Все гномы, как по команде, обернулись к безбородому, чем подтвердили догадку Ворона, насчет его личности.
— Несущий Смерть, — со вздохом произнес гном. Голос его был удивительно мелодичен для представителя подземного народа. Он взял протянутую ему трубку и закурил.
Все молча ждали откровения великого кузнеца.
— Когда я ковал его, то чувствовал, что он станет страшной силой в руках великого правителя… По раскаленной руде текла мощь… Смерть… Я держал его в руках и понимал, что он принесет много бед, смертей и… спасение… Великий клинок с великой судьбой… — Миэрэн Харт говорил, а перед Вороном и его друзьями, перед сидящими рядом гномами оживали картины прошлого. Они понимали, о чем говорил великий кузнец. — Но не дано было владеть им гному. Я знал это. Судьба возьмет свое… Я благодарен тебе, — вдруг произнес кузнец, глядя прямо в глаза Ворона. — Ты оказался более стойким, чем те, в чьи руки попадал Несущий Смерть. И я благодарен, что ты отдал его достойному воину. Пусть темный эльф… Но я ковал великий меч, он должен принадлежать великому воину. Если таков его путь, я принимаю и одобряю его. Пусть этот клинок в руках чужих проявит себя и принесет славу моему народу, создавшему его.
Гномы с почтением слушали своего кузнеца и ни о чем не спорили. Когда он договорил, они молча склонили головы, принимая его волю. Даже Ворон с Барстом не испортили момент. Оба были воинами, оба умели ценить оружие, оба серьезно относились к праву владения.
— Как так получилось? — сглотнув, поинтересовался Ворон, разрушая таинственные мгновения тишины. — Как твой меч оказался у темных эльфов? Если его можно только подарить и получить в бою. Неужели у темных эльфов получилось отнять клинок?
Миэрэн разжег потухшую трубку и затянулся. Выпустив в воздух клубы дыма, под шум дождя он начал рассказ:
— Когда я ковал клинки из лосской стали, я чувствовал их. Я знал их природу. Знал, что не дано мне владеть ими, что кую я их для других воинов. Но также понял я, что мечи не пойдут в руки против воли. Лишь дар от сердца или честная победа могут позволить воину взять в руки эти клинки… Всего их было четыре. Первый раз я выковал три: Несущий Смерть, полуторный меч, Разящий, тоже полуторный, ни в чем не уступающий своему брату, и Непобедимый, одноручный меч, легкий и быстрый. Я отдал их в дар лучшим воинам своего народа. Несколько лет они храбро защищали наше королевство, а потом… темные эльфы прознали про мечи из лосской стали. Они тут же возжелали получить себе это невероятное оружие. Я знал, какую мощь в себе таит каждый меч… Это разрушающая сила. Против хозяина меча из лосской стали бессильно любое колдовство, любые чары, а сам клинок способен сразить любое существо. Это мое идеальное творение… Естественно, темные эльфы захотели получить мечи. Несколько раз они устраивали кражи, но неудачливые воры умирали, едва коснувшись не принадлежавшего им меча. Тогда темные начали понимать суть… Несколько раз они нападали на владельцев клинков. Эльфы устроили настоящую охоту за гномами, которым я даровал право носить свои мечи. Много крови невинных пролилось из-за этого… До сих пор корю я себя за это… — На миг Миэрэн замолчал, потом собрался с силами и продолжил: — Наконец один меч перешел в руки эльфов. До этого они нападали на гномов из засады, толпой. Им удалось убить первых хозяев мечей, но взять их они были не способны. Клинки перешли в руки наследников гномов… Тех вновь убили… Так бы длилось бесконечно, но случилось, что сразились темный эльф и гном в честном поединке. И меч перешел к другому. Тогда-то темные поняли, что нужно. Долго, но все же они заполучили все три меча себе…
— Украли, — тихо пробормотал себе под нос Олис и тут же получил подзатыльник от отца и дяди одновременно.
А Миэрэн Харт продолжил, словно не услышав неуместной фразы юного гнома:
— Так мои первые творения отправились в путь. Я чувствовал судьбу каждого из них. Много крови будет пролито, но и много семей будет защищено… Лишь спустя годы я создал еще один клинок. Я почувствовал, что должен это сделать, а может, — нахмурился полугном-полуэльф, — я захотел выковать еще одну легенду. В итоге мое самолюбование погубило много народа. Я выковал клинок, двуручный меч, Карающий, и подарил его Грете. Это была выдающаяся воительница и замечательная подруга. Она спасла мой народ от глубинных троллей. Она заслужила владеть моим мечом, и когда я ковал его, я чувствовал, что он для нее… Я видел златоволосую деву, держащую в руках Карающего… Но Грета умерла, завещав меч сыну. Тот же пролил кровь на земли моего народа, разрушил древние связи. Теперь Карающий навечно останется в семье хранительницы… Вновь пролилась кровь. Великое оружие притягивает великие беды… Я поклялся, что больше не возьму в руки молот, чтобы выковать лосскую сталь…
Гномы почтительно внимали своему знаменитому кузнецу. Ворон и Барст сгорали от любопытства. Как те, кто сделал войну своим главным ремеслом, они были, мягко говоря, неравнодушны к оружие, особенно к необычному и могущественному. Ворон помнил свой трепет, когда ладоней коснулся меч из лосской стали. Идеальная балансировка, невероятно острое лезвие, рукоять так и просится в ладонь. Даже без того ощущения мощи, что исходило от лосской стали, клинок был безупречен. За одну возможность увидеть его многие воины заплатили бы жизнью. И, конечно, узнать историю создания этого уникального оружия было безумно интересно. Теперь Ворон догадывался, почему только Миэрэн Харт смог совладать с лосской рудой, тогда как все остальные кузнецы огромного мира, населенного самыми разными народами, не смогли этого сделать. Благодаря своей эльфийской крови Миэрэн смог почувствовать желания и силу магической руды, а умения кузнеца-гнома помогли ему воплотить это в жизнь. Так думал Ворон, немного подрастеряв свой образ циничного и безразличного к тонким материям наемника. Потом, правда, он опомнился и тут же перевел разговор в более тривиальное русло:
— Спать пора, завтра надо будем уходить, а то, чую, еще драконы налетят.
— Да, — подтвердил один из гномов. — Эти твари всегда за своих мстят.
Ругая (не самыми приличными словами) драконов, гномы и трое друзей стали укладываться спать. Совсем рядом лил первый весенний дождь и стонали раненные. Ларон то и дело подходил к ним: то одному кружку с водой подать, то другому повязку поправить.
«Все же светлые эльфы чересчур добросердечны, — подумал Ворон, засыпая. — У них это граничит с безумием».
Женщины тоже закончили разговор и улеглись рядом. Ворона так и подмывало расспросить Агнет — не просто же так она вела беседы, что узнала? Но оборотень не стал привлекать внимание гномов. Кэриста была очень старой чернокнижницей, в Академии и во всей Рестании о ней ходили разные, странные слухи. Ворон вполне мог поверить, что эта женщина знает многое. Темная, которая выжила при тирании Ордена Света и предшествующей ему Инквизиции, была не так проста. Если Агнет удалось вытащить из нее хоть что-нибудь — это уже успех. Но в целях конспирации (говоря умным языком) следовало помалкивать при посторонних.
Установив караул, гномы и их спасители легли спать. Постепенно на их маленький лагерь опустилась тишина. Относительная.
— Эй, — тихо позвал Ворона один из гномов, которому не спалось.
— Ну? — недовольно проворчал оборотень, не открывая глаз.
— А вас как зовут-то?
— Я — Белый Ворон, орк — Барст, эльф — Ларон, тощая девица у нас за мага, зовем ее Агнет.
"Тощая девица" презрительно фыркнула и пнула Ворона по колену. Как раз дотянулась, зараза!
К удивлению Ворона, старшие гномы младших не одернули. Видимо, им тоже было любопытно, что это за чужаки бродят по их шахтам. У Ворона было немало знакомых среди гномов, но эти, простые шахтеры и вояки, которых по воле Забытых Богов занесло сюда, были сущими простаками и ни о каких наемниках, будь они хоть трижды знаменитыми, не слышали.
Несколько минут все молчали, обдумывая ответ Ворона.
— А ты кто? Нечисть? — раздался тот же самый голос.
Ворон скрипнул зубами, слыша смешок Барста.
— Нет, я оборотень, — процедил Ворон. И здесь его достали проклятые предрассудки. Какая разница, как он выглядит? Крылатые ящерицы, бородатые коротышки, светящиеся мечи — все это норма, а бледный человек с красными глазами и белыми волосами — это уже ненормально!
— А, понятно, — разочаровано протянул гном. — А мы думали, ты из темных тварей…
Спасибо.
— Просто такой урод…
Как достали!
Но прежде, чем Ворон, ругаясь, поднялся и вышел из пещеры — все желание спать пропало, лучше посидит в бессменном карауле, — раздался громкий "ой!" гнома и совершенно искренне извинение Ларона:
— Прошу прощения, я не заметил ваши пальцы. Впредь буду осторожен.
Эльф прошел к Барсту и лег рядом. Может, гномы и начали бы бузить — прощать ушастому оскорбление они не собирались, — но орк многозначительно сжал топор, и, глядя на горы его мускулов, воинственные коротышки передумали выяснять отношения.
Агнет открыла глаза и посмотрела на спящего Ворона. Он все же уснул, спасибо Ларону. Агнет сама уже собиралась приструнить языкастых гадов, но эльф успел первым. Она злилась — слишком близко к сердцу принимала тревоги одного оборотня.
Во сне лицо Ворона казалось более молодым, хотя трехдневная щетина и корка крови на виске могла испортить любой вид. Но Ворон оставался самим собой — красивым, наглым и…
Оборвав мысль, Агнет встала и прошла к выходу из пещеры. Свет зажигать она не стала, чтобы не разбудить спящих, поэтому встреча с гномом стала для нее неожиданностью. Он сидел у самого входа, и тень падала так, что, наверное, только Ворон с его острым ночным зрением оборотня заметил бы силуэт.
— Садитесь, леди, — вежливо пригласил ее гном.
Она села рядом на камень, и несколько минут они молча любовались ночным небом. Этот полукровка был интересен Агнет. Наверное, единственный пример, когда кровь светлых эльфов и гномов перемешалась, да еще в равных долях. В итоге мир получил удивительного творца. Агнет не разбиралась в оружии и смотреть с любовью на черный меч не стала бы, но она оценила магическую мощь клинка. Чтобы выковать подобный артефакт (а Несущий Смерть заслуживал по праву считаться самым необычным артефактом мира наряду со своими "братьями"), надо было быть не просто кузнецом или мастером. Надо было быть творцом, созидателем.
— В наш мир действительно проникли демоны? — вдруг спросил Миэрэн Харт.
Агнет запоздало вспомнила, что здесь не только Ларон был обладателем острого слуха. Видимо, кузнец услышал ее разговор с Кэристой.
— Да, — признала очевидное Агнет. Несмотря на безумную опасность, грозящую миру (перспектива открытия Врат и Второго Великого Нашествия была более чем реальной), маг не собиралась делать знания о демонах достоянием общественности. Большинство людей и нелюдей не блещут умом, это стадо, подчиняющее примитивным инстинктам. Агнет не желала перепугать весь мир. Все равно толку от всеобщей осведомленности не будет — демона-мужчину и так ищут по указанию Ордена, — а вреда знание и страх принесут немало.
Миэрэн ничего не ответил, но Агнет чувствовала, как сильно его встревожило ее откровение.
— Я бы предпочла, — осторожно начала женщина, — чтобы вы не делились этим знанием с другими. Паника будет на руку демонам. Орден Света и Орден магов в курсе проблемы, мы найдем и остановим демонов.
Кузнец поднял на нее свои светлые, по-эльфийски прекрасные глаза и спросил:
— Чем я могу помочь?
Агнет поборола в себе хулиганское желание попросить выковать еще оружие из лосской стали — с ним их шансы против демонов увеличивались. Нет, полукровка ее неправильно поймет.
— Ничем, благодарю, — улыбнулась Агнет, пряча правду. — Рада, что познакомилась с вами.
Она поднялась и отправилась в пещеру, оставив знаменитого кузнеца вдохновляться светом звезд.
Обратный путь вышел весьма скучным — ни драконы, ни темные эльфы, ни даже обвалы не потревожили четырех друзей. Правда, некоторыми (Ворону и Барсту) пришлось умирать от любопытства все две недели, что они выбирались из гномьего королевства. Сначала они долго плутали по заброшенным шахтам на западе — лаз возле драконов завалило, и пришлось воспользоваться другим ходом, ведущим из той самой пещеры, которая приютила их после боя. Даже сами гномы не могли найти верный туннель, и под ворчание Барста и вздохи нервничающего под землей Ларона они бродили не меньше десяти дней, пока не нашли нужный спуск. Все это время друзья ни на миг не оставались наедине. Заброшенные подземные ходы — это не то место, где стоит бродить в одиночестве. Только женщины не выказывали никакого страха. Кэриста, которая, как выяснилось, забирала у Миэрэна какой-то артефакт для Академии, была безразличной ко всему и вся чернокнижницей — невысокая, стройная шатенка с волной прекрасных, отдающих рыжиной кудрей, среди которых виднелись тонкие нити седины. Женщина ничуть не волновалась, не боялась умереть и на мир смотрела с изрядной долей язвительности, которую выплескивала на окружающих, когда ее совсем доставали. Особенно много приходилось на долю… Агнет. Женщины явно не ладили между собой, и Ворон решил почаще отвлекать свою подругу-любовницу-напарницу. Агнет присутствию Кэристы не радовалась и смотрела на нее с подозрением — это занимало все ее время, и на глупые страхи маг тоже не разменивалась. Вот бы Ларон вел себя также! Но на светлого эльфа каменный свод, покрытый трещинами, давил нещадно. Барст принялся отвлекать Ларона похабными историями, и в итоге все, включая гномов, почти сутки слушали нотации бывшего лорда Феланэ.
Исключая эти мелкие неурядицы, разношерстный отряд борцов с драконами — как едко их назвала Кэриста — спустя девять дней оказался в столице подземного королевства. Еще четыре дня — и друзья оказались на воле, избавившись от подозрительных взглядом гномов. Несмотря на отпущение грехов, дарованное Ворону самим Миэрэном Хартом, простые гномы не простили чужаку невероятное милосердие по отношению к темным эльфам.
— Небо, — тихо и радостно выдохнул Ларон.
— Прощай, эль, — грустно вздохнул Барст. — Но небо — тож хорошо. А то крякнешься под землей.
Ворон с Агнет переглянулись и кивнули — на них подземные ходы давили не так, как на Ларона, но после месяца блужданий под толщей земли любой был бы рад чистому воздуху и небу над головой. Прямо здесь, неподалеку от входа в королевство гномов, друзья устроили привал и держали совет.
— Ну, рассказывай! — приказал дрожащий от нетерпения Ворон, разве что не тряханул пару раз Агнет (инстинкт самосохранения не позволил ему это сделать).
Женщина отложила в сторону фляжку с водой и задумалась.
— Многое осталось неясно, — призналась она.
— Неужели Кэриста не раскололась? — подколол Ворон. — Или наоборот, призналась, что помогала демонам проникнуть в наш мир?
— Не говори глупостей, она слишком разумна для этого, — отмахнулась Агнет. — Нет, она рассказала, что знала. А знала она немало. Я же говорила, что она живет очень давно. Но все равно…
— Агнет, я убью тебя, — серьезно произнес Ворон. — А потом убью себя, потому что ты так и не передала мне золото за прошлое выполненное поручение. От жадности я сойду с ума и перережу себе горло.
— Несущий Смерть, — со вздохом произнес гном. Голос его был удивительно мелодичен для представителя подземного народа. Он взял протянутую ему трубку и закурил.
Все молча ждали откровения великого кузнеца.
— Когда я ковал его, то чувствовал, что он станет страшной силой в руках великого правителя… По раскаленной руде текла мощь… Смерть… Я держал его в руках и понимал, что он принесет много бед, смертей и… спасение… Великий клинок с великой судьбой… — Миэрэн Харт говорил, а перед Вороном и его друзьями, перед сидящими рядом гномами оживали картины прошлого. Они понимали, о чем говорил великий кузнец. — Но не дано было владеть им гному. Я знал это. Судьба возьмет свое… Я благодарен тебе, — вдруг произнес кузнец, глядя прямо в глаза Ворона. — Ты оказался более стойким, чем те, в чьи руки попадал Несущий Смерть. И я благодарен, что ты отдал его достойному воину. Пусть темный эльф… Но я ковал великий меч, он должен принадлежать великому воину. Если таков его путь, я принимаю и одобряю его. Пусть этот клинок в руках чужих проявит себя и принесет славу моему народу, создавшему его.
Гномы с почтением слушали своего кузнеца и ни о чем не спорили. Когда он договорил, они молча склонили головы, принимая его волю. Даже Ворон с Барстом не испортили момент. Оба были воинами, оба умели ценить оружие, оба серьезно относились к праву владения.
— Как так получилось? — сглотнув, поинтересовался Ворон, разрушая таинственные мгновения тишины. — Как твой меч оказался у темных эльфов? Если его можно только подарить и получить в бою. Неужели у темных эльфов получилось отнять клинок?
Миэрэн разжег потухшую трубку и затянулся. Выпустив в воздух клубы дыма, под шум дождя он начал рассказ:
— Когда я ковал клинки из лосской стали, я чувствовал их. Я знал их природу. Знал, что не дано мне владеть ими, что кую я их для других воинов. Но также понял я, что мечи не пойдут в руки против воли. Лишь дар от сердца или честная победа могут позволить воину взять в руки эти клинки… Всего их было четыре. Первый раз я выковал три: Несущий Смерть, полуторный меч, Разящий, тоже полуторный, ни в чем не уступающий своему брату, и Непобедимый, одноручный меч, легкий и быстрый. Я отдал их в дар лучшим воинам своего народа. Несколько лет они храбро защищали наше королевство, а потом… темные эльфы прознали про мечи из лосской стали. Они тут же возжелали получить себе это невероятное оружие. Я знал, какую мощь в себе таит каждый меч… Это разрушающая сила. Против хозяина меча из лосской стали бессильно любое колдовство, любые чары, а сам клинок способен сразить любое существо. Это мое идеальное творение… Естественно, темные эльфы захотели получить мечи. Несколько раз они устраивали кражи, но неудачливые воры умирали, едва коснувшись не принадлежавшего им меча. Тогда темные начали понимать суть… Несколько раз они нападали на владельцев клинков. Эльфы устроили настоящую охоту за гномами, которым я даровал право носить свои мечи. Много крови невинных пролилось из-за этого… До сих пор корю я себя за это… — На миг Миэрэн замолчал, потом собрался с силами и продолжил: — Наконец один меч перешел в руки эльфов. До этого они нападали на гномов из засады, толпой. Им удалось убить первых хозяев мечей, но взять их они были не способны. Клинки перешли в руки наследников гномов… Тех вновь убили… Так бы длилось бесконечно, но случилось, что сразились темный эльф и гном в честном поединке. И меч перешел к другому. Тогда-то темные поняли, что нужно. Долго, но все же они заполучили все три меча себе…
— Украли, — тихо пробормотал себе под нос Олис и тут же получил подзатыльник от отца и дяди одновременно.
А Миэрэн Харт продолжил, словно не услышав неуместной фразы юного гнома:
— Так мои первые творения отправились в путь. Я чувствовал судьбу каждого из них. Много крови будет пролито, но и много семей будет защищено… Лишь спустя годы я создал еще один клинок. Я почувствовал, что должен это сделать, а может, — нахмурился полугном-полуэльф, — я захотел выковать еще одну легенду. В итоге мое самолюбование погубило много народа. Я выковал клинок, двуручный меч, Карающий, и подарил его Грете. Это была выдающаяся воительница и замечательная подруга. Она спасла мой народ от глубинных троллей. Она заслужила владеть моим мечом, и когда я ковал его, я чувствовал, что он для нее… Я видел златоволосую деву, держащую в руках Карающего… Но Грета умерла, завещав меч сыну. Тот же пролил кровь на земли моего народа, разрушил древние связи. Теперь Карающий навечно останется в семье хранительницы… Вновь пролилась кровь. Великое оружие притягивает великие беды… Я поклялся, что больше не возьму в руки молот, чтобы выковать лосскую сталь…
Гномы почтительно внимали своему знаменитому кузнецу. Ворон и Барст сгорали от любопытства. Как те, кто сделал войну своим главным ремеслом, они были, мягко говоря, неравнодушны к оружие, особенно к необычному и могущественному. Ворон помнил свой трепет, когда ладоней коснулся меч из лосской стали. Идеальная балансировка, невероятно острое лезвие, рукоять так и просится в ладонь. Даже без того ощущения мощи, что исходило от лосской стали, клинок был безупречен. За одну возможность увидеть его многие воины заплатили бы жизнью. И, конечно, узнать историю создания этого уникального оружия было безумно интересно. Теперь Ворон догадывался, почему только Миэрэн Харт смог совладать с лосской рудой, тогда как все остальные кузнецы огромного мира, населенного самыми разными народами, не смогли этого сделать. Благодаря своей эльфийской крови Миэрэн смог почувствовать желания и силу магической руды, а умения кузнеца-гнома помогли ему воплотить это в жизнь. Так думал Ворон, немного подрастеряв свой образ циничного и безразличного к тонким материям наемника. Потом, правда, он опомнился и тут же перевел разговор в более тривиальное русло:
— Спать пора, завтра надо будем уходить, а то, чую, еще драконы налетят.
— Да, — подтвердил один из гномов. — Эти твари всегда за своих мстят.
Ругая (не самыми приличными словами) драконов, гномы и трое друзей стали укладываться спать. Совсем рядом лил первый весенний дождь и стонали раненные. Ларон то и дело подходил к ним: то одному кружку с водой подать, то другому повязку поправить.
«Все же светлые эльфы чересчур добросердечны, — подумал Ворон, засыпая. — У них это граничит с безумием».
Женщины тоже закончили разговор и улеглись рядом. Ворона так и подмывало расспросить Агнет — не просто же так она вела беседы, что узнала? Но оборотень не стал привлекать внимание гномов. Кэриста была очень старой чернокнижницей, в Академии и во всей Рестании о ней ходили разные, странные слухи. Ворон вполне мог поверить, что эта женщина знает многое. Темная, которая выжила при тирании Ордена Света и предшествующей ему Инквизиции, была не так проста. Если Агнет удалось вытащить из нее хоть что-нибудь — это уже успех. Но в целях конспирации (говоря умным языком) следовало помалкивать при посторонних.
Установив караул, гномы и их спасители легли спать. Постепенно на их маленький лагерь опустилась тишина. Относительная.
— Эй, — тихо позвал Ворона один из гномов, которому не спалось.
— Ну? — недовольно проворчал оборотень, не открывая глаз.
— А вас как зовут-то?
— Я — Белый Ворон, орк — Барст, эльф — Ларон, тощая девица у нас за мага, зовем ее Агнет.
"Тощая девица" презрительно фыркнула и пнула Ворона по колену. Как раз дотянулась, зараза!
К удивлению Ворона, старшие гномы младших не одернули. Видимо, им тоже было любопытно, что это за чужаки бродят по их шахтам. У Ворона было немало знакомых среди гномов, но эти, простые шахтеры и вояки, которых по воле Забытых Богов занесло сюда, были сущими простаками и ни о каких наемниках, будь они хоть трижды знаменитыми, не слышали.
Несколько минут все молчали, обдумывая ответ Ворона.
— А ты кто? Нечисть? — раздался тот же самый голос.
Ворон скрипнул зубами, слыша смешок Барста.
— Нет, я оборотень, — процедил Ворон. И здесь его достали проклятые предрассудки. Какая разница, как он выглядит? Крылатые ящерицы, бородатые коротышки, светящиеся мечи — все это норма, а бледный человек с красными глазами и белыми волосами — это уже ненормально!
— А, понятно, — разочаровано протянул гном. — А мы думали, ты из темных тварей…
Спасибо.
— Просто такой урод…
Как достали!
Но прежде, чем Ворон, ругаясь, поднялся и вышел из пещеры — все желание спать пропало, лучше посидит в бессменном карауле, — раздался громкий "ой!" гнома и совершенно искренне извинение Ларона:
— Прошу прощения, я не заметил ваши пальцы. Впредь буду осторожен.
Эльф прошел к Барсту и лег рядом. Может, гномы и начали бы бузить — прощать ушастому оскорбление они не собирались, — но орк многозначительно сжал топор, и, глядя на горы его мускулов, воинственные коротышки передумали выяснять отношения.
***
Агнет открыла глаза и посмотрела на спящего Ворона. Он все же уснул, спасибо Ларону. Агнет сама уже собиралась приструнить языкастых гадов, но эльф успел первым. Она злилась — слишком близко к сердцу принимала тревоги одного оборотня.
Во сне лицо Ворона казалось более молодым, хотя трехдневная щетина и корка крови на виске могла испортить любой вид. Но Ворон оставался самим собой — красивым, наглым и…
Оборвав мысль, Агнет встала и прошла к выходу из пещеры. Свет зажигать она не стала, чтобы не разбудить спящих, поэтому встреча с гномом стала для нее неожиданностью. Он сидел у самого входа, и тень падала так, что, наверное, только Ворон с его острым ночным зрением оборотня заметил бы силуэт.
— Садитесь, леди, — вежливо пригласил ее гном.
Она села рядом на камень, и несколько минут они молча любовались ночным небом. Этот полукровка был интересен Агнет. Наверное, единственный пример, когда кровь светлых эльфов и гномов перемешалась, да еще в равных долях. В итоге мир получил удивительного творца. Агнет не разбиралась в оружии и смотреть с любовью на черный меч не стала бы, но она оценила магическую мощь клинка. Чтобы выковать подобный артефакт (а Несущий Смерть заслуживал по праву считаться самым необычным артефактом мира наряду со своими "братьями"), надо было быть не просто кузнецом или мастером. Надо было быть творцом, созидателем.
— В наш мир действительно проникли демоны? — вдруг спросил Миэрэн Харт.
Агнет запоздало вспомнила, что здесь не только Ларон был обладателем острого слуха. Видимо, кузнец услышал ее разговор с Кэристой.
— Да, — признала очевидное Агнет. Несмотря на безумную опасность, грозящую миру (перспектива открытия Врат и Второго Великого Нашествия была более чем реальной), маг не собиралась делать знания о демонах достоянием общественности. Большинство людей и нелюдей не блещут умом, это стадо, подчиняющее примитивным инстинктам. Агнет не желала перепугать весь мир. Все равно толку от всеобщей осведомленности не будет — демона-мужчину и так ищут по указанию Ордена, — а вреда знание и страх принесут немало.
Миэрэн ничего не ответил, но Агнет чувствовала, как сильно его встревожило ее откровение.
— Я бы предпочла, — осторожно начала женщина, — чтобы вы не делились этим знанием с другими. Паника будет на руку демонам. Орден Света и Орден магов в курсе проблемы, мы найдем и остановим демонов.
Кузнец поднял на нее свои светлые, по-эльфийски прекрасные глаза и спросил:
— Чем я могу помочь?
Агнет поборола в себе хулиганское желание попросить выковать еще оружие из лосской стали — с ним их шансы против демонов увеличивались. Нет, полукровка ее неправильно поймет.
— Ничем, благодарю, — улыбнулась Агнет, пряча правду. — Рада, что познакомилась с вами.
Она поднялась и отправилась в пещеру, оставив знаменитого кузнеца вдохновляться светом звезд.
Глава 10. Рассказ чернокнижницы, или Снова в путь
Обратный путь вышел весьма скучным — ни драконы, ни темные эльфы, ни даже обвалы не потревожили четырех друзей. Правда, некоторыми (Ворону и Барсту) пришлось умирать от любопытства все две недели, что они выбирались из гномьего королевства. Сначала они долго плутали по заброшенным шахтам на западе — лаз возле драконов завалило, и пришлось воспользоваться другим ходом, ведущим из той самой пещеры, которая приютила их после боя. Даже сами гномы не могли найти верный туннель, и под ворчание Барста и вздохи нервничающего под землей Ларона они бродили не меньше десяти дней, пока не нашли нужный спуск. Все это время друзья ни на миг не оставались наедине. Заброшенные подземные ходы — это не то место, где стоит бродить в одиночестве. Только женщины не выказывали никакого страха. Кэриста, которая, как выяснилось, забирала у Миэрэна какой-то артефакт для Академии, была безразличной ко всему и вся чернокнижницей — невысокая, стройная шатенка с волной прекрасных, отдающих рыжиной кудрей, среди которых виднелись тонкие нити седины. Женщина ничуть не волновалась, не боялась умереть и на мир смотрела с изрядной долей язвительности, которую выплескивала на окружающих, когда ее совсем доставали. Особенно много приходилось на долю… Агнет. Женщины явно не ладили между собой, и Ворон решил почаще отвлекать свою подругу-любовницу-напарницу. Агнет присутствию Кэристы не радовалась и смотрела на нее с подозрением — это занимало все ее время, и на глупые страхи маг тоже не разменивалась. Вот бы Ларон вел себя также! Но на светлого эльфа каменный свод, покрытый трещинами, давил нещадно. Барст принялся отвлекать Ларона похабными историями, и в итоге все, включая гномов, почти сутки слушали нотации бывшего лорда Феланэ.
Исключая эти мелкие неурядицы, разношерстный отряд борцов с драконами — как едко их назвала Кэриста — спустя девять дней оказался в столице подземного королевства. Еще четыре дня — и друзья оказались на воле, избавившись от подозрительных взглядом гномов. Несмотря на отпущение грехов, дарованное Ворону самим Миэрэном Хартом, простые гномы не простили чужаку невероятное милосердие по отношению к темным эльфам.
— Небо, — тихо и радостно выдохнул Ларон.
— Прощай, эль, — грустно вздохнул Барст. — Но небо — тож хорошо. А то крякнешься под землей.
Ворон с Агнет переглянулись и кивнули — на них подземные ходы давили не так, как на Ларона, но после месяца блужданий под толщей земли любой был бы рад чистому воздуху и небу над головой. Прямо здесь, неподалеку от входа в королевство гномов, друзья устроили привал и держали совет.
— Ну, рассказывай! — приказал дрожащий от нетерпения Ворон, разве что не тряханул пару раз Агнет (инстинкт самосохранения не позволил ему это сделать).
Женщина отложила в сторону фляжку с водой и задумалась.
— Многое осталось неясно, — призналась она.
— Неужели Кэриста не раскололась? — подколол Ворон. — Или наоборот, призналась, что помогала демонам проникнуть в наш мир?
— Не говори глупостей, она слишком разумна для этого, — отмахнулась Агнет. — Нет, она рассказала, что знала. А знала она немало. Я же говорила, что она живет очень давно. Но все равно…
— Агнет, я убью тебя, — серьезно произнес Ворон. — А потом убью себя, потому что ты так и не передала мне золото за прошлое выполненное поручение. От жадности я сойду с ума и перережу себе горло.
