именно в это мгновение, вот прямо сейчас мне отчаянно хотелось жить. Назло всему. Пока есть шансы, пока я жива и здорова. Я никогда не верила в существование благородных пиратов, но вот этот, конкретный, зачем-то же забрал меня себе!
Даже если просто для того же, о чём говорил Зур, то... может быть, я всё-таки выдержу? Может быть, это будет... терпимо? В конце концов, он один и совсем не похож на изувера!
Вот только упоминание, что «живыми бабами» Клякса не интересуется, не позволяло окончательно поверить в последнее.
— Страх, — запоздало выдохнула я в ответ, сипло и едва слышно, и тут же закашлялась — в горле пересохло.
— Понятно, — проговорил хозяин каюты. За это время он успел проворно избавиться от брони и остался в чёрном глянцевом с коротким рукавом комбинезоне, плотно облегающим тело. Обернулся, скрестил руки на груди, пристально, с нечитаемым выражением глядя на меня сверху вниз.
А меня, кажется, уже немного отпустило, так что я сумела разглядеть своего... спасителя подробнее. Короткие, неестественно белые волосы, правильные черты лица и — совершенно неожиданные лучики мимических морщин в уголках глаз и губ. Несмотря на серьёзное выражение, казалось, он только и ждёт повода, чтобы улыбнуться или даже рассмеяться.
Я поймала себя на мысли, что, встреться этот человек мне при иных обстоятельствах, и я бы никогда не поверила, что он — пират, хладнокровный убийца, способный недрогнувшей рукой за пару мгновений сжечь несколько ни в чём не повинных человек.
— У тебя мужики были? — вдруг спросил он.
— Ч-что? — запнувшись, испуганно уточнила я.
— Серьёзно, что ли, девственница? — брови мужчины изумлённо выгнулись, а я почувствовала, что отчаянно краснею.
И вроде не мне, медику, бояться таких вопросов, и вроде даже задан он без издёвки, и вроде ни в чём зазорном я не сознавалась, но стало ужасно стыдно. Я опустила взгляд и едва заставила себя кивнуть, отчего-то чувствуя себя виноватой.
— Вот же... только целки мне не хватало для полного счастья, — сквозь зубы процедил Клякса. Пару мгновений ещё сверлил меня взглядом, а потом продолжил прежним невозмутимым тоном: — Как предпочитаешь решить эту проблему, естественным путём или хирургическим?
— Что?! — вытаращилась я на пирата, даже смущение отступило.
— Я не знаю, что будет завтра и даже сегодня вечером, — вдруг принялся объяснять он. — Если меня убьют, ты попадёшь обратно, — мужчина кивнул на дверь. — Насколько я себе это представляю, для девственницы изнасилование будет гораздо болезненней, чем для женщины... Впрочем, в чёрную дыру, это твоё личное дело, хочешь рискнуть — валяй.
— То есть вы не собираетесь меня... использовать? — недоверчиво уточнила я.
— А очень хочется? — криво усмехнулся он. Я, конечно, торопливо замотала головой, в ответ на что получила очередную насмешливую гримасу.
— А зачем я вам тогда? Почему вы меня не убили?
— Ещё бы я знал, — поморщился Клякса с таким видом, словно у него заболели все зубы разом. — Не убил ладно, но я за тебя такие деньги отвалил, до сих пор не верится. По-моему, это самая дорогостоящая покупка в моей жизни. А ты, выходит, самая ценная рабыня в этой галактике.
— Почему? — опешила я.
— Ты знаешь, что вёз ваш корабль?
— Продовольствие? — предположила я неуверенно.
— Ну да, конечно, — хохотнул он, подошёл к терминалу у двери, что-то нажал и забрал из открывшегося окошка стандартный пакет для жидких продуктов — длинный цилиндр, увенчанный конусом, верхушка которого для питья продавливалась внутрь. Открыл, сделал несколько больших глотков. — На МТ39/3 добывают космолит. Нелегально, поэтому никакой помпы и охраны, даже сам экипаж грузовика не знал, что он везёт среди контейнеров с концентратами. Даже по самым скромным прикидкам ты обошлась мне в полмиллиона теров.
— Сколько?! — не поверила своим ушам. За такие деньги можно было приобрести космическую станцию со всем содержимым, и ведь это ещё не вся добыча пиратов, а только доля Кляксы!
Нет, я слышала, что этот редкий минерал, без которого наши корабли не способны летать, стоит дорого. Но чтобы вот так?!
— Много, — отозвался мужчина. — Вот мне интересно, какие у тебя есть таланты за такие деньги? Было бы обидно, если бы ты умела только трахаться, так ты даже этого не умеешь!
— Я врач, — неуверенно проговорила, понимая, что предложение выкупить собственную жизнь умерло, не успев родиться: столько я не заработаю и за десять жизней, а финансовых воротил галактических масштабов среди моих знакомств никогда не водилось.
— Вот как? — выражение его лица сделалось заинтересованным. — И какой специализации?
— Дикой.
— Надо же, мои убытки стремительно сокращаются, — усмехнулся Клякса. Я так и не поняла, с иронией это было сказано или всерьёз, так что молча ждала продолжения. — И как ты, в таком случае, оказалась на корабле?
— Домой летела, — честно ответила я, не видя смысла что-то скрывать. — У меня годовая вахта закончилась, вот... Не гонять же ради меня целый корабль.
— Ладно, метеоритный поток тебе навстречу и мёртвый искин в руки. Будем считать, ты правда стоила этих денег. Завтра продолжим разговор, я устал как аккретор1, — ворчливо закончил он, стягивая комбинезон. Другой одежды под ним, конечно, не было.
1 Аккретор — класс нейтронных звёзд
Я в первый момент подумала отвернуться, но недоверие оказалось сильнее прочих порывов. Конечно, если Клякса решит сделать что-то... нехорошее, противопоставить я ничего не смогу, да и бежать некуда, но так всё равно было немного спокойнее. А про такт вспоминать тем более глупо: он же сам не стесняется.
Пристально следя за точными уверенными движениями пирата, я сделала три наблюдения. Во-первых, мужчина очень развит физически — силён, ловок и даже по-своему красив, если в моём случае уместно думать такими категориями. Во-вторых, правая рука его представляет собой очень хороший протез, который выдаёт только место сочленения — чёрный «браслет», охвативший руку чуть выше локтя — и некоторая диспропорция: плечелучевая мышца правой руки выглядит процентов на тридцать крупнее левой. Точнее, то, что ему эту мышцу заменяет, потому что, в-третьих, с его физическим развитием что-то явно было не в порядке.
Более точно сформулировать последнюю мысль оказалось сложно. У него как будто несколько иначе был устроен скелет, чуть по-другому крепились на нём и двигались мышцы, да и кожа выглядела как будто не так, как ей полагалось, но с такого расстояния я уже не могла определить точнее.
Мутант? Да нет, он слишком гармоничен, чтобы это могло быть отклонением. И слишком чужд, как будто...
Как будто он совсем не человек.
Кажется, от этой мысли меня очень сильно перекосило, потому что Клякса заметил и, бросив комбинезон в чистку, вопросительно уставился на меня. Собственная нагота и моё присутствие оставляли его равнодушным — во всех смыслах.
— Что не так? — не дождавшись ответа на безмолвный вопрос, мужчина его озвучил.
— Нет, ничего, простите, — поспешила я отвести взгляд, вспоминая, что любопытство до добра не доводит, и лезть в душу к этому человеку чревато.
— Я спрашиваю, ты — отвечаешь, — похолодевшим на пару градусов тоном проговорил Клякса.
— Кто вы? — рискнула я. — Или... что?
— Чего?! — он, кажется, искренне опешил.
— Ну... вы ведь не человек? Я никому не скажу! Я просто думала, что чужих человекоподобных цивилизаций... что? — пришла моя очередь удивляться, потому что вместо недовольства или угроз я получила в ответ на своё предположение искренний, заливистый хохот.
— Вин2! Ну у тебя и фантазия! Всё проще, детка. Я изменённый.
2 Вин — междометие, несущее смысловую нагрузку восклицания «блин» или «чёрт». Этимологически восходит к эре межпланетных перелётов и первым искинам, носившим такое название. По утверждению исследователей, возникновение этого выражения связано с чрезвычайной ненадёжностью тех архаических систем.
Вин!
Лучше бы гуманоид...
Вдосталь насладившись выражением моего лица, он буквально нырнул сквозь стену, заставив вздрогнуть. Я не сразу заметила небольшую дверцу, кажется, в санузел, сливавшуюся со стеной.
Игры с человеческим геномом запрещены, во всяком случае, на территориях, подконтрольных Империи. Реч идёт не об устранении недугов и клонировании органов для пересадки, под запретом именно эксперименты. Конечно, энтузиастов и нелегалов хватает, но когда их раскрывают, карают по-настоящему жёстко; по-моему, это статья с самым большим процентом высшей меры в приговорах. И, конечно, за другие государства я не поручусь — просто не знаю.
Мера эта вполне оправдана. Ещё живы в памяти события двухвековой давности, когда повальное увлечение коррекцией генома привело человечество на грань гибели: халатность и массовость, скорость в ущерб качеству привели к неконтролируемой волне летальных и стерилизующих мутаций. Напасть побороли, а главным наследием тех дней стал закон о запрете генетических коррекций и рождение из пепла республики Солнечной Империи.
Если малые изменения в геноме могут пройти безболезненно, то любые серьёзные вмешательства неизменно приносят проблемы. Дефекты развития плода, дефекты, всплывающие позже, на стадии взросления, или проявляющие себя в следующих поколениях, дефекты психики — всё это неизбежные итоги попыток вырастить... существо, несущее в основе геном человека, но отличающееся от оригинала не просто цветом глаз или волос, но чем-то серьёзным, принципиальным. А изменения уже взрослого существа совсем уж антигуманны, их ни одна психика не выдержит!
Нет, бывали успешные эксперименты. Во всяком случае, официальная наука их не отрицает, но это скорее погрешность, подтверждающие правило исключения.
Изменение опорно-двигательного аппарата — это очень, очень глубокая степень перестройки, которая неизбежно влечёт за собой... да что угодно! И если Клякса на первый, и даже на второй взгляд нормален, даже нормальней своих вполне обычных «коллег», значит, проблемы его зарыты глубже. И перспектива их откопать в процессе общения пугала куда больше, чем возможное нечеловеческое происхождение этого типа.
Но почти сразу после того, как Клякса скрылся в санузле, мне стало не до него. Если разговор, необходимость каких-то действий, происходящие вокруг события отвлекали, заставляли шевелиться и не позволяли сосредоточиться на себе, то минута покоя обернулась эмоциональным откатом, а попросту — тихой истерикой.
Меня трясло. Крупно, сильно, так что я изо всех сил стиснула зубы, чтобы случайно не прикусить язык. По щекам текли беззвучные слёзы, я жмурилась, пытаясь их унять, но это не помогало. Обхватила себя руками за плечи, сползла на пол и, прислонившись к постели спиной, сжалась в позе эмбриона, пытаясь пережить стремительные перемены в собственной жизни.
Участь команды грузовика, которую я чудом не разделила. Угроза группового изнасилования, также избегнутая чудом. Положение чьего-то имущества, приобретённого за большие деньги.
И, самое главное, полная неопределённость будущего и непонимание моей роли. Зачем Клякса меня спас? Пожалел? С чего бы вдруг?! А если нет, то — зачем я ему? Просто заскучал и решил завести... домашнего любимца? Хорошо, если так, но поверить, что просто от скуки он заплатил такой куш за какую-то незнакомую девку, очень трудно.
Появления хозяина каюты я не заметила, только дёрнулась всем телом, когда прозвучал его спокойный голос:
— Захочешь привести себя в порядок, можешь воспользоваться душем. Когда вернёшься, не издавай громких резких звуков, я реагирую на них нервно. Если хочешь спать на полу — спи, но на мой взгляд это глупо, потому что кровать большая.
Дальше немного негромкой возни позади, пока мужчина устраивался в постели, и комната погрузилась во мрак, даже туманность за «окном» погасла. Осталась только узкая полоска подсветки, очертившая прямоугольник двери в уборную, да тусклые огоньки на панели управления. Судя по безмолвным командам и отсутствию каких-то внешних устройств, управляющий прибор был вживлён Кляксе в мозг. Я на такое не решилась, а вот пират, похоже, не боялся ложиться на хирургический стол.
Впрочем, после установки протеза сложно чему-то удивляться. Да и изменение... Что-то мне подсказывало, Клякса родился не таким, а если он пережил весь комплекс операций и управляемых мутаций, которые привели к такому итогу, он вообще ничего не должен бояться. Не знаю, кто с ним такое проделал и зачем он на подобное пошёл, но одно могу сказать наверняка: это было долго и больно.
Приход мужчины странно отрезвил, или, может, так совпало, что истерика моя к этому моменту сама собой сошла на нет. Осознав, что вновь способна шевелиться, а мысли вертятся не только вокруг жалости к себе, я заставила себя подняться и поплелась в уборную.
Комнатка была небольшой, но впечатляла роскошным оснащением: здесь имелось всё, что можно втиснуть на столь мизерную площадь. Душ с массажем, широкого спектра освещение, максимально приближенное к солнечному, даже тета-излучатель имелся — дорогущая штуковина, способствующая заживлению ран и вообще восстановлению организма. Злоупотреблять им, как и чем бы то ни было ещё, не стоило, но я проходила подобную процедуру всего раз в жизни, когда мы с однокурсницами отметили получение диплома в роскошном спа-салоне, и поэтому не стала ни в чём себе отказывать.
Пробыла я в этой комнате отдохновения добрый час, с завистью думая, что всевозможные мерзавцы знают толк в удовольствиях и, вот уж где совершеннейшая несправедливость, имеют на них средства.
Мысли о том, с каким удовольствием я бы сменяла всю эту роскошь обратно на крошечную каюту грузовика, а спящего за стенкой Кляксу — на живую команду, старательно гнала прочь. Бесполезно и даже опасно грезить о том, чего никогда уже не будет, особенно, если мечты эти отвлекают от угрожающей реальности. А в ней, в реальности, я намеревалась выжить; может быть, не любой ценой — есть вещи, на которые я не смогу пойти никогда, — но пока присутствует шанс остаться, по крайней мере, целой и невредимой, им следует пользоваться.
Что для этого нужно? В первую очередь, держаться поближе к Кляксе: судя по тому, что я видела, его уважают и боятся, а значит, пока я ему не надоела, этот человек сумеет защитить меня от остальных и, главное, пока явно намерен это делать. Так что основная моя задача сейчас — не отсвечивать, быть тихой и послушной, никуда не лезть и не нарушать приказов. Но одновременно с этим нужно выяснить побольше о нём, всей команде и том обществе, в котором я оказалась: роль пиратской добычи — это совсем не то, о чём я мечтала в жизни, а побег нужно готовить очень тщательно.
С такими мыслями и в боевом настрое я вышла в каюту, прижимая к груди комбинезон и держа второй рукой ботинки. Во мне боролось отчаянное нежелание спать в одежде и боязнь спровоцировать мужчину, привлечь ненужное внимание. Всё же комбинезон у меня свободный, мешковатый, и Клякса мог просто не разглядеть, а вдруг теперь прельстится?
Некоторое время я переминалась с ноги на ногу, заодно давая глазам привыкнуть к темноте. Но потом здраво рассудила, что мой внешний вид вряд ли способен столь кардинально изменить отношение мужчины. А ложиться на пол и впрямь глупо: судя по всему, мне предстоит находиться здесь довольно долго, и чем несколько дней гордо мучиться, чтобы потом всё же сдаться и заползти под огромное мягкое одеяло, лучше воспользоваться щедрым приглашением сразу.
Даже если просто для того же, о чём говорил Зур, то... может быть, я всё-таки выдержу? Может быть, это будет... терпимо? В конце концов, он один и совсем не похож на изувера!
Вот только упоминание, что «живыми бабами» Клякса не интересуется, не позволяло окончательно поверить в последнее.
— Страх, — запоздало выдохнула я в ответ, сипло и едва слышно, и тут же закашлялась — в горле пересохло.
— Понятно, — проговорил хозяин каюты. За это время он успел проворно избавиться от брони и остался в чёрном глянцевом с коротким рукавом комбинезоне, плотно облегающим тело. Обернулся, скрестил руки на груди, пристально, с нечитаемым выражением глядя на меня сверху вниз.
А меня, кажется, уже немного отпустило, так что я сумела разглядеть своего... спасителя подробнее. Короткие, неестественно белые волосы, правильные черты лица и — совершенно неожиданные лучики мимических морщин в уголках глаз и губ. Несмотря на серьёзное выражение, казалось, он только и ждёт повода, чтобы улыбнуться или даже рассмеяться.
Я поймала себя на мысли, что, встреться этот человек мне при иных обстоятельствах, и я бы никогда не поверила, что он — пират, хладнокровный убийца, способный недрогнувшей рукой за пару мгновений сжечь несколько ни в чём не повинных человек.
— У тебя мужики были? — вдруг спросил он.
— Ч-что? — запнувшись, испуганно уточнила я.
— Серьёзно, что ли, девственница? — брови мужчины изумлённо выгнулись, а я почувствовала, что отчаянно краснею.
И вроде не мне, медику, бояться таких вопросов, и вроде даже задан он без издёвки, и вроде ни в чём зазорном я не сознавалась, но стало ужасно стыдно. Я опустила взгляд и едва заставила себя кивнуть, отчего-то чувствуя себя виноватой.
— Вот же... только целки мне не хватало для полного счастья, — сквозь зубы процедил Клякса. Пару мгновений ещё сверлил меня взглядом, а потом продолжил прежним невозмутимым тоном: — Как предпочитаешь решить эту проблему, естественным путём или хирургическим?
— Что?! — вытаращилась я на пирата, даже смущение отступило.
— Я не знаю, что будет завтра и даже сегодня вечером, — вдруг принялся объяснять он. — Если меня убьют, ты попадёшь обратно, — мужчина кивнул на дверь. — Насколько я себе это представляю, для девственницы изнасилование будет гораздо болезненней, чем для женщины... Впрочем, в чёрную дыру, это твоё личное дело, хочешь рискнуть — валяй.
— То есть вы не собираетесь меня... использовать? — недоверчиво уточнила я.
— А очень хочется? — криво усмехнулся он. Я, конечно, торопливо замотала головой, в ответ на что получила очередную насмешливую гримасу.
— А зачем я вам тогда? Почему вы меня не убили?
— Ещё бы я знал, — поморщился Клякса с таким видом, словно у него заболели все зубы разом. — Не убил ладно, но я за тебя такие деньги отвалил, до сих пор не верится. По-моему, это самая дорогостоящая покупка в моей жизни. А ты, выходит, самая ценная рабыня в этой галактике.
— Почему? — опешила я.
— Ты знаешь, что вёз ваш корабль?
— Продовольствие? — предположила я неуверенно.
— Ну да, конечно, — хохотнул он, подошёл к терминалу у двери, что-то нажал и забрал из открывшегося окошка стандартный пакет для жидких продуктов — длинный цилиндр, увенчанный конусом, верхушка которого для питья продавливалась внутрь. Открыл, сделал несколько больших глотков. — На МТ39/3 добывают космолит. Нелегально, поэтому никакой помпы и охраны, даже сам экипаж грузовика не знал, что он везёт среди контейнеров с концентратами. Даже по самым скромным прикидкам ты обошлась мне в полмиллиона теров.
— Сколько?! — не поверила своим ушам. За такие деньги можно было приобрести космическую станцию со всем содержимым, и ведь это ещё не вся добыча пиратов, а только доля Кляксы!
Нет, я слышала, что этот редкий минерал, без которого наши корабли не способны летать, стоит дорого. Но чтобы вот так?!
— Много, — отозвался мужчина. — Вот мне интересно, какие у тебя есть таланты за такие деньги? Было бы обидно, если бы ты умела только трахаться, так ты даже этого не умеешь!
— Я врач, — неуверенно проговорила, понимая, что предложение выкупить собственную жизнь умерло, не успев родиться: столько я не заработаю и за десять жизней, а финансовых воротил галактических масштабов среди моих знакомств никогда не водилось.
— Вот как? — выражение его лица сделалось заинтересованным. — И какой специализации?
— Дикой.
— Надо же, мои убытки стремительно сокращаются, — усмехнулся Клякса. Я так и не поняла, с иронией это было сказано или всерьёз, так что молча ждала продолжения. — И как ты, в таком случае, оказалась на корабле?
— Домой летела, — честно ответила я, не видя смысла что-то скрывать. — У меня годовая вахта закончилась, вот... Не гонять же ради меня целый корабль.
— Ладно, метеоритный поток тебе навстречу и мёртвый искин в руки. Будем считать, ты правда стоила этих денег. Завтра продолжим разговор, я устал как аккретор1, — ворчливо закончил он, стягивая комбинезон. Другой одежды под ним, конечно, не было.
1 Аккретор — класс нейтронных звёзд
Я в первый момент подумала отвернуться, но недоверие оказалось сильнее прочих порывов. Конечно, если Клякса решит сделать что-то... нехорошее, противопоставить я ничего не смогу, да и бежать некуда, но так всё равно было немного спокойнее. А про такт вспоминать тем более глупо: он же сам не стесняется.
Пристально следя за точными уверенными движениями пирата, я сделала три наблюдения. Во-первых, мужчина очень развит физически — силён, ловок и даже по-своему красив, если в моём случае уместно думать такими категориями. Во-вторых, правая рука его представляет собой очень хороший протез, который выдаёт только место сочленения — чёрный «браслет», охвативший руку чуть выше локтя — и некоторая диспропорция: плечелучевая мышца правой руки выглядит процентов на тридцать крупнее левой. Точнее, то, что ему эту мышцу заменяет, потому что, в-третьих, с его физическим развитием что-то явно было не в порядке.
Более точно сформулировать последнюю мысль оказалось сложно. У него как будто несколько иначе был устроен скелет, чуть по-другому крепились на нём и двигались мышцы, да и кожа выглядела как будто не так, как ей полагалось, но с такого расстояния я уже не могла определить точнее.
Мутант? Да нет, он слишком гармоничен, чтобы это могло быть отклонением. И слишком чужд, как будто...
Как будто он совсем не человек.
Кажется, от этой мысли меня очень сильно перекосило, потому что Клякса заметил и, бросив комбинезон в чистку, вопросительно уставился на меня. Собственная нагота и моё присутствие оставляли его равнодушным — во всех смыслах.
— Что не так? — не дождавшись ответа на безмолвный вопрос, мужчина его озвучил.
— Нет, ничего, простите, — поспешила я отвести взгляд, вспоминая, что любопытство до добра не доводит, и лезть в душу к этому человеку чревато.
— Я спрашиваю, ты — отвечаешь, — похолодевшим на пару градусов тоном проговорил Клякса.
— Кто вы? — рискнула я. — Или... что?
— Чего?! — он, кажется, искренне опешил.
— Ну... вы ведь не человек? Я никому не скажу! Я просто думала, что чужих человекоподобных цивилизаций... что? — пришла моя очередь удивляться, потому что вместо недовольства или угроз я получила в ответ на своё предположение искренний, заливистый хохот.
— Вин2! Ну у тебя и фантазия! Всё проще, детка. Я изменённый.
2 Вин — междометие, несущее смысловую нагрузку восклицания «блин» или «чёрт». Этимологически восходит к эре межпланетных перелётов и первым искинам, носившим такое название. По утверждению исследователей, возникновение этого выражения связано с чрезвычайной ненадёжностью тех архаических систем.
Вин!
Лучше бы гуманоид...
Вдосталь насладившись выражением моего лица, он буквально нырнул сквозь стену, заставив вздрогнуть. Я не сразу заметила небольшую дверцу, кажется, в санузел, сливавшуюся со стеной.
Игры с человеческим геномом запрещены, во всяком случае, на территориях, подконтрольных Империи. Реч идёт не об устранении недугов и клонировании органов для пересадки, под запретом именно эксперименты. Конечно, энтузиастов и нелегалов хватает, но когда их раскрывают, карают по-настоящему жёстко; по-моему, это статья с самым большим процентом высшей меры в приговорах. И, конечно, за другие государства я не поручусь — просто не знаю.
Мера эта вполне оправдана. Ещё живы в памяти события двухвековой давности, когда повальное увлечение коррекцией генома привело человечество на грань гибели: халатность и массовость, скорость в ущерб качеству привели к неконтролируемой волне летальных и стерилизующих мутаций. Напасть побороли, а главным наследием тех дней стал закон о запрете генетических коррекций и рождение из пепла республики Солнечной Империи.
Если малые изменения в геноме могут пройти безболезненно, то любые серьёзные вмешательства неизменно приносят проблемы. Дефекты развития плода, дефекты, всплывающие позже, на стадии взросления, или проявляющие себя в следующих поколениях, дефекты психики — всё это неизбежные итоги попыток вырастить... существо, несущее в основе геном человека, но отличающееся от оригинала не просто цветом глаз или волос, но чем-то серьёзным, принципиальным. А изменения уже взрослого существа совсем уж антигуманны, их ни одна психика не выдержит!
Нет, бывали успешные эксперименты. Во всяком случае, официальная наука их не отрицает, но это скорее погрешность, подтверждающие правило исключения.
Изменение опорно-двигательного аппарата — это очень, очень глубокая степень перестройки, которая неизбежно влечёт за собой... да что угодно! И если Клякса на первый, и даже на второй взгляд нормален, даже нормальней своих вполне обычных «коллег», значит, проблемы его зарыты глубже. И перспектива их откопать в процессе общения пугала куда больше, чем возможное нечеловеческое происхождение этого типа.
Но почти сразу после того, как Клякса скрылся в санузле, мне стало не до него. Если разговор, необходимость каких-то действий, происходящие вокруг события отвлекали, заставляли шевелиться и не позволяли сосредоточиться на себе, то минута покоя обернулась эмоциональным откатом, а попросту — тихой истерикой.
Меня трясло. Крупно, сильно, так что я изо всех сил стиснула зубы, чтобы случайно не прикусить язык. По щекам текли беззвучные слёзы, я жмурилась, пытаясь их унять, но это не помогало. Обхватила себя руками за плечи, сползла на пол и, прислонившись к постели спиной, сжалась в позе эмбриона, пытаясь пережить стремительные перемены в собственной жизни.
Участь команды грузовика, которую я чудом не разделила. Угроза группового изнасилования, также избегнутая чудом. Положение чьего-то имущества, приобретённого за большие деньги.
И, самое главное, полная неопределённость будущего и непонимание моей роли. Зачем Клякса меня спас? Пожалел? С чего бы вдруг?! А если нет, то — зачем я ему? Просто заскучал и решил завести... домашнего любимца? Хорошо, если так, но поверить, что просто от скуки он заплатил такой куш за какую-то незнакомую девку, очень трудно.
Появления хозяина каюты я не заметила, только дёрнулась всем телом, когда прозвучал его спокойный голос:
— Захочешь привести себя в порядок, можешь воспользоваться душем. Когда вернёшься, не издавай громких резких звуков, я реагирую на них нервно. Если хочешь спать на полу — спи, но на мой взгляд это глупо, потому что кровать большая.
Дальше немного негромкой возни позади, пока мужчина устраивался в постели, и комната погрузилась во мрак, даже туманность за «окном» погасла. Осталась только узкая полоска подсветки, очертившая прямоугольник двери в уборную, да тусклые огоньки на панели управления. Судя по безмолвным командам и отсутствию каких-то внешних устройств, управляющий прибор был вживлён Кляксе в мозг. Я на такое не решилась, а вот пират, похоже, не боялся ложиться на хирургический стол.
Впрочем, после установки протеза сложно чему-то удивляться. Да и изменение... Что-то мне подсказывало, Клякса родился не таким, а если он пережил весь комплекс операций и управляемых мутаций, которые привели к такому итогу, он вообще ничего не должен бояться. Не знаю, кто с ним такое проделал и зачем он на подобное пошёл, но одно могу сказать наверняка: это было долго и больно.
Приход мужчины странно отрезвил, или, может, так совпало, что истерика моя к этому моменту сама собой сошла на нет. Осознав, что вновь способна шевелиться, а мысли вертятся не только вокруг жалости к себе, я заставила себя подняться и поплелась в уборную.
Комнатка была небольшой, но впечатляла роскошным оснащением: здесь имелось всё, что можно втиснуть на столь мизерную площадь. Душ с массажем, широкого спектра освещение, максимально приближенное к солнечному, даже тета-излучатель имелся — дорогущая штуковина, способствующая заживлению ран и вообще восстановлению организма. Злоупотреблять им, как и чем бы то ни было ещё, не стоило, но я проходила подобную процедуру всего раз в жизни, когда мы с однокурсницами отметили получение диплома в роскошном спа-салоне, и поэтому не стала ни в чём себе отказывать.
Пробыла я в этой комнате отдохновения добрый час, с завистью думая, что всевозможные мерзавцы знают толк в удовольствиях и, вот уж где совершеннейшая несправедливость, имеют на них средства.
Мысли о том, с каким удовольствием я бы сменяла всю эту роскошь обратно на крошечную каюту грузовика, а спящего за стенкой Кляксу — на живую команду, старательно гнала прочь. Бесполезно и даже опасно грезить о том, чего никогда уже не будет, особенно, если мечты эти отвлекают от угрожающей реальности. А в ней, в реальности, я намеревалась выжить; может быть, не любой ценой — есть вещи, на которые я не смогу пойти никогда, — но пока присутствует шанс остаться, по крайней мере, целой и невредимой, им следует пользоваться.
Что для этого нужно? В первую очередь, держаться поближе к Кляксе: судя по тому, что я видела, его уважают и боятся, а значит, пока я ему не надоела, этот человек сумеет защитить меня от остальных и, главное, пока явно намерен это делать. Так что основная моя задача сейчас — не отсвечивать, быть тихой и послушной, никуда не лезть и не нарушать приказов. Но одновременно с этим нужно выяснить побольше о нём, всей команде и том обществе, в котором я оказалась: роль пиратской добычи — это совсем не то, о чём я мечтала в жизни, а побег нужно готовить очень тщательно.
С такими мыслями и в боевом настрое я вышла в каюту, прижимая к груди комбинезон и держа второй рукой ботинки. Во мне боролось отчаянное нежелание спать в одежде и боязнь спровоцировать мужчину, привлечь ненужное внимание. Всё же комбинезон у меня свободный, мешковатый, и Клякса мог просто не разглядеть, а вдруг теперь прельстится?
Некоторое время я переминалась с ноги на ногу, заодно давая глазам привыкнуть к темноте. Но потом здраво рассудила, что мой внешний вид вряд ли способен столь кардинально изменить отношение мужчины. А ложиться на пол и впрямь глупо: судя по всему, мне предстоит находиться здесь довольно долго, и чем несколько дней гордо мучиться, чтобы потом всё же сдаться и заползти под огромное мягкое одеяло, лучше воспользоваться щедрым приглашением сразу.
