А когда она встала, голос её прозвучал властно и повелительно, так, что даже мысли о неповиновении не возникло. Так даже матушка Ксана Михайловна не говаривала. Подхватив подушку — единственную вещь, оставшуюся у него — Артур бросился бегом к Софье Алексеевне. Или, правильнее было бы сказать, к воплощённой Уап-анг? Он встал по правую руку от женщины, по левую встал Андрей со вторым одеялом в руках, а Олегу она отвела место за своей спиной.
— Держитесь за меня крепче и не вздумайте отпустить, — приказала Уап-анг.
Артур крепко взял её за запястье и на мгновение позавидовал Олегу, обнявшему женщину за талию. Мгновение позавидовал, мгновение поревновал, а потом стало не до зависти и не до ревности. Пустынная Буря чуть шевельнула рукой, и из рукава с воем «Уаааап» вырвался ветер. Шевельнула другой, и ветер завыл «Ааааанг». Спасаясь от взлетевшего в воздух песка, Артур на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл, они, окружённые песчаными стенами, уже летели выше барханов, хотя и ниже звёзд. Он судорожно вцепился в запястье Софьи Алексеевны и снова закрыл глаза, сосредоточившись на ощущении стремительно приближающейся Абды.
Открыл он их тогда, когда до цели осталось совсем немного, а их «пустынный экспресс» начал резко снижаться. Вскоре они вчетвером, окружённые безжизненно опавшим песком, уже стояли на твёрдой поверхности.
— Позаботьтесь о ней! — приказала Уап-анг и ... исчезла.
А тело Софьи Алексеевны безжизненно обмякло и обвисла в руках мужчин.
— Мы на месте? — нетерпеливо спросил Андрей.
— Ей надо что-нибудь сладкое. У кого-нибудь есть? — обеспокоенно спросил Олег.
— У неё в сумке, — поспешил ответить Артур. — Местные сладости с базара.
Олег снял с плеча сумку Софьи и открыл её, а Артур повернулся к Андрею:
— Мы уже в Абде, но до нужного места надо ещё пройти.
Тем временем Олег, роясь в сумке, наткнулся на что-то, что заставило его присвистнуть и пробормотать себе под нос:
— Вот оно что!
Потом достал из сумки свёрток со сладостями, вытащил из него маленький розовый клубок медовых ниток. Развернул к себе Софью Алексеевну, которую бережно придерживал одной рукой, аккуратно отвёл в сторону вуаль и, пробормотав ещё одно «Вот оно что», вложил клубочек в рот.
— Сания, — позвал он, — открой глазки.
В Зарянске осень уже перешла в предзимье, а в этом парке молодящиеся деревья с разноцветными кронами — от грязно-розового до отчаянно лилового — ещё тянули тонкие ветки к угольно-чёрным фонарным столбам, замершим по стойке смирно вдоль аллеи. По её песку были приглашающе рассыпаны сухие листья — шурши не хочу. Чёрное кружево кованных скамеек манило — садись не хочу.
Не хотела. Не хотела ни шуршать листьями, бродя по аллеям, ни присаживаться, ни просто находиться здесь. Но, похоже, меня вышвырнуло из тела, причём на этот раз случайно. Уап-ау на него в этот раз не претендовала. Сама она на полную катушку развлекалась в теле Адели, попав в него по откату. Тело жены Измайлова было ухоженней, да и возможностей наслаждаться телесными радостями у него было побольше моих. Вот только вызов бури достался нам с бывшей богиней нелегко. В ход пошли не только остатки её былой мощи, но и мои жизненные силы. Так что здравствуй, Грань.
Интересно, это только для меня она выглядит осенней? Или это потому, что пора листопада тоже грань между уже ушедшим летом и ещё не подступившей зимой?
Под моим любопытным взглядом ближайшая скамья вдруг потянулась, по-лошадиному топнула ножкой, потом другой. Потом стремительно вытянулась в высоту, изогнув спинку… Мгновение спустя на дорожке стоял чёрный металлический жеребец. Он поднял голову, тряхнул гривой. Внезапный порыв ветра рванул листья с веток, и разноцветная метель потянулась к ожившей скамейке. И снова, как в прошлый раз, листья стенали и плакали, а зажеребевшая скамья с каждым прилипшим листиком наливалась цветом, обретала плоть и кровь. Мгновение спустя розовый конь с лиловой гривой, кося на меня апельсиново-оранжевым глазом, оскалил внушительные изумрудно-зелёные клыки и сделал небольшой шаг ко мне.
Я в ужасе попятилась.
Похоже, мой страх пришёлся по вкусу жеребцу. Он высунул длинный раздвоенный язык кислотного лимонного цвета и демонстративно облизнулся. А потом язык потянулся ко мне, вытягиваясь из пасти, как электрический шнур из пылесоса и … налетел на белое крыло Мотылька Вечности, возникшее перед ним. Крыло было величиной всего с ладонь, но жеребец нервно прянул ушами и попятился. Я же выдохнула с облегчением. Тем временем крыло «выстрелило» во все стороны, разом увеличившись до альбомного листа, к нему добавились белые голова и туловище, испещрённые чёрными то ли рунами, то ли просто неровными полосками.
Жеребец прижал уши к голове и оскалился, теперь уже не демонстративно, а по-настоящему зло.
— Изыди, из-го-гой! — заржал он.
Но Мотылёк вместо ответа «выстрелил» ещё раз. Теперь белое крыло стало длинной с мою вытянутую руку, а затем к нему добавилось и чёрное.
— Она моя! — прогудело на весь парк.
— Ни-го-го-дяй! — жеребец взвился на дыбы, приготовившись передними ударить по моему защитнику… и застыл, словно часть конной статуи.
Взмах белого крыла остановил движение, а по взмаху чёрного заёмное многоцветье поплыло, растаяло, оставив искорёженную парковую скамейку безжизненно лежать на земле.
— Так-то лучше, — фыркнул Мотылёк и повернулся ко мне.
— Благодарю, Летящий над Вечностью, — почтительно поклонилась я.
— Так меня ещё не называли, — польщённо ответил он.
Но тут же посуровел, как Репей, мой школьный учитель математики, отчитывавший меня за пренебрежение точными науками.
— Но будешь мне должна ещё одну услугу. А ты ведь ещё за прежнее не расплатилась!
Почему ты опять здесь, женщина? — грозно вопросил он.
— Так получилось. — виновато ответила я. — Решила посмотреть своими глазами, как выглядит пустыня. Но на нас напали разбойники и мы с пустыми руками оказались ночью среди песков…
— Да разве ж это пустыня. — усмехнулся Мотылёк. — Одно название. Мёртвые земли, вот где настоящая пустыня…
Он вспорхнул мне на плечо, от чего я невольно пошатнулась. И внезапно «схлопнулся» до размеров ладони. А нас с громким хлопком выкинуло с Грани.
Пока мы возвращались к миру реальному, он рассказывал мне о путешествии героини в мёртвые земли. «И с тех пор никто не просил изменить меня цвет неба…» Странные, слова будущей истории ещё звучали в ушах, когда издалека пробился знакомый голос: «Сания, открой глазки…»
— Пора прощаться, — усмехнулся Мотылёк. — За спасение будешь мне должна услугу. И твой карлик будет должен. Передай его слуге: сначала треугольник в круге, потом круг в треугольнике. Запомнила?
— Запомнила. Треугольник в круге, потом круг в треугольнике.
— Вот за то и ценю тебя, — фыркнул Мотылёк, — что изо сна в явь переносишь, не перевирая.
И исчез. Взял и исчез безо всяких спецэффектов и любимых им пафосных прощаний. Похоже, что моё спасение далось ему не так легко, как он пытался изобразить.
«Санечка, открой глазки,» — позвали меня ещё настойчивей.
Сания? Олег? Ладно, отношения будем выяснять потом, сначала попробуем выжить.
Я вдохнула холодный ночной воздух и осторожно приоткрыла глаза.
Матвей любил представлять себя героем историй — эпических и трагических. Сколько раз он в своих фантазиях жертвовал жизнью, спасая врагов и последствий катаклизмов то Бельск, то библиотеку. Сколько раз падал к ногам Софьи Алексеевны, посмертно оценившей его, склонявшейся над телом с восхищением подвигом и с отчаянием. Но реальность вывернула всё наизнанку. Это он стоял беспомощно стоял рядом с обмякшим телом женщины, которая спасла их. Это он растеряно смотрел, как соперник крепко держит её в объятьях и упрямо зовёт в явь, называя странным именем «Сания».
И как же он был счастлив, когда Софья Алексеевна, едва открыв глаза, прошептала:
— Артур!
— Здесь я, Софья Алексеевна, — быстро ответил он, решив, что с дурацким маскарадом пора заканчивать.
— Артур, он сказал… Треугольник в круге… потом круг в треугольнике. — прошелестела она еле слышно.
— Треугольник в круге, потом круг в треугольнике, — громко и по-военному чётко продублировал Олег.
Видно было, что слова давались Софье Алексеевне с трудом, но сказанное было слишком важным.
— Санечка, — произнёс Олег ласковым тоном, каким обычно говорят с неразумными детьми, — давай мы сейчас снимем с тебя дурацкую маску. И наденем вот это… Андрей, поможешь?
Андр шагнул вперёд, но Артур опередил его, перехватывая женщину, едва держащуюся на ногах, и прижимая её к себе. В свете звёзд в руках Олега что-то слабо блеснуло.
— Что это? — настороженно спросил Артур. — Откуда?
— Оберег Бэтцу, — сухо ответил Олег. — Из сумки.
Артур согласно кивнул и аккуратно потянул за концы вуали, удерживавшей на голове Софьи Алексеевны капюшон. Потом Олег ловко стянул с неё маску и передал Андру, с любопытством наблюдавшему за происходящим. И быстро повесил оберег на шею женщине.
— Спасибо, — прошелестела она.
— Софья Алексеевна, вы сможете идти? — с беспокойством спросил Андр. — Или останетесь с Олегом здесь, а мы с Артуром пойдём дальше?
— Попытаюсь, — ответила Софья Алексеевна.
Звучала она всё ещё слабо, но это был уже не шелест и не шёпот.
— Артур, нам далеко ещё? — продолжал допытываться Андр.
— Ещё прилично, — чуть поморщился Артур. — Мы, как я понимаю, сейчас где-то у причала. Там, — он махнул в сторону, откуда они прилетели, — текла Гвелири, воспетая в «Песни паломников». А нам надо туда, — он махнул рукой в противоположную сторону. — Не то чтобы далеко, скорее высоко.
Да, пески расплескались там, где прежде текла с рокотом могучая река. Ар-тей знал, хотя это знание стоило бы ему головы, заговори он вслух об этом, что это Небесный Отец, сражаясь с Бутьешем-громовержцем, выжег часть Та-Кмора и изменил течение Гвелири. И пески Красной пустыни, больше не сдерживаемые Уап-ау, которая сбежала в свиту Сумрана, превратили «Добрую землю» в «Пустынную». Из размышлений о прошлом ар-тейя вырвал Андр.
— Разве храм не у реки был? — спросил он.
— Всё, что было у реки, ревнители Радана в своё время по камешку разнесли. — ответил Артур. — И святилища, и хозяйственные постройки. А камешки потом растащили… На сооружения вроде того, где мы сегодня гостили.
— Но что-то же осталось, — хмыкнул Андр, — раз мы туда идём.
— Осталось, — вздохнул Артур. — Древний храм солнцепоклонников, который к пришествию Небесный Четы и без того уже был развалиной. Брать там было нечего, разбирать — себе дороже.
— Падение Абды обсудим позже, — сказал Олег. — Двинулись потихоньку.
И они двинулись. Шли медленно и осторожно, чтобы не навернуться в темноте, не налететь на что-нибудь. Артур шёл первым, выбирая путь. За ним, с двух сторон поддерживая и полуведя-полунеся спутницу, шли Олег с Андром. Они без особых приключений миновали «священный путь» — длинную широкую дорогу, по которой паломники некогда с песнями и возлияниями проходили от пристани к Дому Веселья, посвящённого карлику в ипостаси беспечного гуляки. Потом Артур провёл своих спутников напрямую через остов разрушенного Дома. Риск наткнуться на камень здесь был выше, но зато экономило силы. Это только в приключенческих романах молодой и накачанный герой, к тому же обладающий сверхспособностями, лихо преодолевает крутые подъёмы. Артур сам больше привык сидеть, чем ходить, и устал быстро. Так что он даже обрадовался, когда Олег скомандовал привал. «Привалились» они к лежавшему поперёк их пути обломку колонны, каким-то чудом избежавшему рук расхитителей.
Места хватило на всех. Ар-тей, тяжело опустившийся на камень, с ревностью заметил, как Олег, бережно усадивший Софью Алексеевну, кормит её «медовыми нитками», купленными на базаре им, Артуром.
— Далеко ещё? — спросил Андр.
— Сейчас пройдём мимо домиков паломников, — задумчиво ответил Артур, пытаясь вспомнить дорогу, виденную им во сне глазами прежних ар-теев. — обойдём квартал жрецов. И мы почти на месте — осталось только подняться.
— Только? — взвыл Андр. — Ты уже говорил, что мы почти на месте!
— А чего ты хотел? — насмешливо ответил Артур. — Чтобы тебя подвезли на лимузине прямо к храму?
— Ну…, — протянул заметно смутившийся Андр.
— А куда бы нас привёз Очень Большой Змей, не перехвати нас Шипохвосты? — подал голос Олег.
— В квартал Быстроногих.
— Быстроногих? — с любопытством переспросил Андр.
— Да, так называли слуг. Ты ведь не думаешь, что жрецы кормили и поили паломников сами? Да ещё и убирали в гостевых домиках? — ответил Артур.
Он вспомнил весёлую суету, царившую на причалах, и помрачнел. — Во времена расцвета Абды даже слуги жили неплохо, а дома управляющего и его помощникам не уступали по роскоши дворцам иных владык. Вот к их живописным руинам и возят туристов, судя по фотографиям в рекламном проспекте.
— Далеко отсюда? — деловито спросил Олег.
— Примерно в два раза дальше, чем мы прошли. Здесь туристам смотреть не на что.
Артур помрачнел ещё сильнее.
— Хвала Радану-Хранителю путей, который сократил нашу дорогу, — подала голос Софья Алексеевна.
Артур поморщился. Ему казалось, что не стоит привлекать внимание Радана к их авантюре. Но долго размышлять о божественном ему не пришлось. Дав им ещё пару минут на отдых, Олег скомандовал подъём. И они снова двинулись в путь.
Шли в том же порядке, за тем исключением, что Софья Алексеевна шла уже сама, так что Андр с Олегом её скорее подстраховывали, чем поддерживали. Двигались всё так же медленно, успев пару раз «привалиться», и Артуру показалось, что прошла вечность, прежде чем в лунном свете их глазам предстало древнее святилище.
Наконец-то! Артуру хотелось закричать от восторга. Вместо этого он остановился, обернулся и ободряюще сказал спутникам:
— Ну вот, почти пришли!
— Это и есть храм? — хмыкнул Андр. — Теперь я понимаю, почему ревнители не стали его разбирать — они решили, что это сарай!
— А чего ты хотел от древних зодчих? Небоскрёбов в сто этажей и нагромождения куполов? — ответил Артур. — Сначала тут вообще были только каменные столбы. Это потом уже проёмы заложили булыжниками и соорудили крышу.
Он так обиделся за солнцепоклонников, что по дороге к храму успел прочитать целую лекцию. Но замолчал, остановившись перед входом в храм. Подождал, пока спутники догонят и встанут рядом, и лишь тогда произнёс нараспев:
<О, карлик великий! Могучий карлик!>
<О, Бэтцу-защитник, заступник слабых,>
<Идущий по кромке меж днём и ночью,>
<Идущий по грани меж сном и явью,>
<Живущий над прошлым и настоящим,>
<Грозящий расправою злобным духам.>
<К тебе взываю, услышь меня, мудрый.>
<К тебе мы явились, ища спасенья.>
<К тебе мы явились, ища защиты.>
<Позволь нам войти в твой дом, о, великий,>
<С тобой разделить и беды, и радость.>
Он почтительно поклонился храму, а когда выпрямился, услышал голос стоявшей рядом Софьи Алексеевны, возносившей молитву Бэтцу-Защитнику. За ней, по-военному чётко проговаривая каждое слово, скорее докладывая о прибытии, чем молясь, к великому воину обратился Олег. Последним шёпотом, неразборчиво что-то пробормотал Андр, но Артур почувствовал, что Бэтцу эта куцая молитва пришлась по нраву.
— Держитесь за меня крепче и не вздумайте отпустить, — приказала Уап-анг.
Артур крепко взял её за запястье и на мгновение позавидовал Олегу, обнявшему женщину за талию. Мгновение позавидовал, мгновение поревновал, а потом стало не до зависти и не до ревности. Пустынная Буря чуть шевельнула рукой, и из рукава с воем «Уаааап» вырвался ветер. Шевельнула другой, и ветер завыл «Ааааанг». Спасаясь от взлетевшего в воздух песка, Артур на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл, они, окружённые песчаными стенами, уже летели выше барханов, хотя и ниже звёзд. Он судорожно вцепился в запястье Софьи Алексеевны и снова закрыл глаза, сосредоточившись на ощущении стремительно приближающейся Абды.
Открыл он их тогда, когда до цели осталось совсем немного, а их «пустынный экспресс» начал резко снижаться. Вскоре они вчетвером, окружённые безжизненно опавшим песком, уже стояли на твёрдой поверхности.
— Позаботьтесь о ней! — приказала Уап-анг и ... исчезла.
А тело Софьи Алексеевны безжизненно обмякло и обвисла в руках мужчин.
— Мы на месте? — нетерпеливо спросил Андрей.
— Ей надо что-нибудь сладкое. У кого-нибудь есть? — обеспокоенно спросил Олег.
— У неё в сумке, — поспешил ответить Артур. — Местные сладости с базара.
Олег снял с плеча сумку Софьи и открыл её, а Артур повернулся к Андрею:
— Мы уже в Абде, но до нужного места надо ещё пройти.
Тем временем Олег, роясь в сумке, наткнулся на что-то, что заставило его присвистнуть и пробормотать себе под нос:
— Вот оно что!
Потом достал из сумки свёрток со сладостями, вытащил из него маленький розовый клубок медовых ниток. Развернул к себе Софью Алексеевну, которую бережно придерживал одной рукой, аккуратно отвёл в сторону вуаль и, пробормотав ещё одно «Вот оно что», вложил клубочек в рот.
— Сания, — позвал он, — открой глазки.
Глава 9 Парк на Грани
В Зарянске осень уже перешла в предзимье, а в этом парке молодящиеся деревья с разноцветными кронами — от грязно-розового до отчаянно лилового — ещё тянули тонкие ветки к угольно-чёрным фонарным столбам, замершим по стойке смирно вдоль аллеи. По её песку были приглашающе рассыпаны сухие листья — шурши не хочу. Чёрное кружево кованных скамеек манило — садись не хочу.
Не хотела. Не хотела ни шуршать листьями, бродя по аллеям, ни присаживаться, ни просто находиться здесь. Но, похоже, меня вышвырнуло из тела, причём на этот раз случайно. Уап-ау на него в этот раз не претендовала. Сама она на полную катушку развлекалась в теле Адели, попав в него по откату. Тело жены Измайлова было ухоженней, да и возможностей наслаждаться телесными радостями у него было побольше моих. Вот только вызов бури достался нам с бывшей богиней нелегко. В ход пошли не только остатки её былой мощи, но и мои жизненные силы. Так что здравствуй, Грань.
Интересно, это только для меня она выглядит осенней? Или это потому, что пора листопада тоже грань между уже ушедшим летом и ещё не подступившей зимой?
Под моим любопытным взглядом ближайшая скамья вдруг потянулась, по-лошадиному топнула ножкой, потом другой. Потом стремительно вытянулась в высоту, изогнув спинку… Мгновение спустя на дорожке стоял чёрный металлический жеребец. Он поднял голову, тряхнул гривой. Внезапный порыв ветра рванул листья с веток, и разноцветная метель потянулась к ожившей скамейке. И снова, как в прошлый раз, листья стенали и плакали, а зажеребевшая скамья с каждым прилипшим листиком наливалась цветом, обретала плоть и кровь. Мгновение спустя розовый конь с лиловой гривой, кося на меня апельсиново-оранжевым глазом, оскалил внушительные изумрудно-зелёные клыки и сделал небольшой шаг ко мне.
Я в ужасе попятилась.
Похоже, мой страх пришёлся по вкусу жеребцу. Он высунул длинный раздвоенный язык кислотного лимонного цвета и демонстративно облизнулся. А потом язык потянулся ко мне, вытягиваясь из пасти, как электрический шнур из пылесоса и … налетел на белое крыло Мотылька Вечности, возникшее перед ним. Крыло было величиной всего с ладонь, но жеребец нервно прянул ушами и попятился. Я же выдохнула с облегчением. Тем временем крыло «выстрелило» во все стороны, разом увеличившись до альбомного листа, к нему добавились белые голова и туловище, испещрённые чёрными то ли рунами, то ли просто неровными полосками.
Жеребец прижал уши к голове и оскалился, теперь уже не демонстративно, а по-настоящему зло.
— Изыди, из-го-гой! — заржал он.
Но Мотылёк вместо ответа «выстрелил» ещё раз. Теперь белое крыло стало длинной с мою вытянутую руку, а затем к нему добавилось и чёрное.
— Она моя! — прогудело на весь парк.
— Ни-го-го-дяй! — жеребец взвился на дыбы, приготовившись передними ударить по моему защитнику… и застыл, словно часть конной статуи.
Взмах белого крыла остановил движение, а по взмаху чёрного заёмное многоцветье поплыло, растаяло, оставив искорёженную парковую скамейку безжизненно лежать на земле.
— Так-то лучше, — фыркнул Мотылёк и повернулся ко мне.
— Благодарю, Летящий над Вечностью, — почтительно поклонилась я.
— Так меня ещё не называли, — польщённо ответил он.
Но тут же посуровел, как Репей, мой школьный учитель математики, отчитывавший меня за пренебрежение точными науками.
— Но будешь мне должна ещё одну услугу. А ты ведь ещё за прежнее не расплатилась!
Почему ты опять здесь, женщина? — грозно вопросил он.
— Так получилось. — виновато ответила я. — Решила посмотреть своими глазами, как выглядит пустыня. Но на нас напали разбойники и мы с пустыми руками оказались ночью среди песков…
— Да разве ж это пустыня. — усмехнулся Мотылёк. — Одно название. Мёртвые земли, вот где настоящая пустыня…
Он вспорхнул мне на плечо, от чего я невольно пошатнулась. И внезапно «схлопнулся» до размеров ладони. А нас с громким хлопком выкинуло с Грани.
Пока мы возвращались к миру реальному, он рассказывал мне о путешествии героини в мёртвые земли. «И с тех пор никто не просил изменить меня цвет неба…» Странные, слова будущей истории ещё звучали в ушах, когда издалека пробился знакомый голос: «Сания, открой глазки…»
— Пора прощаться, — усмехнулся Мотылёк. — За спасение будешь мне должна услугу. И твой карлик будет должен. Передай его слуге: сначала треугольник в круге, потом круг в треугольнике. Запомнила?
— Запомнила. Треугольник в круге, потом круг в треугольнике.
— Вот за то и ценю тебя, — фыркнул Мотылёк, — что изо сна в явь переносишь, не перевирая.
И исчез. Взял и исчез безо всяких спецэффектов и любимых им пафосных прощаний. Похоже, что моё спасение далось ему не так легко, как он пытался изобразить.
«Санечка, открой глазки,» — позвали меня ещё настойчивей.
Сания? Олег? Ладно, отношения будем выяснять потом, сначала попробуем выжить.
Я вдохнула холодный ночной воздух и осторожно приоткрыла глаза.
Глава 10 Святилище солнцепоклонников
Матвей любил представлять себя героем историй — эпических и трагических. Сколько раз он в своих фантазиях жертвовал жизнью, спасая врагов и последствий катаклизмов то Бельск, то библиотеку. Сколько раз падал к ногам Софьи Алексеевны, посмертно оценившей его, склонявшейся над телом с восхищением подвигом и с отчаянием. Но реальность вывернула всё наизнанку. Это он стоял беспомощно стоял рядом с обмякшим телом женщины, которая спасла их. Это он растеряно смотрел, как соперник крепко держит её в объятьях и упрямо зовёт в явь, называя странным именем «Сания».
И как же он был счастлив, когда Софья Алексеевна, едва открыв глаза, прошептала:
— Артур!
— Здесь я, Софья Алексеевна, — быстро ответил он, решив, что с дурацким маскарадом пора заканчивать.
— Артур, он сказал… Треугольник в круге… потом круг в треугольнике. — прошелестела она еле слышно.
— Треугольник в круге, потом круг в треугольнике, — громко и по-военному чётко продублировал Олег.
Видно было, что слова давались Софье Алексеевне с трудом, но сказанное было слишком важным.
— Санечка, — произнёс Олег ласковым тоном, каким обычно говорят с неразумными детьми, — давай мы сейчас снимем с тебя дурацкую маску. И наденем вот это… Андрей, поможешь?
Андр шагнул вперёд, но Артур опередил его, перехватывая женщину, едва держащуюся на ногах, и прижимая её к себе. В свете звёзд в руках Олега что-то слабо блеснуло.
— Что это? — настороженно спросил Артур. — Откуда?
— Оберег Бэтцу, — сухо ответил Олег. — Из сумки.
Артур согласно кивнул и аккуратно потянул за концы вуали, удерживавшей на голове Софьи Алексеевны капюшон. Потом Олег ловко стянул с неё маску и передал Андру, с любопытством наблюдавшему за происходящим. И быстро повесил оберег на шею женщине.
— Спасибо, — прошелестела она.
— Софья Алексеевна, вы сможете идти? — с беспокойством спросил Андр. — Или останетесь с Олегом здесь, а мы с Артуром пойдём дальше?
— Попытаюсь, — ответила Софья Алексеевна.
Звучала она всё ещё слабо, но это был уже не шелест и не шёпот.
— Артур, нам далеко ещё? — продолжал допытываться Андр.
— Ещё прилично, — чуть поморщился Артур. — Мы, как я понимаю, сейчас где-то у причала. Там, — он махнул в сторону, откуда они прилетели, — текла Гвелири, воспетая в «Песни паломников». А нам надо туда, — он махнул рукой в противоположную сторону. — Не то чтобы далеко, скорее высоко.
Да, пески расплескались там, где прежде текла с рокотом могучая река. Ар-тей знал, хотя это знание стоило бы ему головы, заговори он вслух об этом, что это Небесный Отец, сражаясь с Бутьешем-громовержцем, выжег часть Та-Кмора и изменил течение Гвелири. И пески Красной пустыни, больше не сдерживаемые Уап-ау, которая сбежала в свиту Сумрана, превратили «Добрую землю» в «Пустынную». Из размышлений о прошлом ар-тейя вырвал Андр.
— Разве храм не у реки был? — спросил он.
— Всё, что было у реки, ревнители Радана в своё время по камешку разнесли. — ответил Артур. — И святилища, и хозяйственные постройки. А камешки потом растащили… На сооружения вроде того, где мы сегодня гостили.
— Но что-то же осталось, — хмыкнул Андр, — раз мы туда идём.
— Осталось, — вздохнул Артур. — Древний храм солнцепоклонников, который к пришествию Небесный Четы и без того уже был развалиной. Брать там было нечего, разбирать — себе дороже.
— Падение Абды обсудим позже, — сказал Олег. — Двинулись потихоньку.
И они двинулись. Шли медленно и осторожно, чтобы не навернуться в темноте, не налететь на что-нибудь. Артур шёл первым, выбирая путь. За ним, с двух сторон поддерживая и полуведя-полунеся спутницу, шли Олег с Андром. Они без особых приключений миновали «священный путь» — длинную широкую дорогу, по которой паломники некогда с песнями и возлияниями проходили от пристани к Дому Веселья, посвящённого карлику в ипостаси беспечного гуляки. Потом Артур провёл своих спутников напрямую через остов разрушенного Дома. Риск наткнуться на камень здесь был выше, но зато экономило силы. Это только в приключенческих романах молодой и накачанный герой, к тому же обладающий сверхспособностями, лихо преодолевает крутые подъёмы. Артур сам больше привык сидеть, чем ходить, и устал быстро. Так что он даже обрадовался, когда Олег скомандовал привал. «Привалились» они к лежавшему поперёк их пути обломку колонны, каким-то чудом избежавшему рук расхитителей.
Места хватило на всех. Ар-тей, тяжело опустившийся на камень, с ревностью заметил, как Олег, бережно усадивший Софью Алексеевну, кормит её «медовыми нитками», купленными на базаре им, Артуром.
— Далеко ещё? — спросил Андр.
— Сейчас пройдём мимо домиков паломников, — задумчиво ответил Артур, пытаясь вспомнить дорогу, виденную им во сне глазами прежних ар-теев. — обойдём квартал жрецов. И мы почти на месте — осталось только подняться.
— Только? — взвыл Андр. — Ты уже говорил, что мы почти на месте!
— А чего ты хотел? — насмешливо ответил Артур. — Чтобы тебя подвезли на лимузине прямо к храму?
— Ну…, — протянул заметно смутившийся Андр.
— А куда бы нас привёз Очень Большой Змей, не перехвати нас Шипохвосты? — подал голос Олег.
— В квартал Быстроногих.
— Быстроногих? — с любопытством переспросил Андр.
— Да, так называли слуг. Ты ведь не думаешь, что жрецы кормили и поили паломников сами? Да ещё и убирали в гостевых домиках? — ответил Артур.
Он вспомнил весёлую суету, царившую на причалах, и помрачнел. — Во времена расцвета Абды даже слуги жили неплохо, а дома управляющего и его помощникам не уступали по роскоши дворцам иных владык. Вот к их живописным руинам и возят туристов, судя по фотографиям в рекламном проспекте.
— Далеко отсюда? — деловито спросил Олег.
— Примерно в два раза дальше, чем мы прошли. Здесь туристам смотреть не на что.
Артур помрачнел ещё сильнее.
— Хвала Радану-Хранителю путей, который сократил нашу дорогу, — подала голос Софья Алексеевна.
Артур поморщился. Ему казалось, что не стоит привлекать внимание Радана к их авантюре. Но долго размышлять о божественном ему не пришлось. Дав им ещё пару минут на отдых, Олег скомандовал подъём. И они снова двинулись в путь.
Шли в том же порядке, за тем исключением, что Софья Алексеевна шла уже сама, так что Андр с Олегом её скорее подстраховывали, чем поддерживали. Двигались всё так же медленно, успев пару раз «привалиться», и Артуру показалось, что прошла вечность, прежде чем в лунном свете их глазам предстало древнее святилище.
Наконец-то! Артуру хотелось закричать от восторга. Вместо этого он остановился, обернулся и ободряюще сказал спутникам:
— Ну вот, почти пришли!
— Это и есть храм? — хмыкнул Андр. — Теперь я понимаю, почему ревнители не стали его разбирать — они решили, что это сарай!
— А чего ты хотел от древних зодчих? Небоскрёбов в сто этажей и нагромождения куполов? — ответил Артур. — Сначала тут вообще были только каменные столбы. Это потом уже проёмы заложили булыжниками и соорудили крышу.
Он так обиделся за солнцепоклонников, что по дороге к храму успел прочитать целую лекцию. Но замолчал, остановившись перед входом в храм. Подождал, пока спутники догонят и встанут рядом, и лишь тогда произнёс нараспев:
<О, карлик великий! Могучий карлик!>
<О, Бэтцу-защитник, заступник слабых,>
<Идущий по кромке меж днём и ночью,>
<Идущий по грани меж сном и явью,>
<Живущий над прошлым и настоящим,>
<Грозящий расправою злобным духам.>
<К тебе взываю, услышь меня, мудрый.>
<К тебе мы явились, ища спасенья.>
<К тебе мы явились, ища защиты.>
<Позволь нам войти в твой дом, о, великий,>
<С тобой разделить и беды, и радость.>
Он почтительно поклонился храму, а когда выпрямился, услышал голос стоявшей рядом Софьи Алексеевны, возносившей молитву Бэтцу-Защитнику. За ней, по-военному чётко проговаривая каждое слово, скорее докладывая о прибытии, чем молясь, к великому воину обратился Олег. Последним шёпотом, неразборчиво что-то пробормотал Андр, но Артур почувствовал, что Бэтцу эта куцая молитва пришлась по нраву.
