— У тебя ведь ребенок, куда ты пойдешь? — воскликнула Далия. — Это верный путь к смерти!
— С Ричардом... побудет Рэмэл, — она запнулась, но отставать не собиралась, а Далии было не до споров, она лишь коснулась серебряного медальон, сообщая Делю, что нужна его помощь. Оставалось надеяться, что он тоже рядом.
Боль... Дикая, разрывающая не плоть, а душу... Боль... Давно забытая, но так и не отпустившая, познанная вновь...
Мила не кричала — это единственное, что она могла сделать для Лена, чтобы он не слышал ее страданий. Она уже ничего не видела и не слышала, все ее мысли, все ее существо поглотила боль, она растворилась в ней, стала ее частью. Она больше не чувствовала своего тела, душу светлой эльфийки терзали колдун и открывающиеся Врата. Она ничего не помнила, ничего не понимала, лишь где-то в глубине этой боли горел огонек любви, ради которой она добровольно окунулась в эту бездну...
В одно мгновение произошло сразу несколько вещей — терзаемая болью Мила их не заметила. Колдун, молчаливой тенью плетущий узор ритуала вдруг упал как подкошенный. Нити заклинания начали распускаться, демон цепким взглядом выхватил в тени Храма рыжеволосую фигуру. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что хорошо связанный пленник как-то сумел освободиться. Он рванул к глупому смертном, но тут ему в спину прилетело ледяное копье, которое прошло насквозь. Он выдернул его, пытаясь добраться до алтаря — драгоценные секунды утекали быстрее крови из вырезанных сердец, еще немного и все вновь пойдет насмарку, — но тут его окутало вражеское заклинание. Он отмахнулся от него, скидывая так же легко, как человек рвет паутину. Однако тут перед ним возникла женская фигура и запустила в демона такое заклинание, что его одобрила бы даже его несравненная ша'анис.
Абэзис не стал бы генералом армии демонов, если бы не умел мгновенно просчитывать ситуацию и делать то, что его соплеменники отказывались категорически — признавать поражение. Магический рисунок ритуала рухнул, его третья попытка провалилась, и он мгновенно перестроившись вместо того, чтобы продолжить пробиваться к алтарю, переключился на "мага". Месть не станет для него даже слабым утешением, ведь он подвел свою ша'анис, но она была необходимо: надо наказывать своих врагов. А потом, после их смерти он составит новый план, найдет новую эльфийку и колдуна, все это решаемо...
Далия, когда только услышала от Милы про демона, поняла, что в случае столкновения именно ей выпадет "честь" сразиться с ним. Хоть по их сведениям Абэзис не был магом (по меркам демонов), однако сам факт того, что он успешно обучил несколько колдунов, говорил о его мастерстве не только как генерала. Действительность же оказалась куда более страшнее. Если бы не Кэтрин, Далия бы не справилась. Они и так не справлялись. Заклинания Кэтрин были демону не страшнее жужжания мухи, но они отвлекали его. Если бы демон был полностью сосредоточен на Далии, она продержалась бы не больше десяти секунд. Она выкладывалась по полной, так, как даже на тренировках наставник не требовал от нее. Все ее знания, все умения были ничто по сравнению с бессмертным (во всех смыслах слова!) демоном. Заклинания либо вовсе не действовали на него, либо действовали, но очень слабо, поэтому все сражение свелось к тому, что Далия изо всех сил не давала демону ее убить. Долго так продолжаться не могло, она прекрасно это понимала. На Кэтрин рассчитывать было глупо, та сама скоро выдохнется, а Лен с Милой вряд ли способны помочь — хорошо будет, если они вообще живы...
Две серые тени с двух сторон атаковали демона. Откуда-то появился горящий ярко-зеленым, не таким темным, как у колдунов, пламенем двуручный меч, которым враг отбил смертельно опасные когти ликанов. Но теперь их было четверо, демон не мог противостоять всем сразу. Далия наконец-то смогла передохнуть и подумать не только о защите, но и об атаке. Как можно победить того, кто на голову выше вас всех? А время меж тем уходило: если не сейчас, то никогда.
Вокруг дрожал воздух, трескались тысячелетние камни Храма — магия, высвобожденная из-за сорванного ритуала, сметала все на своем пути, а они оказались в самом эпицентре этого разрушительного урагана. Мысль, идея — словно озарение — мелькнула в голове!
— Минуту! Дайте мне минуту! — крикнула Далия, голос ее утопал в гуле магического месива, но они услышали ее. Кэтрин выступила вперед, заслоняя ее и принимая удары на себя, к ней присоединились ликаны, атакуя все чаще, не давая демону ни секунды отдыха.
Минута... Мгновение в обычной жизни, мы даже не замечаем его. За минуту можно сказать пару слов, накинуть плащ или посмеяться над шуткой. Минута скоротечна, незаметна, но она может стать такой же долгой, как жизнь. Эта минута для Кэтрин, Деля и Ардеса стала вечностью, а для Далии — самым страшным моментом ее жизни. Все ее эксперименты и рисковые заклинания были детскими играми — сейчас она собирала всю высвобождающуюся мощь, нет, всего лишь пыталась придать ей направление. Она довершала ритуал, но уже без жертвы, в этом не было никакой необходимости, она преследовала другую цель.
Минута...
— Прочь!
Далия спустила с рук поток магии, который уже не было сил удерживать, прямо в демона. Тот вздрогнул, но устоял от жгучего водоворота чистой энергии. А потом... Далия просто метнула в сгустившийся вокруг демона воздух свой медный браслет — подарок Деля и один из самых сильных артефактов, отражатель заклинаний. Попав в магический поток, он разорвал реальность — вместо того, чтобы открыть Врата и впустить в мир ша'анис, он стал затягивать демона в его мир. Ослепленная и оглушенная взрывом волшебства, от которого уже плавился камень, Далия лишь почувствовала, как ее кто-то толкнул. Дель сбил ее с ног, и, повалившись на пол, они откатились к самой стене. Кэтрин тоже не успела отреагировать, ее спас Ардес, вытащив из затягивающего всех водоворота. Несколько мгновений буря бушевала в Храме, это был последний рывок, пик разрушения — ломались колонны, вырывались куски стен, рушился потолок, — а потом внезапно все кончилось, осталась лишь оглушающая тишина и скрип качающейся на петлях чудом уцелевшей двери.
Лен стащил Милу с алтаря и прижал к себе. Она вцепилась в него и плача, повторяла:
— Я люблю тебя, я люблю тебя.
Он тоже был не в себе: только сильнее обнимал ее и целовал испачканное кровью и каменной пылью лицо.
Из-под небольшого завала выбрался Дель, стряхивая с себя мелкие осколки осыпавшихся стен, и помог Далии. Оба выглядели так, словно пережили землетрясение, что, в принципе, было близко к истине.
— Ты... в порядке? — Дель закашлялся. Далия лишь похлопала его по плечу и попыталась встать. Только тогда ее взгляд упал на лежащую метрах в десяти перед ними Кэтрин. Ее темно-шоколадное платье было серым от летающей в воздухе каменной пыли, вокруг валялись обломки колонн, но ей повезло, на нее не упал ни один из блоков, и только широко распахнутые безжизненные глаза говорили, что для нее уже все поздно. Шатаясь, Далия подошла и опустилась на колени.
— Ее выжгло... магией... — Она закрыла Кэтрин глаза.
Рядом закашлял Ардес, Дель метнулся к нему, переворачивая безвольное тело. Неуязвимость ликанов к магии спасла кузнеца от участи Кэтрин, но по его груди шла широкая кровавая борозда.
— Демон... проклятье... достал... — прохрипел Ардес. Из его рта вытекали струйки крови, а взгляд бегал, словно он не мог ничего разглядеть. Дель склонился на ним, в отчаянии понимая, что ничем не может помочь. Внезапно взгляд Ардеса остановился на его лице.
— Ты так... похож... на мать.
— Откуда ты знаешь?!
Ардес закашлялся кровью, пытаясь рассмеяться. Грудь его вздымалась рвано и тяжело.
— Моя... Лаэль... любил... и она... женились... дурак... струсил... когда узнал... что будет ребенок... — Взгляд его серых глаз встретился с взглядом Деля. — Прости...
И он застыл, замер его взгляд, прекратилось тяжелое дыхание. Ардес был мертв.
Дверь в особняк лорда де Тиаля отворилась — она и не была закрыта, — и в дом вошел Мэл. Нерешительно пройдя в гостиную, он замер, не в силах поверить в то, что увидел. Его наставник, связанный, со следами пыток, с искаженным безумием лицом лежал на полу. Мертвый.
— О Свет, кто посмел?! — неверяще прошептал Мэл. Он отдал бы все, что имел, только бы не видеть, не осознавать смерти наставника. Но Свет, мудрый и могущественный, даровал ему виденье. Он отшатнулся и упал, когда в его голове возникла картина из прошлого. Теперь он знал: лорда Хенрика убила Далия Шенор.
— Мать моя демоница, что же делать?! — это был крик души. Шелиан запустила пальцы в свои и без того похожие на медную проволоку волосы, отчего они стали словно воронье гнездо. — Как мама все это успевала? Дель, ты ведь поможешь?
Она с надеждой посмотрела на сидящего через пару пустых стульев ликана: за окном уже виднелось ночное небо, и все чиновники давно покинули ратушу, за исключением молодой госпожи Шелиан Крейл, подменяющую свою болеющую мать.
— Конечно, — с теплотой в голосе заверил Дель: точно также он отвечал, когда пятилетняя Шели просила у него помощи в поимке дворового кота, повредившего лапу.
Лиса лишь вздохнула.
— Твоей Далии с тобой нескучно? Женщинам нравятся рисковые безбашенные мужчины, а не добрые папочки.
— Твоя точка зрения очень интересна, но нам лучше заняться отчетами, — мягко поправил девушку Дель.
— Лучше, — с очередным вздохом призналась Шелиан. — С чего начнем? Со счетов?
— Этим лучше заняться завтра, на ясную голову. Что у нас еще есть?
Девушка зарылась в бумаги, откладывая прошитые стопки еженедельных счетов Торговой палаты и Гильдии ремесленников.
— Ну вот с лордами я разобралась, отписала тут, посмотри, нормально? И вот это по Ферании.
Пока Дель просматривал ответы Шелиан, та прошерстила оставшиеся у нее документы.
— Неплохо, я пометил, где лучше сменить формулировку на более нейтральную, но в целом очень хорошо, — похвалил Дель. — Мила могла бы гордиться тобой.
— О, спасибо, — удивилась Шелиан. Хотя они управляли Рестанией уже шестой месяц, у нее впервые получилось сделать что-то без переработки. — В остальном все готово, осталось лишь письмо от Верховного паладина.
Девушка постарался не выдать себя ни взглядом, ни голосом, но, судя по заледеневшему лицу ликана, эта тема еще нескоро забудется в их семье. Что именно тогда произошло, почему новоиспеченный Верховный паладин приходил к Далии, что сказал — никто из младших Крейлов не знал, но по тем сведениям, что были известны, картина вырисовывалась более, чем интересная...
Шесть месяцев назад
…Мэл прислонился лбом к холодному стеклу, за которым не было ливня и даже не моросил мелкий дождик, наоборот, светило не по-осеннему яркое солнце, согревая прохожих в своих лучах. Люди и нелюди шли по улице и радовались хорошей погоде, счастливым крикам мальчишек, запускавшим кораблик в луже, и улыбкам своих спутников. Все они жили, жили своей жизнью, в которой не было смерти. Солнце светило, слово бы в насмешку. Ни ему, ни этим безликим прохожим не было дело до горя Мэла. Он закрывал глаза и видел Кэтрин: растрепанная, в домашнем платье и тонких туфельках, кричащую на него, а потом — ее же, но уже мертвую, в испачканном платье и промокших туфлях, спокойную. Навсегда.
Это так страшно, когда понимаешь, что все могло быть по-другому, но уже ничего не изменить. Годы, долгие годы, пройдут, а ты будешь жить с тем, что осталось, и хранить крупицы счастливого прошлого. Он совершил ошибку в молодости, слепо доверившись Кэтрин, а теперь так же в слепой ярости отверг ее саму — и это было последнее, что он о ней помнил.
Где-то в доме плакал сын Кэтрин, его пыталась успокоить старая нянюшка, нанятая еще покойной хозяйкой. Добрая женщина укачивала малыша, приговаривая:
— Малыш мой несчастный, по маме плачешь. Ну не плачь, не плачь дитятко мое, мама ушла, но у тебя отец есть, отец тебя любит...
…— Мы разрушили Храм, который простоял несколько тысячелетий и пережил Великое Нашествие, — без капли сожаления посетовал Лен, подавая Миле кружку горячего чая. Второй ритуал не прошел для его возлюбленной даром, даже сдержанная Алисия, когда увидела ее, коротко выругалась. И все же надежда на выздоровление была, нужно было лишь время и любовь близких, поэтому, недолго думая, Лен скинул все обязанности правительницы Рестании на Шелиан, отдал ей в помощь Деля с Далией, а сам устроил им с Милой продолжительный отпуск. Теперь друзей они видели изредка, так как Реб с Соней еще валялись в городском лазарете, а Верховный маг со своим верным мужем разгребала последствия явления демона в их мире.
— Так Храм стоит на месте. Целый, — огорошил Дель.
— Как целый?
Лен перевел взгляд на Далию, и та с самым серьезным видом кивнула.
— Ну хоть на это не надо тратиться!
— Ты слово в слово повторил ответ Шелиан.
И друзья рассмеялись, даже Далия с Милой позволили себе по улыбке...
…Дель мягко обнял ее со спины, положив подбородок на плечо.
— Все пройдет, не переживай.
Далия обернулась, слегка отстраняясь.
— Если кто кого и должен успокаивать, то это я тебя, а не наоборот.
— Глупости. — Он отвел взгляд.
— Нет. — Строго одернула его она. — Мне не о чем жалеть: я давно разлюбила Хенрика, и его предательство волновало меня лишь из-за страха за друзей. Умер — и умер, нечего здесь вспоминать или жалеть. Ты потерял больше.
Дель вздохнул, не зная, хочет ли он рассказать ей все, что тяготит его душу, или молчать до скончания веков. С того страшного дня в Храме они ни разу не заговаривали об Ардесе, и Дель был благодарен за это Далии, но сейчас он понял, что ему, и правда, хочется высказаться. Ей он доверял даже самые личные мысли.
— Я думал о матери и об отце, — признался Дель. — Не понимаю. — Он покачал головой и посмотрел на нее с той самой затаенной болью во взгляде, которую она много лет назад пережила в приюте. — Почему они оба меня бросили? Мы знакомы с Ардесом двадцать лет, мы жили бок о бок, работали вместе... Почему он ни разу не воспользовался случаем, не сказал мне о том, что он мой отец?
Дель притянул к себе Далию и зарылся носом в ее мягкие светлые волосы: запах любимой всегда успокаивал — и его, и ликана внутри.
— Теперь я понимаю, почему он помогал мне, почему я относился к нему по-другому, — прошептал Дель. — Но почему он не сказал? Все ведь могло быть иначе...
— Он боялся, — просто ответила Далия, гладя мужа по спине. — Боялся, что ты его не простишь.
— Если бы он объяснил, я бы понял. И простил.
Так они и стояли, молча, в полутьме спальни, пока Дель наконец не собрался с силами и, немного отстранившись, чтобы встретиться с ней взглядом, произнес:
— Но моя настоящая семья — это вы: ты, Мила, Лен, Реб и Соня, их дети. Вы меня любите и защищаете, как и я вас, а это самое главное.
Далия в ответ лишь слабо улыбнулась и коснулась его губ поцелуем. Было что-то щемящее в этой нежности, в их хрупкой любви.
— И все же жаль, что я так мало с ним пообщался. Если бы...
— Не жалей: жизнь слишком непредсказуема, чтобы мы могли просчитать все, — посоветовала Далия и в качестве примера привела: — Вдруг бы я не дожила до тебя? Если бы меня не отправили в Тирагард.
— С Ричардом... побудет Рэмэл, — она запнулась, но отставать не собиралась, а Далии было не до споров, она лишь коснулась серебряного медальон, сообщая Делю, что нужна его помощь. Оставалось надеяться, что он тоже рядом.
***
Боль... Дикая, разрывающая не плоть, а душу... Боль... Давно забытая, но так и не отпустившая, познанная вновь...
Мила не кричала — это единственное, что она могла сделать для Лена, чтобы он не слышал ее страданий. Она уже ничего не видела и не слышала, все ее мысли, все ее существо поглотила боль, она растворилась в ней, стала ее частью. Она больше не чувствовала своего тела, душу светлой эльфийки терзали колдун и открывающиеся Врата. Она ничего не помнила, ничего не понимала, лишь где-то в глубине этой боли горел огонек любви, ради которой она добровольно окунулась в эту бездну...
В одно мгновение произошло сразу несколько вещей — терзаемая болью Мила их не заметила. Колдун, молчаливой тенью плетущий узор ритуала вдруг упал как подкошенный. Нити заклинания начали распускаться, демон цепким взглядом выхватил в тени Храма рыжеволосую фигуру. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что хорошо связанный пленник как-то сумел освободиться. Он рванул к глупому смертном, но тут ему в спину прилетело ледяное копье, которое прошло насквозь. Он выдернул его, пытаясь добраться до алтаря — драгоценные секунды утекали быстрее крови из вырезанных сердец, еще немного и все вновь пойдет насмарку, — но тут его окутало вражеское заклинание. Он отмахнулся от него, скидывая так же легко, как человек рвет паутину. Однако тут перед ним возникла женская фигура и запустила в демона такое заклинание, что его одобрила бы даже его несравненная ша'анис.
Абэзис не стал бы генералом армии демонов, если бы не умел мгновенно просчитывать ситуацию и делать то, что его соплеменники отказывались категорически — признавать поражение. Магический рисунок ритуала рухнул, его третья попытка провалилась, и он мгновенно перестроившись вместо того, чтобы продолжить пробиваться к алтарю, переключился на "мага". Месть не станет для него даже слабым утешением, ведь он подвел свою ша'анис, но она была необходимо: надо наказывать своих врагов. А потом, после их смерти он составит новый план, найдет новую эльфийку и колдуна, все это решаемо...
Далия, когда только услышала от Милы про демона, поняла, что в случае столкновения именно ей выпадет "честь" сразиться с ним. Хоть по их сведениям Абэзис не был магом (по меркам демонов), однако сам факт того, что он успешно обучил несколько колдунов, говорил о его мастерстве не только как генерала. Действительность же оказалась куда более страшнее. Если бы не Кэтрин, Далия бы не справилась. Они и так не справлялись. Заклинания Кэтрин были демону не страшнее жужжания мухи, но они отвлекали его. Если бы демон был полностью сосредоточен на Далии, она продержалась бы не больше десяти секунд. Она выкладывалась по полной, так, как даже на тренировках наставник не требовал от нее. Все ее знания, все умения были ничто по сравнению с бессмертным (во всех смыслах слова!) демоном. Заклинания либо вовсе не действовали на него, либо действовали, но очень слабо, поэтому все сражение свелось к тому, что Далия изо всех сил не давала демону ее убить. Долго так продолжаться не могло, она прекрасно это понимала. На Кэтрин рассчитывать было глупо, та сама скоро выдохнется, а Лен с Милой вряд ли способны помочь — хорошо будет, если они вообще живы...
Две серые тени с двух сторон атаковали демона. Откуда-то появился горящий ярко-зеленым, не таким темным, как у колдунов, пламенем двуручный меч, которым враг отбил смертельно опасные когти ликанов. Но теперь их было четверо, демон не мог противостоять всем сразу. Далия наконец-то смогла передохнуть и подумать не только о защите, но и об атаке. Как можно победить того, кто на голову выше вас всех? А время меж тем уходило: если не сейчас, то никогда.
Вокруг дрожал воздух, трескались тысячелетние камни Храма — магия, высвобожденная из-за сорванного ритуала, сметала все на своем пути, а они оказались в самом эпицентре этого разрушительного урагана. Мысль, идея — словно озарение — мелькнула в голове!
— Минуту! Дайте мне минуту! — крикнула Далия, голос ее утопал в гуле магического месива, но они услышали ее. Кэтрин выступила вперед, заслоняя ее и принимая удары на себя, к ней присоединились ликаны, атакуя все чаще, не давая демону ни секунды отдыха.
Минута... Мгновение в обычной жизни, мы даже не замечаем его. За минуту можно сказать пару слов, накинуть плащ или посмеяться над шуткой. Минута скоротечна, незаметна, но она может стать такой же долгой, как жизнь. Эта минута для Кэтрин, Деля и Ардеса стала вечностью, а для Далии — самым страшным моментом ее жизни. Все ее эксперименты и рисковые заклинания были детскими играми — сейчас она собирала всю высвобождающуюся мощь, нет, всего лишь пыталась придать ей направление. Она довершала ритуал, но уже без жертвы, в этом не было никакой необходимости, она преследовала другую цель.
Минута...
— Прочь!
Далия спустила с рук поток магии, который уже не было сил удерживать, прямо в демона. Тот вздрогнул, но устоял от жгучего водоворота чистой энергии. А потом... Далия просто метнула в сгустившийся вокруг демона воздух свой медный браслет — подарок Деля и один из самых сильных артефактов, отражатель заклинаний. Попав в магический поток, он разорвал реальность — вместо того, чтобы открыть Врата и впустить в мир ша'анис, он стал затягивать демона в его мир. Ослепленная и оглушенная взрывом волшебства, от которого уже плавился камень, Далия лишь почувствовала, как ее кто-то толкнул. Дель сбил ее с ног, и, повалившись на пол, они откатились к самой стене. Кэтрин тоже не успела отреагировать, ее спас Ардес, вытащив из затягивающего всех водоворота. Несколько мгновений буря бушевала в Храме, это был последний рывок, пик разрушения — ломались колонны, вырывались куски стен, рушился потолок, — а потом внезапно все кончилось, осталась лишь оглушающая тишина и скрип качающейся на петлях чудом уцелевшей двери.
Лен стащил Милу с алтаря и прижал к себе. Она вцепилась в него и плача, повторяла:
— Я люблю тебя, я люблю тебя.
Он тоже был не в себе: только сильнее обнимал ее и целовал испачканное кровью и каменной пылью лицо.
Из-под небольшого завала выбрался Дель, стряхивая с себя мелкие осколки осыпавшихся стен, и помог Далии. Оба выглядели так, словно пережили землетрясение, что, в принципе, было близко к истине.
— Ты... в порядке? — Дель закашлялся. Далия лишь похлопала его по плечу и попыталась встать. Только тогда ее взгляд упал на лежащую метрах в десяти перед ними Кэтрин. Ее темно-шоколадное платье было серым от летающей в воздухе каменной пыли, вокруг валялись обломки колонн, но ей повезло, на нее не упал ни один из блоков, и только широко распахнутые безжизненные глаза говорили, что для нее уже все поздно. Шатаясь, Далия подошла и опустилась на колени.
— Ее выжгло... магией... — Она закрыла Кэтрин глаза.
Рядом закашлял Ардес, Дель метнулся к нему, переворачивая безвольное тело. Неуязвимость ликанов к магии спасла кузнеца от участи Кэтрин, но по его груди шла широкая кровавая борозда.
— Демон... проклятье... достал... — прохрипел Ардес. Из его рта вытекали струйки крови, а взгляд бегал, словно он не мог ничего разглядеть. Дель склонился на ним, в отчаянии понимая, что ничем не может помочь. Внезапно взгляд Ардеса остановился на его лице.
— Ты так... похож... на мать.
— Откуда ты знаешь?!
Ардес закашлялся кровью, пытаясь рассмеяться. Грудь его вздымалась рвано и тяжело.
— Моя... Лаэль... любил... и она... женились... дурак... струсил... когда узнал... что будет ребенок... — Взгляд его серых глаз встретился с взглядом Деля. — Прости...
И он застыл, замер его взгляд, прекратилось тяжелое дыхание. Ардес был мертв.
***
Дверь в особняк лорда де Тиаля отворилась — она и не была закрыта, — и в дом вошел Мэл. Нерешительно пройдя в гостиную, он замер, не в силах поверить в то, что увидел. Его наставник, связанный, со следами пыток, с искаженным безумием лицом лежал на полу. Мертвый.
— О Свет, кто посмел?! — неверяще прошептал Мэл. Он отдал бы все, что имел, только бы не видеть, не осознавать смерти наставника. Но Свет, мудрый и могущественный, даровал ему виденье. Он отшатнулся и упал, когда в его голове возникла картина из прошлого. Теперь он знал: лорда Хенрика убила Далия Шенор.
Часть 3. Лицо любви
Глава 1. О детях
— Мать моя демоница, что же делать?! — это был крик души. Шелиан запустила пальцы в свои и без того похожие на медную проволоку волосы, отчего они стали словно воронье гнездо. — Как мама все это успевала? Дель, ты ведь поможешь?
Она с надеждой посмотрела на сидящего через пару пустых стульев ликана: за окном уже виднелось ночное небо, и все чиновники давно покинули ратушу, за исключением молодой госпожи Шелиан Крейл, подменяющую свою болеющую мать.
— Конечно, — с теплотой в голосе заверил Дель: точно также он отвечал, когда пятилетняя Шели просила у него помощи в поимке дворового кота, повредившего лапу.
Лиса лишь вздохнула.
— Твоей Далии с тобой нескучно? Женщинам нравятся рисковые безбашенные мужчины, а не добрые папочки.
— Твоя точка зрения очень интересна, но нам лучше заняться отчетами, — мягко поправил девушку Дель.
— Лучше, — с очередным вздохом призналась Шелиан. — С чего начнем? Со счетов?
— Этим лучше заняться завтра, на ясную голову. Что у нас еще есть?
Девушка зарылась в бумаги, откладывая прошитые стопки еженедельных счетов Торговой палаты и Гильдии ремесленников.
— Ну вот с лордами я разобралась, отписала тут, посмотри, нормально? И вот это по Ферании.
Пока Дель просматривал ответы Шелиан, та прошерстила оставшиеся у нее документы.
— Неплохо, я пометил, где лучше сменить формулировку на более нейтральную, но в целом очень хорошо, — похвалил Дель. — Мила могла бы гордиться тобой.
— О, спасибо, — удивилась Шелиан. Хотя они управляли Рестанией уже шестой месяц, у нее впервые получилось сделать что-то без переработки. — В остальном все готово, осталось лишь письмо от Верховного паладина.
Девушка постарался не выдать себя ни взглядом, ни голосом, но, судя по заледеневшему лицу ликана, эта тема еще нескоро забудется в их семье. Что именно тогда произошло, почему новоиспеченный Верховный паладин приходил к Далии, что сказал — никто из младших Крейлов не знал, но по тем сведениям, что были известны, картина вырисовывалась более, чем интересная...
Шесть месяцев назад
…Мэл прислонился лбом к холодному стеклу, за которым не было ливня и даже не моросил мелкий дождик, наоборот, светило не по-осеннему яркое солнце, согревая прохожих в своих лучах. Люди и нелюди шли по улице и радовались хорошей погоде, счастливым крикам мальчишек, запускавшим кораблик в луже, и улыбкам своих спутников. Все они жили, жили своей жизнью, в которой не было смерти. Солнце светило, слово бы в насмешку. Ни ему, ни этим безликим прохожим не было дело до горя Мэла. Он закрывал глаза и видел Кэтрин: растрепанная, в домашнем платье и тонких туфельках, кричащую на него, а потом — ее же, но уже мертвую, в испачканном платье и промокших туфлях, спокойную. Навсегда.
Это так страшно, когда понимаешь, что все могло быть по-другому, но уже ничего не изменить. Годы, долгие годы, пройдут, а ты будешь жить с тем, что осталось, и хранить крупицы счастливого прошлого. Он совершил ошибку в молодости, слепо доверившись Кэтрин, а теперь так же в слепой ярости отверг ее саму — и это было последнее, что он о ней помнил.
Где-то в доме плакал сын Кэтрин, его пыталась успокоить старая нянюшка, нанятая еще покойной хозяйкой. Добрая женщина укачивала малыша, приговаривая:
— Малыш мой несчастный, по маме плачешь. Ну не плачь, не плачь дитятко мое, мама ушла, но у тебя отец есть, отец тебя любит...
…— Мы разрушили Храм, который простоял несколько тысячелетий и пережил Великое Нашествие, — без капли сожаления посетовал Лен, подавая Миле кружку горячего чая. Второй ритуал не прошел для его возлюбленной даром, даже сдержанная Алисия, когда увидела ее, коротко выругалась. И все же надежда на выздоровление была, нужно было лишь время и любовь близких, поэтому, недолго думая, Лен скинул все обязанности правительницы Рестании на Шелиан, отдал ей в помощь Деля с Далией, а сам устроил им с Милой продолжительный отпуск. Теперь друзей они видели изредка, так как Реб с Соней еще валялись в городском лазарете, а Верховный маг со своим верным мужем разгребала последствия явления демона в их мире.
— Так Храм стоит на месте. Целый, — огорошил Дель.
— Как целый?
Лен перевел взгляд на Далию, и та с самым серьезным видом кивнула.
— Ну хоть на это не надо тратиться!
— Ты слово в слово повторил ответ Шелиан.
И друзья рассмеялись, даже Далия с Милой позволили себе по улыбке...
…Дель мягко обнял ее со спины, положив подбородок на плечо.
— Все пройдет, не переживай.
Далия обернулась, слегка отстраняясь.
— Если кто кого и должен успокаивать, то это я тебя, а не наоборот.
— Глупости. — Он отвел взгляд.
— Нет. — Строго одернула его она. — Мне не о чем жалеть: я давно разлюбила Хенрика, и его предательство волновало меня лишь из-за страха за друзей. Умер — и умер, нечего здесь вспоминать или жалеть. Ты потерял больше.
Дель вздохнул, не зная, хочет ли он рассказать ей все, что тяготит его душу, или молчать до скончания веков. С того страшного дня в Храме они ни разу не заговаривали об Ардесе, и Дель был благодарен за это Далии, но сейчас он понял, что ему, и правда, хочется высказаться. Ей он доверял даже самые личные мысли.
— Я думал о матери и об отце, — признался Дель. — Не понимаю. — Он покачал головой и посмотрел на нее с той самой затаенной болью во взгляде, которую она много лет назад пережила в приюте. — Почему они оба меня бросили? Мы знакомы с Ардесом двадцать лет, мы жили бок о бок, работали вместе... Почему он ни разу не воспользовался случаем, не сказал мне о том, что он мой отец?
Дель притянул к себе Далию и зарылся носом в ее мягкие светлые волосы: запах любимой всегда успокаивал — и его, и ликана внутри.
— Теперь я понимаю, почему он помогал мне, почему я относился к нему по-другому, — прошептал Дель. — Но почему он не сказал? Все ведь могло быть иначе...
— Он боялся, — просто ответила Далия, гладя мужа по спине. — Боялся, что ты его не простишь.
— Если бы он объяснил, я бы понял. И простил.
Так они и стояли, молча, в полутьме спальни, пока Дель наконец не собрался с силами и, немного отстранившись, чтобы встретиться с ней взглядом, произнес:
— Но моя настоящая семья — это вы: ты, Мила, Лен, Реб и Соня, их дети. Вы меня любите и защищаете, как и я вас, а это самое главное.
Далия в ответ лишь слабо улыбнулась и коснулась его губ поцелуем. Было что-то щемящее в этой нежности, в их хрупкой любви.
— И все же жаль, что я так мало с ним пообщался. Если бы...
— Не жалей: жизнь слишком непредсказуема, чтобы мы могли просчитать все, — посоветовала Далия и в качестве примера привела: — Вдруг бы я не дожила до тебя? Если бы меня не отправили в Тирагард.
