Матушка Стояна должна была поговорить с ней о супружеской жизни, но разговор не удался. Велимире болтать об этом не хотелось. Зачем попусту воздух сотрясать?
- Отчего ты не весела? Отчего не радуешься? Сама же недавно мне говорила, что истинного богиня к тебе привела. Отчего ж сейчас грустна? За любимого же выходишь. Али сделал он плохое что? Обидел словом? Руку поднял? – спрашивала не прекращая женщина, с тревогой вглядываясь в лицо девушки.
- Демьян – лучшее, что случилось в моей жизни. Только вот хорошие люди в ней надолго не задерживаются. Только вы и исключение, слишком сильны, слишком умны, чтобы на вас замахнуться. - ведьма криво улыбнулась. – Я уж давно хотела поблагодарить вас, матушка, что вы тогда меня, пять лет назад, и из петли меня вытащили, и смысл жить дали – про обряд рассказали. Суженого помогли найти. Надеюсь, вы долго на своём месте сидеть будете. Правильная вы, мудрая, понимающая – истинная жрица. А если решите уйти на покой, то умоляю что угодно сделайте, но матери моей власть не давайте. В гиблое место она храм этот превратит, ничего светлого в нём не оставит. Хоть, думается, вы и без меня это знаете.
- Твои речи меня пугают, Велимира. Что-то нехорошее ты задумала? Отчего говоришь так, будто прощаешься? Будто не свидимся никогда? Замужество – это не конец жизни, девочка моя. Это только её начало, когда муж ласков да любим. А тут и слепому видно, как Бессмертный на тебя смотрит, с какой страстью, с каким пылом, нежностью!
Девушка вновь улыбнулась, только в этот раз улыбка исказила её красивое лицо в жуткой муке.
- Смотрит, вы правы, матушка, смотрит. Многое я отдам, чтобы и потом он на меня так смотрел. Потом, когда-то. Не глядите на меня сейчас столь подозрительно, матушка. Вы потом поймёте, потом проверите. И поступок мой, думаю, одобрите. Сама богиня одобрила, а с ней не спорят. И ежели спросит вас кто, знайте, что мужа своего будущего, Демьяна Бессмертного, я люблю. До безумия люблю. А, может, и действительно обезумела, уж было от чего. Но ради счастья с ним на всё пойду, всё сделаю. Богиней клянусь. А пока ведите меня, матушка, ведите к моему избраннику. Свяжите узами нерушимыми, что ни смерть, ни мать моя не разорвёт. Уж время пришло. Слышите, сёстры ваши петь уж начали, барабаны заиграли. Уж не будем томить моего жениха ожиданием. Любит он меня сильно, переживать будет. А мне бы не хотелось его лишний раз тревожить.
Жрица глядела на юную ведьму хмуро, непонимающе. Хоть после речи её, и дурак бы понял, что не так что-то. Как бы не заперла её тут. У неё же тогда не получится подсказкой богини воспользоваться, их судьбу будущую с Демьяном поменять.
- Тревожно мне, матушка, уж прости. Сама не своя с утра. Уняться не могу. А сейчас и вовсе уж колотит.
Женщина после такого объяснения немного расслабилась, только вот не настолько, чтобы выбросить из головы все сказанные ею слова.
- Так, свадьба ж, деточка, не ты первая маешься перед новым да неизведанным. Только вот чувствую я, что не только в этом дело. С утреца подойди ко мне, поговорим более серьёзно. Я уж и с супругом твоим, и с царём договорюсь. Не посмеют мне в просьбе такой отказать, в разговоре простом. А сейчас, и вправду, не будем жениха тревожить, да и государя тоже.
Матушка Стояна накинула на неё невестин покров и вывела в залу, где её дожидался и Демьян, и государь со свитой, и остальные гости. Не было лишь её матери. Не пришла Ядвига на сотворённую своими руками ловушку поглядеть, не пустили.
Царь, видно, поэтому сиял, словно монета начищенная. Думает обманул всех, вокруг пальца провёл, да себя уберёг. Глупость какая, не ему с её родительницей соперничать. Умом не дорос в игры с ней играть. Если бы не служба тайная, то государя уж сто раз провели.
- Дети мои, — раздался голос главной жрицы после небольшой вступительной речи, которую Велимира и не слушала. – имеете ли вы добрые намерения, вступая в этот брак? Помните, на вас сейчас взирает сама смерть, солжёте ей, обречёте себя на вечную кару.
- Да. – раздался одновременно ответ влюблённых.
- Имеете ли вы непринуждённое намерения, крепкую мысль разделить чашу жизни на двоих?
- Да. – вновь ответили молодые.
- Клянёшься ли ты, Демьян Бессмертный, богине смерти, любить и почитать Велимиру, дочь Ядвиги Славной? Любить и в горе, и в радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности?
- Клянусь.
- Клянёшься ли ты богине смерти, Велимира, дочь Ядвиги Славной, любить и почитать Демьяна Бессмертного? Любить в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности?
- Клянусь.
Матушка Стояна удовлетворённо кивнула, а после подошла к стоящей перед ней паре и надрезала им ладони ритуальным кинжалом.
- Скрепите свои руки. Плоть к плоти, кровь к крови, душа к душе. Да благословенен будет этот брак, где два станут одним, где будут связаны до тех пор, пока существует этот мир. Для вас смерть не конец, для вас смерть лишь новое начало.
В храме, после произнесённых брачных фраз, стало тихо, повеяло холодом. А после юная ведьма ощутила, как ноющая рана затянулась. А должна была заживать больше седмицы, ибо после ритуальной стали никакой заговор да мазь не поможет. Велимира с удивлением посмотрела на свою ладонь – чиста, не единой царапины. У Демьяна было так же. Богиня одобрила их союз. Вновь одарила её своей милостью.
Поздравления она толком и не слушала. Кивала вяло, цепляясь за локоть ведьмака, и молчала, ежели её о чём-то спрашивали. Лишь один раз девушка ответила. Зло ответила, не щадя ни чувств другого, не думая о том, какая буря последует после её слов.
- Я поздравляю тебя, Велимира, и тебя, Демьян. Живите в мире, служите на благо государства, со злом боритесь. – довольно поглаживая седую бороду, обратился к ним государь.
- Конечно, батюшка, будем. - опередила мужа ведьма в ответе. Склонилась чуть ли не до пола, только вот не с уважением склонилась, издеваясь больше. А потом продолжила тихо, так, чтоб только царь и её избранник слышал: - Кто-то ж должен. Вы же не можете, за чужие спины от зла прячетесь. Да, что там прячетесь! Разглядеть его даже опасаетесь.
Демьян с удивлением глянул на супругу, но не одёрнул. Лишь поклонился отцу своему истинному, поблагодарил да объявил, что, они с женой устали. День, понимаете, тяжким был, и клятва сил много отняла.
В опочивальню они отправились под улюлюканье гостей, под похабные частушки, под скабрезные шуточки. А когда ж подурачиться ещё так позволено? Лишь на свадьбе. В другой день и по губам за такое прилетит, али вовсе кулаком в морду. Велимиру в целом обычай этот веселил, но сегодня не вышло ей похохотать.
Кинжал холодил кожу. Ошейник колдовской напротив жёг огнём. Весь тот путь, что они шли до их покоев, она не могла думать ни о чём другом. Только о чёрных чарах, что на ней завязаны. Только о решении, что она приняла. За двоих приняла, не посоветовалась. Не смогла рассказать, не смогла поделиться.
- Мира, родная, — обратился к ней Демьян, едва закрылась дверь опочивальни. – что случилось? На тебе лица нет.
- Не получилось, да? Не получилось у тебя исполнить мою просьбу? Её лишь на празднество не пустили. Таково её наказание. – едва выталкивая из себя слова, задушено спросила ведьма.
- В палатах её заперли. Я заставил государя начать расследование.
- Он ничего ей не сделает. И пальцем её не тронет, ведь тогда он нарушит данную ей клятву. А если нарушит, то умрёт.
- Я добьюсь, чтобы она понесла наказания. Нужно только чуть больше времени.
Велимира рассмеялась горько, а потом и вовсе расплакалась.
- Нет у нас того времени, Демьян, истекло всё. Только она прогадала. – девушка вдруг обхватила лицо мужчины и зашептала, смотря на него безумным взглядом: - Я тебя люблю, я тебя так люблю, мой родной. Всё ради тебя сделала. Ты поймёшь потом. Попроси матушку Стояну поглядеть на меня, хорошо поглядеть. – она прервалась и впилась поцелуем в столь желанные уста, а после вновь продолжила: - Мы не сможем быть счастливы в этой жизни, милый. Я вчера все нити проверила: все черны, все гнилы, все в руках расползаются. Слишком уж сильно её слово оказалось, слишком уж велика злость и ненависть. Но богиня обещала мне шанс. Не в этом времени, в другом. Ты же помнишь, что сказала жрица? Мы связаны до тех пор, пока существует этот мир. Для нас смерть не конец, для нас она лишь новое начало.
Ведьмак смотрел на неё непонимающе, обеспокоенно, так же как и матушка Стояна недавно.
Он поймёт. Он всё поймёт, только боль его, к сожалению, это не утихомирит.
Велимира поцеловала мужа вновь и резко отстранилась. Говорить больше она не могла. Кинжал жёг руку, а колдовская цепь натянулась до предела, заставляя выполнить данный Ядвигой приказ. Только вот одно звено расшатать она успела, и благодаря богине у неё был выбор.
Сталь вошла в грудь легко. И последнее, что увидела юная ведьма в этой жизни, искажённое от ужаса лицо возлюбленного.
Ядвига Славная считала себя умной и изворотливой, оттого заточение в палатах в столь важный день её знатно злило. Нет, план на такой вариант развития событий у неё был, и люди верные в царском дворце были, чтобы дочь её вывели, в место безопасное отвели. Только вот хотелось бы и самой присутствовать, за кровиночкой своей проследить. Слишком уж она у неё себе на уме, слишком своевольная.
Сами по себе эти качества ведьма не считала плохими, отнюдь. Наоборот, она в глубине души гордилась, что её Велимира была столь упряма, нрав столь строптивый имела. Этим она в неё пошла. Лукавила женщина, когда иначе утверждала. Беда была в другом – в грёзах, в которые её дочь верила.
Ядвига точно знала, что любви на свете не существует. Точнее, как, существует, но лишь к своим детям. И то, не у всех. Свою дочь она любила, искренне считала, что всей душой любила. Да, срывалась иногда, но кто не срывается? Лишний раз пальцем свою красоту она не трогала. Она была намного лучше своей матери, что её и до крови розгами полосовала, и на мороз в ночь выставляла, долги свои ею отдавала и как только над ней не издевалась. Ежели бы не сила, что в ней с рождения была, то она бы давно в навь отправилась. Свою дочь она оберегала, как могла, даже от её собственной юношеской дурости.
Велимира хотела любви. Всю свою жизнь, с самого детства её дочь ждала той прекрасной романтической любви, что воспета в песнях да сказах. Поначалу Ядвигу это просто приводило в недоумение. Она надеялась, что едва её кровиночка повзрослеет, то сразу поймёт, как велико её заблуждение. Только вот этого не произошло, всё стало намного хуже.
Её дочь бредила этой чёртовой любовью. Твердила о ней и твердила. И вот тогда женщина осознала, сколь глубока проблема. Девица из милого дитя превратилась в истинную красавицу, и абсолютно не желает осознавать, сколь беспринципны и опасны мужчины. Нет, Велимира всех прекрасными царевичами, слава богам, не считала. Однако была убеждена, что где-то там есть мужчина, с которым она обязательно проживёт счастливую жизнь.
Глупость несусветная! Ядвига точно знала, что славные мужи на самом деле все изнутри гнилые до черноты. Уважать женщину, особенно свою жену, они могут лишь тогда, когда у той есть власть и сила. Править в доме баба может лишь тогда, когда супруг её знает, что в случае чего она его может раздавить, как клопа какого. Хотя некоторых и это не останавливает, их хорошо учит лишь могила.
Только вот как она не объясняла это дочери, как бы не показывала примеры неверности, жестокости и откровенной глупости мужчин, та продолжала пребывать в своих пустых грёзах. Тогда женщина решила действовать. Велимира была слишком упёрта в своих заблуждениях, чтобы ей поверить, и слишком самовольна, чтобы её слушать. А жених у неё-то уже был. Царевич был подходящим и на роль супруга её красы ненаглядной, и для её, Ядвиги, властолюбивых целей. Ждать, когда дочь сбежит с каким-то недоноском, который ей задурит голову, ведьма не собиралась. Поэтому создала чары, что держали в узде её чадо. Иного решения она не придумала.
Только вот после этого в Велимиру словно дух злой вселился. Дочь волком на неё смотрела, притронуться к себе не давала, а уж как огрызаться начала, какие слова злые говорила... Ежели не ошейник колдовской, то Ядвига бы на ней злость каждый день срывала. А так хоть помолчать могла наказать. И как бы женщина ей не объясняла, её кровиночка не понимала, что она это всё делает ради её же блага, ради её светлого будущего.
В последний год жизнь наконец-то выровнялась и пошла своим чередом. Велимира присмирела, поумнела, во всю рукодельничала, приданное собирала. Только ведьма решила, что наступил мир и покой, как старый хрыч всё испортил!
Этот Демьян, чёртов воевода... Поздно она поняла, насколько дочь на нём помешалась. Будто приворожили. После известия о помолвке она прижала к стенке дуру эту из храма, Умилу. А та ей и выдала, что её Велимира уж с месяц к ведьмаку бегает. Милуются они с ним, покуда остальные травы собирают, наглядеться друг на друга не могут.
Отродье царское. Байстрюк мерзкий, чтоб его навь поглотила. Весь посечённый, весь в шрамах, хоть и видно, что мазями свести уродства пытались, а руки свои страшные всё равно потянул, не постеснялся. Ну, с воякой этим понятно всё – мужик. Все они посвежее да поневиннее товар хотят. А её доченька красавица писаная, глаз не отвести. Вот и эта падаль вкусную добычу увидала.
Но то, что её дочь на него влюблённым взглядом глядела. То, что она к нему в постель прыгнула, приказ её нарушив, поразило её в самое сердце. Точно волшба любовная. Это понимание её ввергло в такой ужас, что она себя в руках не смогла сдержать. Даже Велимире перепало. От страха за неё на неё же и накинулась.
Цепки чары любовные, развеять их сложно. К тому же кто-то больно хитрый в стольном граде появился, отыскать волшбу на дочери она не смогла. Но то, что над ней поколдовали, была уверена. Слишком уж гладко всё для царя сложилось. А какой самый лучший способ, чтобы с приворотом побороться? Правильно, убить того, к кому приворожили. Только вот сама она сделать это не смогла, хоть проклятье сильное наслала, когда поняла, что к чему. Пришлось Велимире это сделать приказать. Пусть сейчас дочь её и ненавидит, но потом она всё ей объяснит. А сейчас она и слушать ничего не пожелает. Приворожённый только избраннику своему верит.
Ядвига нервно ходила по покоям. Уж и за полночь перевалило, а тихо всё, все молчат. Странно это. Неужто удалось байстрюку от удара увернуться?
Размышления её прервал стук в дверь. В комнату ввалилась её служанка, что уж пару десятков лет ей верно служила, правой рукой её была. Женщина, бледная, словно полотно, с вытаращенными, покрасневшими от слёз глазами, бухнулась на колени.
- Беда! Беда, боярыня! Мирочка наша, краса неповторимая, девочка наша, мёртвая там лежит. Мёртвая!
Работа меня нагнала раньше, чем я того ожидала, так что прошу прощение за отсутствие) Прода будет ещё сегодня вечером и во вт)
Ядвига непонимающе уставилась на пришедшую. В тупом оцепенении глядела на бьющуюся в истерике служку и словно не могла осознать сказанные ею слова.
Мёртвая... Мёртвая...
Глупость. Невозможно это, невозможно.
- Врёшь. – едва ворочая языком произнесла ведьма. – Врёшь! Как у ты посмела такое сказать? Как ты смела даже подумать о таком?
- Отчего ты не весела? Отчего не радуешься? Сама же недавно мне говорила, что истинного богиня к тебе привела. Отчего ж сейчас грустна? За любимого же выходишь. Али сделал он плохое что? Обидел словом? Руку поднял? – спрашивала не прекращая женщина, с тревогой вглядываясь в лицо девушки.
- Демьян – лучшее, что случилось в моей жизни. Только вот хорошие люди в ней надолго не задерживаются. Только вы и исключение, слишком сильны, слишком умны, чтобы на вас замахнуться. - ведьма криво улыбнулась. – Я уж давно хотела поблагодарить вас, матушка, что вы тогда меня, пять лет назад, и из петли меня вытащили, и смысл жить дали – про обряд рассказали. Суженого помогли найти. Надеюсь, вы долго на своём месте сидеть будете. Правильная вы, мудрая, понимающая – истинная жрица. А если решите уйти на покой, то умоляю что угодно сделайте, но матери моей власть не давайте. В гиблое место она храм этот превратит, ничего светлого в нём не оставит. Хоть, думается, вы и без меня это знаете.
- Твои речи меня пугают, Велимира. Что-то нехорошее ты задумала? Отчего говоришь так, будто прощаешься? Будто не свидимся никогда? Замужество – это не конец жизни, девочка моя. Это только её начало, когда муж ласков да любим. А тут и слепому видно, как Бессмертный на тебя смотрит, с какой страстью, с каким пылом, нежностью!
Девушка вновь улыбнулась, только в этот раз улыбка исказила её красивое лицо в жуткой муке.
- Смотрит, вы правы, матушка, смотрит. Многое я отдам, чтобы и потом он на меня так смотрел. Потом, когда-то. Не глядите на меня сейчас столь подозрительно, матушка. Вы потом поймёте, потом проверите. И поступок мой, думаю, одобрите. Сама богиня одобрила, а с ней не спорят. И ежели спросит вас кто, знайте, что мужа своего будущего, Демьяна Бессмертного, я люблю. До безумия люблю. А, может, и действительно обезумела, уж было от чего. Но ради счастья с ним на всё пойду, всё сделаю. Богиней клянусь. А пока ведите меня, матушка, ведите к моему избраннику. Свяжите узами нерушимыми, что ни смерть, ни мать моя не разорвёт. Уж время пришло. Слышите, сёстры ваши петь уж начали, барабаны заиграли. Уж не будем томить моего жениха ожиданием. Любит он меня сильно, переживать будет. А мне бы не хотелось его лишний раз тревожить.
Жрица глядела на юную ведьму хмуро, непонимающе. Хоть после речи её, и дурак бы понял, что не так что-то. Как бы не заперла её тут. У неё же тогда не получится подсказкой богини воспользоваться, их судьбу будущую с Демьяном поменять.
- Тревожно мне, матушка, уж прости. Сама не своя с утра. Уняться не могу. А сейчас и вовсе уж колотит.
Женщина после такого объяснения немного расслабилась, только вот не настолько, чтобы выбросить из головы все сказанные ею слова.
- Так, свадьба ж, деточка, не ты первая маешься перед новым да неизведанным. Только вот чувствую я, что не только в этом дело. С утреца подойди ко мне, поговорим более серьёзно. Я уж и с супругом твоим, и с царём договорюсь. Не посмеют мне в просьбе такой отказать, в разговоре простом. А сейчас, и вправду, не будем жениха тревожить, да и государя тоже.
Матушка Стояна накинула на неё невестин покров и вывела в залу, где её дожидался и Демьян, и государь со свитой, и остальные гости. Не было лишь её матери. Не пришла Ядвига на сотворённую своими руками ловушку поглядеть, не пустили.
Царь, видно, поэтому сиял, словно монета начищенная. Думает обманул всех, вокруг пальца провёл, да себя уберёг. Глупость какая, не ему с её родительницей соперничать. Умом не дорос в игры с ней играть. Если бы не служба тайная, то государя уж сто раз провели.
- Дети мои, — раздался голос главной жрицы после небольшой вступительной речи, которую Велимира и не слушала. – имеете ли вы добрые намерения, вступая в этот брак? Помните, на вас сейчас взирает сама смерть, солжёте ей, обречёте себя на вечную кару.
- Да. – раздался одновременно ответ влюблённых.
- Имеете ли вы непринуждённое намерения, крепкую мысль разделить чашу жизни на двоих?
- Да. – вновь ответили молодые.
- Клянёшься ли ты, Демьян Бессмертный, богине смерти, любить и почитать Велимиру, дочь Ядвиги Славной? Любить и в горе, и в радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности?
- Клянусь.
- Клянёшься ли ты богине смерти, Велимира, дочь Ядвиги Славной, любить и почитать Демьяна Бессмертного? Любить в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности?
- Клянусь.
Матушка Стояна удовлетворённо кивнула, а после подошла к стоящей перед ней паре и надрезала им ладони ритуальным кинжалом.
- Скрепите свои руки. Плоть к плоти, кровь к крови, душа к душе. Да благословенен будет этот брак, где два станут одним, где будут связаны до тех пор, пока существует этот мир. Для вас смерть не конец, для вас смерть лишь новое начало.
В храме, после произнесённых брачных фраз, стало тихо, повеяло холодом. А после юная ведьма ощутила, как ноющая рана затянулась. А должна была заживать больше седмицы, ибо после ритуальной стали никакой заговор да мазь не поможет. Велимира с удивлением посмотрела на свою ладонь – чиста, не единой царапины. У Демьяна было так же. Богиня одобрила их союз. Вновь одарила её своей милостью.
Поздравления она толком и не слушала. Кивала вяло, цепляясь за локоть ведьмака, и молчала, ежели её о чём-то спрашивали. Лишь один раз девушка ответила. Зло ответила, не щадя ни чувств другого, не думая о том, какая буря последует после её слов.
- Я поздравляю тебя, Велимира, и тебя, Демьян. Живите в мире, служите на благо государства, со злом боритесь. – довольно поглаживая седую бороду, обратился к ним государь.
- Конечно, батюшка, будем. - опередила мужа ведьма в ответе. Склонилась чуть ли не до пола, только вот не с уважением склонилась, издеваясь больше. А потом продолжила тихо, так, чтоб только царь и её избранник слышал: - Кто-то ж должен. Вы же не можете, за чужие спины от зла прячетесь. Да, что там прячетесь! Разглядеть его даже опасаетесь.
Демьян с удивлением глянул на супругу, но не одёрнул. Лишь поклонился отцу своему истинному, поблагодарил да объявил, что, они с женой устали. День, понимаете, тяжким был, и клятва сил много отняла.
В опочивальню они отправились под улюлюканье гостей, под похабные частушки, под скабрезные шуточки. А когда ж подурачиться ещё так позволено? Лишь на свадьбе. В другой день и по губам за такое прилетит, али вовсе кулаком в морду. Велимиру в целом обычай этот веселил, но сегодня не вышло ей похохотать.
Кинжал холодил кожу. Ошейник колдовской напротив жёг огнём. Весь тот путь, что они шли до их покоев, она не могла думать ни о чём другом. Только о чёрных чарах, что на ней завязаны. Только о решении, что она приняла. За двоих приняла, не посоветовалась. Не смогла рассказать, не смогла поделиться.
- Мира, родная, — обратился к ней Демьян, едва закрылась дверь опочивальни. – что случилось? На тебе лица нет.
- Не получилось, да? Не получилось у тебя исполнить мою просьбу? Её лишь на празднество не пустили. Таково её наказание. – едва выталкивая из себя слова, задушено спросила ведьма.
- В палатах её заперли. Я заставил государя начать расследование.
- Он ничего ей не сделает. И пальцем её не тронет, ведь тогда он нарушит данную ей клятву. А если нарушит, то умрёт.
- Я добьюсь, чтобы она понесла наказания. Нужно только чуть больше времени.
Велимира рассмеялась горько, а потом и вовсе расплакалась.
- Нет у нас того времени, Демьян, истекло всё. Только она прогадала. – девушка вдруг обхватила лицо мужчины и зашептала, смотря на него безумным взглядом: - Я тебя люблю, я тебя так люблю, мой родной. Всё ради тебя сделала. Ты поймёшь потом. Попроси матушку Стояну поглядеть на меня, хорошо поглядеть. – она прервалась и впилась поцелуем в столь желанные уста, а после вновь продолжила: - Мы не сможем быть счастливы в этой жизни, милый. Я вчера все нити проверила: все черны, все гнилы, все в руках расползаются. Слишком уж сильно её слово оказалось, слишком уж велика злость и ненависть. Но богиня обещала мне шанс. Не в этом времени, в другом. Ты же помнишь, что сказала жрица? Мы связаны до тех пор, пока существует этот мир. Для нас смерть не конец, для нас она лишь новое начало.
Ведьмак смотрел на неё непонимающе, обеспокоенно, так же как и матушка Стояна недавно.
Он поймёт. Он всё поймёт, только боль его, к сожалению, это не утихомирит.
Велимира поцеловала мужа вновь и резко отстранилась. Говорить больше она не могла. Кинжал жёг руку, а колдовская цепь натянулась до предела, заставляя выполнить данный Ядвигой приказ. Только вот одно звено расшатать она успела, и благодаря богине у неё был выбор.
Сталь вошла в грудь легко. И последнее, что увидела юная ведьма в этой жизни, искажённое от ужаса лицо возлюбленного.
Глава 16
Ядвига Славная считала себя умной и изворотливой, оттого заточение в палатах в столь важный день её знатно злило. Нет, план на такой вариант развития событий у неё был, и люди верные в царском дворце были, чтобы дочь её вывели, в место безопасное отвели. Только вот хотелось бы и самой присутствовать, за кровиночкой своей проследить. Слишком уж она у неё себе на уме, слишком своевольная.
Сами по себе эти качества ведьма не считала плохими, отнюдь. Наоборот, она в глубине души гордилась, что её Велимира была столь упряма, нрав столь строптивый имела. Этим она в неё пошла. Лукавила женщина, когда иначе утверждала. Беда была в другом – в грёзах, в которые её дочь верила.
Ядвига точно знала, что любви на свете не существует. Точнее, как, существует, но лишь к своим детям. И то, не у всех. Свою дочь она любила, искренне считала, что всей душой любила. Да, срывалась иногда, но кто не срывается? Лишний раз пальцем свою красоту она не трогала. Она была намного лучше своей матери, что её и до крови розгами полосовала, и на мороз в ночь выставляла, долги свои ею отдавала и как только над ней не издевалась. Ежели бы не сила, что в ней с рождения была, то она бы давно в навь отправилась. Свою дочь она оберегала, как могла, даже от её собственной юношеской дурости.
Велимира хотела любви. Всю свою жизнь, с самого детства её дочь ждала той прекрасной романтической любви, что воспета в песнях да сказах. Поначалу Ядвигу это просто приводило в недоумение. Она надеялась, что едва её кровиночка повзрослеет, то сразу поймёт, как велико её заблуждение. Только вот этого не произошло, всё стало намного хуже.
Её дочь бредила этой чёртовой любовью. Твердила о ней и твердила. И вот тогда женщина осознала, сколь глубока проблема. Девица из милого дитя превратилась в истинную красавицу, и абсолютно не желает осознавать, сколь беспринципны и опасны мужчины. Нет, Велимира всех прекрасными царевичами, слава богам, не считала. Однако была убеждена, что где-то там есть мужчина, с которым она обязательно проживёт счастливую жизнь.
Глупость несусветная! Ядвига точно знала, что славные мужи на самом деле все изнутри гнилые до черноты. Уважать женщину, особенно свою жену, они могут лишь тогда, когда у той есть власть и сила. Править в доме баба может лишь тогда, когда супруг её знает, что в случае чего она его может раздавить, как клопа какого. Хотя некоторых и это не останавливает, их хорошо учит лишь могила.
Только вот как она не объясняла это дочери, как бы не показывала примеры неверности, жестокости и откровенной глупости мужчин, та продолжала пребывать в своих пустых грёзах. Тогда женщина решила действовать. Велимира была слишком упёрта в своих заблуждениях, чтобы ей поверить, и слишком самовольна, чтобы её слушать. А жених у неё-то уже был. Царевич был подходящим и на роль супруга её красы ненаглядной, и для её, Ядвиги, властолюбивых целей. Ждать, когда дочь сбежит с каким-то недоноском, который ей задурит голову, ведьма не собиралась. Поэтому создала чары, что держали в узде её чадо. Иного решения она не придумала.
Только вот после этого в Велимиру словно дух злой вселился. Дочь волком на неё смотрела, притронуться к себе не давала, а уж как огрызаться начала, какие слова злые говорила... Ежели не ошейник колдовской, то Ядвига бы на ней злость каждый день срывала. А так хоть помолчать могла наказать. И как бы женщина ей не объясняла, её кровиночка не понимала, что она это всё делает ради её же блага, ради её светлого будущего.
В последний год жизнь наконец-то выровнялась и пошла своим чередом. Велимира присмирела, поумнела, во всю рукодельничала, приданное собирала. Только ведьма решила, что наступил мир и покой, как старый хрыч всё испортил!
Этот Демьян, чёртов воевода... Поздно она поняла, насколько дочь на нём помешалась. Будто приворожили. После известия о помолвке она прижала к стенке дуру эту из храма, Умилу. А та ей и выдала, что её Велимира уж с месяц к ведьмаку бегает. Милуются они с ним, покуда остальные травы собирают, наглядеться друг на друга не могут.
Отродье царское. Байстрюк мерзкий, чтоб его навь поглотила. Весь посечённый, весь в шрамах, хоть и видно, что мазями свести уродства пытались, а руки свои страшные всё равно потянул, не постеснялся. Ну, с воякой этим понятно всё – мужик. Все они посвежее да поневиннее товар хотят. А её доченька красавица писаная, глаз не отвести. Вот и эта падаль вкусную добычу увидала.
Но то, что её дочь на него влюблённым взглядом глядела. То, что она к нему в постель прыгнула, приказ её нарушив, поразило её в самое сердце. Точно волшба любовная. Это понимание её ввергло в такой ужас, что она себя в руках не смогла сдержать. Даже Велимире перепало. От страха за неё на неё же и накинулась.
Цепки чары любовные, развеять их сложно. К тому же кто-то больно хитрый в стольном граде появился, отыскать волшбу на дочери она не смогла. Но то, что над ней поколдовали, была уверена. Слишком уж гладко всё для царя сложилось. А какой самый лучший способ, чтобы с приворотом побороться? Правильно, убить того, к кому приворожили. Только вот сама она сделать это не смогла, хоть проклятье сильное наслала, когда поняла, что к чему. Пришлось Велимире это сделать приказать. Пусть сейчас дочь её и ненавидит, но потом она всё ей объяснит. А сейчас она и слушать ничего не пожелает. Приворожённый только избраннику своему верит.
Ядвига нервно ходила по покоям. Уж и за полночь перевалило, а тихо всё, все молчат. Странно это. Неужто удалось байстрюку от удара увернуться?
Размышления её прервал стук в дверь. В комнату ввалилась её служанка, что уж пару десятков лет ей верно служила, правой рукой её была. Женщина, бледная, словно полотно, с вытаращенными, покрасневшими от слёз глазами, бухнулась на колени.
- Беда! Беда, боярыня! Мирочка наша, краса неповторимая, девочка наша, мёртвая там лежит. Мёртвая!
Прода от 15.09.2025, 00:02
Работа меня нагнала раньше, чем я того ожидала, так что прошу прощение за отсутствие) Прода будет ещё сегодня вечером и во вт)
Ядвига непонимающе уставилась на пришедшую. В тупом оцепенении глядела на бьющуюся в истерике служку и словно не могла осознать сказанные ею слова.
Мёртвая... Мёртвая...
Глупость. Невозможно это, невозможно.
- Врёшь. – едва ворочая языком произнесла ведьма. – Врёшь! Как у ты посмела такое сказать? Как ты смела даже подумать о таком?
