Леди недовольно трясла своей прекрасной шкурой, на которой застыли сосульки. Бродяга сжалился над подругой и, когда она пробегала мимо него, сбил весь лед с нее.
К вечеру ветер стих, но отряду это уже не помогло — Адерина, Элисэля и Тели совсем развезло. Они чихали, кашляли и едва передвигали ноги даже по снежному насту, по которому и человек спокойно прошел бы. Фел, к счастью, не заболел, но выглядел мрачно — он пытался помочь брату, поддерживал его, как мог, и зло огрызался на Рысь, которая лезла с язвительным замечаниями насчет похорон члена семьи. Один Лисэн невозмутимо шел вперед. Бродяга в который раз поразился выносливости принца. Перед началом путешествия проводник именно его высочество считал слабым звеном. Наверняка ведь тот был слабым и изнеженным, не привыкшим к суровой правде жизни, с которой встречались воины даже среди эльфов и лекари. К тому же Лисэн был очень невысокого роста, едва ли не ниже коротышки Рыси, и весьма худым. Такой ни выносливостью, ни силой не будет обладать, первым свалится.
Так думал Бродяга и теперь, по прошествии четырех дней, признавал, что ошибся. Кронпринц Рассветного Лес оказался самым терпеливым и выносливым из эльфов. Он ни с кем не спорил и не разговаривал, спокойно ел их скудный паек, не жаловался на отсутствие костра, почти не получал ранений, хотя сражался со всеми наравне, а если какой твари и удавалось его достать, то он терпеливо сносил боль. Он шел вперед, словно не было ничего важнее, чем достичь цели, и, глядя на него, Бродяга наконец понял, чем те самые лорды и знать отличается от простых смертных. Мало одних манер и крови, у Лисэна была выдержка, непоколебимая выдержка, которая не позволяла ему сдаться, уронить свое достоинство даже в самой тяжелой или безвыходной ситуации. Бродяга даже немного позавидовал ему. Принц был идеальным заказчиком, и, наверное, подумалось проводнику, у него было больше всех шансов выжить. Но даже при всех достоинствах Лисэна, Бродяга почему-то не испытывал к нему симпатии. Да, принц вызывал у него уважение, однако было что-то в облике и манерах его высочества, в том, как он держался с остальными и даже как молчал, некое высокомерие, отчужденность и холодность. В Лесу ли, в трактире — Лисэн Леранэ оставался повелителем чужих судеб, и Бродяга, размышляя о нем, поймал себя на мысли, что будет рад, когда они выберутся отсюда живыми и принц вернется к себе на родину. Уж лучше простые охотники, тупые, но свои…
К ночи скорость отряда упала настолько, что даже Рысь перестала ругаться на медлительность — видимо, поняла бесполезность своего возмущения либо же отчаялась. Зато решился подать голос Фел, который буквально тащил на себе брата — Тели тяжело далось подледное купание и ледяные ветра, он почти потерял сознание.
— Нам нужно остановиться и развести костер, — произнес он угрюмо.
— Конечно! Давай! Соберем весь Лес! — тут же вскинулась злая Рысь. — И так никуда уже не успеваем, плететесь, как стреноженные! Костер посреди чудовищ, давай, разведи! Поржем над твоими косточками! Заткнулся и идешь молча! До ближайшего привала еще всю ночь идти!
— Всю ночь? — не поверил Фелиас, от удивления позабывший разозлиться.
— Да, — грубо бросила Рысь. — Иди давай! Что встал?
— Привала не будет? — встрял в разговор Адерин — удивительно, как у него хватило на это сил. Видимо, тоже упертый.
— Не будет, — ответил за Рысь Бродяга. — Костер развести не получится, а в таком состоянии вы умрете, если заснете в снегу. Лучше дойти до укрытия, где можно будет погреться у огня. К тому же участок тут очень опасный, мы приближаемся к Сердцу Леса. Еще, конечно, половина пути, но чудовищ уже хватает. Тут каждые метров пятьдесят какое-нибудь гнездо либо логово, либо рыщет стая, либо ловушка магическая… Мы и так плутаем тут, пытаемся вас осторожно провести.
Это спокойное объяснение убедило эльфов — кто был в состоянии понимать сказанное, — и дальше шли без ссор, хотя Фелиас продолжил бросать на Рысь ненавидящие взгляды.
Как они пережили ночь, не знали и сами члены отряда. Даже Бродяга с Леди устали, что уж говорить об остальных? Они шли уже вторые сутки, когда неутомимая Рысь привела их наконец к небольшому домику, спрятанному между двумя небольшими, но крутыми холмами. Это была покосившаяся хибарка, с виду неказистая. Дунь — и она развалится. Но замерзшим больным путникам она казалась прекрасным дворцом. Они ввалились туда — после того, как Рысь с Леди все внимательно проверили, — и попадали на пол, лишь Лисэн невозмутимо принялся разжигать костер. Бродяга молча присоединился к нему, пока Фел обхаживал брата, а Элисэль что-то шептал себе под нос. На еду сил не осталось, но Бродяга постарался впихнуть в эльфов хоть что-нибудь — ему вовсе не хотелось, чтобы кто-нибудь умер.
Когда они более-менее отогрелись у маленького костра, Элисэль поднялся и добрел до Тели, просидев у него почти полчаса, а потом переполз к Адерину. Только теперь до Бродяги дошло, что он их лечил. Рысь, заглянувшая на минутку в дом, лишь пренебрежительно фыркнула, но ничего не сказала.
— Ложись уже, ты им ничем не поможешь, — попытался урезонить лекаря Бродяга, однако тот лишь отмахнулся, продолжив свое благое дело.
— Я должен, — ответил он, едва шевеля губами.
— Лучше бы о себе позаботился, — буркнул проводник, накрывая дрожащего Тели своим плащом. Ему и в куртке неплохо, проживет.
— О себе тоже, — коротко улыбнулся Элисэль, приваливаясь спиной к холодной стене дома. Его светлые волосы слиплись и падали на лицо, под глазами появились серые тени.
Бродяга неодобрительно покачал головой и помог бесчувственному лекарю улечься рядом с костром. Как бы у них эльфы все не померли. Ну, кроме Лисэна и "несчастной Фелиции".
Бродяга усмехнулся, вспоминая возмущенное лицо эльфа. Да-а, братец у Тели был интересный. Такой непримиримый и совершенно не умеющий смеяться на собой. Обладай он последним талантом, и Рысь едва ли обратила на него внимание.
Когда все уснули, в дом заглянула мучительница Фелиаса и кивнула Бродяге. Оставив свой плащ на Тели, проводник вышел крыльцо — если так можно было назвать пару досок, которые закрывали дыру у самой двери. Зато рядом имелись два ящика, обитые листами проржавевшей стали. Именно на них уселся Бродяга, наблюдая за Рысью, методично сдирающей шкуру с огромного кабана. Рядом с ней сидела Леди, выжидательно глядя то на двуногую подругу брата, то на тушу их совместной добычи.
— Вижу, нас навестили, — хмыкнул Бродяга.
Ножом Рысь орудовала очень ловко, привычно срезая все лишнее с мяса. Этим были хороши кабаны — их можно было пустить на обед, тогда как остальные звери в Проклятом лесу были упорно ядовиты.
— Не стали тебя беспокоить, — в тон Бродяге ответила Рысь.
— Да, какие пустяки, — по-доброму усмехнулся он. Все же хорошо, что принц согласился на условие Рыси и та пошла с ними. Без нее Бродяге было бы намного труднее вести отряд, да и маловероятно, что все эльфы выжили бы. Они и так рискуют…
— Еще парочка валяется за кустом, если хочешь присоединиться, — махнула в сторону Рысь. — Но мне они не понравились, слишком тощие, этот жирный. Да, Леди?
Волчица мотнула мордой и нетерпеливо перебрала лапками. Бродяге оставалось лишь покачать головой, рассматривая небольшую рану на лбу кабана — именно сюда пришелся удар ножа Рыси. У нее была какая-то особенная страсть к ближнему бою, сойтись с противником в рукопашной схватке, имея при себе один лишь нож. И самое интересное, что Рысь, невысокая худощавая женщина, всегда выходила победителем. Наверное, помогала эльфийская кровь — Рысь двигалась не просто быстро, а очень быстро. Ловко. Решительно. А еще ничего не боялась. Бродяга бы никогда не рискнул стать ее врагом — такая и без ножа глотку перегрызет. Вон, как ловко сдирает кожу с матерого кабана!
— Держи, — Рысь бросила Леди хороший кусок мяса с бока кабана, и волчица радостно заурчала, подойдя к Бродяге. Хвастается, его красавица.
— Вы обе умницы, — похвалил он их, наблюдая за тем, с каким удовольствием Леди жует свежее мясо. — Тихо очень.
— Здесь рядом гнездо нетопырей. Парочка уже пыталась полакомиться нами, — отозвалась Рысь, продолжая кромсать кабана. Нож глубоко входил в мясо, смачно брызгала кровь, еще теплая и свежая. — Я с ними разобралась, но в гнездо не полезла — повезет, пронесет. Они вроде спят.
— Ветрено, — заметил Бродяга. Нетопыри не любили не только дождь, но и снег, и ветер. Учитывая, что они могли впасть в спячку на несколько дней, то для них не было проблемой переждать непогоду. Вот бы еще у отряда эльфов была такая возможность!
— Думаю, нам пора поговорить, — многозначительно произнесла Рысь, присаживаясь на соседний ящик и принимаясь умываться снегом. Леди посмотрела на нее и тоже присоединилась, тщательно вылизывая свою прекрасную темно-серую шкуру.
— О чем? Я не претендую на твой титул и земли, — тихо засмеялся Бродяга, не прекращая прислушиваться к тишине вокруг.
— Пфф! Я помню, что у тебя не стальные яйца, ее переживай.
— Надеюсь, ты не обиделась?
— Я сочла это похвалой в свой адрес.
— Правильно, я не твоя Фелиция… Проклятие, оговорился!
Рысь мерзко захихикала, продолжая снегом стирать с сапог засохшую кровь.
— Да ладно, над таким высокомерным засранцем грех не поржать! — заявила она.
— Есть такая вещь, как мужская солидарность.
— Поражена уровнем твоих знаний. Не думала, что тебе известно слово "солидарность".
— Выучил специально для тебя.
Проводники усмехнулись и переглянулись. Леди проигнорировала веселящихся двуногих, продолжив приводить себя в порядок.
— Так какой серьезный разговор ты заготовила для меня? — все еще усмехаясь, поинтересовался Бродяга.
— Об эльфах, — посерьезнела Рысь. — Ты ведь понимаешь, что не все выживут?
Эта мысль уже приходила ему в голову. Скорее, Бродягу даже удивляло, что еще никто не умер. Конечно, они с Рысью старались, как могли, ведя отряд тайными тропами и в случае нападения принимая удар на себя, но долго такое "везение" продолжаться не могло. По-хорошему, это последняя мирная ночь, дальше начнутся земли, в которых на каждом шагу их будет подстерегать опасность. Во всех смыслах слова.
— К чему ты ведешь? — спросил он прямо.
Рысь пнула сапогом грязный комок снега и посмотрела на Бродягу. Взгляд у нее был тяжелый и пронизывающий, не такой должен быть у женщины, пусть даже женщины сильной и воинственной.
— К тому, что настанет момент, когда нам придется выбирать. И тебе стоит определиться сразу, потому что медлить будет нельзя.
Бродяга склонил голову, потирая отросшую бороденку. У него была пара мыслишек, о чем толкует Рысь, но он не стал их озвучивать.
— Не все могут выжить, — намекнула она, заметив его задумчивость.
— И?
— И нам надо решить, кого будем спасать.
— Тех, кто выживет, разве это не очевидно?
Она странно на него посмотрела.
— То есть тебе не приходило в голову, что может случиться такая ситуация, когда не все умрут?
— Я тебя не понимаю, давай по-человечески, — попросил ог откровенно.
Рысь вздохнула, но все же пояснила:
— Сейчас у нас трое из пяти болеют, они замедляют путешествие, но это несмертельно. Однако представь, что кого-нибудь серьезно ранят или мы наткнемся на гнездо острожалов, и те своим ядом парализуют добрую половину отряда. А ведь есть еще Волна, под которую мы должны подстроиться.
— До нее еще десять дней.
— Примерно. Но и нам до Сердца Леса идти дней пять-шесть в зависимости от обстоятельств. Пока на несильно подгоняет время, но совсем скоро мы станем от него зависимы. Представь, что сегодня ночью должна была быть Волна, а у нас на шее три медленных эльфа! И я думаю, что ситуация может стать хуже. Самый смак впереди, мало кто останется невредим.
— Только если мы.
— Вот именно. Мы можем рассчитывать лишь на себе. В Сердце Леса может произойти все что угодно, а ведь будет еще путь обратно.
— Всех мы не выведем.
— Может так случится, что и вести будет некого. Будем тащить.
Бродяга хмыкнул, но не стал спорить. Рысь была права — мало кто из охотников выживал, просто обычно проводники бросали раненных, уставших и отстающих. А сейчас? Бродяга всегда старался довести свой отряд до конца, но в этот раз ставки слишком высоки. Выбраться бы им самим — проводникам и Леди! Но если встанет выбор, кого спасать…
— Ты берешь на себя принца, — это был даже не вопрос.
— Естественно!
— Потому что он главный? Заказчик?
Она посмотрела на него, как на идиота.
— Потому что он обещал мне титул и земли. Только он может мне это все дать. Если надо, я его и из Глубин вытащу.
Бродяга серьезно задумался, но не над словами Рыси. О ее жажде наживы он знал не понаслышке, сейчас его волновало иное — кого будет спасать он сам и сможет ли бросить остальных? Разве можно помочь Тели и оставить Фелиаса? Пусть лучник характером не вышел, но он не заслуживал страшную смерть в Проклятом лесу. С другой стороны, эльфы сами выбрали свой путь, никто их насильно сюда не тащил, особенно братьев де Лантар, ведь они даже не подданные Лисэна. Так стоит ли Бродяге переживать насчет их участи? Спасет, кого сможет, а остальных попробует забыть. Это ведь легко, не думать о тех, кого бросил!
Бродяга вздохнул и заметил, каким взглядом смотрит на него Рысь.
— Вот поэтому я и предупредила тебя заранее, — произнесла проницательная девица. Она совершенно не переживала по поводу страшного выбора, который им, возможно, придется скоро сделать.
— Будем надеяться, что обойдется, — с натянутой улыбкой произнес Бродяга и, поднявшись, ушел в дом. Верная Леди последовала за ним.
У Тели всю жизнь были проблемы с магией. Дар есть, но пользоваться им юный эльф не мог. Именно не мог. Он учил заклинания, отрабатывал методы концентрации, читал книги и внимательно слушал наставника, однако ничего не помогало — дар утекал сквозь пальцы. Тели чувствовал его, но применить не мог, сколько бы ни бился. Его даже хотели запечатать, но Шелиас не позволил. Старший брат всегда верил в Тели, честно говоря, даже больше, чем сам несостоявшийся маг. Тели давно махнул рукой на свой дар, бывший для него… нет, не проклятьем, но чем-то неприятным. Как телесное уродство, которое вроде бы не мешало жить, но портило настроение одним своим наличием. В общем, Тели в себя, как в мага, не верил, и давно привык махать мечом, а не творить заклинания. Однако это вовсе не означало, что он позабыл о магии, об этой таинственной и могущественной силе. Днем он работал в чайной, вечером болтал с Шели, а ночами читал взахлеб книги по магии. Пусть он не мог творить волшебство, но от знаний его невозможно было отлучить. Он впитывал в себя все крохи, которые доставались ему, и мечтал, как однажды его дар подчинится ему.
Но в настоящей жизни Тели совсем позабыл о магии и жил, как простой смертный (или, если быть точнее, бессмертный). Он настолько отдалился от нее, что даже не пользовался магическим зрением — способностью, доступной каждому заклинателю, с помощью которой они видели ауры существ и отпечатки вещей, а также другие тонкие материи. Тели чувствовал магию, видел ее, но перестал обращать на ее внимание. Так было ровно до тех пор, пока он не ступил в Проклятый лес. Здесь всё было иначе. Он не мог объяснить свои ощущения, но иногда ему казалось, что внутри него что-то происходит, бурлит, стремится наружу.
К вечеру ветер стих, но отряду это уже не помогло — Адерина, Элисэля и Тели совсем развезло. Они чихали, кашляли и едва передвигали ноги даже по снежному насту, по которому и человек спокойно прошел бы. Фел, к счастью, не заболел, но выглядел мрачно — он пытался помочь брату, поддерживал его, как мог, и зло огрызался на Рысь, которая лезла с язвительным замечаниями насчет похорон члена семьи. Один Лисэн невозмутимо шел вперед. Бродяга в который раз поразился выносливости принца. Перед началом путешествия проводник именно его высочество считал слабым звеном. Наверняка ведь тот был слабым и изнеженным, не привыкшим к суровой правде жизни, с которой встречались воины даже среди эльфов и лекари. К тому же Лисэн был очень невысокого роста, едва ли не ниже коротышки Рыси, и весьма худым. Такой ни выносливостью, ни силой не будет обладать, первым свалится.
Так думал Бродяга и теперь, по прошествии четырех дней, признавал, что ошибся. Кронпринц Рассветного Лес оказался самым терпеливым и выносливым из эльфов. Он ни с кем не спорил и не разговаривал, спокойно ел их скудный паек, не жаловался на отсутствие костра, почти не получал ранений, хотя сражался со всеми наравне, а если какой твари и удавалось его достать, то он терпеливо сносил боль. Он шел вперед, словно не было ничего важнее, чем достичь цели, и, глядя на него, Бродяга наконец понял, чем те самые лорды и знать отличается от простых смертных. Мало одних манер и крови, у Лисэна была выдержка, непоколебимая выдержка, которая не позволяла ему сдаться, уронить свое достоинство даже в самой тяжелой или безвыходной ситуации. Бродяга даже немного позавидовал ему. Принц был идеальным заказчиком, и, наверное, подумалось проводнику, у него было больше всех шансов выжить. Но даже при всех достоинствах Лисэна, Бродяга почему-то не испытывал к нему симпатии. Да, принц вызывал у него уважение, однако было что-то в облике и манерах его высочества, в том, как он держался с остальными и даже как молчал, некое высокомерие, отчужденность и холодность. В Лесу ли, в трактире — Лисэн Леранэ оставался повелителем чужих судеб, и Бродяга, размышляя о нем, поймал себя на мысли, что будет рад, когда они выберутся отсюда живыми и принц вернется к себе на родину. Уж лучше простые охотники, тупые, но свои…
К ночи скорость отряда упала настолько, что даже Рысь перестала ругаться на медлительность — видимо, поняла бесполезность своего возмущения либо же отчаялась. Зато решился подать голос Фел, который буквально тащил на себе брата — Тели тяжело далось подледное купание и ледяные ветра, он почти потерял сознание.
— Нам нужно остановиться и развести костер, — произнес он угрюмо.
— Конечно! Давай! Соберем весь Лес! — тут же вскинулась злая Рысь. — И так никуда уже не успеваем, плететесь, как стреноженные! Костер посреди чудовищ, давай, разведи! Поржем над твоими косточками! Заткнулся и идешь молча! До ближайшего привала еще всю ночь идти!
— Всю ночь? — не поверил Фелиас, от удивления позабывший разозлиться.
— Да, — грубо бросила Рысь. — Иди давай! Что встал?
— Привала не будет? — встрял в разговор Адерин — удивительно, как у него хватило на это сил. Видимо, тоже упертый.
— Не будет, — ответил за Рысь Бродяга. — Костер развести не получится, а в таком состоянии вы умрете, если заснете в снегу. Лучше дойти до укрытия, где можно будет погреться у огня. К тому же участок тут очень опасный, мы приближаемся к Сердцу Леса. Еще, конечно, половина пути, но чудовищ уже хватает. Тут каждые метров пятьдесят какое-нибудь гнездо либо логово, либо рыщет стая, либо ловушка магическая… Мы и так плутаем тут, пытаемся вас осторожно провести.
Это спокойное объяснение убедило эльфов — кто был в состоянии понимать сказанное, — и дальше шли без ссор, хотя Фелиас продолжил бросать на Рысь ненавидящие взгляды.
Как они пережили ночь, не знали и сами члены отряда. Даже Бродяга с Леди устали, что уж говорить об остальных? Они шли уже вторые сутки, когда неутомимая Рысь привела их наконец к небольшому домику, спрятанному между двумя небольшими, но крутыми холмами. Это была покосившаяся хибарка, с виду неказистая. Дунь — и она развалится. Но замерзшим больным путникам она казалась прекрасным дворцом. Они ввалились туда — после того, как Рысь с Леди все внимательно проверили, — и попадали на пол, лишь Лисэн невозмутимо принялся разжигать костер. Бродяга молча присоединился к нему, пока Фел обхаживал брата, а Элисэль что-то шептал себе под нос. На еду сил не осталось, но Бродяга постарался впихнуть в эльфов хоть что-нибудь — ему вовсе не хотелось, чтобы кто-нибудь умер.
Когда они более-менее отогрелись у маленького костра, Элисэль поднялся и добрел до Тели, просидев у него почти полчаса, а потом переполз к Адерину. Только теперь до Бродяги дошло, что он их лечил. Рысь, заглянувшая на минутку в дом, лишь пренебрежительно фыркнула, но ничего не сказала.
— Ложись уже, ты им ничем не поможешь, — попытался урезонить лекаря Бродяга, однако тот лишь отмахнулся, продолжив свое благое дело.
— Я должен, — ответил он, едва шевеля губами.
— Лучше бы о себе позаботился, — буркнул проводник, накрывая дрожащего Тели своим плащом. Ему и в куртке неплохо, проживет.
— О себе тоже, — коротко улыбнулся Элисэль, приваливаясь спиной к холодной стене дома. Его светлые волосы слиплись и падали на лицо, под глазами появились серые тени.
Бродяга неодобрительно покачал головой и помог бесчувственному лекарю улечься рядом с костром. Как бы у них эльфы все не померли. Ну, кроме Лисэна и "несчастной Фелиции".
Бродяга усмехнулся, вспоминая возмущенное лицо эльфа. Да-а, братец у Тели был интересный. Такой непримиримый и совершенно не умеющий смеяться на собой. Обладай он последним талантом, и Рысь едва ли обратила на него внимание.
Когда все уснули, в дом заглянула мучительница Фелиаса и кивнула Бродяге. Оставив свой плащ на Тели, проводник вышел крыльцо — если так можно было назвать пару досок, которые закрывали дыру у самой двери. Зато рядом имелись два ящика, обитые листами проржавевшей стали. Именно на них уселся Бродяга, наблюдая за Рысью, методично сдирающей шкуру с огромного кабана. Рядом с ней сидела Леди, выжидательно глядя то на двуногую подругу брата, то на тушу их совместной добычи.
— Вижу, нас навестили, — хмыкнул Бродяга.
Ножом Рысь орудовала очень ловко, привычно срезая все лишнее с мяса. Этим были хороши кабаны — их можно было пустить на обед, тогда как остальные звери в Проклятом лесу были упорно ядовиты.
— Не стали тебя беспокоить, — в тон Бродяге ответила Рысь.
— Да, какие пустяки, — по-доброму усмехнулся он. Все же хорошо, что принц согласился на условие Рыси и та пошла с ними. Без нее Бродяге было бы намного труднее вести отряд, да и маловероятно, что все эльфы выжили бы. Они и так рискуют…
— Еще парочка валяется за кустом, если хочешь присоединиться, — махнула в сторону Рысь. — Но мне они не понравились, слишком тощие, этот жирный. Да, Леди?
Волчица мотнула мордой и нетерпеливо перебрала лапками. Бродяге оставалось лишь покачать головой, рассматривая небольшую рану на лбу кабана — именно сюда пришелся удар ножа Рыси. У нее была какая-то особенная страсть к ближнему бою, сойтись с противником в рукопашной схватке, имея при себе один лишь нож. И самое интересное, что Рысь, невысокая худощавая женщина, всегда выходила победителем. Наверное, помогала эльфийская кровь — Рысь двигалась не просто быстро, а очень быстро. Ловко. Решительно. А еще ничего не боялась. Бродяга бы никогда не рискнул стать ее врагом — такая и без ножа глотку перегрызет. Вон, как ловко сдирает кожу с матерого кабана!
— Держи, — Рысь бросила Леди хороший кусок мяса с бока кабана, и волчица радостно заурчала, подойдя к Бродяге. Хвастается, его красавица.
— Вы обе умницы, — похвалил он их, наблюдая за тем, с каким удовольствием Леди жует свежее мясо. — Тихо очень.
— Здесь рядом гнездо нетопырей. Парочка уже пыталась полакомиться нами, — отозвалась Рысь, продолжая кромсать кабана. Нож глубоко входил в мясо, смачно брызгала кровь, еще теплая и свежая. — Я с ними разобралась, но в гнездо не полезла — повезет, пронесет. Они вроде спят.
— Ветрено, — заметил Бродяга. Нетопыри не любили не только дождь, но и снег, и ветер. Учитывая, что они могли впасть в спячку на несколько дней, то для них не было проблемой переждать непогоду. Вот бы еще у отряда эльфов была такая возможность!
— Думаю, нам пора поговорить, — многозначительно произнесла Рысь, присаживаясь на соседний ящик и принимаясь умываться снегом. Леди посмотрела на нее и тоже присоединилась, тщательно вылизывая свою прекрасную темно-серую шкуру.
— О чем? Я не претендую на твой титул и земли, — тихо засмеялся Бродяга, не прекращая прислушиваться к тишине вокруг.
— Пфф! Я помню, что у тебя не стальные яйца, ее переживай.
— Надеюсь, ты не обиделась?
— Я сочла это похвалой в свой адрес.
— Правильно, я не твоя Фелиция… Проклятие, оговорился!
Рысь мерзко захихикала, продолжая снегом стирать с сапог засохшую кровь.
— Да ладно, над таким высокомерным засранцем грех не поржать! — заявила она.
— Есть такая вещь, как мужская солидарность.
— Поражена уровнем твоих знаний. Не думала, что тебе известно слово "солидарность".
— Выучил специально для тебя.
Проводники усмехнулись и переглянулись. Леди проигнорировала веселящихся двуногих, продолжив приводить себя в порядок.
— Так какой серьезный разговор ты заготовила для меня? — все еще усмехаясь, поинтересовался Бродяга.
— Об эльфах, — посерьезнела Рысь. — Ты ведь понимаешь, что не все выживут?
Эта мысль уже приходила ему в голову. Скорее, Бродягу даже удивляло, что еще никто не умер. Конечно, они с Рысью старались, как могли, ведя отряд тайными тропами и в случае нападения принимая удар на себя, но долго такое "везение" продолжаться не могло. По-хорошему, это последняя мирная ночь, дальше начнутся земли, в которых на каждом шагу их будет подстерегать опасность. Во всех смыслах слова.
— К чему ты ведешь? — спросил он прямо.
Рысь пнула сапогом грязный комок снега и посмотрела на Бродягу. Взгляд у нее был тяжелый и пронизывающий, не такой должен быть у женщины, пусть даже женщины сильной и воинственной.
— К тому, что настанет момент, когда нам придется выбирать. И тебе стоит определиться сразу, потому что медлить будет нельзя.
Бродяга склонил голову, потирая отросшую бороденку. У него была пара мыслишек, о чем толкует Рысь, но он не стал их озвучивать.
— Не все могут выжить, — намекнула она, заметив его задумчивость.
— И?
— И нам надо решить, кого будем спасать.
— Тех, кто выживет, разве это не очевидно?
Она странно на него посмотрела.
— То есть тебе не приходило в голову, что может случиться такая ситуация, когда не все умрут?
— Я тебя не понимаю, давай по-человечески, — попросил ог откровенно.
Рысь вздохнула, но все же пояснила:
— Сейчас у нас трое из пяти болеют, они замедляют путешествие, но это несмертельно. Однако представь, что кого-нибудь серьезно ранят или мы наткнемся на гнездо острожалов, и те своим ядом парализуют добрую половину отряда. А ведь есть еще Волна, под которую мы должны подстроиться.
— До нее еще десять дней.
— Примерно. Но и нам до Сердца Леса идти дней пять-шесть в зависимости от обстоятельств. Пока на несильно подгоняет время, но совсем скоро мы станем от него зависимы. Представь, что сегодня ночью должна была быть Волна, а у нас на шее три медленных эльфа! И я думаю, что ситуация может стать хуже. Самый смак впереди, мало кто останется невредим.
— Только если мы.
— Вот именно. Мы можем рассчитывать лишь на себе. В Сердце Леса может произойти все что угодно, а ведь будет еще путь обратно.
— Всех мы не выведем.
— Может так случится, что и вести будет некого. Будем тащить.
Бродяга хмыкнул, но не стал спорить. Рысь была права — мало кто из охотников выживал, просто обычно проводники бросали раненных, уставших и отстающих. А сейчас? Бродяга всегда старался довести свой отряд до конца, но в этот раз ставки слишком высоки. Выбраться бы им самим — проводникам и Леди! Но если встанет выбор, кого спасать…
— Ты берешь на себя принца, — это был даже не вопрос.
— Естественно!
— Потому что он главный? Заказчик?
Она посмотрела на него, как на идиота.
— Потому что он обещал мне титул и земли. Только он может мне это все дать. Если надо, я его и из Глубин вытащу.
Бродяга серьезно задумался, но не над словами Рыси. О ее жажде наживы он знал не понаслышке, сейчас его волновало иное — кого будет спасать он сам и сможет ли бросить остальных? Разве можно помочь Тели и оставить Фелиаса? Пусть лучник характером не вышел, но он не заслуживал страшную смерть в Проклятом лесу. С другой стороны, эльфы сами выбрали свой путь, никто их насильно сюда не тащил, особенно братьев де Лантар, ведь они даже не подданные Лисэна. Так стоит ли Бродяге переживать насчет их участи? Спасет, кого сможет, а остальных попробует забыть. Это ведь легко, не думать о тех, кого бросил!
Бродяга вздохнул и заметил, каким взглядом смотрит на него Рысь.
— Вот поэтому я и предупредила тебя заранее, — произнесла проницательная девица. Она совершенно не переживала по поводу страшного выбора, который им, возможно, придется скоро сделать.
— Будем надеяться, что обойдется, — с натянутой улыбкой произнес Бродяга и, поднявшись, ушел в дом. Верная Леди последовала за ним.
Глава 9. Восемь глаз
У Тели всю жизнь были проблемы с магией. Дар есть, но пользоваться им юный эльф не мог. Именно не мог. Он учил заклинания, отрабатывал методы концентрации, читал книги и внимательно слушал наставника, однако ничего не помогало — дар утекал сквозь пальцы. Тели чувствовал его, но применить не мог, сколько бы ни бился. Его даже хотели запечатать, но Шелиас не позволил. Старший брат всегда верил в Тели, честно говоря, даже больше, чем сам несостоявшийся маг. Тели давно махнул рукой на свой дар, бывший для него… нет, не проклятьем, но чем-то неприятным. Как телесное уродство, которое вроде бы не мешало жить, но портило настроение одним своим наличием. В общем, Тели в себя, как в мага, не верил, и давно привык махать мечом, а не творить заклинания. Однако это вовсе не означало, что он позабыл о магии, об этой таинственной и могущественной силе. Днем он работал в чайной, вечером болтал с Шели, а ночами читал взахлеб книги по магии. Пусть он не мог творить волшебство, но от знаний его невозможно было отлучить. Он впитывал в себя все крохи, которые доставались ему, и мечтал, как однажды его дар подчинится ему.
Но в настоящей жизни Тели совсем позабыл о магии и жил, как простой смертный (или, если быть точнее, бессмертный). Он настолько отдалился от нее, что даже не пользовался магическим зрением — способностью, доступной каждому заклинателю, с помощью которой они видели ауры существ и отпечатки вещей, а также другие тонкие материи. Тели чувствовал магию, видел ее, но перестал обращать на ее внимание. Так было ровно до тех пор, пока он не ступил в Проклятый лес. Здесь всё было иначе. Он не мог объяснить свои ощущения, но иногда ему казалось, что внутри него что-то происходит, бурлит, стремится наружу.
