Что дела плохи стало ясно еще когда Гильом только подъезжал к винограднику. В воздухе висел странный запах, сладкий, но неприятный. Ягоды, обычно имеющие приятный нефритовый оттенок – здесь рос сорт Альсина – покрывал бурый налет, а некоторые съежились и почти высохли.
- Плохо дело, ваша светлость, - пробормотал Сэмюэль.
Должно быть, об этом приехал поговорить управляющий: урожай винограда под угрозой.
- Найди Этола, - велел Гильом, спешиваясь.
Все детство он провел на этой земле, невольно впитывая знания о шахтах и рудах, угольных пластах, земле и виноградниках. Были годы, когда он разбирался в этом лучше, чем в фасоне камзола или том, как доставить наслаждение женщине. Гильом презирал молодых мужчин, стекающихся в Суарез, поближе к трону, ради почестей и удовольствий. И вот за какие-то четыре года он сам уподобился им. Герцогство вдруг оказалось под угрозой, а Гильом был совершенно беспомощен.
- Ваша светлость! – напряженным тоном позвал Сэмюэль, и Гильом поспешил на голос.
Этол лежал в луже собственной крови, трава вокруг потемнела, мелкие брызги подсыхали на больных ягодах.
- Как же… сказать… Эрике… - пробормотал Юноша.
- Скачи за людьми, - велел Гильом.
Через полчаса виноградники были полны народа, но от них не было толка. Прискакал врач, сказал, что Этол был зарезан вероломно, со спины, но это не давало никаких объяснений. Этол, верный, исполнительный, снисходительный к слабостям своего господина Этол приехал, чтобы сообщить о болезни виноградников, не застал хозяина, вернулся сюда и был убит.
Назад Гильом шел пешком, ведя коня в поводу. Это дало призрачный шанс собраться с мыслями. Но не помогло. Эрика ждала у ворот, растревоженная суматохой, что в ее положении было скверно. Гильом бросил повод подоспевшему Сэмюэлю.
- Эрика…
Женщине не нужно было дослушивать, она и так догадалась обо всем, и лишь боялась подтверждения своих ужасных подозрений. Посмотрев на лицо Гильома, она вскрикнула и лишилась чувств, ее едва успели поймать.
- Отнесите ее в дом, - распорядился Гильом. – Я привезу целительницу.
* * *
Руки Маргариты были перепачканы в земле, как и подол ее простого рабочего платья и передник. Но все это ее, обычно франтоватую, волновало сейчас в последнюю очередь. Герцог де Ром был рассержен. Маргарита побаивалась рассерженных мужчин.
- Я должна была спросить, можно ли мне заняться садом, ваша светлость, - признала Маргарита. – Здесь будет шалфей и розмарин, а тут эстрагон и иссоп. Это для отваров.
- Не имеет значения, - сухо сказал герцог. – Идемте, нужна ваша помощь.
Маргарита сняла передник, отряхнула руки и покорно взобралась в седло и села перед герцогом. В отличие от врачей она не давала клятву помогать страждущим, но этого и не требовалось. Это было в самой ее природе. И сейчас она ощущала все то беспокойство, которое испытывал герцог.
- Что случилось? – спросила Маргарита.
- Жена моего управляющего потеряла сознание, - сказал де Ром, и больше ничего не объяснял.
Молча, потому что допытываться было бессмысленно, они добрались до небольшого симпатичного домика, обнесенного низкой каменной оградой. Во дворе грудами были сложены корзины, все готово для сбора винограда, но волнение людей отнюдь не было радостным. Герцог ссадил Маргариту на землю, подтолкнул ее к дому, а сам направился широкими шагами к мужчинам.
Маргарита шагнула в дверной проем.
Внутри все было устроено очень просто, но вовсе не из-за того, что граф скупился оплачивать услуги своего управляющего. Простота и скромность явно были в натуре этого человека и его жены. Мебель была отличного качества, на окнах – вышитые шторы, на стенах несколько симпатичных картинок. Служанка, также очень опрятная, не задавая вопросов повела Маргариту в спальню.
Жена управляющего, миловидная, от природы пухлая женщина, к тому же беременная, лежала в постели без сознания. Присев рядом, Маргарита коснулась ее лба. Женщина глубоко ушла в свои грезы и не желала возвращаться.
- Что случилось? – спросила Маргарита.
- Господин Этол… - горничная побелела. – Господин Этол убит.
Маргарита посмотрела на жену – теперь вдову – управляющего, такую миловидную, такую, должно быть, славную.
- Тогда сейчас ей лучше не просыпаться, - решила Маргарита. – Принесите мне стакан воды.
Добавив в оду каплю своей крови, Маргарита напоила бесчувственную женщину и аккуратно укрыла покрывалом.
- Ей лучше поспать.
- Ребенок…
- Будем надеяться, проснувшись, она найдет в нем утешение, - Маргарита поднялась. – Не оставляйте ее одну. Где его светлость?
- Во дворе. С Сэмюэлем и остальными, - служанка сморгнула, сбрасывая с ресниц слезы.- И с телом Этола.
Маргарита вышла, щурясь от яркого солнца. Мужчин она разглядела не сразу, они собрались в тени раскидистого дерева вокруг телеги. Когда она приблизилась, мужчины попытались остановить ее.
- Вам не стоит видеть…
- Я целительница, - сухо сказала Маргарита, подойдя почти вплотную.
Де Ром стоял, упираясь обеими руками в край телеги, костяшки его пальцев побелели. Маргарита почти физически ощутила исходящее от герцога бешенство и отчаянье.
- Он приезжал, чтобы рассказать о виноградниках. А меня не было.
- Поехав с ним, вы уберегли бы его? – без обиняков спросила Маргарита.
- Если бы я поехал, - сухо ответил де Ром, - его не убили бы в спину.
Или, - пришло в голову Маргарите, - убили бы обоих. Лишившись управляющего, де Ром становился очень уязвим.
- Что с вашими виноградниками? – спросила она.
Герцог посмотрел на нее задумчиво.
- Идемте, я покажу.
Он снова посадил женщину в седло впереди себя и взялся за поводья. Хотя он и прижимал ее к себе, от герцога исходила не похоть, а гнев. Гнев не способствовал излечению.
Добравшись до виноградника, герцог спешился и резким жестом указал на лозы, усыпанные тяжелыми гроздьями ягод. Их покрывал болезненный темный налет. Осторожно приблизившись, Маргарита коснулась винограда и ощутила болезненный укол.
- Это порча.
- Не болезнь? – спросил стоящий за спиной де Ром. – Порча возможна?
- Увы.
Маргарита опустилась на одно колено и коснулась земли. Той было плохо, но она готова была сражаться до последнего.
- Это можно исправить?
Маргарита обернулась. Лицо герцога де Рома было непроницаемо, но колдовское чутье позволяло уловить боль, гнев, скорбь и страх.
- Если мы не соберем виноград…
Маргарита шагнула и приложила пальцы к его губам.
- Просто не мешайтесь под ногами.
Она отошла, выбирая лучшее место для колдовства. Де Ром следил за ней удивленно.
- Сейчас?
- Когда сбор винограда?
- Примерно… - де Ром прикинул что-то. – Через неделю.
- Значит сейчас. Придете через час-полтора, а сейчас не мешайтесь под ногами.
Герцог с неохотой удалился, оставив ее вершить свои колдовские ритуалы. В такие минуты Маргарита не любила зрителей. Колдовство никогда не было привлекательным.
Когда Оливия, ее ближайшая и единственная подруга, бралась за подобное (а бралась она часто, ведь была амбициозна), рядом неизменно оказывался ее муж, чтобы поддержать, порой буквально. Поддержать, обругать, спасти. Маргарита была одна.
Сев на землю, она старательно расправила юбки и достала из корсажа небольшой серебряный нож. Глубокий вдох. Она ударила ножом по запястью. Кровь упала на землю.
Раз. Два. Три.
* * *
Гильом был словно в дурмане, и пришлось сбросить это тягостное чувство, чтобы приступить к делам. Все здоровые, способные держать оружие мужчины были отправлены прочесывать земли вокруг виноградника. Гильом не надеялся найти того, кто убил Этола – преступник был уже далеко, вне всяких сомнений, но нужно было хоть как-то успокоить совесть. По правде, Гильом чувствовал убийцей себя. Если бы, вспылив вчера, пьяный, он не умчался в город, возможно, сегодня управляющий был бы жив.
Чтобы занять себя и снять груз с совести, Гильом занялся бумагами. Согласно книгам, которые Этол вел с великим тщанием и аккуратностью, дела герцогства шли не так уж хорошо. Причин для паники пока не было, но люди и растения стали болеть чаще, и согласно записям, управляющий переживал из-за урожая винограда. Гильом почувствовал себя совершенно беспомощным: Этол так долго не обращался к нему вовсе не потому, что был предателем. Никто не решался потревожить своего герцога, и притом каждый сознавал: от Гильома де Рома немного прока.
Очень многие, слетевшиеся, как стервятники, еще после смерти Джулианны, хотели разорения герцогства Ром. Тогда все они могли бы получит свой кусок, а кое-кто иска иную выгоду: избавиться от конкурентов, производящий отменное вино и добывающий чистейшее серебро. Виноград болел, болели и Шахтеры, и следом за Этолом Гильом не знал, следует ли искать тут злой умысел, или же трагическое стечение обстоятельств.
Прошло уже более полутора часов, и, оставив Бумаги, Сэмюэлю, весьма смышленому пареньку, Гильом отправился на виноградник. Он издали уловил запах свежести, какой бывает летом в саду после дождя. Листья казались омытыми тем самым дождем, а гроздья мерцали, как драгоценные камни. Гильом спешился, привязал коня к изгороди и углубился в виноградник, окликая ведьму по имени. Шагов через двадцать он почуял запах крови. Боль при одном этом запахе ударила в висок. Прибавив шагу, Гильом через минуту оказался в том самом месте, где оставил ведьму.
Маргарита лежала, скрючившись, в луже собственной крови, и от земли вокруг ее разило чудовищным, ядовитым смрадом. Вокруг пореза на запястье запеклась черная корка.
Подхватив ведьму на руки, Гильом быстрее ветра помчался в замок. Собственного врача у него не было, а кормящийся при кухне знахарь не в состоянии был излечить простуду. Послав в город за лекарем, Гильом взбежал со своей ношей на этаж, где устроена была ведьма, и замер на пороге. Букет цветов и несколько кружевных салфеток придали комнате по-своему обжитой вид, и все же, она была ужасна. Гильом отнес Маргариту в свою спальню и вызвал управляющего.
- Овил, приготовь для госпожи Маргариты комнаты рядом с моими. И… где дети?
Эта мысль вдруг пришла в его голову. Управляющий, виноградники, рано или поздно опасность начнет грозить и детям, законным наследникам. Если есть здесь злой умысел, то вскоре Александр станет мишенью.
- Они с нянькой в саду, ваша светлость, - ответил удивленно Овил.
- Пусть за ними постоянно присматривают. И вызови моих управителей и бригадиров.
Этол был самым лучшим из всех его управляющих, которому можно было доверить благополучие Денонсе и всего герцогства, и Гильом не знал, как теперь будет без него обходиться. Однако в общей сложности делами земель де Ромов руководило не меньше дюжины человек. Все они прибыли одновременно с доктором, и Гильом оказался избавлен от мучительной необходимости мерить шагами коридор возле дверей спальни. Он мог заняться делом.
Гильом вызвал всех управителей в свой кабинет и послал горничную за бутылкой ромина прошлого урожая. Хороший был год, это вино внушало надежду.
- Ну?
Управляющие испуганно переглянулись, и Гильом выругался про себя. Его дурной нрав был теперь всем известен, и люди боялись его. Надо быть круглым дураком, чтобы запугать собственных слег. Гильом откашлялся и сделал глоток вина.
- Вы, полагаю, слышали уже об Этоле…
- Да, ваша светлость, - ответил Мило Коленн, управляющий угольными шахтами.
Гильом поднялся и принялся ходить по комнате, от окна к двери, и обратно. В прежние времена он стоял бы и смотрел на огонь, пламя его успокаивало, но Маргарита запретила растапливать камин. Маргарита… Гильом облокотился на каминную полку.
- Я разослал стражу во все концы, но шанс поймать убийцу невелик. Поэтому все вы должны быть вдвойне, втройне осмотрительнее. Обо всем сразу же докладывать мне, даже если я… не хочу слушать.
Повисло молчание. Потом с кресла поднялся Кэнсло, старейшина цеха ювелиров.
- Мы не хотели лишний раз беспокоить вашу светлость, но в Вансе появились странные люди, расспрашивают о серебряных шахтах. Особенно старается один – рыжий оборванец с севера, должно быть, альсинец. Осмелился допросить ювелиров. Магистрат арестовал его, но сразу отпустил по высочайшему прошению говорят, из Суареза.
Только иллорийских шпионов герцогству и не хватало. Иллория и без того была весьма хлопотным соседом, и то и дело пыталась поднять под себя маленькие независимые владения.
- Если этот человек еще раз объявится, задержите его и пошлите за мной. И обо всем докладывайте немедленно!
Управляющие разошлись озадаченные: уже несколько лет герцог не проявлял никакого интереса к своим владениями. Теперь вдруг он начал требовать от своих людей бдительности; велел докладывать немедленно, хотя все знали о крутом нраве господина. У Гильома Ринальдо де Рома было немало причин ругать себя.
Он спустился вниз, в классную комнату, где Александр зубрил Короевское Право. Гильом, когда ему было лет десять-двенадцать, изобретал всевозможные честные и не очень способы не заучивать скучные статьи древнего кодекса. Сын его отнесся к дело со всей серьезностью. Тут же вертелась и Анна, которую нянька тщетно пыталась увести на урок вышивки. Взяв девочку за руку, она тянула за собой, Анна же сопротивлялась с фамильным упрямством де Ромов.
- Пускай остается здесь, если хочет, - Гильом потрепал дочь, мгновенно прильнувшую к нему, по волосам. – Ваша забота, госпожа Эмилия, их безопасность, а не вышивка шелком. Да и знание Королевского Права никому не вредило.
Кивнув сыну, вновь погладив по голове дочь, он поднялся наверх. Доктор как раз выходил из спальни, на хочу закрывая врачебный чемоданчик.
- Как она?
- У колдуний крепкое здоровье, ваша светлость, - доктор поправил очки, он думал, это придает ему солидности. – Я видел лет пять-семь тому назад в Лиите, как одна юная искательница пролила почти всю свою кровь и осталась живёхонька. Будьте покойны, оклемается ваша ведьма.
- Когда?
Тон Гильома был холоден, с нотами угрозы, и врач поспешил поменять свой собственный.
- К вечеру очнется, ваша светлость, и пусть выпьет красного вина с мёдом.
Гильом жестом отослал медика и зашел в спальню. Маргарита лежала, укрытая по пояс одеялом; перебинтованная рука покоилась на груди. У нее была простая застиранная сорочка с прорехой у ворота. Присев на край постели, Гильом аккуратно подтянула завязки, скрывая от своего взгляда смуглую грудь. Не удержавшись, он провел кончиками пальцев по нежной гладкой щеке.
Сейчас, когда появилась возможность рассмотреть женщину, он видел, что она – несомненная уроженка Арграна. Именно яркая красота южанки бросалась в глаза и заставила Гильома в ту ночь обратить на женщину внимание. Волосы были тяжелыми и густыми, и наощупь, когда Гильом пропускал пряди сквозь пальцы, словно вода. Сложно было удержаться, и прикосновения становились все смелее. Гильом провел по щеке женщины, по шее, по груди вдоль края сорочки, удивляясь гладкости кожи. Ведьма пошевелилась, и Гильом медленно отнял руку.
- Роса!
Горничная заглянула в спальню, стрельнула заинтересованным взглядом по постели, на которой лежала ведьма, но, наткнувшись на привычно мрачное лицо герцога, потупилась.
- Я здесь, ваша светлость.
- Приготовь кувшин вина с медом и принеси сюда. И проследи, чтобы к вечеру приготовили обед. Кашу или похлебку, что-то, чтобы восстановить силы.
- Плохо дело, ваша светлость, - пробормотал Сэмюэль.
Должно быть, об этом приехал поговорить управляющий: урожай винограда под угрозой.
- Найди Этола, - велел Гильом, спешиваясь.
Все детство он провел на этой земле, невольно впитывая знания о шахтах и рудах, угольных пластах, земле и виноградниках. Были годы, когда он разбирался в этом лучше, чем в фасоне камзола или том, как доставить наслаждение женщине. Гильом презирал молодых мужчин, стекающихся в Суарез, поближе к трону, ради почестей и удовольствий. И вот за какие-то четыре года он сам уподобился им. Герцогство вдруг оказалось под угрозой, а Гильом был совершенно беспомощен.
- Ваша светлость! – напряженным тоном позвал Сэмюэль, и Гильом поспешил на голос.
Этол лежал в луже собственной крови, трава вокруг потемнела, мелкие брызги подсыхали на больных ягодах.
- Как же… сказать… Эрике… - пробормотал Юноша.
- Скачи за людьми, - велел Гильом.
Через полчаса виноградники были полны народа, но от них не было толка. Прискакал врач, сказал, что Этол был зарезан вероломно, со спины, но это не давало никаких объяснений. Этол, верный, исполнительный, снисходительный к слабостям своего господина Этол приехал, чтобы сообщить о болезни виноградников, не застал хозяина, вернулся сюда и был убит.
Назад Гильом шел пешком, ведя коня в поводу. Это дало призрачный шанс собраться с мыслями. Но не помогло. Эрика ждала у ворот, растревоженная суматохой, что в ее положении было скверно. Гильом бросил повод подоспевшему Сэмюэлю.
- Эрика…
Женщине не нужно было дослушивать, она и так догадалась обо всем, и лишь боялась подтверждения своих ужасных подозрений. Посмотрев на лицо Гильома, она вскрикнула и лишилась чувств, ее едва успели поймать.
- Отнесите ее в дом, - распорядился Гильом. – Я привезу целительницу.
* * *
Руки Маргариты были перепачканы в земле, как и подол ее простого рабочего платья и передник. Но все это ее, обычно франтоватую, волновало сейчас в последнюю очередь. Герцог де Ром был рассержен. Маргарита побаивалась рассерженных мужчин.
- Я должна была спросить, можно ли мне заняться садом, ваша светлость, - признала Маргарита. – Здесь будет шалфей и розмарин, а тут эстрагон и иссоп. Это для отваров.
- Не имеет значения, - сухо сказал герцог. – Идемте, нужна ваша помощь.
Маргарита сняла передник, отряхнула руки и покорно взобралась в седло и села перед герцогом. В отличие от врачей она не давала клятву помогать страждущим, но этого и не требовалось. Это было в самой ее природе. И сейчас она ощущала все то беспокойство, которое испытывал герцог.
- Что случилось? – спросила Маргарита.
- Жена моего управляющего потеряла сознание, - сказал де Ром, и больше ничего не объяснял.
Молча, потому что допытываться было бессмысленно, они добрались до небольшого симпатичного домика, обнесенного низкой каменной оградой. Во дворе грудами были сложены корзины, все готово для сбора винограда, но волнение людей отнюдь не было радостным. Герцог ссадил Маргариту на землю, подтолкнул ее к дому, а сам направился широкими шагами к мужчинам.
Маргарита шагнула в дверной проем.
Внутри все было устроено очень просто, но вовсе не из-за того, что граф скупился оплачивать услуги своего управляющего. Простота и скромность явно были в натуре этого человека и его жены. Мебель была отличного качества, на окнах – вышитые шторы, на стенах несколько симпатичных картинок. Служанка, также очень опрятная, не задавая вопросов повела Маргариту в спальню.
Жена управляющего, миловидная, от природы пухлая женщина, к тому же беременная, лежала в постели без сознания. Присев рядом, Маргарита коснулась ее лба. Женщина глубоко ушла в свои грезы и не желала возвращаться.
- Что случилось? – спросила Маргарита.
- Господин Этол… - горничная побелела. – Господин Этол убит.
Маргарита посмотрела на жену – теперь вдову – управляющего, такую миловидную, такую, должно быть, славную.
- Тогда сейчас ей лучше не просыпаться, - решила Маргарита. – Принесите мне стакан воды.
Добавив в оду каплю своей крови, Маргарита напоила бесчувственную женщину и аккуратно укрыла покрывалом.
- Ей лучше поспать.
- Ребенок…
- Будем надеяться, проснувшись, она найдет в нем утешение, - Маргарита поднялась. – Не оставляйте ее одну. Где его светлость?
- Во дворе. С Сэмюэлем и остальными, - служанка сморгнула, сбрасывая с ресниц слезы.- И с телом Этола.
Маргарита вышла, щурясь от яркого солнца. Мужчин она разглядела не сразу, они собрались в тени раскидистого дерева вокруг телеги. Когда она приблизилась, мужчины попытались остановить ее.
- Вам не стоит видеть…
- Я целительница, - сухо сказала Маргарита, подойдя почти вплотную.
Де Ром стоял, упираясь обеими руками в край телеги, костяшки его пальцев побелели. Маргарита почти физически ощутила исходящее от герцога бешенство и отчаянье.
- Он приезжал, чтобы рассказать о виноградниках. А меня не было.
- Поехав с ним, вы уберегли бы его? – без обиняков спросила Маргарита.
- Если бы я поехал, - сухо ответил де Ром, - его не убили бы в спину.
Или, - пришло в голову Маргарите, - убили бы обоих. Лишившись управляющего, де Ром становился очень уязвим.
- Что с вашими виноградниками? – спросила она.
Герцог посмотрел на нее задумчиво.
- Идемте, я покажу.
Он снова посадил женщину в седло впереди себя и взялся за поводья. Хотя он и прижимал ее к себе, от герцога исходила не похоть, а гнев. Гнев не способствовал излечению.
Добравшись до виноградника, герцог спешился и резким жестом указал на лозы, усыпанные тяжелыми гроздьями ягод. Их покрывал болезненный темный налет. Осторожно приблизившись, Маргарита коснулась винограда и ощутила болезненный укол.
- Это порча.
- Не болезнь? – спросил стоящий за спиной де Ром. – Порча возможна?
- Увы.
Маргарита опустилась на одно колено и коснулась земли. Той было плохо, но она готова была сражаться до последнего.
- Это можно исправить?
Маргарита обернулась. Лицо герцога де Рома было непроницаемо, но колдовское чутье позволяло уловить боль, гнев, скорбь и страх.
- Если мы не соберем виноград…
Маргарита шагнула и приложила пальцы к его губам.
- Просто не мешайтесь под ногами.
Она отошла, выбирая лучшее место для колдовства. Де Ром следил за ней удивленно.
- Сейчас?
- Когда сбор винограда?
- Примерно… - де Ром прикинул что-то. – Через неделю.
- Значит сейчас. Придете через час-полтора, а сейчас не мешайтесь под ногами.
Герцог с неохотой удалился, оставив ее вершить свои колдовские ритуалы. В такие минуты Маргарита не любила зрителей. Колдовство никогда не было привлекательным.
Когда Оливия, ее ближайшая и единственная подруга, бралась за подобное (а бралась она часто, ведь была амбициозна), рядом неизменно оказывался ее муж, чтобы поддержать, порой буквально. Поддержать, обругать, спасти. Маргарита была одна.
Сев на землю, она старательно расправила юбки и достала из корсажа небольшой серебряный нож. Глубокий вдох. Она ударила ножом по запястью. Кровь упала на землю.
Раз. Два. Три.
* * *
Гильом был словно в дурмане, и пришлось сбросить это тягостное чувство, чтобы приступить к делам. Все здоровые, способные держать оружие мужчины были отправлены прочесывать земли вокруг виноградника. Гильом не надеялся найти того, кто убил Этола – преступник был уже далеко, вне всяких сомнений, но нужно было хоть как-то успокоить совесть. По правде, Гильом чувствовал убийцей себя. Если бы, вспылив вчера, пьяный, он не умчался в город, возможно, сегодня управляющий был бы жив.
Чтобы занять себя и снять груз с совести, Гильом занялся бумагами. Согласно книгам, которые Этол вел с великим тщанием и аккуратностью, дела герцогства шли не так уж хорошо. Причин для паники пока не было, но люди и растения стали болеть чаще, и согласно записям, управляющий переживал из-за урожая винограда. Гильом почувствовал себя совершенно беспомощным: Этол так долго не обращался к нему вовсе не потому, что был предателем. Никто не решался потревожить своего герцога, и притом каждый сознавал: от Гильома де Рома немного прока.
Очень многие, слетевшиеся, как стервятники, еще после смерти Джулианны, хотели разорения герцогства Ром. Тогда все они могли бы получит свой кусок, а кое-кто иска иную выгоду: избавиться от конкурентов, производящий отменное вино и добывающий чистейшее серебро. Виноград болел, болели и Шахтеры, и следом за Этолом Гильом не знал, следует ли искать тут злой умысел, или же трагическое стечение обстоятельств.
Прошло уже более полутора часов, и, оставив Бумаги, Сэмюэлю, весьма смышленому пареньку, Гильом отправился на виноградник. Он издали уловил запах свежести, какой бывает летом в саду после дождя. Листья казались омытыми тем самым дождем, а гроздья мерцали, как драгоценные камни. Гильом спешился, привязал коня к изгороди и углубился в виноградник, окликая ведьму по имени. Шагов через двадцать он почуял запах крови. Боль при одном этом запахе ударила в висок. Прибавив шагу, Гильом через минуту оказался в том самом месте, где оставил ведьму.
Маргарита лежала, скрючившись, в луже собственной крови, и от земли вокруг ее разило чудовищным, ядовитым смрадом. Вокруг пореза на запястье запеклась черная корка.
Подхватив ведьму на руки, Гильом быстрее ветра помчался в замок. Собственного врача у него не было, а кормящийся при кухне знахарь не в состоянии был излечить простуду. Послав в город за лекарем, Гильом взбежал со своей ношей на этаж, где устроена была ведьма, и замер на пороге. Букет цветов и несколько кружевных салфеток придали комнате по-своему обжитой вид, и все же, она была ужасна. Гильом отнес Маргариту в свою спальню и вызвал управляющего.
- Овил, приготовь для госпожи Маргариты комнаты рядом с моими. И… где дети?
Эта мысль вдруг пришла в его голову. Управляющий, виноградники, рано или поздно опасность начнет грозить и детям, законным наследникам. Если есть здесь злой умысел, то вскоре Александр станет мишенью.
- Они с нянькой в саду, ваша светлость, - ответил удивленно Овил.
- Пусть за ними постоянно присматривают. И вызови моих управителей и бригадиров.
Этол был самым лучшим из всех его управляющих, которому можно было доверить благополучие Денонсе и всего герцогства, и Гильом не знал, как теперь будет без него обходиться. Однако в общей сложности делами земель де Ромов руководило не меньше дюжины человек. Все они прибыли одновременно с доктором, и Гильом оказался избавлен от мучительной необходимости мерить шагами коридор возле дверей спальни. Он мог заняться делом.
Гильом вызвал всех управителей в свой кабинет и послал горничную за бутылкой ромина прошлого урожая. Хороший был год, это вино внушало надежду.
- Ну?
Управляющие испуганно переглянулись, и Гильом выругался про себя. Его дурной нрав был теперь всем известен, и люди боялись его. Надо быть круглым дураком, чтобы запугать собственных слег. Гильом откашлялся и сделал глоток вина.
- Вы, полагаю, слышали уже об Этоле…
- Да, ваша светлость, - ответил Мило Коленн, управляющий угольными шахтами.
Гильом поднялся и принялся ходить по комнате, от окна к двери, и обратно. В прежние времена он стоял бы и смотрел на огонь, пламя его успокаивало, но Маргарита запретила растапливать камин. Маргарита… Гильом облокотился на каминную полку.
- Я разослал стражу во все концы, но шанс поймать убийцу невелик. Поэтому все вы должны быть вдвойне, втройне осмотрительнее. Обо всем сразу же докладывать мне, даже если я… не хочу слушать.
Повисло молчание. Потом с кресла поднялся Кэнсло, старейшина цеха ювелиров.
- Мы не хотели лишний раз беспокоить вашу светлость, но в Вансе появились странные люди, расспрашивают о серебряных шахтах. Особенно старается один – рыжий оборванец с севера, должно быть, альсинец. Осмелился допросить ювелиров. Магистрат арестовал его, но сразу отпустил по высочайшему прошению говорят, из Суареза.
Только иллорийских шпионов герцогству и не хватало. Иллория и без того была весьма хлопотным соседом, и то и дело пыталась поднять под себя маленькие независимые владения.
- Если этот человек еще раз объявится, задержите его и пошлите за мной. И обо всем докладывайте немедленно!
Управляющие разошлись озадаченные: уже несколько лет герцог не проявлял никакого интереса к своим владениями. Теперь вдруг он начал требовать от своих людей бдительности; велел докладывать немедленно, хотя все знали о крутом нраве господина. У Гильома Ринальдо де Рома было немало причин ругать себя.
Он спустился вниз, в классную комнату, где Александр зубрил Короевское Право. Гильом, когда ему было лет десять-двенадцать, изобретал всевозможные честные и не очень способы не заучивать скучные статьи древнего кодекса. Сын его отнесся к дело со всей серьезностью. Тут же вертелась и Анна, которую нянька тщетно пыталась увести на урок вышивки. Взяв девочку за руку, она тянула за собой, Анна же сопротивлялась с фамильным упрямством де Ромов.
- Пускай остается здесь, если хочет, - Гильом потрепал дочь, мгновенно прильнувшую к нему, по волосам. – Ваша забота, госпожа Эмилия, их безопасность, а не вышивка шелком. Да и знание Королевского Права никому не вредило.
Кивнув сыну, вновь погладив по голове дочь, он поднялся наверх. Доктор как раз выходил из спальни, на хочу закрывая врачебный чемоданчик.
- Как она?
- У колдуний крепкое здоровье, ваша светлость, - доктор поправил очки, он думал, это придает ему солидности. – Я видел лет пять-семь тому назад в Лиите, как одна юная искательница пролила почти всю свою кровь и осталась живёхонька. Будьте покойны, оклемается ваша ведьма.
- Когда?
Тон Гильома был холоден, с нотами угрозы, и врач поспешил поменять свой собственный.
- К вечеру очнется, ваша светлость, и пусть выпьет красного вина с мёдом.
Гильом жестом отослал медика и зашел в спальню. Маргарита лежала, укрытая по пояс одеялом; перебинтованная рука покоилась на груди. У нее была простая застиранная сорочка с прорехой у ворота. Присев на край постели, Гильом аккуратно подтянула завязки, скрывая от своего взгляда смуглую грудь. Не удержавшись, он провел кончиками пальцев по нежной гладкой щеке.
Сейчас, когда появилась возможность рассмотреть женщину, он видел, что она – несомненная уроженка Арграна. Именно яркая красота южанки бросалась в глаза и заставила Гильома в ту ночь обратить на женщину внимание. Волосы были тяжелыми и густыми, и наощупь, когда Гильом пропускал пряди сквозь пальцы, словно вода. Сложно было удержаться, и прикосновения становились все смелее. Гильом провел по щеке женщины, по шее, по груди вдоль края сорочки, удивляясь гладкости кожи. Ведьма пошевелилась, и Гильом медленно отнял руку.
- Роса!
Горничная заглянула в спальню, стрельнула заинтересованным взглядом по постели, на которой лежала ведьма, но, наткнувшись на привычно мрачное лицо герцога, потупилась.
- Я здесь, ваша светлость.
- Приготовь кувшин вина с медом и принеси сюда. И проследи, чтобы к вечеру приготовили обед. Кашу или похлебку, что-то, чтобы восстановить силы.
