— Живая? — уточнил Клякса с лёгкой насмешкой в голосе.
— Сложно сказать, — пробормотала я еле-еле, прислушиваясь к ощущениям. К боли от синяков добавился гул в ногах и тик правой икроножной, которую свело от усталости. — Ведь если что-то болит, значит, как минимум нервная система существует и даже работает...
— Логично, — легко рассмеялся Глеб, возмутительно спокойный и свежий, как будто произошедшее для него было лёгкой разминкой и жизнью он только что совсем не рисковал.
А впрочем, что я знаю о его прошлом? Умение убивать без колебаний бывает врождённым только у психов, а Клякса даже слишком нормальный для собственного окружения. Может, для него это и впрямь рядовое событие, далеко не самое страшное в биографии.
— Ты молодец, хорошо держалась, — похвалил Глеб, осторожно пытаясь утвердить меня на ногах. — Сможешь постоять немного? Мстить, так до конца.
— Кому? — растерянно уточнила я. Ноги, конечно, тряслись, но вроде бы больше не подгибались.
— Вот этим всем, — он неопределённо кивнул в сторону.
Я первый раз за последнее время оторвала взгляд от мужчины и осмотрелась. Лучше бы я этого не делала! Пейзаж вокруг заметно разнообразился новыми деталями: торчащими из бурой жижи трупами. К горлу подступила тошнота, и я поспешила зажмуриться, давая себе возможность привыкнуть и перетерпеть. Конечно, в морге нам всякое показывали, и тухляков — в том числе. Может, если бы я пошла на патологоанатома или судмедэксперта, меня бы и такой пейзаж не задел, но сейчас это было всё-таки слишком.
— И как ты собрался им мстить? Ты вроде и так их убил.
— Они-то нас явно не просто убить собирались, но ещё и отобедать.
— Ты что, серьёзно?! — я от неожиданности открыла глаза и уставилась на изменённого, который невозмутимо разглядывал ближайшие останки волосатой твари. — Ты это есть собрался?!
— Сначала нужно уточнить, насколько оно съедобно. Если всё нормально, то — да, не вижу причины этого не делать, — невозмутимо ответил Глеб, что-то переключил в настройках излучателя и с его помощью отделил от туши лапу. Я поспешила отвести взгляд и уставиться в небо: оно в нынешних обстоятельствах оказалось единственным, на что можно было смотреть без отвращения. А ещё оно дарило крупные капли дождя, которые можно было ловить губами и катать на языке.
— Да лучше вообще ничего, чем это!
— Не согласен, — возразил Клякса. — Все эти развлечения отнимают много сил, нужно восстанавливать энергетические потери организма. Других источников у меня нет. Хм, вроде бы не ядовито... Точно не будешь? Есть два варианта, сырое и слегка подгорелое: «Фен» на малой мощности плохо подходит для готовки.
— Точно, — проворчала я. — Ты специально издеваешься, да?
— И да и нет. Я действительно собираюсь это есть и действительно рекомендую тебе перешагнуть через собственную брезгливость, потому что неизвестно, когда ещё представится возможность съесть хоть что-то. Но не только, твоя нервная реакция меня веселит. На, попробуй. Представь, что это дичь, какая-нибудь утка.
Глеб подошёл вплотную и протянул мне небольшой бесформенный кусок мяса, слегка подгорелого, но ничего ужасного в нём и вправду не было — если не вспоминать об источнике происхождения этого продукта.
— А как ты определил, что оно съедобно? И воду раньше признал пригодной?
— Эта броня очень удобная и многофункциональная, — пояснил он. — Есть встроенные анализаторы — и среды, и объектов, и продуктов в том числе.
— Но ведь это получается не очень честно, — задумчиво заметила я, всё же забирая у Кляксы предложенную еду и делая вместе с ним шаг в сторону: трясина продолжала засасывать, если стоять неподвижно. — Времени на подготовку совсем не было, а если бы у тебя не было при себе оружия и такой полезной брони?
— А Тьма знает, — пожал плечами Глеб. — Может, выдали бы какое-то снаряжение. А может, не выдали. Вроде как первая проверка: всегда будь готов к неприятностям, а если не готов — то и на службу здешним хозяевам не годишься.
Мясо оказалось жёстким и имело привкус угля, словно я жевала горелый пластик. Утешая себя тем, что могло быть гораздо хуже, я с отвращением сжевала предложенный кусок и запила водой из шлема, понимая, что больше не смогу запихнуть в себя ни грамма. Теперь оставалось надеяться, что анализаторы пиратской брони вполне исправны и я не умру в муках от этого продукта.
Тошнота же отступала, если не смотреть по сторонам, а разглядывать, например, изменённого. Видимо, подсознание моё тоже понимало, что другой пищи не будет.
Спустившись взглядом к креплению с излучателем на правом бедре мужчины, я вдруг вспомнила одну деталь, зацепившую внимание несколько минут назад, во время драки, и спросила:
— Глеб, а мне показалось или ты правда стрелял с двух рук сразу?
— Не показалось, — после короткой паузы ответил он. Выставил перед собой правый локоть, протез; только теперь я обратила внимание, что броня эту руку не закрывала. На моих глазах псевдокожа раздалась в стороны вместе с защитными тканями, и из руки выдвинулось... нечто. Наверное, оружие.
— Ничего себе, — озадаченно пробормотала я. — Так вот почему этот протез выглядит так странно и отличается от стандартной модели! Я слышала, что проводились эксперименты по созданию таких вот штук, но не знала, что они увенчались успехом.
— О таких вещах не заявляют публично, — отмахнулся Глеб. Излучатель скрылся в предплечье, и мне захотелось протереть глаза: псевдокожа выглядела гладкой и ровной, никаких намёков на стык тканей.
— Выходит, ты вооружён всегда? А зачем тогда вот этот излучатель?
— Во-первых, встроенный слабее, заряд у него меньше, да и других недостатков хватает. А во-вторых, это нечто вроде джокера в рукаве, о нём даже в команде никто не знал.
— То есть это тайна? И ты её почему-то мне доверил? — я подняла озадаченный взгляд на лицо мужчины.
— А какой смысл в ней сейчас? — он усмехнулся уголками губ. — Если выживем, всё это будет уже неважно, а если не выживем — тогда тем более. Ну и — да, ты вряд ли как-то используешь эту информацию против меня, так почему бы не доверить. Тебе не холодно?
— Нет, терморегуляция костюма пока работает, — я качнула головой. — Глеб, а почему ты меня до сих пор не бросил, возишься со мной? Я ведь обуза, совершенно бесполезна сейчас...
— Помнишь, в детстве сказки были? «Не убивай меня, Иван-царевич, я тебе ещё пригожусь!», — писклявым, кривляющимся тоном передразнил Клякса. — Вот и ты — вдруг пригодишься? Да и привык я к тебе, привязался. Жалко, — он улыбнулся, чуть насмешливо, тепло и искренне, так что смысл сказанного почти ускользнул. Да, не признание в любви, не обещание выжить и бороться до конца; но от этой улыбки стало словно бы легче дышать и теплее на сердце. В это мгновение мне верилось, что всё закончится хорошо.
— Ладно, пойдём, лисёныш, это явно ещё не конец, — позвал Глеб.
И вот странно: меня всегда раздражало это «лиса-Алиса» и то, что фамилию мою порой писали через «и». Но у Кляксы сейчас получилось так уютно и по-доброму, что я и сама невольно улыбнулась.
— Куда? К следующей порции вот этих? — я кивнула в сторону. Видимо, уже притерпелась, потому что тошнота к горлу больше не подкатывала, да и съеденный кусок мяса не рвался наружу.
— Не думаю. Что-то мне подсказывает, повторяться они не будут. Ты не обратила внимания?
— На что?
— Пейзаж меняется.
Я вновь огляделась и не сдержала нервного вздоха. Равнина вокруг уже не была столь монотонной, хотя менее унылой выглядеть не стала. С одной стороны вдали небо и землю разделила светлая полоса, словно там заканчивались тучи и выглядывало солнце. Там над трясиной поднялись низкие, лысые и корявые уродцы-деревца, которые вдали становились как будто выше.
— Туда, к свету? — уточнила я.
— Ну да, нас явно приглашают дальше, на следующий уровень. Только иди-ка сюда, я лучше ещё немного побуду вьючным животным, а то с твоей скоростью мы будем плестись ещё долго.
— Честно говоря, с радостью!
— Кто бы сомневался.
Прижиматься к твёрдой броне мужчины свежими ещё синяками было совсем не приятно, но всё равно лучше, чем идти своими ногами: они с трудом держали и я в самом деле еле плелась. А Глеб шагал твёрдо и уверенно, словно был свежим и отдохнувшим. Пугающая выносливость. Главным образом, конечно, пугающая не сама по себе, а ценой, которая за всё это заплачена...
Деревья приближались медленно, и различать их с каждым мгновением становилось всё сложнее: завеса дождя превратилась в сплошной поток. Кляксу вода не тревожила совершенно, он убрал шлем, оказавшийся складным, и преспокойно мок. А у меня не было вариантов, оставалось только прижимать подбородком воротник комбинезона и радоваться, что сделана моя одежда из хорошей современной ткани, которая защищает от перепадов температуры, дышит и при этом не пропускает воду, иначе к синякам я рисковала добавить пневмонию.
— Какое-то странное испытание, — проворчала я. — Почему нельзя сразу выдать всех монстров, ты бы их расстрелял и мы вернулись на корабль?
— И какой смысл тогда в этих монстрах? — со смешком ответил Глеб. — Сражаться бодрым и отдохнувшим или после долгого изнурительного перехода — большая разница. Первое — это скорее подвижная игра, просто с высокими ставками, а второе — жизнь. Реальный противник не станет ждать, пока ты выспишься, разомнёшься и настроишься на драку. Застать врага врасплох — вымотавшимся и уставшим или, наоборот, расслабленным и безмятежным, — уже половина победы, это азы тактики, аксиома. Очевидно, расчёт здесь именно на одно из двух, и остаётся выбирать из этих вариантов по самочувствию. У меня после изменения проблемы с фазой, так что я предпочту устать, чем рисковать не проснуться вовремя, а тебе я караул не доверю. Ну, не просто так в задницу никто не ходит поодиночке.
— Чего? — ошарашенно переспросила я, решив, что не так расслышала. — С чем проблемы? Куда не ходит?
Клякса в ответ рассмеялся.
— Прости, это жаргон. Привычка: когда начинаю разговаривать на армейские темы, машинально на него перехожу. Фаза — это просто сон, а второе — это задание особой важности.
— Глеб, а почему ты всё-таки ушёл из армии после ранения? — набравшись наглости, спросила я. — Инструктором не остался и даже в полицию не пошёл...
— Инструкторам столько не платят, — отозвался Клякса.
— Наверное. Только мне всё равно не верится, что ты пошёл на это всё только ради денег.
— Почему?
— Ну... Если бы деньги столько для тебя значили, ты бы не обменял такую огромную сумму на мою жизнь, руководствуясь при этом каким-то там чутьём. Мне так кажется. А ещё мне кажется, что люди столь резко и сильно не меняются: шесть лет назад ты пошёл в пираты за деньгами, а теперь вдруг передумал. И вообще ты совсем не похож на человека, который так отчаянно любит деньги. Наоборот, относишься к ним легче подавляющего большинства моих знакомых.
— А может, у меня и альтернативы не было? — спросил Глеб. Похоже, разговор этот его забавлял.
— Не знаю. Не думаю... — неуверенно пробормотала я. — Мне кажется, ты и до изменения был очень хорошим и талантливым бойцом, вряд ли такой не сумел бы устроиться. Отец говорил, что в учебках постоянно нехватка компетентных кадров с боевым опытом, а ранение ты ведь не просто так получил, не уснул пьяным в сугробе...
Несколько шагов Клякса сделал молча. Я уже начала думать, что он вообще ничего не ответит, но он вдруг насмешливо хмыкнул:
— Забавно.
— Что именно?
— Ты забавная, — пояснил он, хотя понятнее не стало. — И забавно видеть, насколько изменяет выводы призма восприятия. Серый, капитан «Ветреницы», при всей его подозрительности не выказал сомнений. И почему я, по твоему мнению, пошёл в пираты?
— Ты кому-то мстишь? — ткнула я пальцем в небо. — Ну, конфликт какой-то серьёзный был со старшими по званию, или, может, кто-то ещё как-то тебя сильно обидел... В общем, это точно что-то личное!
— Забавно, — со смешком повторил Клякса. — Можно сказать и так, да. Личное, — уронил он тяжело, веско, явно вкладывая в это слово какой-то особенный смысл.
Дальнейших пояснений не последовало. Несколько секунд я ещё ждала — может, Глеб передумает, — но мужчина явно посчитал тему закрытой. Очень хотелось всё-таки выяснить правду, но настаивать я не стала, всё-таки не до того.
Тем более предположение у меня после этого его «личного» появилось — простое и очевидное, и странно, что раньше оно не пришло в голову. Наверное, всё дело в какой-то женщине. Может быть, она бросила Кляксу после ранения или, хуже того, ушла к другому, попрекая его деньгами, вот он и разозлился. Наверное, он сильно её любил...
Не знаю почему, но Глеб, несмотря на его хладнокровие и сдержанность, всё равно казался натурой страстной и увлекающейся. Кажется, это мнение сложилось после наших совместных танцев: Клякса не механически двигался, а чувствовал и любил музыку, и процесс доставлял ему удовольствие.
А ещё в пользу этой версии говорил андроид и рассуждения Кляксы о женщинах, когда он рассказывал, какие они вызывают у него эмоции. Он ведь ни словом не упомянул близость по взаимному согласию, словно для него подобного варианта не существовало! Очень похоже на последствия обиды: воспитание, привычки, глубоко въевшийся кодекс чести офицера не позволял ему измываться над слабыми и высказываться совсем уж уничижительно, вот он и выбрал вариант, который устраивал со всех сторон — приобрести андроида и просто вычеркнуть любые чувства из собственной жизни.
От этих рассуждений любопытство начало свербеть ещё больше, ужасно хотелось узнать, какой она была. А ещё на примерах из жизни доказать, что не все такие, и вообще жизнь на этом не кончается — но я, к счастью, сдержалась. Вряд ли Глеб захочет выслушивать такие рассуждения от кого бы то ни было, а уж тем более — от девчонки, у которой опыт близких отношений сводится к чтению книжек про любовь.
Так что я решила поступить мудро и сменить тему, направив и собственные мысли, и мысли Кляксы в другую сторону.
— Какие странные деревья, — заметила я, вглядываясь в скрытые дождём силуэты, которые были уже достаточно близко.
— Деревья? — переспросил Глеб чуть рассеянно. — Да уж, деревья те ещё... Может, тебе глаза прикрыть? — предложил он с сомнением.
— Зачем? — опешила я. — Что там не так?
— С головой у хозяина этого места что-то не так, — проворчал он.
— С головой у хозяина этого места что-то не так, — проворчал он. — Зрелище крайне неаппетитное.
— Ещё больше, чем те монстры, которых ты расстрелял? И которых мы потом ели? — не удержалась я от иронии.
— Да. Вот это даже я бы в здравом уме съесть не смог. Ну или надо очень, очень долго голодать.
— Ты можешь толком сказать, что там такое?! — возмутилась я, потому что слова Кляксы возымели обратный эффект: я начала вытягивать шею, чтобы рассмотреть изломанные силуэты повнимательнее. Любопытство зудело всё сильнее.
— Хм. Наверное, правильнее всего будет назвать это расчленёнкой.
— Чего?!
— Изуродованные фрагментированные трупы. Человеческие или очень близко к тому. Так понятнее? — с нотками сарказма уточнил он.
— Это я поняла, но как это может выглядеть деревьями?! И как ты вообще это видишь, у тебя там бинокль встроенный?!
— Сложно сказать, — пробормотала я еле-еле, прислушиваясь к ощущениям. К боли от синяков добавился гул в ногах и тик правой икроножной, которую свело от усталости. — Ведь если что-то болит, значит, как минимум нервная система существует и даже работает...
— Логично, — легко рассмеялся Глеб, возмутительно спокойный и свежий, как будто произошедшее для него было лёгкой разминкой и жизнью он только что совсем не рисковал.
А впрочем, что я знаю о его прошлом? Умение убивать без колебаний бывает врождённым только у психов, а Клякса даже слишком нормальный для собственного окружения. Может, для него это и впрямь рядовое событие, далеко не самое страшное в биографии.
— Ты молодец, хорошо держалась, — похвалил Глеб, осторожно пытаясь утвердить меня на ногах. — Сможешь постоять немного? Мстить, так до конца.
— Кому? — растерянно уточнила я. Ноги, конечно, тряслись, но вроде бы больше не подгибались.
— Вот этим всем, — он неопределённо кивнул в сторону.
Я первый раз за последнее время оторвала взгляд от мужчины и осмотрелась. Лучше бы я этого не делала! Пейзаж вокруг заметно разнообразился новыми деталями: торчащими из бурой жижи трупами. К горлу подступила тошнота, и я поспешила зажмуриться, давая себе возможность привыкнуть и перетерпеть. Конечно, в морге нам всякое показывали, и тухляков — в том числе. Может, если бы я пошла на патологоанатома или судмедэксперта, меня бы и такой пейзаж не задел, но сейчас это было всё-таки слишком.
— И как ты собрался им мстить? Ты вроде и так их убил.
— Они-то нас явно не просто убить собирались, но ещё и отобедать.
— Ты что, серьёзно?! — я от неожиданности открыла глаза и уставилась на изменённого, который невозмутимо разглядывал ближайшие останки волосатой твари. — Ты это есть собрался?!
— Сначала нужно уточнить, насколько оно съедобно. Если всё нормально, то — да, не вижу причины этого не делать, — невозмутимо ответил Глеб, что-то переключил в настройках излучателя и с его помощью отделил от туши лапу. Я поспешила отвести взгляд и уставиться в небо: оно в нынешних обстоятельствах оказалось единственным, на что можно было смотреть без отвращения. А ещё оно дарило крупные капли дождя, которые можно было ловить губами и катать на языке.
— Да лучше вообще ничего, чем это!
— Не согласен, — возразил Клякса. — Все эти развлечения отнимают много сил, нужно восстанавливать энергетические потери организма. Других источников у меня нет. Хм, вроде бы не ядовито... Точно не будешь? Есть два варианта, сырое и слегка подгорелое: «Фен» на малой мощности плохо подходит для готовки.
— Точно, — проворчала я. — Ты специально издеваешься, да?
— И да и нет. Я действительно собираюсь это есть и действительно рекомендую тебе перешагнуть через собственную брезгливость, потому что неизвестно, когда ещё представится возможность съесть хоть что-то. Но не только, твоя нервная реакция меня веселит. На, попробуй. Представь, что это дичь, какая-нибудь утка.
Глеб подошёл вплотную и протянул мне небольшой бесформенный кусок мяса, слегка подгорелого, но ничего ужасного в нём и вправду не было — если не вспоминать об источнике происхождения этого продукта.
— А как ты определил, что оно съедобно? И воду раньше признал пригодной?
— Эта броня очень удобная и многофункциональная, — пояснил он. — Есть встроенные анализаторы — и среды, и объектов, и продуктов в том числе.
— Но ведь это получается не очень честно, — задумчиво заметила я, всё же забирая у Кляксы предложенную еду и делая вместе с ним шаг в сторону: трясина продолжала засасывать, если стоять неподвижно. — Времени на подготовку совсем не было, а если бы у тебя не было при себе оружия и такой полезной брони?
— А Тьма знает, — пожал плечами Глеб. — Может, выдали бы какое-то снаряжение. А может, не выдали. Вроде как первая проверка: всегда будь готов к неприятностям, а если не готов — то и на службу здешним хозяевам не годишься.
Мясо оказалось жёстким и имело привкус угля, словно я жевала горелый пластик. Утешая себя тем, что могло быть гораздо хуже, я с отвращением сжевала предложенный кусок и запила водой из шлема, понимая, что больше не смогу запихнуть в себя ни грамма. Теперь оставалось надеяться, что анализаторы пиратской брони вполне исправны и я не умру в муках от этого продукта.
Тошнота же отступала, если не смотреть по сторонам, а разглядывать, например, изменённого. Видимо, подсознание моё тоже понимало, что другой пищи не будет.
Спустившись взглядом к креплению с излучателем на правом бедре мужчины, я вдруг вспомнила одну деталь, зацепившую внимание несколько минут назад, во время драки, и спросила:
— Глеб, а мне показалось или ты правда стрелял с двух рук сразу?
— Не показалось, — после короткой паузы ответил он. Выставил перед собой правый локоть, протез; только теперь я обратила внимание, что броня эту руку не закрывала. На моих глазах псевдокожа раздалась в стороны вместе с защитными тканями, и из руки выдвинулось... нечто. Наверное, оружие.
— Ничего себе, — озадаченно пробормотала я. — Так вот почему этот протез выглядит так странно и отличается от стандартной модели! Я слышала, что проводились эксперименты по созданию таких вот штук, но не знала, что они увенчались успехом.
Прода от 03.09.2018, 21:48
— О таких вещах не заявляют публично, — отмахнулся Глеб. Излучатель скрылся в предплечье, и мне захотелось протереть глаза: псевдокожа выглядела гладкой и ровной, никаких намёков на стык тканей.
— Выходит, ты вооружён всегда? А зачем тогда вот этот излучатель?
— Во-первых, встроенный слабее, заряд у него меньше, да и других недостатков хватает. А во-вторых, это нечто вроде джокера в рукаве, о нём даже в команде никто не знал.
— То есть это тайна? И ты её почему-то мне доверил? — я подняла озадаченный взгляд на лицо мужчины.
— А какой смысл в ней сейчас? — он усмехнулся уголками губ. — Если выживем, всё это будет уже неважно, а если не выживем — тогда тем более. Ну и — да, ты вряд ли как-то используешь эту информацию против меня, так почему бы не доверить. Тебе не холодно?
— Нет, терморегуляция костюма пока работает, — я качнула головой. — Глеб, а почему ты меня до сих пор не бросил, возишься со мной? Я ведь обуза, совершенно бесполезна сейчас...
— Помнишь, в детстве сказки были? «Не убивай меня, Иван-царевич, я тебе ещё пригожусь!», — писклявым, кривляющимся тоном передразнил Клякса. — Вот и ты — вдруг пригодишься? Да и привык я к тебе, привязался. Жалко, — он улыбнулся, чуть насмешливо, тепло и искренне, так что смысл сказанного почти ускользнул. Да, не признание в любви, не обещание выжить и бороться до конца; но от этой улыбки стало словно бы легче дышать и теплее на сердце. В это мгновение мне верилось, что всё закончится хорошо.
— Ладно, пойдём, лисёныш, это явно ещё не конец, — позвал Глеб.
И вот странно: меня всегда раздражало это «лиса-Алиса» и то, что фамилию мою порой писали через «и». Но у Кляксы сейчас получилось так уютно и по-доброму, что я и сама невольно улыбнулась.
— Куда? К следующей порции вот этих? — я кивнула в сторону. Видимо, уже притерпелась, потому что тошнота к горлу больше не подкатывала, да и съеденный кусок мяса не рвался наружу.
— Не думаю. Что-то мне подсказывает, повторяться они не будут. Ты не обратила внимания?
— На что?
— Пейзаж меняется.
Я вновь огляделась и не сдержала нервного вздоха. Равнина вокруг уже не была столь монотонной, хотя менее унылой выглядеть не стала. С одной стороны вдали небо и землю разделила светлая полоса, словно там заканчивались тучи и выглядывало солнце. Там над трясиной поднялись низкие, лысые и корявые уродцы-деревца, которые вдали становились как будто выше.
— Туда, к свету? — уточнила я.
— Ну да, нас явно приглашают дальше, на следующий уровень. Только иди-ка сюда, я лучше ещё немного побуду вьючным животным, а то с твоей скоростью мы будем плестись ещё долго.
— Честно говоря, с радостью!
— Кто бы сомневался.
Прижиматься к твёрдой броне мужчины свежими ещё синяками было совсем не приятно, но всё равно лучше, чем идти своими ногами: они с трудом держали и я в самом деле еле плелась. А Глеб шагал твёрдо и уверенно, словно был свежим и отдохнувшим. Пугающая выносливость. Главным образом, конечно, пугающая не сама по себе, а ценой, которая за всё это заплачена...
Деревья приближались медленно, и различать их с каждым мгновением становилось всё сложнее: завеса дождя превратилась в сплошной поток. Кляксу вода не тревожила совершенно, он убрал шлем, оказавшийся складным, и преспокойно мок. А у меня не было вариантов, оставалось только прижимать подбородком воротник комбинезона и радоваться, что сделана моя одежда из хорошей современной ткани, которая защищает от перепадов температуры, дышит и при этом не пропускает воду, иначе к синякам я рисковала добавить пневмонию.
— Какое-то странное испытание, — проворчала я. — Почему нельзя сразу выдать всех монстров, ты бы их расстрелял и мы вернулись на корабль?
— И какой смысл тогда в этих монстрах? — со смешком ответил Глеб. — Сражаться бодрым и отдохнувшим или после долгого изнурительного перехода — большая разница. Первое — это скорее подвижная игра, просто с высокими ставками, а второе — жизнь. Реальный противник не станет ждать, пока ты выспишься, разомнёшься и настроишься на драку. Застать врага врасплох — вымотавшимся и уставшим или, наоборот, расслабленным и безмятежным, — уже половина победы, это азы тактики, аксиома. Очевидно, расчёт здесь именно на одно из двух, и остаётся выбирать из этих вариантов по самочувствию. У меня после изменения проблемы с фазой, так что я предпочту устать, чем рисковать не проснуться вовремя, а тебе я караул не доверю. Ну, не просто так в задницу никто не ходит поодиночке.
— Чего? — ошарашенно переспросила я, решив, что не так расслышала. — С чем проблемы? Куда не ходит?
Клякса в ответ рассмеялся.
— Прости, это жаргон. Привычка: когда начинаю разговаривать на армейские темы, машинально на него перехожу. Фаза — это просто сон, а второе — это задание особой важности.
— Глеб, а почему ты всё-таки ушёл из армии после ранения? — набравшись наглости, спросила я. — Инструктором не остался и даже в полицию не пошёл...
— Инструкторам столько не платят, — отозвался Клякса.
— Наверное. Только мне всё равно не верится, что ты пошёл на это всё только ради денег.
— Почему?
— Ну... Если бы деньги столько для тебя значили, ты бы не обменял такую огромную сумму на мою жизнь, руководствуясь при этом каким-то там чутьём. Мне так кажется. А ещё мне кажется, что люди столь резко и сильно не меняются: шесть лет назад ты пошёл в пираты за деньгами, а теперь вдруг передумал. И вообще ты совсем не похож на человека, который так отчаянно любит деньги. Наоборот, относишься к ним легче подавляющего большинства моих знакомых.
— А может, у меня и альтернативы не было? — спросил Глеб. Похоже, разговор этот его забавлял.
— Не знаю. Не думаю... — неуверенно пробормотала я. — Мне кажется, ты и до изменения был очень хорошим и талантливым бойцом, вряд ли такой не сумел бы устроиться. Отец говорил, что в учебках постоянно нехватка компетентных кадров с боевым опытом, а ранение ты ведь не просто так получил, не уснул пьяным в сугробе...
Несколько шагов Клякса сделал молча. Я уже начала думать, что он вообще ничего не ответит, но он вдруг насмешливо хмыкнул:
— Забавно.
— Что именно?
— Ты забавная, — пояснил он, хотя понятнее не стало. — И забавно видеть, насколько изменяет выводы призма восприятия. Серый, капитан «Ветреницы», при всей его подозрительности не выказал сомнений. И почему я, по твоему мнению, пошёл в пираты?
— Ты кому-то мстишь? — ткнула я пальцем в небо. — Ну, конфликт какой-то серьёзный был со старшими по званию, или, может, кто-то ещё как-то тебя сильно обидел... В общем, это точно что-то личное!
— Забавно, — со смешком повторил Клякса. — Можно сказать и так, да. Личное, — уронил он тяжело, веско, явно вкладывая в это слово какой-то особенный смысл.
Дальнейших пояснений не последовало. Несколько секунд я ещё ждала — может, Глеб передумает, — но мужчина явно посчитал тему закрытой. Очень хотелось всё-таки выяснить правду, но настаивать я не стала, всё-таки не до того.
Тем более предположение у меня после этого его «личного» появилось — простое и очевидное, и странно, что раньше оно не пришло в голову. Наверное, всё дело в какой-то женщине. Может быть, она бросила Кляксу после ранения или, хуже того, ушла к другому, попрекая его деньгами, вот он и разозлился. Наверное, он сильно её любил...
Не знаю почему, но Глеб, несмотря на его хладнокровие и сдержанность, всё равно казался натурой страстной и увлекающейся. Кажется, это мнение сложилось после наших совместных танцев: Клякса не механически двигался, а чувствовал и любил музыку, и процесс доставлял ему удовольствие.
А ещё в пользу этой версии говорил андроид и рассуждения Кляксы о женщинах, когда он рассказывал, какие они вызывают у него эмоции. Он ведь ни словом не упомянул близость по взаимному согласию, словно для него подобного варианта не существовало! Очень похоже на последствия обиды: воспитание, привычки, глубоко въевшийся кодекс чести офицера не позволял ему измываться над слабыми и высказываться совсем уж уничижительно, вот он и выбрал вариант, который устраивал со всех сторон — приобрести андроида и просто вычеркнуть любые чувства из собственной жизни.
От этих рассуждений любопытство начало свербеть ещё больше, ужасно хотелось узнать, какой она была. А ещё на примерах из жизни доказать, что не все такие, и вообще жизнь на этом не кончается — но я, к счастью, сдержалась. Вряд ли Глеб захочет выслушивать такие рассуждения от кого бы то ни было, а уж тем более — от девчонки, у которой опыт близких отношений сводится к чтению книжек про любовь.
Так что я решила поступить мудро и сменить тему, направив и собственные мысли, и мысли Кляксы в другую сторону.
— Какие странные деревья, — заметила я, вглядываясь в скрытые дождём силуэты, которые были уже достаточно близко.
— Деревья? — переспросил Глеб чуть рассеянно. — Да уж, деревья те ещё... Может, тебе глаза прикрыть? — предложил он с сомнением.
— Зачем? — опешила я. — Что там не так?
— С головой у хозяина этого места что-то не так, — проворчал он.
Прода от 04.09.2018, 21:44 Немного хоррора :)
— С головой у хозяина этого места что-то не так, — проворчал он. — Зрелище крайне неаппетитное.
— Ещё больше, чем те монстры, которых ты расстрелял? И которых мы потом ели? — не удержалась я от иронии.
— Да. Вот это даже я бы в здравом уме съесть не смог. Ну или надо очень, очень долго голодать.
— Ты можешь толком сказать, что там такое?! — возмутилась я, потому что слова Кляксы возымели обратный эффект: я начала вытягивать шею, чтобы рассмотреть изломанные силуэты повнимательнее. Любопытство зудело всё сильнее.
— Хм. Наверное, правильнее всего будет назвать это расчленёнкой.
— Чего?!
— Изуродованные фрагментированные трупы. Человеческие или очень близко к тому. Так понятнее? — с нотками сарказма уточнил он.
— Это я поняла, но как это может выглядеть деревьями?! И как ты вообще это видишь, у тебя там бинокль встроенный?!
