Три сотни рыцарей погибли, прежде чем один из них, Николаш, сам влюбленный в принцессу, сумел разыскать нужное место. Он набрал воды в две фляги и вернулся в замок. Черного человека выпустили из башни. Он взял флягу с мертвой водой и смочил ею губы Илоны. И вот принцесса, до того холодная и бездыханная, сделала глубокий вдох и открыла глаза. Тогда Черный человек поднес к ее губам флягу с живой водой и будто бы не удержал ее в пальцах, и вся вода пролилась мимо и впиталась тотчас же в доски пола. Черный человек поднял Илону с постели и сказал: Я вернул ее к жизни и забираю теперь с собой. И они исчезли.
Я разжала пальцы и ляпнула невпопад.
- У тебя нет пульса.
- Я мёртв, - будничным тоном сказал Бэзил.
- И в чем мораль этой сказки? – спросила я. Рука все еще лежала на запястье Бэзила, и я не могла ее убрать, как прежде не могла заставить себя его коснуться.
- Кровь мёртвых богов, как мёртвая вода, воробей. Дарует бессмертие тела в ущерб бессмертию души. Нетленность, если хочешь. То, чего добивается Клеве. Стать окончательно и бесповоротно, монументально мёртвым.
- А потом?
- А кто знает? – пожал плечами Бэзил. – По мне, так лучше подстраховаться.
- А Ани, из-за чего вы запечатали его?
Бэзил аккуратно убрал руку, расслабился и притворился спящим.
- Ты не спишь, ты вообще никогда не спишь.
- В полночь Господь поразил всех первенцев в земле Египетской*, - не открывая глаза сказал Бэзил. – Пять сотен человек. Потом он завел себе подружку, и все стало еще хуже. Нам пришлось действовать во имя здравого смысла.
- Разве это не было предательством? – спросила я.
- Начиталась модных книжек? – Бэзил саркастически усмехнулся. – Можем мы в тишине добраться до Бостона?
- Можем, - сказала я и закрыла глаза.
Итак, мы в Бостоне. Том, который штат Массачусетс. Холодно, небо голубое до полнейшей, безумной белизны. Я поправляю шляпку и поднимаю меховой каракулевый воротник, примиряющий меня с цветом пальто, и радуюсь тому, как Бэзил практичен.
- Возьми перчатки, - Бэзил прикоснулся к моей руки. Его пальцы были еще холоднее окружающего воздуха. Мрамор.
Надев перчатки, я оперлась на предложенную руку, ощущая этот холод даже сквозь ткань свитера и пальто. Ах, какая степенная викторианская пара! Мой джентльмен первым делом потащил меня в Старбакс. Нормальные вампиры пьют кровь, а этот, похоже, темной полночью нападает на кофейные деревья.
- Куда идём? – спросила я.
- К человеку по фамилии Ван Слоан, - хихикнул Бэзил.
- Ван Слоан?
- Давай договоримся: я Бэла Лугоши, а ты – Мирна Лой*.
Я проигнорировала его насмешку.
- И чем занимается этот Ван Слоан?
- Он коллекционер. Большой ценитель египетской древности. Антикварий. Гоблин, я подозреваю. Мы пришли.
Мы стоим перед маленькой, запущенной антикварной лавкой. За темными грязными стеклами поблескивают бронзовые канделябры и смутно белеют гравюры. И внутри – мне показалось – шевелится что-то зловещее, хищное и очень злое. Я сжала пальцы Бэзила.
- Пошли, дорогая, - ухмыльнулся вампир и толкнул дверь. Тенькнул колокольчик.
Внутри было темно, тихо, пыльно; пахло воском и пеплом, одиночеством и пустотой. Я поежилась и еще выше подняла воротник, от пальто пахло французскими духами. Темнота постепенно расступается, и в магазине появляется лампа. Возникает ощущение, что она здесь сама по себе, плывет по воздуху, но нет, ее несет очень худой, одетый во все черное старик. Лампа освещает благородную рухлядь, заполняющую лавку.
- Чем обязан? – спрашивает старик.
Бэзил произносит несколько слов, как мне кажется, на греческом. Старик бледнеет и отвечает слишком поспешно:
- Ничего не знаю об этом.
Бэзил идёт по комнате (я остаюсь стоять у двери, оставив себе пути к отступлению), водя пальцами по пыльному, утрачивающему очертания хламу, прихлёбывая кофе из бумажного стаканчика.
- Ключ, - говорит он, небрежно роняя слова, - литой из золота. Вы купили и перепродали его. Кому?
- Ничего не знаю об этом, - повторяет старик.
- Выйди, воробей…
Не знаю, что Бэзил хочет сделать, но полагаю, он сейчас на многое готов. Жестокость, насилие, разорванное горло мистера Иоганна.
- Нет, это не выход.
Бэзил посмотрел на меня. Я поежилась, но тем не менее твердо повторила.
- Бэзил, это не выход.
- Если Клеве найдёт ключ, откроет гроб и выпустит Ани… - зловеще проговорил Бэзил. - Как думаешь, за сколько часов обезлюдит Бостон? А Массачусетс? А Северная Америка? По твоему, смерть одного человека не будет оправдана целью?
В его голосе мне почудился хруст ломаемых костей. Мой в ответ дрожит.
- Я просто думаю, мы смогли бы решить дело мирно. Верно, мистер Ван Слоан?
Старик смотрит на меня холодно.
- Он не шутит, - я кивнула в сторону Бэзила. – Я видела, как он умеет убивать. Вам лучше сказать, где ключ. Поверьте.
Старик медленно опустил глаза, потом открыл шкаф и вытащил карточку.
- Очень любезно с вашей стороны, - Бэзил вырвал карточку из его сухих пальцев и подхватил меня под руку. – Пошли, воробей.
Выйдя, он оглянулся на лавку и прибавил шаг, ловко балансируя на наледи.
- Спасибо, что подыграла, воробей.
Я покачала головой.
- Ты не играл. Думаю, ты порвал бы его в клочья, если бы потребовалось.
Остановившись, Бэзил посмотрел на меня, выискивая что-то на моем лице. Вид у него был потерянный.
- Я…
- Кто покупатель?
Бэзил посмотрел на карточку.
- Марион Шифт.
- Черт побери!
Бэзил смотрит на меня недоумевающее.
- Марион Шифт! Она же купила и гроб. У нее его выкрал Клеве.
Бэзил закусывает губу.
- Она в Англии? Давай свой мел.
С наглостью, смешанной парадоксальным образом с галантностью, Бэзил ворвался в кабинет Мэрион Шифт и вольготно устроился на диване.
- Позвольте, кто вы такой?! – возмутилась женщина, откладывая палитру.
На мольберте перед ней стояла гнусная на вид, кровавая и сюрреалистичная картина, от одного взгляда на которую бросало в дрожь.
- Здравствуй, Мэри, - улыбнулся Бэзил. – Давно не виделись.
Мэрион Шифт мгновенно преобразилась: лицо ее заострилось, кожа фатально побледнела. Я села на диван и придвинулась к Бэзилу, надеясь на его защиту. Холодные пальцы сдавили мое запястье.
- Ключ, Мэри.
- Ты все еще думаешь, что вправе за все решать?
- Нет, - качнул головой Бэзил. – Но вправе решать силы, которым я служу. А ты одержима идеей. Идеи же очень плохие факелы и еще худшие советчики.
- Поэтому ты решил, что вправе убить Лизхен? – холодно спросила Мэрион Шифт, поедая глазами то Бэзила, то меня.
- О нет, я убил ее потому, что она попробовала убить меня. Очень развитый инстинкт самосохранения. По этой же причине я убью и тебя, если потребуется. Ключ.
Тонкие губы вампирки тронула злая, ядовитая усмешка.
- У меня его нет. Я отдала его Симону Клеве.
- Что?!
Бэзил, разъяренный, вскочил на ноги. Я повисла на нем, бормоча «не надо, не надо» и прекрасно сознавая всю тщетность своей попытки усмирить вампира. Ему достаточно было пошевелить рукой, чтобы я раскроила себе череп об стену.
Неожиданно Бэзил успокоился, накрыл мою руку своей ладонью и на секунду прикрыл глаза.
- Ты понимаешь, что натворила, Мэри? – голос его прозвучал глухо и устало.
- О да, - ухмыльнулась Мэрион Шифт.
- О нет, - покачал головой Бэзил. – Ты дунула в манок, желая подманить диких гусей. А слетаются гарпии. Quis est iste qui venit*. Я не трону тебя. В этом нет никакой необходимости, поскольку ты сама вырыла себе могилу, уже легла в нее и держишь свечку меж пальцев.
- Тебе не остановить то, что началось, - мстительно сказала Мэрион Шифт, или кто она там.
- Я не собираюсь это останавливать. Я это уничтожу, - Бэзил поднялся и потянул меня за собой. – Идем, воробей.
Он шел так стремительно, что я еле поспевала и никак не могла подстроиться под ритм и темп его шагов. Страх накатывал волнами, омывал меня, перекатывал, сминал как куклу. Я чувствовала себя галькой на кромке прибоя.
- Спасибо.
Я заставила Бэзила остановиться и посмотреть на меня, но он отвёл глаза. Я знала его сто лет, и все еще получала сюрпризы, по большей части неприятные. Но это «спасибо», глухое, подавленное, поразило меня.
- Пожалуйста.
- Слушай, воробей, - Бэзил моментально переменился в лице, заметно повеселел и подобрался. – Если бы тебе требовалось провести ритуал, вызволить из заточения древнего монстра и в перспективе захватить мир, какое бы место ты для этого выбрала?
-----------------
* Сидней Беше – знаменитый джазовый музыкант
* Скип Джеймс «Devil Got My Woman», ее же напевает Бэзил
* La Belle ou bois dormant (франц.) – Спящая Красавица
* Исход, 12:29
* Ван Слоан играл в «Дракуле» 1931 года профессора Ван Хельсинга, Бэла Лугоши – самого Дракулу, а Мирна Лой – Мину
* Quis est iste qui venit – (лат.) «Кем будет тот, кто придет». Надпись на свистке в рассказе м. Р. Джеймса «Ты свистни, тебя не заставлю я ждать»
На открытке – черно-белая фотография маски Тутанхамона)
1966, Каир
Мой друг Ани – дитя Среднего царства, мира глубоких гробниц и изборожденных морщинами лиц. Мне нравилось Среднее царство, суровое и честное. Хотя, конечно, никто тогда не называл его Средним.
Знаешь, воробей, пускай нам и говорят, что мы не можем выбирать времена, в которые жить… Пожалуй, я жил в самые лучшие времена. И до сих пор живу, если так можно сказать.
Б.
- Фрэнни, если бы тебе требовалось провести ритуал, вызволить из заточения древнего монстра и захватить мир, какое бы место ты выбрала?
- Уорфингтонскую лошадь, - отозвался издалека Йорк. – На белых камнях стильно смотрится кровь.
Ненавижу телефоны с громкой связью.
- Я серьезно.
- Я тоже. Вам больше по вкусу Стоунхендж?
Мне захотелось стукнуть Йорка. Он часто вызывал подобные чувства у знакомых с ним людей.
- Остыньте, - посоветовал некромант, каким-то шестым чувством ощутив, что я начинаю закипать. – Сэр Персиваль просил передать вам: «Парижские катакомбы».
- Точно! Спасибо! – я бросила трубку и вылетела в соседнюю комнату. – Парижские катакомбы!
Бэзил закрыл атлас и внимательно на меня посмотрел. На мгновение я стушевалась под этим внимательным взглядом, и больше не была уже так уверена в своей догадке.
- П-парижские катакомбы…
Поднявшись, Бэзил подошел ко мне.
- Подходит… Действительно, подходит. Всегда полагал, что Лагросс непрост.
Естественно, Бэзил подслушивал мои телефонные разговоры. Теперь мне и его хочется стукнуть. Пенять же ему бессмысленно, потому что этот мерзавец все равно сошлется на свой острый слух.
- Гроб, - задумчиво проговорил Бэзил, не сводя с меня взгляд, - и ключ должны быть уже помещены на место. До двенадцатого осталось совсем мало времени, надо спешить. Сделаешь кое-что для меня?
Мне не понравился его тон. Он пугает. Он ничего не обещает хорошего. Бэзил протягивает мне пухлый конверт.
- Передай это Библиотекарю.
От письма веет холодом. Я не прикасаюсь к нему.
- Передай сам.
Бэзил качает головой.
- Передай, черт тебя дери, сам!
Холодные губы прикасаются к моему лбу. Письмо опускается в мой карман.
- Передай. И там кое-что для тебя.
Он исчез, растворился прежде, чем я успела ухватиться за его черное драповое пальто. Сквозняк скользнул по комнате и тоже исчез. Мне захотелось завопить, сломать что-нибудь, вцепиться в горло Бэзила и разорвать его в клочья. И наблюдать, как медленно течет его густая, мёртвая кровь.
Опустившись на край журнального столика, я распечатала письмо.
«Мой бойцовый воробей… Виктория…» Следующие строки были так жирно зачеркнуты, что я не смогла различить ни слова. «Надеюсь, ты сможешь простить меня за испорченную жизнь. Если бы мы не встретились тогда, сто лет назад, ты прожила бы обыкновенную человеческую жизнь и, возможно, не узнала бы весь тот ужас и злобу, что выпали на твою долю.
Еще раз прости меня за испорченное платье.
Б.»
Скомкав письмо, я запустила им в стену. Ну почему хоть сейчас ты, чертов идиот, не мог сказать то, что нужно?! Неужели я должна идти и выбивать из тебя правильные слова?!
У меня остался очень маленький кусочек мела.
Я вхожу через парадную дверь, не опасаясь. Нет, конечно же, я боюсь. Но страх остался где-то на краю сознания и почти не трогает меня. К тому же, у меня пистолет, а это придает уверенность. Маленький, черный пистолет.
Я спускаюсь в подвал, сначала цокая каблучками по ступеням, а потом чавкая по засыхающей крови. Ниже и ниже, в темноту склепа и вонь скотобойни. Мужество начало мне отказывать, но ничто не характеризует меня так точно, как упрямство. Пистолет в моей руке плясал, но я оставалась решительна. Насколько могла. Меня не сбил даже возникший из тишины, ползущий снизу звук каких-то заклинаний или молитв.
Я старалась ступать осторожнее, производить как можно меньше шума, и с каждым шорохом сердце падало в пятки. Когда что-то схватило меня, засосало во тьму, вжало, ледяное, в камень, я едва не заорала. Узкая холодная ладонь зажала мне рот.
- Что ты здесь забыла, воробей?
Бэзил!
Он был зол, и я ощущала это волнами расходящееся раздражение. Мне захотелось вдруг оказаться очень далеко отсюда. Глаза Бэзила – клянусь! – светились в темноте мертвенно-синим, как болотные огоньки. Он медленно разжал пальцы.
- Ладно, воробей, это твои похороны.
- Что нужно сделать?
Бэзил устало привалился к стене.
- Ключ – уничтожить, гроб – спрятать.
- Почему и гроб не уничтожить вместе с содержимым?
Бэзил посмотрел на меня тоскливо из сумрака.
- Я не могу.
- Но…
- Просто поверь, я не могу. Нам нужно разделиться. Ищи ключ.
- По твоему, - не без сарказма поинтересовалась я, - это безопаснее?
- Тс-с! – Бэзил вновь накрыл мне рот ладонью. – кто-то идет.
Их было четверо, и все в равной мере походили как на мистера Иоганна, ныне покойного, так и на мистера Кришну. Классические громилы. Я прижалась к Бэзилу в детской надежде, что он меня защитит.
- Вот что, - зашелестел голос почти на грани слышимости. – Гроб тоже придется искать тебе.
- Как? – спросила я одними губами, зная, что Бэзил все равно услышит.
- Выиграем время.
Схватив меня за руку, Бэзил метнулся в лабиринт коридоров. Спекшаяся кровь чавкала под ногами, я прилипала к ней, спотыкалась, норовила рухнуть лицом в грязь. Тем не менее, нам удалось оторваться, заплутав в темных коридорах. Захлопнув за собой дверь, Бэзил перевел наконец дух, хотя мне казалось всегда, что ему вообще не нужно дышать.
- Послушай, воробей, ты должна кое-что сделать.
Прежде, чем я с готовностью кивнула, он сжал мое лицо холодными ладонями.
- Пожалуйста, выслушай до конца. Просто так тебе гроб не найти, ты должна знать, что ищешь. Но это очень, подчеркиваю, очень опасно.
- Я готова. И, разве мы не торопимся?
Бэзил тяжело вздохнул.
- Ладно. Как-то я забыл, что с тобой бесполезно спорить. У тебя есть булавка?
Я опешила.
- Быстрее! Черт, ну как у женщины может не быть булавки?!
Прокусив палец, он протянул мне руку.
- Одна капля, воробей. Всего одна.
- Что?
Бэзил коснулся меня, и на губах я ощутила вкус крови. Она сильно горчила и пахла перезрелыми фруктами.
- Одна капля, воробей. Так надо.
Я послушно облизнула губы.
Мир взорвался. Краски засияли пронзительно ярко. Стены – красный кирпич. На нем блестит влага и кровь. И кровь на полу, густая, жирная, и я стою в ней почти по щиколотку.
Я разжала пальцы и ляпнула невпопад.
- У тебя нет пульса.
- Я мёртв, - будничным тоном сказал Бэзил.
- И в чем мораль этой сказки? – спросила я. Рука все еще лежала на запястье Бэзила, и я не могла ее убрать, как прежде не могла заставить себя его коснуться.
- Кровь мёртвых богов, как мёртвая вода, воробей. Дарует бессмертие тела в ущерб бессмертию души. Нетленность, если хочешь. То, чего добивается Клеве. Стать окончательно и бесповоротно, монументально мёртвым.
- А потом?
- А кто знает? – пожал плечами Бэзил. – По мне, так лучше подстраховаться.
- А Ани, из-за чего вы запечатали его?
Бэзил аккуратно убрал руку, расслабился и притворился спящим.
- Ты не спишь, ты вообще никогда не спишь.
- В полночь Господь поразил всех первенцев в земле Египетской*, - не открывая глаза сказал Бэзил. – Пять сотен человек. Потом он завел себе подружку, и все стало еще хуже. Нам пришлось действовать во имя здравого смысла.
- Разве это не было предательством? – спросила я.
- Начиталась модных книжек? – Бэзил саркастически усмехнулся. – Можем мы в тишине добраться до Бостона?
- Можем, - сказала я и закрыла глаза.
Итак, мы в Бостоне. Том, который штат Массачусетс. Холодно, небо голубое до полнейшей, безумной белизны. Я поправляю шляпку и поднимаю меховой каракулевый воротник, примиряющий меня с цветом пальто, и радуюсь тому, как Бэзил практичен.
- Возьми перчатки, - Бэзил прикоснулся к моей руки. Его пальцы были еще холоднее окружающего воздуха. Мрамор.
Надев перчатки, я оперлась на предложенную руку, ощущая этот холод даже сквозь ткань свитера и пальто. Ах, какая степенная викторианская пара! Мой джентльмен первым делом потащил меня в Старбакс. Нормальные вампиры пьют кровь, а этот, похоже, темной полночью нападает на кофейные деревья.
- Куда идём? – спросила я.
- К человеку по фамилии Ван Слоан, - хихикнул Бэзил.
- Ван Слоан?
- Давай договоримся: я Бэла Лугоши, а ты – Мирна Лой*.
Я проигнорировала его насмешку.
- И чем занимается этот Ван Слоан?
- Он коллекционер. Большой ценитель египетской древности. Антикварий. Гоблин, я подозреваю. Мы пришли.
Мы стоим перед маленькой, запущенной антикварной лавкой. За темными грязными стеклами поблескивают бронзовые канделябры и смутно белеют гравюры. И внутри – мне показалось – шевелится что-то зловещее, хищное и очень злое. Я сжала пальцы Бэзила.
- Пошли, дорогая, - ухмыльнулся вампир и толкнул дверь. Тенькнул колокольчик.
Внутри было темно, тихо, пыльно; пахло воском и пеплом, одиночеством и пустотой. Я поежилась и еще выше подняла воротник, от пальто пахло французскими духами. Темнота постепенно расступается, и в магазине появляется лампа. Возникает ощущение, что она здесь сама по себе, плывет по воздуху, но нет, ее несет очень худой, одетый во все черное старик. Лампа освещает благородную рухлядь, заполняющую лавку.
- Чем обязан? – спрашивает старик.
Бэзил произносит несколько слов, как мне кажется, на греческом. Старик бледнеет и отвечает слишком поспешно:
- Ничего не знаю об этом.
Бэзил идёт по комнате (я остаюсь стоять у двери, оставив себе пути к отступлению), водя пальцами по пыльному, утрачивающему очертания хламу, прихлёбывая кофе из бумажного стаканчика.
- Ключ, - говорит он, небрежно роняя слова, - литой из золота. Вы купили и перепродали его. Кому?
- Ничего не знаю об этом, - повторяет старик.
- Выйди, воробей…
Не знаю, что Бэзил хочет сделать, но полагаю, он сейчас на многое готов. Жестокость, насилие, разорванное горло мистера Иоганна.
- Нет, это не выход.
Бэзил посмотрел на меня. Я поежилась, но тем не менее твердо повторила.
- Бэзил, это не выход.
- Если Клеве найдёт ключ, откроет гроб и выпустит Ани… - зловеще проговорил Бэзил. - Как думаешь, за сколько часов обезлюдит Бостон? А Массачусетс? А Северная Америка? По твоему, смерть одного человека не будет оправдана целью?
В его голосе мне почудился хруст ломаемых костей. Мой в ответ дрожит.
- Я просто думаю, мы смогли бы решить дело мирно. Верно, мистер Ван Слоан?
Старик смотрит на меня холодно.
- Он не шутит, - я кивнула в сторону Бэзила. – Я видела, как он умеет убивать. Вам лучше сказать, где ключ. Поверьте.
Старик медленно опустил глаза, потом открыл шкаф и вытащил карточку.
- Очень любезно с вашей стороны, - Бэзил вырвал карточку из его сухих пальцев и подхватил меня под руку. – Пошли, воробей.
Выйдя, он оглянулся на лавку и прибавил шаг, ловко балансируя на наледи.
- Спасибо, что подыграла, воробей.
Я покачала головой.
- Ты не играл. Думаю, ты порвал бы его в клочья, если бы потребовалось.
Остановившись, Бэзил посмотрел на меня, выискивая что-то на моем лице. Вид у него был потерянный.
- Я…
- Кто покупатель?
Бэзил посмотрел на карточку.
- Марион Шифт.
- Черт побери!
Бэзил смотрит на меня недоумевающее.
- Марион Шифт! Она же купила и гроб. У нее его выкрал Клеве.
Бэзил закусывает губу.
- Она в Англии? Давай свой мел.
С наглостью, смешанной парадоксальным образом с галантностью, Бэзил ворвался в кабинет Мэрион Шифт и вольготно устроился на диване.
- Позвольте, кто вы такой?! – возмутилась женщина, откладывая палитру.
На мольберте перед ней стояла гнусная на вид, кровавая и сюрреалистичная картина, от одного взгляда на которую бросало в дрожь.
- Здравствуй, Мэри, - улыбнулся Бэзил. – Давно не виделись.
Мэрион Шифт мгновенно преобразилась: лицо ее заострилось, кожа фатально побледнела. Я села на диван и придвинулась к Бэзилу, надеясь на его защиту. Холодные пальцы сдавили мое запястье.
- Ключ, Мэри.
- Ты все еще думаешь, что вправе за все решать?
- Нет, - качнул головой Бэзил. – Но вправе решать силы, которым я служу. А ты одержима идеей. Идеи же очень плохие факелы и еще худшие советчики.
- Поэтому ты решил, что вправе убить Лизхен? – холодно спросила Мэрион Шифт, поедая глазами то Бэзила, то меня.
- О нет, я убил ее потому, что она попробовала убить меня. Очень развитый инстинкт самосохранения. По этой же причине я убью и тебя, если потребуется. Ключ.
Тонкие губы вампирки тронула злая, ядовитая усмешка.
- У меня его нет. Я отдала его Симону Клеве.
- Что?!
Бэзил, разъяренный, вскочил на ноги. Я повисла на нем, бормоча «не надо, не надо» и прекрасно сознавая всю тщетность своей попытки усмирить вампира. Ему достаточно было пошевелить рукой, чтобы я раскроила себе череп об стену.
Неожиданно Бэзил успокоился, накрыл мою руку своей ладонью и на секунду прикрыл глаза.
- Ты понимаешь, что натворила, Мэри? – голос его прозвучал глухо и устало.
- О да, - ухмыльнулась Мэрион Шифт.
- О нет, - покачал головой Бэзил. – Ты дунула в манок, желая подманить диких гусей. А слетаются гарпии. Quis est iste qui venit*. Я не трону тебя. В этом нет никакой необходимости, поскольку ты сама вырыла себе могилу, уже легла в нее и держишь свечку меж пальцев.
- Тебе не остановить то, что началось, - мстительно сказала Мэрион Шифт, или кто она там.
- Я не собираюсь это останавливать. Я это уничтожу, - Бэзил поднялся и потянул меня за собой. – Идем, воробей.
Он шел так стремительно, что я еле поспевала и никак не могла подстроиться под ритм и темп его шагов. Страх накатывал волнами, омывал меня, перекатывал, сминал как куклу. Я чувствовала себя галькой на кромке прибоя.
- Спасибо.
Я заставила Бэзила остановиться и посмотреть на меня, но он отвёл глаза. Я знала его сто лет, и все еще получала сюрпризы, по большей части неприятные. Но это «спасибо», глухое, подавленное, поразило меня.
- Пожалуйста.
- Слушай, воробей, - Бэзил моментально переменился в лице, заметно повеселел и подобрался. – Если бы тебе требовалось провести ритуал, вызволить из заточения древнего монстра и в перспективе захватить мир, какое бы место ты для этого выбрала?
-----------------
* Сидней Беше – знаменитый джазовый музыкант
* Скип Джеймс «Devil Got My Woman», ее же напевает Бэзил
* La Belle ou bois dormant (франц.) – Спящая Красавица
* Исход, 12:29
* Ван Слоан играл в «Дракуле» 1931 года профессора Ван Хельсинга, Бэла Лугоши – самого Дракулу, а Мирна Лой – Мину
* Quis est iste qui venit – (лат.) «Кем будет тот, кто придет». Надпись на свистке в рассказе м. Р. Джеймса «Ты свистни, тебя не заставлю я ждать»
Глава VI
На открытке – черно-белая фотография маски Тутанхамона)
1966, Каир
Мой друг Ани – дитя Среднего царства, мира глубоких гробниц и изборожденных морщинами лиц. Мне нравилось Среднее царство, суровое и честное. Хотя, конечно, никто тогда не называл его Средним.
Знаешь, воробей, пускай нам и говорят, что мы не можем выбирать времена, в которые жить… Пожалуй, я жил в самые лучшие времена. И до сих пор живу, если так можно сказать.
Б.
- Фрэнни, если бы тебе требовалось провести ритуал, вызволить из заточения древнего монстра и захватить мир, какое бы место ты выбрала?
- Уорфингтонскую лошадь, - отозвался издалека Йорк. – На белых камнях стильно смотрится кровь.
Ненавижу телефоны с громкой связью.
- Я серьезно.
- Я тоже. Вам больше по вкусу Стоунхендж?
Мне захотелось стукнуть Йорка. Он часто вызывал подобные чувства у знакомых с ним людей.
- Остыньте, - посоветовал некромант, каким-то шестым чувством ощутив, что я начинаю закипать. – Сэр Персиваль просил передать вам: «Парижские катакомбы».
- Точно! Спасибо! – я бросила трубку и вылетела в соседнюю комнату. – Парижские катакомбы!
Бэзил закрыл атлас и внимательно на меня посмотрел. На мгновение я стушевалась под этим внимательным взглядом, и больше не была уже так уверена в своей догадке.
- П-парижские катакомбы…
Поднявшись, Бэзил подошел ко мне.
- Подходит… Действительно, подходит. Всегда полагал, что Лагросс непрост.
Естественно, Бэзил подслушивал мои телефонные разговоры. Теперь мне и его хочется стукнуть. Пенять же ему бессмысленно, потому что этот мерзавец все равно сошлется на свой острый слух.
- Гроб, - задумчиво проговорил Бэзил, не сводя с меня взгляд, - и ключ должны быть уже помещены на место. До двенадцатого осталось совсем мало времени, надо спешить. Сделаешь кое-что для меня?
Мне не понравился его тон. Он пугает. Он ничего не обещает хорошего. Бэзил протягивает мне пухлый конверт.
- Передай это Библиотекарю.
От письма веет холодом. Я не прикасаюсь к нему.
- Передай сам.
Бэзил качает головой.
- Передай, черт тебя дери, сам!
Холодные губы прикасаются к моему лбу. Письмо опускается в мой карман.
- Передай. И там кое-что для тебя.
Он исчез, растворился прежде, чем я успела ухватиться за его черное драповое пальто. Сквозняк скользнул по комнате и тоже исчез. Мне захотелось завопить, сломать что-нибудь, вцепиться в горло Бэзила и разорвать его в клочья. И наблюдать, как медленно течет его густая, мёртвая кровь.
Опустившись на край журнального столика, я распечатала письмо.
«Мой бойцовый воробей… Виктория…» Следующие строки были так жирно зачеркнуты, что я не смогла различить ни слова. «Надеюсь, ты сможешь простить меня за испорченную жизнь. Если бы мы не встретились тогда, сто лет назад, ты прожила бы обыкновенную человеческую жизнь и, возможно, не узнала бы весь тот ужас и злобу, что выпали на твою долю.
Еще раз прости меня за испорченное платье.
Б.»
Скомкав письмо, я запустила им в стену. Ну почему хоть сейчас ты, чертов идиот, не мог сказать то, что нужно?! Неужели я должна идти и выбивать из тебя правильные слова?!
У меня остался очень маленький кусочек мела.
Я вхожу через парадную дверь, не опасаясь. Нет, конечно же, я боюсь. Но страх остался где-то на краю сознания и почти не трогает меня. К тому же, у меня пистолет, а это придает уверенность. Маленький, черный пистолет.
Я спускаюсь в подвал, сначала цокая каблучками по ступеням, а потом чавкая по засыхающей крови. Ниже и ниже, в темноту склепа и вонь скотобойни. Мужество начало мне отказывать, но ничто не характеризует меня так точно, как упрямство. Пистолет в моей руке плясал, но я оставалась решительна. Насколько могла. Меня не сбил даже возникший из тишины, ползущий снизу звук каких-то заклинаний или молитв.
Я старалась ступать осторожнее, производить как можно меньше шума, и с каждым шорохом сердце падало в пятки. Когда что-то схватило меня, засосало во тьму, вжало, ледяное, в камень, я едва не заорала. Узкая холодная ладонь зажала мне рот.
- Что ты здесь забыла, воробей?
Бэзил!
Он был зол, и я ощущала это волнами расходящееся раздражение. Мне захотелось вдруг оказаться очень далеко отсюда. Глаза Бэзила – клянусь! – светились в темноте мертвенно-синим, как болотные огоньки. Он медленно разжал пальцы.
- Ладно, воробей, это твои похороны.
- Что нужно сделать?
Бэзил устало привалился к стене.
- Ключ – уничтожить, гроб – спрятать.
- Почему и гроб не уничтожить вместе с содержимым?
Бэзил посмотрел на меня тоскливо из сумрака.
- Я не могу.
- Но…
- Просто поверь, я не могу. Нам нужно разделиться. Ищи ключ.
- По твоему, - не без сарказма поинтересовалась я, - это безопаснее?
- Тс-с! – Бэзил вновь накрыл мне рот ладонью. – кто-то идет.
Их было четверо, и все в равной мере походили как на мистера Иоганна, ныне покойного, так и на мистера Кришну. Классические громилы. Я прижалась к Бэзилу в детской надежде, что он меня защитит.
- Вот что, - зашелестел голос почти на грани слышимости. – Гроб тоже придется искать тебе.
- Как? – спросила я одними губами, зная, что Бэзил все равно услышит.
- Выиграем время.
Схватив меня за руку, Бэзил метнулся в лабиринт коридоров. Спекшаяся кровь чавкала под ногами, я прилипала к ней, спотыкалась, норовила рухнуть лицом в грязь. Тем не менее, нам удалось оторваться, заплутав в темных коридорах. Захлопнув за собой дверь, Бэзил перевел наконец дух, хотя мне казалось всегда, что ему вообще не нужно дышать.
- Послушай, воробей, ты должна кое-что сделать.
Прежде, чем я с готовностью кивнула, он сжал мое лицо холодными ладонями.
- Пожалуйста, выслушай до конца. Просто так тебе гроб не найти, ты должна знать, что ищешь. Но это очень, подчеркиваю, очень опасно.
- Я готова. И, разве мы не торопимся?
Бэзил тяжело вздохнул.
- Ладно. Как-то я забыл, что с тобой бесполезно спорить. У тебя есть булавка?
Я опешила.
- Быстрее! Черт, ну как у женщины может не быть булавки?!
Прокусив палец, он протянул мне руку.
- Одна капля, воробей. Всего одна.
- Что?
Бэзил коснулся меня, и на губах я ощутила вкус крови. Она сильно горчила и пахла перезрелыми фруктами.
- Одна капля, воробей. Так надо.
Я послушно облизнула губы.
Мир взорвался. Краски засияли пронзительно ярко. Стены – красный кирпич. На нем блестит влага и кровь. И кровь на полу, густая, жирная, и я стою в ней почти по щиколотку.
