Меня больно схватили за руки, почти выкручивая их. Несколько охранников нацелили пистолеты на Франкшина и Шустика. Франкшин примирительно поднял руки. Шустик ничего поделать не мог, потому что спал, привязанный к операционному столу.
— Так-так. Вот и все собрались, — усмехнулся Крейн, оглядев нас с ног до головы. — Какая милая сцена. Девочка пришла спасать подружку и сама попала в западню. Сколько тебе лет, пятнадцать есть? Ты подходишь.
В этой фразе что-то угрожающее. Я ничего не понимала. Подхожу для чего? Кошмары мне не снятся, туман на меня не действует. Значит, топливом для Машины-Часов я стать не могла. Для чего же я тогда подхожу?! Крейн в приказном порядке кивнул Франкшину:
— Приготовь эссенцию крови из этой ретивой юной девы. Без остатка, все пять литров. Пусть уж лучше будет побольше, излишек законсервируем.
Учёный покорно засуетился и опустил глаза:
— Да, безусловно, господин Крейн.
И тут я поняла — точно попала! Пистолет мой валялся на полу. Меня увели, больно заломив руки. Сначала меня вывели через ту дверь, куда зашёл Крейн, а потом стали вести выше, по широкой полукруглой лестнице.
Через какое-то время меня привели в лабораторию на уровень выше, она оказалась очень похожа на ту, в которой я только что была. Я пыталась вырваться, но меня держали крепко, охранников целая дюжина. За охранниками шёл Крейн, а за ним, подобострастно сутулясь, Франкшин. Я вздохнула. Помощи от безумного малодушного учёного ждать не приходилось.
Меня привязали к подобию операционного стола, к которому был привязан Шустик. Вязали весьма крепко. Один из охранников схватил меня за голову громадными ручищами, словно намереваясь свернуть шею. Так и держал, пока меня привязывали. Ещё я внезапно увидела слева от себя знакомое синее платьице Констанции. Она тоже прикована, к такому же столу. Но вроде бы не ранена и с целым мозгом, в отличие от Шустика. А справа от меня на некотором расстоянии находилась полукруглая капсула с кучей проводов, кнопок и тумблеров. В этой капсуле лежала Беатрикс, без сознания. А над ней стоял Сторож, ухмылялся и поигрывал своей монтировкой.
Он продолжал ухмыляться мне в лицо, пока меня привязывали. Крейн внимательно следил за порядком. Потом он повелительно кивнул Франкшину, и учёный, продолжая сутулиться, покорно подошёл ко мне. Он приставил к столу, на котором я лежала, слева и справа приспособления, напоминающие капельницы в больнице.
— Всё должно быть готово через пятнадцать минут. Да, ровно через пятнадцать минут я зайду сюда, и ты должен предоставить мне две банки с её кровью. Не затягивай с этим. Сторож проследит, чтобы ты поторапливался. А я пошёл, мне нужно приглядывать за Бранчем. За всеми тут нужен глаз да глаз!
И Крейн ушёл. Перед уходом он отдал приказ своим верзилам:
— Охраняйте у входа. Все ходы, выходы. Рассредоточьтесь по Башне. У меня ощущение, что сюда могут прийти гости.
— Да, есть, мессир, — отрапортовали они и вышли, всей гурьбой.
Под надзором Сторожа Франкшин достал с капельниц шприцы и вонзил их мне в вены на правой и левой руке. После чего я увидела, как моя кровь стала медленно бегущей струйкой истекать из меня по трубочкам, наполнять прозрачные мешки, а оттуда по другим трубочкам стекать в специальные приготовленные банки. Я почувствовала только боль от двух словно комариных укусов, когда Франкшин втыкал в меня трубочки. Но я знала, что скоро я почувствую слабость, холод, а потом вообще ничего никогда не почувствую.
Когда первоначальный шок прошёл, я повернула голову и посмотрела на Констанцию. Девочка была в сознании. Я потрясена, увидев её здесь. Как же так?! Воровка перехватила мой взгляд и объяснила, поведав совершенно немыслимую вещь:
— Йоко — сума переметная.
— Что?! — я расширила глаза.
— Корефан сдал нас с потрохами, — шикнула девчонка. — Он с Бранчем вповалку.
Сторож обошёл капсулу с Беатрикс и угрожающе двинулся в нашу сторону:
— Не разговаривать! Заткнитесь! А не то...
Он помахал перед нами ломом. Я сглотнула и скосила взгляд на капельницы и банки. Крови у меня отсосало прилично. Я по-прежнему ничего не чувствовала. Констанция характерно смотрела на меня. Её взгляд говорил: не надо было изначально верить Йоко и с ним связываться.
Да, что-то в голове после сообщения Констанции и встало на свои места. Йоко уходил куда-то, что-то мутил. И вот в результате мы здесь, связанные, беспомощные. Тут Сторож и в любой момент он грозит раскроить нам черепушки монтировкой. А где-то за стенками стоят охранники Крейна.
Я увидела, как Беатрикс заворочалась, с её губ сорвался мучительный стон. Девушка очень бледна. По её телу то и дело прокатывались мелкие судороги, подрагивали то руки, то пальцы, то ноги, то голова с подсоединёнными трубками и проводами. Я ничем не могла ей помочь. Франкшин следил, как банки наполняются моей свежей кровью, Сторож следил за Франкшином и всеми нами. Констанция ничего не могла поделать. Она стала ворочаться и вырываться, пытаясь высвободить свои ловкие ручонки из пут, но негодяй с ломом двинулся к ней и внезапно изо всей силы ударил по металлической трубе, прилегающей к аппарату, в котором лежала Беатрикс.
Оглушительный грохот заставил меня вздрогнуть, и одна из игл, воткнутая в мою правую руку, дёрнулась, по руке прошлась боль. Боль отдалась в уродливой ране на ребре моей ладони. Сторож зашипел:
— Лежи, не двигайся, мелкая дрянь. В следующий раз этот звук издаст твой череп!
Констанция с ненавистью посмотрела на Сторожа. И прошипела, ни в чём не уступая его злобе:
— Чтоб ты сдох!
— Это ты чтоб сдохла! Я понятия не имею, зачем мессир приказал тебя держать живой. По мне так ты не стоишь и его говна, ясно тебе?
Я воспользовалась моментом и с надеждой посмотрела на Франкшина, ведь пока Констанция заговаривает Сторожа, Франкшин может мне помочь. Я тщетно силилась перехватить его рассеянный взгляд. Он прятал от меня глаза, поправил иглу в моей правой вене. Внезапно он ответил Сторожу:
— Они приказали сохранить эту девочку, чтобы взять кровь для мессира Крейна.
— Но у нас уже есть другая девочка, — Сторож быстро развернулся и недобро посмотрел на меня, издевательски ухмыляясь. И изрёк угрожающе: — А значит, одна девочка лишняя. Вот эта вот!
Он вновь замахнулся ломом над Констанцией. Констанция вздохнула и закрыла глаза. Второй раз за ночь ей грозила гибель. Сначала её чуть не отправили в Разлом с десятиметровой высоты, перерезав верёвку. Теперь вот на моих глазах ей проделают такую же дыру в черепе, как у Шустика... Я крикнула, не выдержав:
— Эй, стой! Ты, ублюдок! Ты не умеешь ничего больше, как бить безоружных и маленьких детей. Это ты не стоишь и говна своего начальника!
Сторож не успел опустить лом на Констанцию. Франкшин рассеянно пробормотал:
— Зря ты его сердишь, деточка. Тут уж ничего поделать нельзя, лежала бы и молилась... Тут всё бесполезно теперь, вы проигра...
— Нет, мы не проиграли! — заявила я, перехватив водянистые глаза учёного. — Это вы так думаете. Вы живёте в своей реальности, в своём коконе, и у вас даже не хватает смелости признать это! Вы все тут трусы, это город трусов!
— А ты что, одна тут такая смелая выискалась, да? — Сторож опасно посмотрел на меня. Когда я увидела эти глаза, я поняла: он меня сейчас убьёт.
На меня никогда в жизни не смотрел хищник перед ударом. Но я подспудно подозревала, что испытывает молодая лань в последние несколько секунд, столкнувшись с разъярённым голодным львом. Возможно, сравнение несколько наивное или поэтичное. Я поняла, что даже приказ Хозяев Города Неизвестно-Когда-и-Где сохранить мне жизнь не остановит Сторожа.
Да и зачем мне сохранять жизнь?! Из меня вышел уже примерно литр крови. Этого вполне хватит Крейну в качестве его лекарства. Я чувствовала накатывающую слабость и дурноту.
— Мой город не терпит таких, как ты, — чеканя каждое слово, зашипел Сторож.
Он примеривался для удара. Замахнулся... Франкшин отошёл, покорно съёжившись в уголочке. Он понял, что я обречена.
Второй раз за ночь гибель грозила мне. Или энный раз. Я уже сбилась со счёта, сколько очков вперёд я выиграла у Костлявой.
Внезапно дверь открылась, та дверь, через которую ушёл Ростовщик, и в помещение вошли двое людей в форме охранников. Я не сразу различила их, даже не поняла, люди это или живые куклы, вроде тех, на которые я потратила патроны. Голос одного из охранников глухо скороговоркой произнёс:
— Срочный приказ от мессира Крейна! Для тебя, Сторож, да, для тебя срочный приказ, мы пришли передать!
Второй охранник вдруг... стал запирать дверь на щеколду.
Всё следующее произошло в один момент. Сторож не успел опустить свой тяжеленный лом мне на мою голову-сорвиголову.
— Какой ещё приказ?! — сварливо пробормотал он.
В его глазах начало отражаться понимание происходящего, но поздно. Тот охранник, который говорил скороговоркой, выхватил пистолет. Сторож заорал в исступлении и с ломом кинулся на него, сшибая мой операционный стол, от чего снова одна из игл чуть не разорвала мне вены.
— А-А-А-А!!! — в гневе завопил он.
Выстрелы раздались невероятно громкие. Одним выстрелом Сторожу снесло руку, и его лом беспомощно, но с шумом грохнулся на банки-склянки, и они разбились. Второй выстрел вдарил негодяю в челюсть, навылет, разворотив пол-лица, задев мозг и отправив к праотцам.
Франкшин сжался в углу, закрыв руками голову. Некоторое время в помещении царила тишина. Слышен только неясный гул из устройства-машины, к которому подсоединена Беатрикс. Я посмотрела на охранников. Их двое, оба высокого роста. Один с бородой, постарше. Другой светловолосый, помоложе. От того, что у меня выкачивалась кровь, изображение расплывалось, меня мутило, я теряла сознание и плохо узнавала всё вокруг.
Констанция оказалась сообразительнее и бодрее меня. Она с улыбкой радости взглянула на того, кто стрелял:
— Привет, Гилберт!
Гилберт...
— Жи... живой... — изрекла я одним выдохом и слабо закрыла глаза.
Он стрелял из револьвера, того, который ему я дала! Где всего два патрона, которые раздобыла Констанция, но зато каких патрона! И как метко он выстрелил... Впрочем, с такого расстояния, как к нему подскочил Сторож, трудно промахнуться. И всё же. Нас спасло чудо. Этот древний револьвер мог дать осечку!
Уже погружаясь во мрак, я узнала второго, потому что увидела, что у него на правой руке отсутствуют три пальца. Хатук...
И это означало, что Пиовр уже здесь! Что он сдержал обещание, намерение, привёл-таки свою армию на Башню! Это невероятно! Я уже не надеялась...
Хатук и был тем, кто подошёл и вырвал ненавистные трубки у меня из вены, а потом на меня полилась вода. Я испуганно вскрикнула и попыталась вскочить, думая, что это кислота. Нет, вода вроде. Бородатый гладиатор Пиовра стал меня отвязывать. Гилберт тем временем отвязал Констанцию. Друзья крепко обнялись.
Шатаясь, я присела на операционном столе. И спросила Гилберта:
— Как ты выжил? И как вы встретились? Гилберт, на тебя же упал лифт!
— Я успел прыгнуть в шахту, прежде чем он грохнулся. Когда я оказался внизу, там был Пиовр. Я хотел стрелять в него. Но он сказал, что он с нами и дал мне его, — Гилберт указал на Хатука.
Вполне исчерпывающее объяснение. Но как только Гилберт успел?! Как не разбился, прыгая с такой высоты? С другой стороны, он мог натренировать невероятную ловкость и силу, ведь он моряк.
— Теперь всё перемешалось, куча-мала. Друг Йоко стал нам враг. Враг Пиовр стал нам друг, — произнесла глубокомысленно Констанция.
— Хатук, где Пиовр? — обратилась я к немногословному бородатому.
— Господин наверху. Господин приказал не мешаться ему. Господин велел нам пленных не брать, — Хатук красноречиво поглядел на изуродованный труп Сторожа и лужу кровища, расползшуюся по половине лаборатории.
— Наверху... — эхом отозвалась я. — Но наверху там... Башня-с-Часами. Нам нужно туда, — я посмотрела на Констанцию и Гилберта.
За всей этой суматохой мы почти забыли о Франкшине. Учёный находился в полной прострации, слившись полностью с мебелью. Он неподвижно сидел на корточках в углу
— Всё началось... началось, — бормотал он полушёпотом.
Я испуганно посмотрела на Беатрикс. Встав на ноги и изрядно шатаясь от изнеможения, я подошла к капсуле:
— Гилберт, Хатук, помогите мне выдрать эти трубки! Нам нужно отсоединить её...
Я схватилась за один из проводов и попыталась дёрнуть. Но Франкшин поднял истошный визг:
— Нет! Не трожь! Ты убьёшь её! Процесс уже идёт! Её кошмары генерируются, выкачиваются сюда, в этот резервуар! Перегонный куб через змеевик преобразует их в топливо, и по трубам это топливо идёт наверх, закачивается в бензобак!!! — орал учёный.
Он прытко вскочил, подбежал ко мне и принялся с активными жестами изъяснять строение адской машины. Я, хлопая глазами, уставилась на него. Кажется, он напугал даже Хатука и Гилберта — те застыли в неподвижности, завороженно смотря на пляшущего безумца в белом халате.
— Но как тогда её спасти?! Нам нужно забрать её отсюда! — вопросила я.
— Только сломав Машину-Часы! Тогда механизм остановится, процесс пойдёт в обратную сторону. Её душа, её кошмары обратно войдут в мозг. Нельзя сейчас отсоединять её мозг, её сознание, это равносильно убийству! — убеждённо говорил Франкшин.
Внезапно дверь начала сотрясаться под ударами.
— Откройте! Именем мессира Крейна! — вопили за дверью.
— Охранники... — проговорила Констанция. И посмотрела на Хатука почти обличающе: — Где ваши?
Хатук развёл руками:
— Не успели подойти. Мы пришли на первом пароходе, он маленький.
Я закатила глаза от досады:
— Карамба! Сколько их там? Сколько у нас оружия? У меня даже нет ни ножа, ни пистолета! Только лом! — я подобрала с пола и из осколков монтировку. Она испачкана в крови Сторожа.
— У меня было только два патрона, — Гилберт озадаченно посмотрел на револьвер.
— Мы погибнем... У них приказ уничтожить нас. Они прознали, что Сторож мёртв... — Франкшин снова впал в депрессняк.
Дверь и засовы прочные. Но ломиться продолжали. Теперь охранники уже не кричали, а методично наносили удары. Их там с десяток! Я оглядела нас. Двое взрослых мужчин без оружия, один слабый малодушный старик, одна десятилетняя воровка и я. Не считая Беатрикс, которая сейчас испытывает муки ада в смертоносной липкой коме. В коме, которая в любой момент сдвинет с места Город, и он полетит в неизвестно какое время и место, а мы все тут умрём.
Я заставила себя прогнать мрачные мысли. Одного унылого негативщика Франкшина нам довольно! В тот момент я плохо осознавала, что откровенно презирала его. Мой призыв бороться не возымел действия. А ведь он взрослый зрелый человек, полностью закостенелый в своих убеждениях, что раз его и его ум используют — то значит так тому и быть!
Между тем, время шло, часы тикали. Хатук двинулся к двери и встал рядом безропотно, намереваясь погибнуть первым и пропустить врагов только через свой труп. Я нисколько не сомневалась в этом самоотверженном солдате, готовым пойти на такое мученичество: Пиовр готовил из них настоящих камикадзе. Гилберт с искреннем сопереживанием смотрел на Беатрикс, с волнением на Констанцию и на меня. Он понимал, что раз мы меньше, младше и слабее, значит он должен во что бы то ни стало защитить нас. Стучать продолжали. Гилберт тоже подошёл к двери. И произнёс:
— Так-так. Вот и все собрались, — усмехнулся Крейн, оглядев нас с ног до головы. — Какая милая сцена. Девочка пришла спасать подружку и сама попала в западню. Сколько тебе лет, пятнадцать есть? Ты подходишь.
В этой фразе что-то угрожающее. Я ничего не понимала. Подхожу для чего? Кошмары мне не снятся, туман на меня не действует. Значит, топливом для Машины-Часов я стать не могла. Для чего же я тогда подхожу?! Крейн в приказном порядке кивнул Франкшину:
— Приготовь эссенцию крови из этой ретивой юной девы. Без остатка, все пять литров. Пусть уж лучше будет побольше, излишек законсервируем.
Учёный покорно засуетился и опустил глаза:
— Да, безусловно, господин Крейн.
И тут я поняла — точно попала! Пистолет мой валялся на полу. Меня увели, больно заломив руки. Сначала меня вывели через ту дверь, куда зашёл Крейн, а потом стали вести выше, по широкой полукруглой лестнице.
Через какое-то время меня привели в лабораторию на уровень выше, она оказалась очень похожа на ту, в которой я только что была. Я пыталась вырваться, но меня держали крепко, охранников целая дюжина. За охранниками шёл Крейн, а за ним, подобострастно сутулясь, Франкшин. Я вздохнула. Помощи от безумного малодушного учёного ждать не приходилось.
Меня привязали к подобию операционного стола, к которому был привязан Шустик. Вязали весьма крепко. Один из охранников схватил меня за голову громадными ручищами, словно намереваясь свернуть шею. Так и держал, пока меня привязывали. Ещё я внезапно увидела слева от себя знакомое синее платьице Констанции. Она тоже прикована, к такому же столу. Но вроде бы не ранена и с целым мозгом, в отличие от Шустика. А справа от меня на некотором расстоянии находилась полукруглая капсула с кучей проводов, кнопок и тумблеров. В этой капсуле лежала Беатрикс, без сознания. А над ней стоял Сторож, ухмылялся и поигрывал своей монтировкой.
Он продолжал ухмыляться мне в лицо, пока меня привязывали. Крейн внимательно следил за порядком. Потом он повелительно кивнул Франкшину, и учёный, продолжая сутулиться, покорно подошёл ко мне. Он приставил к столу, на котором я лежала, слева и справа приспособления, напоминающие капельницы в больнице.
— Всё должно быть готово через пятнадцать минут. Да, ровно через пятнадцать минут я зайду сюда, и ты должен предоставить мне две банки с её кровью. Не затягивай с этим. Сторож проследит, чтобы ты поторапливался. А я пошёл, мне нужно приглядывать за Бранчем. За всеми тут нужен глаз да глаз!
И Крейн ушёл. Перед уходом он отдал приказ своим верзилам:
— Охраняйте у входа. Все ходы, выходы. Рассредоточьтесь по Башне. У меня ощущение, что сюда могут прийти гости.
— Да, есть, мессир, — отрапортовали они и вышли, всей гурьбой.
Под надзором Сторожа Франкшин достал с капельниц шприцы и вонзил их мне в вены на правой и левой руке. После чего я увидела, как моя кровь стала медленно бегущей струйкой истекать из меня по трубочкам, наполнять прозрачные мешки, а оттуда по другим трубочкам стекать в специальные приготовленные банки. Я почувствовала только боль от двух словно комариных укусов, когда Франкшин втыкал в меня трубочки. Но я знала, что скоро я почувствую слабость, холод, а потом вообще ничего никогда не почувствую.
Когда первоначальный шок прошёл, я повернула голову и посмотрела на Констанцию. Девочка была в сознании. Я потрясена, увидев её здесь. Как же так?! Воровка перехватила мой взгляд и объяснила, поведав совершенно немыслимую вещь:
— Йоко — сума переметная.
— Что?! — я расширила глаза.
— Корефан сдал нас с потрохами, — шикнула девчонка. — Он с Бранчем вповалку.
Сторож обошёл капсулу с Беатрикс и угрожающе двинулся в нашу сторону:
— Не разговаривать! Заткнитесь! А не то...
Он помахал перед нами ломом. Я сглотнула и скосила взгляд на капельницы и банки. Крови у меня отсосало прилично. Я по-прежнему ничего не чувствовала. Констанция характерно смотрела на меня. Её взгляд говорил: не надо было изначально верить Йоко и с ним связываться.
Да, что-то в голове после сообщения Констанции и встало на свои места. Йоко уходил куда-то, что-то мутил. И вот в результате мы здесь, связанные, беспомощные. Тут Сторож и в любой момент он грозит раскроить нам черепушки монтировкой. А где-то за стенками стоят охранники Крейна.
Я увидела, как Беатрикс заворочалась, с её губ сорвался мучительный стон. Девушка очень бледна. По её телу то и дело прокатывались мелкие судороги, подрагивали то руки, то пальцы, то ноги, то голова с подсоединёнными трубками и проводами. Я ничем не могла ей помочь. Франкшин следил, как банки наполняются моей свежей кровью, Сторож следил за Франкшином и всеми нами. Констанция ничего не могла поделать. Она стала ворочаться и вырываться, пытаясь высвободить свои ловкие ручонки из пут, но негодяй с ломом двинулся к ней и внезапно изо всей силы ударил по металлической трубе, прилегающей к аппарату, в котором лежала Беатрикс.
Оглушительный грохот заставил меня вздрогнуть, и одна из игл, воткнутая в мою правую руку, дёрнулась, по руке прошлась боль. Боль отдалась в уродливой ране на ребре моей ладони. Сторож зашипел:
— Лежи, не двигайся, мелкая дрянь. В следующий раз этот звук издаст твой череп!
Констанция с ненавистью посмотрела на Сторожа. И прошипела, ни в чём не уступая его злобе:
— Чтоб ты сдох!
— Это ты чтоб сдохла! Я понятия не имею, зачем мессир приказал тебя держать живой. По мне так ты не стоишь и его говна, ясно тебе?
Я воспользовалась моментом и с надеждой посмотрела на Франкшина, ведь пока Констанция заговаривает Сторожа, Франкшин может мне помочь. Я тщетно силилась перехватить его рассеянный взгляд. Он прятал от меня глаза, поправил иглу в моей правой вене. Внезапно он ответил Сторожу:
— Они приказали сохранить эту девочку, чтобы взять кровь для мессира Крейна.
— Но у нас уже есть другая девочка, — Сторож быстро развернулся и недобро посмотрел на меня, издевательски ухмыляясь. И изрёк угрожающе: — А значит, одна девочка лишняя. Вот эта вот!
Он вновь замахнулся ломом над Констанцией. Констанция вздохнула и закрыла глаза. Второй раз за ночь ей грозила гибель. Сначала её чуть не отправили в Разлом с десятиметровой высоты, перерезав верёвку. Теперь вот на моих глазах ей проделают такую же дыру в черепе, как у Шустика... Я крикнула, не выдержав:
— Эй, стой! Ты, ублюдок! Ты не умеешь ничего больше, как бить безоружных и маленьких детей. Это ты не стоишь и говна своего начальника!
Сторож не успел опустить лом на Констанцию. Франкшин рассеянно пробормотал:
— Зря ты его сердишь, деточка. Тут уж ничего поделать нельзя, лежала бы и молилась... Тут всё бесполезно теперь, вы проигра...
— Нет, мы не проиграли! — заявила я, перехватив водянистые глаза учёного. — Это вы так думаете. Вы живёте в своей реальности, в своём коконе, и у вас даже не хватает смелости признать это! Вы все тут трусы, это город трусов!
— А ты что, одна тут такая смелая выискалась, да? — Сторож опасно посмотрел на меня. Когда я увидела эти глаза, я поняла: он меня сейчас убьёт.
На меня никогда в жизни не смотрел хищник перед ударом. Но я подспудно подозревала, что испытывает молодая лань в последние несколько секунд, столкнувшись с разъярённым голодным львом. Возможно, сравнение несколько наивное или поэтичное. Я поняла, что даже приказ Хозяев Города Неизвестно-Когда-и-Где сохранить мне жизнь не остановит Сторожа.
Да и зачем мне сохранять жизнь?! Из меня вышел уже примерно литр крови. Этого вполне хватит Крейну в качестве его лекарства. Я чувствовала накатывающую слабость и дурноту.
— Мой город не терпит таких, как ты, — чеканя каждое слово, зашипел Сторож.
Он примеривался для удара. Замахнулся... Франкшин отошёл, покорно съёжившись в уголочке. Он понял, что я обречена.
Второй раз за ночь гибель грозила мне. Или энный раз. Я уже сбилась со счёта, сколько очков вперёд я выиграла у Костлявой.
Внезапно дверь открылась, та дверь, через которую ушёл Ростовщик, и в помещение вошли двое людей в форме охранников. Я не сразу различила их, даже не поняла, люди это или живые куклы, вроде тех, на которые я потратила патроны. Голос одного из охранников глухо скороговоркой произнёс:
— Срочный приказ от мессира Крейна! Для тебя, Сторож, да, для тебя срочный приказ, мы пришли передать!
Второй охранник вдруг... стал запирать дверь на щеколду.
Всё следующее произошло в один момент. Сторож не успел опустить свой тяжеленный лом мне на мою голову-сорвиголову.
— Какой ещё приказ?! — сварливо пробормотал он.
В его глазах начало отражаться понимание происходящего, но поздно. Тот охранник, который говорил скороговоркой, выхватил пистолет. Сторож заорал в исступлении и с ломом кинулся на него, сшибая мой операционный стол, от чего снова одна из игл чуть не разорвала мне вены.
— А-А-А-А!!! — в гневе завопил он.
Выстрелы раздались невероятно громкие. Одним выстрелом Сторожу снесло руку, и его лом беспомощно, но с шумом грохнулся на банки-склянки, и они разбились. Второй выстрел вдарил негодяю в челюсть, навылет, разворотив пол-лица, задев мозг и отправив к праотцам.
Франкшин сжался в углу, закрыв руками голову. Некоторое время в помещении царила тишина. Слышен только неясный гул из устройства-машины, к которому подсоединена Беатрикс. Я посмотрела на охранников. Их двое, оба высокого роста. Один с бородой, постарше. Другой светловолосый, помоложе. От того, что у меня выкачивалась кровь, изображение расплывалось, меня мутило, я теряла сознание и плохо узнавала всё вокруг.
Констанция оказалась сообразительнее и бодрее меня. Она с улыбкой радости взглянула на того, кто стрелял:
— Привет, Гилберт!
Гилберт...
— Жи... живой... — изрекла я одним выдохом и слабо закрыла глаза.
Он стрелял из револьвера, того, который ему я дала! Где всего два патрона, которые раздобыла Констанция, но зато каких патрона! И как метко он выстрелил... Впрочем, с такого расстояния, как к нему подскочил Сторож, трудно промахнуться. И всё же. Нас спасло чудо. Этот древний револьвер мог дать осечку!
Уже погружаясь во мрак, я узнала второго, потому что увидела, что у него на правой руке отсутствуют три пальца. Хатук...
И это означало, что Пиовр уже здесь! Что он сдержал обещание, намерение, привёл-таки свою армию на Башню! Это невероятно! Я уже не надеялась...
Хатук и был тем, кто подошёл и вырвал ненавистные трубки у меня из вены, а потом на меня полилась вода. Я испуганно вскрикнула и попыталась вскочить, думая, что это кислота. Нет, вода вроде. Бородатый гладиатор Пиовра стал меня отвязывать. Гилберт тем временем отвязал Констанцию. Друзья крепко обнялись.
Шатаясь, я присела на операционном столе. И спросила Гилберта:
— Как ты выжил? И как вы встретились? Гилберт, на тебя же упал лифт!
— Я успел прыгнуть в шахту, прежде чем он грохнулся. Когда я оказался внизу, там был Пиовр. Я хотел стрелять в него. Но он сказал, что он с нами и дал мне его, — Гилберт указал на Хатука.
Вполне исчерпывающее объяснение. Но как только Гилберт успел?! Как не разбился, прыгая с такой высоты? С другой стороны, он мог натренировать невероятную ловкость и силу, ведь он моряк.
— Теперь всё перемешалось, куча-мала. Друг Йоко стал нам враг. Враг Пиовр стал нам друг, — произнесла глубокомысленно Констанция.
— Хатук, где Пиовр? — обратилась я к немногословному бородатому.
— Господин наверху. Господин приказал не мешаться ему. Господин велел нам пленных не брать, — Хатук красноречиво поглядел на изуродованный труп Сторожа и лужу кровища, расползшуюся по половине лаборатории.
— Наверху... — эхом отозвалась я. — Но наверху там... Башня-с-Часами. Нам нужно туда, — я посмотрела на Констанцию и Гилберта.
За всей этой суматохой мы почти забыли о Франкшине. Учёный находился в полной прострации, слившись полностью с мебелью. Он неподвижно сидел на корточках в углу
— Всё началось... началось, — бормотал он полушёпотом.
Я испуганно посмотрела на Беатрикс. Встав на ноги и изрядно шатаясь от изнеможения, я подошла к капсуле:
— Гилберт, Хатук, помогите мне выдрать эти трубки! Нам нужно отсоединить её...
Я схватилась за один из проводов и попыталась дёрнуть. Но Франкшин поднял истошный визг:
— Нет! Не трожь! Ты убьёшь её! Процесс уже идёт! Её кошмары генерируются, выкачиваются сюда, в этот резервуар! Перегонный куб через змеевик преобразует их в топливо, и по трубам это топливо идёт наверх, закачивается в бензобак!!! — орал учёный.
Он прытко вскочил, подбежал ко мне и принялся с активными жестами изъяснять строение адской машины. Я, хлопая глазами, уставилась на него. Кажется, он напугал даже Хатука и Гилберта — те застыли в неподвижности, завороженно смотря на пляшущего безумца в белом халате.
— Но как тогда её спасти?! Нам нужно забрать её отсюда! — вопросила я.
— Только сломав Машину-Часы! Тогда механизм остановится, процесс пойдёт в обратную сторону. Её душа, её кошмары обратно войдут в мозг. Нельзя сейчас отсоединять её мозг, её сознание, это равносильно убийству! — убеждённо говорил Франкшин.
Внезапно дверь начала сотрясаться под ударами.
— Откройте! Именем мессира Крейна! — вопили за дверью.
— Охранники... — проговорила Констанция. И посмотрела на Хатука почти обличающе: — Где ваши?
Хатук развёл руками:
— Не успели подойти. Мы пришли на первом пароходе, он маленький.
Я закатила глаза от досады:
— Карамба! Сколько их там? Сколько у нас оружия? У меня даже нет ни ножа, ни пистолета! Только лом! — я подобрала с пола и из осколков монтировку. Она испачкана в крови Сторожа.
— У меня было только два патрона, — Гилберт озадаченно посмотрел на револьвер.
— Мы погибнем... У них приказ уничтожить нас. Они прознали, что Сторож мёртв... — Франкшин снова впал в депрессняк.
Дверь и засовы прочные. Но ломиться продолжали. Теперь охранники уже не кричали, а методично наносили удары. Их там с десяток! Я оглядела нас. Двое взрослых мужчин без оружия, один слабый малодушный старик, одна десятилетняя воровка и я. Не считая Беатрикс, которая сейчас испытывает муки ада в смертоносной липкой коме. В коме, которая в любой момент сдвинет с места Город, и он полетит в неизвестно какое время и место, а мы все тут умрём.
Я заставила себя прогнать мрачные мысли. Одного унылого негативщика Франкшина нам довольно! В тот момент я плохо осознавала, что откровенно презирала его. Мой призыв бороться не возымел действия. А ведь он взрослый зрелый человек, полностью закостенелый в своих убеждениях, что раз его и его ум используют — то значит так тому и быть!
Между тем, время шло, часы тикали. Хатук двинулся к двери и встал рядом безропотно, намереваясь погибнуть первым и пропустить врагов только через свой труп. Я нисколько не сомневалась в этом самоотверженном солдате, готовым пойти на такое мученичество: Пиовр готовил из них настоящих камикадзе. Гилберт с искреннем сопереживанием смотрел на Беатрикс, с волнением на Констанцию и на меня. Он понимал, что раз мы меньше, младше и слабее, значит он должен во что бы то ни стало защитить нас. Стучать продолжали. Гилберт тоже подошёл к двери. И произнёс:
