Мы потеряли сразу почти все очки. Зелёный Червь уже победил нас. Не одним прицелом — а взглядом в нашу сторону. Эдди остановился нерешительно. Его лицо нахмурилось, посуровело, глаза заблестели, но я чувствовала его страх. Так хмурится щенок, готовый залаять на волка. Возможно тявкнет один раз, а потом со скулёжем убегает, поджав хвост. Сама я тоже изрядно растерялась. Вроде как мне нужно что-то сказать Червю или Эдди, или Мрие...
Внезапно до меня дошло. Это Червь воздействует на нас! Его чары. Он же у нас колдун?! Раз он загипнотизировал Мрию, то может подчинить и нас. Фигушки! Я положила Эдди руку на плечо, мягко и настойчиво подтолкнула его вперёд.
— Пошли, — шепнула я.
Эдди еле заметно кивнул.
Мы подошли ближе. Метель завывала. С наших голов чуть не посносило шапки. Метель мешала нам приближаться к Червю, мы шли против ветра. Червю же ветер дул в спину, ему, должно быть, хорошо. Он, ухмыляясь и сжимая в объятиях Мрию, продолжал смотреть на нас.
— Я вызываю тебя на бой. И я привела поединщика. Ты будешь сражаться с ним. Сначала отпусти девушку.
Набравшись храбрости и наглости, я выпалила это как пулемётчик. Червь перестал ухмыляться и поглядел в упор на меня и на Эдди. У меня затряслись поджилки под его гнетущим, давящим взглядом. Захотелось убежать. В его глазах сочилась сама чернота.
«У него есть внутренний кодекс чести. Если он его не лишился — то лучше поговорить с ним, а не использовать слабые места. А если лишился, то ничего другого не остаётся, как убить его».
Очень жаль, Удав, но кажется, твой экс-друг лишился не то что кодекса чести — а самого себя. Это не тот «Палочковидный Червь», кого ты считаешь светлым воспоминанием о V. Червь смотрел на нас несколько секунд, минут, часов... дней, недель, лет... Прежде чем выплюнул слова из глубины жестокости и жажды разрушения:
— Я твоего Сморчка разделаю за пять секунд, закатаю в асфальт. А потом примусь за тебя, куклёнка. В тот раз я не стал тебя мочить, потому что мне понравилось тебя мутузить. Я готов делать это снова. Молись, чтоб я сегодня чуть не рассчитал свои силы, и твоя погибель была бы относительно быстрой, хоть и болезненной.
Выплюнув эти гадости, Червь скосил глаза на Мрию, зло и коварно усмехнулся и прошептал еле слышное шипящее заклинание. Мрия вдруг вздрогнула, словно с неё спала пелена сна. Она пришла в себя, её сознание вернулось. Она поняла, где находится, и увидев Верте совсем близко, в ужасе вскрикнула и расширила глаза. Червь отшвырнул её от себя так, как стряхивают надоедливое насекомое. Мрия чуть не упала, я успела подхватить её. Бой начался внезапно. Пока я помогала Мрии, Эдди с рёвом:
— Я тебе не Сморчок, ползущая простейшая субстанция! — ринулся на Червя.
Он хотел сыграть на эффекте внезапности. Я обратила внимание, что Эдди нацелился в левую коленку, попытался нанести первый удар туда! Молодчина!!!
Червь увернулся и принялся бить Эдварда. Скоро он повалил его на землю, но в Эдди проснулся ловкий акробат, видимо, впрыснулся адреналин, и он чудом укатился от Червя, на ходу пытаясь встать. Червь настиг его, они оба повалились, принялись драться уже лёжа не земле. Потом оба вскочили. Они передвигались так стремительно, что мне пришлось, чтобы они нас с Мрией не зашибли, оттащить перепуганную девушку в сторону.
— Где мы? Что происходит? Где папа и мама? Почему я здесь, опять?! — по её лицу потекли слёзы. Бедный ребёнок...
Я крепко сжала её руку и прошептала:
— С ними всё в порядке. С тобой тоже скоро всё будет в порядке.
Я не уверена в том, что говорю. Однако Мрия в таком состоянии, что вот-вот впадёт в истерику. А я совершенно не умею управляться с девушками в истерике. Когда человек начинает проявлять сильные эмоциональные состояния вроде слёз, гнева, ора, метания грома и молнии — я теряюсь.
— Эдди... — прохрипела Мрия, громадными глазами смотря на Эдварда, узнавая его.
Эдди не в выгодном положении. Верте гораздо сильнее. И физически, и в части мастерства боя. В основном Верте атаковал, Эдди защищался. У моего поединщика уже разбито лицо, течёт кровь. Они дерутся пока врукопашную, но что будет, если Верте вытащит оружие?!
У меня с собой степлер. Я могу выстрелить, в любой момент. Но если я выстрелю в Верте — я предам и подставлю себя. А ещё друзей-Шакалов, коллег, начальников. Белую Сторону. Ведь если я сама вероломно завалю Верте из транквилизатора — то будет означать, что я не справилась, проиграла.
Эдди старается как может. Подкрадывается слева, целится в левую коленку. Но попасть туда непросто, не удобно физически в стремительном бою ударить врага аккурат под левую коленную чашечку ботинком. Тем более такого врага, как Верте.
Эдди удаётся толкнуть Верте в левую ногу, но Верте тут же валит его на землю и жестоко избивает.
— Эдди!!! Почему это происходит?! Почему?! — Мрия бьётся в истерике. Я держу её. Мне физически и морально тяжело. Но Мрие не объяснить того, что знаю я и тем более того, что я не знаю. — Почему мы не вызовем полицию?! Его же убьют! — Мрия смотрит на меня сквозь слёзы, ручьями текущими по её симпатичному невинному лицу. Её взгляд осмысленный. Она требует ответа.
— Они должны закончить бой. Это дуэль. Эдди сражается за тебя, — первые две мои фразы правда. Третья — ложь.
Эдди не за Мрию сейчас дерётся. Он бьётся за Ключ. За Белую Сторону. Даже в какой-то степени — за меня. Да, за меня, ведь он мой поединщик! А может, всё же за Мрию?!
— Тогда и я! — внезапно выдыхает Мрия в большом отчаянии. — Я тоже буду сражаться! Драться!
Мне стоит немалых трудов удержать её. Хорошо ещё, что Мрия ниже меня ростом, легче и не такая спортивно подготовленная.
— Тебя зашибут! — предупреждаю.
— Почему так происходит?! Почему со мной это всё случилось?! — она перестаёт вырываться, плачет, готова опуститься на снег.
Снег под сражающимися уже окрасился кровь. Они слишком быстро передвигаются, бьют друг друга. Во мне проскользнула злорадная радость, когда я увидела окровавленное лицо Червя. Теперь они квиты!
— Я пойду и прямо сейчас убью его! Он пытался отдать меня какой-то женщине! Он обманывал меня, охмурял! — Мрию бросает из крайности в крайность. Я и не подозревала, что девушка окажется столь хлопотной.
— Мрия, — с трудом перехватываю её за плечи и немного встряхиваю. — Посмотри на меня, Мрия! — строго, как с котёнком, заговариваю я с ней. — Это их бой, и они его завершат. Должен победить только один, понимаешь? Это не хулиганская драка стенка на стенку!
— Мы не можем стоять и смотреть, Эдди убьют! — спорит бедняжка.
Пока я отвлеклась на Мрию, упустила переломный момент. Эдди удалось подобраться к Верте близко, видимо, он использовал обманный маневр.
Верте готовится вскочить с земли, куда, видимо, упал, а Эдди ударяет ему по левой коленке, пинает со всей силы как футбольный мяч. Верте злобно зыркат на Эдди. Вижу неподдельное страдание на его лице, и мне на короткий миг его жалко. Но вспоминаю, как он меня бил, и жалость схлынула. Также страдание быстро схлынуло с лица Верте. Он владеет навыками гасить боль в зародыше. Но этого мига хватает Эдди, чтобы нанести ещё один удар.
В этот раз мимо. Верте встаёт и, хромая, надвигается на Эдди. Тот снова пользуется тем, что противник замедлился и ослаб, подкрадывается слева, бьёт. После удара Верте покачнулся. И тут происходит то, что сильно пугает меня: Верте, оказывается, притворился! Эдди, желая снова уронить Верте на землю, добить его там, подбирается в очередной раз близко слева. Но Верте вдруг быстро меняет положение тела и со всего маху бьёт Эдди сначала поддых, потом наотмашь в голову. Эдди падает, Верте хватает его, раскручивает и швырят в нашу сторону как тряпку.
Мой поединщик падает передо мной и перепуганной Мрией.
Мрия пискнула, зажала рот и лицо руками. Эдди не подаёт признаков ни жизни, ни сознания. Его лицо всё в синяках.
Зелёный Червь утирает рукавом кровь с расквашенного лица. Он особенно страшен в этот момент. Его глаза излучают торжество и адский смех. Ухмылка превращается в дикий оскал.
— Ну что, куклёнка, Сморчок твой подох, да? Ты следующая! А потом я Мриюшкой займусь, причём с удовольствием! — хрипит он.
Его руки опущены вдоль тела. Он поднимает их слегка, разводит в стороны. Над правой и левой ладонью уже клубится чёрное пламя, синее искры... Тут я понимаю, что это конец. Русалки наверняка уполномочили Верте убить меня, в случае неудачного поединка.
Тогда я забыла напрочь про оружие. Да и вряд ли бы усыпляющий пистолет помог. Как завороженная смотрю на Верте, как он колдует. Чёрное пламя нагнетается, делается больше, опаснее. Этой штукой он меня и ударил тогда... Сейчас мне не несдобровать.
Делаю несколько шагов вперёд, чтобы заслонить Эдварда и Мрию. Эдвард лежит бездыханный, Мрия стоит в ступоре, ни жива ни мертва от ужаса. Делаю эти шаги ближе к врагу. Он ухмыляется, выжидает. Ну-ну, мол, подходи ближе, получай расплату за своё легкомыслие и глупость!
Я судорожно начинаю думать, что делать.
«У него есть внутренний кодекс чести. Если он его не лишился — то лучше поговорить с ним, а не использовать слабые места».
Поговорить...
Удав до сих пор верит в него — так он написал в письме.
— Послушай, Верте, — начинаю говорить. Это моя начальница Аманда — специалист по переговорам с террористами, она работала на этой должности в ГБРиБ шесть лет, до того как стать главным координатором Базы ТДВГ. Поэтому и получилось, что начала я говорить дичь и чушь: — Ты победил моего поединщика. Но я ещё здесь. Я могу выставить себя и сразиться с тобой. Доставить тебе удовольствие победить и меня, ты ведь сильнее. Но будет лучше, если сначала мы просто поговорим. У меня к тебе есть вопрос, Верте. Много вопросов, но я не буду их задавать, задам всего один. А потом делай что хочешь, хорошо?
Кажется, подействовало!
Я проговорила это от отчаяния, не надеясь на успех. Выражение лица Верте из дьявольски-злобно-торжествующего на миг превратилось в заинтересованно-снисходительное. Мол, эта букашка ещё и разговаривать умеет?! Внезапно он проговорил низким хриплым голосом, от которого веяло могильным хладом и адским пеклом:
— Я ещё не закончил с твоим поединщиком. Он живой, оказывается. Какая досада! Сморчки всегда такие живучие, что аж тошно! Но мне будет гораздо больше удовольствие сейчас закончить с вами с двумя, да, потому что вы мне надоели! Не считая Мрию, поскольку Мрия мне нужна, а вы — нет! Прощайте, хлипкие хилые сморчки и куклёнки!
Дальше всё произошло за доли секунд. Пока Червь это говорил, с первых его фраз я поняла, что Эдди, видимо, сзади меня зашевелился. Пока Червь закончил это говорить, Эдди, видимо, привстал.
С рук Верте в нашу сторону готово сорваться чёрное пламя, сжечь, поглотить нас. Я поворачиваю голову набок и назад, и вижу Эдди, он встал, еле стоит, и затем — как в замедленной съёмке! Время сливается в одну точку. Эдди смотрит громадными, как у Мрии, испуганными глазами на Верте. Он понимает, что я стою перед ним, выскакивает из последних сил вперёд, передо мной. Верте в этот момент собирается кинуть свою жуткую субстанцию в нас.
— Не-е-е-ет!!! — кричит Эдди, и...
Я это вижу отчётливо, потому что сгорбленная спина Эдди и его вытянутые вперёд руки — передо мной. С рук Эдди в Верте срывается тоже субстанция. Синяя, яркая, бурлящая. Что-то вроде облака. Как показывают в фантастических фильмах.
Это нечто синее, яркое и бурлящее окатывает Червя с ног до головы. Червь отлетает на несколько метров назад, скукоживается в три погибели, будто ему в живот попала пуля, его два чёрных пламенных столпа из его рук мигом испаряются. Червь падает на землю. Замирает.
Эдди оглядывается на нас, медленно. В его глазах плещется ужас, недоумение... Он ловит ртом падающий снег, как рыба, потом падает на асфальт перед нами с Мрией и снова замирает.
Меня из ступора выводит всхлипывание Мрии сзади. Она первая подбегает к Эдди, начинает его тормошить. Я медленно и одеревенело сажусь на колени рядом с ней, ей помогать. Трогаю озябшими руками пульс Эдди.
— Живой, — выдыхаю я.
Мрия плачет навзрыд. Я медленно встаю и иду в сторону Червя. Ещё издали вижу, как он слегка шевелится.
Останавливаюсь на расстоянии метров трёх. Червь перевернулся на спину, уставился в небо. Его руки разведены в сторону. Почерневшие пальцы, словно обожжённые, обугленные. Он поворачивает голову на меня, я стою, он лежит, мы смотрим друг на друга. Червь хрипит мне:
— Твой Сморчок победил. Честно.
Я открываю рот и ловлю воздух как рыба. Это говорит мне враг. Подлый враг, которому совсем не выгодно признавать победу.
— В чём вопрос? — спрашивает он.
В его взгляде — ни капли презрения, снисходительности или злобности. Только усталость. Только задумчивость.
Враг ли?
— Ты мог меня убить тогда. Почему не убил? И почему сейчас признаёшь, что мы победили? Вам же, Чёрным, не выгодно, чтобы мы выигрывали и забирали у вас Ключ! — прорвало меня.
— Два вопроса, — сделал замечание Червь.
Он принялся вставать, медленно, морщась. Видимо, ему очень больно. Встал, возвысился надо мной, расстояние между нами сократилось до метра, потому что я подошла ближе. Я посмотрела на него снизу вверх, в его чёрные страшные глаза. И они не показались мне уже злыми.
Я вдруг перестала его бояться. И мне стало всё равно, что он меня избивал. Я не хранила на него злости или обиды. Ведь мы дрались в бою, и обижаться на него — всё равно что обижаться на более сильного товарища, одолевшего тебя на спарринге.
— Я отвечу тебе на один вопрос, не на два. Тогда я должен был тебя убить, у меня был приказ. Но мне как Чёрному не выгодно ему подчиняться, усекла? Считай, тебе повезло, куклёнка.
Червь развернулся на сто восемьдесят градусов и медленно, шатаясь, сильно хромая на левую ногу, пошёл в дом, темнеющий за нами в пурге. Когда он отошёл шагов на пять, я опомнилась и крикнула вдогонку:
— Я это запомню!
В моём представлении это означало «спасибо», да. Я поняла, что Удав имел в виду под словами «кодекс чести». Червь его не растерял.
Оглянулась и с облегчением увидела, как Эдвард пришёл в себя. Мрия обнимала его и плакала. Они сидели на земле посреди мятого снега, где виднелись то тут, то там брызги крови. Эдди в полной прострации. Когда я подошла, он растерянно взглянул на меня:
— Клот... я... его... не знаю, как так вышло... Я очень перепугался, что он сейчас нас... того, и... — Эдвард лепетал как беспомощный котёнок. Мне стало его сильно жалко. Хоть я сама не понимала, что с ним и как так произошло, что он такое сделал с Червём.
Бежать за Червём, спрашивать, что это за дичь такая?! Может, так Червь подстроил, самого себя подставил под удар, имитировав, что это Эдди колдует? Из нас четверых присутствующих здесь только Червь умеет колдовать большую серьёзную магию. Если это так, то Червь, получается, наш союзник?! Я совсем запуталась.
С ревущей водопадами Мрией и контуженным ментально Эдвардом надо что-то делать. Достала рацию и позвонила Коллинзу.
— З, приём. Сорвиголова на связи. В общем, мы тут... подрались с Червём.
— И победили. Судя по тому, что ты мне звонишь, — Коллинз пытался шутить, но я почувствовала беспокойство в его голосе. Всё-таки не такой уж он придурок, человеческое ему не чуждо, раз тревожился за нас!
Внезапно до меня дошло. Это Червь воздействует на нас! Его чары. Он же у нас колдун?! Раз он загипнотизировал Мрию, то может подчинить и нас. Фигушки! Я положила Эдди руку на плечо, мягко и настойчиво подтолкнула его вперёд.
— Пошли, — шепнула я.
Эдди еле заметно кивнул.
Мы подошли ближе. Метель завывала. С наших голов чуть не посносило шапки. Метель мешала нам приближаться к Червю, мы шли против ветра. Червю же ветер дул в спину, ему, должно быть, хорошо. Он, ухмыляясь и сжимая в объятиях Мрию, продолжал смотреть на нас.
— Я вызываю тебя на бой. И я привела поединщика. Ты будешь сражаться с ним. Сначала отпусти девушку.
Набравшись храбрости и наглости, я выпалила это как пулемётчик. Червь перестал ухмыляться и поглядел в упор на меня и на Эдди. У меня затряслись поджилки под его гнетущим, давящим взглядом. Захотелось убежать. В его глазах сочилась сама чернота.
«У него есть внутренний кодекс чести. Если он его не лишился — то лучше поговорить с ним, а не использовать слабые места. А если лишился, то ничего другого не остаётся, как убить его».
Очень жаль, Удав, но кажется, твой экс-друг лишился не то что кодекса чести — а самого себя. Это не тот «Палочковидный Червь», кого ты считаешь светлым воспоминанием о V. Червь смотрел на нас несколько секунд, минут, часов... дней, недель, лет... Прежде чем выплюнул слова из глубины жестокости и жажды разрушения:
— Я твоего Сморчка разделаю за пять секунд, закатаю в асфальт. А потом примусь за тебя, куклёнка. В тот раз я не стал тебя мочить, потому что мне понравилось тебя мутузить. Я готов делать это снова. Молись, чтоб я сегодня чуть не рассчитал свои силы, и твоя погибель была бы относительно быстрой, хоть и болезненной.
Выплюнув эти гадости, Червь скосил глаза на Мрию, зло и коварно усмехнулся и прошептал еле слышное шипящее заклинание. Мрия вдруг вздрогнула, словно с неё спала пелена сна. Она пришла в себя, её сознание вернулось. Она поняла, где находится, и увидев Верте совсем близко, в ужасе вскрикнула и расширила глаза. Червь отшвырнул её от себя так, как стряхивают надоедливое насекомое. Мрия чуть не упала, я успела подхватить её. Бой начался внезапно. Пока я помогала Мрии, Эдди с рёвом:
— Я тебе не Сморчок, ползущая простейшая субстанция! — ринулся на Червя.
Он хотел сыграть на эффекте внезапности. Я обратила внимание, что Эдди нацелился в левую коленку, попытался нанести первый удар туда! Молодчина!!!
Червь увернулся и принялся бить Эдварда. Скоро он повалил его на землю, но в Эдди проснулся ловкий акробат, видимо, впрыснулся адреналин, и он чудом укатился от Червя, на ходу пытаясь встать. Червь настиг его, они оба повалились, принялись драться уже лёжа не земле. Потом оба вскочили. Они передвигались так стремительно, что мне пришлось, чтобы они нас с Мрией не зашибли, оттащить перепуганную девушку в сторону.
— Где мы? Что происходит? Где папа и мама? Почему я здесь, опять?! — по её лицу потекли слёзы. Бедный ребёнок...
Я крепко сжала её руку и прошептала:
— С ними всё в порядке. С тобой тоже скоро всё будет в порядке.
Я не уверена в том, что говорю. Однако Мрия в таком состоянии, что вот-вот впадёт в истерику. А я совершенно не умею управляться с девушками в истерике. Когда человек начинает проявлять сильные эмоциональные состояния вроде слёз, гнева, ора, метания грома и молнии — я теряюсь.
— Эдди... — прохрипела Мрия, громадными глазами смотря на Эдварда, узнавая его.
Эдди не в выгодном положении. Верте гораздо сильнее. И физически, и в части мастерства боя. В основном Верте атаковал, Эдди защищался. У моего поединщика уже разбито лицо, течёт кровь. Они дерутся пока врукопашную, но что будет, если Верте вытащит оружие?!
У меня с собой степлер. Я могу выстрелить, в любой момент. Но если я выстрелю в Верте — я предам и подставлю себя. А ещё друзей-Шакалов, коллег, начальников. Белую Сторону. Ведь если я сама вероломно завалю Верте из транквилизатора — то будет означать, что я не справилась, проиграла.
Эдди старается как может. Подкрадывается слева, целится в левую коленку. Но попасть туда непросто, не удобно физически в стремительном бою ударить врага аккурат под левую коленную чашечку ботинком. Тем более такого врага, как Верте.
Эдди удаётся толкнуть Верте в левую ногу, но Верте тут же валит его на землю и жестоко избивает.
— Эдди!!! Почему это происходит?! Почему?! — Мрия бьётся в истерике. Я держу её. Мне физически и морально тяжело. Но Мрие не объяснить того, что знаю я и тем более того, что я не знаю. — Почему мы не вызовем полицию?! Его же убьют! — Мрия смотрит на меня сквозь слёзы, ручьями текущими по её симпатичному невинному лицу. Её взгляд осмысленный. Она требует ответа.
— Они должны закончить бой. Это дуэль. Эдди сражается за тебя, — первые две мои фразы правда. Третья — ложь.
Эдди не за Мрию сейчас дерётся. Он бьётся за Ключ. За Белую Сторону. Даже в какой-то степени — за меня. Да, за меня, ведь он мой поединщик! А может, всё же за Мрию?!
— Тогда и я! — внезапно выдыхает Мрия в большом отчаянии. — Я тоже буду сражаться! Драться!
Мне стоит немалых трудов удержать её. Хорошо ещё, что Мрия ниже меня ростом, легче и не такая спортивно подготовленная.
— Тебя зашибут! — предупреждаю.
— Почему так происходит?! Почему со мной это всё случилось?! — она перестаёт вырываться, плачет, готова опуститься на снег.
Снег под сражающимися уже окрасился кровь. Они слишком быстро передвигаются, бьют друг друга. Во мне проскользнула злорадная радость, когда я увидела окровавленное лицо Червя. Теперь они квиты!
— Я пойду и прямо сейчас убью его! Он пытался отдать меня какой-то женщине! Он обманывал меня, охмурял! — Мрию бросает из крайности в крайность. Я и не подозревала, что девушка окажется столь хлопотной.
— Мрия, — с трудом перехватываю её за плечи и немного встряхиваю. — Посмотри на меня, Мрия! — строго, как с котёнком, заговариваю я с ней. — Это их бой, и они его завершат. Должен победить только один, понимаешь? Это не хулиганская драка стенка на стенку!
— Мы не можем стоять и смотреть, Эдди убьют! — спорит бедняжка.
Пока я отвлеклась на Мрию, упустила переломный момент. Эдди удалось подобраться к Верте близко, видимо, он использовал обманный маневр.
Верте готовится вскочить с земли, куда, видимо, упал, а Эдди ударяет ему по левой коленке, пинает со всей силы как футбольный мяч. Верте злобно зыркат на Эдди. Вижу неподдельное страдание на его лице, и мне на короткий миг его жалко. Но вспоминаю, как он меня бил, и жалость схлынула. Также страдание быстро схлынуло с лица Верте. Он владеет навыками гасить боль в зародыше. Но этого мига хватает Эдди, чтобы нанести ещё один удар.
В этот раз мимо. Верте встаёт и, хромая, надвигается на Эдди. Тот снова пользуется тем, что противник замедлился и ослаб, подкрадывается слева, бьёт. После удара Верте покачнулся. И тут происходит то, что сильно пугает меня: Верте, оказывается, притворился! Эдди, желая снова уронить Верте на землю, добить его там, подбирается в очередной раз близко слева. Но Верте вдруг быстро меняет положение тела и со всего маху бьёт Эдди сначала поддых, потом наотмашь в голову. Эдди падает, Верте хватает его, раскручивает и швырят в нашу сторону как тряпку.
Мой поединщик падает передо мной и перепуганной Мрией.
Мрия пискнула, зажала рот и лицо руками. Эдди не подаёт признаков ни жизни, ни сознания. Его лицо всё в синяках.
Зелёный Червь утирает рукавом кровь с расквашенного лица. Он особенно страшен в этот момент. Его глаза излучают торжество и адский смех. Ухмылка превращается в дикий оскал.
— Ну что, куклёнка, Сморчок твой подох, да? Ты следующая! А потом я Мриюшкой займусь, причём с удовольствием! — хрипит он.
Его руки опущены вдоль тела. Он поднимает их слегка, разводит в стороны. Над правой и левой ладонью уже клубится чёрное пламя, синее искры... Тут я понимаю, что это конец. Русалки наверняка уполномочили Верте убить меня, в случае неудачного поединка.
Тогда я забыла напрочь про оружие. Да и вряд ли бы усыпляющий пистолет помог. Как завороженная смотрю на Верте, как он колдует. Чёрное пламя нагнетается, делается больше, опаснее. Этой штукой он меня и ударил тогда... Сейчас мне не несдобровать.
Делаю несколько шагов вперёд, чтобы заслонить Эдварда и Мрию. Эдвард лежит бездыханный, Мрия стоит в ступоре, ни жива ни мертва от ужаса. Делаю эти шаги ближе к врагу. Он ухмыляется, выжидает. Ну-ну, мол, подходи ближе, получай расплату за своё легкомыслие и глупость!
Я судорожно начинаю думать, что делать.
«У него есть внутренний кодекс чести. Если он его не лишился — то лучше поговорить с ним, а не использовать слабые места».
Поговорить...
Удав до сих пор верит в него — так он написал в письме.
— Послушай, Верте, — начинаю говорить. Это моя начальница Аманда — специалист по переговорам с террористами, она работала на этой должности в ГБРиБ шесть лет, до того как стать главным координатором Базы ТДВГ. Поэтому и получилось, что начала я говорить дичь и чушь: — Ты победил моего поединщика. Но я ещё здесь. Я могу выставить себя и сразиться с тобой. Доставить тебе удовольствие победить и меня, ты ведь сильнее. Но будет лучше, если сначала мы просто поговорим. У меня к тебе есть вопрос, Верте. Много вопросов, но я не буду их задавать, задам всего один. А потом делай что хочешь, хорошо?
Кажется, подействовало!
Я проговорила это от отчаяния, не надеясь на успех. Выражение лица Верте из дьявольски-злобно-торжествующего на миг превратилось в заинтересованно-снисходительное. Мол, эта букашка ещё и разговаривать умеет?! Внезапно он проговорил низким хриплым голосом, от которого веяло могильным хладом и адским пеклом:
— Я ещё не закончил с твоим поединщиком. Он живой, оказывается. Какая досада! Сморчки всегда такие живучие, что аж тошно! Но мне будет гораздо больше удовольствие сейчас закончить с вами с двумя, да, потому что вы мне надоели! Не считая Мрию, поскольку Мрия мне нужна, а вы — нет! Прощайте, хлипкие хилые сморчки и куклёнки!
Дальше всё произошло за доли секунд. Пока Червь это говорил, с первых его фраз я поняла, что Эдди, видимо, сзади меня зашевелился. Пока Червь закончил это говорить, Эдди, видимо, привстал.
С рук Верте в нашу сторону готово сорваться чёрное пламя, сжечь, поглотить нас. Я поворачиваю голову набок и назад, и вижу Эдди, он встал, еле стоит, и затем — как в замедленной съёмке! Время сливается в одну точку. Эдди смотрит громадными, как у Мрии, испуганными глазами на Верте. Он понимает, что я стою перед ним, выскакивает из последних сил вперёд, передо мной. Верте в этот момент собирается кинуть свою жуткую субстанцию в нас.
— Не-е-е-ет!!! — кричит Эдди, и...
Я это вижу отчётливо, потому что сгорбленная спина Эдди и его вытянутые вперёд руки — передо мной. С рук Эдди в Верте срывается тоже субстанция. Синяя, яркая, бурлящая. Что-то вроде облака. Как показывают в фантастических фильмах.
Это нечто синее, яркое и бурлящее окатывает Червя с ног до головы. Червь отлетает на несколько метров назад, скукоживается в три погибели, будто ему в живот попала пуля, его два чёрных пламенных столпа из его рук мигом испаряются. Червь падает на землю. Замирает.
Эдди оглядывается на нас, медленно. В его глазах плещется ужас, недоумение... Он ловит ртом падающий снег, как рыба, потом падает на асфальт перед нами с Мрией и снова замирает.
Меня из ступора выводит всхлипывание Мрии сзади. Она первая подбегает к Эдди, начинает его тормошить. Я медленно и одеревенело сажусь на колени рядом с ней, ей помогать. Трогаю озябшими руками пульс Эдди.
— Живой, — выдыхаю я.
Мрия плачет навзрыд. Я медленно встаю и иду в сторону Червя. Ещё издали вижу, как он слегка шевелится.
Останавливаюсь на расстоянии метров трёх. Червь перевернулся на спину, уставился в небо. Его руки разведены в сторону. Почерневшие пальцы, словно обожжённые, обугленные. Он поворачивает голову на меня, я стою, он лежит, мы смотрим друг на друга. Червь хрипит мне:
— Твой Сморчок победил. Честно.
Я открываю рот и ловлю воздух как рыба. Это говорит мне враг. Подлый враг, которому совсем не выгодно признавать победу.
— В чём вопрос? — спрашивает он.
В его взгляде — ни капли презрения, снисходительности или злобности. Только усталость. Только задумчивость.
Враг ли?
— Ты мог меня убить тогда. Почему не убил? И почему сейчас признаёшь, что мы победили? Вам же, Чёрным, не выгодно, чтобы мы выигрывали и забирали у вас Ключ! — прорвало меня.
— Два вопроса, — сделал замечание Червь.
Он принялся вставать, медленно, морщась. Видимо, ему очень больно. Встал, возвысился надо мной, расстояние между нами сократилось до метра, потому что я подошла ближе. Я посмотрела на него снизу вверх, в его чёрные страшные глаза. И они не показались мне уже злыми.
Я вдруг перестала его бояться. И мне стало всё равно, что он меня избивал. Я не хранила на него злости или обиды. Ведь мы дрались в бою, и обижаться на него — всё равно что обижаться на более сильного товарища, одолевшего тебя на спарринге.
— Я отвечу тебе на один вопрос, не на два. Тогда я должен был тебя убить, у меня был приказ. Но мне как Чёрному не выгодно ему подчиняться, усекла? Считай, тебе повезло, куклёнка.
Червь развернулся на сто восемьдесят градусов и медленно, шатаясь, сильно хромая на левую ногу, пошёл в дом, темнеющий за нами в пурге. Когда он отошёл шагов на пять, я опомнилась и крикнула вдогонку:
— Я это запомню!
В моём представлении это означало «спасибо», да. Я поняла, что Удав имел в виду под словами «кодекс чести». Червь его не растерял.
Оглянулась и с облегчением увидела, как Эдвард пришёл в себя. Мрия обнимала его и плакала. Они сидели на земле посреди мятого снега, где виднелись то тут, то там брызги крови. Эдди в полной прострации. Когда я подошла, он растерянно взглянул на меня:
— Клот... я... его... не знаю, как так вышло... Я очень перепугался, что он сейчас нас... того, и... — Эдвард лепетал как беспомощный котёнок. Мне стало его сильно жалко. Хоть я сама не понимала, что с ним и как так произошло, что он такое сделал с Червём.
Бежать за Червём, спрашивать, что это за дичь такая?! Может, так Червь подстроил, самого себя подставил под удар, имитировав, что это Эдди колдует? Из нас четверых присутствующих здесь только Червь умеет колдовать большую серьёзную магию. Если это так, то Червь, получается, наш союзник?! Я совсем запуталась.
С ревущей водопадами Мрией и контуженным ментально Эдвардом надо что-то делать. Достала рацию и позвонила Коллинзу.
— З, приём. Сорвиголова на связи. В общем, мы тут... подрались с Червём.
— И победили. Судя по тому, что ты мне звонишь, — Коллинз пытался шутить, но я почувствовала беспокойство в его голосе. Всё-таки не такой уж он придурок, человеческое ему не чуждо, раз тревожился за нас!
