Опал

- Простая случайность.
       Ренни вздохнул тяжело, потом крикнул:
       - Руссо!
       - Святой отец? - слуга заглянул в комнату.
       - Расскажи хозяйке то, что ты увидел там, возле тела женщины.
       Руссо попереминался с ноги на ногу, потом вошел и сел, не дожидаясь приглашения.
       - Госпожа, Бетту убили не меньше полусуток, возможно даже суток назад, в другом месте, и уже окоченевшую принесли к Дому Пекаря.
       Ализея вскинула брови.
       - И что?
       - Вас заманили, чтобы убить, госпожа Онард, - устало вздохнул Ренни. - Те четверо убили бы вас, тело сбросили в колодец, и никто бы вас не нашел. Никто.
       - Я…
       Ренни схватил ее здоровой рукой за запястье и дернул к себе.
       - Умоляю, госпожа Онард, держитесь в стороне! И не отпускайте от себя Руссо.
       - Это вам нужна защита, - возразила Ализея.
       - Руссо, - попросил отец Ренни. - Проследи, чтобы госпожа Онард не покидала дом после заката. А лучше, вообще не выходила без надобности.
       - Кто вам позволил распоряжаться моей жизнью?! - вспыхнула Ализея, и он лишний раз убедился, что женщина едва ли была замужем.
       - Как ваш священник, - мягко сказал Ренни, - я неустанно пекусь о вашей душе и, раз уж вы женщина неблагоразумная, о теле тоже.
       Это разозлило Ализею еще больше. Она стремительно подалась вперед, их лица почти соприкоснулись. В глубине необычайно красивых глаз женщины клокотала ярость.
       - Вам лучше о своей душе и своем теле печься, святой отец.
       Ренни мягко отстранил ее и поднялся. Это движение отдалось страшной болью, но удалось сдержаться и не застонать. Ренни взял плащ, протянутый слугой, завернулся в него и вышел, не говоря больше ни слова. Руссо нагнал его в дверях.
       - Простите, святой отец, я сбросил одного из них в колодец.
       - Он жив?
       - Да, но вероятно сломал ногу, - виноватым Руссо не выглядел.
       - Пригляди за своей хозяйкой, - попросил Ренни. - Ей сегодня изменило благоразумие.
       Надвинув капюшон ниже, он вышел. Его ждал пустой и холодный дом. Но сожаление, с которым он оставлял Ализею, пугало еще больше.
       
       Алиса Мобри оказалась женщиной невероятно упрямой. Уже через пару минут Реа понял, что спорить с ней, вразумлять бесполезно. Приняв однажды решение, менять его она не собиралась. Фоун Липпет, очевидно, хорошо изучила подругу, потому что спорить перестала минут на двадцать раньше. Теперь обсуждалось только одно: как действовать.
       - Я схожу на рынок, - нодобрительно поджав губы сказала Богли. Она не стеснялась выказывать свое отношение, крайне отрицательное. Реа она напомнила Руссо. Как он там? Кому служит? - потом я зайду к стекольщику и к плотнику, позову их починить все в магазине. Вы все-таки аптекарша, а не сыщица.
       - И где ты только нашла эту суровую драконицу? - спросила Липпет, когда за служанкой закрылась дверь.
       Алиса пожала плечами и снова вернулась к делам:
       - Я сейчас пойду к Аррусу и предложу свою помощь.
       Реа невольно поежился. Этот маг, Аррус, ему не нравился. У неприязни не было рационального объяснения, и потому оказалось очень трудно сказать о ней женщинам.
       - Вам не стоит идти к Аррусу….
       - Почему? - удивилась Алиса.
       - Мне он не понравился… - пробормотал Реа, и звучало это беспомощно.
       Алиса расхохоталась. Ее смех, грудной, и в то же время переливчатый, был как звучание церковных колоколов. От него странно томило сердце, и шумело в ушах. Должно быть, Алиса Мобри нечасто смеялась, а иначе все в городе были бы поголовно в нее влюблены.
       - Что ж, - сказала она, отсмеявшись. - Мне тоже. Но он единственный, кто верит мне и позволит вмешаться. Не беспокойтесь, господин Серанж, я скоро вернусь. Вы можете пока располагаться, как вам будет угодно. И вот еще…
       алиса поднялась, открыла шкафчик и некоторое время перебирала флаконы.
       - Возьмите. Обезболивающее. Злоупотреблять им не стоит, но если боль ваша усилится, на стакан нужно пять капель.
       Быстро собравшись, она вышла, лишь улыбнувшись на прощание.
       - Она всегда такая, - посетовала Фоун Липпет.
       - Вы — чародейка из Башни? - поменял тему Реа.
       Ведьмочка удивленно кивнула.
       - Правильно ли я понял: все секреты и самые ценные магические знания хранятся именно в башнях?
       - Да. Обычно к ним можно получить доступ…
       - Значит, вы знаете об альградо? - оборвал ее Реа.
       - Опять вы о сказочных существах? - девушка начала смеяться, но, увидев лицо Реа, осеклась. - Вы не шутите?
       - Вчера я сражался с одним, - Реа потер ноющее плечо. - Он был вполне настоящим.
       Ведьма посерьезнела.
       - Я немного знаю о чудовищах, господин Серанж, не мой это профиль. Тем более о тех, которые считаются мифами, - она подняла руку, останавливая Реа. - Я верю вам. Мифы часто оказываются правдой. Так же часто, как и лгут. Я об альградо ничего толком не знаю, но моя кузина, Фьоре, чрезвычайно одаренная Усмирительница Чудовищ, ей наверняка о них известно. Я напишу ей.
       - И еще кое-что… - Реа почувствовал дрожь. - Невидимка. Невидимка, приходящий в полной темноте.
       - Идемте, - велела Фоун. Чувствую, долгое будет письмо.
       В магазинчике Фоун уже знакомо пахло травами, а ее пряностями и сдобой. Мерно тикали часы. Фоун Липпет указала Реа на табурет, вынула ящичек для писем, отделанный перламутром и сняла жакет. К его огромному смущению блуза на молодой женщине была почти прозрачной, и под ней ничего, кроме тоненькой нательной сорочки. Образ стыдливой невинности был полностью разрушен.
       - О, Фоун! - из двери, ведущей в дом, высунулся мужчина и окинул Реа внимательным взглядом, от которого неприятные мурашки побежали по телу. - Добрый день.
       - Это Тео, мой… мужчина, - рассеяно сказала ведьма, больше занятая чернилами. - А это господин Серанж, друг Алисы. Уйди, Тео. Я сейчас зла на тебя.
       Мужчина исчез.
       - Начнем с невидимки, - распорядилась Липпет.
       Реа заговорил, стараясь не глазеть на ее привлекательную грудь, почти не скрытую одеждой. Рассказал о невидимке, о тьме, пожирающей всякий свет, затем о чудовище в аптеке. Фоун Липпет записала все это., исписала несколько страниц убористым почерком, затем быстро набросала совсем короткое, простое послание и запечатала конверт.
       - Фьоре получит письмо уже завтра, и если соизволит ответить, то послезавтра мы будем знать больше. Чем еще я могу быть полезной? Я люблю Алису, - сказала она на невысказанный вопрос, - а вы — ее друг.
       - Не совсем, - возразил Реа.
       - Вы спасли ее, - покачала головой девушка.
       Дважды. Реа вспомнил о военном, который напал на Алису в саду. Но этого было недостаточно для дружбы. А может, дело было в полном отсутствии у него друзей. Он прожил без них тридцать лет — нельзя счесть таковыми фаворитов, надеющихся извлечь из связи пользу. Последующие двадцать лет его жизнь была уединенной. Прежние связи были разорваны, новые знакомства недолговечны. Реа разучился доверять людям, а вернее всего — никогда этого не умел. Он посмотрел на Фоун Липпет. Под скромностью и спокойствием скрывались черти, как под глухим жакетом эта возмутительно прозрачная блузка. Но она не лгала и не лукавила.
       - Меня хотят убить, - сказал он.
       - Кто? - прямо спросила девушка.
       - Не знаю. Может, Майло Аррус, велевший мне ежевечерне появляться в Белом Доме, моей гостинице, а может еще кто-то. Сперва они отравили мое вино, а минувшей ночью подбросили скорпиона в умывальник.
       - Хоть тут обошлось без чудовищ, - пробормотала ведьма.
       - Люди сами по себе чудовищны, - вздохнул Реа. - В случае с ядом меня спасла… интуиция; вчера я послал в гостиницу образ, а ему скорпион не страшен. Вот только мне не будет везти вечно.
       - Вам нужен двойник, - сказала Фоун. - Или Тень. Кто-то, кто займет ваше место и станет отвлекать от вас внимание. Но это довольно опасно.
       - Двойник займет мое место? - спросил Реа иронично.
       - Говорят, и такое бывало, - согласилась ведьма. - Но тут в другом сложность. Чары такой сложности нужно постоянно подпитывать, поэтому их не накладывают надолго. Или же, используют какой-то сторонний источник, но это редко встретишь. Мы в Ондере пользовались свитками ванти и эльфийской росой, но подобное в Солано не раздобудешь, а заказывать — дорого и долго.
       Реа посмотрел на свою руку. Иногда ему удавалось почти полностью забыть о королевском опале, а иногда перстень вдруг становился тяжелым, словно в серебро оправили целую гору. В нем было достаточно магии, чтобы повлиять на рассудок.
       - Как насчет этого? - Реа протянул руку, побоявшись снять перстень.
       У Фоун Липпет были холодные пальцы. Взяв его ладонь, она склонилась так низко, что Реа ощутил ее дыхание, от которого мурашки пошли по коже. Ноготок, окрашенный зеленовато-серым, слегка царапнул опал. Наконец Фоун выпустила его руку и выпрямилась.
       - Это сильная вещь. Даже слишком сильная.
       - Но она подойдет?
       - Не знаю, - неохотно признала девушка. - Никогда не имела дела с подобным. Но можно попробовать.
       Заставив прилавок банками и ящичками, ведьма принялась за изготовление «основы», поясняя свои действия. Ее колдовство не было похоже на то, что делали обычно в Аркадии: Фоун сплетала пучки трав, подплетала к ним перья и косточки, перевязывала цветными нитями, пока не получилась куколка. Потом Фоун вытащила из-под прилавка бархатную коробочку, а и нее достала длинную булавку с жемчужной головкой.
       - Мне нужна капля вашей крови.
       Реа протянул руку. Ведьма слегка царапнула иглой опал, потом быстро ткнула в его палец, выдавила каплю крови и размазала ее по голове куколки. Безжизненная сухая трава засветилась.
       - Подержите.
       Реа взял куколку, испытывая странную тревогу. Это была весьма могущественная вещь. Он и на Фоун Липпет взглянул иными глазами. В этой миниатюрной девушке таилась страшная сила.
       Фоун водрузила на прилавок пузатый фаянсовый горшок, насыпала до половину землей, бросила путаницу красных и желтых ниток.
       - Кладите куклу.
       Реа осторожно опустил куколку в центр горшка и помог засыпать ее землей.
       - Вот и все, - Фоун пошатнулась, и Реа поддержал ее под локоть.
       - Вы это уже делали когда-нибудь?
       - Нет, - бесшабашно улыбнулась девушка. - Обернитесь.
       В дверях магазинчика стоял он сам — небритый, усталый, хмурый — и слегка просвечивал. Реа видел улицу, людей, всадника. Цветы в кадке у двери напротив.
       - Для всех кроме нас с вами он совершенно материален, - успокоила его Фоун.
       - Что он может?
       - Все. Он заменит вас. Но вам, конечно, не стоит появляться вместе с ним.
       Реа несколько минут смотрел в глаза двойника, затем двойник кивнул и вышел.
       - Не волнуйтесь, - сказала Фоун. - Он не доставит вам неприятности.
       - Я не волнуюсь, - улыбнулся Реа. - Я думаю, что вы потрясающая.
       
       - Святой отец ушел.
       Ализея задернула штору. В эту самую минуту она с тревогой следила за тем, как Ренни пересекает улицу. Пойманная за этим занятием, Ализея разозлилась.
       - И слава богу! Он ушел, Алиша уехала, и некому больше донимать меня!
       - Я согласен со святым отцом, - проворчал Руссо, провяляя чуть больше чувства, чем обычно. - Эти люди собирались убить вас, и наверняка убили Бетту. И они… святой отец думает, они были из городской стражи.
       - Меня не интересует, что он думает, - отрезала Ализея, взяла со столика щетку и принялась с остервенением расчесывать волосы.
       - Вы злитесь, потому что не можете заполучить его?
       Ализея запустила щеткой в стену. Ударившись о дубовую панель, она отскочила и упала на пол, красивая фарфоровая рукоять разбилась на множество осколков. Сейчас было самое время холодно сказать Руссо, что он зашел слишком далеко, но Ализея стояла молча и смотрела на осколки.
       Она никогда ничего не хотела. В начале, когда она была совсем юна, это было неблагоразуно. Тогда, глупая, слабая и беспомощная, она могла рассчитывать только на потери и разочарования. Однажды — ей было лет семнадцать — Ализея захотела платье, как у Лизетты, любимицы мамаши Роды. Ласки этой шлюхи были до того искусны, что мужчины в очередь вставали только чтобы опробовать ее рот. Лизетта обычно сидела в гостиной и ела кальенский крем маленькой ложечкой, а мужчины следили за каждым движением ее языка. Лизетта могла выбирать клиента (Ализея о таком и мечтать не смела), а еще у нее было восхитительное платье, розовое, в тонкую голубую полоску. Однажды вечером Ализея его коснулась, только приложила к себе, представляя, как шелк струится по бедрам. Лизетта била ее полчаса.
       С тех пор Ализея ничего не желала.
       Что до мужчин, то порой она желала их, даже тех, что ей совсем не нравились. Она воспитала в себе это умение воспламеняться, всегда держала в голове пару фантазий, коль скоро так и не научилась врать в постели. Насытившись, она уже не могла вспомнить, чем ее привлек тот или иной мужчина.
       Жаждать обладать чем-то? Больше того — владеть.. Нет, Ализея была от этого далека.
       Ализея открыла рот.
       - Он — священник, - в голосе Руссо звучал сарказм.
       Ализея собиралась сказать именно это. Вздохнув, она встала со скамеечки и помогла Руссо собрать осколки фарфора.
       - Да.
       - Я не думаю, что вы его хотите, как мужчину. - покачал головой Руссо.
       О нет. Адизея вспомнила, как Ренни выглядел сегодня. Жюстокор лет пятнадцать назад вышел из моды, но зря мужчины отказались от него, честное слово! Ренни двигался с необычайной грацией, а уж когда он фехтовал… Ализея не думала, что священник может так фехтовать. И не думала, что это выглядит настолько волнующе. А потом он обнял ее, не давая упасть, и Ализея еще долго чувствовала тепло и поддержку.
       Когда она смывала кровь с его щеки, Ренни смотрел на ее декольте (сжечь проклятое платье!).
       Да, этого и боялась Ализея: что отец Ренни окажется таким же, как и прочие знакомые ее священники; похотливым лжецом.
       - Святой отец печется о вашей безопасности, - Руссо взял ее за руку и слегка сжал. - Я рад, что появился еще человек, достаточно сильный и властный, чтобы удержать вас от беды.
       На Ализею вдруг нахлынули воспоминания о минувших днях, обо всех опасностях, обо всех чудовищных, полных муки видениях. Всхлипнув, Ализея уткнулась лицом в грудь Руссо, и тот неловко обнял ее. Ализея нечасто выказывала свое отношение к людям, свои истинные чувства.
       - Городская стража? - спросила вдруг Ализея, отстраняясь. - Онория Сэл в тот раз была так настойчива… Боже! Скажи Эжени приготовить самое строгое мое платье. Завтра утром я иду на похороны.
       Спала Ализея плохо. Ее в удушливой темноте жарко натопленной спальни окружали тени и призраки, нашептывая в уши что-то по-настоящему жуткое. Она проснулась на рассвете, не помня подробности, но ощущения остались самые тягостные: ей снились кошмары. Ализея набросила халат, подошла к окну и открыла створку, впуская морозный воздух. Сегодня было холоднее, чем вчера. Из трубы дома напротив струился дым. Отец Ренни уже поднялся, и теперь растапливал печи. Ему еще нужно прогореть заледеневшее тело церкви, чтобы пришедшие на отпевание не окоченели.
       Прав Руссо, она хочет то, что взять не может.
       Дом потихоньку просыпался. Эжени принесла воду для умывания, а затем платье, темно-пурпурное, строгого покроя. Ализея сидела неподвижно, пока Эжени весьма неумело укладывала ей волосы, и смотрела в зеркало. Она выглядит просто отлично, в самый раз для сельских похорон. Респектабельно. Ализею затошнило от собственной фальшивой правильности. Зачем она приехала сюда?
       Ее приятельницы, отойдя от дел, оставив бордели и богатых любовников (до того, как им найдут замену помоложе), обычно выходили замуж.