Окна были закрыты ставнями или вовсе забиты досками. По улицам не носилась малышня, громко крича и пугая лошадей — животных тоже не наблюдалось. Не слышно было лая собак и мяуканья кошек, лишь крысы копошились в грязных тряпках, да кружились над опустевшей торговой площадью вороны. И вновь Ларон с грустью подумал о друзьях. Что с ними? Где они сейчас?
— Не хотите присоединиться к нам? — вежливо поинтересовался Квил. — В Хортаре нет резиденции Ордена, так что мы остановились в одном из трактиров. Там есть свободные комнаты.
— Благодарю, — с настороженностью ответил Ларон, но все же последовал за паладинами. У него имелся небольшой запас серебряных монет — все золото держал у себя Ворон, аргументируя тем, что он хотя бы карманника вовремя заметит. Так что Ларон не то что бы бедствовал, но и шиковать не мог. Останавливался в самых простеньких тавернах, а чаще ночевал и вовсе в лесу. И лишние траты ему были совсем ни к чему, ведь паладины наверняка остановились в хорошем месте. За недолгие десять минут, что они ехали по серым улочкам, Ларон успел придумать приличную отговорку и почти решился отделиться от паладинов. Однако его страхи не осуществились: хоть таверна, и правда, была весьма дорогой, платить за проживание в ней эльфу не пришлось. Как оказалось, паладины на месяц сняли комнаты на весь отряд, который заметно уменьшился. Теперь без хозяина осталось не только трое коней, но и две комнаты.
— Керид ночует с ребятами в соседней, там три кровати. Мы уже думали отказаться, но здешние тавернщики очень скупы, — смеясь, пояснил Квил. — Оставайся с нами, — паладин перешел на "ты" и даже не заметил. — Среди людей мало кто понимает нас, но светлый эльф…
Ларон не хотел соглашаться, он не любил быть обязанным другим людям и нелюдям, однако и отказать было неловко. В итоге паладин сломил внутренне сопротивление эльфа, и тот на ночь расположился в одной из пустующих комнат.
За свою достаточно долгую (по меркам людей) жизнь Ларон привык много работать — ведение хозяйства в огромном поместье отнимало немало сил. Бывший лорд Феланэ был радушным и ответственным хозяином, он вставал с первыми лучами солнца и ложился за полночь, когда даже самые упорные слуги уже спали. Поэтому нет ничего удивительного, что и в своей второй жизни Ларон подскакивал раньше всех. Таверна еще спала, когда он спустился вниз. На кухне тихо шуршала повариха, то и дело громко зевая, а хозяин сего заведения поправлял стулья и столы. Это был уже немолодой (скорее, даже пожилой) мужчина, весьма энергичный, в чем скоро убедился Ларон.
— Доброго вам утречка, господин. Желаете чего-нибудь? — бодро поинтересовался он, словно за окном ярко светило полуденное солнце, а не розовел горизонт. — Чая, вина или родниковой воды? У нас тут родничок есть, в лесу недалеко. Так знаете, как его хвалят. Вода оттуда — словно роса божественная, словно сам Свет благословил.
— Благодарю, можно воду, — быстро ответил Ларон, пока его не снесло волной ненужных сведений.
Однако так легко отделаться от хозяина не получилось. Принеся кружку с водой, которая действительно имела изумительный вкус, покоривший даже светлого эльфа, человек принялся болтать о всякой чепухе. Рассказывал о непутевой дочери, помощнике-сыне, своей козе, жене и делах таверны. Ларон неловко молчал, не зная, как осадить разговорившегося тавернщика. Если бы здесь был Барст, он бы тотчас выпросил себе лучшего пива и вчерашний окорок, Агнет поставила бы на место хозяина, а Ворон бы уже вовсю окучивал симпатичную повариху. Хотя, может, и нет, учитывая последние события.
— …А я сразу понял, что они ждут кого-то особенного, — вырвал Ларона из раздумий голос тавернщика.
— Кто? — не понял рассеянный эльф.
— Паладины, — довольный своей догадливостью пояснил человек. — Вас ждали, господин светлый эльф.
Тавернщик смотрел на него, как на дивное чудо или необычного зверька. Внезапно Ларон почувствовал, что понимает Ворона, на которого пялились все, кому не лень: беловолосый, бледный, красноглазый мужчина — внешность достаточно необычная. Видимо, светлые эльфы в Логре тоже были редкостью. Ларону было неприятно это липкое больное любопытство людей. Словно он не один из них, а какая-то неведомая зверюшка.
— Ждали, да, — протянул тавернщик, пока Ларон многозначительно молчал. — Даже две комнаты лишних сняли. Может, вы, того, еще кого ждете. Подругу свою? Слышал, эльфийки…
— Разве паладинов изначально не было больше? — поинтересовался удивленный Ларон, невежливо перебив говорившего. — Прошу прощения.
— Нет конечно! Они вас ждали, я же говорю, — принялся объяснять непонятно чему радующийся тавернщик. — И комнаты лишние сняли, и лошадок у меня прикупили, и все ходили, с какими-то людьми общались. Я, грешным делом, услышал кое-чего. Не специально, не подумайте! Но так, краешком заприметил, что они ждали кого-то…
Тавернщик еще долго говорил, а Ларон думал о том, насколько лжива человеческая натура. Получается, что паладины не рисковали жизнями, не теряли своих товарищей в боях с ликанами, а мирно сидели и кого-то ждали? Но неужели этим "кто-то" оказался он, Ларон? Чем он так примечателен? Простой эльф… Нет, наверное, тавернщик ошибся, и паладины искали кого-то другого, а Ларон всего лишь попался им по пути, и по доброте душевной они решили ему помочь. Все же нельзя думать о воинах Света плохо.
Ларон чувствовал, что дружба с Барстом и особенно с Вороном влияет на его отношение к миру и к окружающим. Будь здесь оборотень, он бы и на полет стрелы не подошел к паладинам, а потом неделю кривился бы и припоминал все грехи служителей Света.
Только когда в зал стали спускаться другие постояльцы, тавернщик отстал от Ларона. Совсем скоро к эльфу присоединились паладины. Ларон невольно отметил, что Квил спустился лишь с парочкой послушников, остальные сразу покинули таверну. В отличие от тавернщика, паладин не надоедал Ларону болтовней, да и был он куда умнее простого торговца. И все же зачем он соврал? Неужели затеял что-то недоброе? Впрочем, Ларон быстро нашел объяснение подозрительному поведению воинов Света — если их миссия достаточно серьезная, они не вправе разглашать ее детали. Верность и преданность — вот две отличительные черты всех паладинов и послушников. Да и сам Ларон не привык лезть в чужие дела, так что постепенно успокоился, сочтя скрытность новых знакомых вполне нормальной.
После затянувшегося завтрака Ларон собрался наверх, за мешком — ему пора было отправляться в путь. Квил попытался отговорить его, приглашал остаться, но эльф настоял на своем, мягко отказавшись. В итоге паладин прекратил уговоры, молча последовав за Лароном наверх. Показалось или нет светлому эльфу, что человека что-то мучает. Словно он собирался задать вопрос, но никак не решался.
— Не подскажешь, куда ты собираешься? — с кажущимся безразличием поинтересовался Квил, облокотившись о косяк открытой двери.
Ларон затянул веревки своего походного мешка и с холодным недоумением взглянул на человека. Он снисходительно и даже чересчур лояльно (по меркам сородичей) относился к смертным расам, однако всему есть предел.
— Я не хотел оскорбить, — смутился паладин. — Просто все так запутано здесь… Не знаю, когда вырвусь домой. У меня осталась сестра в Рестании, я хотел вернуть ей одну вещь, но с вороном такое не отправишь. Вот и подумал, что можно через кого-нибудь передать. Проблема только в том, что народ здесь чересчур хитрый, — скривился Квил. — А светлому эльфу я бы доверился, ваша раса — блюстители морали и нравственности, ты точно не украдешь вещи моей сестры.
Ларон понимающе улыбнулся — вся холодность и подозрительность враз испарились.
— Я могу помочь, моя конечная цель действительно Рестания. Только вот я не уверен, что доберусь до нее целым и невредимым, — трезво оценил свои возможности и окружающую опасность Ларон.
— На все воля Света, — спокойно ответил Квил и вышел, чтобы через минуту вернуться с небольшим свертком. Посыльному ворону такое действительно не под силу унести, а Ларон даже не заметит дополнительный груз. Квил отдал ему сверток и рассказал, как найти его сестру в Рестании.
— Еще раз спасибо, — от души поблагодарил человек, пожимая руку эльфу. — А то сестренка мне уже все нервы ис… В общем, она будет рада. И как только светлого эльфа занесло в нашу глухомань?
Говорил Квил просто и от души, и Ларон уже собирался чистосердечно ответить на практически риторический вопрос, когда вдруг услышал в голове голос Ворона: "Неразумно". Эльф едва не вздрогнул, так четко прозвучало это слово, но больше всего его поразила волна подозрительности, которая накрыла его. Ему внезапно подумалось, что бы сказали друзья, окажись они рядом (если, конечно, возможно представить ситуацию, где Ворон и Барст общаются с ненавистными паладинам). Вряд ли кто-то из них стал откровенничать с незнакомым человеком, который к тому же уже пару раз солгал. Очень вовремя Ларон вспомнил о словах тавернщика. Все же Ворону удалось заразить подозрительностью даже доверчивого светлого эльфа, и вместо правды Ларон ответил формальностью:
— Так меня вел Свет.
Паладин усмехнулся, продолжая держать на лице маску вежливого расположения, но бывший лорд Феланэ уже видел, что это все игра.
— Да, Свет иногда требует жертв, — неожиданно произнес Квил. — Отдавать самого себя, пренебрегать собственными желаниями, сводить знакомства с теми, кого ты презираешь…
Теперь Ларон был настороже и заметил, как блеснули серые глаза человека, когда он заговорил о невольных спутниках. Холодок пробежал по спине эльфа от безумной догадки. Нет, это невозможно! Ларон становится параноиком похуже Ворона. Но оборотню это хотя бы положено по роду деятельности.
— Бывает, — односложно ответил Ларон. — Но мои спутники меня не стесняли. К сожалению, недалеко от границы на нас напали гарги и… теперь я один, — печально закончил он, чувствуя, как колет в груди. Только бы его ложь не оказалась пророческой.
Паладин глянул на него с подозрением, потом опомнился и вернул лицу благостное выражение.
— Мне жаль. Свет покарает темных… — Квил еще долго распинался о коварстве детей Тьмы, а потом все же отпустил Ларона. Спускаясь вниз, эльф чувствовал, как спину ему прожигает чужой взгляд. И в очередной раз он задался вопросом: это он стал чересчур чувствительным или жизнь оказалась наполненной ложью и коварством?
Ларон покинул Хортар в тот же день. Он шел до самой ночи, после чего устроил привал под особенно большой сосной. К счастью, солнце высушило все лужи, а нового ливня не предвиделось. Ежась от холода — уже ведь осень, — Ларон думал о паладинах. Он так и не смог решить, случайно ли повстречал Квила и его послушников, или это все было спланировано? В итоге он пришел к выводу, что стал уподобляться Ворону. Расспросы Квила вполне логичны, время неспокойное. Ларону практически удалось себя успокоить, и только червячок сомнений продолжал грызть его изнутри. Паладин солгал, притворялся, делал странные намеки. И вдруг Ларону пришла в голову здравая мысль, что воины Света искали не его, а, к примеру, Ворона. Это было вполне логично, учитывая род деятельности оборотня и его недоверие к паладинам. Может, подобное отношение обоюдно, и Ворон успел перейти дорогу Ордену? Он ведь намекал перед исчезновением, что у них с Агнет есть могущественные враги? Не паладины ли это случаем? А если так, то не получается ли, что друзья совершили что-то плохое, раз Орден Света заинтересовался ими? Но эти мысли Ларон решительно отверг: как бы неприязненно не относился Ворон к паладинам, всерьез вредить им он бы не стал, как не стал бы причинять вред другим, более слабым. Скорее всего, либо Орден обманулся, либо оборотень перешел дорогу кому-то одному (или нескольким) паладинам, не самым лучшим. Увы, даже наивный Ларон знал, что общество неоднородно, и среди самых светлых душ может найтись поистине темное создание.
Пустые рассуждения ничего не давали, а посоветоваться было не с кем. В итоге Ларон решил вовсе выбросить из головы произошедшее в Хортаре. Единственное, что он еще сделал — это отдал посылку для "сестры в Рестанию" одному торговцу, держащему путь в Столицу Мира. Человек производил благонадежное впечатление, охрану имел внушительную и дрожал перед паладинами, поэтому Ларон мог быть уверен, что его поручение выполнят. Его немного кольнула совесть, но внутренний голос, который почему-то очень походил на едкий тон Ворона, быстро успокоил его.
Следующий месяц ничем не запомнился, кроме того, что из-за обильных дождей вышло из берегов несколько местных рек, затопив все переправы, и продвижение Ларона серьезно затруднилось. Он больше просидел в грязных тавернах, чем прошел по дороге. Наконец, ближе к зиме ударили ранние морозы, прихватив оставшиеся лужи корочкой льда, и Ларон смог продолжить путь в привычном темпе. Однако не все реки замерзли. Как раз одна из них, особенно широкая и глубокая, обладала бурным потоком, который грозил потопить неосторожных путников. Ларон к таким себя справедливо не причислял, так как от природы обладал умением двигаться так, чтобы не сшибать все вокруг (в отличие от Агнет, к примеру). Он уже почти дошел до конца ветхого моста со сбитыми кое-где перилами, когда услышал отчаянный женский крик:
— Помогите! На помощь!
Мигом позабыв все наставления циника Ворона, Ларон бросился вниз, под мост.
Раньше Ворону доводилось бывать у орков, но не в родном клане Барста. Северные Ветра жили слишком далеко от путей, которыми ходил оборотень. Теперь он с хорошо скрываемым любопытством рассматривал дом Барста. Орки жили намного культурнее, чем тролли. Последним было достаточно соломенного шалаша и набедренной повязки, первые же привыкли шить себе одежду из шкур, сами ткали, ковали оружие, строили дома. Да, рядом с людьми орки казались неотесанными дикарями, но это лишь на первый взгляд. Ворон, немало общавшийся с этой расой темных, знал, что у орков своя развитая культура, есть обычаи, традиции, язык и даже верование — помимо Тьмы, они поклонялись духам предков. Если так смотреть, то оборотни были куда более разобщенной расой, их сложно было назвать народом — они полностью слились с людьми, живя с ними, но оставаясь чужими. А вот орки существовали в своем отдельном сообществе, которое, признаться, Ворону нравилось. Все кланы были разными, со своими взглядами на жизнь, но имелись некоторые общие черты, которые отличали всех орков.
На чужаков поглядывали с любопытством, но без опаски. Барсту кивали, приветствовали его и махали своими кулачищами, радостно скалясь. Дети с любопытством смотрели на младшего брата вождя, которого они совсем не помнили, и лезли с вопросами к взрослым. В целом встретили орки гостей куда лучше, чем те же люди. С другой стороны, без Барста их бы попросту застрелили еще на подходе к деревне. Орки чужаков не любили.
Агрок привел их к самому большому шатру. Он имел несколько пристроек, и Ворон готов был поклясться, что изнутри сооружение укреплено не хуже, чем обычный дом. Жилища орков должны были быть крепкими, чтобы выдержать натиск стихии — снежные бури здесь были не редкостью.
Перед огромным шатром прямо на снегу сидел орк с тремя орчатами разной степени взрослости, а над ними нависала орчиха в расшитых одеждах. При приближении компании вся семья оторвалась от увлекательного занятия (они вырезали луки) и посмотрела на гостей.
— Не хотите присоединиться к нам? — вежливо поинтересовался Квил. — В Хортаре нет резиденции Ордена, так что мы остановились в одном из трактиров. Там есть свободные комнаты.
— Благодарю, — с настороженностью ответил Ларон, но все же последовал за паладинами. У него имелся небольшой запас серебряных монет — все золото держал у себя Ворон, аргументируя тем, что он хотя бы карманника вовремя заметит. Так что Ларон не то что бы бедствовал, но и шиковать не мог. Останавливался в самых простеньких тавернах, а чаще ночевал и вовсе в лесу. И лишние траты ему были совсем ни к чему, ведь паладины наверняка остановились в хорошем месте. За недолгие десять минут, что они ехали по серым улочкам, Ларон успел придумать приличную отговорку и почти решился отделиться от паладинов. Однако его страхи не осуществились: хоть таверна, и правда, была весьма дорогой, платить за проживание в ней эльфу не пришлось. Как оказалось, паладины на месяц сняли комнаты на весь отряд, который заметно уменьшился. Теперь без хозяина осталось не только трое коней, но и две комнаты.
— Керид ночует с ребятами в соседней, там три кровати. Мы уже думали отказаться, но здешние тавернщики очень скупы, — смеясь, пояснил Квил. — Оставайся с нами, — паладин перешел на "ты" и даже не заметил. — Среди людей мало кто понимает нас, но светлый эльф…
Ларон не хотел соглашаться, он не любил быть обязанным другим людям и нелюдям, однако и отказать было неловко. В итоге паладин сломил внутренне сопротивление эльфа, и тот на ночь расположился в одной из пустующих комнат.
За свою достаточно долгую (по меркам людей) жизнь Ларон привык много работать — ведение хозяйства в огромном поместье отнимало немало сил. Бывший лорд Феланэ был радушным и ответственным хозяином, он вставал с первыми лучами солнца и ложился за полночь, когда даже самые упорные слуги уже спали. Поэтому нет ничего удивительного, что и в своей второй жизни Ларон подскакивал раньше всех. Таверна еще спала, когда он спустился вниз. На кухне тихо шуршала повариха, то и дело громко зевая, а хозяин сего заведения поправлял стулья и столы. Это был уже немолодой (скорее, даже пожилой) мужчина, весьма энергичный, в чем скоро убедился Ларон.
— Доброго вам утречка, господин. Желаете чего-нибудь? — бодро поинтересовался он, словно за окном ярко светило полуденное солнце, а не розовел горизонт. — Чая, вина или родниковой воды? У нас тут родничок есть, в лесу недалеко. Так знаете, как его хвалят. Вода оттуда — словно роса божественная, словно сам Свет благословил.
— Благодарю, можно воду, — быстро ответил Ларон, пока его не снесло волной ненужных сведений.
Однако так легко отделаться от хозяина не получилось. Принеся кружку с водой, которая действительно имела изумительный вкус, покоривший даже светлого эльфа, человек принялся болтать о всякой чепухе. Рассказывал о непутевой дочери, помощнике-сыне, своей козе, жене и делах таверны. Ларон неловко молчал, не зная, как осадить разговорившегося тавернщика. Если бы здесь был Барст, он бы тотчас выпросил себе лучшего пива и вчерашний окорок, Агнет поставила бы на место хозяина, а Ворон бы уже вовсю окучивал симпатичную повариху. Хотя, может, и нет, учитывая последние события.
— …А я сразу понял, что они ждут кого-то особенного, — вырвал Ларона из раздумий голос тавернщика.
— Кто? — не понял рассеянный эльф.
— Паладины, — довольный своей догадливостью пояснил человек. — Вас ждали, господин светлый эльф.
Тавернщик смотрел на него, как на дивное чудо или необычного зверька. Внезапно Ларон почувствовал, что понимает Ворона, на которого пялились все, кому не лень: беловолосый, бледный, красноглазый мужчина — внешность достаточно необычная. Видимо, светлые эльфы в Логре тоже были редкостью. Ларону было неприятно это липкое больное любопытство людей. Словно он не один из них, а какая-то неведомая зверюшка.
— Ждали, да, — протянул тавернщик, пока Ларон многозначительно молчал. — Даже две комнаты лишних сняли. Может, вы, того, еще кого ждете. Подругу свою? Слышал, эльфийки…
— Разве паладинов изначально не было больше? — поинтересовался удивленный Ларон, невежливо перебив говорившего. — Прошу прощения.
— Нет конечно! Они вас ждали, я же говорю, — принялся объяснять непонятно чему радующийся тавернщик. — И комнаты лишние сняли, и лошадок у меня прикупили, и все ходили, с какими-то людьми общались. Я, грешным делом, услышал кое-чего. Не специально, не подумайте! Но так, краешком заприметил, что они ждали кого-то…
Тавернщик еще долго говорил, а Ларон думал о том, насколько лжива человеческая натура. Получается, что паладины не рисковали жизнями, не теряли своих товарищей в боях с ликанами, а мирно сидели и кого-то ждали? Но неужели этим "кто-то" оказался он, Ларон? Чем он так примечателен? Простой эльф… Нет, наверное, тавернщик ошибся, и паладины искали кого-то другого, а Ларон всего лишь попался им по пути, и по доброте душевной они решили ему помочь. Все же нельзя думать о воинах Света плохо.
Ларон чувствовал, что дружба с Барстом и особенно с Вороном влияет на его отношение к миру и к окружающим. Будь здесь оборотень, он бы и на полет стрелы не подошел к паладинам, а потом неделю кривился бы и припоминал все грехи служителей Света.
Только когда в зал стали спускаться другие постояльцы, тавернщик отстал от Ларона. Совсем скоро к эльфу присоединились паладины. Ларон невольно отметил, что Квил спустился лишь с парочкой послушников, остальные сразу покинули таверну. В отличие от тавернщика, паладин не надоедал Ларону болтовней, да и был он куда умнее простого торговца. И все же зачем он соврал? Неужели затеял что-то недоброе? Впрочем, Ларон быстро нашел объяснение подозрительному поведению воинов Света — если их миссия достаточно серьезная, они не вправе разглашать ее детали. Верность и преданность — вот две отличительные черты всех паладинов и послушников. Да и сам Ларон не привык лезть в чужие дела, так что постепенно успокоился, сочтя скрытность новых знакомых вполне нормальной.
После затянувшегося завтрака Ларон собрался наверх, за мешком — ему пора было отправляться в путь. Квил попытался отговорить его, приглашал остаться, но эльф настоял на своем, мягко отказавшись. В итоге паладин прекратил уговоры, молча последовав за Лароном наверх. Показалось или нет светлому эльфу, что человека что-то мучает. Словно он собирался задать вопрос, но никак не решался.
— Не подскажешь, куда ты собираешься? — с кажущимся безразличием поинтересовался Квил, облокотившись о косяк открытой двери.
Ларон затянул веревки своего походного мешка и с холодным недоумением взглянул на человека. Он снисходительно и даже чересчур лояльно (по меркам сородичей) относился к смертным расам, однако всему есть предел.
— Я не хотел оскорбить, — смутился паладин. — Просто все так запутано здесь… Не знаю, когда вырвусь домой. У меня осталась сестра в Рестании, я хотел вернуть ей одну вещь, но с вороном такое не отправишь. Вот и подумал, что можно через кого-нибудь передать. Проблема только в том, что народ здесь чересчур хитрый, — скривился Квил. — А светлому эльфу я бы доверился, ваша раса — блюстители морали и нравственности, ты точно не украдешь вещи моей сестры.
Ларон понимающе улыбнулся — вся холодность и подозрительность враз испарились.
— Я могу помочь, моя конечная цель действительно Рестания. Только вот я не уверен, что доберусь до нее целым и невредимым, — трезво оценил свои возможности и окружающую опасность Ларон.
— На все воля Света, — спокойно ответил Квил и вышел, чтобы через минуту вернуться с небольшим свертком. Посыльному ворону такое действительно не под силу унести, а Ларон даже не заметит дополнительный груз. Квил отдал ему сверток и рассказал, как найти его сестру в Рестании.
— Еще раз спасибо, — от души поблагодарил человек, пожимая руку эльфу. — А то сестренка мне уже все нервы ис… В общем, она будет рада. И как только светлого эльфа занесло в нашу глухомань?
Говорил Квил просто и от души, и Ларон уже собирался чистосердечно ответить на практически риторический вопрос, когда вдруг услышал в голове голос Ворона: "Неразумно". Эльф едва не вздрогнул, так четко прозвучало это слово, но больше всего его поразила волна подозрительности, которая накрыла его. Ему внезапно подумалось, что бы сказали друзья, окажись они рядом (если, конечно, возможно представить ситуацию, где Ворон и Барст общаются с ненавистными паладинам). Вряд ли кто-то из них стал откровенничать с незнакомым человеком, который к тому же уже пару раз солгал. Очень вовремя Ларон вспомнил о словах тавернщика. Все же Ворону удалось заразить подозрительностью даже доверчивого светлого эльфа, и вместо правды Ларон ответил формальностью:
— Так меня вел Свет.
Паладин усмехнулся, продолжая держать на лице маску вежливого расположения, но бывший лорд Феланэ уже видел, что это все игра.
— Да, Свет иногда требует жертв, — неожиданно произнес Квил. — Отдавать самого себя, пренебрегать собственными желаниями, сводить знакомства с теми, кого ты презираешь…
Теперь Ларон был настороже и заметил, как блеснули серые глаза человека, когда он заговорил о невольных спутниках. Холодок пробежал по спине эльфа от безумной догадки. Нет, это невозможно! Ларон становится параноиком похуже Ворона. Но оборотню это хотя бы положено по роду деятельности.
— Бывает, — односложно ответил Ларон. — Но мои спутники меня не стесняли. К сожалению, недалеко от границы на нас напали гарги и… теперь я один, — печально закончил он, чувствуя, как колет в груди. Только бы его ложь не оказалась пророческой.
Паладин глянул на него с подозрением, потом опомнился и вернул лицу благостное выражение.
— Мне жаль. Свет покарает темных… — Квил еще долго распинался о коварстве детей Тьмы, а потом все же отпустил Ларона. Спускаясь вниз, эльф чувствовал, как спину ему прожигает чужой взгляд. И в очередной раз он задался вопросом: это он стал чересчур чувствительным или жизнь оказалась наполненной ложью и коварством?
***
Ларон покинул Хортар в тот же день. Он шел до самой ночи, после чего устроил привал под особенно большой сосной. К счастью, солнце высушило все лужи, а нового ливня не предвиделось. Ежась от холода — уже ведь осень, — Ларон думал о паладинах. Он так и не смог решить, случайно ли повстречал Квила и его послушников, или это все было спланировано? В итоге он пришел к выводу, что стал уподобляться Ворону. Расспросы Квила вполне логичны, время неспокойное. Ларону практически удалось себя успокоить, и только червячок сомнений продолжал грызть его изнутри. Паладин солгал, притворялся, делал странные намеки. И вдруг Ларону пришла в голову здравая мысль, что воины Света искали не его, а, к примеру, Ворона. Это было вполне логично, учитывая род деятельности оборотня и его недоверие к паладинам. Может, подобное отношение обоюдно, и Ворон успел перейти дорогу Ордену? Он ведь намекал перед исчезновением, что у них с Агнет есть могущественные враги? Не паладины ли это случаем? А если так, то не получается ли, что друзья совершили что-то плохое, раз Орден Света заинтересовался ими? Но эти мысли Ларон решительно отверг: как бы неприязненно не относился Ворон к паладинам, всерьез вредить им он бы не стал, как не стал бы причинять вред другим, более слабым. Скорее всего, либо Орден обманулся, либо оборотень перешел дорогу кому-то одному (или нескольким) паладинам, не самым лучшим. Увы, даже наивный Ларон знал, что общество неоднородно, и среди самых светлых душ может найтись поистине темное создание.
Пустые рассуждения ничего не давали, а посоветоваться было не с кем. В итоге Ларон решил вовсе выбросить из головы произошедшее в Хортаре. Единственное, что он еще сделал — это отдал посылку для "сестры в Рестанию" одному торговцу, держащему путь в Столицу Мира. Человек производил благонадежное впечатление, охрану имел внушительную и дрожал перед паладинами, поэтому Ларон мог быть уверен, что его поручение выполнят. Его немного кольнула совесть, но внутренний голос, который почему-то очень походил на едкий тон Ворона, быстро успокоил его.
Следующий месяц ничем не запомнился, кроме того, что из-за обильных дождей вышло из берегов несколько местных рек, затопив все переправы, и продвижение Ларона серьезно затруднилось. Он больше просидел в грязных тавернах, чем прошел по дороге. Наконец, ближе к зиме ударили ранние морозы, прихватив оставшиеся лужи корочкой льда, и Ларон смог продолжить путь в привычном темпе. Однако не все реки замерзли. Как раз одна из них, особенно широкая и глубокая, обладала бурным потоком, который грозил потопить неосторожных путников. Ларон к таким себя справедливо не причислял, так как от природы обладал умением двигаться так, чтобы не сшибать все вокруг (в отличие от Агнет, к примеру). Он уже почти дошел до конца ветхого моста со сбитыми кое-где перилами, когда услышал отчаянный женский крик:
— Помогите! На помощь!
Мигом позабыв все наставления циника Ворона, Ларон бросился вниз, под мост.
Глава 7. В гостях у орков
Раньше Ворону доводилось бывать у орков, но не в родном клане Барста. Северные Ветра жили слишком далеко от путей, которыми ходил оборотень. Теперь он с хорошо скрываемым любопытством рассматривал дом Барста. Орки жили намного культурнее, чем тролли. Последним было достаточно соломенного шалаша и набедренной повязки, первые же привыкли шить себе одежду из шкур, сами ткали, ковали оружие, строили дома. Да, рядом с людьми орки казались неотесанными дикарями, но это лишь на первый взгляд. Ворон, немало общавшийся с этой расой темных, знал, что у орков своя развитая культура, есть обычаи, традиции, язык и даже верование — помимо Тьмы, они поклонялись духам предков. Если так смотреть, то оборотни были куда более разобщенной расой, их сложно было назвать народом — они полностью слились с людьми, живя с ними, но оставаясь чужими. А вот орки существовали в своем отдельном сообществе, которое, признаться, Ворону нравилось. Все кланы были разными, со своими взглядами на жизнь, но имелись некоторые общие черты, которые отличали всех орков.
На чужаков поглядывали с любопытством, но без опаски. Барсту кивали, приветствовали его и махали своими кулачищами, радостно скалясь. Дети с любопытством смотрели на младшего брата вождя, которого они совсем не помнили, и лезли с вопросами к взрослым. В целом встретили орки гостей куда лучше, чем те же люди. С другой стороны, без Барста их бы попросту застрелили еще на подходе к деревне. Орки чужаков не любили.
Агрок привел их к самому большому шатру. Он имел несколько пристроек, и Ворон готов был поклясться, что изнутри сооружение укреплено не хуже, чем обычный дом. Жилища орков должны были быть крепкими, чтобы выдержать натиск стихии — снежные бури здесь были не редкостью.
Перед огромным шатром прямо на снегу сидел орк с тремя орчатами разной степени взрослости, а над ними нависала орчиха в расшитых одеждах. При приближении компании вся семья оторвалась от увлекательного занятия (они вырезали луки) и посмотрела на гостей.
