Новостей было немного, да и те не радовали. Ронда был застрелен вчера. Подозревались связи с криминальными структурами. Надо же, он и в организованной преступности был замешан. Впрочем, меня это мало удивило.
Прихватив чашку чая, я заглянул к Элеоноре.
- Ты как?
- Пло-о-о-о-охо! - простонала Горгона. - Мне скучно, и в голову лезет всякая дрянь. Думаю, вот, даже, что с Ронда случилось.
- А, об этом можешь больше не волноваться. Его убили.
Горгона поперхнулась чаем.
- Чего?!
- Застрелен в своем кабинете прошлой ночью. Слава Богу, у тебя есть алиби.
Горгона шутку не оценила и попуталась запустить в меня чашкой, но сразу же с шипением схватилась за плечо.
- Тише, тише, девочка, - я уложил ее обратно на подушки. - Расскажи мне лучше о Надин Болье.
- Надин? С чего такой интерес? - Горгона подозрительно сощурилась. - Она-то тут каким боком?
Этот почти ревнивый возглас повеселил меня.
- С того, милая моя, что их тут видели вместе с нашим другом Жувом.
- Надин не тянет на злого гения, - покачала головой Элеонора. - Она умна, несомненно, но на заговорщицу не похожа. К тому же, она любит стабильность не меньше, чем деньги. Не думаю, что она стала бы вмешиваться в историю, которая еще может и не выгореть. И потом, убийства... это не слишком-то стильно и не подходит ни к одной ее сумочке.
Горгона выдохнула и смахнула пот со лба. Я не без угрызений совести посмотрел на ее бледное лицо.
- Прости, не буду больше мучить тебя расспросами.
Я поднялся. Элеонора поймала меня за руку и смущенно хмыкнула.
- Не уходи пока. Мне скучно.
Кхм. Я опустился на край постели.
- Чем тебя развеселить? Могу почитать криминальную хронику в свежих газетах. Увлекательно.
- Лучше спой. Мне нравится, как ты поешь.
Я на всякий случай посмотрел на лекарства на столике. Интересно, что именно оказывает на Горгону такое занятное влияние? Обезболивающее? Я сходил за гитарой и устроился в кресле, подкручивая кольки.
Неожиданное потепление в отношениях между нашими державами начало пугать меня.
Квинни
- Десять девушек едут Веной,
Плачет Смерть на груди у гуляки....*
Я закрыла глаза и откинулась на подушки. Боль не была уже такой ужасающей, и я теперь больше злилась на себя. Развела тут невесть что! Размякла, расклеилась. Веду себя, как натуральнейшая дура.
Голос Джони убаюкивал. Он пел что-то из Коэна, из Азнавура, а я словно покачивалась, как на волнах. Иногда его тон менялся, и мне становилось страшно. В голосе была нежность, которую я не привыкла слышать. Обычно все эти очумевшие от любви... я прилагала к этому массу усилий. А тут получила все запросто, и чувствовала подвох. Не мог же Джони забыть, кто я такая и чем занимаюсь! И я не должна забывать, что он нищий... кто? Клошар? Гитарист-любитель? Да и нищий ли? Что я вообще знаю о нем достоверно, кроме того что он красавец с потрясающим голосом.
В дверь постучали, и, кажется, ногой. Гитара издала душераздирающий визг. Джони встал и аккуратно положил ее на кресло.
- Посмотрим...
- А если?... - пугливо начала я.
- Что если? - Джони усмехнулся. - Если там волки? Или полиция? Или Жув? Ты, кстати, кого предпочитаешь?
Я все-таки запустила в него подушкой. Джони поймал ее, бросил на кресло и ушел вниз. Я вслушалась напряженно в скрип ступеней под его ногами, в шум ветра. Наконец Джони вернулся, когда я уже начала думать грешным делом, что его съели волки и полицейские. В руках он нес небольшой сверток в коричневой бумаге, трогательно перевязанный тонкой лентой. С бантиком.
- Оставили на пороге.
- Бомба?
Джони потряс сверток.
- Не тикает. Кстати, он для Элеоноры Лермонт.
Я села с трудом, взяла "посылку", глянула на подпись и затряслась от злости. Этот почерк я где угодно узнаю!
- Джаред!
- Ты уверена?
Я мрачно посмотрела на Джони.
- Он мне в школе записки писал. В стихах, чем и купил.
Я постаралась аккуратно развязать ленту, однако раненая рука плохо слушалась. Вскоре в борьбе с узлом я почти обессилила. Джони забрал у меня сверток и разрезал ленту. Внутри оказалось объемистое письмо, написанное все тем же ненавистным мне почерком.
"Элли,
рад буду услышать, что с тобой все в порядке. Надеюсь, пуля прошла мимо, хотя, я дерьмовый стрелок..."
- У него красивые обороты, - заметил Джони. - Был отличником по литературе?
Я мученически вздохнула и продолжила читать. Впрочем, ничего нового это не принесло. Джаред в своей денди-манере угрожал мне и требовал денег. Вернее, конкретно - мое бесценное вино. В противном случае мне светили арест и суд как минимум за мошенничество. А возможно и срок за убийство любовника, воровство (вот уж чем никогда не промышляла), уклонение от налогов и разные мелкие проступки в количестве. Прилагались бумаги и фотографии.
- Я кастрирую этого мелкого шантажиста, - пообещал Джони.
Я удивленно на него посмотрела и похлопала по плечу.
- Брось, Джони. Ничего мы с ним не сделаем. Хотя, конечно, платить я не собираюсь.
- Он тебя подстрелил, - напомнил Джони. - И я уже молчу о том, как великолепно ты напилась.
Эта история до сих пор смущала меня. Я ведь не насовершала глупостей? Потому что я очень приблизительно, но представляю, как же могла себя вести.
Джони присел рядом и отобрал у меня посылку.
- Ничего этот Джаред тебе не сделает. Выкинь его из головы.
Я кивнула и постаралась колоссальным усилием воли не думать о своем бывшем муже. Все, он умер, по крайней мере, фигурально. Однако, ноющее плечо показывало, что он таки жив и на все способен.
Я откинулась на подушки и прикрыла глаза.
Давай, милая, успокойся, и не наделай еще больше глупостей. Один раз ты уже побежала, как заяц. Он рассчитывает на то, что и сейчас ты сдашься, струсишь и побежишь, скрываясь от всех проблем.
Я почувствовала прикосновение теплых губ к моему лбу, потом скользнувших по щеке, и поняла, что не только от Джареда мне нужно бежать.
Джони
Я перечитал письмо малоуважаемого мсье. Джаред мне почти импонировал своим нахрапом и энергией. Если бы все это не было направлено против Элеоноры, я бы ему даже поаплодировал. Но сейчас мне больше всего хотелось дать этому типу в морду. Поправив Элеоноре одеяло, я спустился вниз.
С чего же начать? Связь Жува и Надин Болье? Бумаги, переданные Денизом? А может, отослать все это в полицию и вернуться домой? О да, в свой несгораемый шкаф.
Я налил себе вина и присел на подоконник. За окном было темно и тихо, но где-то там бродили наши общие друзья: шантажисты, мошенники и убийцы.
А вот еще одна проблема: Элеонора. Она слишком отвлекала меня от дел, занимала мысли. А эта история с ее бывшим мужем... она была пришита белыми нитками ко всему остальному делу. Мне было просто не до ее чертова Джареда. И уж точно, не до увлечения привлекательными охотницами за деньгами. Впрочем, интересно, полюбит ли меня Горгона, когда узнает о моем годовом доходе?
К черту! К черту всё!
Зазвонил телефон, и номер был совершенно незнакомый, что заставило немного понервничать. Впрочем, это почти наверняка был кто-то из знакомых Эльнор, ее же в конце концов телефон. А я зря дергаюсь. Я нажал кнопку.
- Слушаю.
- А-а, молодой человек! - жизнерадостно поприветствовал меня Ренар, личность судя по всему живущая счастливой и безмятежной жизнью. - Вы сидите? Если нет, лучше сядьте.
Подозреваю, Ренар и его душка-жена здорово развлекались за наш с Горгоной счет.
- Что там случилось, мсье? - спросил я. Голос прозвучал неприятно устало.
- У меня тут свежий номер N, где написано про вас и вашу очаровательную подругу.
- Всегда мечтал попасть в газеты. Правда, предпочел бы "Rolling Stones". Что там пишут?
- Высказывается мнение, что вы с сообщницей, некоей Квин Оливи убили мьсе Дюлака, после чего стреляли в Болье. Вы же замечены в Реймсе. Советую убраться оттуда как можно скорее.
Мне оставалось только бессильно скрипеть зубами.
- А там не сказано, как я жестоко убил отца и планирую кровавую расправу над бабкой и сестрами?
- Остыньте, Бенуа, и не убивайте гонца, - мягко посоветовал Ренар. - И не порите горячку. Будьте благоразумнее.
- Только я подумал отнести документы, переданные Ронда, в полицию...
- Найдите подходящую берлогу, сидите там и не высовывайтесь. Если на вас решили повесить убийства, то уж наверняка позаботятся, чтобы вы не смогли оправдаться.
- "Гладка дорога мертвецам"*.
- В вашем случае вернее будет "нем, как могила", - сухо сказал Ренар.
- Благодарю, - вздохнул я. - Я и сам это понимаю. Но вы не знаете мою компаньонку. Она влипла в неприятности, а теперь спешит увязнуть в них поглубже.
- О, я знаю ее подругу. Поверьте моему опыту, неприятности у вас только начались, - зловеще пообещал Ренар. - Деньги у вас есть?
- Вполне, - соврал я, не желая влезать в долги к человеку, известному своей патологической честностью.
- Я в Париже. Огляжусь и перезвоню вам. Будьте осторожнее, Бенуа. Вы мне нравитесь, так что не хотелось бы идти на ваши похороны.
- Угу.
Ренар отключился. Я допил вино, едва не разбив, поставил бокал в раковину и поднялся наверх. Элеонора спала, прикусывая во сне губу от боли. Я поправил ей одеяло, вышел в соседнюю комнату и упал на пахнущую сыростью постель. Уснул я с мыслью, что со всем этим пора кончать. Абсолютно со всем.
Квинни
Для раненой я себя чувствовала относительно неплохо, даже смогла встать. Плечо горело огнем, рука плохо слушалась, но я сумела кое-как одеться и спуститься, цепляясь за перила, на кухню. Мое железное правило: болезни не сдаваться.
Мое появление было встречено хмурым Джони без особого энтузиазма.
- Что ты здесь делаешь? Зачем ты встала?
- Сил нет лежать. Стоит один раз сдаться болезни, и все - ты пропал, - патетично объявила я.
- Ты б с похмельем так боролась, - проворчал Джони.
- Что-то случилось?
- Угу.
Сделав шаг в комнату, я споткнулась от накатившей слабости. Пожалуй, стоило разок сдаться болезни и отлежаться подольше. В конце-концов, это форс-мажор. Джони поймал меня, усадил на табурет и занялся кофе. И он молчал, и вскоре тишина начала подавлять меня. Он даже не пел ничего и не мурлыкал по своему обыкновению какой-нибудь мотив. В этом было что-то по-настоящему жуткое.
- Джони, что случилось?
- Можешь меня поздравить, я убийца.
- Поздравляю... - нервно пробормотала я. Кого, интересно, он убил? Джареда? Мои нервы? - Э-э-э...
- По крайней мере, если верить N, я спланировал и вместе с сообщницей, некоей Квин Оливи...
Он не договорил.
- Что, прости?
- Не бери в голову, - мрачно отмахнулся Джони. - Я просто решил, что с этим пора завязывать. Надо съездить в полицию и передать им документы.
Я едва ли что-то понимала, но ситуация мне заранее не нравилась, равно как и тон Джони. Он недоговаривал что-то по своему обыкновению. Поймав его за руку, я попросила по-возможности мягко.
- Джони, объясни толком, что случилось.
Он странно на меня посмотрел. Потом опустился на пол возле табурета. Начало мне уже не понравилось.
- Кто-то взялся за дело серьезно, желая подставить нас с тобой. И конечно наиболее благоразумным с его стороны будет отправить нас на тот свет, чтобы уже ничего нельзя было опротестовать.
Я сглотнула. За всей этой кутерьмой с Джаредом я как-то позабыла, что обвиняюсь в убийстве Дюлака. И что, в сущности, мой бывший муж мелкая рыбешка в аквариуме моих проблем.
- Здесь ты в безопасности. Пока никто не связал Элеонору Лермонт, Квин Оливи и сидящую в этой глуши девицу. Но благоразумнее всего, конечно, будет перебраться в какую-нибудь гостиницу. Мне так будет спокойнее.
- Джони...
- Можешь меня дослушать? - серьезно спросил он. Глаза были черные и блестящие, как гематит.
Тон его мне очень не нравился. Таким тоном говорят об очень важных вещах. О том, чего вы никогда не пожелаете услышать. Джони, собираясь с мыслями, поглаживал мои лежащие на коленях руки кончиками пальцев. Это было слишком интимно.
- Я хочу, чтобы ты перебралась в безопасное место. Не знаю, каким боком и почему тебя приплели к этой истории, но... Элеонора, это все может оказаться смертельно опасно.
- Джони, - я отодвинулась. - Я могу о себе позаботиться.
- Но можешь и позволить мне это сделать.
Я отшатнулась. Завел разговор с утра пораньше!
- Джони, - сказала я самым проникновенным тоном, на какой только была способна. - Давай, мы не будем это обсуждать. Я согласна тебе помочь по нашему милому компаньонскому договору. А вот заботиться обо мне не надо.
- По договору, - медленно сказал Джони и отодвинулся. Я облегченно выдохнула. Как оказалось, зря. Джони сменил тон на удивительно холодный, неожиданно больно ранящий. - Ты когда-нибудь что-то делала не по договору?
- Да. Вышла замуж. Совершенно спонтанно, о чем жалею до сих пор.
- Знаешь, в спонтанности есть своя прелесть.
Джони посмотрел на меня сверху вниз. Потом наклонился и поцеловал. Самым ужасным было то, что мне не хотелось сопротивляться. Как загипнотизированная, я смотрела в глаза Джони, кажется, еще более темные, чем обычно. Потом этот поганец закрыл глаза.
Я высвободилась с трудом, после некоторой внутренней борьбы, тяжело дыша. Убедить себя, что мне было неприятно, не удалось, но я сумела сделать вид.
- Не делай так больше! Даже не пробуй!
- Элеонора... - начал он ужасным "тем самым" тоном.
- Не надо! Не надо об этом даже заговаривать, слышишь?! Не желаю ничего знать!
Джони выпрямился и, не глядя на меня, сказал преувеличенно спокойно и бесстрастно, словно все это не имело значения.
- Даже если ты спрячешь голову под подушку, ничего не изменится, и любить тебя не перестанут. Я возьму машину. Захочешь уехать, вызовешь такси. Вот твой телефон.
Он поцеловал меня в щеку, удивительно буднично, словно вот уже десять лет так делал каждый день, и вышел, бросив в дверях "Береги плечо". Я осталась одна, ошарашенная и испуганная. Я ждала чего угодно. Что он оскорбится. Что будет настаивать на своем. Что будет давить. Признается в любви, в конце концов. А он просто ушел. Все заготовленные и так и не высказанные фразы застряли комом в горле. Щека горела куда сильнее, чем губы. Я обессилено уткнулась лбом в стол.
Ох, Джони, Джони.
Джони
Я злился, что было конечно глупо и настолько бесперспективно, что за себя становилось стыдно. Вернее, становилось бы, если бы я не так сильно злился. Выдержки, многолетнего опыта общения с Элеонорами хватало только на то, чтобы не высказать данной конкретной в лицо лешнего. Что ставя себя в позицию содержанки, она таковой навсегда и останется. Что она делает из меня дурака и мерзавца, от чего выть хочется. Что...
Я выдохнул и повел машину ровнее. Горгона это Горгона. Спорить с ней бессмысленно. Я постарался выкинуть эту женщину из головы. Получилось не слишком хорошо. Однако, усилием воли я заставил себя сосредоточиться на деле.
Сейчас мне нужно было встретиться с полицией, дабы и в самом деле не записали в убийцы или же самого не убили в темном закоулке. Я притормозил у кафе, взял себе кофе навынос (настолько паршивый, что вкус пришлось заглушать корицей) и позвонил домой.
Прихватив чашку чая, я заглянул к Элеоноре.
- Ты как?
- Пло-о-о-о-охо! - простонала Горгона. - Мне скучно, и в голову лезет всякая дрянь. Думаю, вот, даже, что с Ронда случилось.
- А, об этом можешь больше не волноваться. Его убили.
Горгона поперхнулась чаем.
- Чего?!
- Застрелен в своем кабинете прошлой ночью. Слава Богу, у тебя есть алиби.
Горгона шутку не оценила и попуталась запустить в меня чашкой, но сразу же с шипением схватилась за плечо.
- Тише, тише, девочка, - я уложил ее обратно на подушки. - Расскажи мне лучше о Надин Болье.
- Надин? С чего такой интерес? - Горгона подозрительно сощурилась. - Она-то тут каким боком?
Этот почти ревнивый возглас повеселил меня.
- С того, милая моя, что их тут видели вместе с нашим другом Жувом.
- Надин не тянет на злого гения, - покачала головой Элеонора. - Она умна, несомненно, но на заговорщицу не похожа. К тому же, она любит стабильность не меньше, чем деньги. Не думаю, что она стала бы вмешиваться в историю, которая еще может и не выгореть. И потом, убийства... это не слишком-то стильно и не подходит ни к одной ее сумочке.
Горгона выдохнула и смахнула пот со лба. Я не без угрызений совести посмотрел на ее бледное лицо.
- Прости, не буду больше мучить тебя расспросами.
Я поднялся. Элеонора поймала меня за руку и смущенно хмыкнула.
- Не уходи пока. Мне скучно.
Кхм. Я опустился на край постели.
- Чем тебя развеселить? Могу почитать криминальную хронику в свежих газетах. Увлекательно.
- Лучше спой. Мне нравится, как ты поешь.
Я на всякий случай посмотрел на лекарства на столике. Интересно, что именно оказывает на Горгону такое занятное влияние? Обезболивающее? Я сходил за гитарой и устроился в кресле, подкручивая кольки.
Неожиданное потепление в отношениях между нашими державами начало пугать меня.
Квинни
- Десять девушек едут Веной,
Плачет Смерть на груди у гуляки....*
Я закрыла глаза и откинулась на подушки. Боль не была уже такой ужасающей, и я теперь больше злилась на себя. Развела тут невесть что! Размякла, расклеилась. Веду себя, как натуральнейшая дура.
Голос Джони убаюкивал. Он пел что-то из Коэна, из Азнавура, а я словно покачивалась, как на волнах. Иногда его тон менялся, и мне становилось страшно. В голосе была нежность, которую я не привыкла слышать. Обычно все эти очумевшие от любви... я прилагала к этому массу усилий. А тут получила все запросто, и чувствовала подвох. Не мог же Джони забыть, кто я такая и чем занимаюсь! И я не должна забывать, что он нищий... кто? Клошар? Гитарист-любитель? Да и нищий ли? Что я вообще знаю о нем достоверно, кроме того что он красавец с потрясающим голосом.
В дверь постучали, и, кажется, ногой. Гитара издала душераздирающий визг. Джони встал и аккуратно положил ее на кресло.
- Посмотрим...
- А если?... - пугливо начала я.
- Что если? - Джони усмехнулся. - Если там волки? Или полиция? Или Жув? Ты, кстати, кого предпочитаешь?
Я все-таки запустила в него подушкой. Джони поймал ее, бросил на кресло и ушел вниз. Я вслушалась напряженно в скрип ступеней под его ногами, в шум ветра. Наконец Джони вернулся, когда я уже начала думать грешным делом, что его съели волки и полицейские. В руках он нес небольшой сверток в коричневой бумаге, трогательно перевязанный тонкой лентой. С бантиком.
- Оставили на пороге.
- Бомба?
Джони потряс сверток.
- Не тикает. Кстати, он для Элеоноры Лермонт.
Я села с трудом, взяла "посылку", глянула на подпись и затряслась от злости. Этот почерк я где угодно узнаю!
- Джаред!
- Ты уверена?
Я мрачно посмотрела на Джони.
- Он мне в школе записки писал. В стихах, чем и купил.
Я постаралась аккуратно развязать ленту, однако раненая рука плохо слушалась. Вскоре в борьбе с узлом я почти обессилила. Джони забрал у меня сверток и разрезал ленту. Внутри оказалось объемистое письмо, написанное все тем же ненавистным мне почерком.
"Элли,
рад буду услышать, что с тобой все в порядке. Надеюсь, пуля прошла мимо, хотя, я дерьмовый стрелок..."
- У него красивые обороты, - заметил Джони. - Был отличником по литературе?
Я мученически вздохнула и продолжила читать. Впрочем, ничего нового это не принесло. Джаред в своей денди-манере угрожал мне и требовал денег. Вернее, конкретно - мое бесценное вино. В противном случае мне светили арест и суд как минимум за мошенничество. А возможно и срок за убийство любовника, воровство (вот уж чем никогда не промышляла), уклонение от налогов и разные мелкие проступки в количестве. Прилагались бумаги и фотографии.
- Я кастрирую этого мелкого шантажиста, - пообещал Джони.
Я удивленно на него посмотрела и похлопала по плечу.
- Брось, Джони. Ничего мы с ним не сделаем. Хотя, конечно, платить я не собираюсь.
- Он тебя подстрелил, - напомнил Джони. - И я уже молчу о том, как великолепно ты напилась.
Эта история до сих пор смущала меня. Я ведь не насовершала глупостей? Потому что я очень приблизительно, но представляю, как же могла себя вести.
Джони присел рядом и отобрал у меня посылку.
- Ничего этот Джаред тебе не сделает. Выкинь его из головы.
Я кивнула и постаралась колоссальным усилием воли не думать о своем бывшем муже. Все, он умер, по крайней мере, фигурально. Однако, ноющее плечо показывало, что он таки жив и на все способен.
Я откинулась на подушки и прикрыла глаза.
Давай, милая, успокойся, и не наделай еще больше глупостей. Один раз ты уже побежала, как заяц. Он рассчитывает на то, что и сейчас ты сдашься, струсишь и побежишь, скрываясь от всех проблем.
Я почувствовала прикосновение теплых губ к моему лбу, потом скользнувших по щеке, и поняла, что не только от Джареда мне нужно бежать.
Джони
Я перечитал письмо малоуважаемого мсье. Джаред мне почти импонировал своим нахрапом и энергией. Если бы все это не было направлено против Элеоноры, я бы ему даже поаплодировал. Но сейчас мне больше всего хотелось дать этому типу в морду. Поправив Элеоноре одеяло, я спустился вниз.
С чего же начать? Связь Жува и Надин Болье? Бумаги, переданные Денизом? А может, отослать все это в полицию и вернуться домой? О да, в свой несгораемый шкаф.
Я налил себе вина и присел на подоконник. За окном было темно и тихо, но где-то там бродили наши общие друзья: шантажисты, мошенники и убийцы.
А вот еще одна проблема: Элеонора. Она слишком отвлекала меня от дел, занимала мысли. А эта история с ее бывшим мужем... она была пришита белыми нитками ко всему остальному делу. Мне было просто не до ее чертова Джареда. И уж точно, не до увлечения привлекательными охотницами за деньгами. Впрочем, интересно, полюбит ли меня Горгона, когда узнает о моем годовом доходе?
К черту! К черту всё!
Зазвонил телефон, и номер был совершенно незнакомый, что заставило немного понервничать. Впрочем, это почти наверняка был кто-то из знакомых Эльнор, ее же в конце концов телефон. А я зря дергаюсь. Я нажал кнопку.
- Слушаю.
- А-а, молодой человек! - жизнерадостно поприветствовал меня Ренар, личность судя по всему живущая счастливой и безмятежной жизнью. - Вы сидите? Если нет, лучше сядьте.
Подозреваю, Ренар и его душка-жена здорово развлекались за наш с Горгоной счет.
- Что там случилось, мсье? - спросил я. Голос прозвучал неприятно устало.
- У меня тут свежий номер N, где написано про вас и вашу очаровательную подругу.
- Всегда мечтал попасть в газеты. Правда, предпочел бы "Rolling Stones". Что там пишут?
- Высказывается мнение, что вы с сообщницей, некоей Квин Оливи убили мьсе Дюлака, после чего стреляли в Болье. Вы же замечены в Реймсе. Советую убраться оттуда как можно скорее.
Мне оставалось только бессильно скрипеть зубами.
- А там не сказано, как я жестоко убил отца и планирую кровавую расправу над бабкой и сестрами?
- Остыньте, Бенуа, и не убивайте гонца, - мягко посоветовал Ренар. - И не порите горячку. Будьте благоразумнее.
- Только я подумал отнести документы, переданные Ронда, в полицию...
- Найдите подходящую берлогу, сидите там и не высовывайтесь. Если на вас решили повесить убийства, то уж наверняка позаботятся, чтобы вы не смогли оправдаться.
- "Гладка дорога мертвецам"*.
- В вашем случае вернее будет "нем, как могила", - сухо сказал Ренар.
- Благодарю, - вздохнул я. - Я и сам это понимаю. Но вы не знаете мою компаньонку. Она влипла в неприятности, а теперь спешит увязнуть в них поглубже.
- О, я знаю ее подругу. Поверьте моему опыту, неприятности у вас только начались, - зловеще пообещал Ренар. - Деньги у вас есть?
- Вполне, - соврал я, не желая влезать в долги к человеку, известному своей патологической честностью.
- Я в Париже. Огляжусь и перезвоню вам. Будьте осторожнее, Бенуа. Вы мне нравитесь, так что не хотелось бы идти на ваши похороны.
- Угу.
Ренар отключился. Я допил вино, едва не разбив, поставил бокал в раковину и поднялся наверх. Элеонора спала, прикусывая во сне губу от боли. Я поправил ей одеяло, вышел в соседнюю комнату и упал на пахнущую сыростью постель. Уснул я с мыслью, что со всем этим пора кончать. Абсолютно со всем.
Квинни
Для раненой я себя чувствовала относительно неплохо, даже смогла встать. Плечо горело огнем, рука плохо слушалась, но я сумела кое-как одеться и спуститься, цепляясь за перила, на кухню. Мое железное правило: болезни не сдаваться.
Мое появление было встречено хмурым Джони без особого энтузиазма.
- Что ты здесь делаешь? Зачем ты встала?
- Сил нет лежать. Стоит один раз сдаться болезни, и все - ты пропал, - патетично объявила я.
- Ты б с похмельем так боролась, - проворчал Джони.
- Что-то случилось?
- Угу.
Сделав шаг в комнату, я споткнулась от накатившей слабости. Пожалуй, стоило разок сдаться болезни и отлежаться подольше. В конце-концов, это форс-мажор. Джони поймал меня, усадил на табурет и занялся кофе. И он молчал, и вскоре тишина начала подавлять меня. Он даже не пел ничего и не мурлыкал по своему обыкновению какой-нибудь мотив. В этом было что-то по-настоящему жуткое.
- Джони, что случилось?
- Можешь меня поздравить, я убийца.
- Поздравляю... - нервно пробормотала я. Кого, интересно, он убил? Джареда? Мои нервы? - Э-э-э...
- По крайней мере, если верить N, я спланировал и вместе с сообщницей, некоей Квин Оливи...
Он не договорил.
- Что, прости?
- Не бери в голову, - мрачно отмахнулся Джони. - Я просто решил, что с этим пора завязывать. Надо съездить в полицию и передать им документы.
Я едва ли что-то понимала, но ситуация мне заранее не нравилась, равно как и тон Джони. Он недоговаривал что-то по своему обыкновению. Поймав его за руку, я попросила по-возможности мягко.
- Джони, объясни толком, что случилось.
Он странно на меня посмотрел. Потом опустился на пол возле табурета. Начало мне уже не понравилось.
- Кто-то взялся за дело серьезно, желая подставить нас с тобой. И конечно наиболее благоразумным с его стороны будет отправить нас на тот свет, чтобы уже ничего нельзя было опротестовать.
Я сглотнула. За всей этой кутерьмой с Джаредом я как-то позабыла, что обвиняюсь в убийстве Дюлака. И что, в сущности, мой бывший муж мелкая рыбешка в аквариуме моих проблем.
- Здесь ты в безопасности. Пока никто не связал Элеонору Лермонт, Квин Оливи и сидящую в этой глуши девицу. Но благоразумнее всего, конечно, будет перебраться в какую-нибудь гостиницу. Мне так будет спокойнее.
- Джони...
- Можешь меня дослушать? - серьезно спросил он. Глаза были черные и блестящие, как гематит.
Тон его мне очень не нравился. Таким тоном говорят об очень важных вещах. О том, чего вы никогда не пожелаете услышать. Джони, собираясь с мыслями, поглаживал мои лежащие на коленях руки кончиками пальцев. Это было слишком интимно.
- Я хочу, чтобы ты перебралась в безопасное место. Не знаю, каким боком и почему тебя приплели к этой истории, но... Элеонора, это все может оказаться смертельно опасно.
- Джони, - я отодвинулась. - Я могу о себе позаботиться.
- Но можешь и позволить мне это сделать.
Я отшатнулась. Завел разговор с утра пораньше!
- Джони, - сказала я самым проникновенным тоном, на какой только была способна. - Давай, мы не будем это обсуждать. Я согласна тебе помочь по нашему милому компаньонскому договору. А вот заботиться обо мне не надо.
- По договору, - медленно сказал Джони и отодвинулся. Я облегченно выдохнула. Как оказалось, зря. Джони сменил тон на удивительно холодный, неожиданно больно ранящий. - Ты когда-нибудь что-то делала не по договору?
- Да. Вышла замуж. Совершенно спонтанно, о чем жалею до сих пор.
- Знаешь, в спонтанности есть своя прелесть.
Джони посмотрел на меня сверху вниз. Потом наклонился и поцеловал. Самым ужасным было то, что мне не хотелось сопротивляться. Как загипнотизированная, я смотрела в глаза Джони, кажется, еще более темные, чем обычно. Потом этот поганец закрыл глаза.
Я высвободилась с трудом, после некоторой внутренней борьбы, тяжело дыша. Убедить себя, что мне было неприятно, не удалось, но я сумела сделать вид.
- Не делай так больше! Даже не пробуй!
- Элеонора... - начал он ужасным "тем самым" тоном.
- Не надо! Не надо об этом даже заговаривать, слышишь?! Не желаю ничего знать!
Джони выпрямился и, не глядя на меня, сказал преувеличенно спокойно и бесстрастно, словно все это не имело значения.
- Даже если ты спрячешь голову под подушку, ничего не изменится, и любить тебя не перестанут. Я возьму машину. Захочешь уехать, вызовешь такси. Вот твой телефон.
Он поцеловал меня в щеку, удивительно буднично, словно вот уже десять лет так делал каждый день, и вышел, бросив в дверях "Береги плечо". Я осталась одна, ошарашенная и испуганная. Я ждала чего угодно. Что он оскорбится. Что будет настаивать на своем. Что будет давить. Признается в любви, в конце концов. А он просто ушел. Все заготовленные и так и не высказанные фразы застряли комом в горле. Щека горела куда сильнее, чем губы. Я обессилено уткнулась лбом в стол.
Ох, Джони, Джони.
Джони
Я злился, что было конечно глупо и настолько бесперспективно, что за себя становилось стыдно. Вернее, становилось бы, если бы я не так сильно злился. Выдержки, многолетнего опыта общения с Элеонорами хватало только на то, чтобы не высказать данной конкретной в лицо лешнего. Что ставя себя в позицию содержанки, она таковой навсегда и останется. Что она делает из меня дурака и мерзавца, от чего выть хочется. Что...
Я выдохнул и повел машину ровнее. Горгона это Горгона. Спорить с ней бессмысленно. Я постарался выкинуть эту женщину из головы. Получилось не слишком хорошо. Однако, усилием воли я заставил себя сосредоточиться на деле.
Сейчас мне нужно было встретиться с полицией, дабы и в самом деле не записали в убийцы или же самого не убили в темном закоулке. Я притормозил у кафе, взял себе кофе навынос (настолько паршивый, что вкус пришлось заглушать корицей) и позвонил домой.
