— Но… почему? — Она старалась, столько сил приложила, чтобы все выяснить, поругалась с Раудгардом, подружилась с Барионом и другими охотниками — а папа даже слушать не стал!
— Я доверяю твоему мнение и навыкам этого проклятого Вал'Акэш!
Велия порадовалась, что отец не смотрел на нее и, следовательно, не заметил, как она чуть вздрогнула при имени рода Риэла. Но безразличие папы пересилило в ней сердечные страдания — ее возмущению не было предела. На любимого и обожаемого отца она не могла вылить свой гнев, поэтому в роли слушателя привычно выступил старший брат. После двухчасовых возмущений Велии тем, что она так старалась, а все зря, Велон наконец получил слово.
— Папа тебе доверяет, что плохого?
— Велон, ты не понимаешь, я узнала, что скрывал Раудгард.
— Папе это не нужно, — терпеливо объяснил Велон, скрестив пальцы и положив на них подбородок. — Послушай того, кто с ним дольше живет: папа недоверчивый, подозрительный, все контролирующий деспот, но он разумно распределяет все обязанности между подданными, включая нас. Он полностью уверен в Вал'Акэш, причем и в старшем, и в младшем, поэтому единственное, что его интересовало, это реальная обстановка на севере, но не как ты думаешь — знать все секреты Раудгарда, — а быть уверенным, что помощь нужна и в каком объеме. Ты ведь помнишь, они с Вал'Акэш не ладят, и у них есть трудности в понимании друг друга. Им нужен посредник, тот, чья компетентность не ставится папой под сомнение.
— Велон, это бред! Ты не знаешь, что там Рау вертит на своем севере!
Велия прикусила язык, поймав измуленно-укоризненный взгляд брата: правильно, принцессы так не выражаются, это она на севере расслабилась и позабыла о приличиях.
— Ты меня понял, — буркнула она.
— Понял, а ты меня — нет, — деланно вздохнул Велон, мастерски отыгрывая роль мерзкого старшего брата. — Папа не собирается серьезно вмешиваться в дела Раудгарда. Он всего лишь заинтересовался степенью проблем на севере и отправил тебя. Вал'Акэш все понял, принял тебя и посвятил во все…
— Я сама все узнавала, Раудгард молчал, как труп!
— Да, но он ведь тебе и не мешал.
— Откуда ты знаешь?
— Я достаточно пообщался с его внуком Риэлом и слышал о нем от отца. Если бы Хранитель Северных Границ не захотел, чтобы кто-то узнал его тайны, этого бы и не произошло. А так он, скорее всего, отошел в сторону, не помогая и не мешая. Он прекрасно знал, зачем ты приехала. Через тебя он передал послание нашему отцу, а тот выслушал и принял решение.
— То есть я почтовый ворон? — пуще прежнего возмутилась Велия.
— Нет, что ты, ты чуть более важна, ведь на твое мнение полагаются сразу два первых лорда Империи, — совершенно серьезно, без привычных ухмылок, объяснил Велон. Ответить на это было нечего, и с пару минут Велия сидела, обдумывая слова брата.
Наконец она произнесла:
— Все равно не понимаю и считаю все это чушью.
— Это политика, сестра, — с теплотой, непривычной для наследника Темного Императора, отозвался Велон. — Я рад, что ты вернулась.
— Я тоже, — нейтрально ответила Велия, пытаясь скрыть истинное отношение к этой простой фразе: она и сама не знала, рада ли возвращению.
Грохот двери, прозвучавший на все поместье, заставил Вилешу сморщиться и болезненно потереть виски. Эта несносная девчонка могла передвигаться с меньшим шумом! Но отчитывать ее за эти мелочи не было никаких сил. Вилеша чувствовала себя разбитой, униженной и растоптанной. Она не привыкла проигрывать, а последнее поражение было слишком разгромным и болезненным. Дома все осуждали ее — она это видела. И плевать было на Джетту, сломавшую все, и надоевшего Релифа, но Олан! Только Цериан тянулся к ней, как зеленый росток, только он любил ее беззаветно и старался угодить во всем. Ее потерянное дитя. А Олан не понял, не принял, не простил. Он не сказал это вслух, но когда они встретились, то его взгляд обо всем поведал за него. Олан всегда чересчур сильно любил сыновей. Знал, что они не его, что она, его дорогая жена, делит постель с другим, и все равно любил всех их: Марета, Цериана, Этария, Ригена и малышку Джетту. Они были его детьми, его большое сердце вмещало всех их. Великое милосердие, мало кто из темных был способен на подобное.
Когда Вилеша с Оланом поженились, ее ждал неприятный сюрприз. Она уже успела влюбиться в него, а он благородно (именно это чувство она считала причиной) не трогал ее до свадьбы, считая, что их роман важнее привычных интрижек. Вилеша, к тому моменту прожившая несколько веков и привыкшая к разврату Мелады, была покорена его кротостью. Олан был полной противоположностью всех тех мужчин, которые постоянно окружали ее. Она согласилась стать его женой и наконец вырвалась из тени брата, из его мрачного черного замка. Но в первую же брачную ночь она узнала, что благородные порывы Олана во многом объяснялись его нежеланием терять ее. Он так потом и сказал… Олан был бессилен в постели. Вилеша, привыкшая к более чем страстному вниманию мужчин, сначала опешила, а потом не поверила. Она долго не верила в это, потом долго не принимала. Она любила Олана — на свой манер — и даже простила ему ложь — ведь он тоже любил ее и постыдно боялся потерять. Она долго хранила ему верность, пока не поняла, что не вынесет одиночества тела, что любимый мужчина так и не подарит ей желанных детей. Она завела любовника. Релиф тоже любил ее, страстно и чувственно. Она отвечала взаимностью. Ее любовь словно разделилась надвое: к Олану она испытывала возвышенные платонические чувства, а к Релифу — низменную, но такую пылкую плотскую страсть. Удивительно, но их союз был гармоничен. Доброе сердце мужа позволило ему принять чужих детей, а безумное влечение любовника — позволить родным сыновьям звать отцом другого. Все всё знали, но молчали. Ради семьи и ради Вилеши.
К сожалению, ничто не вечно. Сначала исчезла любовь Релифа, осталось лишь раздражение и усталость, а потом и Олан стал отдаляться. Но если любовника Вилеша оттолкнула сама, то мужа отпускать была не намерена. Сейчас она как никогда нуждалась в его крепком плече. Ей было плохо, она была разбита, и только Олан мог ее понять. Но он… не понял. Вернее, не смог простить. Она видела, как он смотрит на нее, как в нем все еще горит пламя любви к ней, но перед глазами встают погибшие сыновья, и он вновь начинает раз за разом задаваться вопросом: могла ли Вилеша их спасти? Она и сама не знала, но тоже мучилась. Когда даже призрак победы исчез, когда боль от поражения чуть притупилась, она оглянулась назад и увидела, как один за другим умирают ее мальчики. Она понимала, что одержи она победу, добейся — даже не трона — бо?льшей власти, она бы смогла пережить смерть сыновей, но сейчас на нее навалилось слишком многое.
Время шло, и даже Одер стал казаться чужим. Несмотря на слухи о незаконнорожденности ее сыновей, их любили. Всех троих. Неудивительно, что с легкого намека Джетты Вилешу стали считать виновной в их смерти. Леди Бурошкур увезла сыновей на запад, и не вернулся ни один. Ее осуждали все: муж, любовник, Барриус и Роро, их жены и дети. Вся семья Бурошкуров ополчилась на нее, от нее отворачивались соседи, а другие леди не желали с ней общаться. Это была самая настоящая ледяная осада — от нее отгородились все, а кое-кто даже с жадным любопытством наблюдал за тем, как она ломается. Именно в этот момент Вилеше удалось собраться — это был вызов, а их она терпеть не могла и отвечала жестоко. Они усомнились в ней, посчитали слабой и решили сломать? Не дождутся!
Когда злость очистила ее сознание, она наконец начала обдумывать все произошедшее. Она часами разбирала мысленно каждый кусочек своего плана, искала причину провала. И нашла.
Когда Велия вошла в обеденную залу, все головы повернулись к ней. Братья были рады не меньше папы, и пришлось обнимать и целовать каждого. Когда близнецы пошли по второму кругу, Велия начала их бить. Желающих поприветствовать единственную загулявшую сестру не уменьшилось. Ничем их не проймешь! Повезло, что отсутствовал Вэйзар, а то братья обязательно бы передрались. Впрочем, стоило только всем усесться, как появился второй принц, правда, без супруги. Когда Велия увидела его, ее брови совершенно неприлично поползли вверх — волосы брата, белоснежные, как и у всех дроу, теперь были в черную полоску. Было чему удивляться! Однако все вокруг отреагировали совершенно нормально, словно ничего необычного не произошло, и принцессе пришлось уделить свое внимание тарелке, мысленно гадая, с чего это вдруг брат, всегда равнодушный к своему внешнему виду, решил его преобразить, причем настолько! Загадку разгадала Шильэт, последняя присоединившаяся к ним. Она села, посмотрела на мужа, вульгарно присвистнула и поинтересовалась:
— Что с тобой произошло, барсук ты мой?
Ее вопросом Вэйзар был удивлен не меньше, чем Велия — его прической. Она краем глаза заметила, как начинают улыбаться близнецы с Лисари и скалиться отец. Все же не одна она не ожидала подобной перемены. Это подтвердили и слова Лисари, обращенные к Шильэт:
— Специально не стали говорить ему, хотели тебя дождаться.
— Что говорить? — не понял Вэйзар, резко переводя взгляд с одной на другую. Он мотал головой так быстро, что оставалось удивляться, как она у него не закружилась.
Шильэт подхватила ближайшую серебряную тарелку, стряхнула с нее мясо (прямо в сторону Велии) и сунула ее в нос мужу. На блестящей поверхности хорошо отразился преображенный облик принца.
— Какого демона? — ошеломленно выдохнул Вэйзар и добавил пару крепких эпитетов, после чего быстро повинился: — Прости, мам.
— Тебе идет, — хохотнул Веррсон.
— Очень, — поддержали его близнецы.
— Заткнитесь! — рыкнул взбешенный Вэйзар. — Это твоя краска! — обвиняюще воскликнул он, глядя на жену.
— Скорее всего, — флегматично заметила Шильэт. — Тон сбавь…
— Это ты сделала! Пока я спал!
— Мне больше заняться ночью нечем, как красить тебя! Тем более ты спал у Варро!
— Я случайно заснул там, — принялся оправдываться Вэйзар, а потом вспомнил, что это, вообще-то, жертва. — Мое местоположение совершенно ни при чем! Краска твоя!
— Да что ты ко мне прицепился? Сдались мне твои волосы!
— А кто тогда?!
— Да кто угодно!
Ругающиеся супруги одновременно повернулись в сторону гогочущих близнецов.
— Они были со мной, — с огромным сожалением произнесла Лисари. — Подтверждаю их невиновность.
— Вот!
— Что "вот"? Тебе не кажется, что это слишком детская выходка?
Вэйзар задумался. Вэйзар замер. Вэйзар понял.
— Варро, — процедил он, не зная, то ли смеяться, то ли сердиться.
— Вполне возможно. Успокоился? — рыкнула Шильэт.
— Нет! Это не мог быть Варро!
— Почему? Он тоже был всю ночь с прекрасной эльфийкой? — ехидно поинтересовались близнецы.
— Возможно, — вдруг заявила Шильэт, но ее перебил Вэйзар:
— Какая разница, с кем он был? Четырехлетний ребенок не может так ровно покрасить волосы!
— Да, — со знанием дела подтвердила ликанша, рассматривая черно-белые пряди мужа.
— Возвращаемся к Шильэт? — насмешливо поинтересовались близнецы. — Сомневаемся, что мама с папой совершили это злодеяние. Только если Велия — заскучала сестренка по брату старшему.
— Тогда почему Велон белый?!
— Его она не так любит, — парировали близнецы под хохот Лисари. — Правда, Велия?
— Да что в этом смешного?! — ни с того ни с сего взорвалась принцесса, резко поднимаясь. — Взрослые дроу, а ведете себя как дети!
На этом коротком и крайне эмоциональном заключении она закончила свой монолог и покинула столовую. В повисшей тишине было слышно, как трещит пламя свечей.
— Это что было? — озвучил всеобщий вопрос Вэйзар. На секунду он даже позабыл о собственных горестях.
Шильэт незаметно переглянулась с Лисари и ответила любимому невыносимому супругу:
— Да Вэйла тебя покрасила. Вместе с Варро, так что доедай, бери близнецов и иди ругать.
— А ты?
Шильэт с демонстративно задумчивым видом оглядела полосатого Вэйзара.
— А ты мне таким нравишься, смазливенький ты мой.
— Шильэт! — рявкнул взбешенный принц и, не тратя время на еду, отправился на поиски двух юных художников. Близнецы под пинки Лисари пошли следом — спасать детей от этого "чудовища". Или "чудовище" от детей.
Шильэт лениво перелистывала книгу, решая, будет она ее читать или нет. Они с Вэйзаром только недавно вернулись в Меладу — разбирались с мятежом ликанов, — и сейчас ей еще ничего не успело здесь наскучило. Может, вытащить Роуна на плац, погонять свалга? Ее приятные мысли прервало появление супруга. Одного взгляда на него хватило, чтобы Шильэт удивилась второй раз за день — это было достижение.
— Образ барсука тебе не понравился, и ты решил перейти к медведям? Они оказались ближе твоему звериному духу?
— Ничего смешного, — огрызнулся полностью выкрашенный в черный Вэйзар и упал в ближайшее кресло.
— Почему? Или на тебя напали и так надругались? — продолжала совершенно неприлично веселиться Шильэт.
— Нет, — проворчал принц, чувствуя себя глупо. — Я сам.
— Покрасился?
— Нет. Разрешил. — Так и не найдя понимания у любимой, Вэйзар страдальчески вздохнул. — Это все дети. Вэйла расплакалась, Варро повис у меня на шее, лепеча извинения, ну и я…
— И твое отцовское сердце расплавилось, позволяя деткам все.
— Да. Близнецов убью.
Шильэт расхохоталась и долго еще веселилась, а вот Вэйзара интересовал более важный вопрос.
— Скажи, чем смыть эту гадость?
Она коварно ухмыльнулась.
— А с чего ты взял, что мою краску можно смыть?
Еще никогда в глазах наездника Черного Пламени не было столько ужаса.
— Шильэт! Демоны! Я должен это смыть! У меня послезавтра смотр всех войск! Как я перед орками в таком виде покажусь?!
Шильэт не проявляла ни капли сочувствия — более того, она откровенно наслаждалась метаниями и стенаниями супруга. Дождавшись, когда его отчаяние достигнет предела, она проронила:
— Возможно, я смогу тебе помочь. Сайл поделился одной крепкой настойкой, она может смыть краску…
Вэйзар с надеждой посмотрел на нее, но Шильэт всем своим видом показала, что не собирается продолжать.
— И? Давай!
Серый глаз полыхнул.
— Ты не хочешь извиниться за обвинения на обеде? — с рычащими нотками в голосе поинтересовалась она.
Голубые глаза Вэйзара так и светились святой невинностью, но с ликаншей такие шутки не проходили. Пришлось принцу падать на колени перед любимой супругой.
— Как ты хочешь принять извинения? — поинтересовался он чуть неровным голосом и, не удержавшись, потерся щекой о ее колено. — Я буду хорошо просить.
Она подцепила его подбородок, заставляя поднять взгляд.
— Хорошо? Что ж, посмотрим.
Она дернула ворот его рубашки, обнажая черную грудь, испещренную не только старыми шрамами, но и вполне свежими следами любовных утех — не удержались и в первую ночь после возвращения домой немного перегнули палку. Признаться, Шильэт до сих пор было стыдно, что не сдержалась и покалечила своего любимого дурака.
— Ты будешь что-нибудь делать? — чуть раздраженно поинтересовался Вэйзар у замершей жены. Она сразу же раскусила причину его недовольства.
— Жмет? — со смешком произнесла она, глядя на ерзающего мужа.
Вместо ответа тот вновь потерся щекой о ее колено. Хотелось потереться кое-чем другим.
Шильэт склонилась к нему, дергая за хвост и заставляя его запрокинуть голову, после чего внезапно оттолкнула от себя.
— Я доверяю твоему мнение и навыкам этого проклятого Вал'Акэш!
Велия порадовалась, что отец не смотрел на нее и, следовательно, не заметил, как она чуть вздрогнула при имени рода Риэла. Но безразличие папы пересилило в ней сердечные страдания — ее возмущению не было предела. На любимого и обожаемого отца она не могла вылить свой гнев, поэтому в роли слушателя привычно выступил старший брат. После двухчасовых возмущений Велии тем, что она так старалась, а все зря, Велон наконец получил слово.
— Папа тебе доверяет, что плохого?
— Велон, ты не понимаешь, я узнала, что скрывал Раудгард.
— Папе это не нужно, — терпеливо объяснил Велон, скрестив пальцы и положив на них подбородок. — Послушай того, кто с ним дольше живет: папа недоверчивый, подозрительный, все контролирующий деспот, но он разумно распределяет все обязанности между подданными, включая нас. Он полностью уверен в Вал'Акэш, причем и в старшем, и в младшем, поэтому единственное, что его интересовало, это реальная обстановка на севере, но не как ты думаешь — знать все секреты Раудгарда, — а быть уверенным, что помощь нужна и в каком объеме. Ты ведь помнишь, они с Вал'Акэш не ладят, и у них есть трудности в понимании друг друга. Им нужен посредник, тот, чья компетентность не ставится папой под сомнение.
— Велон, это бред! Ты не знаешь, что там Рау вертит на своем севере!
Велия прикусила язык, поймав измуленно-укоризненный взгляд брата: правильно, принцессы так не выражаются, это она на севере расслабилась и позабыла о приличиях.
— Ты меня понял, — буркнула она.
— Понял, а ты меня — нет, — деланно вздохнул Велон, мастерски отыгрывая роль мерзкого старшего брата. — Папа не собирается серьезно вмешиваться в дела Раудгарда. Он всего лишь заинтересовался степенью проблем на севере и отправил тебя. Вал'Акэш все понял, принял тебя и посвятил во все…
— Я сама все узнавала, Раудгард молчал, как труп!
— Да, но он ведь тебе и не мешал.
— Откуда ты знаешь?
— Я достаточно пообщался с его внуком Риэлом и слышал о нем от отца. Если бы Хранитель Северных Границ не захотел, чтобы кто-то узнал его тайны, этого бы и не произошло. А так он, скорее всего, отошел в сторону, не помогая и не мешая. Он прекрасно знал, зачем ты приехала. Через тебя он передал послание нашему отцу, а тот выслушал и принял решение.
— То есть я почтовый ворон? — пуще прежнего возмутилась Велия.
— Нет, что ты, ты чуть более важна, ведь на твое мнение полагаются сразу два первых лорда Империи, — совершенно серьезно, без привычных ухмылок, объяснил Велон. Ответить на это было нечего, и с пару минут Велия сидела, обдумывая слова брата.
Наконец она произнесла:
— Все равно не понимаю и считаю все это чушью.
— Это политика, сестра, — с теплотой, непривычной для наследника Темного Императора, отозвался Велон. — Я рад, что ты вернулась.
— Я тоже, — нейтрально ответила Велия, пытаясь скрыть истинное отношение к этой простой фразе: она и сама не знала, рада ли возвращению.
***
Грохот двери, прозвучавший на все поместье, заставил Вилешу сморщиться и болезненно потереть виски. Эта несносная девчонка могла передвигаться с меньшим шумом! Но отчитывать ее за эти мелочи не было никаких сил. Вилеша чувствовала себя разбитой, униженной и растоптанной. Она не привыкла проигрывать, а последнее поражение было слишком разгромным и болезненным. Дома все осуждали ее — она это видела. И плевать было на Джетту, сломавшую все, и надоевшего Релифа, но Олан! Только Цериан тянулся к ней, как зеленый росток, только он любил ее беззаветно и старался угодить во всем. Ее потерянное дитя. А Олан не понял, не принял, не простил. Он не сказал это вслух, но когда они встретились, то его взгляд обо всем поведал за него. Олан всегда чересчур сильно любил сыновей. Знал, что они не его, что она, его дорогая жена, делит постель с другим, и все равно любил всех их: Марета, Цериана, Этария, Ригена и малышку Джетту. Они были его детьми, его большое сердце вмещало всех их. Великое милосердие, мало кто из темных был способен на подобное.
Когда Вилеша с Оланом поженились, ее ждал неприятный сюрприз. Она уже успела влюбиться в него, а он благородно (именно это чувство она считала причиной) не трогал ее до свадьбы, считая, что их роман важнее привычных интрижек. Вилеша, к тому моменту прожившая несколько веков и привыкшая к разврату Мелады, была покорена его кротостью. Олан был полной противоположностью всех тех мужчин, которые постоянно окружали ее. Она согласилась стать его женой и наконец вырвалась из тени брата, из его мрачного черного замка. Но в первую же брачную ночь она узнала, что благородные порывы Олана во многом объяснялись его нежеланием терять ее. Он так потом и сказал… Олан был бессилен в постели. Вилеша, привыкшая к более чем страстному вниманию мужчин, сначала опешила, а потом не поверила. Она долго не верила в это, потом долго не принимала. Она любила Олана — на свой манер — и даже простила ему ложь — ведь он тоже любил ее и постыдно боялся потерять. Она долго хранила ему верность, пока не поняла, что не вынесет одиночества тела, что любимый мужчина так и не подарит ей желанных детей. Она завела любовника. Релиф тоже любил ее, страстно и чувственно. Она отвечала взаимностью. Ее любовь словно разделилась надвое: к Олану она испытывала возвышенные платонические чувства, а к Релифу — низменную, но такую пылкую плотскую страсть. Удивительно, но их союз был гармоничен. Доброе сердце мужа позволило ему принять чужих детей, а безумное влечение любовника — позволить родным сыновьям звать отцом другого. Все всё знали, но молчали. Ради семьи и ради Вилеши.
К сожалению, ничто не вечно. Сначала исчезла любовь Релифа, осталось лишь раздражение и усталость, а потом и Олан стал отдаляться. Но если любовника Вилеша оттолкнула сама, то мужа отпускать была не намерена. Сейчас она как никогда нуждалась в его крепком плече. Ей было плохо, она была разбита, и только Олан мог ее понять. Но он… не понял. Вернее, не смог простить. Она видела, как он смотрит на нее, как в нем все еще горит пламя любви к ней, но перед глазами встают погибшие сыновья, и он вновь начинает раз за разом задаваться вопросом: могла ли Вилеша их спасти? Она и сама не знала, но тоже мучилась. Когда даже призрак победы исчез, когда боль от поражения чуть притупилась, она оглянулась назад и увидела, как один за другим умирают ее мальчики. Она понимала, что одержи она победу, добейся — даже не трона — бо?льшей власти, она бы смогла пережить смерть сыновей, но сейчас на нее навалилось слишком многое.
Время шло, и даже Одер стал казаться чужим. Несмотря на слухи о незаконнорожденности ее сыновей, их любили. Всех троих. Неудивительно, что с легкого намека Джетты Вилешу стали считать виновной в их смерти. Леди Бурошкур увезла сыновей на запад, и не вернулся ни один. Ее осуждали все: муж, любовник, Барриус и Роро, их жены и дети. Вся семья Бурошкуров ополчилась на нее, от нее отворачивались соседи, а другие леди не желали с ней общаться. Это была самая настоящая ледяная осада — от нее отгородились все, а кое-кто даже с жадным любопытством наблюдал за тем, как она ломается. Именно в этот момент Вилеше удалось собраться — это был вызов, а их она терпеть не могла и отвечала жестоко. Они усомнились в ней, посчитали слабой и решили сломать? Не дождутся!
Когда злость очистила ее сознание, она наконец начала обдумывать все произошедшее. Она часами разбирала мысленно каждый кусочек своего плана, искала причину провала. И нашла.
***
Когда Велия вошла в обеденную залу, все головы повернулись к ней. Братья были рады не меньше папы, и пришлось обнимать и целовать каждого. Когда близнецы пошли по второму кругу, Велия начала их бить. Желающих поприветствовать единственную загулявшую сестру не уменьшилось. Ничем их не проймешь! Повезло, что отсутствовал Вэйзар, а то братья обязательно бы передрались. Впрочем, стоило только всем усесться, как появился второй принц, правда, без супруги. Когда Велия увидела его, ее брови совершенно неприлично поползли вверх — волосы брата, белоснежные, как и у всех дроу, теперь были в черную полоску. Было чему удивляться! Однако все вокруг отреагировали совершенно нормально, словно ничего необычного не произошло, и принцессе пришлось уделить свое внимание тарелке, мысленно гадая, с чего это вдруг брат, всегда равнодушный к своему внешнему виду, решил его преобразить, причем настолько! Загадку разгадала Шильэт, последняя присоединившаяся к ним. Она села, посмотрела на мужа, вульгарно присвистнула и поинтересовалась:
— Что с тобой произошло, барсук ты мой?
Ее вопросом Вэйзар был удивлен не меньше, чем Велия — его прической. Она краем глаза заметила, как начинают улыбаться близнецы с Лисари и скалиться отец. Все же не одна она не ожидала подобной перемены. Это подтвердили и слова Лисари, обращенные к Шильэт:
— Специально не стали говорить ему, хотели тебя дождаться.
— Что говорить? — не понял Вэйзар, резко переводя взгляд с одной на другую. Он мотал головой так быстро, что оставалось удивляться, как она у него не закружилась.
Шильэт подхватила ближайшую серебряную тарелку, стряхнула с нее мясо (прямо в сторону Велии) и сунула ее в нос мужу. На блестящей поверхности хорошо отразился преображенный облик принца.
— Какого демона? — ошеломленно выдохнул Вэйзар и добавил пару крепких эпитетов, после чего быстро повинился: — Прости, мам.
— Тебе идет, — хохотнул Веррсон.
— Очень, — поддержали его близнецы.
— Заткнитесь! — рыкнул взбешенный Вэйзар. — Это твоя краска! — обвиняюще воскликнул он, глядя на жену.
— Скорее всего, — флегматично заметила Шильэт. — Тон сбавь…
— Это ты сделала! Пока я спал!
— Мне больше заняться ночью нечем, как красить тебя! Тем более ты спал у Варро!
— Я случайно заснул там, — принялся оправдываться Вэйзар, а потом вспомнил, что это, вообще-то, жертва. — Мое местоположение совершенно ни при чем! Краска твоя!
— Да что ты ко мне прицепился? Сдались мне твои волосы!
— А кто тогда?!
— Да кто угодно!
Ругающиеся супруги одновременно повернулись в сторону гогочущих близнецов.
— Они были со мной, — с огромным сожалением произнесла Лисари. — Подтверждаю их невиновность.
— Вот!
— Что "вот"? Тебе не кажется, что это слишком детская выходка?
Вэйзар задумался. Вэйзар замер. Вэйзар понял.
— Варро, — процедил он, не зная, то ли смеяться, то ли сердиться.
— Вполне возможно. Успокоился? — рыкнула Шильэт.
— Нет! Это не мог быть Варро!
— Почему? Он тоже был всю ночь с прекрасной эльфийкой? — ехидно поинтересовались близнецы.
— Возможно, — вдруг заявила Шильэт, но ее перебил Вэйзар:
— Какая разница, с кем он был? Четырехлетний ребенок не может так ровно покрасить волосы!
— Да, — со знанием дела подтвердила ликанша, рассматривая черно-белые пряди мужа.
— Возвращаемся к Шильэт? — насмешливо поинтересовались близнецы. — Сомневаемся, что мама с папой совершили это злодеяние. Только если Велия — заскучала сестренка по брату старшему.
— Тогда почему Велон белый?!
— Его она не так любит, — парировали близнецы под хохот Лисари. — Правда, Велия?
— Да что в этом смешного?! — ни с того ни с сего взорвалась принцесса, резко поднимаясь. — Взрослые дроу, а ведете себя как дети!
На этом коротком и крайне эмоциональном заключении она закончила свой монолог и покинула столовую. В повисшей тишине было слышно, как трещит пламя свечей.
— Это что было? — озвучил всеобщий вопрос Вэйзар. На секунду он даже позабыл о собственных горестях.
Шильэт незаметно переглянулась с Лисари и ответила любимому невыносимому супругу:
— Да Вэйла тебя покрасила. Вместе с Варро, так что доедай, бери близнецов и иди ругать.
— А ты?
Шильэт с демонстративно задумчивым видом оглядела полосатого Вэйзара.
— А ты мне таким нравишься, смазливенький ты мой.
— Шильэт! — рявкнул взбешенный принц и, не тратя время на еду, отправился на поиски двух юных художников. Близнецы под пинки Лисари пошли следом — спасать детей от этого "чудовища". Или "чудовище" от детей.
***
Шильэт лениво перелистывала книгу, решая, будет она ее читать или нет. Они с Вэйзаром только недавно вернулись в Меладу — разбирались с мятежом ликанов, — и сейчас ей еще ничего не успело здесь наскучило. Может, вытащить Роуна на плац, погонять свалга? Ее приятные мысли прервало появление супруга. Одного взгляда на него хватило, чтобы Шильэт удивилась второй раз за день — это было достижение.
— Образ барсука тебе не понравился, и ты решил перейти к медведям? Они оказались ближе твоему звериному духу?
— Ничего смешного, — огрызнулся полностью выкрашенный в черный Вэйзар и упал в ближайшее кресло.
— Почему? Или на тебя напали и так надругались? — продолжала совершенно неприлично веселиться Шильэт.
— Нет, — проворчал принц, чувствуя себя глупо. — Я сам.
— Покрасился?
— Нет. Разрешил. — Так и не найдя понимания у любимой, Вэйзар страдальчески вздохнул. — Это все дети. Вэйла расплакалась, Варро повис у меня на шее, лепеча извинения, ну и я…
— И твое отцовское сердце расплавилось, позволяя деткам все.
— Да. Близнецов убью.
Шильэт расхохоталась и долго еще веселилась, а вот Вэйзара интересовал более важный вопрос.
— Скажи, чем смыть эту гадость?
Она коварно ухмыльнулась.
— А с чего ты взял, что мою краску можно смыть?
Еще никогда в глазах наездника Черного Пламени не было столько ужаса.
— Шильэт! Демоны! Я должен это смыть! У меня послезавтра смотр всех войск! Как я перед орками в таком виде покажусь?!
Шильэт не проявляла ни капли сочувствия — более того, она откровенно наслаждалась метаниями и стенаниями супруга. Дождавшись, когда его отчаяние достигнет предела, она проронила:
— Возможно, я смогу тебе помочь. Сайл поделился одной крепкой настойкой, она может смыть краску…
Вэйзар с надеждой посмотрел на нее, но Шильэт всем своим видом показала, что не собирается продолжать.
— И? Давай!
Серый глаз полыхнул.
— Ты не хочешь извиниться за обвинения на обеде? — с рычащими нотками в голосе поинтересовалась она.
Голубые глаза Вэйзара так и светились святой невинностью, но с ликаншей такие шутки не проходили. Пришлось принцу падать на колени перед любимой супругой.
— Как ты хочешь принять извинения? — поинтересовался он чуть неровным голосом и, не удержавшись, потерся щекой о ее колено. — Я буду хорошо просить.
Она подцепила его подбородок, заставляя поднять взгляд.
— Хорошо? Что ж, посмотрим.
Она дернула ворот его рубашки, обнажая черную грудь, испещренную не только старыми шрамами, но и вполне свежими следами любовных утех — не удержались и в первую ночь после возвращения домой немного перегнули палку. Признаться, Шильэт до сих пор было стыдно, что не сдержалась и покалечила своего любимого дурака.
— Ты будешь что-нибудь делать? — чуть раздраженно поинтересовался Вэйзар у замершей жены. Она сразу же раскусила причину его недовольства.
— Жмет? — со смешком произнесла она, глядя на ерзающего мужа.
Вместо ответа тот вновь потерся щекой о ее колено. Хотелось потереться кое-чем другим.
Шильэт склонилась к нему, дергая за хвост и заставляя его запрокинуть голову, после чего внезапно оттолкнула от себя.
