Расстояние до дерева составляло всего три сагни, но даже отсюда Ксюне попасть в цель было очень трудно. – Надо вложить в бросок всю свою силу, сосредоточиться на том, чтобы мачет летел прямо, а не в сторону. Рассчитывать вращение так, чтобы оружие не отскочило, ты научишься со временем. А пока поработаем над силой броска...
Он пару раз качнул руку девушки с мачетом взад-вперёд, затем шепнул:
– Теперь сама.
Ксюня кивнула – Лас отступил на пару шагов назад, чтобы его не задело при размахе, – и, примерившись, с силой распрямила согнутую в локте руку, посылая клинок вперёд.
Правда, в это время откуда-то сзади-сверху-сбоку послышался странный нарастающий шум, которого ни Лас, ни Ксюня никогда раньше не слышали. Оба повернули голову, чтобы посмотреть, что же там такое, и мачет, брошенный сталочкой, полетел с явным отклонением от цели и упал на снег, преодолев едва ли половину расстояния до дерева.
Но этого никто из парочки не заметил. Оба широко распахнутыми глазами следили за тем, как над лесом вдоль северной окраине в разы быстрее мачета проносится большая, не виданная ранее сталками штука, с виду смахивающая на космические корабли, о которых рассказывала Зелма. Правда, в сравнении с её описаниями, это судёнышко казалось совсем маленьким – сагни четыре в длину, как показалось Ласу. Скорее всего, те самые экологи, о которых также упоминала разведчица.
Кораблик с тёмно-синим, свинцового, как воды Сталки поздней осенью, корпусом пролетел над деревьями, вдруг стал опускаться носом вниз и пропал из виду, скрывшись в лесу. «Приземляется на ту самую поляну, которую мы с Плющом и половиной сталкеров деревни три дня расчищали», – подумал Лас, глядя в ту сторону, где исчез космокатер.
– Это они?.. – спросила Ксюня; она тоже знала о готовящемся прилёте экологов.
– Наверное, – пожал плечами Лас и лишь теперь посмотрел в сторону дерева-мишени: – Эй, да ты же вообще не попала!
– Что? – Сталочка отвлеклась от заворожённого разглядывания уже пустого неба и взглянула на валяющийся на снегу мачет. Махнула рукой: – А, пустяк!.. Пойдём посмотрим на них!
– Думаешь, они будут рады познакомиться с аборигенами? – усомнился Лас, сделал пару шагов и подобрал оружие. Осмотрел, вытер об одежду и спрятал в ножны.
– А мы им на глаза и не покажемся. Из-за деревьев поглядим...
Ксюня схватила вновь подошедшего к ней юношу за рукав куртки и потянула в сторону места приземления катера, потом отпустила и сама побежала туда.
Лас вздохнул и поспешил следом за подругой.
Они проследили всю сцену приветствия и разговора Зелмы с экологами. Расстояние было достаточным – сагней пятнадцать, так что Лас с Ксюней почти ничего не услышали. Зато хотя бы «гостей» рассмотрели.
– Я и не знала, что они там, в своей Федерации, такие разные... – прошептала сталочка, не отрывая глаз от чернокожего члена группы. – Зелма и не говорила, что люди могут быть такими...
– Ну да, – ответил Лас. – Её больше занимали развитие деревни и сбор обломков «двести второго». А что будет теперь? Все железки мы уже, скорее всего, собрали... Значит, сейчас очередь поработать будет за этими...
В этот момент экологи стали расходиться вокруг своего корабля, а Зелма развернулась (пока она болтала с «пришельцами», Лас и Ксюня видели только её спину, затянутую в серебристый материал комбинезона) и направилась в сторону деревни.
Молодые люди выбрались из перелеска на восточную окраину Сталочной и остановились, ожидая, пока к ним выйдет разведчица.
Долго ждать не пришлось.
– А вы что тут делаете? – спросила Зелма, увидев их при выходе из-за деревьев. – Вас вроде бы на встречу не приглашали...
– Да мы одним глазком, – ответила Ксюня. – Они нас и не заметили...
– Скажите, как дальше всё будет продвигаться? – перебил подругу Лас. – Мы сможем общаться с ними или нет?
– Да вы же наших языков совсем не знаете! Ни русского, ни тем более английского, на котором они говорят внутри группы...
– А вы нас научите? – спросила Ксюня. Глаза её выражали надежду и просьбу. – Ну пожалуйста!
Лас вздохнул. Эх, столько времени потеряли, пока эти обломки по всему лесу искали!.. А так могли бы уже сейчас познакомиться...
– Что ж, можно попробовать... – подумав, ответила разведчица. – Тем более, что наши вылазки окончены... Ладно, я поищу на компе «Би-202» обучающую программу... но ничего не обещаю. Кто знает, как у вас отношения с английской грамматикой и орфографией сложатся...
– Спасибо, Зелма, – сказал Лас. – Плющ бы оценил вашу помощь.
«Если бы мог выйти на улицу», – мысленно добавил юноша.
2. Разлад. Новости. Лагерь
Деревня Сталочная, в это же время.
«Как же противно болеть, – подумал Плющ, чихнул и высморкался в какую-то тряпку. – Ни тебе прогуляться, ни с Ласом поболтать... ничего интересного... Знай сиди дома да помалкивай...»
В доме было жарко: печка старалась вовсю, плюс ещё и обогреватель включили. Плющ вздохнул и поудобнее устроился на лавке в углу комнаты. Эх, и зачем он позволил себе это?..
В тот вечер, когда сталкер узнал, что Лина не выполнила указание Зелмы насчёт анкеты, он до ночи шатался по окраинам деревни, проводя время в размышлениях.
Неужели Лина не понимала, что своей наивностью она может погубить всех сталков? Или же она была настолько уверена в себе, что считала свою сверхспособность гарантией личной неприкосновенности?..
Как бы то ни было, Плющ больше не желал с ней общаться. Вернулся образ Лины, сложившийся в конце лета. Юноша понимал, что Лина уже давно не такая тварь, какой казалась тогда, но ничего с собой поделать не мог: врождённая любовь к соблюдению инструкций мешала ему быстро наладить отношения с человеком, который нарушил чьё-либо указание.
В тот вечер он и простыл. Навернул быстрым шагом кругов двадцать вокруг деревни, затем сел на снег под деревом, не обращая внимания на то, что с головы слетела шапка, и просидел в задумчивости пару часов... Очнулся, подумал, что дома его давно уже ждут, и поспешил к себе. На следующее утро простуда дала о себе знать.
С тех пор он лечился. Травяные отвары, самогон в малых дозах под контролем отца, каждый вечер – баня... Зелма передавала какие-то земные леденцы, таблетки, назальные спреи, но они помогали мало. «Смешно, – подумал он, невесело усмехнувшись. – Медицина в Федерации вроде как на высоте, а единственной почти что неизлечимой болезнью остался простой насморк».
– ...Как ты себя чувствуешь?
Плющ очнулся от своих мыслей и понял, что к нему обращается мать, хлопотавшая в это время у печи, готовя обед.
– Всё ещё не очень, – ответил он. – Горло болит, нос забит какой-то гадостью... И скучно. Почему вы обращаетесь со мной как с маленьким? Почему я не могу пойти к Ласу, например?..
– Плющ, не ной, – сказал велк Нурс, сидевший за столом и разбиравший вредомер – дозиметр местной, но никому, кроме давно умершего отца Ласа, не известной конструкции. – Хочешь пойти на улицу и прибавить себе ещё несколько лишних дней болезни? Давай попробуй. Сам же знаешь, чем это закончится. А у Ласа и свои дела есть.
– А у меня – нет, – упрямо сказал Плющ и снова чихнул.
Велк закатил глаза:
– Ой, ну не знаю... Я, что ли, должен тебя развлекать? Если хочешь, можешь мне помочь разобраться в этом механизме. Две головы лучше одной...
– Ну, давай посмотрим...
Плющ пересел за стол и стал наблюдать за тем, как его отец открывает корпус прибора.
– Я тут пока знаю лишь, как включать и выключать... – бормотал Нурс, откидывая крышку устройства и рассматривая его «начинку». – Свой вредомер я раньше боялся серьёзно исследовать, не желая что-нибудь повредить... А теперь нам в случае чего пришлют столько дозиметров, сколько понадобится...
В этот момент снаружи раздался какой-то сильный шум, слышимый даже с закрытыми дверью и окном. И Плющ, и его мать, и велк замерли, подняв голову и словно бы стараясь определить источник этого шума, который вскоре, похоже, отдалился, а потом и затих вовсе.
– Что это? – в недоумении спросила женщина.
– А, экологи прилетели... – сказал Нурс. – Не заморачивайся... Так, на чём мы тут остановились?..
* * *
...Под лезвиями «скользунов» скрежетал лёд.
Лина проехала на прямых ногах с десяток сагней, вдруг резко завернула вбок и закружилась на месте, зажмурив глаза и раскинув руки, чтобы не потерять равновесие. Когда вращение замедлилось, сталочка вновь покатилась по прямой, отталкиваясь прикреплёнными к подошвам сапог металлическими полозьями от поверхности замёрзшей реки.
Потеряв расположение Плюща, Лина принялась искать удовлетворения в работе по дому, а в свободное время – в развлечениях, полностью отдаваясь и тому, и другому. Она старалась постоянно чем-нибудь занимать мозг, чтобы не думать о Плюще. Вот, например, каталась на «коньках», в которые практичные сталки зимой иногда превращали свою обувь.
Да и почему бы не покататься: температура упала, в этих широтах стало холодно, и Сталка замёрзла; толщина льда была достаточной, чтобы человек не продавил его своим весом.
Плюща Лина не винила: понимала, что сама дала повод... Но и себя виноватой не считала. Тем более, что никаких глобальных последствий её «ошибки» не последовало... только чувство одиночества и какая-то пустота в душе.
Зелму она тоже не винила. В конце концов, не сама же разведчица выдумала эту дурацкую анкету... Зелма просто выполняла свою работу. А когда человек на работе, думала Лина, он может иногда себе позволить быть строгим.
Сверхспособность пока больше не проявлялась. Точнее, Лина не стремилась вызвать неожиданно открывшееся умение: просто незачем было. Ничего не нужно было поджигать; а себя она зажечь – уже в переносном смысле – вновь не могла.
Родители видели её подавленное состояние, но ничего конкретного не предпринимали. Сталочка тоже осознавала, что должна справиться со всем сама. Вот она и старалась.
Но как же, к Первосталку, некрасиво поступил Плющ... Ведь ещё в конце осени говорил, что сделает всё, чтобы Лина была счастлива... наверное, он уж и забыл об этом...
Внезапно ушей Лины достиг странный, быстро усиливающийся шум, раздававшийся откуда-то с северо-запада, от деревни. Девушка отвлеклась от управления собственным телом и, естественно, не удержала равновесия; её повело в сторону, она споткнулась и упала, руками смягчив падение и при этом напряжённо вслушиваясь в доносящиеся необычные звуки.
Шум будто бы пронёсся мимо и скоро стих. А сталочка продолжала стоять на коленях, упёршись в лёд руками в варежках и, как назвала бы её состояние Зелма, «зависнув».
Да и о чём было думать? Концентрироваться на езде сейчас не имело смысла за прекращением оной. Шум Лину не сильно заинтересовал: наверняка это был какой-нибудь космический корабль, которые в последнее время стали прилетать на планету – в основном с грузами; почти никто из сталков вживую их ещё не видел, потому что суда либо сбрасывали груз на парашютах, либо приземлялись на полянах глубоко в лесу, а Зелма предпочитала разгружать их в одиночку или с помощью велков Нурса, Круза и Зора.
Плюща сталочка для себя загнала в самый дальний угол сознания; думать о нём не хотелось даже сейчас, когда думать вообще было не о чем.
Лина повернула голову в сторону деревни и заметила, как тут же за угол одного из ближайших домов спряталась чья-то небольшая фигура.
«Опять он за старое», – подумала сталочка, встала и снова заскользила по обжигающе холодному, разрезаемому «коньками» в пыль льду.
Теперь она думала о чём-то новом.
* * *
Омель прислонился спиной к задней стене ближайшего к реке строения и сполз по ней вниз, в итоге сев на снег.
Лина снова его заметила. Как глупо с его стороны так себя раскрывать.
Одно хорошо: Плюща рядом с ней нет. В последнее время, как казалось Омелю, Лина со своим сталкером вообще почему-то не встречалась. Почему – подросток не знал. А спрашивать у кого-нибудь (у того же Ласа, например) об этом он считал неправильным: вдруг у них что-то личное случилось...
Но разлад Лины с Плющом позволил ему вновь начать подглядывать за сталочкой. Как и раньше, Омель восхищался её красотой; но теперь к этому добавилось ещё кое-что.
Ему было жалко Лину. Что у них там ни произошло, он догадывался, что она страдает, хоть и старается это не показывать, и невольно сочувствовал ей.
Как бы там ни было, Лина держалась. Даже не старалась ничего поджечь. И Омель восхищался в ней ещё и этим.
А что заметила... так это, может, и хорошо. Пусть знает, что он не утратил к ней интереса.
* * *
– Ну и?.. Что ты тут хочешь найти необычного? – спросил Плющ, рассматривая внутренности вредомера.
Нурс, также склонившийся над разобранным прибором, не ответил. В этот момент он напряжённо размышлял над тем, что увидел.
«Это, судя по всему, сигнальное устройство, – думал он, глядя на деревянный молоточек, закреплённый одним концом в чём-то вроде шарнира и соединённый тем самым с другими деталями, который в данный момент дёргался туда-сюда, ударяясь о стенки корпуса. – Радиация есть, сюда передаётся импульс, и молоточек стучит... Я как раз и выключал вредомер тем, что вынимал эту штуку из шарнира... А вот что находится рядом? Насколько я помню чертежи из памяти компа «двести второго», это должен быть регистратор заряженных частиц – трубка с катодом и анодом, заполненная инертным газом... Но откуда такие технологии здесь, где даже стекло является чем-то из области фантастики?.. Может, это всё устроено на местных заменителях? Катод и анод в принципе можно было сделать из металла... однако сколько труда это потребовало бы! Отец Ласа год бы провозился с одной такой штукой – и то так чисто не сделал бы!.. Значит... значит...»
– ...Пап, с тобой всё в порядке? – долетел до Нурса вопрос Плюща. – Ты вообще о чём думаешь?
– А, да так... – встрепенувшись, махнул рукой велк. – Ничего особенного... не обращай внимания. А прибор... да ну его.
И Нурс принялся прилаживать крышку на место.
Плющ внимательно смотрел на отца. Почему тот вдруг прекратил изучение и отмахнулся от вопросов? А перед этим такой странный был: изменился в лице и застыл в одной позе... Что-то темнит он, ой темнит... Но Плющу, видимо, об этом знать не положено. Ну что ж, значит, так тому и быть. Докопаться до правды, возможно, получится позже...
* * *
Лес (50 метров к востоку от Сталочной), чуть позже.
Экологи занимались устройством лагеря.
Они сначала выгрузили с корабля какие-то ярко-зелёные панели размером по нескольку квадратных метров и сложили в стороне в четыре большие «стопки» высотой примерно в метр, или полсагни, как привыкли считать Лас и Ксюня. Затем экологи стали составлять панели в какое-то подобие строений.
– Это сборные синтепластовые домики, – пояснила Зелма молодым людям, стоя вместе с ними в перелеске между деревней и «посадочной площадкой», так что гости планеты не могли их видеть. – Обычное дело для таких вот экспедиций. Лёгкие, достаточно прочные, дешёвые. И собирать легко: требуется минимум инструментов, а также руки, растущие откуда надо. В краях каждой панели есть выступы и углубления; надо просто подобрать куски синтепласта с подходящей их конфигурацией и совместить под прямым углом, а потом привинтить шуруповёртом изнутри по линии совмещения специальные металлические...
Он пару раз качнул руку девушки с мачетом взад-вперёд, затем шепнул:
– Теперь сама.
Ксюня кивнула – Лас отступил на пару шагов назад, чтобы его не задело при размахе, – и, примерившись, с силой распрямила согнутую в локте руку, посылая клинок вперёд.
Правда, в это время откуда-то сзади-сверху-сбоку послышался странный нарастающий шум, которого ни Лас, ни Ксюня никогда раньше не слышали. Оба повернули голову, чтобы посмотреть, что же там такое, и мачет, брошенный сталочкой, полетел с явным отклонением от цели и упал на снег, преодолев едва ли половину расстояния до дерева.
Но этого никто из парочки не заметил. Оба широко распахнутыми глазами следили за тем, как над лесом вдоль северной окраине в разы быстрее мачета проносится большая, не виданная ранее сталками штука, с виду смахивающая на космические корабли, о которых рассказывала Зелма. Правда, в сравнении с её описаниями, это судёнышко казалось совсем маленьким – сагни четыре в длину, как показалось Ласу. Скорее всего, те самые экологи, о которых также упоминала разведчица.
Кораблик с тёмно-синим, свинцового, как воды Сталки поздней осенью, корпусом пролетел над деревьями, вдруг стал опускаться носом вниз и пропал из виду, скрывшись в лесу. «Приземляется на ту самую поляну, которую мы с Плющом и половиной сталкеров деревни три дня расчищали», – подумал Лас, глядя в ту сторону, где исчез космокатер.
– Это они?.. – спросила Ксюня; она тоже знала о готовящемся прилёте экологов.
– Наверное, – пожал плечами Лас и лишь теперь посмотрел в сторону дерева-мишени: – Эй, да ты же вообще не попала!
– Что? – Сталочка отвлеклась от заворожённого разглядывания уже пустого неба и взглянула на валяющийся на снегу мачет. Махнула рукой: – А, пустяк!.. Пойдём посмотрим на них!
– Думаешь, они будут рады познакомиться с аборигенами? – усомнился Лас, сделал пару шагов и подобрал оружие. Осмотрел, вытер об одежду и спрятал в ножны.
– А мы им на глаза и не покажемся. Из-за деревьев поглядим...
Ксюня схватила вновь подошедшего к ней юношу за рукав куртки и потянула в сторону места приземления катера, потом отпустила и сама побежала туда.
Лас вздохнул и поспешил следом за подругой.
Они проследили всю сцену приветствия и разговора Зелмы с экологами. Расстояние было достаточным – сагней пятнадцать, так что Лас с Ксюней почти ничего не услышали. Зато хотя бы «гостей» рассмотрели.
– Я и не знала, что они там, в своей Федерации, такие разные... – прошептала сталочка, не отрывая глаз от чернокожего члена группы. – Зелма и не говорила, что люди могут быть такими...
– Ну да, – ответил Лас. – Её больше занимали развитие деревни и сбор обломков «двести второго». А что будет теперь? Все железки мы уже, скорее всего, собрали... Значит, сейчас очередь поработать будет за этими...
В этот момент экологи стали расходиться вокруг своего корабля, а Зелма развернулась (пока она болтала с «пришельцами», Лас и Ксюня видели только её спину, затянутую в серебристый материал комбинезона) и направилась в сторону деревни.
Молодые люди выбрались из перелеска на восточную окраину Сталочной и остановились, ожидая, пока к ним выйдет разведчица.
Долго ждать не пришлось.
– А вы что тут делаете? – спросила Зелма, увидев их при выходе из-за деревьев. – Вас вроде бы на встречу не приглашали...
– Да мы одним глазком, – ответила Ксюня. – Они нас и не заметили...
– Скажите, как дальше всё будет продвигаться? – перебил подругу Лас. – Мы сможем общаться с ними или нет?
– Да вы же наших языков совсем не знаете! Ни русского, ни тем более английского, на котором они говорят внутри группы...
– А вы нас научите? – спросила Ксюня. Глаза её выражали надежду и просьбу. – Ну пожалуйста!
Лас вздохнул. Эх, столько времени потеряли, пока эти обломки по всему лесу искали!.. А так могли бы уже сейчас познакомиться...
– Что ж, можно попробовать... – подумав, ответила разведчица. – Тем более, что наши вылазки окончены... Ладно, я поищу на компе «Би-202» обучающую программу... но ничего не обещаю. Кто знает, как у вас отношения с английской грамматикой и орфографией сложатся...
– Спасибо, Зелма, – сказал Лас. – Плющ бы оценил вашу помощь.
«Если бы мог выйти на улицу», – мысленно добавил юноша.
2. Разлад. Новости. Лагерь
Деревня Сталочная, в это же время.
«Как же противно болеть, – подумал Плющ, чихнул и высморкался в какую-то тряпку. – Ни тебе прогуляться, ни с Ласом поболтать... ничего интересного... Знай сиди дома да помалкивай...»
В доме было жарко: печка старалась вовсю, плюс ещё и обогреватель включили. Плющ вздохнул и поудобнее устроился на лавке в углу комнаты. Эх, и зачем он позволил себе это?..
В тот вечер, когда сталкер узнал, что Лина не выполнила указание Зелмы насчёт анкеты, он до ночи шатался по окраинам деревни, проводя время в размышлениях.
Неужели Лина не понимала, что своей наивностью она может погубить всех сталков? Или же она была настолько уверена в себе, что считала свою сверхспособность гарантией личной неприкосновенности?..
Как бы то ни было, Плющ больше не желал с ней общаться. Вернулся образ Лины, сложившийся в конце лета. Юноша понимал, что Лина уже давно не такая тварь, какой казалась тогда, но ничего с собой поделать не мог: врождённая любовь к соблюдению инструкций мешала ему быстро наладить отношения с человеком, который нарушил чьё-либо указание.
В тот вечер он и простыл. Навернул быстрым шагом кругов двадцать вокруг деревни, затем сел на снег под деревом, не обращая внимания на то, что с головы слетела шапка, и просидел в задумчивости пару часов... Очнулся, подумал, что дома его давно уже ждут, и поспешил к себе. На следующее утро простуда дала о себе знать.
С тех пор он лечился. Травяные отвары, самогон в малых дозах под контролем отца, каждый вечер – баня... Зелма передавала какие-то земные леденцы, таблетки, назальные спреи, но они помогали мало. «Смешно, – подумал он, невесело усмехнувшись. – Медицина в Федерации вроде как на высоте, а единственной почти что неизлечимой болезнью остался простой насморк».
– ...Как ты себя чувствуешь?
Плющ очнулся от своих мыслей и понял, что к нему обращается мать, хлопотавшая в это время у печи, готовя обед.
– Всё ещё не очень, – ответил он. – Горло болит, нос забит какой-то гадостью... И скучно. Почему вы обращаетесь со мной как с маленьким? Почему я не могу пойти к Ласу, например?..
– Плющ, не ной, – сказал велк Нурс, сидевший за столом и разбиравший вредомер – дозиметр местной, но никому, кроме давно умершего отца Ласа, не известной конструкции. – Хочешь пойти на улицу и прибавить себе ещё несколько лишних дней болезни? Давай попробуй. Сам же знаешь, чем это закончится. А у Ласа и свои дела есть.
– А у меня – нет, – упрямо сказал Плющ и снова чихнул.
Велк закатил глаза:
– Ой, ну не знаю... Я, что ли, должен тебя развлекать? Если хочешь, можешь мне помочь разобраться в этом механизме. Две головы лучше одной...
– Ну, давай посмотрим...
Плющ пересел за стол и стал наблюдать за тем, как его отец открывает корпус прибора.
– Я тут пока знаю лишь, как включать и выключать... – бормотал Нурс, откидывая крышку устройства и рассматривая его «начинку». – Свой вредомер я раньше боялся серьёзно исследовать, не желая что-нибудь повредить... А теперь нам в случае чего пришлют столько дозиметров, сколько понадобится...
В этот момент снаружи раздался какой-то сильный шум, слышимый даже с закрытыми дверью и окном. И Плющ, и его мать, и велк замерли, подняв голову и словно бы стараясь определить источник этого шума, который вскоре, похоже, отдалился, а потом и затих вовсе.
– Что это? – в недоумении спросила женщина.
– А, экологи прилетели... – сказал Нурс. – Не заморачивайся... Так, на чём мы тут остановились?..
* * *
...Под лезвиями «скользунов» скрежетал лёд.
Лина проехала на прямых ногах с десяток сагней, вдруг резко завернула вбок и закружилась на месте, зажмурив глаза и раскинув руки, чтобы не потерять равновесие. Когда вращение замедлилось, сталочка вновь покатилась по прямой, отталкиваясь прикреплёнными к подошвам сапог металлическими полозьями от поверхности замёрзшей реки.
Потеряв расположение Плюща, Лина принялась искать удовлетворения в работе по дому, а в свободное время – в развлечениях, полностью отдаваясь и тому, и другому. Она старалась постоянно чем-нибудь занимать мозг, чтобы не думать о Плюще. Вот, например, каталась на «коньках», в которые практичные сталки зимой иногда превращали свою обувь.
Да и почему бы не покататься: температура упала, в этих широтах стало холодно, и Сталка замёрзла; толщина льда была достаточной, чтобы человек не продавил его своим весом.
Плюща Лина не винила: понимала, что сама дала повод... Но и себя виноватой не считала. Тем более, что никаких глобальных последствий её «ошибки» не последовало... только чувство одиночества и какая-то пустота в душе.
Зелму она тоже не винила. В конце концов, не сама же разведчица выдумала эту дурацкую анкету... Зелма просто выполняла свою работу. А когда человек на работе, думала Лина, он может иногда себе позволить быть строгим.
Сверхспособность пока больше не проявлялась. Точнее, Лина не стремилась вызвать неожиданно открывшееся умение: просто незачем было. Ничего не нужно было поджигать; а себя она зажечь – уже в переносном смысле – вновь не могла.
Родители видели её подавленное состояние, но ничего конкретного не предпринимали. Сталочка тоже осознавала, что должна справиться со всем сама. Вот она и старалась.
Но как же, к Первосталку, некрасиво поступил Плющ... Ведь ещё в конце осени говорил, что сделает всё, чтобы Лина была счастлива... наверное, он уж и забыл об этом...
Внезапно ушей Лины достиг странный, быстро усиливающийся шум, раздававшийся откуда-то с северо-запада, от деревни. Девушка отвлеклась от управления собственным телом и, естественно, не удержала равновесия; её повело в сторону, она споткнулась и упала, руками смягчив падение и при этом напряжённо вслушиваясь в доносящиеся необычные звуки.
Шум будто бы пронёсся мимо и скоро стих. А сталочка продолжала стоять на коленях, упёршись в лёд руками в варежках и, как назвала бы её состояние Зелма, «зависнув».
Да и о чём было думать? Концентрироваться на езде сейчас не имело смысла за прекращением оной. Шум Лину не сильно заинтересовал: наверняка это был какой-нибудь космический корабль, которые в последнее время стали прилетать на планету – в основном с грузами; почти никто из сталков вживую их ещё не видел, потому что суда либо сбрасывали груз на парашютах, либо приземлялись на полянах глубоко в лесу, а Зелма предпочитала разгружать их в одиночку или с помощью велков Нурса, Круза и Зора.
Плюща сталочка для себя загнала в самый дальний угол сознания; думать о нём не хотелось даже сейчас, когда думать вообще было не о чем.
Лина повернула голову в сторону деревни и заметила, как тут же за угол одного из ближайших домов спряталась чья-то небольшая фигура.
«Опять он за старое», – подумала сталочка, встала и снова заскользила по обжигающе холодному, разрезаемому «коньками» в пыль льду.
Теперь она думала о чём-то новом.
* * *
Омель прислонился спиной к задней стене ближайшего к реке строения и сполз по ней вниз, в итоге сев на снег.
Лина снова его заметила. Как глупо с его стороны так себя раскрывать.
Одно хорошо: Плюща рядом с ней нет. В последнее время, как казалось Омелю, Лина со своим сталкером вообще почему-то не встречалась. Почему – подросток не знал. А спрашивать у кого-нибудь (у того же Ласа, например) об этом он считал неправильным: вдруг у них что-то личное случилось...
Но разлад Лины с Плющом позволил ему вновь начать подглядывать за сталочкой. Как и раньше, Омель восхищался её красотой; но теперь к этому добавилось ещё кое-что.
Ему было жалко Лину. Что у них там ни произошло, он догадывался, что она страдает, хоть и старается это не показывать, и невольно сочувствовал ей.
Как бы там ни было, Лина держалась. Даже не старалась ничего поджечь. И Омель восхищался в ней ещё и этим.
А что заметила... так это, может, и хорошо. Пусть знает, что он не утратил к ней интереса.
* * *
– Ну и?.. Что ты тут хочешь найти необычного? – спросил Плющ, рассматривая внутренности вредомера.
Нурс, также склонившийся над разобранным прибором, не ответил. В этот момент он напряжённо размышлял над тем, что увидел.
«Это, судя по всему, сигнальное устройство, – думал он, глядя на деревянный молоточек, закреплённый одним концом в чём-то вроде шарнира и соединённый тем самым с другими деталями, который в данный момент дёргался туда-сюда, ударяясь о стенки корпуса. – Радиация есть, сюда передаётся импульс, и молоточек стучит... Я как раз и выключал вредомер тем, что вынимал эту штуку из шарнира... А вот что находится рядом? Насколько я помню чертежи из памяти компа «двести второго», это должен быть регистратор заряженных частиц – трубка с катодом и анодом, заполненная инертным газом... Но откуда такие технологии здесь, где даже стекло является чем-то из области фантастики?.. Может, это всё устроено на местных заменителях? Катод и анод в принципе можно было сделать из металла... однако сколько труда это потребовало бы! Отец Ласа год бы провозился с одной такой штукой – и то так чисто не сделал бы!.. Значит... значит...»
– ...Пап, с тобой всё в порядке? – долетел до Нурса вопрос Плюща. – Ты вообще о чём думаешь?
– А, да так... – встрепенувшись, махнул рукой велк. – Ничего особенного... не обращай внимания. А прибор... да ну его.
И Нурс принялся прилаживать крышку на место.
Плющ внимательно смотрел на отца. Почему тот вдруг прекратил изучение и отмахнулся от вопросов? А перед этим такой странный был: изменился в лице и застыл в одной позе... Что-то темнит он, ой темнит... Но Плющу, видимо, об этом знать не положено. Ну что ж, значит, так тому и быть. Докопаться до правды, возможно, получится позже...
* * *
Лес (50 метров к востоку от Сталочной), чуть позже.
Экологи занимались устройством лагеря.
Они сначала выгрузили с корабля какие-то ярко-зелёные панели размером по нескольку квадратных метров и сложили в стороне в четыре большие «стопки» высотой примерно в метр, или полсагни, как привыкли считать Лас и Ксюня. Затем экологи стали составлять панели в какое-то подобие строений.
– Это сборные синтепластовые домики, – пояснила Зелма молодым людям, стоя вместе с ними в перелеске между деревней и «посадочной площадкой», так что гости планеты не могли их видеть. – Обычное дело для таких вот экспедиций. Лёгкие, достаточно прочные, дешёвые. И собирать легко: требуется минимум инструментов, а также руки, растущие откуда надо. В краях каждой панели есть выступы и углубления; надо просто подобрать куски синтепласта с подходящей их конфигурацией и совместить под прямым углом, а потом привинтить шуруповёртом изнутри по линии совмещения специальные металлические...
