— Тьма говорила с тобой?
Марк знал, что как сначала дочь, а потом и сестра Владыки, Мелитэя обладала особой близостью с их госпожой, с Тьмой. Иногда ей удавалось почувствовать ее волю.
— Нет, — Мелитэя нахмурилась, позволив паре морщинок испортить ее безупречный лик. — Но я почувствовала силу Тьмы… Не понимаю, — раздраженно произнесла она, закрывая глаза и кончиками пальцев поглаживая виски.
Марк перехватил ее ладони и коснулся их поцелуем, после чего серьезно заметил:
— Надо посоветоваться с Владыкой. Он должен был почувствовать то же, что и ты…
— Да, нужно идти к Ликрасу! Срочно! — воскликнула Мелитэя возбужденно, глаза ее, алые от переполнявшей ее после охоты крови, сейчас горели черным огнем. Марк едва успел опустить крышку на клавишах пианино, когда его драгоценная супруга уже вылетела из гардеробной, полностью одетой.
У вампиров имелся свой, достаточно своеобразный способ перемещения. Легенды о летучих мышах были глупостью, ни в кого дети ночи не превращались, они же не какие-то оборотни или ликаны! Но Тьмою им была дарована способность проходить через тени. Тьма впускала в себя своих детей, позволяя им мгновенно оказываться в любой точке мира. Конечно, многое зависело также от мастерства вампира, его возраста, опыта и приближенности к Тьме. Особенно хорошо ориентировались на тропах Тьмы ищейки и близкие родственники Владыки.
Вампиры часто использовали свой навык, выходя на охоту, но внутри Твердыне подобное перемещение осуждалось. Поэтому спешащей Мелитэе оставалось лишь пролететь — практически буквально — несколько пролетов каменной лестницы, чтобы как можно быстрее оказаться у брата. Марк, привычный к энергичности жены, следовал тенью. Его тоже обеспокоило произошедшее — со времен Великого Нашествия Тьма не баловала вниманием своих любимых детей.
Дождавшись разрешения войти (вот какая она хорошая девочка!), Тейра толкнула дверь и оказалась в мрачном, оформленном в темных тонах кабинете. За массивным столом из дуба сидел Шелиас и сверлил взглядом многочисленные бумаги. У него наблюдался меньший хаос, чем у Тейры, и даже намечалось присутствие порядка.
Как только дверь за девушкой закрылась, Шелиас поднял на нее взгляд.
— Кхм, — кашлянула Тейра, покрепче прижимая к себе небольшую корзинку. — Решила заглянуть.
— В четыре часа утра?
— Ну ты же не спишь!
Сраженный этим "логичным" доводом, Шелиас промолчал, и, чувствуя его колебания, Тейра пошла в атаку.
— Кхм, я… я хотела извиниться, — начала она не очень уверенно, потому что действительно считала себя виноватой. — Мне не следовало называть тебя чокнутым светонутым придурком. Это было очень грубо, я оскорбила тебя и твои чувства, как мужчины и как паладина. Я не имела в виду ничего плохого и не желала тебя обидеть, просто очень испугалась и разозлилась… А так я тебя люблю, даже таким.
На протяжении ее корявой речи на усталом лице Шелиаса все больше проступал скептицизм.
— Это правда, — заверила она его. — Поклясться?
— Не нужно. — Вздох. — Я не обижаюсь. Мы слишком разные, ты и так многое во мне принимаешь как данность…
— Шели! — простонала Тейра. — Не смей опять заниматься самобичеванием.
— Обещаю, что не буду, — серьезно произнес он. Что-то в его лице не позволяло ей успокоиться. Может быть, все дело было в усталости, прятавшейся в маленьких морщинках и тенях у глаз? Или какое-то непонятное отчаяние во взгляде, всегда добром и полном надежды?
— Я тебе тут пирожков испекла… в качестве извинения, — пробормотала Тейра и откинула ткань. — Вот, с капустой, свежей, только сегодня купила.
Шелиас приподнял бровь, принюхался, а потом едва заметно поморщился.
— Они… немного сгорели?
— Да-а, совсем чуть-чуть. Ты ведь знаешь, как у меня это бывает… Я принесла тебе самые необгоревшие…
— Эм… То есть это уцелевшие?
— Ты сама тактичность, Шели. Другой бы уже вопил, что я ужасная хозяйка! — она усмехнулась, но в ее словах пряталась горечь. Естественно, Шелиас тут же почувствовал перемену в ее настроении и, поднявшись, направился к ней.
— Лучше в следующий раз поспи, я и так знаю, что ты заботишься и любишь меня, — с улыбкой произнес он, отнимая у нее корзину с горелыми пирожками. — И не переживай так из-за них, у тебя и так слишком много достоинств. Если бы к ним прибавилась еще парочка, я бы точно не решился за тобой ухаживать.
— Ты и так не решился, за тебя все сделал Тели! — усмехнулась она, блаженно щурясь, когда он обнял ее.
— Тели, — вздохнул Шелиас, вмещая в одно слово тысячу эмоций, которые вызывал у него младший брат. — Ты голодна?
— Не настолько, чтобы есть свои пирожки.
— Я попрошу слуг принести что-нибудь… Если хоть кто-то из них еще не спит.
— Конечно не спит! Я пока шла до твоего кабинета, мне десять раз попытались всучить ужин для тебя.
Шелиас тихо рассмеялся и позвал слуг.
Когда они оба отдали должное позднему ужину (а как еще называть трапезу в четыре утра?), разговор вернулся к тому, с чего и началась их ссора.
— Допустим, ты действительно увидел будущее, где ты умираешь, — дипломатично произнесла Тейра.
— Я это пережил, — тихо произнес Шелиас. — Неужели ты мне не веришь?
— Верю, но… — она замялась, подбирая слова. — Тебе не приходило в голову, что это мог быть просто кошмар? У тебя в прошлом достаточно тяжелых и даже страшных моментов, да и в настоящем хватает тревог. У тебя всего лишь в сознании наложились воспоминания на будничные переживания, что и вылилось в такой сон. Я уверена…
— Нет, — твердо произнес Шелиас, и его непримиримый взгляд был достаточно красноречив, чтобы Тейра больше не спорила.
— Хорошо, — сглотнула она. — Ты пережил свою смерть, твой Свет показал тебе будущее. И как скоро это наступит?
— Меньше года.
— Ясно… Тогда надо понять, как этого избежать…
— Это неважно.
— Что значит неважно?! Шели, ты со спокойным лицом сообщаешь, что скоро умрешь, но при этом считаешь это неважным?! Так может, прямо сейчас повесишься?! Чего ждать?! — закричала Тейра.
Шелиас глянул на нее, увидел слезы и опустил взгляд.
— Я вовсе не собираюсь умирать, но… — Он вздохнул. — Поэтому я и хотел, чтобы ты ушла. Тебе будет больно.
— Какой же ты идиот, — устало произнесла она, разом успокоившись. — Ты действительно хочешь умереть? Шели, что за глупые идеи? Или мне напомнить тебе, что у тебя есть ради кого жить? Ты дорог мне и братьям… Раз ты заботишься о моих чувствах, то подумай, что я должна ощущать, сидя сейчас и выслушивая все это?
— Я вовсе не хочу причинить тебе боль, Тейра, но ты должна понять, что это видение — правда. Это мое будущее… Мое страшное будущее… — пробормотал он, ероша волосы и пряча лицо в ладонях.
Тейра прикусила губу и сочувственно потрепала его по плечу.
— Мы что-нибудь придумаем. В конце концов, и твой Свет может ошибаться.
— Это неважно…
— Опять ты заладил… — Тейра осеклась, встретив тяжелый взгляд Шелиаса.
— Я предам Орден, Свет, собственные убеждения! Вот что важно! Я заслужу казнь!.. — Лицо его изменилось, вмиг наполнившись какой-то духовной, невидимой простому глазу силой. — Я должен понять, что к этому приведет. Я не могу оставить все невыясненным.
— И что ты собираешься делать? — осторожно поинтересовалась Тейра. Иногда Шелиас из доброго эльфа превращался в решительного главу Ордена Света — это было терпимо. Но когда он становился верующим паладином, в чьей душе горит Свет, то можно было на стенку лезть.
— Посмотрим, — нахмурился Шелиас, и его решительный взгляд показал Тейре, что Верховный паладин доберется до истины. Одно плохо — вполне вероятно, что познает он ее только на том самом костре.
— Шели, — простонала Тейра, чувствуя себя слишком уставшей и отчаявшейся, чтобы хоть что-то сделать.
Шелиас поднял на нее взгляд, хотел что-то сказать, прогнать, спасти, но промолчал.
Так они и сидели в тишине и отчаяние, пока Шелиас неожиданно не вздрогнул всем телом и начал заваливаться. Тейра вскочила, подхватила его, но он уже сам выпрямился.
— Что, опять?!
— Нет, — покачал головой Шелиас. На лбу его выступила испарина. Он облокотился на спинку кресла и прикрыл глаза. — На этот раз была Тьма…
— Тьма? — удивилась Тейра, знавшая, как они с Шели далеки от этой могущественной силы. Тьму и ее волю могли чувствовать лишь истинные темные — вампиры, ликаны, иногда орки и тролли, чернокнижники и колдуны. Но чтобы Верховный паладин?!
— Я почувствовал, как она что-то сделала, — тщательно подбирая слова, ответил Шелиас. — Волна Тьмы пронеслась по миру… Не понимаю… Что-то произошло, но я никогда с таким не сталкивался…
— Спроси у темных, — пошутила Тейра, зевая во весь рот и пытаясь прикрыться ладонью. Новая беда никак не касалась их с Шели, и она предпочла бы лечь спать, тем более что ей надо было вставать через полчаса.
— Да, надо спросить у темных, ты права, — пробормотал Шелиас — мыслями он был где-то далеко.
Тейра состроила кислое лицо и вздохнула.
— Изнасиловать тебя, что ли? Может перестанешь дурью маяться, паладин ты мой, — вздохнула она и тут же поймала укоризненный взгляд Шелиаса. — Что? Я же тебе нравлюсь!
Он вздохнул и тепло улыбнулся.
— Я люблю тебя.
Она утонула в его голубых глазах, в том тепле и любви, что он ей дарил. Что бы ни произошло, Шел всегда будет рядом и поможет. Тейра просто не могла поверить, что ее любимый эльф подведет себя под казнь… Только если его оговорят. Шели, конечно, умный и давно варится в политическом котле, но кто знает, на что способны его противники.
В сердце Тейры вновь родилась тревога за любимого мужчину. Заметив это, Шелиас обнял ее, притягивая к себе, и пообещал:
— Я приложу все усилия, чтобы вы с Тели и Фелиасом не расстраивались из-за меня.
Ей оставалось лишь вздыхать. Лучше бы поспали.
Уже под самое утро Мелитэя спустилась во двор, чтобы отдать несколько указаний горгульям. Как раз когда она выносила мозг Дарру, старшему командиру, ее нашла Анабель. С супругой младшего брата у Мелитэе отношения не сложились сразу, и чья в этом была вина — неизвестно. Конечно, сестра Владыки во всем винила Анабель, и ее сложно было в этом осуждать.
Анабель была самой младшей из вампиров, она единственная, кто в полной мере остался сиротой. Когда началось Великое Нашествие, ей едва минул год. Она не помнила своих родителей, ее растили все в Твердыне. Ближе всех к ней по возрасту был Ленар, тому на момент войны с демонами исполнилась пара десятилетий, остальные были и того старше. Да, все они по вампирским меркам считались детьми, ведь не перешагнули порог в сотню лет, но все же они уже выросли и осознавали, что происходит. Они помнили своих родителей, помнили их слова и наказы. Анабель же всего этого была лишена, к тому же, оказавшись единственным ребенком — во всех смыслах слова — и самой младшей, она с детства была окружена вниманием. Не в обычаях вампиров лезть в чужую семью и душу, но Анабель все жалели и возились с нею, баловали, любили. Сыграло роль и соотношение женщин и мужчин в Твердыне после Великого Нашествия. Из пятнадцати молодых вампиров лишь четверо были девушками, включая Анабель, но когда началась война с демонами, сестры Гретхен и Гретель вышли замуж за братьев Дейра и Диама, а малышка Валери — ей было всего двадцать пять — влюбилась в Келиса. В итоге к моменту окончания Великого Нашествия в Твердыне жили четыре супружеских пары — Марк с Мелитэей и три из молодых, — вдовец Ликрас, восемь холостых мужчин и маленькая Анабель. Одна на восьмерых! Она была желанной невестой, учитывая, что вампиры женились лишь на женщин своей расы. Со смертными они могли поразвлечься, но влюблялись по-настоящему лишь в вампирш. У их расы была особая тяга к моногамии и создании крепкой семьи — куда там добрым милосердным эльфам! К тому же вампир мог родиться только от двух чистокровных вампиров, это тоже влияло на выбор.
В общем, среди восьми молодых полных сил вампиров, живущих в Твердыне, Анабель пользовалась вниманием, любовью и уважением. За нее откровенно боролись, а она могла себе позволить пококетничать и "покрутить хвостом" (так любила выражаться Мелитэя). Сама сестра Владыки в молодости тоже не была образцом для подражания, но она достаточно быстро (пара столетий не в счет) выбрала Марка, которого искренне полюбила. Анабель же почти тысячу лет наслаждалась всеобщим вниманием, пока не остановила свой выбор на Ленаре. До этого момента Мелитэя не очень ее любила, постоянно повторяя, что Анабель прославилась лишь в отсутствии конкуренции, а будь в Твердыне, как раньше, более ста женщин, и маленькая вампирша затерялась бы на их фоне. Возможно, сестра Владыки была права. Марк, хоть и был влюблен в Мелитэю, довольно сносно оценивал сестер Гретхен и Гретель, Валери была ищейкой, а потому имела больший вес в его глазах. Все вампирши были красивы, но все же у каждой имелась своя изюминка, как говорили люди. Гретхен и Гретель обладали необычайным обаянием и были душой компании. Они всем нравились, умели поддержать разговор, и с ними ни один светский прием не мог быть скучным! Валери предпочитала молчать, зато ее мрачная красота приковывала взгляды. Хищность прирожденной ищейки добавляла ей шарма. Даже Мелитэя выгодно отличалась от остальных. Пусть она не была такой красавицей, как Валери или Ревелин (покойная жена Ликраса), зато ее кукольная внешность имела свое особенное очарование. Мелитэя обладала взрывным характером, но когда она находилась в хорошем настроении, то могла покорить любого мужчину. Она была ищейкой не только на охоте за людьми, но и за мужчинами своей расы. Если бы Марк твердо не был уверен в верности супруги, обожавшей его, он бы сошел с ума от ревности. К тому же к числу достоинств Мелитэи относился острый ум и страсть к язвительным шуткам. Она была не просто сестрой Владыки, она была одной из двух охотников, которые сражались с демонами и выжили. И во время тренировок с горгульями, когда они гоняли молодежь, Мелитэя раз за разом доказывала, что несмотря на безобидную внешность, она сражается наравне с опасным Марком.
А что же Анабель? Это была вампирша средней внешности, со светлыми локонами и изящными манерами. Каких-либо отличительных черт у нее не было. Всю свою юность она купалась в мужском обожании. Каких-то увлечений у нее не имелось, она почти не участвовала в тренировках, которые проводил Марк, осознавая свой долг наставника. И, конечно, никому бы никогда не пришло в голову звать ее, к примеру, на военный совет, хотя на подобных мероприятиях бывали не только "старички" — Марк с Мелитэей, — но также Валери и братья Дейр и Диам. В общем, по мнению сестры Владыки, Анабель была самым бесполезным существом в Твердыне. Конечно, это несильно беспокоило Мелитэю, к тому же она покорно соглашалась с Марком, что Анабель может быть просто хорошей девушкой без всяких ярких достоинств. Такое мнение существовало в их паре ровно до того, как "хорошая девушка" не вышла замуж за Ленара. В мгновении ока Мелитэя поменяла свое мнение, начав считать Анабель самым ужасным существом в Твердыне. Впрочем, и самым бесполезным тоже, так что здесь все осталось по-прежнему.
— Она его любит, — уверял Марк Мелитэю — вовсе не по доброте душевной, такие слова были неизвестны ищейки, но он очень не хотел, чтобы супруга в порыве гнева расколотила фарфор.
Марк знал, что как сначала дочь, а потом и сестра Владыки, Мелитэя обладала особой близостью с их госпожой, с Тьмой. Иногда ей удавалось почувствовать ее волю.
— Нет, — Мелитэя нахмурилась, позволив паре морщинок испортить ее безупречный лик. — Но я почувствовала силу Тьмы… Не понимаю, — раздраженно произнесла она, закрывая глаза и кончиками пальцев поглаживая виски.
Марк перехватил ее ладони и коснулся их поцелуем, после чего серьезно заметил:
— Надо посоветоваться с Владыкой. Он должен был почувствовать то же, что и ты…
— Да, нужно идти к Ликрасу! Срочно! — воскликнула Мелитэя возбужденно, глаза ее, алые от переполнявшей ее после охоты крови, сейчас горели черным огнем. Марк едва успел опустить крышку на клавишах пианино, когда его драгоценная супруга уже вылетела из гардеробной, полностью одетой.
У вампиров имелся свой, достаточно своеобразный способ перемещения. Легенды о летучих мышах были глупостью, ни в кого дети ночи не превращались, они же не какие-то оборотни или ликаны! Но Тьмою им была дарована способность проходить через тени. Тьма впускала в себя своих детей, позволяя им мгновенно оказываться в любой точке мира. Конечно, многое зависело также от мастерства вампира, его возраста, опыта и приближенности к Тьме. Особенно хорошо ориентировались на тропах Тьмы ищейки и близкие родственники Владыки.
Вампиры часто использовали свой навык, выходя на охоту, но внутри Твердыне подобное перемещение осуждалось. Поэтому спешащей Мелитэе оставалось лишь пролететь — практически буквально — несколько пролетов каменной лестницы, чтобы как можно быстрее оказаться у брата. Марк, привычный к энергичности жены, следовал тенью. Его тоже обеспокоило произошедшее — со времен Великого Нашествия Тьма не баловала вниманием своих любимых детей.
***
Дождавшись разрешения войти (вот какая она хорошая девочка!), Тейра толкнула дверь и оказалась в мрачном, оформленном в темных тонах кабинете. За массивным столом из дуба сидел Шелиас и сверлил взглядом многочисленные бумаги. У него наблюдался меньший хаос, чем у Тейры, и даже намечалось присутствие порядка.
Как только дверь за девушкой закрылась, Шелиас поднял на нее взгляд.
— Кхм, — кашлянула Тейра, покрепче прижимая к себе небольшую корзинку. — Решила заглянуть.
— В четыре часа утра?
— Ну ты же не спишь!
Сраженный этим "логичным" доводом, Шелиас промолчал, и, чувствуя его колебания, Тейра пошла в атаку.
— Кхм, я… я хотела извиниться, — начала она не очень уверенно, потому что действительно считала себя виноватой. — Мне не следовало называть тебя чокнутым светонутым придурком. Это было очень грубо, я оскорбила тебя и твои чувства, как мужчины и как паладина. Я не имела в виду ничего плохого и не желала тебя обидеть, просто очень испугалась и разозлилась… А так я тебя люблю, даже таким.
На протяжении ее корявой речи на усталом лице Шелиаса все больше проступал скептицизм.
— Это правда, — заверила она его. — Поклясться?
— Не нужно. — Вздох. — Я не обижаюсь. Мы слишком разные, ты и так многое во мне принимаешь как данность…
— Шели! — простонала Тейра. — Не смей опять заниматься самобичеванием.
— Обещаю, что не буду, — серьезно произнес он. Что-то в его лице не позволяло ей успокоиться. Может быть, все дело было в усталости, прятавшейся в маленьких морщинках и тенях у глаз? Или какое-то непонятное отчаяние во взгляде, всегда добром и полном надежды?
— Я тебе тут пирожков испекла… в качестве извинения, — пробормотала Тейра и откинула ткань. — Вот, с капустой, свежей, только сегодня купила.
Шелиас приподнял бровь, принюхался, а потом едва заметно поморщился.
— Они… немного сгорели?
— Да-а, совсем чуть-чуть. Ты ведь знаешь, как у меня это бывает… Я принесла тебе самые необгоревшие…
— Эм… То есть это уцелевшие?
— Ты сама тактичность, Шели. Другой бы уже вопил, что я ужасная хозяйка! — она усмехнулась, но в ее словах пряталась горечь. Естественно, Шелиас тут же почувствовал перемену в ее настроении и, поднявшись, направился к ней.
— Лучше в следующий раз поспи, я и так знаю, что ты заботишься и любишь меня, — с улыбкой произнес он, отнимая у нее корзину с горелыми пирожками. — И не переживай так из-за них, у тебя и так слишком много достоинств. Если бы к ним прибавилась еще парочка, я бы точно не решился за тобой ухаживать.
— Ты и так не решился, за тебя все сделал Тели! — усмехнулась она, блаженно щурясь, когда он обнял ее.
— Тели, — вздохнул Шелиас, вмещая в одно слово тысячу эмоций, которые вызывал у него младший брат. — Ты голодна?
— Не настолько, чтобы есть свои пирожки.
— Я попрошу слуг принести что-нибудь… Если хоть кто-то из них еще не спит.
— Конечно не спит! Я пока шла до твоего кабинета, мне десять раз попытались всучить ужин для тебя.
Шелиас тихо рассмеялся и позвал слуг.
Когда они оба отдали должное позднему ужину (а как еще называть трапезу в четыре утра?), разговор вернулся к тому, с чего и началась их ссора.
— Допустим, ты действительно увидел будущее, где ты умираешь, — дипломатично произнесла Тейра.
— Я это пережил, — тихо произнес Шелиас. — Неужели ты мне не веришь?
— Верю, но… — она замялась, подбирая слова. — Тебе не приходило в голову, что это мог быть просто кошмар? У тебя в прошлом достаточно тяжелых и даже страшных моментов, да и в настоящем хватает тревог. У тебя всего лишь в сознании наложились воспоминания на будничные переживания, что и вылилось в такой сон. Я уверена…
— Нет, — твердо произнес Шелиас, и его непримиримый взгляд был достаточно красноречив, чтобы Тейра больше не спорила.
— Хорошо, — сглотнула она. — Ты пережил свою смерть, твой Свет показал тебе будущее. И как скоро это наступит?
— Меньше года.
— Ясно… Тогда надо понять, как этого избежать…
— Это неважно.
— Что значит неважно?! Шели, ты со спокойным лицом сообщаешь, что скоро умрешь, но при этом считаешь это неважным?! Так может, прямо сейчас повесишься?! Чего ждать?! — закричала Тейра.
Шелиас глянул на нее, увидел слезы и опустил взгляд.
— Я вовсе не собираюсь умирать, но… — Он вздохнул. — Поэтому я и хотел, чтобы ты ушла. Тебе будет больно.
— Какой же ты идиот, — устало произнесла она, разом успокоившись. — Ты действительно хочешь умереть? Шели, что за глупые идеи? Или мне напомнить тебе, что у тебя есть ради кого жить? Ты дорог мне и братьям… Раз ты заботишься о моих чувствах, то подумай, что я должна ощущать, сидя сейчас и выслушивая все это?
— Я вовсе не хочу причинить тебе боль, Тейра, но ты должна понять, что это видение — правда. Это мое будущее… Мое страшное будущее… — пробормотал он, ероша волосы и пряча лицо в ладонях.
Тейра прикусила губу и сочувственно потрепала его по плечу.
— Мы что-нибудь придумаем. В конце концов, и твой Свет может ошибаться.
— Это неважно…
— Опять ты заладил… — Тейра осеклась, встретив тяжелый взгляд Шелиаса.
— Я предам Орден, Свет, собственные убеждения! Вот что важно! Я заслужу казнь!.. — Лицо его изменилось, вмиг наполнившись какой-то духовной, невидимой простому глазу силой. — Я должен понять, что к этому приведет. Я не могу оставить все невыясненным.
— И что ты собираешься делать? — осторожно поинтересовалась Тейра. Иногда Шелиас из доброго эльфа превращался в решительного главу Ордена Света — это было терпимо. Но когда он становился верующим паладином, в чьей душе горит Свет, то можно было на стенку лезть.
— Посмотрим, — нахмурился Шелиас, и его решительный взгляд показал Тейре, что Верховный паладин доберется до истины. Одно плохо — вполне вероятно, что познает он ее только на том самом костре.
— Шели, — простонала Тейра, чувствуя себя слишком уставшей и отчаявшейся, чтобы хоть что-то сделать.
Шелиас поднял на нее взгляд, хотел что-то сказать, прогнать, спасти, но промолчал.
Так они и сидели в тишине и отчаяние, пока Шелиас неожиданно не вздрогнул всем телом и начал заваливаться. Тейра вскочила, подхватила его, но он уже сам выпрямился.
— Что, опять?!
— Нет, — покачал головой Шелиас. На лбу его выступила испарина. Он облокотился на спинку кресла и прикрыл глаза. — На этот раз была Тьма…
— Тьма? — удивилась Тейра, знавшая, как они с Шели далеки от этой могущественной силы. Тьму и ее волю могли чувствовать лишь истинные темные — вампиры, ликаны, иногда орки и тролли, чернокнижники и колдуны. Но чтобы Верховный паладин?!
— Я почувствовал, как она что-то сделала, — тщательно подбирая слова, ответил Шелиас. — Волна Тьмы пронеслась по миру… Не понимаю… Что-то произошло, но я никогда с таким не сталкивался…
— Спроси у темных, — пошутила Тейра, зевая во весь рот и пытаясь прикрыться ладонью. Новая беда никак не касалась их с Шели, и она предпочла бы лечь спать, тем более что ей надо было вставать через полчаса.
— Да, надо спросить у темных, ты права, — пробормотал Шелиас — мыслями он был где-то далеко.
Тейра состроила кислое лицо и вздохнула.
— Изнасиловать тебя, что ли? Может перестанешь дурью маяться, паладин ты мой, — вздохнула она и тут же поймала укоризненный взгляд Шелиаса. — Что? Я же тебе нравлюсь!
Он вздохнул и тепло улыбнулся.
— Я люблю тебя.
Она утонула в его голубых глазах, в том тепле и любви, что он ей дарил. Что бы ни произошло, Шел всегда будет рядом и поможет. Тейра просто не могла поверить, что ее любимый эльф подведет себя под казнь… Только если его оговорят. Шели, конечно, умный и давно варится в политическом котле, но кто знает, на что способны его противники.
В сердце Тейры вновь родилась тревога за любимого мужчину. Заметив это, Шелиас обнял ее, притягивая к себе, и пообещал:
— Я приложу все усилия, чтобы вы с Тели и Фелиасом не расстраивались из-за меня.
Ей оставалось лишь вздыхать. Лучше бы поспали.
***
Уже под самое утро Мелитэя спустилась во двор, чтобы отдать несколько указаний горгульям. Как раз когда она выносила мозг Дарру, старшему командиру, ее нашла Анабель. С супругой младшего брата у Мелитэе отношения не сложились сразу, и чья в этом была вина — неизвестно. Конечно, сестра Владыки во всем винила Анабель, и ее сложно было в этом осуждать.
Анабель была самой младшей из вампиров, она единственная, кто в полной мере остался сиротой. Когда началось Великое Нашествие, ей едва минул год. Она не помнила своих родителей, ее растили все в Твердыне. Ближе всех к ней по возрасту был Ленар, тому на момент войны с демонами исполнилась пара десятилетий, остальные были и того старше. Да, все они по вампирским меркам считались детьми, ведь не перешагнули порог в сотню лет, но все же они уже выросли и осознавали, что происходит. Они помнили своих родителей, помнили их слова и наказы. Анабель же всего этого была лишена, к тому же, оказавшись единственным ребенком — во всех смыслах слова — и самой младшей, она с детства была окружена вниманием. Не в обычаях вампиров лезть в чужую семью и душу, но Анабель все жалели и возились с нею, баловали, любили. Сыграло роль и соотношение женщин и мужчин в Твердыне после Великого Нашествия. Из пятнадцати молодых вампиров лишь четверо были девушками, включая Анабель, но когда началась война с демонами, сестры Гретхен и Гретель вышли замуж за братьев Дейра и Диама, а малышка Валери — ей было всего двадцать пять — влюбилась в Келиса. В итоге к моменту окончания Великого Нашествия в Твердыне жили четыре супружеских пары — Марк с Мелитэей и три из молодых, — вдовец Ликрас, восемь холостых мужчин и маленькая Анабель. Одна на восьмерых! Она была желанной невестой, учитывая, что вампиры женились лишь на женщин своей расы. Со смертными они могли поразвлечься, но влюблялись по-настоящему лишь в вампирш. У их расы была особая тяга к моногамии и создании крепкой семьи — куда там добрым милосердным эльфам! К тому же вампир мог родиться только от двух чистокровных вампиров, это тоже влияло на выбор.
В общем, среди восьми молодых полных сил вампиров, живущих в Твердыне, Анабель пользовалась вниманием, любовью и уважением. За нее откровенно боролись, а она могла себе позволить пококетничать и "покрутить хвостом" (так любила выражаться Мелитэя). Сама сестра Владыки в молодости тоже не была образцом для подражания, но она достаточно быстро (пара столетий не в счет) выбрала Марка, которого искренне полюбила. Анабель же почти тысячу лет наслаждалась всеобщим вниманием, пока не остановила свой выбор на Ленаре. До этого момента Мелитэя не очень ее любила, постоянно повторяя, что Анабель прославилась лишь в отсутствии конкуренции, а будь в Твердыне, как раньше, более ста женщин, и маленькая вампирша затерялась бы на их фоне. Возможно, сестра Владыки была права. Марк, хоть и был влюблен в Мелитэю, довольно сносно оценивал сестер Гретхен и Гретель, Валери была ищейкой, а потому имела больший вес в его глазах. Все вампирши были красивы, но все же у каждой имелась своя изюминка, как говорили люди. Гретхен и Гретель обладали необычайным обаянием и были душой компании. Они всем нравились, умели поддержать разговор, и с ними ни один светский прием не мог быть скучным! Валери предпочитала молчать, зато ее мрачная красота приковывала взгляды. Хищность прирожденной ищейки добавляла ей шарма. Даже Мелитэя выгодно отличалась от остальных. Пусть она не была такой красавицей, как Валери или Ревелин (покойная жена Ликраса), зато ее кукольная внешность имела свое особенное очарование. Мелитэя обладала взрывным характером, но когда она находилась в хорошем настроении, то могла покорить любого мужчину. Она была ищейкой не только на охоте за людьми, но и за мужчинами своей расы. Если бы Марк твердо не был уверен в верности супруги, обожавшей его, он бы сошел с ума от ревности. К тому же к числу достоинств Мелитэи относился острый ум и страсть к язвительным шуткам. Она была не просто сестрой Владыки, она была одной из двух охотников, которые сражались с демонами и выжили. И во время тренировок с горгульями, когда они гоняли молодежь, Мелитэя раз за разом доказывала, что несмотря на безобидную внешность, она сражается наравне с опасным Марком.
А что же Анабель? Это была вампирша средней внешности, со светлыми локонами и изящными манерами. Каких-либо отличительных черт у нее не было. Всю свою юность она купалась в мужском обожании. Каких-то увлечений у нее не имелось, она почти не участвовала в тренировках, которые проводил Марк, осознавая свой долг наставника. И, конечно, никому бы никогда не пришло в голову звать ее, к примеру, на военный совет, хотя на подобных мероприятиях бывали не только "старички" — Марк с Мелитэей, — но также Валери и братья Дейр и Диам. В общем, по мнению сестры Владыки, Анабель была самым бесполезным существом в Твердыне. Конечно, это несильно беспокоило Мелитэю, к тому же она покорно соглашалась с Марком, что Анабель может быть просто хорошей девушкой без всяких ярких достоинств. Такое мнение существовало в их паре ровно до того, как "хорошая девушка" не вышла замуж за Ленара. В мгновении ока Мелитэя поменяла свое мнение, начав считать Анабель самым ужасным существом в Твердыне. Впрочем, и самым бесполезным тоже, так что здесь все осталось по-прежнему.
— Она его любит, — уверял Марк Мелитэю — вовсе не по доброте душевной, такие слова были неизвестны ищейки, но он очень не хотел, чтобы супруга в порыве гнева расколотила фарфор.
