Один за другим гомункулы присоединялись к состоянию своего взорванного собрата. Ангар наполнился запахами алхимических кислот и железа из крови. Раздавались влажные хлопки, стены и пол покрывались органикой. После каждого взрыва Ильдара холодно произносила: «Наказание», и невидимый хлыст находил очередную жертву.
Ортан напряжённо пытался влить в своего дрожащего мясовика хоть каплю чего-либо. Но мужской эфир не был благосклонен к нему после того дня, когда... когда...
Тёплая и склизкая гадость ударила ему в спину, от этой неожиданности он влетел в своего гомункула. У того от удара подломились ноги, крошево костей выстрелило из мест, где должны были быть колени, и он растёкся полужидкой массой по полу. Ортан успел обернуться и краем глаза заметил Витла, который тут же отвёл взгляд, делая вид, что усердно работает над своей плечевой раной от хлыста.
— Кто кинул? — рявкнула Ильдара, шагнув к Ортану. Очертания хлыста в её поднятой руке всем уже померещились в воздухе. — Кто кинул свою ошибку в другого?
— ...Не знаю, госпожа, — выдавил Ортан после мучительной паузы.
— Лжец, — вынесла она приговор.
Она взмахнула рукой, и вокруг головы Ортана из эфира соткались острые металлические спицы, вибрируя от напряжения. Их острия замерли в сантиметре от его кожи, образуя смертельную сферу.
— Кто? — потребовала ответа учительница, дополнительно впиваясь в него взглядом.
— Я не видел, госпожа, — наконец сказал он, без выбора глядя прямо в её глаза.
— Геройствуешь? Глупишь? — Ильдара медленно обошла его. — Прекрасно. Значит, ты добровольно берёшь на себя вину за срыв учебного процесса, — она оказалась за его спиной, и он лишь почувствовал её дыхание на своём ухе. — Десять ударов биохлыстом. Эти шипы не убьют тебя, но причинят серьёзную боль, если проникнут внутрь тела, особенно в голову. Гораздо болезненней, чем биохлыст, зрительные и зубные нервы крайне чувствительны. Но предоставляю тебе оценивать.
Ортан промолчал, потому что его не спрашивали.
— А ты почему потеешь, как зубоскал? — резко спросила Ильдара кого-то за спиной Ортана.
— О-о-очень переживаю за товарища. Г-г-г-госпожа, — просипел Витл. По состоянию его голоса было удивительно, как он ещё в сознании.
Затем хлыст ударил — по спине. Второй — плечо. Третий — грудь. Ортан почувствовал, как по рукам стекает разгоряченная кровь. Спицы перед глазами размылись, их блеск превратился в слепящие круги, визуально они уже вошли в глаза. Боль была острой и жгучей, выжигающей нервы, но Ортан стиснул зубы, не издав ни звука. Эта боль была ничтожна по сравнению с тем, как горела в его объятиях Вия. Её шёпот «Живи» начал заполнять всё существование Ортана, вытесняя агонию, превращая её в далёкий фоновый шум.
Ильдара продолжала бить его, методично, снова и снова, пока его тело не онемело от шока, а пропитанная кровью одежда не прилипла к коже намертво. Она получила от него лишь молчание.
Второй лекции не случилось — Ильдара ушла к своему первичному классу. Все выждали, пока шаги этой женщины окончательно не затихнут вдали, а затем подождали ещё немного, чтобы точно убедиться в её отдалении. Ортан тоже собрался было выйти, размышляя, как найти Эш, но его обступили мужчины. Они заговорили почти одновременно, их голоса слились в возбуждённый гул:
— Это наша лысая башка! Как кстати пригодилась твоя хмурая натура!
— Показал той чумной жриривиске (самке зубоскала), как мужчины принимают боль.
— Видели бы лицо этой бабы!
— Ну, оно было даже немного... сексуальное. Все волосы растрепались. И как дёргались её...
— Жаль, такая внешность испорчена азурт (плохой) душонкой.
— Она же из Чёрной крови, они там все инзигнипп (странные от близкородственного скрещивания).
— А тебе тоже нервы выжгли, да? — Карбо хлопнул Ортана по спине с силой человека, не знающего, что такое боль от свежей раны.
— Ммммм! Ммм ммм! — возмущённо замычал Гартан, сбрасывая руку «Кинетища» с Ортана, и отчётливо показал жест, означавший «полный идиот».
Ортан смотрел на них и не знал, что с этим делать. Его одноклассники... восхищались им? Говорили о нём как о победителе? За то, что его избили сильнее всех? Нет. Сквозь их грубоватый восторг он отчётливо увидел голод. Голод по любому проявлению воли, по любому действию, кричащему: «Мы не скот!». Это был их неизящный способ сказать «спасибо». Их восхищение было криком о помощи, и этот крик пронзил его насквозь, в отличие от ударов хлыста.
— Ортан, я видела Ярона с дружками, значит, у тебя не будет второй лекции? — раздался знакомый голос, и в незакрытой двери появилась Эш. — Но гомункулы слегка неожиданно сломались, поэтому придётся мне тебя отвести в твою келью.
Она легко нашла его — он возвышался над толпой одноклассников. Подойдя ближе, она увидела состояние его одежды и тела за ней. Эш мгновенно растолкала мужчин, забыв о скромности, схватила Ортана за руку и повела из комнаты.
— Какой ужас! Пойдём, у меня на складе найдётся пара капсул регенактиватора. Ты что, подрался со зверем, Ортан? Такие у вас практические занятия?
Вслед им, разумеется, посыпалась мощным потоком пошлость, смешанная с завистью. Но теперь Ортан услышал в этом не злобу, а отчаянное желание схватиться за малейший повод для веселья. Ухватиться за жизнь. Его мировоззрение перевернулось под пыточными заклятьями Ильдары, но не так, как она планировала. Из-за её добровольного невежества. Кривое дерево.
Он больше не видел в своих одноклассниках врагов. Он видел измученную, напуганную стаю, частью которой был сам, хотел он того или нет. Врагом была Ильдара и вся система, которая держала их в таких условиях. Его одиночество, мучившее его всё это время, исчезло, вытесненное чем-то, о чём он даже не задумывался. Принадлежностью.
Вне класса к ним присоединился Таут (физически; разумом он, как всегда, пребывал не ближе противоположного рукава галактики), и они побрели к складу. Эш по-прежнему держала Ортана за руку, словно он был ребёнком, который мог упасть без её поддержки, но он не жаловался.
Выслушав краткий и сухой пересказ случившегося, как будто Ортан рассказал хронику далёких неважных дней, Эш произнесла с мрачной серьёзностью:
— И ты предпочёл наказание послушанию. Выделился, и теперь она взъестся на тебя как... Хм. Обычно здесь говорят «как Ильдара», но ты её и взъерошил против шерсти. Как двоих Ильдар! Дам-ка я тебе весь запас регенактиваторов.
— Но что я могу сделать? Сбежать? — горько пошутил Ортан.
— А почему бы и нет? — ответила Эш без тени иронии. — Это лучше, чем стать очередным «несчастным случаем» в отчёте Ильдары.
Мысль Эш ловко проникла в его разум. «Почему не сбежать?» — встретила её родная мысль его головы. А затем их нашли ответы: «Мне некуда возвращаться. Стану беглецом. Покину Эш. Если только она не согласиться бежать со мной. Тогда...»
Но что «тогда» так и не родилось, потому что они вышли в Яму. Прямо на Ярона, Витла и Самара.
— О, смотрите-ка, кто пришёл, — протянул Ярон, делая широкий шаг вперёд и преграждая им путь. — Герой наш жирный. Лысый! И кровавый любимчик госпожи. Гы. А рядом ещё и эта... девка. Не передумала, красавица? Скучно же те с этой мясной махиной с каменной мордой. Я могу показать те кое-что получше его жирности.
— Угу, — поддакнул Самар, скривившись в ухмылке. — Говорят, он молчит, потому что у него там всё печально. Для дел с женщинами, то есть. Я бы тоже кисло молчал с таким.
Эш напряглась, но решила не тратить на ответ ни микроджоуля своей энергии.
Неожиданно Витл шагнул вперёд. Его обычно мутный взгляд был на редкость ясным.
— Спасибо тебе, Ортан, — выдохнул он хрипло. Глаза его блеснули от навернувшейся влаги. — Даже ма за всю жизнь не сделала для меня столько, сколько ты сегодня.
Ярон заржал, хлопнув Самара по плечу.
— Ты это слышал? Ха-ха! — он согнулся от приступа показного смеха. — Да он влюбился в нашего лысого жирохода!
Витл побагровел и на топливе ярости и стыда резко развернулся к Ярону. Слёзы слетели с его ресниц.
— Ты... ты кинул в него моим гомункулом! Ты подставил меня, мутарг (дурной человек). Я думал, она меня убьёт!
— Но ничё же плохого не случилось, — Ярон пожал плечами, словно речь шла о пустяке. — Просто почесали жироходу спину. У него там слой жира, он ничё не почувствовал. Да? — Ярон уставился на Ортана, ища подтверждения. — Ничё ж не больно было? Или было? Ну так пореви, а то дождя нет, и нам скучно.
— Квате'малпэ'Пандемониумксия-им (твоё мнение безразлично для меня, но ему стоит отправиться медленно сгореть в Пандемониум), — произнёс Ортан с ледяным спокойствием, всё, чему научила его Тулила. Усталость, боль и презрение слились в нём воедино, выкристаллизовавшись в этом неприличном, но глубоком слове.
— Ты... — лицо Ярона перекосилось от бешенства. Он рванул вперёд, грубо схватил Эш за плечо, дёрнул к себе, а другой рукой толкнул Ортана в грудь. — ...грубый! С таким, девка, хочешь проводить время? Да успокойся, не обижу я тя.
В обычном состоянии Ортан даже не качнулся бы, но сейчас он был обескровлен и измождён. Он пошатнулся, окровавленный ботинок скользнул по полу, и он рухнул на свой зад. Эш пыталась вырваться, мысленно прикидывая, какую часть анатомии Ярона можно вывести из строя максимально болезненно, но соотношение сил было очевидно не в её пользу.
И тогда воздух задрожал. Он стал враждебным, тяжёлым и колким, затруднив всеобщее дыхание. Световые линии на стенах дрогнули, вспыхнули неестественно ярко, разом померкли и снова ожили. Вся Яма, казалось, сжалась и расширилась, согласившись с яростью, пульсирующей в Ортане, задышав в такт его сердцу. Это длилось всего мгновение. Эш воспользовалась замешательством Ярона и вырвалась из его ослабевшей хватки.
— Не трать время на этих медяков, пошли, — сипло прошипел Самар.
Ярон колебался, его взгляд метался между Эш и сосредоточенным Ортаном, но инстинкт самосохранения был присущ даже его мозгу.
— Ладно, — процедил он сквозь зубы, но взгляд бросил долгий, обещающий. — Потом. Свободное время ещё тратить на медяков.
Ярон и Самар торопливо ушли, почти пятясь. Витл же, не глядя на них, вместе с Эш (а затем и запоздало подоспевшим Таутом) помог Ортану подняться на ноги.
11. Возвращение
Ортан проснулся до того, как сработало дождевое заклинание. Он инстинктивно скатился с кровати, чтобы избежать ледяного потока, но затем сообразил, что это не только способ пробуждения, но и единственный шанс помыться. Сегодня это было необходимо — за ночь он серьёзно вспотел, а молодая кожа на ранах невыносимо зудела.
Ему снилась Ильдара в кошмарном смысле. Она решила покрыть себя розовой чешуёй и зловеще хохотать, пока Ортан со снологической скоростью (то медленной, то резкой, то обратной) превращался в бракованного гомункула. Она росла, окружая его своим чёрным платьем-бездной, а он не мог сдвинуться с места, несмотря на все усилия. Не нужно было быть онейроманткой, как его тётя, чтобы понять смысл этого сна: страх, беспомощность, проекции.
Ортан сел на краю кровати, уставившись в серую стену. Он мысленно переживал события вчерашнего дня, пока не пришли гомункулы. Завтрак остался нетронутым — желудок Ортана был в таком же смятении, как и его мысли. Всё равно время и температура не могли испортить эту «еду».
Другие, вероятно, тоже мучились кошмарами. Воздух в коридорах сгустился в предвкушении и стал горьким от всеобщего страха. Каждый отдалённый шаг заставлял мужчин вздрагивать. Все ждали её и её невидимый биохлыст.
Но она не пришла.
Вместо неё появилась Тулила. Под её жилеткой виднелись следы ускоренного исцеления, похожие на морозные узоры на стекле. Она расплатилась за скорость заживления своей красотой на несколько недель вперёд. Узоры не уродовали её (особенно в своём значении), но напоминали, что даже высшие не неуязвимы.
В её движениях появилась сдержанность, будто тело помнило недавнюю боль. Всё это говорило (нет, кричало) о том, что её «недомогание» было серьёзнее простого кашля. «Чёрная кровь...» — непроизвольно возник в голове Ортана голос тёти. Её тон всегда менялся, как сейчас, когда она говорила о том, чего не одобряла. — «Они фактически монополисты в разработке проклятий. У них семьдесят восемь процентов патентов, что даёт им тринадцать процентов контроля над всем рынком заклинаний».
Но взгляд Тулилы оставался живым, даже бодрее обычного. Класс безмолвствовал.
— Что, девочки, соскучились? — её голос звучал хриплее, но в нём чувствовалась прежняя язвительность. Она посмотрела на притихших мужчин, и её искусственный глаз пожелтел и мягко щёлкнул, фокусируясь. — К моему великому фальшивому сожалению, теперь мне самой придётся заменять Ильдару. У неё оказалось слабым... буквально всё. Придётся вернуть ей её же доброту, так сказать. — Уголок её губ дрогнул в чём-то среднем между улыбкой и оскалом. — Так что, за дело! Мне нужно столько всего рассказать, а вам — столько всего пропустить мимо ушей. У нас всего одна лекция и пол-практики.
Она распахнула дверь, и в шуршании захода в класс поднялся невидимый, но осязаемый ментальный всплеск радости. Мужчины молча ликовали. Витл, обычно ютившийся на задних рядах, сел рядом с Ортаном, что не избежало внимания и, следовательно, комментария учительницы.
— О, — сказала Тулила, подняв бровь и следя за этим манёвром. — Перегруппировка сил. Интересно, Витл. Надеюсь, ты понимаешь, что если твои ответы теперь станут столь же осмысленными, как у Ортана, у меня возникнут серьёзные подозрения? — она махнула половиной своих рук. — Ладно, хотя бы правильная информация лишний раз в твою голову просочится.
Витл кивнул с такой излишней старательностью, что его голова дёрнулась. На последовавшем тесте он «ответил» ровно на половину вопросов — очевидно, чтобы отвести подозрения. Ровно на половину.
Ортан не стал ждать гомункулов и поспешил в свою келью, специально запомнив дорогу накануне. Подходя, он уловил жаркий, хлебно-мясной запах, а войдя внутрь, обнаружил Эш с загадочным пакетом в руках. Дальнейшее он запомнил смутно, но вернулся в реальность с разорванным пакетом в своих руках и теплым удовлетворением в животе. Эш стояла с поднятыми в жесте примирения руками.
— Вот это ты оголодал, Орт...ан. Или это ваша северная традиция употребления пищи? Вроде польстить великим энтузиазмом Изобилие?
— Спасибо, — сказал Ортан, вытирая пожирневшие губы. — Точно не уверен, что произошло, но мне стоило бы спросить, мне ли эта еда.
— Не стала бы я приносить её сюда, только чтобы съесть у тебя на глазах. Решила, что тебе нужно подкрепиться, — заявила Эш, её лицо озарила застенчивая улыбка, которая тут же перестроилась в озорную. — Хотя наказание неплохое. Научишь меня плохому, и я... Но нет, как я поняла, стоять между тобой и хорошей едой — ужасная идея.
— Постой, откуда ты взяла еду? — вдруг спохватился Ортан.
— Уж точно не из кухни. Модели там работают те же, что и в коридорах. Я ведь наёмная работница, могу уходить отсюда. Просто не было смысла. А теперь появился смысл отплатить своему учителю, — Эш снова засмущалась. — Если хочешь, могу приносить тебе еду хоть каждый день. Кроме последнего дня месяца, там у меня весь день занят отчётами. Или если ещё какая-нибудь ерунда случится.
Ортан посмотрел на беспощадно разорванный и всё ещё душистый пакет в своих руках.
Ортан напряжённо пытался влить в своего дрожащего мясовика хоть каплю чего-либо. Но мужской эфир не был благосклонен к нему после того дня, когда... когда...
Тёплая и склизкая гадость ударила ему в спину, от этой неожиданности он влетел в своего гомункула. У того от удара подломились ноги, крошево костей выстрелило из мест, где должны были быть колени, и он растёкся полужидкой массой по полу. Ортан успел обернуться и краем глаза заметил Витла, который тут же отвёл взгляд, делая вид, что усердно работает над своей плечевой раной от хлыста.
— Кто кинул? — рявкнула Ильдара, шагнув к Ортану. Очертания хлыста в её поднятой руке всем уже померещились в воздухе. — Кто кинул свою ошибку в другого?
— ...Не знаю, госпожа, — выдавил Ортан после мучительной паузы.
— Лжец, — вынесла она приговор.
Она взмахнула рукой, и вокруг головы Ортана из эфира соткались острые металлические спицы, вибрируя от напряжения. Их острия замерли в сантиметре от его кожи, образуя смертельную сферу.
— Кто? — потребовала ответа учительница, дополнительно впиваясь в него взглядом.
— Я не видел, госпожа, — наконец сказал он, без выбора глядя прямо в её глаза.
— Геройствуешь? Глупишь? — Ильдара медленно обошла его. — Прекрасно. Значит, ты добровольно берёшь на себя вину за срыв учебного процесса, — она оказалась за его спиной, и он лишь почувствовал её дыхание на своём ухе. — Десять ударов биохлыстом. Эти шипы не убьют тебя, но причинят серьёзную боль, если проникнут внутрь тела, особенно в голову. Гораздо болезненней, чем биохлыст, зрительные и зубные нервы крайне чувствительны. Но предоставляю тебе оценивать.
Ортан промолчал, потому что его не спрашивали.
— А ты почему потеешь, как зубоскал? — резко спросила Ильдара кого-то за спиной Ортана.
— О-о-очень переживаю за товарища. Г-г-г-госпожа, — просипел Витл. По состоянию его голоса было удивительно, как он ещё в сознании.
Затем хлыст ударил — по спине. Второй — плечо. Третий — грудь. Ортан почувствовал, как по рукам стекает разгоряченная кровь. Спицы перед глазами размылись, их блеск превратился в слепящие круги, визуально они уже вошли в глаза. Боль была острой и жгучей, выжигающей нервы, но Ортан стиснул зубы, не издав ни звука. Эта боль была ничтожна по сравнению с тем, как горела в его объятиях Вия. Её шёпот «Живи» начал заполнять всё существование Ортана, вытесняя агонию, превращая её в далёкий фоновый шум.
Ильдара продолжала бить его, методично, снова и снова, пока его тело не онемело от шока, а пропитанная кровью одежда не прилипла к коже намертво. Она получила от него лишь молчание.
Второй лекции не случилось — Ильдара ушла к своему первичному классу. Все выждали, пока шаги этой женщины окончательно не затихнут вдали, а затем подождали ещё немного, чтобы точно убедиться в её отдалении. Ортан тоже собрался было выйти, размышляя, как найти Эш, но его обступили мужчины. Они заговорили почти одновременно, их голоса слились в возбуждённый гул:
— Это наша лысая башка! Как кстати пригодилась твоя хмурая натура!
— Показал той чумной жриривиске (самке зубоскала), как мужчины принимают боль.
— Видели бы лицо этой бабы!
— Ну, оно было даже немного... сексуальное. Все волосы растрепались. И как дёргались её...
— Жаль, такая внешность испорчена азурт (плохой) душонкой.
— Она же из Чёрной крови, они там все инзигнипп (странные от близкородственного скрещивания).
— А тебе тоже нервы выжгли, да? — Карбо хлопнул Ортана по спине с силой человека, не знающего, что такое боль от свежей раны.
— Ммммм! Ммм ммм! — возмущённо замычал Гартан, сбрасывая руку «Кинетища» с Ортана, и отчётливо показал жест, означавший «полный идиот».
Ортан смотрел на них и не знал, что с этим делать. Его одноклассники... восхищались им? Говорили о нём как о победителе? За то, что его избили сильнее всех? Нет. Сквозь их грубоватый восторг он отчётливо увидел голод. Голод по любому проявлению воли, по любому действию, кричащему: «Мы не скот!». Это был их неизящный способ сказать «спасибо». Их восхищение было криком о помощи, и этот крик пронзил его насквозь, в отличие от ударов хлыста.
— Ортан, я видела Ярона с дружками, значит, у тебя не будет второй лекции? — раздался знакомый голос, и в незакрытой двери появилась Эш. — Но гомункулы слегка неожиданно сломались, поэтому придётся мне тебя отвести в твою келью.
Она легко нашла его — он возвышался над толпой одноклассников. Подойдя ближе, она увидела состояние его одежды и тела за ней. Эш мгновенно растолкала мужчин, забыв о скромности, схватила Ортана за руку и повела из комнаты.
— Какой ужас! Пойдём, у меня на складе найдётся пара капсул регенактиватора. Ты что, подрался со зверем, Ортан? Такие у вас практические занятия?
Вслед им, разумеется, посыпалась мощным потоком пошлость, смешанная с завистью. Но теперь Ортан услышал в этом не злобу, а отчаянное желание схватиться за малейший повод для веселья. Ухватиться за жизнь. Его мировоззрение перевернулось под пыточными заклятьями Ильдары, но не так, как она планировала. Из-за её добровольного невежества. Кривое дерево.
Он больше не видел в своих одноклассниках врагов. Он видел измученную, напуганную стаю, частью которой был сам, хотел он того или нет. Врагом была Ильдара и вся система, которая держала их в таких условиях. Его одиночество, мучившее его всё это время, исчезло, вытесненное чем-то, о чём он даже не задумывался. Принадлежностью.
Вне класса к ним присоединился Таут (физически; разумом он, как всегда, пребывал не ближе противоположного рукава галактики), и они побрели к складу. Эш по-прежнему держала Ортана за руку, словно он был ребёнком, который мог упасть без её поддержки, но он не жаловался.
Выслушав краткий и сухой пересказ случившегося, как будто Ортан рассказал хронику далёких неважных дней, Эш произнесла с мрачной серьёзностью:
— И ты предпочёл наказание послушанию. Выделился, и теперь она взъестся на тебя как... Хм. Обычно здесь говорят «как Ильдара», но ты её и взъерошил против шерсти. Как двоих Ильдар! Дам-ка я тебе весь запас регенактиваторов.
— Но что я могу сделать? Сбежать? — горько пошутил Ортан.
— А почему бы и нет? — ответила Эш без тени иронии. — Это лучше, чем стать очередным «несчастным случаем» в отчёте Ильдары.
Мысль Эш ловко проникла в его разум. «Почему не сбежать?» — встретила её родная мысль его головы. А затем их нашли ответы: «Мне некуда возвращаться. Стану беглецом. Покину Эш. Если только она не согласиться бежать со мной. Тогда...»
Но что «тогда» так и не родилось, потому что они вышли в Яму. Прямо на Ярона, Витла и Самара.
— О, смотрите-ка, кто пришёл, — протянул Ярон, делая широкий шаг вперёд и преграждая им путь. — Герой наш жирный. Лысый! И кровавый любимчик госпожи. Гы. А рядом ещё и эта... девка. Не передумала, красавица? Скучно же те с этой мясной махиной с каменной мордой. Я могу показать те кое-что получше его жирности.
— Угу, — поддакнул Самар, скривившись в ухмылке. — Говорят, он молчит, потому что у него там всё печально. Для дел с женщинами, то есть. Я бы тоже кисло молчал с таким.
Эш напряглась, но решила не тратить на ответ ни микроджоуля своей энергии.
Неожиданно Витл шагнул вперёд. Его обычно мутный взгляд был на редкость ясным.
— Спасибо тебе, Ортан, — выдохнул он хрипло. Глаза его блеснули от навернувшейся влаги. — Даже ма за всю жизнь не сделала для меня столько, сколько ты сегодня.
Ярон заржал, хлопнув Самара по плечу.
— Ты это слышал? Ха-ха! — он согнулся от приступа показного смеха. — Да он влюбился в нашего лысого жирохода!
Витл побагровел и на топливе ярости и стыда резко развернулся к Ярону. Слёзы слетели с его ресниц.
— Ты... ты кинул в него моим гомункулом! Ты подставил меня, мутарг (дурной человек). Я думал, она меня убьёт!
— Но ничё же плохого не случилось, — Ярон пожал плечами, словно речь шла о пустяке. — Просто почесали жироходу спину. У него там слой жира, он ничё не почувствовал. Да? — Ярон уставился на Ортана, ища подтверждения. — Ничё ж не больно было? Или было? Ну так пореви, а то дождя нет, и нам скучно.
— Квате'малпэ'Пандемониумксия-им (твоё мнение безразлично для меня, но ему стоит отправиться медленно сгореть в Пандемониум), — произнёс Ортан с ледяным спокойствием, всё, чему научила его Тулила. Усталость, боль и презрение слились в нём воедино, выкристаллизовавшись в этом неприличном, но глубоком слове.
— Ты... — лицо Ярона перекосилось от бешенства. Он рванул вперёд, грубо схватил Эш за плечо, дёрнул к себе, а другой рукой толкнул Ортана в грудь. — ...грубый! С таким, девка, хочешь проводить время? Да успокойся, не обижу я тя.
В обычном состоянии Ортан даже не качнулся бы, но сейчас он был обескровлен и измождён. Он пошатнулся, окровавленный ботинок скользнул по полу, и он рухнул на свой зад. Эш пыталась вырваться, мысленно прикидывая, какую часть анатомии Ярона можно вывести из строя максимально болезненно, но соотношение сил было очевидно не в её пользу.
И тогда воздух задрожал. Он стал враждебным, тяжёлым и колким, затруднив всеобщее дыхание. Световые линии на стенах дрогнули, вспыхнули неестественно ярко, разом померкли и снова ожили. Вся Яма, казалось, сжалась и расширилась, согласившись с яростью, пульсирующей в Ортане, задышав в такт его сердцу. Это длилось всего мгновение. Эш воспользовалась замешательством Ярона и вырвалась из его ослабевшей хватки.
— Не трать время на этих медяков, пошли, — сипло прошипел Самар.
Ярон колебался, его взгляд метался между Эш и сосредоточенным Ортаном, но инстинкт самосохранения был присущ даже его мозгу.
— Ладно, — процедил он сквозь зубы, но взгляд бросил долгий, обещающий. — Потом. Свободное время ещё тратить на медяков.
Ярон и Самар торопливо ушли, почти пятясь. Витл же, не глядя на них, вместе с Эш (а затем и запоздало подоспевшим Таутом) помог Ортану подняться на ноги.
11. Возвращение
Ортан проснулся до того, как сработало дождевое заклинание. Он инстинктивно скатился с кровати, чтобы избежать ледяного потока, но затем сообразил, что это не только способ пробуждения, но и единственный шанс помыться. Сегодня это было необходимо — за ночь он серьёзно вспотел, а молодая кожа на ранах невыносимо зудела.
Ему снилась Ильдара в кошмарном смысле. Она решила покрыть себя розовой чешуёй и зловеще хохотать, пока Ортан со снологической скоростью (то медленной, то резкой, то обратной) превращался в бракованного гомункула. Она росла, окружая его своим чёрным платьем-бездной, а он не мог сдвинуться с места, несмотря на все усилия. Не нужно было быть онейроманткой, как его тётя, чтобы понять смысл этого сна: страх, беспомощность, проекции.
Ортан сел на краю кровати, уставившись в серую стену. Он мысленно переживал события вчерашнего дня, пока не пришли гомункулы. Завтрак остался нетронутым — желудок Ортана был в таком же смятении, как и его мысли. Всё равно время и температура не могли испортить эту «еду».
Другие, вероятно, тоже мучились кошмарами. Воздух в коридорах сгустился в предвкушении и стал горьким от всеобщего страха. Каждый отдалённый шаг заставлял мужчин вздрагивать. Все ждали её и её невидимый биохлыст.
Но она не пришла.
Вместо неё появилась Тулила. Под её жилеткой виднелись следы ускоренного исцеления, похожие на морозные узоры на стекле. Она расплатилась за скорость заживления своей красотой на несколько недель вперёд. Узоры не уродовали её (особенно в своём значении), но напоминали, что даже высшие не неуязвимы.
В её движениях появилась сдержанность, будто тело помнило недавнюю боль. Всё это говорило (нет, кричало) о том, что её «недомогание» было серьёзнее простого кашля. «Чёрная кровь...» — непроизвольно возник в голове Ортана голос тёти. Её тон всегда менялся, как сейчас, когда она говорила о том, чего не одобряла. — «Они фактически монополисты в разработке проклятий. У них семьдесят восемь процентов патентов, что даёт им тринадцать процентов контроля над всем рынком заклинаний».
Но взгляд Тулилы оставался живым, даже бодрее обычного. Класс безмолвствовал.
— Что, девочки, соскучились? — её голос звучал хриплее, но в нём чувствовалась прежняя язвительность. Она посмотрела на притихших мужчин, и её искусственный глаз пожелтел и мягко щёлкнул, фокусируясь. — К моему великому фальшивому сожалению, теперь мне самой придётся заменять Ильдару. У неё оказалось слабым... буквально всё. Придётся вернуть ей её же доброту, так сказать. — Уголок её губ дрогнул в чём-то среднем между улыбкой и оскалом. — Так что, за дело! Мне нужно столько всего рассказать, а вам — столько всего пропустить мимо ушей. У нас всего одна лекция и пол-практики.
Она распахнула дверь, и в шуршании захода в класс поднялся невидимый, но осязаемый ментальный всплеск радости. Мужчины молча ликовали. Витл, обычно ютившийся на задних рядах, сел рядом с Ортаном, что не избежало внимания и, следовательно, комментария учительницы.
— О, — сказала Тулила, подняв бровь и следя за этим манёвром. — Перегруппировка сил. Интересно, Витл. Надеюсь, ты понимаешь, что если твои ответы теперь станут столь же осмысленными, как у Ортана, у меня возникнут серьёзные подозрения? — она махнула половиной своих рук. — Ладно, хотя бы правильная информация лишний раз в твою голову просочится.
Витл кивнул с такой излишней старательностью, что его голова дёрнулась. На последовавшем тесте он «ответил» ровно на половину вопросов — очевидно, чтобы отвести подозрения. Ровно на половину.
Ортан не стал ждать гомункулов и поспешил в свою келью, специально запомнив дорогу накануне. Подходя, он уловил жаркий, хлебно-мясной запах, а войдя внутрь, обнаружил Эш с загадочным пакетом в руках. Дальнейшее он запомнил смутно, но вернулся в реальность с разорванным пакетом в своих руках и теплым удовлетворением в животе. Эш стояла с поднятыми в жесте примирения руками.
— Вот это ты оголодал, Орт...ан. Или это ваша северная традиция употребления пищи? Вроде польстить великим энтузиазмом Изобилие?
— Спасибо, — сказал Ортан, вытирая пожирневшие губы. — Точно не уверен, что произошло, но мне стоило бы спросить, мне ли эта еда.
— Не стала бы я приносить её сюда, только чтобы съесть у тебя на глазах. Решила, что тебе нужно подкрепиться, — заявила Эш, её лицо озарила застенчивая улыбка, которая тут же перестроилась в озорную. — Хотя наказание неплохое. Научишь меня плохому, и я... Но нет, как я поняла, стоять между тобой и хорошей едой — ужасная идея.
— Постой, откуда ты взяла еду? — вдруг спохватился Ортан.
— Уж точно не из кухни. Модели там работают те же, что и в коридорах. Я ведь наёмная работница, могу уходить отсюда. Просто не было смысла. А теперь появился смысл отплатить своему учителю, — Эш снова засмущалась. — Если хочешь, могу приносить тебе еду хоть каждый день. Кроме последнего дня месяца, там у меня весь день занят отчётами. Или если ещё какая-нибудь ерунда случится.
Ортан посмотрел на беспощадно разорванный и всё ещё душистый пакет в своих руках.
