Тварь! Тризар был уверен, что его ждет мучительная смерть, показательная казнь, и рассчитывал поломать планы Эграла, умирая с усмешкой на устах. Но королю этого было мало, он решил поглумиться. С другой стороны, это ведь шанс…
…Взгляд Тризара, жесткий и непримиримый, вдруг разгорелся надеждой и метнулся к ней. Алия встретилась с ним глазами и прочла в темно-синих омутах всю душу этого мужчины. Она знала, что никогда в жизни она не забудет взгляд Тризара, когда он произнес:
— Алию.
Она не увидела — почувствовала, как напрягся Эграл совсем рядом. Держащий ее ассасин разжал хватку и нерешительно отступил.
Взгляд Тризара вынимал из нее душу, когда холодный голос короля произнес — тягуче и с насмешкой:
— Стоит поинтересоваться желанием женщины, ведь она может оказаться вовсе не твоей.
Тризар бросил на Эграла злой, ненавидящий взгляд. Король лишь догадывался, но Алия чувствовала, что Тризар в отчаянии. Он ведь не верил, никогда не верил, что она любит его, что принадлежит ему так, как никогда не принадлежала Эгралу. Взгляд Тризара вмещал в себя бездну чувств, в которой Алии хотелось раствориться.
Усилием воли она повернула голову, посмотрев на короля…
…Эграл был доволен, как никогда. Удивительно, но именно в этот момент Тризар отдал бы все на свете, чтобы убить его, пусть даже голыми руками! Эграл смотрел на Алию, как на свою собственность, вещь, женщину. На свою.
Он демонстративно протянул ей руку, взгляд его обещал прощение — после достаточного искупления. Все же Алия оказалась права — Эграл не накажет ее, не больше обычного. Она вновь станет его наложницей.
От этой мысли Тризару стало так невыносимо больно, что он пожалел, что Эграл не остановился на варианте мучительной казни зарвавшегося наместника. Сейчас король мстил сполна, унижая влюбленного и потерявшего последнюю надежду Тризара. Если Алия не согласится…
…Этот сладкий момент мести. В чем-то все-таки прав Тризар, ценя один точный удар, повергающий противника в грязь.
Алия смотрела прямо в жестокие в глаза Эграла и видела в них злость, страсть, тоску и неистовое желание обладать, повелевать, а также непоколебимую уверенность в том, что он прав. И разве после этого можно сравнивать его с Тризаром?
— Благодарю за выбор, ваше величество, — с видимой покорностью начала Алия, склоняя голову. Ей не хотелось думать о том, что сейчас переживает в своей душе Тризар.
Взгляды Алии и Эграла вновь встретились, и она продолжила — холодно, насмешливо, как королева, а не как рабыня:
— Я выберу достойного.
С этими словами Алия подошла к Тризару и опустилась рядом с ним на колени, касаясь его ладони своею. Взгляды их встретились, и миг растянулся в вечность. Им больше не нужны были слова…
И без того ничего не выражающее лицо Эграла закаменело. Король был в такой ярости, что все окружающие замерли, боясь дышать.
— Вы уйдете из города в одних обносках, — процедил он, глядя на две фигуры перед ним. Глаза его застилала кровавая пелена, и только остатки гордости, еще не сокрушенные всепоглощающей яростью, позволили Эгралу не потерять королевское достоинство.
— Увести их.
Ворота шумного и богатого Эльтарела захлопнулись за их спинами. Далеко впереди, насколько хватало взгляда, простиралась пустыня. Бескрайние пески под палящим солнцем.
Тризар перевел взгляд с пустыни на стоящую рядом Алию. Даже в рубище она была прекрасна. Его любовь…
— Ты ведь Песчаный златоцвет, цмин усиливающий. Рядом с тобой мужчины становятся богаче, поднимаются выше. Какого демона я теперь никто? — насмешливо поинтересовался Тризар, который, несмотря на ситуацию, готов был любить весь мир.
Алия лукаво улыбнулась, как мудрая и хитрая женщина.
— Так ведь это только начало.
Жители пустыни привыкли к жаре и палящему солнцу, они выросли под его жестокими лучами, сжигающими все дотла. Но одно дело — жить в городах и у оазисов, прячась в спасительной тени, и совсем другое — оказаться один на один с огненным шаром, прожигающим, кажется, небо и тела тех несчастных, которые посмели выйти против него.
Пустыня боролась с ними, поглощала, ломала. Ветер слепил глаза, солнце сжигало кожу, песок раздирал ноги в кровь. Они шли уже несколько часов, и за это время пейзаж не изменился на что-нибудь более приятное. Единственное, что им могло здесь явиться, это мираж, но Тризар надеялся, что их выносливости хватит хотя бы на сутки. Он глянул на идущую рядом Алию, с которой, как и с него, ручьем тек пот. В этой демонической пустыни они были равны, правда, Алии все же повезло в одном — она оторвала от края рубища лоскут, которым прикрыла голову, а вот Тризару с его одними короткими штанам оставалось тихо завидовать.
— Если ты просветишь меня насчет наших планов, мне будет куда легче переносить эти Глубины на земле, — призналась Алия уже ближе к вечеру. Весь день Тризар не уставал удивляться, как терпеливо и молча она сносит все невзгоды. Для домашнего цветочка подобное испытание было слишком тяжелым, он-то, маг и воин, мужчина, едва вывозил ноги в этом бесконечном царстве песка!
Стойкость Алии заставляла совесть еще сильнее вопить. Тризару никак не удавалось сладить с этой удивительной вещицей, которой он до этого никогда не пользовался. Пока выходило плохо.
— В оазисы идти бесполезно — Эграл позаботился, чтобы нам там не помогли. Магию мою ограничили, чувствую блок на магическом перемещении. Дней через семь-десять рассеется, до этого придется терпеть и идти пешком.
— Блок… только… на этом? — прерывисто спросила Алия.
— Да.
— Тогда какого демона ты не наколдуешь что-нибудь от жары?!
Тризару хватило ума промолчать и не читать нотации на тему неколдующих магов, вместо этого он ответил:
— Блок стоял на всем даре. Я почти снял основной массив, но вот с магическим перемещением сложнее, там своя структура…
— Тризар, — позвала Алия, и он повернул голову, встречаясь с ней взглядом. Она была красива даже такой — грязной, пыльной, в крови и со злым выражением лица. — Сделай милость, не вдавайся в подробности. Я тебе верю. Лучше сделай что-нибудь, а то мои силы на исходе, и тебе скоро придется нести меня на руках.
— Да нам уже можно останавливаться, — прикинул Тризар, прикрывая ладонью глаза и пытаясь определить местоположение солнца. — До заката час, лучше поберечь силы.
— Они и так скоро закончатся, — покачала головой Алия, но больше не спорили. Как только Тризар дал отмашку останавливаться — чем ему приглянулся склон именно этого бархана? — она рухнула прямо в песок, сворачиваясь клубком. Тризар провел рукой над местом их будущего ночлега, накладывая купол прохлады. Совсем скоро, когда солнце спрячется за горизонт, и на пустыню опустится ледяная ночь, придется менять его на купол тепла.
Тризар огляделся и добавил еще пару заклинаний защиты и маячок-сторож, а потом опустился на колени, приложил сложенные лодочкой ладони к пересохшим губам Алии и тихо прошептал формулу заклинания. Вода тонкой струйкой сбежала по его рукам. Алия открыла глаза и принялась жадно пить.
— Как хорошо, что ты маг, — призналась она, когда оба они напились вдоволь, а солнце уже пряталось за горизонт, прекращая огненную пытку. — Насколько хватит твоей магии?
— Настолько, насколько хватит меня, — усмехнулся Тризар и сдул со лба мокрую прядь.
— А еду ты можешь сотворить?
— Нет, — с сожалением вздохнул он. — Только если нам навстречу не выбежит какой-нибудь кусок мясо. Его я убью легко.
Алия прислонилась к его плечу, прикрыв глаза. Шанс, что им навстречу выбежит желанный кусок мяса, был минимален. В пустыне водились шакалы, вараны, огромные скорпионы и живность помельче, но все они предпочитали селиться поближе к оазисам либо скалам. Вокруг же Эльтарела почти не водилось животных, торговый город окружали огромные пустые пески. Конечно, здесь иногда пробегали стаи шакалов, тощих и опасных, но до них еще надо было дожить. Все теперь зависело от удачи Тризара и Алии.
— Я верну тебе все, что у тебя было, — тихо, но твердо произнес он. — Дворец, платья, слуг. Все это вернется.
Она подняла на него взгляд, благодаря которому он узнал, что он осел.
— Ты так ничего и не понял, — вздохнула она.
— Нет, — не согласился он. — Я понял все.
— Я тебе говорю! Да, так и сказала!
— Нет, не верю, девочки…
— Да ты всему не веришь!
— Ой, а я вот не знаю…
— Только бы не преувеличивали…
— Сплетничать у нас любят…
— Никто не врет…
— Но разве…
Появление Ариэна в этом царстве гомона, сплетен и разврата было встречено на удивление радостно.
— Ариэн, расскажи нам! — кинулась к нему одна из наложниц, яркая брюнетка с внушительным бюстом, который из-за минимума ткани практически во всем великолепии колыхался перед носом мужчины.
Мысленно вздохнув, Ариэн пришел к выводу, что сегодня ничего толкового от этих куриц не добьется. И как хоть одна из них ублажит короля, когда тот вернется в гневе? А то, что его величество не остынет за время путешествия, евнух был уверен. Знал своего хозяина получше этих дурочек. Пожалуй, в этом с ним могла посоперничать только Алия…
— Правда, что Алия отказала королю? — возбужденным шепотом, прозвучавшим на весь зал, спросила другая наложница.
— Прямо при всех?
— Сказала королю, что наместник лучше него?
— И отправилась с наместником в изгнание?
— Правда, Ариэн?!
Последний вопрос девицы задали чуть ли не хором, и Ариэну пришлось отвлечься от своих невеселых мыслей.
— Да, — разомкнул он уста для того, чтобы в кои-то веки подтвердить все блуждающие по гарему слухи.
Наложницы замерли в молчании, создавая редкое для них мгновение тишины. Несмотря на святую веру в сплетни, ни одна из них не могла предположить, что королевская наложница, тот самый Песчаный златоцвет, так оскорбит его величество! Променяет могущественного и щедрого короля на нищего изгнанника! Для алчных наложниц это было невероятно!
— Ну и дура! — выразила всеобщее мнение Зириэн, не скрыв при этом злорадства. — Влюбленная дура.
«Да, все именно так, — подумала каждая наложница. — Алия — просто дурочка! Променяла такую жизнь на нищету и смерть! Дурочка! Не то что мы».
Успокоенные этой мыслью, девицы принялись всласть сплетничать о только что подтвержденных слухах. Всем было известно, что у Ариэна есть связи среди ассасинов, и он всегда точно знает обо всем, что происходит с королем.
Сам же евнух рассуждал совсем иначе. Отвлекшись от мыслей, что разозленного отказом Алии короля не успокоят и двадцать гаремов, Ариэн испытал некоторое наслаждение. В отличие от наложниц, он никакого трепета перед его величеством не испытывал и был даже рад, что того щелкнули по носу. Признаться, Ариэн не без торжества думал о том, что Эгралу впервые отказала женщина, еще и так демонстративно. Евнух не отказал себе в удовольствии посмаковать этот момент, не отвлекаясь на бытовые мелочи. Он даже расщедрился на короткую молитву Забытым Богам об успехе и здравии Алии. Эта женщина стоила капли заботы!
Вернувшись в здесь и сейчас, где наложницы все еще трещали (их обычное состояние), Ариэн приказал, обращаясь к Зириэн:
— Когда король приедет, ты первая отправишься к нему.
Другие девушки тут же обиженно замолчали, с завистью поглядывая на Зириэн. А вот сама "избранница" вовсе не проявляла ожидаемых эмоций. В ее темных глазах мелькнула злоба, когда она посмотрела на Ариэна. Евнух проигнорировал недовольство наложницы, мысленно радуясь мести. Он редко обращал внимание на этих глупых курочек, но когда те начинали предъявлять претензии или смотреть на него с презрением, он тратил несколько минут своего драгоценного времени и мстил, мстил жестоко. К примеру, подкладывал зарвавшуюся шлюху под злого короля. Пусть Зириэн первая познает гнев Эграла, она заслужила, и она знает, что ее ожидает, поэтому так зло смотрит.
Ариэн сказал еще пару слов и удалился, чувствуя тяжелый взгляд Зириэн. Ему не привыкать. За все то время, что он управлял гаремом, лишь одна женщина превзошла его и заслужила уважение. Но она была удивительной, не зря же, если верить словам ассасинов, король пришел в ярость из-за ее отказа.
«Надеюсь, я о тебе еще услышу, Песчаный златоцвет», — подумал Ариэн.
Они брели по пустыне неделю, прежде чем им повстречались люди. К счастью, зверей они встретили раньше. На третий день дорогу им преступило три огромных злых варана, облюбовавших большой плоский камень. Мяса с них хватило на два дня. Тризар с Алией радовались, как дети, жаря ночью на магическом костре жесткие бока ящериц. Но, к сожалению, следующие два дня не принесли ничего нового — ни варанов, ни шакалов, ни людей с хоть какой-нибудь едой. Их уже шатало от голода и усталости. Неделя блуждания по пустыни — без всякой подготовке к этому, без припасов и одежды — забрала все их силы, и все закончилось бы плачевно, если бы вечером на восьмой день пути острый эльфийский взгляд Тризара не разглядел вдали круглые крыши домов. Это было небольшое поселение, одно из многих тысяч таких же, раскинутых по пустыни. В них жили люди, оборотни и квагры — нищие, голодные, едва сводящие концы с концами. В пустыне даже просто существовать было сложно, здесь шла жестокая борьба за жизнь, и, глядя на отполированные песком и ветром глиняные дома, Тризар был вовсе не так рад людям, как можно было ожидать.
Он приобнял за плечи едва передвигающуюся Алию и направился к поселению.
Если существуют воплощение Глубин в их мире, то это пустыня. Алия родилась и выросла здесь, однако вся ее жизнь прошла, по сути, в четырех стенах. Даже в самые неприятные моменты она хоть и жила бедно, но в доме. У нее была крыша, корка лепешки и покровительствующий ей мужчина (а то и не один). Сейчас же ее выкинули в настоящую пустыню, заставили дни напролет брести по раскаленному песку, не чувствуя собственного тела. Ей было настолько плохо, что бо?льшую часть пути она даже не запомнила. Все слилось в бесконечный поток из боли, песка, палящего солнца и медленно набирающего силу отчаяния. Но она держалась, она знала свой предел, и до него было еще далеко. Но самое главное — она сама выбрала этот путь, а значит, не имеет права на нытье и критику.
Когда они наконец добрались до села, Тризар практически волок на себе Алию. У нее все плыло перед глазами, и только мысль о еде и крыше над головой подстегивала, заставляла двигаться вперед и окончательно не выпадать из реальности.
Встретили их недружелюбно, но поначалу Алия этого не заметила, лишь почувствовала, как напряглась рука Тризара на ее плече. Здесь жили люди и пара оборотней, обычные бедняки. Кроме колодца и десятка коз, медленно жующих колючки, у селян ничего не имелось, даже дома были такие ветхие и убогие, что напоминали руины. Казалось бы, что опасности никакой нет, но смысл заинтересованных мужских взглядов можно было определить и без слов, и это как раз привело Алию в чувство. Тризару удалось договориться о еде и ночлеге, пообещав какую-то помощь. К счастью, как маг, он мог многое.
Когда перед ними поставили миски с вонючей похлебкой, иначе как бурдой не названную, Алия буквально накинулась на еду. Сейчас для нее это было самым великим благом, и истощенное борьбой за выживание тело приглушило разум. Но ненадолго. Когда первый голод прошел, Алия стала прислушиваться к разговору Тризара и какого-то мужика — видимо, хозяина дома, если это можно было назвать домом.
…Взгляд Тризара, жесткий и непримиримый, вдруг разгорелся надеждой и метнулся к ней. Алия встретилась с ним глазами и прочла в темно-синих омутах всю душу этого мужчины. Она знала, что никогда в жизни она не забудет взгляд Тризара, когда он произнес:
— Алию.
Она не увидела — почувствовала, как напрягся Эграл совсем рядом. Держащий ее ассасин разжал хватку и нерешительно отступил.
Взгляд Тризара вынимал из нее душу, когда холодный голос короля произнес — тягуче и с насмешкой:
— Стоит поинтересоваться желанием женщины, ведь она может оказаться вовсе не твоей.
Тризар бросил на Эграла злой, ненавидящий взгляд. Король лишь догадывался, но Алия чувствовала, что Тризар в отчаянии. Он ведь не верил, никогда не верил, что она любит его, что принадлежит ему так, как никогда не принадлежала Эгралу. Взгляд Тризара вмещал в себя бездну чувств, в которой Алии хотелось раствориться.
Усилием воли она повернула голову, посмотрев на короля…
…Эграл был доволен, как никогда. Удивительно, но именно в этот момент Тризар отдал бы все на свете, чтобы убить его, пусть даже голыми руками! Эграл смотрел на Алию, как на свою собственность, вещь, женщину. На свою.
Он демонстративно протянул ей руку, взгляд его обещал прощение — после достаточного искупления. Все же Алия оказалась права — Эграл не накажет ее, не больше обычного. Она вновь станет его наложницей.
От этой мысли Тризару стало так невыносимо больно, что он пожалел, что Эграл не остановился на варианте мучительной казни зарвавшегося наместника. Сейчас король мстил сполна, унижая влюбленного и потерявшего последнюю надежду Тризара. Если Алия не согласится…
…Этот сладкий момент мести. В чем-то все-таки прав Тризар, ценя один точный удар, повергающий противника в грязь.
Алия смотрела прямо в жестокие в глаза Эграла и видела в них злость, страсть, тоску и неистовое желание обладать, повелевать, а также непоколебимую уверенность в том, что он прав. И разве после этого можно сравнивать его с Тризаром?
— Благодарю за выбор, ваше величество, — с видимой покорностью начала Алия, склоняя голову. Ей не хотелось думать о том, что сейчас переживает в своей душе Тризар.
Взгляды Алии и Эграла вновь встретились, и она продолжила — холодно, насмешливо, как королева, а не как рабыня:
— Я выберу достойного.
С этими словами Алия подошла к Тризару и опустилась рядом с ним на колени, касаясь его ладони своею. Взгляды их встретились, и миг растянулся в вечность. Им больше не нужны были слова…
И без того ничего не выражающее лицо Эграла закаменело. Король был в такой ярости, что все окружающие замерли, боясь дышать.
— Вы уйдете из города в одних обносках, — процедил он, глядя на две фигуры перед ним. Глаза его застилала кровавая пелена, и только остатки гордости, еще не сокрушенные всепоглощающей яростью, позволили Эгралу не потерять королевское достоинство.
— Увести их.
***
Ворота шумного и богатого Эльтарела захлопнулись за их спинами. Далеко впереди, насколько хватало взгляда, простиралась пустыня. Бескрайние пески под палящим солнцем.
Тризар перевел взгляд с пустыни на стоящую рядом Алию. Даже в рубище она была прекрасна. Его любовь…
— Ты ведь Песчаный златоцвет, цмин усиливающий. Рядом с тобой мужчины становятся богаче, поднимаются выше. Какого демона я теперь никто? — насмешливо поинтересовался Тризар, который, несмотря на ситуацию, готов был любить весь мир.
Алия лукаво улыбнулась, как мудрая и хитрая женщина.
— Так ведь это только начало.
Часть 2. Борьба
Глава 1. Любовь среди барханов
Жители пустыни привыкли к жаре и палящему солнцу, они выросли под его жестокими лучами, сжигающими все дотла. Но одно дело — жить в городах и у оазисов, прячась в спасительной тени, и совсем другое — оказаться один на один с огненным шаром, прожигающим, кажется, небо и тела тех несчастных, которые посмели выйти против него.
Пустыня боролась с ними, поглощала, ломала. Ветер слепил глаза, солнце сжигало кожу, песок раздирал ноги в кровь. Они шли уже несколько часов, и за это время пейзаж не изменился на что-нибудь более приятное. Единственное, что им могло здесь явиться, это мираж, но Тризар надеялся, что их выносливости хватит хотя бы на сутки. Он глянул на идущую рядом Алию, с которой, как и с него, ручьем тек пот. В этой демонической пустыни они были равны, правда, Алии все же повезло в одном — она оторвала от края рубища лоскут, которым прикрыла голову, а вот Тризару с его одними короткими штанам оставалось тихо завидовать.
— Если ты просветишь меня насчет наших планов, мне будет куда легче переносить эти Глубины на земле, — призналась Алия уже ближе к вечеру. Весь день Тризар не уставал удивляться, как терпеливо и молча она сносит все невзгоды. Для домашнего цветочка подобное испытание было слишком тяжелым, он-то, маг и воин, мужчина, едва вывозил ноги в этом бесконечном царстве песка!
Стойкость Алии заставляла совесть еще сильнее вопить. Тризару никак не удавалось сладить с этой удивительной вещицей, которой он до этого никогда не пользовался. Пока выходило плохо.
— В оазисы идти бесполезно — Эграл позаботился, чтобы нам там не помогли. Магию мою ограничили, чувствую блок на магическом перемещении. Дней через семь-десять рассеется, до этого придется терпеть и идти пешком.
— Блок… только… на этом? — прерывисто спросила Алия.
— Да.
— Тогда какого демона ты не наколдуешь что-нибудь от жары?!
Тризару хватило ума промолчать и не читать нотации на тему неколдующих магов, вместо этого он ответил:
— Блок стоял на всем даре. Я почти снял основной массив, но вот с магическим перемещением сложнее, там своя структура…
— Тризар, — позвала Алия, и он повернул голову, встречаясь с ней взглядом. Она была красива даже такой — грязной, пыльной, в крови и со злым выражением лица. — Сделай милость, не вдавайся в подробности. Я тебе верю. Лучше сделай что-нибудь, а то мои силы на исходе, и тебе скоро придется нести меня на руках.
— Да нам уже можно останавливаться, — прикинул Тризар, прикрывая ладонью глаза и пытаясь определить местоположение солнца. — До заката час, лучше поберечь силы.
— Они и так скоро закончатся, — покачала головой Алия, но больше не спорили. Как только Тризар дал отмашку останавливаться — чем ему приглянулся склон именно этого бархана? — она рухнула прямо в песок, сворачиваясь клубком. Тризар провел рукой над местом их будущего ночлега, накладывая купол прохлады. Совсем скоро, когда солнце спрячется за горизонт, и на пустыню опустится ледяная ночь, придется менять его на купол тепла.
Тризар огляделся и добавил еще пару заклинаний защиты и маячок-сторож, а потом опустился на колени, приложил сложенные лодочкой ладони к пересохшим губам Алии и тихо прошептал формулу заклинания. Вода тонкой струйкой сбежала по его рукам. Алия открыла глаза и принялась жадно пить.
— Как хорошо, что ты маг, — призналась она, когда оба они напились вдоволь, а солнце уже пряталось за горизонт, прекращая огненную пытку. — Насколько хватит твоей магии?
— Настолько, насколько хватит меня, — усмехнулся Тризар и сдул со лба мокрую прядь.
— А еду ты можешь сотворить?
— Нет, — с сожалением вздохнул он. — Только если нам навстречу не выбежит какой-нибудь кусок мясо. Его я убью легко.
Алия прислонилась к его плечу, прикрыв глаза. Шанс, что им навстречу выбежит желанный кусок мяса, был минимален. В пустыне водились шакалы, вараны, огромные скорпионы и живность помельче, но все они предпочитали селиться поближе к оазисам либо скалам. Вокруг же Эльтарела почти не водилось животных, торговый город окружали огромные пустые пески. Конечно, здесь иногда пробегали стаи шакалов, тощих и опасных, но до них еще надо было дожить. Все теперь зависело от удачи Тризара и Алии.
— Я верну тебе все, что у тебя было, — тихо, но твердо произнес он. — Дворец, платья, слуг. Все это вернется.
Она подняла на него взгляд, благодаря которому он узнал, что он осел.
— Ты так ничего и не понял, — вздохнула она.
— Нет, — не согласился он. — Я понял все.
***
— Я тебе говорю! Да, так и сказала!
— Нет, не верю, девочки…
— Да ты всему не веришь!
— Ой, а я вот не знаю…
— Только бы не преувеличивали…
— Сплетничать у нас любят…
— Никто не врет…
— Но разве…
Появление Ариэна в этом царстве гомона, сплетен и разврата было встречено на удивление радостно.
— Ариэн, расскажи нам! — кинулась к нему одна из наложниц, яркая брюнетка с внушительным бюстом, который из-за минимума ткани практически во всем великолепии колыхался перед носом мужчины.
Мысленно вздохнув, Ариэн пришел к выводу, что сегодня ничего толкового от этих куриц не добьется. И как хоть одна из них ублажит короля, когда тот вернется в гневе? А то, что его величество не остынет за время путешествия, евнух был уверен. Знал своего хозяина получше этих дурочек. Пожалуй, в этом с ним могла посоперничать только Алия…
— Правда, что Алия отказала королю? — возбужденным шепотом, прозвучавшим на весь зал, спросила другая наложница.
— Прямо при всех?
— Сказала королю, что наместник лучше него?
— И отправилась с наместником в изгнание?
— Правда, Ариэн?!
Последний вопрос девицы задали чуть ли не хором, и Ариэну пришлось отвлечься от своих невеселых мыслей.
— Да, — разомкнул он уста для того, чтобы в кои-то веки подтвердить все блуждающие по гарему слухи.
Наложницы замерли в молчании, создавая редкое для них мгновение тишины. Несмотря на святую веру в сплетни, ни одна из них не могла предположить, что королевская наложница, тот самый Песчаный златоцвет, так оскорбит его величество! Променяет могущественного и щедрого короля на нищего изгнанника! Для алчных наложниц это было невероятно!
— Ну и дура! — выразила всеобщее мнение Зириэн, не скрыв при этом злорадства. — Влюбленная дура.
«Да, все именно так, — подумала каждая наложница. — Алия — просто дурочка! Променяла такую жизнь на нищету и смерть! Дурочка! Не то что мы».
Успокоенные этой мыслью, девицы принялись всласть сплетничать о только что подтвержденных слухах. Всем было известно, что у Ариэна есть связи среди ассасинов, и он всегда точно знает обо всем, что происходит с королем.
Сам же евнух рассуждал совсем иначе. Отвлекшись от мыслей, что разозленного отказом Алии короля не успокоят и двадцать гаремов, Ариэн испытал некоторое наслаждение. В отличие от наложниц, он никакого трепета перед его величеством не испытывал и был даже рад, что того щелкнули по носу. Признаться, Ариэн не без торжества думал о том, что Эгралу впервые отказала женщина, еще и так демонстративно. Евнух не отказал себе в удовольствии посмаковать этот момент, не отвлекаясь на бытовые мелочи. Он даже расщедрился на короткую молитву Забытым Богам об успехе и здравии Алии. Эта женщина стоила капли заботы!
Вернувшись в здесь и сейчас, где наложницы все еще трещали (их обычное состояние), Ариэн приказал, обращаясь к Зириэн:
— Когда король приедет, ты первая отправишься к нему.
Другие девушки тут же обиженно замолчали, с завистью поглядывая на Зириэн. А вот сама "избранница" вовсе не проявляла ожидаемых эмоций. В ее темных глазах мелькнула злоба, когда она посмотрела на Ариэна. Евнух проигнорировал недовольство наложницы, мысленно радуясь мести. Он редко обращал внимание на этих глупых курочек, но когда те начинали предъявлять претензии или смотреть на него с презрением, он тратил несколько минут своего драгоценного времени и мстил, мстил жестоко. К примеру, подкладывал зарвавшуюся шлюху под злого короля. Пусть Зириэн первая познает гнев Эграла, она заслужила, и она знает, что ее ожидает, поэтому так зло смотрит.
Ариэн сказал еще пару слов и удалился, чувствуя тяжелый взгляд Зириэн. Ему не привыкать. За все то время, что он управлял гаремом, лишь одна женщина превзошла его и заслужила уважение. Но она была удивительной, не зря же, если верить словам ассасинов, король пришел в ярость из-за ее отказа.
«Надеюсь, я о тебе еще услышу, Песчаный златоцвет», — подумал Ариэн.
***
Они брели по пустыне неделю, прежде чем им повстречались люди. К счастью, зверей они встретили раньше. На третий день дорогу им преступило три огромных злых варана, облюбовавших большой плоский камень. Мяса с них хватило на два дня. Тризар с Алией радовались, как дети, жаря ночью на магическом костре жесткие бока ящериц. Но, к сожалению, следующие два дня не принесли ничего нового — ни варанов, ни шакалов, ни людей с хоть какой-нибудь едой. Их уже шатало от голода и усталости. Неделя блуждания по пустыни — без всякой подготовке к этому, без припасов и одежды — забрала все их силы, и все закончилось бы плачевно, если бы вечером на восьмой день пути острый эльфийский взгляд Тризара не разглядел вдали круглые крыши домов. Это было небольшое поселение, одно из многих тысяч таких же, раскинутых по пустыни. В них жили люди, оборотни и квагры — нищие, голодные, едва сводящие концы с концами. В пустыне даже просто существовать было сложно, здесь шла жестокая борьба за жизнь, и, глядя на отполированные песком и ветром глиняные дома, Тризар был вовсе не так рад людям, как можно было ожидать.
Он приобнял за плечи едва передвигающуюся Алию и направился к поселению.
***
Если существуют воплощение Глубин в их мире, то это пустыня. Алия родилась и выросла здесь, однако вся ее жизнь прошла, по сути, в четырех стенах. Даже в самые неприятные моменты она хоть и жила бедно, но в доме. У нее была крыша, корка лепешки и покровительствующий ей мужчина (а то и не один). Сейчас же ее выкинули в настоящую пустыню, заставили дни напролет брести по раскаленному песку, не чувствуя собственного тела. Ей было настолько плохо, что бо?льшую часть пути она даже не запомнила. Все слилось в бесконечный поток из боли, песка, палящего солнца и медленно набирающего силу отчаяния. Но она держалась, она знала свой предел, и до него было еще далеко. Но самое главное — она сама выбрала этот путь, а значит, не имеет права на нытье и критику.
Когда они наконец добрались до села, Тризар практически волок на себе Алию. У нее все плыло перед глазами, и только мысль о еде и крыше над головой подстегивала, заставляла двигаться вперед и окончательно не выпадать из реальности.
Встретили их недружелюбно, но поначалу Алия этого не заметила, лишь почувствовала, как напряглась рука Тризара на ее плече. Здесь жили люди и пара оборотней, обычные бедняки. Кроме колодца и десятка коз, медленно жующих колючки, у селян ничего не имелось, даже дома были такие ветхие и убогие, что напоминали руины. Казалось бы, что опасности никакой нет, но смысл заинтересованных мужских взглядов можно было определить и без слов, и это как раз привело Алию в чувство. Тризару удалось договориться о еде и ночлеге, пообещав какую-то помощь. К счастью, как маг, он мог многое.
Когда перед ними поставили миски с вонючей похлебкой, иначе как бурдой не названную, Алия буквально накинулась на еду. Сейчас для нее это было самым великим благом, и истощенное борьбой за выживание тело приглушило разум. Но ненадолго. Когда первый голод прошел, Алия стала прислушиваться к разговору Тризара и какого-то мужика — видимо, хозяина дома, если это можно было назвать домом.
