- Не мог же я дать повод лекарю Бину ругаться… из-за не оправдавшего себя... «курса», - прошептал он.
Стирать - тяжкое и трудоемкое занятие, потому и нелюбимое. Спасалась городская девочка из будущего тем, что бултыхая тряпками в холодной воде, думала о чем-нибудь приятном. Например, упорно представляя пруд Лотосового тумана в Поместье, отдирая свои мысли от назойливого воспоминания о стиральной машинке LG.
Лотосовый туман, зарос высокими лотосами с широкими, что зонты, листьями. Ранним тихим утром они искрились росой, а под ними плыл туман, что смотрелось таинственно и красиво и Ли Мин мечталось, хоть раз проплыть по озерку на лодке, но это были так... мечты мимо. Ли Мин стирала, отстирывала, прополаскивала, отжимала и сушила белье не меньше четырех часов, а когда вернулась, мага в пещере уже не было. Зато на площадке перед входом, медленно и вдумчиво двигался Глава, выполняя укрепляющие и восстанавливающие упражнения.
Ли Мин внесла корзину с высохшим на ветру бельем в пещеру и снова вышла к своему пациенту, чтобы присмотреть за ним. Сев на валун, она сосредоточенно наблюдала за его реабилитационными движениями. Неспешные они вдруг перемежались с резкими и быстрыми бросками на выдохе. Красивые, плавные и в то же время точные жесты, имели витиеватую законченность узора. Последний выдох на статичной стойке и Ли Мин едва сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши от восторга. Быстро взглянув на ученицу лекаря, Главе подумалось о своем расточительстве, ведь Третий мастер готова была умереть, чтобы хоть одним глазком увидеть эти упражнения. При воспоминании о назойливости Ся Гэ, Глава поморщился, насторожив тем Ли Мин, испугавшейся, что ему поплохело.
Когда он два дня назад якобы отправлялся в монастырь, Третий мастер с упрямым видом встала перед ним.
- Но почему? - требовательно спросила она. - Почему я не могу сопровождать вас?
- Потому что, - в который уже раз терпеливо напомнил ей Глава, - ты единственный офицер остающийся здесь для защиты клана.
Сейчас, сделав последний медленный выдох, он посмотрел на восторженную ученицу лекаря, вдруг спросив:
- Как вы себя чувствуете?
- Э-э...? – озадачилась Ли Мин. - Кажется, это я должна у вас об этом спрашивать?
- Вам понравились мои упражнения? - спросил он, присаживаясь на валун рядом, когда девушка подвинулась, освобождая ему место.
- А то!
- Тогда, почему бы не начать изучать тайную технику Северного Ветра, став моей ученицей? - предложил он, внимательно глядя ей в лицо.
Ли Мин онемела, потерявшись. Она же не ослышалась, нет? Он предлагает ей - ученице лекаря, изучать древнюю и тайную технику клана? Не первым мастерам клана, не своим верным ученикам и адептам, а ей...
- Я слышала, что невозможно попасть к вам в ученики из-за придирчивого отбора, который я-то уж точно не пройду, - напомнила ему Ли Мин, желая отвертеться от такой чести.
Она не горела желанием подчиняться суровым правилам школы боевых искусств. Больно надо! Ей и так тут нелегко, зачем еще больше усложнять себе жизнь.
- Вы уже прошли этот отбор в тот день, когда ворвались в Поместье, предупредив клан о нападении безлицых, и когда остались в пещере со мной на всю ночь, хотя я приказывал уйти. Я все время слышал ваш голос и чувствовал, что вы рядом. Почему не ушла?
- Так вы ж мой пациент, - в свою очередь удивилась Ли Мин, что такие само собой разумеющиеся вещи, он засчитывает как заслугу. – Вы поверили в мой «курс», как я могла вас оставить?
Они помолчали и Ли Мин несмело произнесла:
- Можно, тогда я спрошу?
- Спрашивай. Потом спрошу я.
Оба улыбнулись. Улыбка Главы - это нечто и Ли Мин с трудом отвела взгляд от его лица.
- Вы говорили, что видели меня в день, когда я прибежала в Поместье. Но вот я не заметила вас и почему именно из-за того случая вы решили взять меня в ученицы?
- Тебе ведь тогда было очень страшно, а потому, ты не в состоянии была кого-то заметить вообще. Тем не менее, не смотря на свой страх, сделала все, чтобы спасти людей. Я же тогда бился с безлицыми вместе со всеми.
- Вы? - изумилась Ли Мин, чувствуя себя последней дурой. Как она могла его не заметить?
- Я сражался на другом конце деревни, прикрывая Третьего мастера. Безлицие опасные противники и я не смог уберечь троих воинов клана, но ты выходила их. Более того, именно тебе сдался один из безлицых. Прошу, стань моей ученицей.
- А... а... вы же хотели меня о чем-то спросить, - быстро напомнила Ли Мин, быстро переводя разговор с нежелательной темы.
Вздохнув, Глава спросил:
- На Совете ты так пристально смотрели на меня... я тебе по нраву?
Ли Мин поперхнулась, сдерживая невольный смех, тут же испуганно взглянув на него, вдруг оскорбился.
- Ну... вы, конечно, видный господин, ничего не скажешь, только учитель Бин хотел, чтобы я посмотрели на вас как на пациента.
- И кроме болезни ты больше ничего не увидела? – не поверил он, не отводя от нее своего странного взора.
- Ну... это... вы были погружены в себя, словно прислушиваясь к себе.
- Как у женщины, вынашивающей дитя? - усмехнулся он.
Вот чего привязался?
- Н-нет, не совсем так. Будущая мать прислушивается к ребенку с любовью и ожиданием. Вы же пытались уловить, что с вами не так.
- Ты права. Именно, так я себя чувствовал.
Солнце клонилось за горизонт, из леса потянуло прохладой.
- Вернемся в пещеру. Становится зябко, - поспешила напомнить Ли Мин, боясь, что он опять заведет дурацкий и бесполезный разговор о ее ученичестве.
С нее довольно лекаря Бина и еще одного учителя она не перенесет, ей всего лишь надо как-то продержаться год, а не постигать тайные практики. Нет... уже меньше года на один месяц. Вставая с валуна, Глава заметно пошатнулся. Зная, насколько обострено его чувство собственного достоинства и как стремится он сохранить лицо при любых обстоятельствах, Ли Мин не рискнула поддержать его под локоть как трепетно делали это Третий мастер с Ли Ло. Но обогнав, чуть не пихнув боком в проеме пещеры, куда они вошли одновременно, протянула ему чашу с лекарственной настоем, которую он послушно выпил. И хотя ее подопечный, был бледен, все же смотрелся намного лучше, чем до появления в пещере.
- Вы выглядите сейчас так, что запросто можно будет все объяснить силой буддистских молитв, - как бы подбодрила его Ли Мин, намекая, что он уже в состоянии покинуть ее жилище.
- Все равно нужно будет делать вид, что мне нездоровиться.
- Ну, тогда, отдыхайте, а я пойду, переночую к своим старичкам, чтобы не стеснять вас. Чувствуйте себя, как дома, - ревниво добавила она, мельком оглядев пещеру. Круг пентаграммы был по-прежнему скрыт громоздким сундуком, а потому не заметен. – Утром, кто-нибудь из нас появится здесь.
- Что-то мне нехорошо, - пробормотал он, проведя пальцами по бледному лбу. - Голова кружится.
Ли Мин тотчас поддержала его под руку и осторожно усадила на кан.
Он тяжело переводил дыхание и Ли Мин вздохнула – придется остаться. Хотя очень не хотелось, но не оставлять же его в таком состоянии одного, только спать опять на земле, сидя на циновке, напрягало. Ли Мин помогла ему снять верхнее ханьфу, а когда он улегся, укрыла медвежьей полостью и отошла к очагу подогреть лечебный настой.
- Не спи на полу. Кан просторный, мы даже не коснемся друг друга, - донеслось с ложа Главы.
Оказывается Ли Мин не заметила, как задремала. Сидя на полу, она, привалившись к кану, положила голову на руки, но очнулась от прикосновения к своему лицу и кое-как открыла глаза.
- Разве тебе не холодно? – тихо беспокоился Глава.
- Ладно... – сдаваясь, сонно пробормотала Ли Мин, подавляя зевок и решившись, перебралась на кан, где пригрелась под медвежьей полостью провалившись в сон.
Она не видела, каким взглядом смотрел на нее дафу, отодвинувшись от нее как можно дальше к каменной стене пещеры.
Ли Мин проснулась внезапно, настороженно приподнявшись на локте. Уже середина ночи и у входа в пещеру кто-то стоял. Нет... кто-то уже переступал порог-преграду созданную из ледяной соли... Что?! Разве маг не «запечатал» пещеру? Свет звезд едва рассеивал мглу, делая глубокую ночь призрачной. У порога шумно, протяжно выдохнули и Ли Мин резко села. Массивный бесформенный словно глыба силуэт заслонил проем пещеры, низко утробно заурчав. Ли Мин в панике, сбивая меховую полость, сгребая простыни, отталкиваясь пятками, начала отползать по кану к стене. На этот раз Горный дух, миновав все магические заслоны, спокойно входил в пещеру. Что он сделает с ней и главное с беспомощным дафу? Какую жертву потребует? Растерзает их? Вдруг сзади к ней прижалось горячее тело, ее крепко обняли и у самого уха выдохнули:
- Тише... тише... - шевельнулись губы возле щеки и теплая ладонь легла ей на глаза. - Не смотри на него.
Спиной она чувствовала колотящееся сердце дафу, ощущала как он все откровеннее прижимает ее к себе. Несмотря на то, что мысли путались в панике, а сердце заходилось от страха, его недвусмысленные объятия не давали провалиться в малодушное сознание своей беспомощности. Она уже не одна со своим страхом, только как ей защитить пациента и защититься самой? Прежде всего успокоиться... но как? Объятия дафу становились настойчивее и волновали так, что страх отступал перед более сильным чувством, а после забылся совсем. Было уже не до того...
* То есть имя духа, которое следует произнести, чтобы он не причинил тебе вреда. Как бы знакомых, произнесших его тайное, истинное имя, духи не трогают. «Если проходящий в горах путешественник вдруг услышит в темноте громкий человеческий голос, значит, он столкнулся с существом, которое зовется чжи; если он знает это имя и громко выкрикнет его, существо не причинит ему никакого вреда. Пусть он также произнесет слово жэ-жоу, которым также зовутся эти существа.» - говорится в книге по «Демонологии Древнего Китая».
А после, уложив Ли Мин на кан, Глава укрыл ее собой и горячие губы легли на плотно сжатые губы одеревеневшей от страха девушки, а последующий глубокий и жестокий поцелуй опрокинул ее сознание. Шок от недозволенной настойчивости рук, перекрыл страх. А крайнее недоумение от быстрых жадных поцелуев, прерываемых едва сдерживаемыми стонами нетерпения, заставили позабыться совсем. Потому что все ее мысли были о руках, касавшиеся недозволенных мест ее тела, вызывая жгучий протест и сопротивление. Но ее руки тут же отводились в сторону, ее стиснули и прижали к кану, когда она попыталась освободиться. Ее сопротивление подавлялось безжалостно и бесповоротно, настойчиво пробуждая в ней огонь чувственного возбуждения, разгоравшийся все сильнее и мощнее под безумными мужскими поцелуями, что терзали ее грудь, то проникали в ее рот, размыкая упрямо сжатые губы, врываясь в него жадным настойчивым языком. Чужая ладонь, что протиснулась меж ее бедер, там и осталась, и невозможно было освободиться от нее.
За этой чувственной борьбой инь и янь оба позабыли о Горном духе, что неподвижно застыл на пороге, вдруг истаяв как дым развеянный ветром. В какой-то момент Ли Мин прекратила сопротивление, осознав, что лежит обнаженная и вздрогнула, когда ласка чутких мужских пальцев, воспользовавшись затишьем, прошлись по-особому нежно, заставляя ее раскрыться, увлажняясь.
- Прости... сил моих нет больше… - шепнули в ее губы и вновь накрыли горячим поцелуем.
В нее он вошел быстро, ударив сразу так, что перед глазами вспыхнул багровый взрыв. От боли она дернулась, но мужское обнаженное тело с твердыми от напряжения мышцами, обдавая жаром, безжалостное прижимало ее к ложу, а в ней самой неумолимым тараном ходило его естество, ускоряя и ужесточая натиск. Влажные удары двух тел учащались, становясь все быстрее. Ошеломленная болью и недоверием, что все это происходит с ней, она сдалась, понимая, что ей не остановить неумолимый мужской натиск, что подавлял и захлестывал горячей чувственностью. Отстранёно ощущалась, что внутренняя часть бедер стала мокрой и липкой от крови. Поцелуи прерывались глухими стонами, пока не изверглись в один мучительный выдох, как будто это его, а не ее терзали ненасытной страстью.
Возле пещеры рыкнуло в ответ, когда стоны перешли в крики: мужской протяжный и глухой и жалобный женский. Мужчина резко дернулся в неконтролируемых спазмах наслаждения и затих в бессилии навалившись на распластанную под ним женщину, а после глубоко выдохнув, чуть передвинулся, дав ей вздохнуть.
Он постиг ту, которую избрал, властно заявив на нее свои права. Свершилась суть существования.
- Нам нужно поберечься, - прошептал он через какое-то время.
Он так и сказал: «нам», как будто тоже потерял девство.
- Очень больно? - спросил с тихой тревогой, прижав между её ног сухую тряпицу, и она с усилием свела ноющие бедра.
Женщина медленно приходила в себя, вспоминая о некой Ли Мин, с облегчением вдохнула полной грудью, освобожденная от гнета мужского тела и закрыла глаза, не в состоянии все это осмыслить: слишком много... слишком больно... непонятно и... сладостно. Теплая ладонь опять прошлась по ее груди и под ней, вытирая остывающий пот.
«Глава?» - удивленно взглянула она на склонившегося над ней обнаженного мужчину. - Как это может быть он? Откуда столько грубости и пыла?»
Горячее, влажное от пота тело Главы прижавшись к ее боку, согревало Ли Мин, чью кожу холодил ночной воздух. Приподнявшись, он накрыл их меховой полостью, обхватил ее руками и, прижавшись лицом к ее шее, замер. Так они и уснули. Ей казалось, что она только сомкнула глаза, как у порога тактично кашлянули.
- Я выйду, не вставай, - неторопливо поднялся Глава, накинув верхнее ханьфу. И вот уже за порогом пещеры слышался его тихий голос и торопливый шепот Хао, примчавшегося из монастыря.
Когда он вернулся, она притворилась спящей, пока он раздевался. Но стоило шевельнуться, как горячее гибкое тело прильнуло к ней. Руки по-хозяйски обхватив, ласкали ее грудь, ставшую до невозможности чувствительной. Эти беспричинные объятия рушили прохладу утренней тишины и глубокого покоя. Тихие прикосновения запускали огненные будоражащие щупальца в карамельную негу сна-отдохновения и были порой непристойнее самого действа, доводя обоих, откровенным бесстыдством, к высокой точке бытия, что разлеталась мощным взрывом, после которого уже не было ничего - они едва выживали.
С этой ночи Ли Мин попала в сексуальное рабство. Она поняла это когда впервые за эти два дня выбрела из пещеры в нехотя светлеющее утро. Постояв минуту на
Стирать - тяжкое и трудоемкое занятие, потому и нелюбимое. Спасалась городская девочка из будущего тем, что бултыхая тряпками в холодной воде, думала о чем-нибудь приятном. Например, упорно представляя пруд Лотосового тумана в Поместье, отдирая свои мысли от назойливого воспоминания о стиральной машинке LG.
Лотосовый туман, зарос высокими лотосами с широкими, что зонты, листьями. Ранним тихим утром они искрились росой, а под ними плыл туман, что смотрелось таинственно и красиво и Ли Мин мечталось, хоть раз проплыть по озерку на лодке, но это были так... мечты мимо. Ли Мин стирала, отстирывала, прополаскивала, отжимала и сушила белье не меньше четырех часов, а когда вернулась, мага в пещере уже не было. Зато на площадке перед входом, медленно и вдумчиво двигался Глава, выполняя укрепляющие и восстанавливающие упражнения.
Ли Мин внесла корзину с высохшим на ветру бельем в пещеру и снова вышла к своему пациенту, чтобы присмотреть за ним. Сев на валун, она сосредоточенно наблюдала за его реабилитационными движениями. Неспешные они вдруг перемежались с резкими и быстрыми бросками на выдохе. Красивые, плавные и в то же время точные жесты, имели витиеватую законченность узора. Последний выдох на статичной стойке и Ли Мин едва сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши от восторга. Быстро взглянув на ученицу лекаря, Главе подумалось о своем расточительстве, ведь Третий мастер готова была умереть, чтобы хоть одним глазком увидеть эти упражнения. При воспоминании о назойливости Ся Гэ, Глава поморщился, насторожив тем Ли Мин, испугавшейся, что ему поплохело.
Когда он два дня назад якобы отправлялся в монастырь, Третий мастер с упрямым видом встала перед ним.
- Но почему? - требовательно спросила она. - Почему я не могу сопровождать вас?
- Потому что, - в который уже раз терпеливо напомнил ей Глава, - ты единственный офицер остающийся здесь для защиты клана.
Сейчас, сделав последний медленный выдох, он посмотрел на восторженную ученицу лекаря, вдруг спросив:
- Как вы себя чувствуете?
- Э-э...? – озадачилась Ли Мин. - Кажется, это я должна у вас об этом спрашивать?
Глава покачал головой, она не переставала ему дерзить.
- Вам понравились мои упражнения? - спросил он, присаживаясь на валун рядом, когда девушка подвинулась, освобождая ему место.
- А то!
- Тогда, почему бы не начать изучать тайную технику Северного Ветра, став моей ученицей? - предложил он, внимательно глядя ей в лицо.
Ли Мин онемела, потерявшись. Она же не ослышалась, нет? Он предлагает ей - ученице лекаря, изучать древнюю и тайную технику клана? Не первым мастерам клана, не своим верным ученикам и адептам, а ей...
- Я слышала, что невозможно попасть к вам в ученики из-за придирчивого отбора, который я-то уж точно не пройду, - напомнила ему Ли Мин, желая отвертеться от такой чести.
Она не горела желанием подчиняться суровым правилам школы боевых искусств. Больно надо! Ей и так тут нелегко, зачем еще больше усложнять себе жизнь.
- Вы уже прошли этот отбор в тот день, когда ворвались в Поместье, предупредив клан о нападении безлицых, и когда остались в пещере со мной на всю ночь, хотя я приказывал уйти. Я все время слышал ваш голос и чувствовал, что вы рядом. Почему не ушла?
- Так вы ж мой пациент, - в свою очередь удивилась Ли Мин, что такие само собой разумеющиеся вещи, он засчитывает как заслугу. – Вы поверили в мой «курс», как я могла вас оставить?
Они помолчали и Ли Мин несмело произнесла:
- Можно, тогда я спрошу?
- Спрашивай. Потом спрошу я.
Оба улыбнулись. Улыбка Главы - это нечто и Ли Мин с трудом отвела взгляд от его лица.
- Вы говорили, что видели меня в день, когда я прибежала в Поместье. Но вот я не заметила вас и почему именно из-за того случая вы решили взять меня в ученицы?
- Тебе ведь тогда было очень страшно, а потому, ты не в состоянии была кого-то заметить вообще. Тем не менее, не смотря на свой страх, сделала все, чтобы спасти людей. Я же тогда бился с безлицыми вместе со всеми.
- Вы? - изумилась Ли Мин, чувствуя себя последней дурой. Как она могла его не заметить?
- Я сражался на другом конце деревни, прикрывая Третьего мастера. Безлицие опасные противники и я не смог уберечь троих воинов клана, но ты выходила их. Более того, именно тебе сдался один из безлицых. Прошу, стань моей ученицей.
- А... а... вы же хотели меня о чем-то спросить, - быстро напомнила Ли Мин, быстро переводя разговор с нежелательной темы.
Вздохнув, Глава спросил:
- На Совете ты так пристально смотрели на меня... я тебе по нраву?
Ли Мин поперхнулась, сдерживая невольный смех, тут же испуганно взглянув на него, вдруг оскорбился.
- Ну... вы, конечно, видный господин, ничего не скажешь, только учитель Бин хотел, чтобы я посмотрели на вас как на пациента.
- И кроме болезни ты больше ничего не увидела? – не поверил он, не отводя от нее своего странного взора.
- Ну... это... вы были погружены в себя, словно прислушиваясь к себе.
- Как у женщины, вынашивающей дитя? - усмехнулся он.
Вот чего привязался?
- Н-нет, не совсем так. Будущая мать прислушивается к ребенку с любовью и ожиданием. Вы же пытались уловить, что с вами не так.
- Ты права. Именно, так я себя чувствовал.
Солнце клонилось за горизонт, из леса потянуло прохладой.
- Вернемся в пещеру. Становится зябко, - поспешила напомнить Ли Мин, боясь, что он опять заведет дурацкий и бесполезный разговор о ее ученичестве.
С нее довольно лекаря Бина и еще одного учителя она не перенесет, ей всего лишь надо как-то продержаться год, а не постигать тайные практики. Нет... уже меньше года на один месяц. Вставая с валуна, Глава заметно пошатнулся. Зная, насколько обострено его чувство собственного достоинства и как стремится он сохранить лицо при любых обстоятельствах, Ли Мин не рискнула поддержать его под локоть как трепетно делали это Третий мастер с Ли Ло. Но обогнав, чуть не пихнув боком в проеме пещеры, куда они вошли одновременно, протянула ему чашу с лекарственной настоем, которую он послушно выпил. И хотя ее подопечный, был бледен, все же смотрелся намного лучше, чем до появления в пещере.
- Вы выглядите сейчас так, что запросто можно будет все объяснить силой буддистских молитв, - как бы подбодрила его Ли Мин, намекая, что он уже в состоянии покинуть ее жилище.
- Все равно нужно будет делать вид, что мне нездоровиться.
- Ну, тогда, отдыхайте, а я пойду, переночую к своим старичкам, чтобы не стеснять вас. Чувствуйте себя, как дома, - ревниво добавила она, мельком оглядев пещеру. Круг пентаграммы был по-прежнему скрыт громоздким сундуком, а потому не заметен. – Утром, кто-нибудь из нас появится здесь.
Глава, вдруг опершись о кан, прерывисто выдохнул.
- Что-то мне нехорошо, - пробормотал он, проведя пальцами по бледному лбу. - Голова кружится.
Ли Мин тотчас поддержала его под руку и осторожно усадила на кан.
Он тяжело переводил дыхание и Ли Мин вздохнула – придется остаться. Хотя очень не хотелось, но не оставлять же его в таком состоянии одного, только спать опять на земле, сидя на циновке, напрягало. Ли Мин помогла ему снять верхнее ханьфу, а когда он улегся, укрыла медвежьей полостью и отошла к очагу подогреть лечебный настой.
Глава был покладистым пациентом, не морщась, выпил горькое лекарство и, устало вздохнув, будто это стоило ему неимоверных усилий, упал на свое ложе, утомленно закрыв глаза. А Ли Мин, решала в каком углу пещеры лучше устроиться на ночлег. Может сдвинуть сундуки? Не пойдет, ее сундук должен остаться на пентаграмме. Да и возня с сундуками потревожит Главу, еще наябедничает на нее лекарю Бину. Ее неумолимо клонило в сон, которому девушка бесповоротно проигрывая, наконец, уступила.
- Не спи на полу. Кан просторный, мы даже не коснемся друг друга, - донеслось с ложа Главы.
Оказывается Ли Мин не заметила, как задремала. Сидя на полу, она, привалившись к кану, положила голову на руки, но очнулась от прикосновения к своему лицу и кое-как открыла глаза.
- Разве тебе не холодно? – тихо беспокоился Глава.
- Ладно... – сдаваясь, сонно пробормотала Ли Мин, подавляя зевок и решившись, перебралась на кан, где пригрелась под медвежьей полостью провалившись в сон.
Она не видела, каким взглядом смотрел на нее дафу, отодвинувшись от нее как можно дальше к каменной стене пещеры.
Глава 17. Пещерная любовь
Ли Мин проснулась внезапно, настороженно приподнявшись на локте. Уже середина ночи и у входа в пещеру кто-то стоял. Нет... кто-то уже переступал порог-преграду созданную из ледяной соли... Что?! Разве маг не «запечатал» пещеру? Свет звезд едва рассеивал мглу, делая глубокую ночь призрачной. У порога шумно, протяжно выдохнули и Ли Мин резко села. Массивный бесформенный словно глыба силуэт заслонил проем пещеры, низко утробно заурчав. Ли Мин в панике, сбивая меховую полость, сгребая простыни, отталкиваясь пятками, начала отползать по кану к стене. На этот раз Горный дух, миновав все магические заслоны, спокойно входил в пещеру. Что он сделает с ней и главное с беспомощным дафу? Какую жертву потребует? Растерзает их? Вдруг сзади к ней прижалось горячее тело, ее крепко обняли и у самого уха выдохнули:
- Тише... тише... - шевельнулись губы возле щеки и теплая ладонь легла ей на глаза. - Не смотри на него.
Спиной она чувствовала колотящееся сердце дафу, ощущала как он все откровеннее прижимает ее к себе. Несмотря на то, что мысли путались в панике, а сердце заходилось от страха, его недвусмысленные объятия не давали провалиться в малодушное сознание своей беспомощности. Она уже не одна со своим страхом, только как ей защитить пациента и защититься самой? Прежде всего успокоиться... но как? Объятия дафу становились настойчивее и волновали так, что страх отступал перед более сильным чувством, а после забылся совсем. Было уже не до того...
Глава, оторвавшись на миг от отчаянно прижимавшейся к нему девушки, тихо и четко произнес непонятное: «Жэ жоу». «Жэ жоу», - со свистящим шипением невнятно ответили от входа.
* То есть имя духа, которое следует произнести, чтобы он не причинил тебе вреда. Как бы знакомых, произнесших его тайное, истинное имя, духи не трогают. «Если проходящий в горах путешественник вдруг услышит в темноте громкий человеческий голос, значит, он столкнулся с существом, которое зовется чжи; если он знает это имя и громко выкрикнет его, существо не причинит ему никакого вреда. Пусть он также произнесет слово жэ-жоу, которым также зовутся эти существа.» - говорится в книге по «Демонологии Древнего Китая».
А после, уложив Ли Мин на кан, Глава укрыл ее собой и горячие губы легли на плотно сжатые губы одеревеневшей от страха девушки, а последующий глубокий и жестокий поцелуй опрокинул ее сознание. Шок от недозволенной настойчивости рук, перекрыл страх. А крайнее недоумение от быстрых жадных поцелуев, прерываемых едва сдерживаемыми стонами нетерпения, заставили позабыться совсем. Потому что все ее мысли были о руках, касавшиеся недозволенных мест ее тела, вызывая жгучий протест и сопротивление. Но ее руки тут же отводились в сторону, ее стиснули и прижали к кану, когда она попыталась освободиться. Ее сопротивление подавлялось безжалостно и бесповоротно, настойчиво пробуждая в ней огонь чувственного возбуждения, разгоравшийся все сильнее и мощнее под безумными мужскими поцелуями, что терзали ее грудь, то проникали в ее рот, размыкая упрямо сжатые губы, врываясь в него жадным настойчивым языком. Чужая ладонь, что протиснулась меж ее бедер, там и осталась, и невозможно было освободиться от нее.
За этой чувственной борьбой инь и янь оба позабыли о Горном духе, что неподвижно застыл на пороге, вдруг истаяв как дым развеянный ветром. В какой-то момент Ли Мин прекратила сопротивление, осознав, что лежит обнаженная и вздрогнула, когда ласка чутких мужских пальцев, воспользовавшись затишьем, прошлись по-особому нежно, заставляя ее раскрыться, увлажняясь.
- Прости... сил моих нет больше… - шепнули в ее губы и вновь накрыли горячим поцелуем.
В нее он вошел быстро, ударив сразу так, что перед глазами вспыхнул багровый взрыв. От боли она дернулась, но мужское обнаженное тело с твердыми от напряжения мышцами, обдавая жаром, безжалостное прижимало ее к ложу, а в ней самой неумолимым тараном ходило его естество, ускоряя и ужесточая натиск. Влажные удары двух тел учащались, становясь все быстрее. Ошеломленная болью и недоверием, что все это происходит с ней, она сдалась, понимая, что ей не остановить неумолимый мужской натиск, что подавлял и захлестывал горячей чувственностью. Отстранёно ощущалась, что внутренняя часть бедер стала мокрой и липкой от крови. Поцелуи прерывались глухими стонами, пока не изверглись в один мучительный выдох, как будто это его, а не ее терзали ненасытной страстью.
Возле пещеры рыкнуло в ответ, когда стоны перешли в крики: мужской протяжный и глухой и жалобный женский. Мужчина резко дернулся в неконтролируемых спазмах наслаждения и затих в бессилии навалившись на распластанную под ним женщину, а после глубоко выдохнув, чуть передвинулся, дав ей вздохнуть.
Он постиг ту, которую избрал, властно заявив на нее свои права. Свершилась суть существования.
- Нам нужно поберечься, - прошептал он через какое-то время.
Он так и сказал: «нам», как будто тоже потерял девство.
- Очень больно? - спросил с тихой тревогой, прижав между её ног сухую тряпицу, и она с усилием свела ноющие бедра.
Женщина медленно приходила в себя, вспоминая о некой Ли Мин, с облегчением вдохнула полной грудью, освобожденная от гнета мужского тела и закрыла глаза, не в состоянии все это осмыслить: слишком много... слишком больно... непонятно и... сладостно. Теплая ладонь опять прошлась по ее груди и под ней, вытирая остывающий пот.
«Глава?» - удивленно взглянула она на склонившегося над ней обнаженного мужчину. - Как это может быть он? Откуда столько грубости и пыла?»
Горячее, влажное от пота тело Главы прижавшись к ее боку, согревало Ли Мин, чью кожу холодил ночной воздух. Приподнявшись, он накрыл их меховой полостью, обхватил ее руками и, прижавшись лицом к ее шее, замер. Так они и уснули. Ей казалось, что она только сомкнула глаза, как у порога тактично кашлянули.
- Я выйду, не вставай, - неторопливо поднялся Глава, накинув верхнее ханьфу. И вот уже за порогом пещеры слышался его тихий голос и торопливый шепот Хао, примчавшегося из монастыря.
Когда он вернулся, она притворилась спящей, пока он раздевался. Но стоило шевельнуться, как горячее гибкое тело прильнуло к ней. Руки по-хозяйски обхватив, ласкали ее грудь, ставшую до невозможности чувствительной. Эти беспричинные объятия рушили прохладу утренней тишины и глубокого покоя. Тихие прикосновения запускали огненные будоражащие щупальца в карамельную негу сна-отдохновения и были порой непристойнее самого действа, доводя обоих, откровенным бесстыдством, к высокой точке бытия, что разлеталась мощным взрывом, после которого уже не было ничего - они едва выживали.
С этой ночи Ли Мин попала в сексуальное рабство. Она поняла это когда впервые за эти два дня выбрела из пещеры в нехотя светлеющее утро. Постояв минуту на
