Она была самовлюбленной красивой принцессой и женщиной, которая не отличалась милосердием и являлась закоренелой эгоисткой. Однако внезапная влюбленность многое изменила, и пусть Виклен не превратилась в хорошую девочку, но Рэдгариан на многое повлиял в ее жизни — она стала смотреть на некоторые вещи по-другому. И пусть между кузеном и кузиной часто вспыхивали ссоры, постепенно они притирались друг к другу. Виклен понимала, что влюбляется, как девчонка, и готова броситься за Рэдгарианом хоть на край света — только бы быть рядом с этим удивительным мужчиной, который, несмотря на все ее выкрутасы (будем называть вещи своими именами), тоже полюбил ее.
— Ты была с братьями, — вдруг произнес он обвиняюще.
— И что?! — тут же взвилась она. — Ты на весь день застрял у дедушки, мне было скучно.
— Поэтому ты решила, что надо "помочь" некоторым оркам умереть? — страшным голосом поинтересовался Рэдгариан.
— Мы не собирались их убивать, так получилось.
— Хорошо, что дядя Велон об этом не знает. Ему хватает проблем и поводов для тревог.
— Ты так заботишься о моем отце, словно он тебе важнее меня!
— Важнее твоих прихотей, — спокойно ответил он, но что-то в его голосе заставило Виклен притихнуть и почувствовать себя нашкодившей девчонкой, совсем молоденькой и глупой.
— И что ты теперь разочарован?
— Нет, я счастлив, что встретил тебя, — неожиданно просто признался Рэдгариан и посмотрел на нее так, что она растаяла. — Ты хорошая темная, Виклен. Но зачем ты все это творишь?
— Не смей осуждать меня! Делаю, что хочу!
— Это слова не Виклен, которая хочет заниматься делом.
Она замолчала.
— Еще скажи, что я заслужила порку! — наконец выкрикнула она.
— Да, хотя я считаю, что женщин бить нельзя. Но тебя стоило бы иногда пороть.
— Ты невыносим!
— Потому что не могу принять тебя такую, какая ты есть?
— Я стараюсь!
— Я вижу, поэтому…
Он вдруг поднялся с дивана и опустился на одно колено. Если бы удивление могло выплескиваться, словно море, Виклен бы затопила весь замок.
— Ты… Ты мне… Ты меня…
— Зову замуж, — улыбнулся Рэдгариан. — Я люблю тебя и хочу быть с тобой рядом каждый день.
Она замерла, словно трепетная девица из маминого романа. С одной стороны, душа ее ликовала, а сердце билось так, что, казалось, выпорхнет из груди. Она и не мечтала, что он когда-нибудь решится на столь серьезный шаг, что их не разведет Судьба или ее отвратительный характер. Но, с другой стороны, ее неожиданно охватил страх, что вся эта чудесная волшебная любовь может оказаться вымыслом, что она исчезнет через год или два, а ничего уже изменить нельзя будет, и ей придется жить с тем, кто ей давно надоест…
Рэдгариан словно почувствовал ее смятение и понимающе улыбнулся.
— Тебе нужно время. Не переживай, я не заберу свое предложение — когда ты решишь, то просто скажешь мне. Но я буду рад, если ты навестишь меня в следующем году… Не думаю, что я сам смогу выбраться в столицу так скоро.
— Постой, ты… ты уезжаешь? — ошеломленно переспросила она, хватая поднимающегося Рэдгариана за плечи.
— Да, я не могу больше задерживаться в столице. Ты ведь знаешь, я и так отложил отъезд, потому что не хотел покидать тебя, — тихо и слегка скованно признался он. — Бабушка любезно согласилась принять меня в замке еще на три месяца, но теперь и они подходят к концу. Мое долгое пребывание здесь становится подозрительным, а ты ведь не хотела огласки…
— В отличие от тебя! — фыркнула Виклен. — И как бы ты объяснил все моему отцу? Дядя Велон, ваша дочь периодически оказывается на моем члене, ей там очень нравится, вы же не против? Хороший вышел бы диалог, только папа бы тебя убил, — хмыкнула она, а потом игриво стрельнула глазками: — Но никто ни о чем не догадается. У родителей сейчас другие заботы, а бабушка с дедушкой в наши дела не лезут. Так что ты можешь оставаться в столице, сколько захочешь.
— Нет, Виклен, прости. Мне нужно возвращаться на север, — с сожалением произнес он. — Там мой дом, я нужен семье и моему народу. Но я не забуду тебя и надеюсь, ты тоже… Я попросил бы тебе быть верной, если же для тебя это невозможно, то мы забудем про мое предложение и разойдемся. Возможно, когда-нибудь еще попробуем.
Он говорил вроде бы разумно, вот только в его потухших багровых глазах было чересчур много печали. Виклен смотрела на него, на этого сильного, уверенного в себе мужчину, который ковал ее под себя — и она с радостью позволяла ему это, — и понимала, что не позволит ни одной суке приблизиться к нему. Это ее мужчина!
— Ну уж нет, — прошипела Виклен, хватая Рэдгариана за ворот рубашки.
Тишина в кабинете Темного Императора стала такой невероятно редкостью, что не случалась уже лет десять. Поэтому Вадерион для важных разговоров стал использовать собственные покои — лучше спальню, — туда многочисленное потомство рвалось с меньшей силой. Видимо, просыпалась умершая при рождении совесть.
— Когда-то давно, когда Велон метался по гостиной, переживая за рожающую Вейкара Эду, Тейнол высказал очень дельную мысль, — произнес Вадерион задумчиво и посмотрел на сидящую в соседнем кресле Элиэн. Позор на их седины — заперлись в спальне ночью, чтобы обсудить дела.
Хес'си слегка склонила голову, показывая, что внимательно слушает. Разговоры с ней — когда речь заходила о государственных проблемах — напоминали Вадериону партию в шахматы, только в этом случае они играли не против друг друга, а вместе.
Как и всегда в последнее время, когда они затрагивали в беседах Тейнола, Элиэн чуть нахмурилась — он понимал ее: сам переживал за брата. Если возможно было бы упорством найти его, Вадерион давно бы сделал это. Он приложил много сил и времени, сделал почти невозможное, чтобы напасть на след пропавшего брата, но тщетно. Тот словно в воду канул. Единственным положительным моментом было то, что зов Теней по-прежнему не уходил в пустоту. Значит, Тейнол жив. Вадерион повторял себе это каждый раз, когда отправлял зов — а делал он это часто, особенно ночью. Казалось, он постоянно думал о брате… Куда он запропастился? Неожиданно вспомнилось прошлое, обстоятельства их знакомства, долгие годы дружбы. Элиэн не ошиблась много лет назад — Тейнол был ему как брат. Родная кровь. От нее не отрекаются и ее не бросают.
— Тейнол тогда сделал интересное сравнение, что действия нашего рискового шпиона напоминают мои — в молодости. Тогда я серьезно задумался. В чем-то брат был прав: я действительно когда-то поступал похоже — не убивал противника, а играл с ним. Это было давно, — усмехнулся Вадерион, заметив, как взлетели брови Элиэн. — Наверное, только Тейнол и помнит меня таким. Ну и этот ублюдок Раудгард.
— Начинаю понимать, к чему ты клонишь.
— Да, именно. Среди темных принято устранять угрозу сразу, мы — не светлые. Исключения могут позволить себе только сильные. Такие как я. Но даже у меня с опытом пришло понимание того, что самоутверждаться лучше у трупа врага — так надежнее. Но когда-то власть над ситуацией ударяла мне в голову.
— Власть над ситуацией? — переспросила Элиэн, катая эту фразу на языке. — Да, подходит.
— Он — или она — достаточно молод, но крайне умен. Как ты понимаешь, Сайлриуса я исключил сразу — он давно состоялся, ему не нужно никому ничего доказывать и пытаться проверить силу императорской семьи.
— Шэд — тоже нет.
— Вот именно. Он, конечно, производит впечатление слишком ветреного и юного темного — даже в свои семьсот, — но у него есть одна уникальная в своей сути черта — он не властолюбив. Это качество ему чуждо, поэтому он столько лет занимает должность моего секретаря.
— Следующая была Алеса? Можешь ее исключить, — уверенностью произнесла Элиэн.
— Почему? Не обижайся, котенок, но женская душа для меня более загадочна. Вы плачете, когда радуетесь, и хохочете, собираясь убить.
— О да, но Алеса во многом холодна и разумна — кроме выбора любовника, конечно. Не забывай, что она поднялась из грязи, потом в эту грязь рухнула и вновь поднялась, еще выше. Она умеет ценить то, что имеет. В отличие от своих детей. Ты ведь думал на свалгов?
— Да. Алеса шла у нас с Тейнолом запасным вариантом. В основном мы рассматривали Рифена, Рию и Роуна.
— И как?
— Тот случай, когда положительного результата слишком много. Мы сомневались только насчет Рии, хотя Тейнол готов был обвинить и свою ученицу. А вот Рифен с Роуном буквально "подрались" за место шпиона и предателя. У обоих были недостатки, которые говорили в их пользу — Рифен слишком мягкотел, а Роун слишком глуп, — но имелись и достоинства, которые могли привести каждого из них на стезю рискового предатели. Проблема в том, что наш враг хорошо скрывается. Тейнол последние лет тридцать занимался проверкой каждого из трех свалгов — безрезультатно. Каждый подозрителен, но точно сказать, кто из них решился предать меня, сложно.
— Если ты уверен, что это кто-то из свалгов, то есть более быстрый способ выяснить это.
— Надеюсь, котенок, потому что время нас поджимает: к концу недели возвращаются с юга Вэйзар с Шильэт, а из Рестании — близнецы и Лисари. Лучшего момента для удара не будет — вся семья в сборе.
— Ты уверен?
— Я бы так сделал.
— Аргумент. Тогда я пойду искать для тебя ответы.
Элиэн поднялась, и Вадерион тут же насторожился.
— Куда ты собралась? — с подозрением поинтересовался он: беспокойство за хес'си перевешивало в нем все остальные чувства.
Элиэн лишь загадочно улыбнулась и вышла. Она не сомневалась, что за нею, как и всегда, по пятам следовала Тень. Единственным местом, где Темная Императрица не находилась под охраной, являлись ее покои — это была цена за ту власть, что она имела.
Кабинет казначея его величества располагался в императорской канцелярии в центре замка. Леди Алеса Кер'Сарес, получившая свой титул за верную работу и мастерство счетовода, бо?льшую часть времени проводила именно в этой небольшой комнате, все также дурно обставленной — время шло, должность бывшей любовницы Ринера менялась, а ее отвратительный вкус продолжал "радовать" взгляд. Это было первое, на что обратила внимание Элиэн, войдя в кабинет без стука. Здесь она никогда не бывала — Алеса сама приходила, когда Императрица нуждалась в ее помощи.
С самым задумчивым видом и ироничной улыбкой на губах Элиэн окинула взглядом комнату, подмечая все неудачные решения казначея. Да, что-то в этой жизни никогда не меняется.
— Ваше величество… темной ночи, — выдавила из себя Алеса, сжимая лежащие на столе ладони в кулаки до такой степени, что те посерели. Слишком ярким было воспоминание о похожей встрече двух женщин, произошедшей много лет назад.
— Темной, Алеса, — с видимой доброжелательностью произнесла Императрица и опустилась в кресло. Во всей ее фигуре, в каждом жесте, во взгляде чувствовался холод.
Алеса заставила себя разжать кулаки, но глаза ее выдали. Она смотрела на Элиэн взглядом жертвы — знала, что, как и много лет назад, находится в полной власти Императрицы. Сейчас было еще даже хуже: тогда она хотя бы побеждала как женщина — Элиэн была нелюбимой супругой, которую насиловал муж и над которой издевались все темные, а теперь она — хес'си Вадериона, мать всей их большой семьи. Алеса же пусть и добилась высот в работе — совершенно самостоятельно, Император мог по просьбе жены сохранить любовнице предателя жизнь, но оценил он ее способности сам, — однако в личной жизни потерпела крах, оставаясь все такой же одинокой. Дети ее давно выросли и не сказать, что любили ее, а клеймо девки Ринера и матери бастардов осталось с ней на всю жизнь. Она не была несчастлива, но и чувствовать себя уверенной рядом с победившей Элиэн уже не могла. Она проиграла эту битву много лет назад, и теперь оставалось лишь подчиниться.
— Зачем вы пришли? Ваше величество, — спешно добавила Алеса. Элиэн давно позволила ей обращаться по имени, но дроу редко этим пользовалась, понимая, что это сделано лишь из милости.
Императрица мысленно усмехнулась: Алеса так и не научилась быть милой и приветливой, тактичной. Даже удивительно, как ей когда-то удалось подняться среди управляющих знатных домов.
— Задать один вопрос.
— Какой же? — в нетерпении поинтересовалась Алеса, вновь сжимая кулаки.
— Кто из твоих детей предатель?
Этот испуганный взгляд, пойманной в ловушку зверюшки — как много лет назад. Да, ничего не меняется.
— Вернее, кого из них Императору нужно казнить? — дрожащим голосом переспросила Алеса.
— Да, ты правильно меня поняла.
— Думаете, ваше величество, что я убью своего ребенка?!
— Но ведь однажды ты уже предала того, кого любила. Второй раз не страшно, правда, Алеса?
— Ну как тебе? — поинтересовалась Рия, пока Шэд пытался ответить с набитым ртом.
— Пнравилошь, — пробормотал он и, сделав над собой усилие, проглотил все. — Очень вкусно.
— Я добавила ваниль, тебе ведь она нравится.
— Да, очень, — быстро ответил Шэд, а потом решительно приобнял Рию и притянул к себе. — Хочешь попробовать?
— Не люблю ваниль.
— Эта тебе понравится, — пообещал мужчина, целуя ее. Рия была колючей — вся. Она не любила нежничать, а вот Шэду очень нравилось ласкать ее и смотреть, как из холодной язвительной Тени она превращаются в прекрасную женщину. Ей было достаточно лишь почувствовать себя желанной.
Звездное небо над головой, любимая женщина рядом — что еще нужно для счастья? А печенье действительно вкусное, и ваниль понравилась обоим.
Ночь опустилась на императорский замок, но это не означало, что принцы, как хорошие мальчики, отправились спать. Сайла не раз и не два поднимали с постели — буйный нрав Шелар'рис никому не давал спокойно спать. Но сегодня принцы на время отпустили душу лекаря, и он мог предаться мрачным мыслям в своих покоях. Его кабинет, больше похожий на лавку травника, в которой погулял отряд разбойников, сегодня стал его пристанищем. Спать не хотелось. Вернее, спать хотелось, но сначала надо было решить одну проблему, которая появилась совершенно внезапно, и Сайл, как лекарь, считал, что поступил неразумно. Сапожник без сапог! Вот Шэд повеселится, когда узнает…
Дроу мрачно посмотрел на горящую свечу. Мысли его были совсем нерадостные. Решать нечего, надо действовать.
Казни в Темной Империи были делом обычным, однако сам правитель редко поднимал меч. Делал он это только в исключительных случаях, когда желал устроить показательную казнь. Так было сегодня.
Тронный зал был полон народа: лорды, вожди орков и троллей, главы кланов оборотней. Сегодня весь высший свет Мелады собрался в императорском замке, чтобы посмотреть на казнь предателя. Они жались к стенам, боязливо поглядывая на правителя, восседающего на троне. Рядом с его величественной фигурой, как и всегда, была Императрица. Она сидела на втором троне, по правую руку от него, и с холодным равнодушием взирала на очередное действо. Сам Вадерион тоже сегодня предстал перед всеми Темным Императором — жестоким, властным и совершенно далеким. Из его семьи на казни присутствовал лишь младшие внук с внучкой — Вейкар и Вилфен. Первый подменял отца, которой остался с матерью — Эда совсем скоро должна была разрешиться от своего бремени, и Велон не всегда мог ее покинуть. Вилфен же явилась по собственной воле, пока ее сестра бурно провожала Рэдгариана на север.
— Ты была с братьями, — вдруг произнес он обвиняюще.
— И что?! — тут же взвилась она. — Ты на весь день застрял у дедушки, мне было скучно.
— Поэтому ты решила, что надо "помочь" некоторым оркам умереть? — страшным голосом поинтересовался Рэдгариан.
— Мы не собирались их убивать, так получилось.
— Хорошо, что дядя Велон об этом не знает. Ему хватает проблем и поводов для тревог.
— Ты так заботишься о моем отце, словно он тебе важнее меня!
— Важнее твоих прихотей, — спокойно ответил он, но что-то в его голосе заставило Виклен притихнуть и почувствовать себя нашкодившей девчонкой, совсем молоденькой и глупой.
— И что ты теперь разочарован?
— Нет, я счастлив, что встретил тебя, — неожиданно просто признался Рэдгариан и посмотрел на нее так, что она растаяла. — Ты хорошая темная, Виклен. Но зачем ты все это творишь?
— Не смей осуждать меня! Делаю, что хочу!
— Это слова не Виклен, которая хочет заниматься делом.
Она замолчала.
— Еще скажи, что я заслужила порку! — наконец выкрикнула она.
— Да, хотя я считаю, что женщин бить нельзя. Но тебя стоило бы иногда пороть.
— Ты невыносим!
— Потому что не могу принять тебя такую, какая ты есть?
— Я стараюсь!
— Я вижу, поэтому…
Он вдруг поднялся с дивана и опустился на одно колено. Если бы удивление могло выплескиваться, словно море, Виклен бы затопила весь замок.
— Ты… Ты мне… Ты меня…
— Зову замуж, — улыбнулся Рэдгариан. — Я люблю тебя и хочу быть с тобой рядом каждый день.
Она замерла, словно трепетная девица из маминого романа. С одной стороны, душа ее ликовала, а сердце билось так, что, казалось, выпорхнет из груди. Она и не мечтала, что он когда-нибудь решится на столь серьезный шаг, что их не разведет Судьба или ее отвратительный характер. Но, с другой стороны, ее неожиданно охватил страх, что вся эта чудесная волшебная любовь может оказаться вымыслом, что она исчезнет через год или два, а ничего уже изменить нельзя будет, и ей придется жить с тем, кто ей давно надоест…
Рэдгариан словно почувствовал ее смятение и понимающе улыбнулся.
— Тебе нужно время. Не переживай, я не заберу свое предложение — когда ты решишь, то просто скажешь мне. Но я буду рад, если ты навестишь меня в следующем году… Не думаю, что я сам смогу выбраться в столицу так скоро.
— Постой, ты… ты уезжаешь? — ошеломленно переспросила она, хватая поднимающегося Рэдгариана за плечи.
— Да, я не могу больше задерживаться в столице. Ты ведь знаешь, я и так отложил отъезд, потому что не хотел покидать тебя, — тихо и слегка скованно признался он. — Бабушка любезно согласилась принять меня в замке еще на три месяца, но теперь и они подходят к концу. Мое долгое пребывание здесь становится подозрительным, а ты ведь не хотела огласки…
— В отличие от тебя! — фыркнула Виклен. — И как бы ты объяснил все моему отцу? Дядя Велон, ваша дочь периодически оказывается на моем члене, ей там очень нравится, вы же не против? Хороший вышел бы диалог, только папа бы тебя убил, — хмыкнула она, а потом игриво стрельнула глазками: — Но никто ни о чем не догадается. У родителей сейчас другие заботы, а бабушка с дедушкой в наши дела не лезут. Так что ты можешь оставаться в столице, сколько захочешь.
— Нет, Виклен, прости. Мне нужно возвращаться на север, — с сожалением произнес он. — Там мой дом, я нужен семье и моему народу. Но я не забуду тебя и надеюсь, ты тоже… Я попросил бы тебе быть верной, если же для тебя это невозможно, то мы забудем про мое предложение и разойдемся. Возможно, когда-нибудь еще попробуем.
Он говорил вроде бы разумно, вот только в его потухших багровых глазах было чересчур много печали. Виклен смотрела на него, на этого сильного, уверенного в себе мужчину, который ковал ее под себя — и она с радостью позволяла ему это, — и понимала, что не позволит ни одной суке приблизиться к нему. Это ее мужчина!
— Ну уж нет, — прошипела Виклен, хватая Рэдгариана за ворот рубашки.
***
Тишина в кабинете Темного Императора стала такой невероятно редкостью, что не случалась уже лет десять. Поэтому Вадерион для важных разговоров стал использовать собственные покои — лучше спальню, — туда многочисленное потомство рвалось с меньшей силой. Видимо, просыпалась умершая при рождении совесть.
— Когда-то давно, когда Велон метался по гостиной, переживая за рожающую Вейкара Эду, Тейнол высказал очень дельную мысль, — произнес Вадерион задумчиво и посмотрел на сидящую в соседнем кресле Элиэн. Позор на их седины — заперлись в спальне ночью, чтобы обсудить дела.
Хес'си слегка склонила голову, показывая, что внимательно слушает. Разговоры с ней — когда речь заходила о государственных проблемах — напоминали Вадериону партию в шахматы, только в этом случае они играли не против друг друга, а вместе.
Как и всегда в последнее время, когда они затрагивали в беседах Тейнола, Элиэн чуть нахмурилась — он понимал ее: сам переживал за брата. Если возможно было бы упорством найти его, Вадерион давно бы сделал это. Он приложил много сил и времени, сделал почти невозможное, чтобы напасть на след пропавшего брата, но тщетно. Тот словно в воду канул. Единственным положительным моментом было то, что зов Теней по-прежнему не уходил в пустоту. Значит, Тейнол жив. Вадерион повторял себе это каждый раз, когда отправлял зов — а делал он это часто, особенно ночью. Казалось, он постоянно думал о брате… Куда он запропастился? Неожиданно вспомнилось прошлое, обстоятельства их знакомства, долгие годы дружбы. Элиэн не ошиблась много лет назад — Тейнол был ему как брат. Родная кровь. От нее не отрекаются и ее не бросают.
— Тейнол тогда сделал интересное сравнение, что действия нашего рискового шпиона напоминают мои — в молодости. Тогда я серьезно задумался. В чем-то брат был прав: я действительно когда-то поступал похоже — не убивал противника, а играл с ним. Это было давно, — усмехнулся Вадерион, заметив, как взлетели брови Элиэн. — Наверное, только Тейнол и помнит меня таким. Ну и этот ублюдок Раудгард.
— Начинаю понимать, к чему ты клонишь.
— Да, именно. Среди темных принято устранять угрозу сразу, мы — не светлые. Исключения могут позволить себе только сильные. Такие как я. Но даже у меня с опытом пришло понимание того, что самоутверждаться лучше у трупа врага — так надежнее. Но когда-то власть над ситуацией ударяла мне в голову.
— Власть над ситуацией? — переспросила Элиэн, катая эту фразу на языке. — Да, подходит.
— Он — или она — достаточно молод, но крайне умен. Как ты понимаешь, Сайлриуса я исключил сразу — он давно состоялся, ему не нужно никому ничего доказывать и пытаться проверить силу императорской семьи.
— Шэд — тоже нет.
— Вот именно. Он, конечно, производит впечатление слишком ветреного и юного темного — даже в свои семьсот, — но у него есть одна уникальная в своей сути черта — он не властолюбив. Это качество ему чуждо, поэтому он столько лет занимает должность моего секретаря.
— Следующая была Алеса? Можешь ее исключить, — уверенностью произнесла Элиэн.
— Почему? Не обижайся, котенок, но женская душа для меня более загадочна. Вы плачете, когда радуетесь, и хохочете, собираясь убить.
— О да, но Алеса во многом холодна и разумна — кроме выбора любовника, конечно. Не забывай, что она поднялась из грязи, потом в эту грязь рухнула и вновь поднялась, еще выше. Она умеет ценить то, что имеет. В отличие от своих детей. Ты ведь думал на свалгов?
— Да. Алеса шла у нас с Тейнолом запасным вариантом. В основном мы рассматривали Рифена, Рию и Роуна.
— И как?
— Тот случай, когда положительного результата слишком много. Мы сомневались только насчет Рии, хотя Тейнол готов был обвинить и свою ученицу. А вот Рифен с Роуном буквально "подрались" за место шпиона и предателя. У обоих были недостатки, которые говорили в их пользу — Рифен слишком мягкотел, а Роун слишком глуп, — но имелись и достоинства, которые могли привести каждого из них на стезю рискового предатели. Проблема в том, что наш враг хорошо скрывается. Тейнол последние лет тридцать занимался проверкой каждого из трех свалгов — безрезультатно. Каждый подозрителен, но точно сказать, кто из них решился предать меня, сложно.
— Если ты уверен, что это кто-то из свалгов, то есть более быстрый способ выяснить это.
— Надеюсь, котенок, потому что время нас поджимает: к концу недели возвращаются с юга Вэйзар с Шильэт, а из Рестании — близнецы и Лисари. Лучшего момента для удара не будет — вся семья в сборе.
— Ты уверен?
— Я бы так сделал.
— Аргумент. Тогда я пойду искать для тебя ответы.
Элиэн поднялась, и Вадерион тут же насторожился.
— Куда ты собралась? — с подозрением поинтересовался он: беспокойство за хес'си перевешивало в нем все остальные чувства.
Элиэн лишь загадочно улыбнулась и вышла. Она не сомневалась, что за нею, как и всегда, по пятам следовала Тень. Единственным местом, где Темная Императрица не находилась под охраной, являлись ее покои — это была цена за ту власть, что она имела.
***
Кабинет казначея его величества располагался в императорской канцелярии в центре замка. Леди Алеса Кер'Сарес, получившая свой титул за верную работу и мастерство счетовода, бо?льшую часть времени проводила именно в этой небольшой комнате, все также дурно обставленной — время шло, должность бывшей любовницы Ринера менялась, а ее отвратительный вкус продолжал "радовать" взгляд. Это было первое, на что обратила внимание Элиэн, войдя в кабинет без стука. Здесь она никогда не бывала — Алеса сама приходила, когда Императрица нуждалась в ее помощи.
С самым задумчивым видом и ироничной улыбкой на губах Элиэн окинула взглядом комнату, подмечая все неудачные решения казначея. Да, что-то в этой жизни никогда не меняется.
— Ваше величество… темной ночи, — выдавила из себя Алеса, сжимая лежащие на столе ладони в кулаки до такой степени, что те посерели. Слишком ярким было воспоминание о похожей встрече двух женщин, произошедшей много лет назад.
— Темной, Алеса, — с видимой доброжелательностью произнесла Императрица и опустилась в кресло. Во всей ее фигуре, в каждом жесте, во взгляде чувствовался холод.
Алеса заставила себя разжать кулаки, но глаза ее выдали. Она смотрела на Элиэн взглядом жертвы — знала, что, как и много лет назад, находится в полной власти Императрицы. Сейчас было еще даже хуже: тогда она хотя бы побеждала как женщина — Элиэн была нелюбимой супругой, которую насиловал муж и над которой издевались все темные, а теперь она — хес'си Вадериона, мать всей их большой семьи. Алеса же пусть и добилась высот в работе — совершенно самостоятельно, Император мог по просьбе жены сохранить любовнице предателя жизнь, но оценил он ее способности сам, — однако в личной жизни потерпела крах, оставаясь все такой же одинокой. Дети ее давно выросли и не сказать, что любили ее, а клеймо девки Ринера и матери бастардов осталось с ней на всю жизнь. Она не была несчастлива, но и чувствовать себя уверенной рядом с победившей Элиэн уже не могла. Она проиграла эту битву много лет назад, и теперь оставалось лишь подчиниться.
— Зачем вы пришли? Ваше величество, — спешно добавила Алеса. Элиэн давно позволила ей обращаться по имени, но дроу редко этим пользовалась, понимая, что это сделано лишь из милости.
Императрица мысленно усмехнулась: Алеса так и не научилась быть милой и приветливой, тактичной. Даже удивительно, как ей когда-то удалось подняться среди управляющих знатных домов.
— Задать один вопрос.
— Какой же? — в нетерпении поинтересовалась Алеса, вновь сжимая кулаки.
— Кто из твоих детей предатель?
Этот испуганный взгляд, пойманной в ловушку зверюшки — как много лет назад. Да, ничего не меняется.
— Вернее, кого из них Императору нужно казнить? — дрожащим голосом переспросила Алеса.
— Да, ты правильно меня поняла.
— Думаете, ваше величество, что я убью своего ребенка?!
— Но ведь однажды ты уже предала того, кого любила. Второй раз не страшно, правда, Алеса?
***
— Ну как тебе? — поинтересовалась Рия, пока Шэд пытался ответить с набитым ртом.
— Пнравилошь, — пробормотал он и, сделав над собой усилие, проглотил все. — Очень вкусно.
— Я добавила ваниль, тебе ведь она нравится.
— Да, очень, — быстро ответил Шэд, а потом решительно приобнял Рию и притянул к себе. — Хочешь попробовать?
— Не люблю ваниль.
— Эта тебе понравится, — пообещал мужчина, целуя ее. Рия была колючей — вся. Она не любила нежничать, а вот Шэду очень нравилось ласкать ее и смотреть, как из холодной язвительной Тени она превращаются в прекрасную женщину. Ей было достаточно лишь почувствовать себя желанной.
Звездное небо над головой, любимая женщина рядом — что еще нужно для счастья? А печенье действительно вкусное, и ваниль понравилась обоим.
***
Ночь опустилась на императорский замок, но это не означало, что принцы, как хорошие мальчики, отправились спать. Сайла не раз и не два поднимали с постели — буйный нрав Шелар'рис никому не давал спокойно спать. Но сегодня принцы на время отпустили душу лекаря, и он мог предаться мрачным мыслям в своих покоях. Его кабинет, больше похожий на лавку травника, в которой погулял отряд разбойников, сегодня стал его пристанищем. Спать не хотелось. Вернее, спать хотелось, но сначала надо было решить одну проблему, которая появилась совершенно внезапно, и Сайл, как лекарь, считал, что поступил неразумно. Сапожник без сапог! Вот Шэд повеселится, когда узнает…
Дроу мрачно посмотрел на горящую свечу. Мысли его были совсем нерадостные. Решать нечего, надо действовать.
Глава 6. Казнь
Казни в Темной Империи были делом обычным, однако сам правитель редко поднимал меч. Делал он это только в исключительных случаях, когда желал устроить показательную казнь. Так было сегодня.
Тронный зал был полон народа: лорды, вожди орков и троллей, главы кланов оборотней. Сегодня весь высший свет Мелады собрался в императорском замке, чтобы посмотреть на казнь предателя. Они жались к стенам, боязливо поглядывая на правителя, восседающего на троне. Рядом с его величественной фигурой, как и всегда, была Императрица. Она сидела на втором троне, по правую руку от него, и с холодным равнодушием взирала на очередное действо. Сам Вадерион тоже сегодня предстал перед всеми Темным Императором — жестоким, властным и совершенно далеким. Из его семьи на казни присутствовал лишь младшие внук с внучкой — Вейкар и Вилфен. Первый подменял отца, которой остался с матерью — Эда совсем скоро должна была разрешиться от своего бремени, и Велон не всегда мог ее покинуть. Вилфен же явилась по собственной воле, пока ее сестра бурно провожала Рэдгариана на север.
