А если нет, то эти расспросы и выяснения окажутся совершенно бесплодными, ведущими в тупик.
Но в любом случае, лучше делать хоть что-то, чем молча ждать своей участи. Этот принцип не раз спасал мне жизнь, да и по мелочи порой выручал, так что отступать от него я не собирался.
...И всё же, как удачно сложилось, что я не пристрелил тогда Алису. Дело даже не в эмоциях, не в симпатии к ней — последнюю глупо отрицать, компания девчонки была мне на самом деле приятна, — а в том, что она здорово пригодилась. Как минимум, своевременно вправила мне руку, о возможности чего я даже не задумывался. И отданных за девчонку денег было уже совсем не жаль в преддверии визита на Тортугу: в таких обстоятельствах за шанс улучшить собственное главное оружие — тело — можно было отдать и что-то гораздо более ценное. Жалко только, мне больше уже нечего отдавать. И некому.
Да и ожидание благодаря Алисе оказалось не столь изматывающим: она отлично меня развлекала, одни эти её генетические изыскания и танцы чего стоили. По-моему, за последние семь лет я никогда не был настолько спокоен, бодр и даже, можно сказать, умиротворён. Впрочем, может быть, и за больший промежуток времени.
При этом добыча доставляла удивительно мало хлопот, если точнее — не доставляла вовсе. Не пыталась найти приключений в самостоятельных экскурсиях по кораблю, не испытывала пределы моего терпения, даже к андроиду привыкла, хотя, стоило мне открыть нишу, тут же пряталась в уборной; этот вариант полностью устраивал нас обоих.
Сама она, хоть и проспала эту ночь крепко и спокойно, теперь отчаянно трусила. Сейчас вот, например, нервно металась по каюте туда-сюда, пока я натягивал подложку — эластичный комбинезон под броню. Металась, металась, а потом, когда я уже потянулся за самой защитой, быстро приблизилась и вдруг, обняв за пояс, прижалась к моему боку, опять норовя спрятать голову под мышкой.
— Ты чего? — растерялся я и неуверенно предположил: — Опять паук, что ли?
Хотя такого пожирающего, цепенящего ужаса в ней и не ощущалось, но выглядело всё похоже.
— Лучше бы паук, — судорожно вздохнула она, чуть отстранилась, подняла на меня полный тревоги взгляд. — Не хочу я идти на эту «Тортугу». У меня дурное предчувствие. Да, понимаю, что это я сама себя накручиваю, и вообще интуиция моя оставляет желать лучшего, ведь нападения на транспортник я не ожидала совсем, но... Я очень боюсь, что с тобой что-то случится. Что ты не справишься. Прости, — смущённо закончила она и неуверенно попыталась отстраниться, хотя — я чувствовал — состояние и настроение её не поменялось.
Я удержал. Осторожно обнял одной рукой, прислушиваясь к давно забытому ощущению мягкого, тёплого, живого рядом. Вроде и спали вместе, и в танцах я её обнимал, но чувство всё равно странным образом отличалось. Впрочем, разбираться в нём не хотелось.
— Не волнуйся, в случае чего, о тебе позаботится Югер. Конечно, придётся немного побороться со своим страхом, но вериец — хорошая защита.
— Спасибо, — чуть отстранённо проговорила она, медленно кивнув, хотя ни выражение лица, ни настроение так и не переменились. — Только я ведь о тебе говорила... Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
— Неожиданно, — заметил я растерянно. — Интересно, и чем я заслужил такую благосклонность? Что, транспортник отпустил?
Так же медленно Алиса качнула головой, а потом неуверенно пожала плечами.
— Не знаю, почему. Просто не хочу. Мне всё равно кажется, что ты хороший, хотя я и сама не понимаю, как это возможно. То есть я знаю, что при необходимости ты легко меня убьёшь, или даже что похуже сделаешь, и это совсем не подходит к моему представлению о хорошем человеке. Но всё равно ты совсем не такой, как остальные пираты. Тот же Шон, он, вроде бы, и не особенно плохой, только в нём всё равно чувствуется какая-то гниль. А ты... Не знаю. Тебя не должно быть здесь.
От необходимости отвечать на это или, вернее, уходить от ответа меня спас капитан: его голос, прозвучавший как будто со всех сторон одновременно, велел всем явиться на стыковочную палубу в течение пяти минут, иначе...
На этом Серый связь разорвал, предоставляя экипажу самостоятельно додумывать кару. А о том, что «все» — это в полном смысле все, включая мою абсолютно бесправную добычу, капитан предупредил меня ещё раньше, когда я вновь попытался вытянуть из него немного информации.
Понятливая Алиса отстранилась сама, и я молча и быстро облачился в броню. Тоже, кстати, продукт и детище корабля, не знаю уж, каким местом и как он это всё производит. Ну, или где-то в недрах «Ветреницы» есть солидный запас этих костюмов.
На технической стыковочной палубе, с которой мы отправлялись на абордаж и через которую производилась погрузка, собрались уже почти все обитатели корабля. Алиса дёрнулась и вцепилась в мой локоть, обдав уже знакомой горечью страха: Югер тоже уже был здесь.
Я никогда не любил находиться в толпе, особенно в толпе плотной — всё моё существо протестовало против ограничения собственной подвижности, — поэтому в таких случаях держался у стены. Не изменил этой привычке и сейчас, только ещё и Алису задвинул за спину. Та, кажется, после этого даже бояться стала меньше.
— А шлюха-то живая, — насмешливо заметил старпом Герман, углядевший меня первым. Жестокий садист, имеющий наружность самую нейтральную и мирную. У меня с ним вооружённый нейтралитет: нечего делить. Хотя при случае я бы с удовольствием сжёг его больные мозги.
— Так не тебе же досталась, — заметил чернокожий Майк, наш каптенармус.
До крайности хмурый и нелюдимый тип. Я пять лет летаю на этом корабле, но знаю о нём ничтожно мало. Ни предпочтений, ни жизненных ценностей. Вот разве что с капитаном они, кажется, знакомы очень давно и даже дружны. А ещё есть ощущение, что Майк испытывает при виде нас всех с трудом сдерживаемое отвращение. Не знаю уж, говорит это о его презрении к пиратам или об общей мизантропии.
— Что, Клякса, не пожалел ещё о потраченных деньгах? — ехидно спросил Сопля, но я даже не стал отвечать.
Сейчас видеть все эти лица было как-то особенно противно. Я никогда не питал к обитателям «Ветреницы» симпатии, пусть они и были не самым мерзкой из экипажей, но сейчас словно увидел их впервые. Общество Алисы, что ли, на меня так повлияло, разом смахнув несколько лет жизни не только с нормально заработавшего протеза, но и с меня самого?
Впрочем, плевать. Меня ждёт «Тортуга».
— Значит, слушаем сюда. Непонятные предметы руками не трогать, ничему не удивляться и лучше не делать резких движений, — напутствовал капитан, обведя нас всех оценивающим взглядом и на мгновение дольше задержавшись на мне. Ну, или боязливо выглядывающей из-за моего плеча девчонке.
Послышался протяжный вздох, с которым выровнялось давление между кораблём и внешним пространством, а потом створки шлюза, вздрогнув, раздались в стороны, открывая нам путь в неизвестность.
Мне казалось, что ещё миг — и я всё пойму,
а теперь мне кажется, ещё миг —
— и я запутаюсь совсем.
Евгений Шварц, «Тень».
Алиса Лесина
Поначалу было чудовищно страшно — и паук рядом, и остальные мои персональные страшилки во главе с мордатым басом Зуром. Но последний вёл себя на удивление прилично, не обращал на нас внимания и вообще казался напряжённым и даже напуганным, а многоногий ксенос держался от меня подальше.
Но когда мы выбрались наружу, я напрочь забыла о них.
Трап корабля спускался в небо. Сентябрьское, синее, совершенно земное, чуть припудренное тонкими перьями облаков, оно было везде, корабль словно парил в нём. Густо замешанный на страхе восторг накатил, заставляя дрожать колени, голова закружилась. Лазурная бездна заполнила сознание целиком, вытеснив не только прочие переживания, но, кажется, саму личность.
Так и стояла бы я среди пиратов, которые не спешили следовать за капитаном, если бы не Клякса, тащивший меня за собой. Нервы изменённого отличались завидной крепостью: он, не замешкавшись ни на секунду, уверенно попрал ногами синеву, шаг в шаг ступая за Серым.
Даже видя, что капитан уверенно идёт впереди, я приготовилась к падению. Казалось, что нас, чужих и лишних здесь, небо не удержит, стряхнёт, уронит в собственное бескрайнее нутро. Сердце подскочило к горлу и замерло — столкновение с твёрдой, слегка пружинящей поверхностью оказалось полной неожиданностью. Колени снова подогнулись, и опять меня удержал Глеб.
Только через десяток шагов я сумела немного перевести дух и частично сбросить наваждение. В этот же момент я различила среди облаков тонкую, чуть мерцающую сетку с шестигранными, словно соты, ячейками. Оценить расстояние до неё не получилось, но мне всё равно стало немного спокойней: не такое уж оно и бескрайнее, это небо. Обернувшись же, чтобы сравнить с единственным ориентиром, кораблём, вновь вздрогнула и попыталась на ходу прижаться ближе к изменённому.
«Ветреницы» позади не было, и трапа, и шлюза вместе со всей командой. Всё та же безбрежная синева, оплетённая едва видимой паутинкой.
— Глеб! — едва слышно позвала я, потеребив мужчину за локоть.
Он хмуро глянул на меня, но тяжёлый взгляд пирата не пронял, сейчас этого типа я боялась меньше всего. Так что вместо ответа кивнула назад, сделав страшные глаза. Клякса бросил взгляд через плечо, тонкие губы его сжались плотнее, однако прочитать что-то по лицу было невозможно. Мужчина на ходу кивнул мне и поудобнее перехватил ладонь.
А вот Серый не оглянулся ни разу: судьба команды его, похоже, не беспокоила.
Шли мы несколько минут, и за это время подавляющая, мёртвая тишина неподвижной синевы вокруг совершенно вывела меня из равновесия, и успокаивающие мысли о том, что это на самом деле не бездна, а просто красивая реалистичная картинка, уж не помогали. Я крутила головой, пытаясь хоть за что-то уцепиться взглядом, и чувствовала возрастающий и крепнущий страх. Он бы меня, наверное, парализовал, если бы не твёрдая прохладная ладонь изменённого: это был единственный якорь, удерживающий от обморока. И хорошо, если только от него! Терять здесь сознание было очень, очень страшно: откуда-то я точно знала, что проснуться после этого вряд ли получится.
Никогда не думала, что небо — обыкновенное чистое небо — может быть таким жутким.
У меня уже шумело в ушах и ломило в висках, когда путь вдруг окончился. По-настоящему «вдруг»: мы шли и шли, словно бы на месте, а потом один из шестигранников сетки просто растворился в синеве, открывая зыбкую дрожащую черноту, которая разверзлась буквально в метре от нас. Серый, не оборачиваясь, нырнул туда, следом Глеб потянул меня. Судорожно вдохнув, как перед прыжком в ледяную воду, я не выдержала и зажмурилась, хотя упираться и спорить не рискнула.
Шаг, другой — никаких неприятных ощущений, даже под ногами ровно такой же пол.
— Это ещё что за?.. — грубо ругнулся чуть в стороне незнакомый мужской голос, и почти одновременно с этим мы остановились.
Рискнув открыть глаза, я с облегчением выдохнула: синяя бездна осталась позади, мы стояли в просторной круглой комнате с матово-белыми стенами и сводчатым потолком, испускающим мягкий, приятный глазу свет. Из мебели — только большой круглый стол, вокруг которого сидели абсолютно незнакомые мне типы. Однако я была почти рада их видеть: несмотря на то, что некоторые рожи вызывали подспудное отвращение, это были обыкновенные, понятные, живые люди, одетые кто во что горазд. Не знаю, кого я ожидала увидеть на их месте, но вот такой поворот меня пока полностью устраивал.
Впрочем, все эти ощущения и эмоции не помешали мне отступить за широкую спину бронированного Кляксы и продолжать наблюдать за происходящим уже из этого надёжного укрытия. Например, посчитать присутствующих; помимо нас, их оказалось тринадцать.
— Астероид тебе в задницу, Клякса, ну какого?! — проговорил наш капитан, только получилось у него не зло и не возмущённо, а скорее растерянно, даже брови удивлённо взметнулись.
— Что именно? — спокойно уточнил Глеб. Лица его я не видела, но была уверена, что взгляд изменённого внимательно изучает пространство и находящихся в нём людей.
— Ты на кой сюда эту шлюху потащил? И как?!
— Ты сам распорядился всем покинуть корабль, — Клякса слегка пожал плечами. — И команды оставить её где-то по дороге тоже не давал.
На последних словах я на всякий случай ещё придвинулась к Глебу и свободной рукой покрепче уцепилась за его локоть. Мужчина не возражал или, может, вообще не заметил.
— Пристрели её уже, — проворчал капитан.
— Или я сейчас пристрелю обоих, — добавил, поднимаясь с места, какой-то лысый здоровяк средних лет. По-настоящему огромный, он без труда мог одной ладонью обхватить мою шею и свернуть движением пальцев.
— Уймись, Смит, — одёрнул его ещё один мужчина — седой, узколицый, с монголоидными чертами и аккуратной бородкой, он больше походил на учёного, чем на пирата. — Серый правильный вопрос задал. В дыру то, зачем он её сюда привёл, главное — как ему это удалось? Я вижу только один вариант: её разрешили пропустить. А если разрешили, то я бы не советовал поднимать на эту девку руку. Давайте к делу, недосуг языком трепать. Значит, ты вот этого молодчика прочишь на своё место? — спокойно обратился он к нашему капитану.
— «Ветреница» его признала, — ответил тот явно нехотя и добавил с нажимом: — Только его.
— Ну что ж. Садись, мальчик, — «учёный» кивнул, явно имея в виду единственное свободное кресло. На меня этот тип поглядывал с любопытством и затаившейся в уголках глаз усмешкой.
Глеб приблизился к столу, на мгновение замешкался перед креслом, но возражать и уточнять не стал. Мою ладонь положил себе на плечо, и я осталась стоять, одной рукой вцепившись в броню мужчины, второй — в тёмно-синий материал спинки кресла. На ощупь тот был чуть бархатистым, тёплым и мягким, словно я касалась не мебели, а какого-то живого существа; только последняя мысль отчего-то не пугала.
С другой стороны от кресла замер Серый, сцепив руки за спиной.
Стоять под перекрестьем взглядов было страшно, но наличие какой-никакой опоры и, главное, Глеба придавало достаточно решимости, чтобы хотя бы не трястись и не пытаться сползти на пол.
— Ишь ты, сообразительный. Я думал, бабу на колени усадит, — вставил ещё один из мужчин, мелкий и шустрый светловолосый тип с вислыми усами.
— Значит, ты согласился на предложение Серого? — вновь взял слово седой. — Глеб Жаров, прозвище Клякса. Землянин, изменённый, сорок два года. Комиссован по ранению семь лет назад, спецрота космодесанта. Чуть меньше года отлетал на «Зелёной мечте», единственный выжил из всего экипажа, погибшего от эпидемии какой-то дряни, с тех пор уже пять лет — абордажником на «Ветренице». Родных и каких-либо привязанностей не имеет, — добавил он, насмешливо глянув на меня. — Как-то так.
— Ты мне сейчас кадровика напомнил, — мрачно проговорил Глеб. — Может, мне ещё рассказать, чем меня привлекает работа здесь и кем я вижу себя через пять лет в вашей компании?
— Воздержимся, — весело ответил всё тот же тип. Остальные лишь молча разглядывали нас, не спеша принимать участие в беседе. — Ты с нами познакомишься, если выживешь. Никто не возражает против этой кандидатуры?
Но в любом случае, лучше делать хоть что-то, чем молча ждать своей участи. Этот принцип не раз спасал мне жизнь, да и по мелочи порой выручал, так что отступать от него я не собирался.
...И всё же, как удачно сложилось, что я не пристрелил тогда Алису. Дело даже не в эмоциях, не в симпатии к ней — последнюю глупо отрицать, компания девчонки была мне на самом деле приятна, — а в том, что она здорово пригодилась. Как минимум, своевременно вправила мне руку, о возможности чего я даже не задумывался. И отданных за девчонку денег было уже совсем не жаль в преддверии визита на Тортугу: в таких обстоятельствах за шанс улучшить собственное главное оружие — тело — можно было отдать и что-то гораздо более ценное. Жалко только, мне больше уже нечего отдавать. И некому.
Да и ожидание благодаря Алисе оказалось не столь изматывающим: она отлично меня развлекала, одни эти её генетические изыскания и танцы чего стоили. По-моему, за последние семь лет я никогда не был настолько спокоен, бодр и даже, можно сказать, умиротворён. Впрочем, может быть, и за больший промежуток времени.
При этом добыча доставляла удивительно мало хлопот, если точнее — не доставляла вовсе. Не пыталась найти приключений в самостоятельных экскурсиях по кораблю, не испытывала пределы моего терпения, даже к андроиду привыкла, хотя, стоило мне открыть нишу, тут же пряталась в уборной; этот вариант полностью устраивал нас обоих.
Сама она, хоть и проспала эту ночь крепко и спокойно, теперь отчаянно трусила. Сейчас вот, например, нервно металась по каюте туда-сюда, пока я натягивал подложку — эластичный комбинезон под броню. Металась, металась, а потом, когда я уже потянулся за самой защитой, быстро приблизилась и вдруг, обняв за пояс, прижалась к моему боку, опять норовя спрятать голову под мышкой.
— Ты чего? — растерялся я и неуверенно предположил: — Опять паук, что ли?
Хотя такого пожирающего, цепенящего ужаса в ней и не ощущалось, но выглядело всё похоже.
— Лучше бы паук, — судорожно вздохнула она, чуть отстранилась, подняла на меня полный тревоги взгляд. — Не хочу я идти на эту «Тортугу». У меня дурное предчувствие. Да, понимаю, что это я сама себя накручиваю, и вообще интуиция моя оставляет желать лучшего, ведь нападения на транспортник я не ожидала совсем, но... Я очень боюсь, что с тобой что-то случится. Что ты не справишься. Прости, — смущённо закончила она и неуверенно попыталась отстраниться, хотя — я чувствовал — состояние и настроение её не поменялось.
Я удержал. Осторожно обнял одной рукой, прислушиваясь к давно забытому ощущению мягкого, тёплого, живого рядом. Вроде и спали вместе, и в танцах я её обнимал, но чувство всё равно странным образом отличалось. Впрочем, разбираться в нём не хотелось.
— Не волнуйся, в случае чего, о тебе позаботится Югер. Конечно, придётся немного побороться со своим страхом, но вериец — хорошая защита.
— Спасибо, — чуть отстранённо проговорила она, медленно кивнув, хотя ни выражение лица, ни настроение так и не переменились. — Только я ведь о тебе говорила... Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
— Неожиданно, — заметил я растерянно. — Интересно, и чем я заслужил такую благосклонность? Что, транспортник отпустил?
Так же медленно Алиса качнула головой, а потом неуверенно пожала плечами.
— Не знаю, почему. Просто не хочу. Мне всё равно кажется, что ты хороший, хотя я и сама не понимаю, как это возможно. То есть я знаю, что при необходимости ты легко меня убьёшь, или даже что похуже сделаешь, и это совсем не подходит к моему представлению о хорошем человеке. Но всё равно ты совсем не такой, как остальные пираты. Тот же Шон, он, вроде бы, и не особенно плохой, только в нём всё равно чувствуется какая-то гниль. А ты... Не знаю. Тебя не должно быть здесь.
От необходимости отвечать на это или, вернее, уходить от ответа меня спас капитан: его голос, прозвучавший как будто со всех сторон одновременно, велел всем явиться на стыковочную палубу в течение пяти минут, иначе...
На этом Серый связь разорвал, предоставляя экипажу самостоятельно додумывать кару. А о том, что «все» — это в полном смысле все, включая мою абсолютно бесправную добычу, капитан предупредил меня ещё раньше, когда я вновь попытался вытянуть из него немного информации.
Понятливая Алиса отстранилась сама, и я молча и быстро облачился в броню. Тоже, кстати, продукт и детище корабля, не знаю уж, каким местом и как он это всё производит. Ну, или где-то в недрах «Ветреницы» есть солидный запас этих костюмов.
На технической стыковочной палубе, с которой мы отправлялись на абордаж и через которую производилась погрузка, собрались уже почти все обитатели корабля. Алиса дёрнулась и вцепилась в мой локоть, обдав уже знакомой горечью страха: Югер тоже уже был здесь.
Я никогда не любил находиться в толпе, особенно в толпе плотной — всё моё существо протестовало против ограничения собственной подвижности, — поэтому в таких случаях держался у стены. Не изменил этой привычке и сейчас, только ещё и Алису задвинул за спину. Та, кажется, после этого даже бояться стала меньше.
— А шлюха-то живая, — насмешливо заметил старпом Герман, углядевший меня первым. Жестокий садист, имеющий наружность самую нейтральную и мирную. У меня с ним вооружённый нейтралитет: нечего делить. Хотя при случае я бы с удовольствием сжёг его больные мозги.
— Так не тебе же досталась, — заметил чернокожий Майк, наш каптенармус.
До крайности хмурый и нелюдимый тип. Я пять лет летаю на этом корабле, но знаю о нём ничтожно мало. Ни предпочтений, ни жизненных ценностей. Вот разве что с капитаном они, кажется, знакомы очень давно и даже дружны. А ещё есть ощущение, что Майк испытывает при виде нас всех с трудом сдерживаемое отвращение. Не знаю уж, говорит это о его презрении к пиратам или об общей мизантропии.
— Что, Клякса, не пожалел ещё о потраченных деньгах? — ехидно спросил Сопля, но я даже не стал отвечать.
Сейчас видеть все эти лица было как-то особенно противно. Я никогда не питал к обитателям «Ветреницы» симпатии, пусть они и были не самым мерзкой из экипажей, но сейчас словно увидел их впервые. Общество Алисы, что ли, на меня так повлияло, разом смахнув несколько лет жизни не только с нормально заработавшего протеза, но и с меня самого?
Впрочем, плевать. Меня ждёт «Тортуга».
— Значит, слушаем сюда. Непонятные предметы руками не трогать, ничему не удивляться и лучше не делать резких движений, — напутствовал капитан, обведя нас всех оценивающим взглядом и на мгновение дольше задержавшись на мне. Ну, или боязливо выглядывающей из-за моего плеча девчонке.
Послышался протяжный вздох, с которым выровнялось давление между кораблём и внешним пространством, а потом створки шлюза, вздрогнув, раздались в стороны, открывая нам путь в неизвестность.
Прода от 27.08.2018, 20:17
ГЛАВА 7, в которой Алиса и Глеб знакомятся с «Тортугой»
Мне казалось, что ещё миг — и я всё пойму,
а теперь мне кажется, ещё миг —
— и я запутаюсь совсем.
Евгений Шварц, «Тень».
Алиса Лесина
Поначалу было чудовищно страшно — и паук рядом, и остальные мои персональные страшилки во главе с мордатым басом Зуром. Но последний вёл себя на удивление прилично, не обращал на нас внимания и вообще казался напряжённым и даже напуганным, а многоногий ксенос держался от меня подальше.
Но когда мы выбрались наружу, я напрочь забыла о них.
Трап корабля спускался в небо. Сентябрьское, синее, совершенно земное, чуть припудренное тонкими перьями облаков, оно было везде, корабль словно парил в нём. Густо замешанный на страхе восторг накатил, заставляя дрожать колени, голова закружилась. Лазурная бездна заполнила сознание целиком, вытеснив не только прочие переживания, но, кажется, саму личность.
Так и стояла бы я среди пиратов, которые не спешили следовать за капитаном, если бы не Клякса, тащивший меня за собой. Нервы изменённого отличались завидной крепостью: он, не замешкавшись ни на секунду, уверенно попрал ногами синеву, шаг в шаг ступая за Серым.
Даже видя, что капитан уверенно идёт впереди, я приготовилась к падению. Казалось, что нас, чужих и лишних здесь, небо не удержит, стряхнёт, уронит в собственное бескрайнее нутро. Сердце подскочило к горлу и замерло — столкновение с твёрдой, слегка пружинящей поверхностью оказалось полной неожиданностью. Колени снова подогнулись, и опять меня удержал Глеб.
Только через десяток шагов я сумела немного перевести дух и частично сбросить наваждение. В этот же момент я различила среди облаков тонкую, чуть мерцающую сетку с шестигранными, словно соты, ячейками. Оценить расстояние до неё не получилось, но мне всё равно стало немного спокойней: не такое уж оно и бескрайнее, это небо. Обернувшись же, чтобы сравнить с единственным ориентиром, кораблём, вновь вздрогнула и попыталась на ходу прижаться ближе к изменённому.
«Ветреницы» позади не было, и трапа, и шлюза вместе со всей командой. Всё та же безбрежная синева, оплетённая едва видимой паутинкой.
— Глеб! — едва слышно позвала я, потеребив мужчину за локоть.
Он хмуро глянул на меня, но тяжёлый взгляд пирата не пронял, сейчас этого типа я боялась меньше всего. Так что вместо ответа кивнула назад, сделав страшные глаза. Клякса бросил взгляд через плечо, тонкие губы его сжались плотнее, однако прочитать что-то по лицу было невозможно. Мужчина на ходу кивнул мне и поудобнее перехватил ладонь.
А вот Серый не оглянулся ни разу: судьба команды его, похоже, не беспокоила.
Шли мы несколько минут, и за это время подавляющая, мёртвая тишина неподвижной синевы вокруг совершенно вывела меня из равновесия, и успокаивающие мысли о том, что это на самом деле не бездна, а просто красивая реалистичная картинка, уж не помогали. Я крутила головой, пытаясь хоть за что-то уцепиться взглядом, и чувствовала возрастающий и крепнущий страх. Он бы меня, наверное, парализовал, если бы не твёрдая прохладная ладонь изменённого: это был единственный якорь, удерживающий от обморока. И хорошо, если только от него! Терять здесь сознание было очень, очень страшно: откуда-то я точно знала, что проснуться после этого вряд ли получится.
Никогда не думала, что небо — обыкновенное чистое небо — может быть таким жутким.
У меня уже шумело в ушах и ломило в висках, когда путь вдруг окончился. По-настоящему «вдруг»: мы шли и шли, словно бы на месте, а потом один из шестигранников сетки просто растворился в синеве, открывая зыбкую дрожащую черноту, которая разверзлась буквально в метре от нас. Серый, не оборачиваясь, нырнул туда, следом Глеб потянул меня. Судорожно вдохнув, как перед прыжком в ледяную воду, я не выдержала и зажмурилась, хотя упираться и спорить не рискнула.
Шаг, другой — никаких неприятных ощущений, даже под ногами ровно такой же пол.
— Это ещё что за?.. — грубо ругнулся чуть в стороне незнакомый мужской голос, и почти одновременно с этим мы остановились.
Рискнув открыть глаза, я с облегчением выдохнула: синяя бездна осталась позади, мы стояли в просторной круглой комнате с матово-белыми стенами и сводчатым потолком, испускающим мягкий, приятный глазу свет. Из мебели — только большой круглый стол, вокруг которого сидели абсолютно незнакомые мне типы. Однако я была почти рада их видеть: несмотря на то, что некоторые рожи вызывали подспудное отвращение, это были обыкновенные, понятные, живые люди, одетые кто во что горазд. Не знаю, кого я ожидала увидеть на их месте, но вот такой поворот меня пока полностью устраивал.
Впрочем, все эти ощущения и эмоции не помешали мне отступить за широкую спину бронированного Кляксы и продолжать наблюдать за происходящим уже из этого надёжного укрытия. Например, посчитать присутствующих; помимо нас, их оказалось тринадцать.
— Астероид тебе в задницу, Клякса, ну какого?! — проговорил наш капитан, только получилось у него не зло и не возмущённо, а скорее растерянно, даже брови удивлённо взметнулись.
— Что именно? — спокойно уточнил Глеб. Лица его я не видела, но была уверена, что взгляд изменённого внимательно изучает пространство и находящихся в нём людей.
— Ты на кой сюда эту шлюху потащил? И как?!
— Ты сам распорядился всем покинуть корабль, — Клякса слегка пожал плечами. — И команды оставить её где-то по дороге тоже не давал.
На последних словах я на всякий случай ещё придвинулась к Глебу и свободной рукой покрепче уцепилась за его локоть. Мужчина не возражал или, может, вообще не заметил.
— Пристрели её уже, — проворчал капитан.
— Или я сейчас пристрелю обоих, — добавил, поднимаясь с места, какой-то лысый здоровяк средних лет. По-настоящему огромный, он без труда мог одной ладонью обхватить мою шею и свернуть движением пальцев.
— Уймись, Смит, — одёрнул его ещё один мужчина — седой, узколицый, с монголоидными чертами и аккуратной бородкой, он больше походил на учёного, чем на пирата. — Серый правильный вопрос задал. В дыру то, зачем он её сюда привёл, главное — как ему это удалось? Я вижу только один вариант: её разрешили пропустить. А если разрешили, то я бы не советовал поднимать на эту девку руку. Давайте к делу, недосуг языком трепать. Значит, ты вот этого молодчика прочишь на своё место? — спокойно обратился он к нашему капитану.
— «Ветреница» его признала, — ответил тот явно нехотя и добавил с нажимом: — Только его.
— Ну что ж. Садись, мальчик, — «учёный» кивнул, явно имея в виду единственное свободное кресло. На меня этот тип поглядывал с любопытством и затаившейся в уголках глаз усмешкой.
Глеб приблизился к столу, на мгновение замешкался перед креслом, но возражать и уточнять не стал. Мою ладонь положил себе на плечо, и я осталась стоять, одной рукой вцепившись в броню мужчины, второй — в тёмно-синий материал спинки кресла. На ощупь тот был чуть бархатистым, тёплым и мягким, словно я касалась не мебели, а какого-то живого существа; только последняя мысль отчего-то не пугала.
С другой стороны от кресла замер Серый, сцепив руки за спиной.
Стоять под перекрестьем взглядов было страшно, но наличие какой-никакой опоры и, главное, Глеба придавало достаточно решимости, чтобы хотя бы не трястись и не пытаться сползти на пол.
— Ишь ты, сообразительный. Я думал, бабу на колени усадит, — вставил ещё один из мужчин, мелкий и шустрый светловолосый тип с вислыми усами.
Прода от 28.08.2018, 20:19
— Значит, ты согласился на предложение Серого? — вновь взял слово седой. — Глеб Жаров, прозвище Клякса. Землянин, изменённый, сорок два года. Комиссован по ранению семь лет назад, спецрота космодесанта. Чуть меньше года отлетал на «Зелёной мечте», единственный выжил из всего экипажа, погибшего от эпидемии какой-то дряни, с тех пор уже пять лет — абордажником на «Ветренице». Родных и каких-либо привязанностей не имеет, — добавил он, насмешливо глянув на меня. — Как-то так.
— Ты мне сейчас кадровика напомнил, — мрачно проговорил Глеб. — Может, мне ещё рассказать, чем меня привлекает работа здесь и кем я вижу себя через пять лет в вашей компании?
— Воздержимся, — весело ответил всё тот же тип. Остальные лишь молча разглядывали нас, не спеша принимать участие в беседе. — Ты с нами познакомишься, если выживешь. Никто не возражает против этой кандидатуры?
