрался? Никак к барыне? Ай к Лютому? Небось, и ножик с собой прихватил?
- Меньше будешь знать, тебе же будет лучше.
- А себе? Каторгу готовишь? А Ерине погибель?
- Нету другого выхода.
- Вот я и говорю, что дурак.
В темноте зашуршала солома, Андрей сел рядом с Перепёлкой.
- А ты знаешь что делать?
- Пока не знаю. Но сейчас вместе с тобой будем думать.
- А что тут думать? Тут жизнь заканчивается.
- Но-но, заканчивается. У меня, старика, может, и заканчивается. А вам, молодым, надо жить, да горячку меньше пороть.
- Как это? - усмехнулся Андрей. - Разве так когда-нибудь получалось?
- Не время нам с тобой обо всей жизни спорить. Надо про завтрашний день решать. Я тут стал плеть готовить.
- Что за плеть? Мне об этом даже думать тошно.
- Ну так иди - протошнуйся, и дале будем говорить.
- Говори.
- Надо в первую очередь убрать Лютого.
- Куда?
- Пока не знаю. Сдаётся мне, что это будет самым трудным.
- Ну.
- Плеть я вже плету. Лёгонькая. Комара не прибьёт. Конечно, так её оставить нельзя, дурак сообразит, что дело нечисто. Надо утяжелить. Самый кончик. Знающий человек будет бить серёдкой, а кончиком попадать по доске.
- А знающий человек - кто?
- Знающим человек будешь ты.
Андрей долго молчал. Соображал.
- Так я же отказался быть палачом. За что и сидел тогда три дня в колоде.
- Ну, тогда отказался, теперя согласишься.
- А она мне опять прикажет?
- Андрей, ты, конечно, сегодня расстроенный, но всё ж таки начинай соображать. Лютого не будет, это он любитель по нашим спинам плёткой пройтись, вот барыня другого начнёт искать. Может, тебе опять прикажет, а нет - сам вызовись.
- Легко сказать. Человека плёткой стегать!
- Трудно. И тебе надо будет стегать по-настоящему. Чтобы поверили.
Опять замолчали.
Дверь сарая заскрипела. В полутёмном проёме показалась неясная женская фигура.
- Ктой-то тут лазиет?
- Дед, это я, Варя.
- А-а, Варвара Сергеевна, - Перепёлка вскочил навстречу, - Что ж Вы тут в темноте-то?
- Дед, ты один?
- Не, с Андреем мы туточки кумекаем.
- Понятно. Дедуш, надо к Несупе ехать. Пусть даст что-нибудь для Ерины. Чтобы завтра выжила.
- Во, видал? - Перепёлка повернулся в сторону Андрея. - А ты «жизнь заканчивается». Варвара Сергеевна, это вы хорошо придумали про Несупу.
- Ну так надо ехать.
- А вот Андрей и поедет. А вы ступайте к себе, не волнуйтесь. Мы всё сделаем.
- Нет, не гони меня. Кто её сторожит?
- Приказчик. Лютый на этот раз никому другому не доверил. Её на ночь в сарай под замок закрыли.
- Я пойду туда, хоть через дверку поговорю. С приказчиком справлюсь.
- Будет момент, намекните ей, что мы готовимся. В обиду её не дадим. Вот только бы придумать, как Лютого убрать.
Перепёлка коротко рассказал про плеть.
- Может, надо бы плеть пропитать охрой? А? - сообразил он только сейчас.
- Чтоб следы красные остались? - Варя старалась не показать, что ей дурно.
Все замолчали, обдумывая пока воображаемую картину завтрашней казни.
- Никого мы не обманет этими махинациями, - Андрей с досадой вскочил, зашуршал в темноте.
- Погоди, - Перепёлка не сдавался. - Барыня далеко будет, она же всё время смотрит на это дело из окошка. Если в бешенство не придёт. Тогда сама схватит плеть. Но с чего ей завтра беситься? Сегодня уже набуянилась. Лютого не будет, если мы его куда-нибудь пристроим.
- А приказчик?
Приказчик - верный человек Лютого, тоже всё дело может испортить. Но Перепёлка тут успокоил:
- С приказчиком как раз всё нормально. Мы с ним завтра с утра собирались к Ночаевым ехать. Вот и застрянем. Колесо отвалится. В лесу по дороге. Там-то и провозимся, хоть до вечера... Так что приказчика не будет. Вот что с Лютым делать?
- А если кляп в рот, мешок на голову, да самого в сарай под замок? - у Андрея появилась надежда, что всё может получиться.
- Только чтобы он не догадался кто это с ним такое сотворил. Тебе, Андрюха, помощник крепкий нужен.
Думали недолго.
- Матвей, - сообразил Перепёлка.
- Какой Матвей? - не сразу понял Андрей.
Дед объяснил.
- Я с ним немного в лесу пожил. Хороший парень. Молчуном был, молчуном остался. А силушка в нём немереная.
- Согласиться ли? Ему какой резон?
- Согласиться. У Ерины сестра есть... Вот так-то... Он Лютого, как цыплёнка скрутит, тот и не пикнет. Надо только того в ловушку зазвать.
- В амбар. Я зазову, скажу, что мыши доски прогрызли. Надо, мол посмотреть, да решить, что менять, что так сойдёт. А Матвей пусть ждёт его там.
- Андрей, а ты же так подставляешься.
- Если что получше в голову придёт - скажите. А пока пусть будет так. Потом отбрешусь, может. Как говорится, не пойман - не вор. Я направлю его в сарай, а сам как будто пойду в другую сторону. Пусть потом докажет...
- Ладно, на месте будем смотреть. Всё, пошёл я к Матвею.
- Я тогда к Несупе.
- Андрей, попроси у него что-нибудь для Марфуши.
- Для какой Марфуши? А-а, понял.
Варя пошла к сараю. Выскочил приказчик:
- Стой! А то стрельну!
- Ишь ты, стрельну, - Варя старалась говорить твёрдо. - Не торопись. Я это - Варвара Сергеевна.
- Барышня? - приказчик растерялся. На этот случай у него распоряжений не было.
- Спокойно тут?
- Да кабутточки спокойно. Вечером прибегали родственники, но я их быстро шуганул. Мальчишка только всё вертелся. Пока не наподдал хорошенько. Хоть по ногам стреляй, такая зараза наглая.
- Ну, это твоё дело - мальчишек гонять, да сарай сторожить. А у меня другое. Переговорить с девкой надо.
- Переговорить? Да как бы… не было такого распоряжения.
- Что значит не было? Вот сейчас оно и случилось. Да ты не волнуйся крепко, я через дверь.
- Дак, оно, может, управляющему доложить?
- Твоё дело. Можешь доложить.
Приказчик растерялся.
Варя не стала ждать, пока он сообразит, что делать, подошла к двери.
- Ерина, - произнесла громким шёпотом в самую щель.
И тут же девушка отозвалась. Её голос послышался совсем рядом.
- Я слушаю, Варвара Сергеевна.
- Варвара Сергеевна, да как же так? Не положено с нею разговаривать, - заныл приказчик под ухом.
Варя повернулась к мужику, заговорила рассерженным тоном:
- Ты что, не понимаешь, что Глафире Никитичне могут на ночь понадобиться некоторые предметы? А где они находятся, может знать только личная прислуга? Её горничная?
- Дык... Так-то оно... Понял...
- Тебе приказали охранять, так охраняй. А я делаю, что мне велели, а ты мне мешаешь.
- Ваше дело, конечно, - приказчик, наконец, сдался, отошёл.
Теперь он, если и доложит завтра Лютому, тот не посмеет у Вари допытываться. Нет у него над ней власти.
- Ерина, слышишь?
- Слышу, барышня.
- Завтра ничего не бойся. Мы всё подготовили, - зашептала Варя в самую щель.
- Не буду бояться. Только...
- Что? Говори.
- Сестра будет плакать. И братик. Все... Они же не знают.
- Я схожу к ним. Успокою.
- Спасибо… вам.
Варя хотела уже прощаться.
- Варвара Сергеевна, - вновь услышала она через дверь.
- Что?
- Как там Марфушка?
Марфушка была плоха.
- Пока непонятно.
- Скажите ей... что... я... Нет, ничего не говорите... Не знаю, что сказать.
Варя постояла у двери.
- Скажите, что мне её жалко.
- Скажу...
- Завтра поедешь? - Миланов оставил косу, посмотрел на друга. - Неожиданно.
- Да. Вот заехал к тебе узнать, может, будет какое поручение.
- Подожди, Николай. Так сразу и не соображу. Конечно, будет. Когда это я в Москву попаду? А раз ты едешь... И не одно будет… но только все самые срочные и важные.
Думинский усмехнулся:
- Я и не сомневался. Чтобы ты да не воспользовался случаем.
- Огорошил. А надолго?
- Теперь уже и не знаю. Всё зависит от твоих срочных и важных поручений.
- Ты, Николай, не смейся. Мы же на Сонное озеро собрались.
- Татьяна Горобец дату, кажется, ещё не назвала. Может, и успею вернуться.
- Ты уж постарайся.
- Я вот ещё что думаю, - произнёс Думинский нерешительно. И замолчал. Задумался.
- Ты уж начни думать вслух, раз я тут с тобой сижу, - Миланов засмеялся.
- Понимаешь, такое деликатное дело, и касается оно Ливасова. У нас есть общий знакомый, и он мне письмо прислал. Получается, когда господин Ливасов очень непринуждённо ведёт себя с незамужними дамами, он забывает их предупредить, что женат.
- Ливасов женат? - изумился Миланов.
- Со слов нашего знакомого - да. Его жена Анна проживает в Москве. Я подумал, раз дела требуют моего присутствия в столице, может, попробовать отыскать эту Анну.
- Но тебе это зачем? Хотя, если это правда, Ливасов очень некрасиво выглядит… И это ещё мягко сказано. Его заигрывания с девушками в таком случае недопустимы.
- Это ты видишь лишь внешнюю сторону. Думаю, на деле всё гораздо серьёзней.
- Знаешь, Николай, будь у меня сестра, и рядом с ней крутился бы этот хлыщ, я бы предпочёл знать правду.
- Да. Тем более, волею случая, я уже предостерёг одну девушку. И хотел бы точно узнать, имел ли я на это право.
- Ну что же, мой друг. Думаю, ты должен поспособствовать открытию истины в этом деле.
- Ты думаешь?
- Уверен. Я даже отменяю большую часть своих срочных и важных поручений, оставляя совсем безотлагательные, чтобы у тебя было время заняться поисками этой Анны и вернуться в срок.
Рано утром Матвей вышел во двор. Душно в избе, на улице должно быть свежее.
Так и есть. Воздух, разве что не вкусный. Прохлада. Свет на востоке вот-вот проклюнется солнцем.
Матвей сел на лавку.
Петухи раскукарекались. Вот уж кому тоже не спится.
После разговора с дедом Перепёлкой и Матвей не сомкнул глаз.
И не волнение о том, как надеть мешок на голову управляющему, не дало ему покоя. Наденет как-нибудь. А смущало то, что теперь уже он совершит насилие. Над человеком.
В том малом мирке, из которого он недавно вышел, не было зла, он не допускал его. Не видел. Думалось, что сможет и дальше так прожить теперь уже в этом мире. Он сам по себе, всё остальное сбоку. Но это оказалось невозможно. И ему надо как-то заново учиться выбирать свой путь.
Встал. Пошёл по пустынной деревне. Вот и околица. Последние дома позади. Солнце бросило первые лучи на землю, и хоры птиц запели о чём-то радостном.
Сел в траву. Хорошо. Спокойно. Столько времени провёл вот так.
Яркое пятно, едва уловленное боковым зрением, отвлекло внимание. Матвей нехотя поднял взгляд и увидел скрывшуюся за деревьями девичью фигуру.
Кто это - разглядеть не было никакой возможности, синий сарафан лишь мгновение был перед глазами, но Матвей вскочил, не сомневаясь. Дуняша.
Побежал.
Всё внезапно встало на свои места. В той маленькой, тихой и мирной жизни не было главного. Не было главной. А без неё теперь пустота.
И если он потеряет её, эту сердитую и нежную девушку, он никогда не будет счастливым. Без неё мир бесцветный.
Лес. На секунду Матвей остановился, огляделся. Дуняши не видать. Побежал прямо.
Они окружили его таким вниманием и услаждением для всех органов чувств, что выбраться из этой неги не было никакой возможности. Правда, попыток тоже было недостаточно.
Помогла же ему выбраться сама мадам, когда деньги закончились. Но Владимир Осипович не обиделся.
- До скорой встречи, - весело улыбнулась мадам Дюше на прощанье и захлопнула дверь.
Голова трещала. Это сколько же выпито? Фрак был не просто измят, местами он порвался по швам.
Своего давнего приятеля Владимир Осипович потерял через пару дней после того, как пришли к мадам. Но не сильно расстроился ни тогда, ни теперь.
Скорее домой. Выспаться...
...Через пару дней Владимир Осипович возвращался в своё поместье. И по привычке, легко себя обманул:
«Целую неделю лечился. Самое главное, значит, уже преодолел. С остальным организм сам справится».
Глава 109
- Ты что мне сейчас налила?
- Ничего барыня, - но перепуганный взгляд Марфушки не обманул бы даже ребёнка.
- Ну-ка, показывай, что ты прячешь в своих юбках.
- Ничего, барыня, - Марфушка побледнела так, что казалось, сейчас свалится замертво. Но Глафиру Никитичну это не интересовало. Она грубо схватила руку и вывернула её так, что Марфушка вскрикнула и упала на колени.
Злосчастный флакон покатился по полу.
Глафира Никитична отпустила пока девку, подняла флакон, понюхала. Таких у неё несколько. Игнатий Степанович иногда приносит ей лекарство.
- Что это? - Глафира Никитична никак не могла понять. Потом осенило.
- Отравить меня, паскуда, задумала?
- Нет, нет, барыня...
- Ну-ка, пей сама, чем ты тут меня собралась потчевать.
Марфушка поспешно схватила стакан и разом осушила вино. Так она впервые его попробовала. И, если бы не ужас, который перекрыл все остальные эмоции, она, возможно, оценила бы его. Но теперь было не до того.
Барыня внимательно посмотрела. Девка, вроде, не свалилась в предсмертных судорогах и падать в ближайшее время не собиралась, поэтому немного успокоилась.
- Рассказывай, как на духу. Иначе я сейчас возьму щипцы и начну вырывать твои ногти по одному.
Но и на Марфушку вдруг нашло странное успокоение. Взгляд её стал чуть отрешённым.
- Воля Ваша, барыня... Я лила, чтоб Вы спали.
- Кто надоумил?
- Сама.
- Брешешь! Нет у тебя такого места, чтобы самой думать.
Марфушка на это промолчала.
И то, что последняя лахудра молчит, не упала в ноги, не целует её башмаки, а молчит - взбесило помещицу. Скрюченные в ненависти пальцы потянулись к девушке.
Когда несколько минут спустя в спальню барыни на крик прибежала встревоженная Ерина, Марфушка по-прежнему молчала. Кричала Глафира Никитична. И в бешенстве колотила ногами и табуреткой девушку, лежащую на полу.
Ерина всё поняла. Даже до того, как увидела свой флакон.
«Убьёт. Она её сейчас...».
- Барыня, это я велела Марфушке вам лить сон-траву.
- Что?
- Не прогневайтесь, барыня. Но Марфушка тут не виновата.
- Ты что?.. Ты велела? Ты кто тут такая, чтобы велеть?
- Барыня, такая уж у нас, у цыган, порода, чтобы делать людям добро тайно.
На миг помещица поверила. Но потом спохватилась. Выбежала во двор, крикнула Лютого.
- В колоду, - визжала ему прямо в недоумевающее лицо. - В колоду на всю ночь. Завтра плети.
Позже, когда Марфушку унесли, когда замыли кровь на полу, когда Ерина сидела закованная в колоду, Глафира Никитична улеглась.
Сон не шёл. Мысли вертелись вокруг случившегося.
Но беспокоила её не Ерина. Та завтра своё получит. И пусть спасибо скажет, если останется в живых.
Беспокоила её странная сила, которую она почувствовала в этой никчёмной девке. Марфушке. Та ведь не сломалась. Не испугалась. Вернее, сразу она как будто и испугалась, но потом стала твёрдой, как железо. И била-то её Глафира не столько за непонятное зелье, а чтобы сломать эту силу. И не смогла. Марфушка оказалась твёрже её. И это было страшно.
Глава 110
- Стой, дурак.
Шаги в темноте затихли.
- Дед, ты? – в голосе Андрея слышалось напряжение.
- Я.
Несколько мгновений длилось молчание.
- Сейчас главное, дров не наломать – начал убеждать Перепёлка. – А ты, похоже, собрался их как раз ломать.
- Ты для этого здесь сидишь?
- Для этого. Тебя поджидаю.
- Напрасно. Мне с тобой недосуг беседы вести.
- А куда ж ты собрался? Никак к барыне? Ай к Лютому? Небось, и ножик с собой прихватил?
- Меньше будешь знать, тебе же будет лучше.
- А себе? Каторгу готовишь? А Ерине погибель?
- Нету другого выхода.
- Вот я и говорю, что дурак.
В темноте зашуршала солома, Андрей сел рядом с Перепёлкой.
- А ты знаешь что делать?
- Пока не знаю. Но сейчас вместе с тобой будем думать.
- А что тут думать? Тут жизнь заканчивается.
- Но-но, заканчивается. У меня, старика, может, и заканчивается. А вам, молодым, надо жить, да горячку меньше пороть.
- Как это? - усмехнулся Андрей. - Разве так когда-нибудь получалось?
- Не время нам с тобой обо всей жизни спорить. Надо про завтрашний день решать. Я тут стал плеть готовить.
- Что за плеть? Мне об этом даже думать тошно.
- Ну так иди - протошнуйся, и дале будем говорить.
- Говори.
- Надо в первую очередь убрать Лютого.
- Куда?
- Пока не знаю. Сдаётся мне, что это будет самым трудным.
- Ну.
- Плеть я вже плету. Лёгонькая. Комара не прибьёт. Конечно, так её оставить нельзя, дурак сообразит, что дело нечисто. Надо утяжелить. Самый кончик. Знающий человек будет бить серёдкой, а кончиком попадать по доске.
- А знающий человек - кто?
- Знающим человек будешь ты.
Андрей долго молчал. Соображал.
- Так я же отказался быть палачом. За что и сидел тогда три дня в колоде.
- Ну, тогда отказался, теперя согласишься.
- А она мне опять прикажет?
- Андрей, ты, конечно, сегодня расстроенный, но всё ж таки начинай соображать. Лютого не будет, это он любитель по нашим спинам плёткой пройтись, вот барыня другого начнёт искать. Может, тебе опять прикажет, а нет - сам вызовись.
- Легко сказать. Человека плёткой стегать!
- Трудно. И тебе надо будет стегать по-настоящему. Чтобы поверили.
Опять замолчали.
Дверь сарая заскрипела. В полутёмном проёме показалась неясная женская фигура.
- Ктой-то тут лазиет?
- Дед, это я, Варя.
- А-а, Варвара Сергеевна, - Перепёлка вскочил навстречу, - Что ж Вы тут в темноте-то?
- Дед, ты один?
- Не, с Андреем мы туточки кумекаем.
- Понятно. Дедуш, надо к Несупе ехать. Пусть даст что-нибудь для Ерины. Чтобы завтра выжила.
- Во, видал? - Перепёлка повернулся в сторону Андрея. - А ты «жизнь заканчивается». Варвара Сергеевна, это вы хорошо придумали про Несупу.
- Ну так надо ехать.
- А вот Андрей и поедет. А вы ступайте к себе, не волнуйтесь. Мы всё сделаем.
- Нет, не гони меня. Кто её сторожит?
- Приказчик. Лютый на этот раз никому другому не доверил. Её на ночь в сарай под замок закрыли.
- Я пойду туда, хоть через дверку поговорю. С приказчиком справлюсь.
- Будет момент, намекните ей, что мы готовимся. В обиду её не дадим. Вот только бы придумать, как Лютого убрать.
Перепёлка коротко рассказал про плеть.
- Может, надо бы плеть пропитать охрой? А? - сообразил он только сейчас.
- Чтоб следы красные остались? - Варя старалась не показать, что ей дурно.
Все замолчали, обдумывая пока воображаемую картину завтрашней казни.
- Никого мы не обманет этими махинациями, - Андрей с досадой вскочил, зашуршал в темноте.
- Погоди, - Перепёлка не сдавался. - Барыня далеко будет, она же всё время смотрит на это дело из окошка. Если в бешенство не придёт. Тогда сама схватит плеть. Но с чего ей завтра беситься? Сегодня уже набуянилась. Лютого не будет, если мы его куда-нибудь пристроим.
- А приказчик?
Приказчик - верный человек Лютого, тоже всё дело может испортить. Но Перепёлка тут успокоил:
- С приказчиком как раз всё нормально. Мы с ним завтра с утра собирались к Ночаевым ехать. Вот и застрянем. Колесо отвалится. В лесу по дороге. Там-то и провозимся, хоть до вечера... Так что приказчика не будет. Вот что с Лютым делать?
- А если кляп в рот, мешок на голову, да самого в сарай под замок? - у Андрея появилась надежда, что всё может получиться.
- Только чтобы он не догадался кто это с ним такое сотворил. Тебе, Андрюха, помощник крепкий нужен.
Думали недолго.
- Матвей, - сообразил Перепёлка.
- Какой Матвей? - не сразу понял Андрей.
Дед объяснил.
- Я с ним немного в лесу пожил. Хороший парень. Молчуном был, молчуном остался. А силушка в нём немереная.
- Согласиться ли? Ему какой резон?
- Согласиться. У Ерины сестра есть... Вот так-то... Он Лютого, как цыплёнка скрутит, тот и не пикнет. Надо только того в ловушку зазвать.
- В амбар. Я зазову, скажу, что мыши доски прогрызли. Надо, мол посмотреть, да решить, что менять, что так сойдёт. А Матвей пусть ждёт его там.
- Андрей, а ты же так подставляешься.
- Если что получше в голову придёт - скажите. А пока пусть будет так. Потом отбрешусь, может. Как говорится, не пойман - не вор. Я направлю его в сарай, а сам как будто пойду в другую сторону. Пусть потом докажет...
- Ладно, на месте будем смотреть. Всё, пошёл я к Матвею.
- Я тогда к Несупе.
- Андрей, попроси у него что-нибудь для Марфуши.
- Для какой Марфуши? А-а, понял.
Глава 111
Варя пошла к сараю. Выскочил приказчик:
- Стой! А то стрельну!
- Ишь ты, стрельну, - Варя старалась говорить твёрдо. - Не торопись. Я это - Варвара Сергеевна.
- Барышня? - приказчик растерялся. На этот случай у него распоряжений не было.
- Спокойно тут?
- Да кабутточки спокойно. Вечером прибегали родственники, но я их быстро шуганул. Мальчишка только всё вертелся. Пока не наподдал хорошенько. Хоть по ногам стреляй, такая зараза наглая.
- Ну, это твоё дело - мальчишек гонять, да сарай сторожить. А у меня другое. Переговорить с девкой надо.
- Переговорить? Да как бы… не было такого распоряжения.
- Что значит не было? Вот сейчас оно и случилось. Да ты не волнуйся крепко, я через дверь.
- Дак, оно, может, управляющему доложить?
- Твоё дело. Можешь доложить.
Приказчик растерялся.
Варя не стала ждать, пока он сообразит, что делать, подошла к двери.
- Ерина, - произнесла громким шёпотом в самую щель.
И тут же девушка отозвалась. Её голос послышался совсем рядом.
- Я слушаю, Варвара Сергеевна.
- Варвара Сергеевна, да как же так? Не положено с нею разговаривать, - заныл приказчик под ухом.
Варя повернулась к мужику, заговорила рассерженным тоном:
- Ты что, не понимаешь, что Глафире Никитичне могут на ночь понадобиться некоторые предметы? А где они находятся, может знать только личная прислуга? Её горничная?
- Дык... Так-то оно... Понял...
- Тебе приказали охранять, так охраняй. А я делаю, что мне велели, а ты мне мешаешь.
- Ваше дело, конечно, - приказчик, наконец, сдался, отошёл.
Теперь он, если и доложит завтра Лютому, тот не посмеет у Вари допытываться. Нет у него над ней власти.
- Ерина, слышишь?
- Слышу, барышня.
- Завтра ничего не бойся. Мы всё подготовили, - зашептала Варя в самую щель.
- Не буду бояться. Только...
- Что? Говори.
- Сестра будет плакать. И братик. Все... Они же не знают.
- Я схожу к ним. Успокою.
- Спасибо… вам.
Варя хотела уже прощаться.
- Варвара Сергеевна, - вновь услышала она через дверь.
- Что?
- Как там Марфушка?
Марфушка была плоха.
- Пока непонятно.
- Скажите ей... что... я... Нет, ничего не говорите... Не знаю, что сказать.
Варя постояла у двери.
- Скажите, что мне её жалко.
- Скажу...
Глава 112
- Завтра поедешь? - Миланов оставил косу, посмотрел на друга. - Неожиданно.
- Да. Вот заехал к тебе узнать, может, будет какое поручение.
- Подожди, Николай. Так сразу и не соображу. Конечно, будет. Когда это я в Москву попаду? А раз ты едешь... И не одно будет… но только все самые срочные и важные.
Думинский усмехнулся:
- Я и не сомневался. Чтобы ты да не воспользовался случаем.
- Огорошил. А надолго?
- Теперь уже и не знаю. Всё зависит от твоих срочных и важных поручений.
- Ты, Николай, не смейся. Мы же на Сонное озеро собрались.
- Татьяна Горобец дату, кажется, ещё не назвала. Может, и успею вернуться.
- Ты уж постарайся.
- Я вот ещё что думаю, - произнёс Думинский нерешительно. И замолчал. Задумался.
- Ты уж начни думать вслух, раз я тут с тобой сижу, - Миланов засмеялся.
- Понимаешь, такое деликатное дело, и касается оно Ливасова. У нас есть общий знакомый, и он мне письмо прислал. Получается, когда господин Ливасов очень непринуждённо ведёт себя с незамужними дамами, он забывает их предупредить, что женат.
- Ливасов женат? - изумился Миланов.
- Со слов нашего знакомого - да. Его жена Анна проживает в Москве. Я подумал, раз дела требуют моего присутствия в столице, может, попробовать отыскать эту Анну.
- Но тебе это зачем? Хотя, если это правда, Ливасов очень некрасиво выглядит… И это ещё мягко сказано. Его заигрывания с девушками в таком случае недопустимы.
- Это ты видишь лишь внешнюю сторону. Думаю, на деле всё гораздо серьёзней.
- Знаешь, Николай, будь у меня сестра, и рядом с ней крутился бы этот хлыщ, я бы предпочёл знать правду.
- Да. Тем более, волею случая, я уже предостерёг одну девушку. И хотел бы точно узнать, имел ли я на это право.
- Ну что же, мой друг. Думаю, ты должен поспособствовать открытию истины в этом деле.
- Ты думаешь?
- Уверен. Я даже отменяю большую часть своих срочных и важных поручений, оставляя совсем безотлагательные, чтобы у тебя было время заняться поисками этой Анны и вернуться в срок.
Глава 113
Рано утром Матвей вышел во двор. Душно в избе, на улице должно быть свежее.
Так и есть. Воздух, разве что не вкусный. Прохлада. Свет на востоке вот-вот проклюнется солнцем.
Матвей сел на лавку.
Петухи раскукарекались. Вот уж кому тоже не спится.
После разговора с дедом Перепёлкой и Матвей не сомкнул глаз.
И не волнение о том, как надеть мешок на голову управляющему, не дало ему покоя. Наденет как-нибудь. А смущало то, что теперь уже он совершит насилие. Над человеком.
В том малом мирке, из которого он недавно вышел, не было зла, он не допускал его. Не видел. Думалось, что сможет и дальше так прожить теперь уже в этом мире. Он сам по себе, всё остальное сбоку. Но это оказалось невозможно. И ему надо как-то заново учиться выбирать свой путь.
Встал. Пошёл по пустынной деревне. Вот и околица. Последние дома позади. Солнце бросило первые лучи на землю, и хоры птиц запели о чём-то радостном.
Сел в траву. Хорошо. Спокойно. Столько времени провёл вот так.
Яркое пятно, едва уловленное боковым зрением, отвлекло внимание. Матвей нехотя поднял взгляд и увидел скрывшуюся за деревьями девичью фигуру.
Кто это - разглядеть не было никакой возможности, синий сарафан лишь мгновение был перед глазами, но Матвей вскочил, не сомневаясь. Дуняша.
Побежал.
Всё внезапно встало на свои места. В той маленькой, тихой и мирной жизни не было главного. Не было главной. А без неё теперь пустота.
И если он потеряет её, эту сердитую и нежную девушку, он никогда не будет счастливым. Без неё мир бесцветный.
Лес. На секунду Матвей остановился, огляделся. Дуняши не видать. Побежал прямо.
