…И ДАЖЕ ЧУДОВИЩА
1916 год, Англия, окрестности Плимута
Новость застала его в пути. Роберт пытался получить назначение на фронт, но нельзя было это сделать не имея документов. По крайней мере, таких, чтобы выглядели убедительно. Он мог бы отвести глаза некоторому количеству людей, но это быстро начало бы приносить неприятности. Роберт все ломал голову, и тут, как гром среди ясного неба, телеграмма от доктора Грендона. «Алекс мертв».
Он уехал когда-то, чтобы такого не случилось, и теперь чувствовал себя обманутым. Он стоял на палубе, берег Африки еще не успел отдалиться, а по коже пробежал холодок.
(5 января 1795 года сидели в марсельской таверне, где пахло вином и морем. В ушах ее покачивались варварские серьги. Он сказал: «нет». Она промолчала)
Облокотившись на леер, Роберт прикрыл глаза. Накатила усталость. Он хотел бы испытывать скорбь, ведь речь шла о его сыне. Но скорби не было. Он привык терять близких. Это до такой степени вошло в привычку, что порой Роберт сам себе был противен.
- Плохие новости?
Роберт открыл глаза и посмотрел на полковника Дэншо. Грузный, квадратный, он напоминал исключительно добродушного бульдога. Он всегда сочувствовал искренне, но был сдержан и немногословен. Именно так себе представляешь английского полковника. Роберта он считал ирландцем, но прощал тому этот маленький грех.
Роберт ирландцем сроду не был, но прощал людям их заблуждения.
- Мой… племянник умер, - тихо сказал Роберт.
- О… - усы полковника сочувственно встопорщились. – Франция? Бельгия?
Алекс не воевал, не позволяло слабое здоровье, но Роберт счел, что лучше этого не говорить. Он просто кивнул, позволяя понимать все по-своему. Полковник покряхтел сочувственно и раскурил трубку. Роберт продолжил смотреть в воду, она пенилась за бортом, вызывая невольную дрожь. Хотел бы он отвести взгляд, а еще лучше – сойти на берег. Всю жизнь он провел в странствиях, но море не любил по-прежнему.
- Сколько было вашему племяннику? – спросил Дэншо, выпуская колечко дыма.
- Двадцать шесть. Сын старшего брата, - соврал Роберт в ответ на удивленно вытянувшееся лицо. – прошу меня простить.
Он спустился в салон, полный народа. Блестящие офицеры стремились на войну, их жены использовали шанс, возможно последний, щегольнуть друг перед другом изысканностью нарядов. Несколько политиков и журналист за столиком в центре говорили и говорили без умолку, источая перлы мудрости. Салон напомнил Роберту Версаль года эдак 1787. И к чему тогда все пришло?
Жестом отказавшись от выпивки – он никогда не начинал раньше семи вечера – Роберт сел к роялю. На корабле был свой пианист, но он всегда почтительно уступал место, отходя в сторону. Роберт заиграл Шопена, эта музыка успокаивала его нервы.
«Алекс мертв». Никаких пояснений, никаких подробностей. Ни обстоятельств, ни причины смерти. За этим нарочито сухим изложением что-то крылось.
Через четыре дня он был в Плимуте.
Южноанглийские приморские города всегда ему нравились, напоминая Корнуай1, где он родился. Сойдя на берег, Роберт вздохнул почти знакомый воздух. Больше двадцати лет он провел за пределами Европы, исходил всю Африку от Александрии до Кейптауна, побывал в Азии, навестил Южную Америку и даже Австралию. Европа пахла особенно. Отчего-то – молоком. Роберт купил целый кувшин у какой-то фермерши, а к нему – несколько пышных булочек, и сел на низкую каменную ограду.
Интересно, чем пахнет Франция? Он не был на родине с 1791 года. Роберту не по нраву были большие исторические потрясения.
Ему и малые не нравились.
Джанет Ричмонд жила когда-то в прелестном коттедже на берегу моря. Роберт добрался до него от Плимута меньше, чем за час, и был неприятно удивлен царящим здесь запустением. Розы, которые Дженет любила и лелеяла, разрослись так пышно, словно это был домик Спящей Красавицы. Грушевые деревья в саду душил плющ.
Положив руку на калитку, Роберт оглядел коттедж. Окна затянуло пылью, и никто не смел листву с дорожки.
- ищете кого-то?
Роберт обернулся на голос, мягкий и тихий, с едва заметной хрипотцой, как после долгой простуды, и замер. На девушке было легкое летнее платье цвета лаванды, шляпка с широкими полями – чтобы укрыться от солнца – а в руках она несла небольшой этюдник. Ясные серые глаза смотрели печально и строго, и Роберт почувствовал себя нарушителем. А еще, глядя на эту красивую юную девушку Роберт почувствовал себя живым. Он частенько стал забывать об этом.
- В этом доме уже месяц никто не живет, - сказала девушка немного печально. – Его владелец погиб.
- Я знаю. Мое имя…- Роберт на секунду запнулся. – Роджер Вернан. Алекс Уэлш был моим племянником.
Никто в здравом уме не принял бы его за отца юноши.
- Айседора Меррит, - пожатие девушки было уверенным, несмотря на кажущуюся хрупкость. – Мы с Алексом были помолвлены. Он никогда не рассказывал, что у него есть дядя.
- Он не рассказывал, что помолвлен, - улыбнулся Роберт. Он все еще удерживал руку девушки, а она смотрела на него.
Потом Айседора Меррит опустила взгляд вниз, на небольшую дорожную сумку, стоящую у ног Роберта. Тысяча вопросов повисла в воздухе. Айседора вытащила наконец свою руку, и Роберт с неохотой разжал пальцы.
- Я только что приехал. Увы, телеграмма о смерти Алекса долго меня искала.
- О, - сказала Айседора Меррит.
- Южная Африка, - извиняясь, сказал Роберт, и понял, насколько это глупо. И насколько неприятно, когда ясные серые глаза глядят на тебя с осуждением. – Эм, мисс Меррит, есть здесь поблизости гостиница? Мне не хотелось бы возвращаться в Плимут.
- Исключено! – решительно сказала девушка. – Вы остановитесь у нас. Отец будет рад.
- но…
- У нас почти не бывает гостей сейчас. Проклятая война, - губы Айседоры Меррит дрогнули. – Вы будете желанным гостем.
Роберт совершенно не умел отказывать женщинам. Примерно половина его проблем возникала именно из-за этого. Он послушно кивнул и, взяв сумку, пошел следом за девушкой. Она разговаривала непринужденно обо всяких пустяках, но за всем этим чувствовалась подспудная напряженность. Словно что-то невысказанное беспокоило ее.
Проходя мимо деревенского кладбища, Айседора Меррит замерла на мгновение, с тревогой оглядывая ряды старинных надгробий, заключенные в потемневшую от времени медную ограду. Кладбище пустовало. Выдохнув облегченно, девушка сказала:
- Нам сюда.
Вскоре показался дом, аккуратное, изящное строение, оштукатуренное и выкрашенное в нежно-коралловый цвет, с белыми пилястрами на фасаде.
- Мой пра-прадед заработал состояние на торговле сукном и получил титул. Не правда ли, - иронично улыбнулась Айседора Меррит, - этот дом – предел всяческих мечтаний?
- Я мечтал о таком в детстве, - улыбнулся Роберт в ответ. – В Ко… корнуолле я жил в тени такого вот дома.
Непостижимо! Он чуть было не проговорился! Он никогда не терял контроль, а это девушка вдруг лишила его защиты! Словно она колдунья. Роберт знавал немало колдуний, но ни у одной не было такой власти над ним. Возможно. Он стал слишком стар, чтобы трезво все оценивать. В канун нового года ему все-таки исполнится сто восемьдесят семь лет.
Айседора Меррит отдала этюдник лакею, сняла шляпку, небрежно бросив ее на столик, и поманила Роберта за собой в гостиную.
- Papa, у нас гость!
Ее отец появился неожиданно, вошел через широкие французские окна, опираясь на трость. Он сильно хромал, но выправке и осанке его можно было только позавидовать.
- Рара, это мистер Вернан, дядя Александра. А это мой отец, Филипп Меррит.
- Вы опоздали, - грубовато сказал Меррит.
- Рара!
Роберт усилием заставил себя быть любезным.
- Новость с трудом нашла меня. Я редко сижу на одном месте.
- Рара, мистер Вернан был в Африке. Я предложила ему остановиться у нас.
- Конечно, - Меррит указал на кресла возле камина, растопленного, несмотря на летнее тепло. – Скажи Анне, пусть все устроит. Присаживайтесь, мистер Вернан.
Сам он сел, вытянув ногу и, прислонив трость к креслу, задумчиво поглаживал набалдашник.
- Удивительно сыро в доме… Чем вы занимаетесь, мистер Вернан?
- Я – горный инженер, - сказал Роберт, хотя правильнее было сказать «золотоискатель». – И немного археолог-любитель.
- А Африке есть где развернуться и в том, и в другом качестве, - усмехнулся Меррит.
- Это верно. Скажите, как умер Алекс. Доктор Грендон не сообщил мне подробности.
- О, бедный старик Грендон… - Меррит покачал головой. – последовал вскоре за своим крестником. Сердце не выдержало. Алекс утонул. Кое-кто в приходе поговаривал, что юноша покончил с собой, но мы пресекли подобные разговоры. А что отец Алекса?
- Мой брат к сожалению скончался несколько лет назад, - соврал Роберт, у которого сроду не было брата.
- Это печально. Вы, стало быть, остались один? Нам жаль, что Алекс ничего о вас не рассказывал.
В голосе сквозило недоверие. Мистер Меррит никому себя обмануть не позволит.
- То, что мой брат оставил их с матерью, стало для Алекса слишком сильным ударом, полагаю. Он не смог простить отца, а вместе с ним и меня.
Меррит сокрушенно покачал головой, а потом вдруг встрепенулся.
- Вы, должно быть, устали. Фредрикс проводит вас.
Следуя за невозмутимым дворецким, Роберт то и дело ежился. В доме и в самом деле было сыро и как-то зябко, словно нескончаемый дождь пропитал стены. Кое-где пахло плесенью. В комнате, отведенной ему, стоял странный запах нежилого, давно оставленного помещения. Подобное попадалось Роберту на старых, полузаброшенных луизианских плантациях. Он коснулся влажного полога, и на пальцах остались катышки пыли.
(Тот старый дом стоял на отшибе. Его узкие окошки, закрытые ставнями, казалось, подслеповато щурились. Проводник, доставивший его сюда через лес, глядел неодобрительно.
- Это то, что вам нужно?
Роберт огляделся и кивнул.
- Да. Мы на месте.
Заплатив оговоренную сумму, Роберт подождал, пока его проводник скроется за деревьями, и поднялся на крыльцо. Он редко оказывал услуги, тем более существа, чье могущество ставило под угрозу его собственное существование, но на дворе был 1891 год. У него два месяца назад сын родился. В обмен на защиту хотя бы до дня шестнадцатилетия, Роберт готов был обшарить все мрачные хижины на свете.
Он толкнул дверь и вошел.)
Стук каблуков пробудил Роберта ото сна. Он спал чутко, вслушиваясь в отдаленные голоса и хлопанье дверей, складывающееся в замысловатый ритм. Стоило огромного труда не подпевать ему, и пальцы ломило от нереализованного желания прикоснуться и…
- Простите, я не хотела вас будить!
Теперь на ней было вечернее платье цвета шампанского, и оно странно гармонировало с ее медовыми волосами и золотистыми топазами в ушах. Она казалась звездой, лишь по капризу принявшей облик молодой женщины.
Роберт поднялся с кресла и оглядел свою одежду. В порядке. Он всегда был щеголем.
- Я просто задремал ненадолго.
- Я не подумала, - покачала головой Айседора. – Вы, должно быть, устали с дороги.
- Я привык путешествовать, - улыбнулся Роберт, поправляя немного сбившийся на бок галстук. Его вьющиеся волосы никогда не нуждались в расческе, а пыль с брюк и ботинок исчезла сама. – Впервые я оставил дом лет в двенадцать. Пожелал получить хорошее образование, чтобы хоть как-то выделиться среди соотечественников.
- Корнуольцев? – уточнила Айседора, опираясь на предложенный локоть.
- Корнуольцев, - кивнул Роберт.
- На мой взгляд корнуольцы достаточно выделяются.
- Ну да. Это как быть вишней в корзине вишен.
Девушка рассмеялась, звонко, так, что защекотало в горле.
- Итак, вы много путешествовали?
Правильнее было сказать: изъездил все вдоль и поперек. Сложно было назвать место, где он не побывал за истекшие годы.
- Где вам понравилось больше всего?
Роберт хмыкнул.
- В Каире. Я теплолюбив. И, пожалуй, в Джакарте.
Айседора улыбнулась и толкнула дверь в столовую, ярко освещенную электрическими лампами.
- Рара, преподобный. Это наш гость, мистер Вернан, дядя мистера Уэлша.
Преподобный Джошуа Смит внимательно оглядел Роберта, вызывая неприятную внутреннюю дрожь. Священник несомненно узнал его, ведь именно он совершал и таинство венчания, и обряд крестин Алекса.
- Добрый день, - поспешно сказал Роберт, протягивая руку для пожатия. – Роджер Вернан, младший брат Роберта Уэлша.
- Вы так на него похожи, - сказал наконец преподобный Смит.
- Мне часто это говорят. Надеюсь, я другой человек.
- Бедная Дженет, - викарий покачал головой. – После отъезда вашего брата она сильно сдала. Боюсь, это почти убило ее, подточило ее здоровье.
Роберт попытался почувствовать вину, но ощутил лишь досаду.
- Да и сам Алекс… столько всего случилось, - преподобный Смит вдруг посмотрел на Айседору и осекся.
Остаток обеда проговорили о пустяках. Роберт рассказывал истории из путешествий, по большей части невыдуманные, и когда они оказывались забавными, Айседора Меррит смеялась своим серебристым смехом.
Покончив с десертом, мужчины удалились в курительную комнату. Роберту эта дурная привычка наскучила еще лет двадцать назад и, извинившись, он вышел в слабо освещенную гостиную, а оттуда через больше французские окна – в сад. Взошла луна, и все в ее свете казалось фантастическим.
- Они щадят мои чувства, - голос Айседоры прозвучал неодобрительно. – Алекс был помолвлен прежде, до того, как мы встретились. Она погибла. Преподобный считает, что мне неприятно слушать о… о подобной неверности.
Она подошла, облокотилась на балюстраду, и Роберт ощутил аромат миндаля.
- Разве же это неверность? – усмехнулся Роберт. – Вот я был помолвлен двадцать шесть раз, а женат как минимум девять.
Айседора рассмеялась, хотя это была чистая правда.
- На прекрасных туземках?
- И на туземках тоже. Одну звали Мэй2, по-китайски это значит «прекрасная». Она зашивала в одежду мешочки, благоухающие сливой, и научила меня играть на гуцине.
- И стала вашей пятой женой? – иронично спросила Айседора.
- Увы, нет. Предпочла мне американского полковника. Но на гуцине я играю.
Айседора вновь рассмеялась, запрокинув голову, а потом вдруг сказала неодобрительно:
- С вами легко.
- Я исправлюсь, - пообещал Роберт. – Уже к утру я стану невыносим.
Порыв холодного сырого ветра заставил их поежится и умолкнуть. Появился запах плесени, как в некоторых частях дома. Айседора зябко повела плечами.
- Давайте вернемся в дом, - предложил Роберт. – Становится холодно.
- Идите за мной, - Айседора взяла его властно под руку. – Мы обычно проводим вечера в зеленом салоне.
Салон был куда меньше гостиной, здесь пахло смолой, кофе и немного – виски. Меррит и преподобный Смит уже устроились в креслах у огня; хозяин с чашкой кофе, а священник с рюмкой шерри. Айседора заняла место у небольшого столика и достала из корзины вышивание. Роберт почувствовал, словно его приняли в семью, и не мог пока сказать, по нраву ему это, или нет.
Роберт обошел комнату, изучая обстановку: элегантная мебель, гравюры и акварели на стенах (по легкости судя – принадлежащие руке Айседоры), несколько снимков на столике возле окна. На одном, групповом, сделанном на пляже, Роберт нашел Алекса. Пальцы коснулись края посеребренной рамки. Потом он подошел к небольшому роялю.
- Вы позволите?
- Конечно, - кивнул Меррит. – Но, боюсь, он совершенно расстроен. Война лишила нас настройщика. А также лакеев, егеря и бог знает чего еще.
1916 год, Англия, окрестности Плимута
Новость застала его в пути. Роберт пытался получить назначение на фронт, но нельзя было это сделать не имея документов. По крайней мере, таких, чтобы выглядели убедительно. Он мог бы отвести глаза некоторому количеству людей, но это быстро начало бы приносить неприятности. Роберт все ломал голову, и тут, как гром среди ясного неба, телеграмма от доктора Грендона. «Алекс мертв».
Он уехал когда-то, чтобы такого не случилось, и теперь чувствовал себя обманутым. Он стоял на палубе, берег Африки еще не успел отдалиться, а по коже пробежал холодок.
(5 января 1795 года сидели в марсельской таверне, где пахло вином и морем. В ушах ее покачивались варварские серьги. Он сказал: «нет». Она промолчала)
Облокотившись на леер, Роберт прикрыл глаза. Накатила усталость. Он хотел бы испытывать скорбь, ведь речь шла о его сыне. Но скорби не было. Он привык терять близких. Это до такой степени вошло в привычку, что порой Роберт сам себе был противен.
- Плохие новости?
Роберт открыл глаза и посмотрел на полковника Дэншо. Грузный, квадратный, он напоминал исключительно добродушного бульдога. Он всегда сочувствовал искренне, но был сдержан и немногословен. Именно так себе представляешь английского полковника. Роберта он считал ирландцем, но прощал тому этот маленький грех.
Роберт ирландцем сроду не был, но прощал людям их заблуждения.
- Мой… племянник умер, - тихо сказал Роберт.
- О… - усы полковника сочувственно встопорщились. – Франция? Бельгия?
Алекс не воевал, не позволяло слабое здоровье, но Роберт счел, что лучше этого не говорить. Он просто кивнул, позволяя понимать все по-своему. Полковник покряхтел сочувственно и раскурил трубку. Роберт продолжил смотреть в воду, она пенилась за бортом, вызывая невольную дрожь. Хотел бы он отвести взгляд, а еще лучше – сойти на берег. Всю жизнь он провел в странствиях, но море не любил по-прежнему.
- Сколько было вашему племяннику? – спросил Дэншо, выпуская колечко дыма.
- Двадцать шесть. Сын старшего брата, - соврал Роберт в ответ на удивленно вытянувшееся лицо. – прошу меня простить.
Он спустился в салон, полный народа. Блестящие офицеры стремились на войну, их жены использовали шанс, возможно последний, щегольнуть друг перед другом изысканностью нарядов. Несколько политиков и журналист за столиком в центре говорили и говорили без умолку, источая перлы мудрости. Салон напомнил Роберту Версаль года эдак 1787. И к чему тогда все пришло?
Жестом отказавшись от выпивки – он никогда не начинал раньше семи вечера – Роберт сел к роялю. На корабле был свой пианист, но он всегда почтительно уступал место, отходя в сторону. Роберт заиграл Шопена, эта музыка успокаивала его нервы.
«Алекс мертв». Никаких пояснений, никаких подробностей. Ни обстоятельств, ни причины смерти. За этим нарочито сухим изложением что-то крылось.
Через четыре дня он был в Плимуте.
Южноанглийские приморские города всегда ему нравились, напоминая Корнуай1, где он родился. Сойдя на берег, Роберт вздохнул почти знакомый воздух. Больше двадцати лет он провел за пределами Европы, исходил всю Африку от Александрии до Кейптауна, побывал в Азии, навестил Южную Америку и даже Австралию. Европа пахла особенно. Отчего-то – молоком. Роберт купил целый кувшин у какой-то фермерши, а к нему – несколько пышных булочек, и сел на низкую каменную ограду.
Интересно, чем пахнет Франция? Он не был на родине с 1791 года. Роберту не по нраву были большие исторические потрясения.
Ему и малые не нравились.
Джанет Ричмонд жила когда-то в прелестном коттедже на берегу моря. Роберт добрался до него от Плимута меньше, чем за час, и был неприятно удивлен царящим здесь запустением. Розы, которые Дженет любила и лелеяла, разрослись так пышно, словно это был домик Спящей Красавицы. Грушевые деревья в саду душил плющ.
Положив руку на калитку, Роберт оглядел коттедж. Окна затянуло пылью, и никто не смел листву с дорожки.
- ищете кого-то?
Роберт обернулся на голос, мягкий и тихий, с едва заметной хрипотцой, как после долгой простуды, и замер. На девушке было легкое летнее платье цвета лаванды, шляпка с широкими полями – чтобы укрыться от солнца – а в руках она несла небольшой этюдник. Ясные серые глаза смотрели печально и строго, и Роберт почувствовал себя нарушителем. А еще, глядя на эту красивую юную девушку Роберт почувствовал себя живым. Он частенько стал забывать об этом.
- В этом доме уже месяц никто не живет, - сказала девушка немного печально. – Его владелец погиб.
- Я знаю. Мое имя…- Роберт на секунду запнулся. – Роджер Вернан. Алекс Уэлш был моим племянником.
Никто в здравом уме не принял бы его за отца юноши.
- Айседора Меррит, - пожатие девушки было уверенным, несмотря на кажущуюся хрупкость. – Мы с Алексом были помолвлены. Он никогда не рассказывал, что у него есть дядя.
- Он не рассказывал, что помолвлен, - улыбнулся Роберт. Он все еще удерживал руку девушки, а она смотрела на него.
Потом Айседора Меррит опустила взгляд вниз, на небольшую дорожную сумку, стоящую у ног Роберта. Тысяча вопросов повисла в воздухе. Айседора вытащила наконец свою руку, и Роберт с неохотой разжал пальцы.
- Я только что приехал. Увы, телеграмма о смерти Алекса долго меня искала.
- О, - сказала Айседора Меррит.
- Южная Африка, - извиняясь, сказал Роберт, и понял, насколько это глупо. И насколько неприятно, когда ясные серые глаза глядят на тебя с осуждением. – Эм, мисс Меррит, есть здесь поблизости гостиница? Мне не хотелось бы возвращаться в Плимут.
- Исключено! – решительно сказала девушка. – Вы остановитесь у нас. Отец будет рад.
- но…
- У нас почти не бывает гостей сейчас. Проклятая война, - губы Айседоры Меррит дрогнули. – Вы будете желанным гостем.
Роберт совершенно не умел отказывать женщинам. Примерно половина его проблем возникала именно из-за этого. Он послушно кивнул и, взяв сумку, пошел следом за девушкой. Она разговаривала непринужденно обо всяких пустяках, но за всем этим чувствовалась подспудная напряженность. Словно что-то невысказанное беспокоило ее.
Проходя мимо деревенского кладбища, Айседора Меррит замерла на мгновение, с тревогой оглядывая ряды старинных надгробий, заключенные в потемневшую от времени медную ограду. Кладбище пустовало. Выдохнув облегченно, девушка сказала:
- Нам сюда.
Вскоре показался дом, аккуратное, изящное строение, оштукатуренное и выкрашенное в нежно-коралловый цвет, с белыми пилястрами на фасаде.
- Мой пра-прадед заработал состояние на торговле сукном и получил титул. Не правда ли, - иронично улыбнулась Айседора Меррит, - этот дом – предел всяческих мечтаний?
- Я мечтал о таком в детстве, - улыбнулся Роберт в ответ. – В Ко… корнуолле я жил в тени такого вот дома.
Непостижимо! Он чуть было не проговорился! Он никогда не терял контроль, а это девушка вдруг лишила его защиты! Словно она колдунья. Роберт знавал немало колдуний, но ни у одной не было такой власти над ним. Возможно. Он стал слишком стар, чтобы трезво все оценивать. В канун нового года ему все-таки исполнится сто восемьдесят семь лет.
Айседора Меррит отдала этюдник лакею, сняла шляпку, небрежно бросив ее на столик, и поманила Роберта за собой в гостиную.
- Papa, у нас гость!
Ее отец появился неожиданно, вошел через широкие французские окна, опираясь на трость. Он сильно хромал, но выправке и осанке его можно было только позавидовать.
- Рара, это мистер Вернан, дядя Александра. А это мой отец, Филипп Меррит.
- Вы опоздали, - грубовато сказал Меррит.
- Рара!
Роберт усилием заставил себя быть любезным.
- Новость с трудом нашла меня. Я редко сижу на одном месте.
- Рара, мистер Вернан был в Африке. Я предложила ему остановиться у нас.
- Конечно, - Меррит указал на кресла возле камина, растопленного, несмотря на летнее тепло. – Скажи Анне, пусть все устроит. Присаживайтесь, мистер Вернан.
Сам он сел, вытянув ногу и, прислонив трость к креслу, задумчиво поглаживал набалдашник.
- Удивительно сыро в доме… Чем вы занимаетесь, мистер Вернан?
- Я – горный инженер, - сказал Роберт, хотя правильнее было сказать «золотоискатель». – И немного археолог-любитель.
- А Африке есть где развернуться и в том, и в другом качестве, - усмехнулся Меррит.
- Это верно. Скажите, как умер Алекс. Доктор Грендон не сообщил мне подробности.
- О, бедный старик Грендон… - Меррит покачал головой. – последовал вскоре за своим крестником. Сердце не выдержало. Алекс утонул. Кое-кто в приходе поговаривал, что юноша покончил с собой, но мы пресекли подобные разговоры. А что отец Алекса?
- Мой брат к сожалению скончался несколько лет назад, - соврал Роберт, у которого сроду не было брата.
- Это печально. Вы, стало быть, остались один? Нам жаль, что Алекс ничего о вас не рассказывал.
В голосе сквозило недоверие. Мистер Меррит никому себя обмануть не позволит.
- То, что мой брат оставил их с матерью, стало для Алекса слишком сильным ударом, полагаю. Он не смог простить отца, а вместе с ним и меня.
Меррит сокрушенно покачал головой, а потом вдруг встрепенулся.
- Вы, должно быть, устали. Фредрикс проводит вас.
Следуя за невозмутимым дворецким, Роберт то и дело ежился. В доме и в самом деле было сыро и как-то зябко, словно нескончаемый дождь пропитал стены. Кое-где пахло плесенью. В комнате, отведенной ему, стоял странный запах нежилого, давно оставленного помещения. Подобное попадалось Роберту на старых, полузаброшенных луизианских плантациях. Он коснулся влажного полога, и на пальцах остались катышки пыли.
(Тот старый дом стоял на отшибе. Его узкие окошки, закрытые ставнями, казалось, подслеповато щурились. Проводник, доставивший его сюда через лес, глядел неодобрительно.
- Это то, что вам нужно?
Роберт огляделся и кивнул.
- Да. Мы на месте.
Заплатив оговоренную сумму, Роберт подождал, пока его проводник скроется за деревьями, и поднялся на крыльцо. Он редко оказывал услуги, тем более существа, чье могущество ставило под угрозу его собственное существование, но на дворе был 1891 год. У него два месяца назад сын родился. В обмен на защиту хотя бы до дня шестнадцатилетия, Роберт готов был обшарить все мрачные хижины на свете.
Он толкнул дверь и вошел.)
Стук каблуков пробудил Роберта ото сна. Он спал чутко, вслушиваясь в отдаленные голоса и хлопанье дверей, складывающееся в замысловатый ритм. Стоило огромного труда не подпевать ему, и пальцы ломило от нереализованного желания прикоснуться и…
- Простите, я не хотела вас будить!
Теперь на ней было вечернее платье цвета шампанского, и оно странно гармонировало с ее медовыми волосами и золотистыми топазами в ушах. Она казалась звездой, лишь по капризу принявшей облик молодой женщины.
Роберт поднялся с кресла и оглядел свою одежду. В порядке. Он всегда был щеголем.
- Я просто задремал ненадолго.
- Я не подумала, - покачала головой Айседора. – Вы, должно быть, устали с дороги.
- Я привык путешествовать, - улыбнулся Роберт, поправляя немного сбившийся на бок галстук. Его вьющиеся волосы никогда не нуждались в расческе, а пыль с брюк и ботинок исчезла сама. – Впервые я оставил дом лет в двенадцать. Пожелал получить хорошее образование, чтобы хоть как-то выделиться среди соотечественников.
- Корнуольцев? – уточнила Айседора, опираясь на предложенный локоть.
- Корнуольцев, - кивнул Роберт.
- На мой взгляд корнуольцы достаточно выделяются.
- Ну да. Это как быть вишней в корзине вишен.
Девушка рассмеялась, звонко, так, что защекотало в горле.
- Итак, вы много путешествовали?
Правильнее было сказать: изъездил все вдоль и поперек. Сложно было назвать место, где он не побывал за истекшие годы.
- Где вам понравилось больше всего?
Роберт хмыкнул.
- В Каире. Я теплолюбив. И, пожалуй, в Джакарте.
Айседора улыбнулась и толкнула дверь в столовую, ярко освещенную электрическими лампами.
- Рара, преподобный. Это наш гость, мистер Вернан, дядя мистера Уэлша.
Преподобный Джошуа Смит внимательно оглядел Роберта, вызывая неприятную внутреннюю дрожь. Священник несомненно узнал его, ведь именно он совершал и таинство венчания, и обряд крестин Алекса.
- Добрый день, - поспешно сказал Роберт, протягивая руку для пожатия. – Роджер Вернан, младший брат Роберта Уэлша.
- Вы так на него похожи, - сказал наконец преподобный Смит.
- Мне часто это говорят. Надеюсь, я другой человек.
- Бедная Дженет, - викарий покачал головой. – После отъезда вашего брата она сильно сдала. Боюсь, это почти убило ее, подточило ее здоровье.
Роберт попытался почувствовать вину, но ощутил лишь досаду.
- Да и сам Алекс… столько всего случилось, - преподобный Смит вдруг посмотрел на Айседору и осекся.
Остаток обеда проговорили о пустяках. Роберт рассказывал истории из путешествий, по большей части невыдуманные, и когда они оказывались забавными, Айседора Меррит смеялась своим серебристым смехом.
Покончив с десертом, мужчины удалились в курительную комнату. Роберту эта дурная привычка наскучила еще лет двадцать назад и, извинившись, он вышел в слабо освещенную гостиную, а оттуда через больше французские окна – в сад. Взошла луна, и все в ее свете казалось фантастическим.
- Они щадят мои чувства, - голос Айседоры прозвучал неодобрительно. – Алекс был помолвлен прежде, до того, как мы встретились. Она погибла. Преподобный считает, что мне неприятно слушать о… о подобной неверности.
Она подошла, облокотилась на балюстраду, и Роберт ощутил аромат миндаля.
- Разве же это неверность? – усмехнулся Роберт. – Вот я был помолвлен двадцать шесть раз, а женат как минимум девять.
Айседора рассмеялась, хотя это была чистая правда.
- На прекрасных туземках?
- И на туземках тоже. Одну звали Мэй2, по-китайски это значит «прекрасная». Она зашивала в одежду мешочки, благоухающие сливой, и научила меня играть на гуцине.
- И стала вашей пятой женой? – иронично спросила Айседора.
- Увы, нет. Предпочла мне американского полковника. Но на гуцине я играю.
Айседора вновь рассмеялась, запрокинув голову, а потом вдруг сказала неодобрительно:
- С вами легко.
- Я исправлюсь, - пообещал Роберт. – Уже к утру я стану невыносим.
Порыв холодного сырого ветра заставил их поежится и умолкнуть. Появился запах плесени, как в некоторых частях дома. Айседора зябко повела плечами.
- Давайте вернемся в дом, - предложил Роберт. – Становится холодно.
- Идите за мной, - Айседора взяла его властно под руку. – Мы обычно проводим вечера в зеленом салоне.
Салон был куда меньше гостиной, здесь пахло смолой, кофе и немного – виски. Меррит и преподобный Смит уже устроились в креслах у огня; хозяин с чашкой кофе, а священник с рюмкой шерри. Айседора заняла место у небольшого столика и достала из корзины вышивание. Роберт почувствовал, словно его приняли в семью, и не мог пока сказать, по нраву ему это, или нет.
Роберт обошел комнату, изучая обстановку: элегантная мебель, гравюры и акварели на стенах (по легкости судя – принадлежащие руке Айседоры), несколько снимков на столике возле окна. На одном, групповом, сделанном на пляже, Роберт нашел Алекса. Пальцы коснулись края посеребренной рамки. Потом он подошел к небольшому роялю.
- Вы позволите?
- Конечно, - кивнул Меррит. – Но, боюсь, он совершенно расстроен. Война лишила нас настройщика. А также лакеев, егеря и бог знает чего еще.
