3 Галактика. Строго говоря, к настоящему моменту человечеством в некоторой степени освоена лишь малая доля галактики Млечный Путь: часть рукава Ориона, в котором находится Солнце, и фрагменты близлежащих рукавов — Персея и, в меньшей степени, Стрельца. В обиходе под «галактическим (правом, сообщением и пр.)» подразумевается именно этот обжитый фрагмент.
Станция эта является легендой даже среди пиратов. Никто доподлинно не знает, откуда она вообще взялась, кем была построена, кому принадлежит и как выглядит. То есть последнее, наверное, знают капитаны и прочие проверенные люди, но их немного и они помалкивают. А теперь «Ветренице» вдруг оказана честь и дано разрешение прибыть сразу на «Тортугу». Причина в особо ценном грузе или есть что-то ещё?
И ладно бы просто летели, но главное, Серый хочет назначить меня капитаном одного из самых оснащённых и мощных пиратских кораблей галактики, и вот это уже не к добру.
Сентиментальная чушь, которую он нёс — это, конечно, один большой кусок дерьма, который лично я жрать не намерен. Серый хитёр как старый искин Ферта4 и «Ветреницу» любит самозабвенно, так он и отдал свою любимую девочку какому-то сопляку за красивые глаза и процент! Узнать бы, в чём подвох, но как? Капитан же неразговорчивей межзвёздного вакуума и не доверяет, насколько я знаю, вообще никому... На испуг его не возьмёшь, тактической хитрости, чтобы вывести его на откровенность, я придумать не смогу; он до последнего будет темнить, характер такой.
4 Ферт — полулегендарный пират.
Интересно, мне ли одному Серый сделал это предложение? Или каждому, и теперь наблюдает, кто как себя поведёт? Вполне в его духе проверка на вшивость.
Впрочем, чушь, дело в другом. В каких-то обязанностях капитанов, о которых неизвестно широкому кругу? Или вот в этом визите на «Тортугу»? Серый где-то облажался и пытается свалить вину на первого попавшегося идиота? Не возьмусь гадать, где именно, но это в любом случае больше похоже на правду. Было бы время осмотреться, поводить носом на этой станции, послушать, что там говорят, и попытаться понять, что это вообще за место такое...
Но главный вопрос, конечно, в другом: что мне делать с его предложением?
В этих раздумьях я добрался до каюты. При моём появлении добыча, сидевшая на постели, дёрнулась и поспешно прикрылась одеялом, глядя насторожённо и явно ожидая новых проблем.
— Ты почему в таком виде? — удивился я.
— Запустила чистку комбинезона, она ещё не закончилась. — Она виновато отвела взгляд.
— Да, точно, у тебя же смены одежды нет, — поморщился я. — Остановимся для подчистки, прихватим что-нибудь подходящее. И инструменты с медикаментами, кстати. Много тебе как врачу надо?
— Смотря для чего, — явно растерялась девушка.
— Для всего, — мгновение подумав, решил я. — То есть, считай, ты бортовой врач в экспедиции, которая летит в глубокий космос для изучения потенциально обитаемой враждебными разумными существами планеты... Что? — осёкся я, потому что лицо её при этих словах заметно вытянулось и приобрело какое-то странное, нечитаемое выражение. Смотрела она на меня, как на зелёную звезду5.— Ты же дикий специалист?
5 «Зелёная звезда» здесь аналог «восьмого чуда света», то есть нечто нереальное и неправдоподобное.
— Д-да, — неуверенно проговорила она.
— И что не так?.
— Но это ведь много и дорого. И ещё оборудование стационарное...
— Да, поправочка, — опомнился я. — Считай, стационарное оборудование мы по идеологическим соображениям не берём.
— Если только по идиотическим, — пробормотала она себе под нос так, чтобы я не слышал. Я, конечно, услышал, но не отреагировал и продолжил:
— Больше возражений нет?
— А цена?
— С учётом носимости всего этого одним, максимум двумя людьми за раз, в стоимости себя можешь не ограничивать. Ну и понимать надо, что совсем не обязательно там всё это будет.
— Но зачем всё это?! — решилась она задать главный вопрос.
— Я, может, желаю взять тебя личным врачом, — пожал плечами в ответ, едва удержавшись от ухмылки при виде её вытянувшегося лица. — Переживаю, знаешь ли, о своём драгоценном здоровье. Да, вот ещё что! Зовут-то тебя как?
— Алиса, — встрепенулась девушка. — Алиса Лесина. А вас?
Лиса-Алиса, стало быть. А что, ей подходит...
— Клякса, — ответил коротко. — Обычно сокращают до Каса, можно ещё какой-нибудь вариант придумать. И — да, давай на ты, раз уж мы спим вместе.
Под напряжённым взглядом продолжающей кутаться в одеяло девушки я подошёл к нише пищевого синтезатора, вооружился банкой кисло-сладкого витаминного концентрата — любимый вкус и уже несколько лет едва ли не единственный мой напиток. Отпил и рассеянно отметил, что Алиса на него похожа: жёлто-зелёная, сама сладкая, а имя — кислое. Может, я на неё потому и внимание обратил?
— Здесь в принципе не приняты имена или только ты им не пользуешься? — осторожно продолжила девушка.
— Мне нравится формулировка, — усмехнулся я, отсалютовав банкой. Всё-таки она умница. Глядишь, и впрямь выживет! — Здесь не принято лезть в душу.
Намёк она поняла и умолкла, но когда я шёл мимо к креслу — дёрнулась, подтянув одеяло к самому горлу. Я замер, уставился на неё озадаченно, а через мгновение сообразил и только махнул рукой.
— Да брось дёргаться, не собираюсь я тебя насиловать. Ни сейчас, ни потом.
— Потому что живыми бабами не интересуешься? — всё-таки не удержалась она от шпильки.
— Сложный вопрос, — ответил, плюхнувшись в кресло. Почему бы и не поговорить? С развлечениями тут туго, а мне определённо надо переключиться, чтобы потом с ясной головой обдумать слова капитана. — Чем я интересуюсь — дело десятое, с электронной просто удобнее. Она молчит, она безотказна, её можно убрать в шкаф. Но даже не в этом её самое большое достоинство. Главное, она робот и отсутствие эмоций в её случае не вызывает отторжения, процесс воспринимается как полезная для здоровья и приятная процедура вроде массажа.
Алиса задумчиво кивнула и, вдохновлённая моей разговорчивостью, рискнула продолжить расспросы:
— А почему остальные такими не пользуются?
— Потому что это недостаточно круто, — я ухмыльнулся. — Ну вроде как если трахаешь искусственную бабу, то и не мужик. В этом смысле хуже только быть пассивным педиком.
— Но ты... — неуверенно пробормотала она, удивлённо вскинув брови. — Тебя, получается, это не беспокоит?
— Меня беспокоит собственное удобство. Они, конечно, порой пытаются издеваться на эту тему, но меня в достаточной степени боятся, чтобы я мог позволить себе подобные маленькие слабости.
— А что вызывает отторжение у тебя? — кажется, вопрос этот озадачивал Алису всерьёз. Понятно, впрочем, почему: хотела убедиться, что ей бояться нечего. Что ж, мне только на руку помочь ей в этом.
— Например, шлюхи, — уронил я. — Дороже, а функционал и, главное, страсть того же андроида. Но эти хоть равнодушно-деловые, рабыни противнее, они обычно сломленные или ненавидящие. А про таких, как ты, даже говорить нечего: насилие имеет настолько гадостный привкус, что ни о каком удовольствии речи быть не может. Так что не бойся, в этом смысле я для тебя совершенно безопасен. Если только сама попросишь, — я не удержался от многообещающей ухмылки, но шпилька цели не достигла: Алису не проняло, она была слишком увлечена разговором.
— Погоди, что значит — гадостный привкус? И как ты определяешь их эмоции? — озадаченно нахмурилась она.
— Ощущаю, — пояснил спокойно. — Я воспринимаю людей и некоторые вещи немного иначе, чем ты и другие люди. На расстоянии чувствую вкус, цвет, иногда запах, а вблизи к этому добавляется привкус отдельных эмоций и их ощущение, при контакте это особенно выражено. Как ты понимаешь, вкус у чужой боли, страха и отвращения не очень-то приятный. Да, это одно из последствий изменения, — ответил, предваряя очередной вопрос.
Алиса медленно кивнула и умолкла, косясь на меня напряжённо, оценивающе, словно примеряя сказанное. Я же отвечал рассеянным, задумчивым взглядом, отстранённо любуясь: всё же мне попалась красивая девушка. Светлая чистая кожа, карие глаза, медного оттенка тяжёлые, гладкие волосы до плеч с несколькими кислотно-зелёными прядями; кажется, у современной молодёжи это что-то обозначает, вот только я при всём желании не вспомню, что именно. Причём похоже, что всё, кроме вот этих зелёных перьев, естественное, без врачебного вмешательства: на подобные ухищрения идут, чтобы привлекать внимание, а Алиса явно далека от таких стремлений.
Видать, с детства мечтала стать врачом-«диким», если с такой наружностью не нашла себе местечка поближе к дому.
— Ну так что, мы договорились? — нарушил я в конце концов молчание.
— О чём? — спросила она, едва заметно вздрогнув от неожиданности.
— Ты не будешь шарахаться и кутаться вот в это?
— А какая разница? — озадачилась девушка. Не огрызнулась, уже хорошо.
— Честно? Люблю красивые вещи, — ответил я, пожав плечами. — А ты красивая, на тебя приятно смотреть.
На лице моего дорогостоящего приобретения отразилась внутренняя борьба, за которой я наблюдал с интересом, даже не пытаясь угадать, что с чем борется. Подозреваю, даже окажись я рядом и попробуй считать эмоции, ничего бы не получилось: когда человека терзают противоречивые мысли и чувства, я ощущаю... сложно описать это словами. Своеобразный белый шум с удушливо-сладким привкусом ванили. Мерзость.
— Я постараюсь, — наконец пообещала добыча.
Определённо, мне всё больше нравится эта девочка: не врёт, не лебезит, не трясётся.
— Сколько тебе лет? — спросил я чуть рассеянно.
— Двадцать шесть. А что?
— То есть, и впрямь совсем ещё ребёнок, — проговорил задумчиво. — Зачем тебя понесло в эту глушь? Не нашлось работы поближе? Ты же явно из Солнечной империи, более того, по говору — землянка.
— И как это связано? — уточнила Алиса недовольно. Кажется, тема была ей неприятна, но отказаться отвечать девушка не рискнула.
— Очень редко кто желает удрать из столицы в глушь, с которой нет регулярного сообщения. Мне любопытно, что привело к такой жизни тебя. Я вижу четыре возможных причины: жажда приключений, нужда в деньгах, детская мечта и побег от каких-то жизненных обстоятельств. На адреналинщицу ты не похожа, деньги с твоей мордашкой гораздо проще было заработать на Земле. А из оставшихся я всё же больше склоняюсь к последнему: ты слишком практична, да и, желая изменить мир, отправляются не в сонную безопасную глушь. Могу попробовать угадать точную причину.
— Нечего гадать, — проворчала она нехотя. — Я желала самостоятельности, стремилась отдохнуть от дома. Моя мама, экспедиционный врач, погибла, когда я была совсем маленькой. Остался отец и двое старших братьев, которые своей опекой меня совершенно задушили. Я бы, может, и специальность выбрала другую, но экспедиционник с вахтовой работой — это была единственная возможность хоть на какое-то время освободиться от постоянного надзора. Очень приятно, знаешь ли, жить, когда в двадцать лет на свидание можешь сходить только в компании одного из братьев! Почему ты так на меня смотришь? — осеклась она.
Я медленно качнул головой, усмехнулся.
— Хочешь как лучше — получается как всегда. Знакомо.
— Что тебе знакомо?
— Что твои родные, пытаясь уберечь тебя от неприятностей, сами к ним подтолкнули, — ответил я, пожав плечами. — Но это многое объясняет. Надо же, как тебе с роднёй не повезло...
— Бывает хуже, — насупилась она.
— Бывает, — легко согласился я. — Но тогда ты бы здесь не оказалась, да ещё в таких плачевных обстоятельствах. А так, видишь, жила в золотой клетке, несчастная и непонятая, даже любви не познала. И уже не познаешь, скорее всего.
— Ты издеваешься? — Алиса угрюмо глянула исподлобья.
— А сама как думаешь? — ухмыльнулся в ответ. — Да ладно, не дуйся, должен же я извлекать из тебя какую-нибудь пользу и удовольствие! Кстати об удовольствиях, ты очень интересно двигаешься, — резко сменил я тему. И правильно сделал: брови девушки опять изумлённо выгнулись, и от удивления даже обида отступила.
— Что ты имеешь в виду?
— Красиво. Чем ты занимаешься? Гимнастика, танцы, боевые искусства?
— А, в этом смысле, — протянула она. — Танцы, да. С детства. Единственная доступная мне степень свободы и отдушина
— Станцуй для меня, — проговорил я после короткой паузы. Алиса глянула затравленно, несколько секунд сверлила меня взглядом, а после рискнула спросить:
— Это приказ или просьба?
Мгновение-другое мой взгляд скользил по открытым частям тела, изучая торчащие из-под одеяла стройные лодыжки, хрупкие ключицы, узкие плечи и тонкие запястья загорелых изящных рук.
— Просьба, — решил я наконец.
— Можно я тогда... попозже? Когда будет хоть какая-то одежда, — неуверенно попросила она.
Я некоторое время колебался. С одной стороны, она всё-таки собственность и лучше будет, если поймёт это раньше. А с другой... ведь у меня нет задачи сломать её и подчинить, напротив, я собирался приручать и налаживать мосты. Есть как минимум одна задача для ручного медика, которую я не рискну доверить чужаку: нужно проконтролировать работу протеза и, если придётся, отладить его. Да и врачи после изменения рекомендовали регулярные осмотры, а я ещё ни разу не проходил обследование.
— Можно, — решил я: практичность победила любопытство. — Отдыхай. Не желаешь составить компанию?
— В чём? — вновь насторожилась она, бросив тревожный взгляд на нишу, где хранился андроид. Я усмехнулся, но комментировать это никак не стал.
— Наша абордажная команда в это время разминается, — ответил, вставая. — Драться не предлагаю, но почему бы не прогуляться?
— Спасибо, но я бы лучше осталась здесь, — поспешила заверить она. Не удивила.
Я кивнул, разрешая, и отправился разминаться: перестроенное тело постоянно требовало нагрузки, полсуток просидишь без движения — уже начинают ныть мышцы. Я порой задумывался, а как буду существовать с таким организмом, если каким-то чудом доживу до преклонных лет, но быстро отгонял дурацкие мысли: вероятность этого события столь ничтожна, что смешно рассматривать её всерьёз. Бог с ним, с образом жизни; банально ресурса не хватит, о чём меня предупреждали ещё перед началом операций.
О многом предупреждали. Если всё вспомнить, проще сразу застрелиться, но мы ведь не ищем лёгких путей!
Возможностей для тренировок на борту имелось несколько. Хочешь — ложишься в кокон и развлекаешься, а аппаратура не только тренирует тебе мышцы, но записывает в мозг все нужные реакции, причём она даже командные действия позволяет отрабатывать. Во время работы автоматики можно участвовать в виртуальном бою и сознавать происходящее, можно созерцать любые развлекательные программы, хоть сексом заниматься, можно вообще спать — эти процессы никак не связаны. А не хочешь — к твоим услугам тренажёры и удобный зал с настраиваемой гравитацией.
Я не хотел. Никогда не любил виртуальную реальность и не доверял кибернетике. Тем более такой, какую не понимаю. Да, кажется, не я один; остальные обитатели корабля тоже с опаской относились к некоторым местным чудесам.
Не знаю, кто и когда построил «Ветреницу», но она роскошней не только прочих кораблей, которые мне доводилось видеть, но многих богатых домов, и совершенней содержимого всех исследовательских центров. Здесь есть всё, абсолютно всё, что может понадобиться для жизни.
