Вот не должно было, а нравилось. Он был слишком большой, слишком сильный и, честно говоря, слишком умный, и он запросто решал за меня. Я должна была бы пугаться и злиться, а вместо этого чувствовала себя совершенно защищенной. Не так уж это и плохо, когда за тебя решают. Я даже понимала теперь Квинни.
Прабабушка, на старости лет уехавшая в Бретань к моему прадедушке, зловеще предрекала, что для нас любовь — штука более опасная, чем для любой другой женщины. Мы не защищены от нее разочарованиями юности, а цинизм нам только мешает. И это не говоря уже о том, что влюбляться в мужчину, знающего, чем ты занимаешься… Мама дорогая, что же делать-то?
Когда я проснулась во второй раз, инспектор все же прорвался к телу, пообещав быть предельно деликатным. Не думала, что он умеет.
Вопросы сыпались градом. Что было утром? Почему я вела машину? Видела ли я ее раньше? Почему я свернула в тот переулок?
- Инспектор, - спросила я, начав уже уставать от всего этого, - вы меня обвиняете в чем-то?
- Отнюдь, - Форе, кажется, удивился моему вопросу. - Вы просто в рубашке родились. И вы, и мадмуазель Саманта.
- С машиной что-то сделали? - Форе приподнял брови. - Это следует из ваших вопросов. И не беспокойтесь, я выдержу любой ответ.
- Тормоза были неисправны. И это некоторым образом спасло вам жизнь. Если бы вы затормозили вовремя, удар второй машины пришелся бы точно в водительскую дверь и…
Я поежилась. Опять пронесло.
- А водитель второй машины?
- Скрылся, конечно. И она, конечно же, в угоне. Это явное покушение, и вам с мадмуазель Клэнси нужно быть осторожнее.
- Так это в самом деле убийства, инспектор?
Форе некоторое время смотрел на меня с сомнением. То ли не должен был о таком распространяться, то ли боялся меня встревожить. Некоторые люди так потешно ведут себя в больницах.
- С вашим отцом дело неясно, а вот мадам Клэнси была введена смертельная инъекция. Мадам Бэлл получила удар тупым предметом по голове. Так что, увы, это очевидные убийства.
Я вновь поежилась.
- Да, мадмуазель Нордье… Как вы собирались проголосовать на тех выборах? За мадмуазель Клэнси? За ее брата?
- Я собиралась, скажем так, наложить вето. Временно заморозить дела фонда до окончания расследования.
- Кому-то вы говорили об этом?
- Франсуа Лорану. Но вы же не думаете?.. - ужаснулась я.
- А как бы вы голосовали по мнению прочих участников?
Гм.
- Вероятно, за Саманту. Я ведь ехала с ней. К тому же, она не особенно скрывала, что покупает голоса.
- Благодарю, мадмуазель, - Форе поднялся и примирительно кивнул доктору Морису. - Я уже ухожу.
- Он утомил вас, - вздохнул добрейший доктор.
- Вовсе нет. Скорее развлек и дал пищу для размышлений. Вас пытались когда-нибудь убить?
- Эм…
- Не берите в голову, - вздохнула я. - Думаю вслух.
- Вам, мадмуазель, нужно отдохнуть, - велел Морис кажется, усомнившийся в моем душевном здоровье. Больше никаких посетителей сегодня.
Я и не ждала никого. Хотя, отдых был просто невыносим: из-за лекарств я тогу соображала, а по ТВ показывали какую-то муть. В конце концов я позвонила Паскалю, единственному человеку, хотя как-то связанному с искусством, и попросила привезти мне несколько книг. Если список и удивил его, Паскаль промолчал, и через пару часов я свои книги получила. Соображала я все так же туго, но книги всегда отвлекали и успокаивали меня.
И все же, я, кажется заснула над — точнее под — Гомером, и «Одиссея» ощутимо давила мне на грудь, медленно соскальзывая. Потом кто-то убрал ее, и нежно коснулся моего лица, отводя в сторону волосы. Я открыла глаза. Франсуа отодвинулся и убрал руку.
- Привет.
- Привет, - сипло сказала я. - Давно ты тут?
И почему не пришел раньше?
- Достаточно. Наблюдал за меленным падением… - он посмотрел на корешок книги. - Э?
- Это Гомер. На новогреческом.
- Ты и греческий знаешь, - хмыкнул Франсуа.
Я посмотрела на часы. Почти полночь, приемные часы давно закончились.
- Как ты вообще здесь оказался?
- Ну, во-первых, твой врач Морис — мой старый знакомый, - ухмыльнулся Франсуа. - А во-вторых, я сказал, что ты моя невеста.
Возмущаться либо смеяться было очень больно.
- И он поверил тебе?
- Едва ли. Но спорить не стал. Хотя в понедельник выставил меня пинком. Ловко прикрываясь инспектором. По счастью мы и с инспектором добрые друзья.
Он был здесь в понедельник?
- А сейчас какой день недели? У меня все немножко спуталось.
- Четверг. Через десять минут наступит пятница.
- О, Господи!
Я попыталась сесть, но Франсуа остановил меня.
- Лежи, а то Морис больше не пустит меня.
Я попыталась устроиться поудобнее, то с травмированными ребрами оказалось непросто. Хорошо еще, что они оказались не сломаны, только одно треснуло. Хотя, тут хорошего тоже мало.
- Что там происходит?
- Ничего хорошего, - сумрачно ответил Франсуа, садясь на край постели и как-то машинально расправляя мне одеяло.
- Кузен Джеффри думает, что я виновата?
- Твой кузен Джеффри вообще слишком много думает, - проворчал Франсуа. - Ему это однажды выйдет боком.
В дверь заглянул Морис и многозначительно кашлянул. Мог бы и постучать, кстати. Франсуа поднялся. Я попыталась поймать его за руку, но запуталась в проводах и трубках. Я как андроид какой-то. Киборг устаревшей модели.
- Придешь завтра?
- Тебе посетителей мало? - поинтересовался Франсуа.
Я тебя видеть хочу, идиот бесчувственный! Чурбан!
- Посетителей у меня больше, чем надо. Но молчать умеет один только О“Ши. Я устаю от этого гомона. Вот приходи и разгони их.
- Хорошо, - пообещал Франсуа. - Приду.
Он едва коснулся моей руки кончиками пальцев и вышел. Я же легла чуть удобнее, сцепила пальцы на груди и уставилась в потолок. Господи, я покрыла позором поколения расчетливых циничных предков.
Ну и черт с ними.
Франсуа
Расследование застопорилось. Это было заметно по тому, как Форе приходил и задавал одни и те же ничего не значащие вопросы. Но, по крайней мере, он не подозревал Жюли. То, что она сидела на водительском месте, говорило в ее пользу и приводило меня в бешенство. Из-за этой идиотки Саманты Клэнси…
- Если ты так злишься, принеси пользу, - проворчала мама. - Вымеси тесто.
- Мне эта история не нравится все больше и больше, если такое вообще возможно.
- А уж как она мне не нравится, - вздохнул отец. - У нас всего двое детей, и хотелось бы сохранить это их количество.
- Брось. Мне-то практически ничто не угрожает, - если не вспоминать крыльцо и мостки. - Моя доля ничтожна. В опасности основные наследники, так же Жюли.
- Если не она все это устроила.
- Нет! Это не она!
Отец отложил нож и скрестил руки на груди.
- Почему? Назови мне хоть одну объективную причину.
- Просто не она.
- Потрясающая объективность. Женщина, твой сын влюбился в женщину легкого поведения.
- Я не.. она не… - черт побери!
- Оставь ребенка в покое, - потребовала мама. - Не маленький, сам разберется. И режь лук тоньше!
Разговор свернул на тонкости приготовления жаркого, а это всегда обсуждается бурно.
Причины устранить всех были у всех, а вот возможности… Ди Лукку вычеркиваем, она под арестом. Могла Саманта испортить собственную машину? А откуда она могла знать, что Жюли водит автомобиль? Джеффри. Он полный идиот, но стал бы он убивать родную сестру, с которой они чуть ли не близнецы? Бюшар? Для него единственный способ добраться до денег Клэнси — стать главой Фонда. Но мог он быть уверен, что наложит на Фонд руки? хм.
- Излагай, - вздохнул отец. - И давай для простоты вычеркнем тебя и парижского птенчика из списка подозреваемых. И не забывай про тесто.
Я принялся отщипывать кусочки теста — на булочки. Отлично помогает сосредоточиться и все структурировать.
- Помнишь, как он в детстве любил лопать сырое тесто? - хмыкнул отец. - И ведь ни капельки не изменился.
О Боже!
- Я на ней женюсь, - пригрозил я. - Жюли, возможно, единственная женщина, что вас способна выдержать.
- Да на здоровье. Подозреваемые.
- Во-первых, если наследники закончатся, основную часть денег Клэнси получит его Фонд — на богоугодные дела. Розину ди Лукка, прежнюю главу фонда арестовали за растрату. И к этому приложил руку Этьен Бюшар.
Я размял в руках небольшой кусочек теста.
- Фигурант номер один. Адвокат и распорядитель имущества Джо. Сам он практически ничего не получил, так что Фонд для него — единственный способ добраться до денег. И шансов получить должность главы у него больше, чем, скажем, у Джеффри Клэнси. Этому я бы разогревание супа не доверил.
- С этим ясно, - мама отняла у меня бедное тесто и ловко свернула улиткой. - Беспринципный юрист, ты с такими полтора года проучился. Что с Джеффри Клэнси?
- Джеффри жаден, глуп и терпеть не может меня. И с сестрой в состоянии постоянной войны. Но не уверен, что он стал бы ее убивать. Как и Саманта.
- С Qui Pro ясно, - кивнул отец. - Что с возможностями? И кончай есть сырое тесто, тебе уже тридцать пять.
Упс.
- Тереза Белл была убита после полуночи, на этот момент ни у кого нет алиби. А когда испортили машину, и кто был вторым участником аварии, до сих пор неизвестно. И вот что странно… - я растер кусочек теста в мелкую сухую крошку, следя за движениями пальцев. Раньше мне в голову не приходило, но… - Форе сказал, если бы тормоза были исправны, удар пришелся бы в дверцу водительского места и…
Я медленно сел, пораженный этой мыслью.
- Как произошла авария? Франсуа!
- А? - я посмотрел на отца, имеющего с тесаком в руке весьма зловещий вид, и на маму, вооруженную скалкой и поварешкой. - Бить собрались? Они свернули в переулок, который кто-то указал Саманте, как кратчайшую дорогу. Он оказался перекрыт, Жюли затормозила, и тут в низ врезалась вторая машина. Из-за испорченных тормозов они врезались в ограждение, и машина ударила в заднюю дверцу.
Отец почесал кончик носа.
- Скверно. Так, отдай тесто ,пока все не доел, и поезжай к своей принцессе. Пускай она просит полицейской защиты.
Здравая мысль. Обе.
- И привет Морису ото всех нас, - напутствовала мама на прощание.
Итак, я высказался, но легче или понятнее не стало. У нас есть кража из фонда, или подделка этой кражи. И убийца, или два. В следующий раз, когда мне завещают деньги, откажусь сразу.
Жюли, когда я вошел в палату, стояла у окна, особенно трогательная в больничной сорочке.
- Тебе уже можно вставать?
- Еще сутки в больнице, и я пойду сдавать нормативы в олимпийскую сборную, - проворчала она.
- Из чистого упрямства?
- Я уговорила Мориса меня выписать. Почти, - Жюли сделала пару шагов, прихрамывая, и пришлось подхватить ее. - Он сказал, что для выздоровления мне нужны покой и положительные эмоции. Покой и положительные эмоции — это явно не про больничную палату.
А про что тогда?
Она выпуталась из моих объятий, сделала шаг и скривилась. Как по мне, так до олимпийской сборной тут пока далеко.
- А не рано ты собралась выписываться?
Жюли посмотрела на меня с подозрением.
- Ты вообще на чьей стороне?
- Здравого смысла. Здесь помимо всего прочего безопаснее.
Жюли хмыкнула.
- А как же медсестры-убийцы в сексуальных коротеньких халатиках из фильмов ужасов? К тому же, скоро я тут сама себя изведу. Нет уж, не стоит.
- Потерпи до завтра, - я постарался, насколько это возможно, воззвать к ее здравому смыслу. - Один день. Завтра я сам тебя заберу.
Я, впрочем, мог сколько угодно строго или просительно смотреть, а эта упрямица все равно поступила бы по-своему. Вот сейчас она рассматривала меня, глядя снизу вверх с пугающей серьезностью, и я ожидал услышать «нет».
- Хорошо. Но завтра я отсюда выйду, с тобой или без тебя.
Я облегченно вздохнул. Может, до завтра Морис найдет причину удержать ее в больнице?
Жюли
Морис, науськанный Франсуа, пытался найти у меня какую-нибудь болячку, но для побывавшей в аварии я была возмутительно здорова. К тому же, я становилась все более невыносимым пациентом. К полудню Морис был готов пойти на все, чтобы от меня избавиться.
В двенадцать тридцать позвонил Франсуа.
Сердце предательски забилось, хотя, что особенного в звонке? Тысячи, миллионы людей созваниваются ежедневно, и это ничего не значит. Квинни нашла бы подходящую случаю цитату, честное слово. Что-нибудь про глупость.
- Алло.
- Жюли, пожалуйста, останься еще на один день в больнице, - без предисловий сказал Франсуа.
- Нет!
- Я не могу забрать тебя. Придется ехать в лес. Боб сказал, кто-то вломился в мой дом.
- Черт!
- Завтра я приеду и заберу тебя, пожалуйста, посиди, не делая глупости.
И он отключился. Черт.
Я была благоразумна еще часа полтора, но ребра почти не болели, и в целом я себя чувствовала неплохо. Только — словно в клетке запертой, а это было невыносимо. В конце концов не выдержал бедняга Морис.
- Одевайтесь, я сам вас отвезу.
- Я так вас достала? - я почувствовала себя виноватой.
- Ну что вы, мадмуазель Нордье! - с жаром ответил доктор. - Вы — отличная пациентка.
Врал он складно, убедительно.
- Я подготовлю все бумаги.
Он вышел, и я начала одеваться. Я попросила Зази достать мне какую-нибудь приличную одежду на выписку, и теперь у меня был весьма экстравагантный костюм: широкие мягкие брюки и бесформенный свитер. Богемно до жути. Но вполне удобно. К тому же, свободная одежда не давила на мои бедные ребра. И я с чистой совестью отказалась от бюстгальтера, все равно ничего лишнего видно не будет. Пальто надеть удалось с куда большим трудом, потому что некоторые движения все еще причиняли мне боль. Но в целом… я посмотрела в зеркало. Бедная овечка. Надо было у Зази и помаду одолжить.
Я спустилась в холл и столкнулась с Клэнси. Сэм — на коляске, сумрачная, даже на меня не взглянула, зато Джеффри наградил угрожающим взглядом. Их сопровождало вдвое больше народа, словно желая убедиться, что Клэнси действительно выписывается, так что, похоже, не я тут была самой невыносимой пациенткой.
- Мсье Клэнси решил забрать сестру домой, - радостно сказал Морис. Папки с бумагами в его руках походили на сияющий щит.
- Аллилуйя? - предположила я.
- Аминь. Подождите пару минут, я подпишу все бумаги и подвезу вас.
- Не стоит утруждать себя. Я доставлю нашу Джули в отель в целости и сохранности.
Бюшар?
- Я не… - я посмотрела на Мориса, и без того нами замученного. У него дежурство, а потом ему надо отдохнуть. А Бюшар… мы посреди большего города, что может случиться? - Спасибо, мсье Бюшар. Морис, не смею больше сидеть у вас на шее. Спасибо за все.
Морис посмотрел на меня — с сомнением, а потом подозрительно на Бюшара.
- Послезавтра вы должны приехать на осмотр. Не перенапрягайтесь. В идеале — лежите и читайте книжки.
- Хорошо, доктор, - покладисто согласилась я. Книжки я люблю.
В машину я садилась с опаской, а за руль, думаю, я не соглашусь еще год сесть. Нет уж. Или вот, ремень безопасности. Ребра заранее заболели. Но я все же пристегнулась и стала смотреть в окно. Ехали мы, по счастью, молча. Не думаю, что я нашла бы темы для беседы с Бюшаром.
Минут через десять я поняла, что едем мы куда угодно, только не в гостиницу. На секунду у меня заледенели руки.
- Этьен, куда мы едем?
- Туда, где можем поговорить спокойно.
Я подергала дверь. Заперто.
- Останови машину и выпусти меня!
Бюшар действительно остановился, но вовсе не из-за моих слов.
Прабабушка, на старости лет уехавшая в Бретань к моему прадедушке, зловеще предрекала, что для нас любовь — штука более опасная, чем для любой другой женщины. Мы не защищены от нее разочарованиями юности, а цинизм нам только мешает. И это не говоря уже о том, что влюбляться в мужчину, знающего, чем ты занимаешься… Мама дорогая, что же делать-то?
Когда я проснулась во второй раз, инспектор все же прорвался к телу, пообещав быть предельно деликатным. Не думала, что он умеет.
Вопросы сыпались градом. Что было утром? Почему я вела машину? Видела ли я ее раньше? Почему я свернула в тот переулок?
- Инспектор, - спросила я, начав уже уставать от всего этого, - вы меня обвиняете в чем-то?
- Отнюдь, - Форе, кажется, удивился моему вопросу. - Вы просто в рубашке родились. И вы, и мадмуазель Саманта.
- С машиной что-то сделали? - Форе приподнял брови. - Это следует из ваших вопросов. И не беспокойтесь, я выдержу любой ответ.
- Тормоза были неисправны. И это некоторым образом спасло вам жизнь. Если бы вы затормозили вовремя, удар второй машины пришелся бы точно в водительскую дверь и…
Я поежилась. Опять пронесло.
- А водитель второй машины?
- Скрылся, конечно. И она, конечно же, в угоне. Это явное покушение, и вам с мадмуазель Клэнси нужно быть осторожнее.
- Так это в самом деле убийства, инспектор?
Форе некоторое время смотрел на меня с сомнением. То ли не должен был о таком распространяться, то ли боялся меня встревожить. Некоторые люди так потешно ведут себя в больницах.
- С вашим отцом дело неясно, а вот мадам Клэнси была введена смертельная инъекция. Мадам Бэлл получила удар тупым предметом по голове. Так что, увы, это очевидные убийства.
Я вновь поежилась.
- Да, мадмуазель Нордье… Как вы собирались проголосовать на тех выборах? За мадмуазель Клэнси? За ее брата?
- Я собиралась, скажем так, наложить вето. Временно заморозить дела фонда до окончания расследования.
- Кому-то вы говорили об этом?
- Франсуа Лорану. Но вы же не думаете?.. - ужаснулась я.
- А как бы вы голосовали по мнению прочих участников?
Гм.
- Вероятно, за Саманту. Я ведь ехала с ней. К тому же, она не особенно скрывала, что покупает голоса.
- Благодарю, мадмуазель, - Форе поднялся и примирительно кивнул доктору Морису. - Я уже ухожу.
- Он утомил вас, - вздохнул добрейший доктор.
- Вовсе нет. Скорее развлек и дал пищу для размышлений. Вас пытались когда-нибудь убить?
- Эм…
- Не берите в голову, - вздохнула я. - Думаю вслух.
- Вам, мадмуазель, нужно отдохнуть, - велел Морис кажется, усомнившийся в моем душевном здоровье. Больше никаких посетителей сегодня.
Я и не ждала никого. Хотя, отдых был просто невыносим: из-за лекарств я тогу соображала, а по ТВ показывали какую-то муть. В конце концов я позвонила Паскалю, единственному человеку, хотя как-то связанному с искусством, и попросила привезти мне несколько книг. Если список и удивил его, Паскаль промолчал, и через пару часов я свои книги получила. Соображала я все так же туго, но книги всегда отвлекали и успокаивали меня.
И все же, я, кажется заснула над — точнее под — Гомером, и «Одиссея» ощутимо давила мне на грудь, медленно соскальзывая. Потом кто-то убрал ее, и нежно коснулся моего лица, отводя в сторону волосы. Я открыла глаза. Франсуа отодвинулся и убрал руку.
- Привет.
- Привет, - сипло сказала я. - Давно ты тут?
И почему не пришел раньше?
- Достаточно. Наблюдал за меленным падением… - он посмотрел на корешок книги. - Э?
- Это Гомер. На новогреческом.
- Ты и греческий знаешь, - хмыкнул Франсуа.
Я посмотрела на часы. Почти полночь, приемные часы давно закончились.
- Как ты вообще здесь оказался?
- Ну, во-первых, твой врач Морис — мой старый знакомый, - ухмыльнулся Франсуа. - А во-вторых, я сказал, что ты моя невеста.
Возмущаться либо смеяться было очень больно.
- И он поверил тебе?
- Едва ли. Но спорить не стал. Хотя в понедельник выставил меня пинком. Ловко прикрываясь инспектором. По счастью мы и с инспектором добрые друзья.
Он был здесь в понедельник?
- А сейчас какой день недели? У меня все немножко спуталось.
- Четверг. Через десять минут наступит пятница.
- О, Господи!
Я попыталась сесть, но Франсуа остановил меня.
- Лежи, а то Морис больше не пустит меня.
Я попыталась устроиться поудобнее, то с травмированными ребрами оказалось непросто. Хорошо еще, что они оказались не сломаны, только одно треснуло. Хотя, тут хорошего тоже мало.
- Что там происходит?
- Ничего хорошего, - сумрачно ответил Франсуа, садясь на край постели и как-то машинально расправляя мне одеяло.
- Кузен Джеффри думает, что я виновата?
- Твой кузен Джеффри вообще слишком много думает, - проворчал Франсуа. - Ему это однажды выйдет боком.
В дверь заглянул Морис и многозначительно кашлянул. Мог бы и постучать, кстати. Франсуа поднялся. Я попыталась поймать его за руку, но запуталась в проводах и трубках. Я как андроид какой-то. Киборг устаревшей модели.
- Придешь завтра?
- Тебе посетителей мало? - поинтересовался Франсуа.
Я тебя видеть хочу, идиот бесчувственный! Чурбан!
- Посетителей у меня больше, чем надо. Но молчать умеет один только О“Ши. Я устаю от этого гомона. Вот приходи и разгони их.
- Хорошо, - пообещал Франсуа. - Приду.
Он едва коснулся моей руки кончиками пальцев и вышел. Я же легла чуть удобнее, сцепила пальцы на груди и уставилась в потолок. Господи, я покрыла позором поколения расчетливых циничных предков.
Ну и черт с ними.
Франсуа
Расследование застопорилось. Это было заметно по тому, как Форе приходил и задавал одни и те же ничего не значащие вопросы. Но, по крайней мере, он не подозревал Жюли. То, что она сидела на водительском месте, говорило в ее пользу и приводило меня в бешенство. Из-за этой идиотки Саманты Клэнси…
- Если ты так злишься, принеси пользу, - проворчала мама. - Вымеси тесто.
- Мне эта история не нравится все больше и больше, если такое вообще возможно.
- А уж как она мне не нравится, - вздохнул отец. - У нас всего двое детей, и хотелось бы сохранить это их количество.
- Брось. Мне-то практически ничто не угрожает, - если не вспоминать крыльцо и мостки. - Моя доля ничтожна. В опасности основные наследники, так же Жюли.
- Если не она все это устроила.
- Нет! Это не она!
Отец отложил нож и скрестил руки на груди.
- Почему? Назови мне хоть одну объективную причину.
- Просто не она.
- Потрясающая объективность. Женщина, твой сын влюбился в женщину легкого поведения.
- Я не.. она не… - черт побери!
- Оставь ребенка в покое, - потребовала мама. - Не маленький, сам разберется. И режь лук тоньше!
Разговор свернул на тонкости приготовления жаркого, а это всегда обсуждается бурно.
Причины устранить всех были у всех, а вот возможности… Ди Лукку вычеркиваем, она под арестом. Могла Саманта испортить собственную машину? А откуда она могла знать, что Жюли водит автомобиль? Джеффри. Он полный идиот, но стал бы он убивать родную сестру, с которой они чуть ли не близнецы? Бюшар? Для него единственный способ добраться до денег Клэнси — стать главой Фонда. Но мог он быть уверен, что наложит на Фонд руки? хм.
- Излагай, - вздохнул отец. - И давай для простоты вычеркнем тебя и парижского птенчика из списка подозреваемых. И не забывай про тесто.
Я принялся отщипывать кусочки теста — на булочки. Отлично помогает сосредоточиться и все структурировать.
- Помнишь, как он в детстве любил лопать сырое тесто? - хмыкнул отец. - И ведь ни капельки не изменился.
О Боже!
- Я на ней женюсь, - пригрозил я. - Жюли, возможно, единственная женщина, что вас способна выдержать.
- Да на здоровье. Подозреваемые.
- Во-первых, если наследники закончатся, основную часть денег Клэнси получит его Фонд — на богоугодные дела. Розину ди Лукка, прежнюю главу фонда арестовали за растрату. И к этому приложил руку Этьен Бюшар.
Я размял в руках небольшой кусочек теста.
- Фигурант номер один. Адвокат и распорядитель имущества Джо. Сам он практически ничего не получил, так что Фонд для него — единственный способ добраться до денег. И шансов получить должность главы у него больше, чем, скажем, у Джеффри Клэнси. Этому я бы разогревание супа не доверил.
- С этим ясно, - мама отняла у меня бедное тесто и ловко свернула улиткой. - Беспринципный юрист, ты с такими полтора года проучился. Что с Джеффри Клэнси?
- Джеффри жаден, глуп и терпеть не может меня. И с сестрой в состоянии постоянной войны. Но не уверен, что он стал бы ее убивать. Как и Саманта.
- С Qui Pro ясно, - кивнул отец. - Что с возможностями? И кончай есть сырое тесто, тебе уже тридцать пять.
Упс.
- Тереза Белл была убита после полуночи, на этот момент ни у кого нет алиби. А когда испортили машину, и кто был вторым участником аварии, до сих пор неизвестно. И вот что странно… - я растер кусочек теста в мелкую сухую крошку, следя за движениями пальцев. Раньше мне в голову не приходило, но… - Форе сказал, если бы тормоза были исправны, удар пришелся бы в дверцу водительского места и…
Я медленно сел, пораженный этой мыслью.
- Как произошла авария? Франсуа!
- А? - я посмотрел на отца, имеющего с тесаком в руке весьма зловещий вид, и на маму, вооруженную скалкой и поварешкой. - Бить собрались? Они свернули в переулок, который кто-то указал Саманте, как кратчайшую дорогу. Он оказался перекрыт, Жюли затормозила, и тут в низ врезалась вторая машина. Из-за испорченных тормозов они врезались в ограждение, и машина ударила в заднюю дверцу.
Отец почесал кончик носа.
- Скверно. Так, отдай тесто ,пока все не доел, и поезжай к своей принцессе. Пускай она просит полицейской защиты.
Здравая мысль. Обе.
- И привет Морису ото всех нас, - напутствовала мама на прощание.
Итак, я высказался, но легче или понятнее не стало. У нас есть кража из фонда, или подделка этой кражи. И убийца, или два. В следующий раз, когда мне завещают деньги, откажусь сразу.
Жюли, когда я вошел в палату, стояла у окна, особенно трогательная в больничной сорочке.
- Тебе уже можно вставать?
- Еще сутки в больнице, и я пойду сдавать нормативы в олимпийскую сборную, - проворчала она.
- Из чистого упрямства?
- Я уговорила Мориса меня выписать. Почти, - Жюли сделала пару шагов, прихрамывая, и пришлось подхватить ее. - Он сказал, что для выздоровления мне нужны покой и положительные эмоции. Покой и положительные эмоции — это явно не про больничную палату.
А про что тогда?
Она выпуталась из моих объятий, сделала шаг и скривилась. Как по мне, так до олимпийской сборной тут пока далеко.
- А не рано ты собралась выписываться?
Жюли посмотрела на меня с подозрением.
- Ты вообще на чьей стороне?
- Здравого смысла. Здесь помимо всего прочего безопаснее.
Жюли хмыкнула.
- А как же медсестры-убийцы в сексуальных коротеньких халатиках из фильмов ужасов? К тому же, скоро я тут сама себя изведу. Нет уж, не стоит.
- Потерпи до завтра, - я постарался, насколько это возможно, воззвать к ее здравому смыслу. - Один день. Завтра я сам тебя заберу.
Я, впрочем, мог сколько угодно строго или просительно смотреть, а эта упрямица все равно поступила бы по-своему. Вот сейчас она рассматривала меня, глядя снизу вверх с пугающей серьезностью, и я ожидал услышать «нет».
- Хорошо. Но завтра я отсюда выйду, с тобой или без тебя.
Я облегченно вздохнул. Может, до завтра Морис найдет причину удержать ее в больнице?
Жюли
Морис, науськанный Франсуа, пытался найти у меня какую-нибудь болячку, но для побывавшей в аварии я была возмутительно здорова. К тому же, я становилась все более невыносимым пациентом. К полудню Морис был готов пойти на все, чтобы от меня избавиться.
В двенадцать тридцать позвонил Франсуа.
Сердце предательски забилось, хотя, что особенного в звонке? Тысячи, миллионы людей созваниваются ежедневно, и это ничего не значит. Квинни нашла бы подходящую случаю цитату, честное слово. Что-нибудь про глупость.
- Алло.
- Жюли, пожалуйста, останься еще на один день в больнице, - без предисловий сказал Франсуа.
- Нет!
- Я не могу забрать тебя. Придется ехать в лес. Боб сказал, кто-то вломился в мой дом.
- Черт!
- Завтра я приеду и заберу тебя, пожалуйста, посиди, не делая глупости.
И он отключился. Черт.
Я была благоразумна еще часа полтора, но ребра почти не болели, и в целом я себя чувствовала неплохо. Только — словно в клетке запертой, а это было невыносимо. В конце концов не выдержал бедняга Морис.
- Одевайтесь, я сам вас отвезу.
- Я так вас достала? - я почувствовала себя виноватой.
- Ну что вы, мадмуазель Нордье! - с жаром ответил доктор. - Вы — отличная пациентка.
Врал он складно, убедительно.
- Я подготовлю все бумаги.
Он вышел, и я начала одеваться. Я попросила Зази достать мне какую-нибудь приличную одежду на выписку, и теперь у меня был весьма экстравагантный костюм: широкие мягкие брюки и бесформенный свитер. Богемно до жути. Но вполне удобно. К тому же, свободная одежда не давила на мои бедные ребра. И я с чистой совестью отказалась от бюстгальтера, все равно ничего лишнего видно не будет. Пальто надеть удалось с куда большим трудом, потому что некоторые движения все еще причиняли мне боль. Но в целом… я посмотрела в зеркало. Бедная овечка. Надо было у Зази и помаду одолжить.
Я спустилась в холл и столкнулась с Клэнси. Сэм — на коляске, сумрачная, даже на меня не взглянула, зато Джеффри наградил угрожающим взглядом. Их сопровождало вдвое больше народа, словно желая убедиться, что Клэнси действительно выписывается, так что, похоже, не я тут была самой невыносимой пациенткой.
- Мсье Клэнси решил забрать сестру домой, - радостно сказал Морис. Папки с бумагами в его руках походили на сияющий щит.
- Аллилуйя? - предположила я.
- Аминь. Подождите пару минут, я подпишу все бумаги и подвезу вас.
- Не стоит утруждать себя. Я доставлю нашу Джули в отель в целости и сохранности.
Бюшар?
- Я не… - я посмотрела на Мориса, и без того нами замученного. У него дежурство, а потом ему надо отдохнуть. А Бюшар… мы посреди большего города, что может случиться? - Спасибо, мсье Бюшар. Морис, не смею больше сидеть у вас на шее. Спасибо за все.
Морис посмотрел на меня — с сомнением, а потом подозрительно на Бюшара.
- Послезавтра вы должны приехать на осмотр. Не перенапрягайтесь. В идеале — лежите и читайте книжки.
- Хорошо, доктор, - покладисто согласилась я. Книжки я люблю.
В машину я садилась с опаской, а за руль, думаю, я не соглашусь еще год сесть. Нет уж. Или вот, ремень безопасности. Ребра заранее заболели. Но я все же пристегнулась и стала смотреть в окно. Ехали мы, по счастью, молча. Не думаю, что я нашла бы темы для беседы с Бюшаром.
Минут через десять я поняла, что едем мы куда угодно, только не в гостиницу. На секунду у меня заледенели руки.
- Этьен, куда мы едем?
- Туда, где можем поговорить спокойно.
Я подергала дверь. Заперто.
- Останови машину и выпусти меня!
Бюшар действительно остановился, но вовсе не из-за моих слов.
