— Мы всеми силами обязаны не допустить, чтобы подобное повторилось, — закончил шеф. — Так, теперь за работу! — повысил он голос и потянулся к папкам.
Зал для брифингов опустел через несколько минут — все сотрудники разъехались по городу. Буйволсон ушёл к себе, хлопнув дверью. На столе разрывался телефон. Зверь тяжело вздохнул — он каждый миг ожидал звонка от Леодора Златогрива, мэра Зверополиса. Главный зверь города наверняка уже знал о прискорбном инциденте. Но в трубке раздался совсем другой голос — звонили из полицейского морга. Сотрудник сообщил причину смерти обоих полицейских.
— Нашли что-нибудь? — спросил буйвол. Ответ заставил его насторожиться.
— Сэр, — неторопливо говорил невидимый собеседник, — в нагрудном кармане у Мартина нашли карту памяти.
— Оставьте её, я скоро приеду, — велел Буйволсон и бросил трубку. Но едва она коснулась рычага, как снова раздался требовательный звонок. На сей раз звонил диспетчер Бенджамин Когтяузер.
— Сэр, — быстро зачастил гепард, — к вам миссис Рыкингтон с сыном.
Капитан тяжело вздохнул — он забыл об ожидавших его молодой вдове и её сыне.
— Приведи их, — мрачно велел Буйволсон, внутренне готовясь к нелёгкому разговору. Время отсчитывало мгновение за мгновением, буйвол в ожидании посетителей пребывал в волнении и постоянно перекладывал с места на место лежащие на столе бумажки, карандаши и ручки. Когда дверь распахнулась и вошли молодая медведица с сыном и сопровождающий их Когтяузер, Буйволсон медленно поднялся из-за стола, навесив на тёмную морду самое участливое и скорбное выражение.
— Оставь нас, — махнул зверь копытом. Толстенький гепард попятился в коридор и закрыл дверь. Миссис Рыкингтон, не дожидаясь приглашения, села на стул и выжидающе уставилась на капитана. Раздавленная горем вдова прекрасно понимала, с каких слов начальник её любимого мужа начнёт свою речь.
— Миссис Рыкингтон, примите мои искренние соболезнования в связи с невосполнимой потерей, — замогильным голосом заговорил Буйволсон. — И ты тоже, Джеррард. Гибель Соломона сильно ударила по нам…
— А как она ударила по моей семье? — еле слышно спросила Патриция, в глазах которой при упоминании имени супруга вновь заблестели слёзы. Несчастная вдова медленно поднялась со стула, не сводя взгляда с начальника полиции. — Представляете, капитан?
— Я понимаю вас как никто другой, миссис Рыкингтон, — кивнул Буйволсон. — Гибель моих сотрудников и просто хороших зверей потрясла всех нас. Соломон с Мартином были прекрасными полицейскими и верными друзьями. Это тяжёлое горе для всех…
— Ваша потеря не идёт ни в какое сравнение с нашей! — глухо заговорила молодая медведица, с каждым словом тяжело возвышая голос. — Это вы отправили Мартина с моим Соломоном на смерть, вы не уследили за ними! Вы несёте ответственность за жизни своих подчинённых, так что вина за их смерть лежит на вас, и только на вас! Мой сын остался без отца, а каково сейчас бедной Нателле, чей мальчик родился в ночь гибели Мартина?
Голос белой хищницы перешёл в стенящий крик, и Рыкингтон-младший взял мать за локоть.
— Мама, успокойся, прошу тебя, — тихо обратился к ней юноша.
Буйволсон крайне не любил, когда его тыкали носом в его же ошибки и недочёты, но сейчас он без смутности и с присущим моменту молчанием осознавал, что бедная женщина говорит правду.
— Я полностью разделяю ваше с Джеррардом горе, миссис Рыкингтон, — вздохнул буйвол, смотря медведице в глаза. В такой ситуации он не имел права отводить взор, понимая, что сейчас правда на стороне семьи погибшего Соломона. — Я твёрдо верю, что перед опасностью ваш муж проявил себя как настоящий полицейский.
Патриция подошла к Буйволсону вплотную.
— А я не верю, — зловеще произнесла она. — Не верю в ваше сочувствие, господин шеф!
Титаническими усилиями сохраняя внешнее спокойствие, капитан сказал:
— Мне нелегко говорить, но Соломон сам выбрал службу в полиции, прекрасно понимая, что она связана с риском для жизни. Здесь многие сотрудники рискуют собою, защищая город от бандитов, и жители Зверополиса искренне считают всех героями и доверяют полиции. Ваш муж заслужил доверие и граждан, и моё.
Юный медведь нерешительно переминался позади матери с лапы на лапу, потупив взор. Патриция полную минуту смотрела Буйволсону в глаза, затем, взяв его копыто в свои лапы, с силой сжала. Когти её впились буйволу в шкуру, и зверь невольно испустил вздох боли.
— А теперь сделайте так, чтобы семьи погибших заслужили ваше доверие. Докажите, что полиции Зверополиса можно доверять нашу безопасность! Мне больше нечего вам сказать.
Слезинка скатилась по белой щеке медведицы, затем вдова, круто развернувшись, вышла из кабинета и хлопнула дверью. Буйволсон не успел ничего произнести в ответ и на мгновение закрыл глаза. Джеррард проводил маму взглядом и повернулся к капитану. Движимый всеобъемлющим чувством сострадания, буйвол подошёл к сыну Соломона и утешающе опустил копыто на его плечо.
— Ты должен гордиться своим отцом, малыш, — негромко сказал капитан.
Мальчик тяжело вздохнул и, посмотрев в глаза начальника отца, шепнул:
— Я горжусь тем, что он работал с таким храбрым зверем, как вы, сэр. Я не виню вас в папиной смерти. Не переживайте из-за маминых слов.
— Твоя мама права, ведь ей больно так же, как и тебе, Джеррард, — покачал головой Буйволсон. — Твой отец был очень храбрым медведем.
— Я доверяю вам, капитан Буйволсон, — шмыгнул носом юный медведь, смотря рогатому зверю в глаза. Капитан стоял спиной к большому окну, через которое в кабинет лился дневной свет, и юноше буйвол казался постаревшим лет на десять. Вновь коснувшись копытом плеча Джеррарда, буйвол сказал:
— Я даю тебе и твоей матери слово капитана полиции — те, кто совершил этот ужас, будут жестоко наказаны.
Юноша, не найдя слов для ответа, только вздохнул, затем пожал лапами копыто Буйволсона и вышел из кабинета. Буйвол постоял на месте некоторое время, затем вернулся за свой стол. Подперев копытом голову и думая о своём, он молча поглаживал полированную поверхность рабочего стола. Машинально схватил из настольного органайзера карандаш, Буйволсон повертел его в копытах, и неожиданно в его воображении всплыла тёмная морда Конрада Роговски, запечатлённая на одной из фотографий. Но перед его глазами убийца Соломона и Мартина злобно смеялся, и, выпав на мгновение из реальности, буйвол сжал кулак. Раздался сухой треск — карандаш переломился пополам. Вспомнив о сообщении сотрудника морга, Буйволсон вышел из-за своего рабочего места и быстро пошёл к выходу.
Через час буйвол сидел за компьютером, вставляя картридер с флэшкой в соответствующий разъём. Найдя в появившейся папке файл, в названии которого была вчерашняя дата, Буйволсон открыл его. Из стоящих рядом колонок понёсся короткий разговор Козлова и Роговски:
«— Всё, что удалось достать. Больше денег нет, и не проси.
— Больше и не надо, Борис. Кроме бабла, есть замечательный товар, который не грех попробовать прямо сейчас!
— Следующая партия, как обычно, через две недели. На этом же месте.
— Будь осторожен, копы Буйволсона и Дэнсмэйна рыщут по всему Зверополису.
— Учту».
Запись прекратилась.
Чувствуя распирающую нутро ярость, Буйволсон опустил голову и схватил себя за рога. Он получил то, что хотел — доказательства связи мафии из Тундра-тауна с преступной группировкой Конрада Роговски. Буйвол не мог знать, что там случилось на самом деле, но услышанного ему хватило, чтобы сделать верный, как он считал, вывод. Пролить свет на более детальные подробности этой страшной ночи могла только найденная на складе Луцилла Фурадо, но и та сбежала. Теперь она может быть неизвестно где. Но то, что Буйволсон считал сейчас главной уликой против преступников, было в его копытах, и в причастности Козлова к гибели Мартина и Соломона он окончательно убедился. С яростным рёвом буйвол обрушил свои могучие кулаки на столешницу, так что она чуть не треснула, и прерывисто вздохнул, затем протяжно прорычал, изливая в этих словах всё своё потрясение, горе и злобу:
— Я вас уничтожу!
Глава четвёртая. Любовь на закате жизни
Многочисленные окна роскошного отеля «Snow Hotel» приветливо светились разноцветными огнями. Редкие снежинки падали с неба, игриво поблёскивая в снопах струящегося из окон света. Ночь давно укутала огромным одеялом Зверополис, но, как и в Центральном районе, в Тундра-тауне работали увеселительные заведения, пуская в небо яркие разноцветные лучи, а из расположенного рядом ресторана «Местечко Козлова» доносилось нестройное пение подвыпивших посетителей и гром музыки.
Рядом с подоконником стояла молодая медведица и смотрела на простирающийся вдали пейзаж ледяного района Зверополиса. Сесилия Уайтфур родилась в Саванна-Централ, но приехала в отель вместе со своим возлюбленным, который сейчас вдохновенно пел под душем. Дожидаясь молодого кавалера, девушка с лёгкой улыбкой на устах смотрела на дивные пейзажи заснеженного Тундра-тауна. Всюду горели огоньки в окнах многочисленных домов, их свет падал на белоснежные стены соседних построек и свисающие с крыш сосульки, заставляя их искриться, словно алмазы на солнце. Множество домов благодаря такой световой игре казались похожими на огромные праздничные торты со свечками.
Медведица допила остатки терпкого гранатового вина и поставила пустой бокал на подоконник, рядом с белым кашпо с искусственными цветами. Шум воды прекратился, но совершивший водные процедуры медведь продолжал напевать себе под нос. Сесилия улыбнулась ещё шире — им обоим понравилась новая песня Газелле, которую она исполнила на вчерашнем концерте.
Спустя примерно минуту дверь с лёгким скрипом отворилась, на пол, покрытый тёмно-коричневым ламинатом, упала золотистая дорожка света. Девушка глубоко вздохнула, слушая тихую поступь мощного зверя, затем её плечи ласково обняли массивные и тёплые лапы. Приятно щекочущие тело волны тепла побежали от ушей по шее, плечам, груди и спине, и Сесилия закрыла от наслаждения глаза. Подошедший сзади Моррис Козлов уткнулся носом в пушистый загривок возлюбленной и, вдохнув будоражащий запах её густой белой шерсти, прошептал:
— Ты так соблазнительна…
С лёгким смешком Сесилия повернулась к молодому медведю. На его мокрое большое тело был накинут лёгкий халат. Обвив лапами толстую шею хищника, медведица поцеловала его в щёку.
— Неужели хочешь повторить позавчерашнее? — игривым тоном спросила Сесилия и краешком губ улыбнулась.
— Только если моя королева даст на это добро! — глухо пробасил Моррис и поцеловал возлюбленную в ответ. Лапы Сесилии обхватили широкую спину молодого хищника, стаскивая с него банный халат, оба сплелись в жарком поцелуе. Одеяние с лёгким шорохом свалилось на пол. Медведь, не разрывая обручи объятий, медленно попятился назад, увлекая любимую на кровать. Всеобъемлющее чувство бушевало в их сердцах, оба горели жарким пламенем страсти, ничего и никого не видя, кроме друг друга, ничего не слыша, кроме собственного жаркого дыхания и протяжных приглушённых стонов, ничего не чувствуя, кроме взаимного тепла двух разгорячённых тел. Сейчас Моррис и Сесилия существовали только друг для друга, сливаясь под покровом темноты номера в одно целое…
— Сили, ты просто огонь!.. — с закрытыми глазами прошептал Моррис спустя несколько минут, продолжая шумно дышать и подрагивать после встряски. По его крупному телу до сих пор пробегали волны тепла и возбуждения. Медведица только улыбалась в ответ, её голова лежала на массивной груди любимого, ещё мокрой после душа. Сквозь рёбра и густой мех она ощущала мерные и сильные удары его сердца. Выпростав лапу из-под спины Сесилии, Моррис ласково провёл ею по макушке между ушами. Приподнявшись на локте, молодая хищница добродушно щёлкнула когтем по влажному чёрному носу медведя.
— Так не гаси меня! — задорно шепнула она ему на ухо. Повернув голову, Моррис вновь ткнулся носом в её шею.
— Да легко! — выдохнул медведь, затем, обняв свою единственную, легонько повалил на спину и приподнялся над ней на кровати. Несколько мгновений влюблённые смотрели друг другу в глаза, затем Моррис приблизил морду к носу Сесилии, и вновь последовал продолжительный и горячий поцелуй.
— Мы могли бы и к тебе домой поехать, — с лёгким укором произнесла молодая медведица, когда любовники оторвались друг от друга.
— После того раза решил не рисковать, — усмехнулся Моррис, откинувшись на спину и заложив лапы под затылок. — Я вряд ли забуду, как мы сломали кровать в моей комнате! Но о подробностях отцу я не сообщал.
При напоминании о смешном казусе Сесилия рассмеялась.
— А ещё сделана из лучших пород дуба в Маунт-Мэссив, — закатил глаза медведь, но через мгновение его голос стал серьёзным: — Хотя ты права, наверное. Кажусь сам себе неуверенным мальчишкой, встречаясь с любимой на, так сказать, нейтральных территориях.
— Вот и я о чём, — повернулась к Моррису Сесилия. — Половина второго этажа твоя, не потревожили бы никого.
— Я пока не сообщал отцу, что наши с тобой отношения уже на другом уровне, — сказал Моррис. — Но ему нет смысла сомневаться в этом.
— Конечно, нет, Моррис, — выдохнула медведица и вновь щёлкнула мишку по носу. — Тебе не пять лет, не пятнадцать, чтобы спрашивать у папы разрешения привести домой девушку!
— Ты права, милая, — повторил молодой медведь. — Мы с тобой уже давно встречаемся, да и сам отец хорошо к тебе относится. Он до сих пор в восторге от интерьера своего кабинета из твоего воображения. Часто про тебя спрашивал.
— И что же? — с любопытством протянула Сесилия, ласково поглаживая живот медведя.
— Ну… — замялся мишка, — интересовался, как у нас с тобой дела, как развиваются отношения. Он же мой отец, не станет он игнорировать личную жизнь сына. Мужские разговоры! — На этих словах Моррис самодовольно усмехнулся.
— Мужские разговоры — это хорошо, — на этот раз серьёзным стал голос Сесилии. — Но есть и более важный момент.
— Ух! — фальшиво вздрогнул Козлов-младший. — Изменилась интонация, появились строгие нотки! Что не так?
— Моррис, — молодая медведица повернула к себе голову возлюбленного. — Тебе не кажется, что прошло уже достаточно времени для того, чтобы мы… как тебе сказать… перешли на новый уровень отношений? Чтобы уже не просто заниматься любовью по ночам?
— Знаешь, малыш, я об этом тоже думаю, — вздохнул медведь. — Мы знаем друг друга хорошо и давно, больше полугода. У меня есть образование, хорошая работа, ты тоже уже не маленькая девочка, ты моя ровесница. У нас много общего, но самое главное — мы любим друг друга.
— Вот! — торжествующе подняла лапу медведица. — Самое время тебе подумать… о главном, понимаешь?
О главном… На несколько мгновений Моррис задумался.
