Только сейчас до старшего принца дошло, что отец давно отстранился от участия в семейных проблемах. Он перестал орать, перестал отвешивать подзатыльники и отчитывать сыновей — так, иногда, бывало, и то, только с Вэйзаром. Отец остался главой семьи, но во многом стал вести себя как мама — отстранился и помогал лишь тогда, когда просили или когда дело принимало серьезный оборот. А вся эта возня с наглеющими младшими принцами перешла к Велону, и он, как последний дурак, тащил на себе все это стадо жеребцов. Отец попросту скинул на него часть своих обязанностей. А Велон и рад были! Как-то прижился в роли отца и опекуна над всеми! Идиот!
— Вот ты подлец, — не удержался он, имея в виду, конечно, отца.
От громкого звука Варелин проснулась и начала вопить.
— Прости, маленькая моя принцесса, — тут же принялся сюсюкаться с дочерью Велон. Хорошо, что Вэйзар не увидит — уржался бы этот пустоголовый кобель.
Варелин никак не хотела успокаиваться, даже воркования любимого папы не могли утешить младенца. Наконец из гостиной пришла Эда, и вместе родителям удалось угомонить разошедшуюся дочку. По-другому никак с этими детьми.
Он оперся о косяк, разглядывая ее. Сайл пообещал, что к вечеру взбунтовавшееся сознание уляжется, а память окончательно превратится в единую цепочку событий, перестав путать Тейнола. Так и случилось, вот только что делать с чувствами? Первая радость от осознания себя и возвращении домой улеглась, и душу начала мучить любовь. Та самая непонятная и нелогичная, которую Тейнол никогда не желал. Он спокойно жил все эти годы, храня верность семье и родным, но иного чувства, с женщиной, испытывать не хотел. Ему это было ненужно, он даже никогда не задумывался над тем, хочет ли он что-то изменить. Тысячу лет… Многие не доживают даже до пяти веков. Целая жизнь, в которой все было на своих местах. И ведь даже после появления Джетты он не позволил себе и мысли о ней! Но Судьба послала ему ловушку, в которую он попал, потеряв память. И все! Забыв о семье и долге, он позволил себе увлечься женщиной, которая единственная смогла заинтересовать его. Происки Тьмы, не иначе — из всех темных в Неглской трясине жила именно Джетта! Именно она спасла его! И ведь она не знала, кто он! Конечно! Теперь все становилось понятно: его странная осведомленность о ней и ее незнание — он ведь годами следил за нею. А она ни разу не видела его. Вот в чем была разгадка его странных ощущений. Он знал о ней все. Она, такая похожая на Вадериона, вызывала в нем теплые чувства. Он видел в ней старшего брата, о котором забыл, но которого не мог перестать любить. А Джетта действительно была удивительно похожа на Вадериона. Очередная насмешка Судьбы: из всех родственников брата именно его племянница воплотила в себе большинство его черт — не Велон. Даже не будь в Тейноле этого зерна порочного чувства, он не смог бы остаться равнодушным к Джетте, которая внешне так походила на его семью. Она казалась ему своей, родной. И он попал в ловушку. Теперь нужно было как-то сочетать несочетаемое: холод души и пламенную любовь, императорскую семью и Джетту, которая должна была ненавидеть всех Шелар'рис. По сравнению с этим недавний бунт памяти казался смешным. Тейнол обрел себя, но как принять две совершенно разные части себя?
Глaва Теней не был бы собой, если бы с упорством больного осла (цитата Вадериона) не отправился решать проблемы. Личные проблемы, которые впервые встали перед ним. В этот момент смятения он как никогда был благодарен брату и сестре. Что они с пониманием отнеслись к его любви. Хотя бы за свою спину Тейнол мог не переживать. А вот что делать с Джеттой? Как ей объяснить все и не потерять? Потому что в каком бы смятении не находился Тейнол, отпускать любимую женщину он не желал. Все же он оставался темным, а они были еще теми собственниками.
Джетта валялась на кровати и читала книгу. На столе остывал ужин. Удивительная забота, учитывая, что она не знала, с чем он к ней придет. Какими теперь смешными казались все их клятвы.
— Долго будешь стоять? — поинтересовалась она, а потом обернулся. На ее лице светилась довольная насмешливая улыбка.
— Как поняла?
— Сквозняк, — она кивнула в сторону открытой двери. — Давай, рассказывай, о скольких женах вспомнил.
Говорила Джетта с насмешкой, как и всегда, только в глазах притаилось беспокойство. Она поднялась с кровати, на которой они провели прошлую ночь, и подошла к нему. Он запомнил ее такой — прекрасной, желанной, в его объятиях, — но это было вечность назад, когда в его голове мелькали обрывки прошлого, но целой картины не имелось. Теперь же тот огромный пласт в тысячу лет был восстановлен, и он лег между вчерашним и сегодняшним днем, отделив от Тейнола Джетту настолько, насколько было возможно.
Он шагнул к ней, сокращая расстояние, и впился в губы. Они были мягкими и горячими. Это было удивительным чувством — целовать женщину, женщину желанную, любимую, ту, с которой хотелось быть рядом. Тейнолу никогда не нужна была ничья компания, лишь изредка его тянуло в семью, немного погреться в тепле их любви, отогреть замерзшую во Тьме душу Тени. Теперь же кто-то стал для него настолько важным и дорогим, что он готов был — он желал этого! — пренебречь своим вечным одиночеством.
— Я люблю тебя, — прошептал он ей в губы, разрывая поцелуй. — Хочу, чтобы ты запомнила это.
В ее взгляде тут же появилось подозрение.
— Что-то мне подсказывает, что ты сейчас сообщишь мне весьма неприятную новость, — скривилась она. — Жена? Любовница? Мне не осталось места в твоей жизни?
— Нет, Джетта, конечно ост… — он осекся, прикусил язык, но было поздно. Никогда глава Теней не терпел такого позорного поражения.
Джетта отшатнулась, глядя на него то ли с ужасом, то ли со злостью. Не успел Тейнол ничего объяснить, как она выплюнула презрительно:
— Тень!
Вот за это он любил ее — она была необыкновенно умна. Слишком умна. Теперь эта мысль отдавала горечью.
— Да, Тень, — подтвердил очевидное Тейнол.
— И что вам опять нужно? — с раздражением и даже ненавистью поинтересовалась она, пряча боль где-то в глубине багровых глаз. — Я ничем вам не мешала, жила себе спокойно, на болоте. Если настолько боитесь, так убейте! Достали уже! И ты…
Она смотрела на него с тем самым отвращением и ненавистью, с которой и должна была. Он же предал ее, хотя сам этого не желал.
— Я не следил за тобой… Вернее, следил, но раньше. Это долгая история, я прошу, чтобы ты выслушала меня.
— У меня же нет выбора, правда? — хмыкнула она, кривя губы. Сейчас она настолько напоминала Вадериона, что он невольно улыбнулся. Видимо, она посчитала это за подтверждение собственной беспомощности.
— Я не хотел бы, чтобы ты уходила. Ради меня.
Несколько секунд она смотрела на него так, что он готов был попрощаться с шансом получить ее прощение и принятие. Но Джетта тоже оставалась собой. Она была стойкой и не привыкла избегать ударов судьбы — она решила его выслушать. Не глядя опустилась на стул, мрачно сверля взглядом любимого еще минуту назад мужчину.
— Бреши, — бросила она, складывая руки на груди. Как и всегда, она делала все, чтобы оттолкнуть его от себя, при этом отчаянно старалась не потерять его. Ее характер и желание всегда конфликтовали, но для Тейнола, видящего Джетту насквозь, все было очевидно, поэтому он никогда не обращал внимание на ее "плохое настроение".
— Я действительно потерял память. Мои враги поймали меня в магическую ловушку, избегая которую, я попал в Неглскую трясину. Однако меня все же зацепило — пострадала память. Я забыл бо?льшую часть своей жизни. И все, что я говорил и делал, было правдой. Я действительно полюбил тебя — не без некоторых предпосылок.
— Каких?
— Я тебя знал, — вздохнул Тейнол, опускаясь на край постели. Джетта смотрела мрачно и враждебно. — Ты права: я Тень. Более того: я — Тейнол, глава Теней. В какой-то мере я действительно наемный убийца, проживший более тысячелетия. Ты оказалась права.
— Но ошиблась во всем остальном, — нахмурилась Джетта. — Ретаин?
— Это мое настоящее имя. Так меня назвал отец при рождении, но… было время, когда я… Это сложно объяснить. У меня появилось новое имя, а потом и новая семья. Так что я не лгал тебе, когда говорил, что Ретаин — мое настоящее имя. Так меня действительно звали, а второе свое имя я забыл.
Она хмыкнула, но уже менее враждебно.
— Допустим. Я тоже не под настоящим именем живу. Так ты все же следил за мною или нет? Никогда не поверю, что глава Теней случайно оказался на моем пути.
— И все же именно это произошло. Когда-то я действительно следил за тобой и твоей семьей. Более того, — он мысленно вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза. — Я убил одного из твоих братьев, еще двум "помог". Своими руками я их не убивал, но спланировал все. Многие годы я выслеживал тебя после твоего исчезновения. Мы подозревали тебя и Цериана. Теперь я знаю, что ты невиновна, а с твоим последним братом мои Тени скоро разберутся. Так что я полноценный палач твоей семьи.
— Но? — холодно поинтересовалась Джетта. — Ведь ты к чему-то ведешь, я права? На тебя непохоже хвастаться.
— Но я люблю тебя. Это чувство возникло против моей воли, долга и логики. Только потерей памяти я могу объяснить тот факт, что поддался влечению к тебе.
— Словно я демоница, что тебя соблазнила! — рыкнула она, окончательно закрываясь. — Нужен ты мне был! И зачем я тебя спасла? Оставила бы подыхать! Ты ведь действительно умирал?
— Да. Я уже сказал: я попал в ловушку, оказался совершенно один, в болоте, без памяти и сил. Если бы не ты, я бы так и сгинул в той канаве, а моя семья никогда бы не узнала, что со мной случилось.
— Это провал, глава Теней, — с холодной насмешкой заметила Джетта.
— Да, — совершенно серьезно подтвердил он. — Из-за моей ошибки чуть не пострадали все.
Она странно глянула на него.
— Ты ненавидишь меня.
— Какая разница? Все ведь кончено… Так и знала! — Она встала и прошлась по комнате, как варг, загнанный в угол. — Дерьмовая жизнь! Ты тоже сбежал от меня.
Она расхохоталась, но так жутко, что он тоже вскочил, хотел ее успокоить. Это был слишком естественный порыв — он привык к ней за эти месяцы, привык заботиться, — что он и не подумал, что к бешеной Джетте лучше не приближаться.
— И почему опять?! — в бессильной злости прокричала она, сжимая ворот его кожаной куртки с такой силой, что передавила горло.
К счастью, Тейнол все же был сильнее Джетты и смог разжать ее пальцы. И тут же получил пощечину.
— Тварь, — выдохнула она, падая на стул и вновь хохоча. — Ну что стоишь? Иди отсюда! Свой долг передо мной ты выполнил, рассказал…
Она взъерошила растрепанные волосы.
— Мне жаль, что все так сложилось.
— Так всегда "складывается", — с сарказмом произнесла она. В ее глазах было слишком много боли.
Тейнол прошел к кровати и вновь сел.
— И что ты сидишь?
— Не хочу оставлять тебя одну в таком состоянии, — честно признался он, понимая, что здесь ему делать больше нечего. — Ты можешь натворить бед.
— Как в Одере, да? Я же еще и убийца.
— Я тоже, но, в отличие от тебя, это моя работа и жизнь.
Они помолчали. Говорить было нечего. Тейнол был готов к тому, что она не примет. Да и как можно? Он — враг ее семьи, их палач. Так сложилось, что Тьма сделала их врагами, хотя личных счетов у них не было.
Джетта уронила голову на руки. Она не плакала — скорее демоны бы вновь ворвались в их мир, — но во всей ее фигуре виделся этот излом.
Чувствуя себя виноватым без вины, Тейнол желал оправдаться, хоть как-то объяснить ей, что так действительно сложилось, что он всего лишь защищал семью, он заговорил:
— Я родился в войну. Но мы жили в мирных землях. Постепенно и до них дошла война, война Света… Мне не было и десяти, когда я попал в плен к паладинам. Родителей убили на моих глазах… А меня отправили к Верховному паладину Даресу де Гору. Лидеру светлых… Я был не единственным пленником. Освободили меня лишь через год. Чтобы не вдаваться в неприятные подробности, де Гор был насильником детей, особенно ему нравились мальчики. Он не считал темных за живых, и дети дроу должны были исполнять его прихоти, быть игрушками для него… Нас спас Вадерион, которого словно Судьба привела туда. Было… тяжело. Тогда я не хотел жить, мне казалось, что больше я не смогу существовать в этом мире… после всего. Мне было десять. Из моих товарищей никто не выжил. Как и я, они не хотели больше жить. А мне Вадерион не позволил уйти. Он боролся за меня, помогал, воспитывал и заботился. Постепенно я привязался к нему. Он стал мне другом, наставником и старшим братом. Именно так к нему я всегда относился, так стал звать его, когда Элиэн так легко поняла все… Все эти годы я служил моему брату, который дал мне имя и волю к жизни, я готов ради него на многое, на очень многое. Его семья — это моя семья. Его дети и внуки зовут меня дядей, они росли на моих глазах, я учил их сражаться… Я никогда не изменю своей личной клятве Вадериону. Поэтому когда твоя мать захотела власти — поставила под угрозу положение брата, — я начал действовать. По-другому я не мог. Я…
— Ты что делаешь? — поинтересовалась она.
— Объясняю, — слегка удивился Тейнол.
— На кой демон? Ты мне только что признался, что влюбился случайно, вопреки всем своим правилам и прочему. Иди страдай к своему Вадериону! Что ты мне душу изливаешь?! Ты же не хочешь меня любить! — выплюнула она, разве что лицо не располосовала — настолько злилась. Но сильнее ее агрессии и ненависти в ней была видна боль.
— Не хочу? — выцепил в ее речи главное Тейнол. Постепенно до него начало доходить. — Ты думаешь, что я желаю потерять тебя? Тебя? Я мысли такой допустить не могу. Ты… Ты мне дорога.
— Благодарю, — бросила она. — И что ты хочешь тогда от меня?
— Там много.
— Давай все.
— Чтобы ты осталась со мной, — выпалил Тейнол, пока его вновь не перебили, не попытались задушить и не выцарапали глаза.
Вопреки ожиданиям, Джетта не кинулась на него, а задумчиво подперла голову, глядя на него так, словно он был какой-то особенно нерешаемой задачкой.
— Значит, ты все вспомнил, но решил продолжить наш с тобой роман? Кто будет постельку греть, правильно!
— Мне в кровати не холодно, я редко ночую дома, но от твоей компании не откажусь никогда, — более чем серьезно ответил Тейнол. — Однако у меня много недостатков, достаточно серьезных для тебя, поэтому…
— Жена?
— Нет.
— Любовница?
— Нет.
— Дети.
— Не мои. В смысле племянники.
— А свои?
— Нет конечно!
— Хм.
Джетта поднялась со стула и направилась к Тейнолу. Он был готов ко многому, но не к тому, что она банально завалит его на кровать, впиваясь в губы страстным поцелуем и седлая его бедра. Он рефлекторно прижал ее к себе (не отказываться же!), питая смутные сомнения насчет легкого разрешения личных проблем. Опыта в этом трудном деле у него не было, поэтому оставалось лишь гадать. Или спросить.
— Джетта, стой…
— Не глупи, я же чувствую, что ты не против, — промурлыкала она ему на ухо и прикусила кожу не шее. Оставит ведь след…
Его рука скользнула к поясу ее юбки и забралась под рубашку.
— Не против, но мы не договорили, — напомнил Тейнол, поглаживая ее по спине.
— Что ты еще хочешь обсудить? — недовольно поинтересовалась она, отрываясь наконец от его шеи. Демоны, как же с ней хорошо. Он начинал понимать Вадериона, двести лет уже одержимого Элиэн.
— Вот ты подлец, — не удержался он, имея в виду, конечно, отца.
От громкого звука Варелин проснулась и начала вопить.
— Прости, маленькая моя принцесса, — тут же принялся сюсюкаться с дочерью Велон. Хорошо, что Вэйзар не увидит — уржался бы этот пустоголовый кобель.
Варелин никак не хотела успокаиваться, даже воркования любимого папы не могли утешить младенца. Наконец из гостиной пришла Эда, и вместе родителям удалось угомонить разошедшуюся дочку. По-другому никак с этими детьми.
Глава 2. Тетя
Он оперся о косяк, разглядывая ее. Сайл пообещал, что к вечеру взбунтовавшееся сознание уляжется, а память окончательно превратится в единую цепочку событий, перестав путать Тейнола. Так и случилось, вот только что делать с чувствами? Первая радость от осознания себя и возвращении домой улеглась, и душу начала мучить любовь. Та самая непонятная и нелогичная, которую Тейнол никогда не желал. Он спокойно жил все эти годы, храня верность семье и родным, но иного чувства, с женщиной, испытывать не хотел. Ему это было ненужно, он даже никогда не задумывался над тем, хочет ли он что-то изменить. Тысячу лет… Многие не доживают даже до пяти веков. Целая жизнь, в которой все было на своих местах. И ведь даже после появления Джетты он не позволил себе и мысли о ней! Но Судьба послала ему ловушку, в которую он попал, потеряв память. И все! Забыв о семье и долге, он позволил себе увлечься женщиной, которая единственная смогла заинтересовать его. Происки Тьмы, не иначе — из всех темных в Неглской трясине жила именно Джетта! Именно она спасла его! И ведь она не знала, кто он! Конечно! Теперь все становилось понятно: его странная осведомленность о ней и ее незнание — он ведь годами следил за нею. А она ни разу не видела его. Вот в чем была разгадка его странных ощущений. Он знал о ней все. Она, такая похожая на Вадериона, вызывала в нем теплые чувства. Он видел в ней старшего брата, о котором забыл, но которого не мог перестать любить. А Джетта действительно была удивительно похожа на Вадериона. Очередная насмешка Судьбы: из всех родственников брата именно его племянница воплотила в себе большинство его черт — не Велон. Даже не будь в Тейноле этого зерна порочного чувства, он не смог бы остаться равнодушным к Джетте, которая внешне так походила на его семью. Она казалась ему своей, родной. И он попал в ловушку. Теперь нужно было как-то сочетать несочетаемое: холод души и пламенную любовь, императорскую семью и Джетту, которая должна была ненавидеть всех Шелар'рис. По сравнению с этим недавний бунт памяти казался смешным. Тейнол обрел себя, но как принять две совершенно разные части себя?
Глaва Теней не был бы собой, если бы с упорством больного осла (цитата Вадериона) не отправился решать проблемы. Личные проблемы, которые впервые встали перед ним. В этот момент смятения он как никогда был благодарен брату и сестре. Что они с пониманием отнеслись к его любви. Хотя бы за свою спину Тейнол мог не переживать. А вот что делать с Джеттой? Как ей объяснить все и не потерять? Потому что в каком бы смятении не находился Тейнол, отпускать любимую женщину он не желал. Все же он оставался темным, а они были еще теми собственниками.
Джетта валялась на кровати и читала книгу. На столе остывал ужин. Удивительная забота, учитывая, что она не знала, с чем он к ней придет. Какими теперь смешными казались все их клятвы.
— Долго будешь стоять? — поинтересовалась она, а потом обернулся. На ее лице светилась довольная насмешливая улыбка.
— Как поняла?
— Сквозняк, — она кивнула в сторону открытой двери. — Давай, рассказывай, о скольких женах вспомнил.
Говорила Джетта с насмешкой, как и всегда, только в глазах притаилось беспокойство. Она поднялась с кровати, на которой они провели прошлую ночь, и подошла к нему. Он запомнил ее такой — прекрасной, желанной, в его объятиях, — но это было вечность назад, когда в его голове мелькали обрывки прошлого, но целой картины не имелось. Теперь же тот огромный пласт в тысячу лет был восстановлен, и он лег между вчерашним и сегодняшним днем, отделив от Тейнола Джетту настолько, насколько было возможно.
Он шагнул к ней, сокращая расстояние, и впился в губы. Они были мягкими и горячими. Это было удивительным чувством — целовать женщину, женщину желанную, любимую, ту, с которой хотелось быть рядом. Тейнолу никогда не нужна была ничья компания, лишь изредка его тянуло в семью, немного погреться в тепле их любви, отогреть замерзшую во Тьме душу Тени. Теперь же кто-то стал для него настолько важным и дорогим, что он готов был — он желал этого! — пренебречь своим вечным одиночеством.
— Я люблю тебя, — прошептал он ей в губы, разрывая поцелуй. — Хочу, чтобы ты запомнила это.
В ее взгляде тут же появилось подозрение.
— Что-то мне подсказывает, что ты сейчас сообщишь мне весьма неприятную новость, — скривилась она. — Жена? Любовница? Мне не осталось места в твоей жизни?
— Нет, Джетта, конечно ост… — он осекся, прикусил язык, но было поздно. Никогда глава Теней не терпел такого позорного поражения.
Джетта отшатнулась, глядя на него то ли с ужасом, то ли со злостью. Не успел Тейнол ничего объяснить, как она выплюнула презрительно:
— Тень!
Вот за это он любил ее — она была необыкновенно умна. Слишком умна. Теперь эта мысль отдавала горечью.
— Да, Тень, — подтвердил очевидное Тейнол.
— И что вам опять нужно? — с раздражением и даже ненавистью поинтересовалась она, пряча боль где-то в глубине багровых глаз. — Я ничем вам не мешала, жила себе спокойно, на болоте. Если настолько боитесь, так убейте! Достали уже! И ты…
Она смотрела на него с тем самым отвращением и ненавистью, с которой и должна была. Он же предал ее, хотя сам этого не желал.
— Я не следил за тобой… Вернее, следил, но раньше. Это долгая история, я прошу, чтобы ты выслушала меня.
— У меня же нет выбора, правда? — хмыкнула она, кривя губы. Сейчас она настолько напоминала Вадериона, что он невольно улыбнулся. Видимо, она посчитала это за подтверждение собственной беспомощности.
— Я не хотел бы, чтобы ты уходила. Ради меня.
Несколько секунд она смотрела на него так, что он готов был попрощаться с шансом получить ее прощение и принятие. Но Джетта тоже оставалась собой. Она была стойкой и не привыкла избегать ударов судьбы — она решила его выслушать. Не глядя опустилась на стул, мрачно сверля взглядом любимого еще минуту назад мужчину.
— Бреши, — бросила она, складывая руки на груди. Как и всегда, она делала все, чтобы оттолкнуть его от себя, при этом отчаянно старалась не потерять его. Ее характер и желание всегда конфликтовали, но для Тейнола, видящего Джетту насквозь, все было очевидно, поэтому он никогда не обращал внимание на ее "плохое настроение".
— Я действительно потерял память. Мои враги поймали меня в магическую ловушку, избегая которую, я попал в Неглскую трясину. Однако меня все же зацепило — пострадала память. Я забыл бо?льшую часть своей жизни. И все, что я говорил и делал, было правдой. Я действительно полюбил тебя — не без некоторых предпосылок.
— Каких?
— Я тебя знал, — вздохнул Тейнол, опускаясь на край постели. Джетта смотрела мрачно и враждебно. — Ты права: я Тень. Более того: я — Тейнол, глава Теней. В какой-то мере я действительно наемный убийца, проживший более тысячелетия. Ты оказалась права.
— Но ошиблась во всем остальном, — нахмурилась Джетта. — Ретаин?
— Это мое настоящее имя. Так меня назвал отец при рождении, но… было время, когда я… Это сложно объяснить. У меня появилось новое имя, а потом и новая семья. Так что я не лгал тебе, когда говорил, что Ретаин — мое настоящее имя. Так меня действительно звали, а второе свое имя я забыл.
Она хмыкнула, но уже менее враждебно.
— Допустим. Я тоже не под настоящим именем живу. Так ты все же следил за мною или нет? Никогда не поверю, что глава Теней случайно оказался на моем пути.
— И все же именно это произошло. Когда-то я действительно следил за тобой и твоей семьей. Более того, — он мысленно вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза. — Я убил одного из твоих братьев, еще двум "помог". Своими руками я их не убивал, но спланировал все. Многие годы я выслеживал тебя после твоего исчезновения. Мы подозревали тебя и Цериана. Теперь я знаю, что ты невиновна, а с твоим последним братом мои Тени скоро разберутся. Так что я полноценный палач твоей семьи.
— Но? — холодно поинтересовалась Джетта. — Ведь ты к чему-то ведешь, я права? На тебя непохоже хвастаться.
— Но я люблю тебя. Это чувство возникло против моей воли, долга и логики. Только потерей памяти я могу объяснить тот факт, что поддался влечению к тебе.
— Словно я демоница, что тебя соблазнила! — рыкнула она, окончательно закрываясь. — Нужен ты мне был! И зачем я тебя спасла? Оставила бы подыхать! Ты ведь действительно умирал?
— Да. Я уже сказал: я попал в ловушку, оказался совершенно один, в болоте, без памяти и сил. Если бы не ты, я бы так и сгинул в той канаве, а моя семья никогда бы не узнала, что со мной случилось.
— Это провал, глава Теней, — с холодной насмешкой заметила Джетта.
— Да, — совершенно серьезно подтвердил он. — Из-за моей ошибки чуть не пострадали все.
Она странно глянула на него.
— Ты ненавидишь меня.
— Какая разница? Все ведь кончено… Так и знала! — Она встала и прошлась по комнате, как варг, загнанный в угол. — Дерьмовая жизнь! Ты тоже сбежал от меня.
Она расхохоталась, но так жутко, что он тоже вскочил, хотел ее успокоить. Это был слишком естественный порыв — он привык к ней за эти месяцы, привык заботиться, — что он и не подумал, что к бешеной Джетте лучше не приближаться.
— И почему опять?! — в бессильной злости прокричала она, сжимая ворот его кожаной куртки с такой силой, что передавила горло.
К счастью, Тейнол все же был сильнее Джетты и смог разжать ее пальцы. И тут же получил пощечину.
— Тварь, — выдохнула она, падая на стул и вновь хохоча. — Ну что стоишь? Иди отсюда! Свой долг передо мной ты выполнил, рассказал…
Она взъерошила растрепанные волосы.
— Мне жаль, что все так сложилось.
— Так всегда "складывается", — с сарказмом произнесла она. В ее глазах было слишком много боли.
Тейнол прошел к кровати и вновь сел.
— И что ты сидишь?
— Не хочу оставлять тебя одну в таком состоянии, — честно признался он, понимая, что здесь ему делать больше нечего. — Ты можешь натворить бед.
— Как в Одере, да? Я же еще и убийца.
— Я тоже, но, в отличие от тебя, это моя работа и жизнь.
Они помолчали. Говорить было нечего. Тейнол был готов к тому, что она не примет. Да и как можно? Он — враг ее семьи, их палач. Так сложилось, что Тьма сделала их врагами, хотя личных счетов у них не было.
Джетта уронила голову на руки. Она не плакала — скорее демоны бы вновь ворвались в их мир, — но во всей ее фигуре виделся этот излом.
Чувствуя себя виноватым без вины, Тейнол желал оправдаться, хоть как-то объяснить ей, что так действительно сложилось, что он всего лишь защищал семью, он заговорил:
— Я родился в войну. Но мы жили в мирных землях. Постепенно и до них дошла война, война Света… Мне не было и десяти, когда я попал в плен к паладинам. Родителей убили на моих глазах… А меня отправили к Верховному паладину Даресу де Гору. Лидеру светлых… Я был не единственным пленником. Освободили меня лишь через год. Чтобы не вдаваться в неприятные подробности, де Гор был насильником детей, особенно ему нравились мальчики. Он не считал темных за живых, и дети дроу должны были исполнять его прихоти, быть игрушками для него… Нас спас Вадерион, которого словно Судьба привела туда. Было… тяжело. Тогда я не хотел жить, мне казалось, что больше я не смогу существовать в этом мире… после всего. Мне было десять. Из моих товарищей никто не выжил. Как и я, они не хотели больше жить. А мне Вадерион не позволил уйти. Он боролся за меня, помогал, воспитывал и заботился. Постепенно я привязался к нему. Он стал мне другом, наставником и старшим братом. Именно так к нему я всегда относился, так стал звать его, когда Элиэн так легко поняла все… Все эти годы я служил моему брату, который дал мне имя и волю к жизни, я готов ради него на многое, на очень многое. Его семья — это моя семья. Его дети и внуки зовут меня дядей, они росли на моих глазах, я учил их сражаться… Я никогда не изменю своей личной клятве Вадериону. Поэтому когда твоя мать захотела власти — поставила под угрозу положение брата, — я начал действовать. По-другому я не мог. Я…
— Ты что делаешь? — поинтересовалась она.
— Объясняю, — слегка удивился Тейнол.
— На кой демон? Ты мне только что признался, что влюбился случайно, вопреки всем своим правилам и прочему. Иди страдай к своему Вадериону! Что ты мне душу изливаешь?! Ты же не хочешь меня любить! — выплюнула она, разве что лицо не располосовала — настолько злилась. Но сильнее ее агрессии и ненависти в ней была видна боль.
— Не хочу? — выцепил в ее речи главное Тейнол. Постепенно до него начало доходить. — Ты думаешь, что я желаю потерять тебя? Тебя? Я мысли такой допустить не могу. Ты… Ты мне дорога.
— Благодарю, — бросила она. — И что ты хочешь тогда от меня?
— Там много.
— Давай все.
— Чтобы ты осталась со мной, — выпалил Тейнол, пока его вновь не перебили, не попытались задушить и не выцарапали глаза.
Вопреки ожиданиям, Джетта не кинулась на него, а задумчиво подперла голову, глядя на него так, словно он был какой-то особенно нерешаемой задачкой.
— Значит, ты все вспомнил, но решил продолжить наш с тобой роман? Кто будет постельку греть, правильно!
— Мне в кровати не холодно, я редко ночую дома, но от твоей компании не откажусь никогда, — более чем серьезно ответил Тейнол. — Однако у меня много недостатков, достаточно серьезных для тебя, поэтому…
— Жена?
— Нет.
— Любовница?
— Нет.
— Дети.
— Не мои. В смысле племянники.
— А свои?
— Нет конечно!
— Хм.
Джетта поднялась со стула и направилась к Тейнолу. Он был готов ко многому, но не к тому, что она банально завалит его на кровать, впиваясь в губы страстным поцелуем и седлая его бедра. Он рефлекторно прижал ее к себе (не отказываться же!), питая смутные сомнения насчет легкого разрешения личных проблем. Опыта в этом трудном деле у него не было, поэтому оставалось лишь гадать. Или спросить.
— Джетта, стой…
— Не глупи, я же чувствую, что ты не против, — промурлыкала она ему на ухо и прикусила кожу не шее. Оставит ведь след…
Его рука скользнула к поясу ее юбки и забралась под рубашку.
— Не против, но мы не договорили, — напомнил Тейнол, поглаживая ее по спине.
— Что ты еще хочешь обсудить? — недовольно поинтересовалась она, отрываясь наконец от его шеи. Демоны, как же с ней хорошо. Он начинал понимать Вадериона, двести лет уже одержимого Элиэн.
