Сначала она долго уговаривала себя, что ничего страшного не может произойти, ведь она в башне Закона, что поесть ей в любом случае надо, что вечно отсиживаться в комнате — последнее дело. Но и потом, уже решившись, двигалась по коридору, словно по тёмной улице опасного района.
На жилом этаже ей попался только один мужчина, который шагал навстречу, уткнувшись в тетрадь с записями, и вовсе не смотрел по сторонам. На лестнице было пусто и сильно накурено, несмотря на хорошую вентиляцию. Тут было уже не до страхов, и на следующий этаж Мария буквально взлетела, стараясь дышать через раз и мысленно ругая инквизиторские вредные привычки: запах табачного дыма она терпеть не могла.
На следующем этаже и в столовой оказалось более людно, и на незнакомку поглядывали с удивлением, но с расспросами не приставали, да и враждебности не ощущалось. Наоборот, некоторые удивительно дружелюбно улыбались, кое-кто здоровался, а какой-то совсем молодой парень, наверное, едва закончивший обучение, в столовой предложил помочь разобраться, что тут и как, и выглядел он при этом странно довольным. Мария приготовилась к флирту с его стороны и попыткам очаровать — не то чтобы она была резко против подобного общения, но сейчас очень хотелось побыть одной. Однако парнишка удивил: помог донести поднос до столика, пожелал приятного аппетита и поспешно ушёл, сославшись на важные дела.
Здесь оказалось уютно. Столовая представляла собой анфиладу из четырёх просторных комнат, в каждой из которых помещалось по шестнадцать небольших столиков, рассчитанных на четырёх человек. Обстановка скромная и непритязательная, но здесь царила чистота, тёплый зелёный цвет стен радовал глаз, а мягкий электрический свет горел с той яркостью, чтобы позволять хорошо видеть и не утомлять глаза. А ещё тут очень вкусно пахло, и хотя выбор блюд был не ресторанным, выглядело всё аппетитно.
И на вкус оказалось прекрасно. После сражения и, главное, его финала, свидетелю которым стала Мария, она думала, что кусок не полезет в горло, но — нет. Несмотря на то, что картинка перед глазами стояла всё ещё яркая и от неё до сих пор пробирало холодом, а к горлу подкатывал горький комок, на аппетите это не сказалось, голод и усталость легко пересилили всю впечатлительность. Да и помимо мёртвого демона было о чём подумать.
Мария никогда не видела инквизиторов в деле. Это впечатляло. Чтобы вот так, одним ударом, перерубить толстенную шею, нужно обладать недюжинной силой. Был бы Великий инквизитор могучим здоровяком, какие тоже попадались в ордене, подобный удар вряд ли произвёл бы столь сильное впечатление, а Александр… Да, человек такой комплекции может быть умелым бойцом, но иметь столько силы? Не только ускользать от могучих ударов демона, но с лёгкостью принимать их на оружие?
Про инквизиторов ходило много слухов, которые могли бы это объяснить, интересно, какие из них были справедливы? Учитывая тесное сотрудничество с алхимиками, Мария поставила бы на то, что руку приложил кто-то из коллег. Инквизиторы принимали какие-то зелья? Или что-то такое делали с их оружием и одеждой? Наверное, второе, потому что в первом Лебедь хорошо разбиралась и понимала: за подобное увеличение силы пришлось бы чем-то серьёзно расплачиваться, а инквизиторы в большинстве своём выглядели здоровыми, даже те, кому на вид можно было дать лет шестьдесят, а в лазарете лечились исключительно раненые. Да, можно допустить, что неприглядные последствия тщательно прятали, но всё равно — не сходилось.
И, конечно, из головы не шли остальные события, которые привели её сначала в застенки, а потом — сюда. Александр явно не сомневался, что её выбрали не случайно, а сама Лебедь даже представить не могла, кому она могла понадобиться. Слишком сложно всё это, есть множество куда более простых способов избавиться от человека. Да, её довольно трудно застать врасплох: редко куда выходит и уж тем более не делает этого ночью, но когда это кого останавливало!
Однако эти мысли всё равно не давали повода спорить с Великим инквизитором. Ему наверняка виднее, на его стороне огромный опыт и специфические знания, а она все свои представления об убийствах почерпнула из развлекательной литературы.
Спорить с Великим инквизитором вообще не хотелось. Стоило вспомнить тяжёлый, пронзительный взгляд, каким он одарил невезучую женщину возле места ритуала, и всякие мысли о возражениях отпадали сами собой. При этом, как ни странно, Мария не могла бы сказать, что она боится этого человека. Она вообще затруднялась сформулировать своё к нему отношение вот так просто, парой слов.
Разумное опасение. Оно точно присутствовало, потому что нужно быть сумасшедшим, лишённым здравого смыла и инстинкта самосохранения, чтобы не опасаться одного из самых могущественных и влиятельных жителей Оплота.
Уважение, конечно. Александр Чёрный — один из тех людей, кто удержал их мир от падения в пропасть. Мария была далека от мысленной его канонизации, до которой доходили многие горожане, называвшие Великого инквизитора святым, Мессией и новым Спасителем: всё же он не чудотворец и не средоточие христианских добродетелей, а человек. Да, незаурядная сильная личность, чьи заслуги сложно переоценить, но — не святой. Немного пообщавшись с ним, Лебедь только утвердилась в этом мнении, после чего ещё сильнее зауважала. Все его свершения легко было приписать непогрешимому совершенству, а понимание, что сделал всё это вполне обычный человек, вызывало особенный трепет.
Любопытство. А куда же без него! Марии совсем не нравилась история, в которую она умудрилась вляпаться, но возможность поближе познакомиться с такой загадочной, овеянной легендами и слухами фигурой воодушевляла. По крайней мере, она сумеет узнать что-то новое, о чём раньше не задумывалась!
А ещё, пусть об этом даже думать неловко, Великий инквизитор оказался интересным, привлекательным мужчиной, и мысли о том, что ему на самом деле не сорок, а раза в два больше, совсем не сказывались на отношении. Не красавец, но волевое лицо с тонкими губами, резкими чертами и звериными жёлтыми глазами хотелось рассматривать. Его обходительность, холодность, безупречная осанка, твёрдые плечи и горячие ладони — всё это очаровывало, складываясь в гармоничную, необычную, яркую личность.
Наверное, на таком отношении сильно сказывалось первое впечатление, всё же Александр спас её из темницы, да не просто так, а в прямом смысле на руках вынес из тьмы к свету. Книжная душа, Мария не могла не оценить красивый жест. Подобный интерес бесплоден и бессмыслен, он быстро сойдёт на нет, стоит оказаться в привычной домашней обстановке вне любых потрясений, и мысли об этом помогали относиться к нему спокойно, с долей иронии.
— Здравствуй, светлая душа! — прозвучавший рядом знакомый баритон заставил Марию вздрогнуть и отвлечься от размышлений.
Не спрашивая её мнения, напротив опустился тот странный инквизитор с дятлом, брат Иона. Сейчас он был в своей красной шапочке, но без птицы.
— Добрый день, — проявила вежливость Мария. Радоваться компании не получалось, но ругаться хотелось ещё меньше.
— Значит, Лекс привёз тебя сюда? Интересно, — чуть улыбнулся он. — Ему полезно.
— Почему? — не сдержала любопытства женщина, хотя изначально не собиралась поддерживать разговор.
— Человеку нужен свет, даже если это сильнейший из людей, — охотно откликнулся Иона, ухитряясь быстро и аккуратно жевать, так что паузы выходили короткими. — А он годами чахнет один в башне. Не дело. А сегодня вот подрался, хорошо! Жаль, я немного не успел…
— Мне не показалось, что ему требовалась помощь, — осторожно ответила Мария. — Хотя я совершенно ничего в этом не понимаю…
— Помощь Великому инквизитору точно не нужна, — уверенно отмахнулся собеседник. — А я бы посмотрел на драку! Скажи, ты же видела? Он хорош, а?
— Наверное. — Алхимик растерянно пожала плечами. — Демон был огромный и страшный, а Александр управился с ним очень быстро…
Иона в ответ звучно расхохотался.
— Светлая душа, что ещё сказать! Да оно и к лучшему, ему нужна такая. Особенно сейчас, когда Иоанн умер.
— Что вы имеете в виду? — Мария уставилась на странного инквизитора с недоумением. Смеялся Иона необидно, она не придала этому значения, а вот слова его заинтриговали.
Инквизитор немного помолчал, сосредоточенно жуя и исподлобья поглядывая на соседку. Вот так, сидя, он производил более приятное впечатление, чем в движении. Да, странный, но даже внимательный испытующий взгляд его не давил, как у Великого инквизитора. Этот человек не угрожал, не подозревал и не искал подвоха, а ждал повода улыбнуться — искренне, по-доброму.
— У Великого инквизитора нет друзей, — неожиданно серьёзно ответил Иона, когда Мария уже перестала ждать ответа. — Теперь — совсем нет. А это плохо. Человек не должен быть совсем один, мы от этого болеем и умираем. Но вот у него появилась ты.
— Боюсь, вы преувеличиваете мою значимость, — растерялась женщина. — Он заинтересовался расследованием неприятностей, в которые я попала, и только.
— Пусть так, — легко согласился собеседник. — Но он заинтересовался, а ты — светлая душа, которая появилась рядом в нужный момент. Свет не бывает зря, даже если он ненадолго. Он уже подрался из-за тебя, значит — уже не зря! — широко улыбнулся он.
Мария не нашлась с ответом. Формально Иона сказал правду, сражаться Великому инквизитору действительно пришлось из-за неё, но прозвучало очень двусмысленно. Она задумчиво проговорила:
— А у вас так принято, ко всем обращаться на ты? Даже к незнакомым?
— К этому быстро привыкаешь, — охотно отозвался он. — Можешь начать тренироваться на мне!
— Спасибо, — вздохнула Мария, — но я лучше пойду спать.
— Отдохни хорошо! — с улыбкой напутствовал её странный инквизитор. — Завтрашний день будет сложным.
Спрашивать, почему он так думает, Лебедь не стала. На всякий случай.
Она шла в комнату с мыслью, что уснёт, едва голова коснётся подушки, но слова Ионы неожиданно глубоко зацепили. Не о фамильярных привычках в ордене и завтрашнем дне, конечно; об Александре.
Наверное, Великий инквизитор не оценил бы чужой жалости, и Марии было неловко за это чувство. Она никогда не понимала этого, но знала, что многие люди считают сочувствие унизительным, и почти не сомневалась, что Александр разделяет это мнение. Властный, жёсткий, привыкший командовать… Он сильный человек, возможно, он даже любит своё одиночество, потому что тот, кто удержал на своих плечах мир, не станет терпеть то, что его не устраивает. Может быть, это действительно странно — жалеть его.
Но Марии было больно за него и его одиночество. Потому что больше некому: у Великого инквизитора нет друзей.
Музыканты играли что-то торжественное и смутно знакомое, кажется, очень старое. Зал под высоким куполом был пуст, если не считать одинокого столика ровно посередине.
Мария видела себя со стороны и совсем не удивлялась своей-её изысканной красоте. Струящееся белое платье мягко обнимало складками бёдра, полностью закрывало тело впереди, до высокого воротника-стойки, летящие рукава напоминали крылья, а открытая спина превращала то, что могло быть почти монашеским чопорным одеянием, в волнующий образ. Лебедь никогда не носила высоких причёсок, но сейчас забранные наверх волосы казались единственно правильным дополнением к наряду. Они — и крупный жемчуг на серебряных шпильках.
Великий инквизитор, который вёл её в танце, очень странно выглядел в тёмно-красном, но тоже правильно. Не привычный сложного кроя мундир, а старомодный костюм — узкие брюки, туфли, сюртук, шейный платок… Всё словно облитое свежей кровью, и руки его как будто были в крови, и казалось, что они вот-вот оставят зловещие отпечатки на белом шёлке. Но танец продолжался, а платье оставалось безупречным.
Мария не знала этого танца, да и Александр вряд ли умел танцевать, но двигалась пара уверенно. Слитно. Так, словно всё это было обычно — музыка, движения, пустой огромный зал, твёрдые мужские ладони на плавном изгибе женской спины, запах крепкого табака и хорошего одеколона, полевых трав и свежей сдобы…
Танец окончился, пара подошла к столу. Александр отодвинул спутнице стул — и Мария оказалась за столом, уже сама, а не одно только тело, видимое со стороны. Пахло смесью пряностей и табаком — другим, дорогим, почти приятным.
Безликий официант поставил посреди пустого стола накрытое крышкой блюдо. Отработанное движение, прерывающее мгновения предвкушения и любопытства…
На большой тарелке высилась гора золы, почти засыпавшая бледно светящееся зелёным хрустальное яйцо. Венок из сухих дубовых листьев топорщился вокруг. От листьев резко и больно пахнуло серой — так, что засвербело в носу.
— Кровь — это пред-бытие камня, — хрипло проговорил Александр.
Светлые ладони легли на хрусталь, и острые грани впились в кожу. Кровь потекла в золу, по коже побежала частая сетка трещин. Вот красное уже всё — листья, тарелка, скатерть. Капли срываются на пол, заполняя цветом и запахом жжёной серы весь зал, весь мир — под оглушительное хлопанье десятков пар огромных чёрных крыльев…
Сон оборвался вдруг, и Марии понадобилось несколько мгновений, чтобы обнаружить себя в незнакомой узкой постели, а после вспомнить, где эта постель находится.
Темноту нарушала только полоска тусклого света, сочащегося из-под двери. Сквозь полудрёму женщина вяло подумала, что на новом месте ей снится полная ерунда, и постаралась отогнать смутное ощущение, что ерунда — не полная, было в ней что-то важное, что-то, что она должна была понять. Но на середине эту мысль прервал резкий звук, больше всего похожий на хлопанье крыльев.
Мария проснулась окончательно и села в постели, прислушиваясь. Не показалось, звук из коридора действительно накатывал волнами, словно по коридору проносились крупные птицы, да ещё так отчётливо и громко, словно через распахнутую дверь. Вспомнился чёрный дятел, виденный вчера, но едва ли он один мог производить столько шума.
Поколебавшись, женщина сдалась любопытству. Нашарила ногами мягкие тапочки, заботливо принесённые из дома подругой, набросила длинный халат. Хлопки стали реже, словно за стаей спешили отдельные опоздавшие.
Чуть щурясь — неяркое освещение в коридоре слепило после кромешной темноты спальни, — Мария вышла из комнаты и едва не столкнулась со стремительной тенью, с шелестом налетевшей на внезапно возникшее препятствие. Вскрикнула, отшатнулась и испуганно прижалась к стене, потому что тень птицы — отколовшийся кусок ночной темноты — пролетела сквозь дверь комнаты напротив. И списать бы всё это на сон и видения, но следом за первой мелькнула и вторая, и третья.
Происходило что-то странное, неправильное. Мария не знала, как здесь, в башне, обычно проходят ночи, и не могла поручиться, но всё же вид этих существ внушал тревогу. Не страх, а что-то близкое к брезгливому отторжению.
Поколебавшись мгновение, она решила довериться чутью и, шагнув вперёд, постучала в чужую комнату.
— Александр, у вас всё в порядке?
Подробности сна сглаживались, окончательно ускользнуло ощущение забытой важной детали, но участие Великого инквизитора помнилось, а ощущение тревоги — осталось. Если бы не сон, Мария не решилась бы постучать повторно, когда ей никто не ответил, и уж тем более не тронула бы дверную ручку.
На жилом этаже ей попался только один мужчина, который шагал навстречу, уткнувшись в тетрадь с записями, и вовсе не смотрел по сторонам. На лестнице было пусто и сильно накурено, несмотря на хорошую вентиляцию. Тут было уже не до страхов, и на следующий этаж Мария буквально взлетела, стараясь дышать через раз и мысленно ругая инквизиторские вредные привычки: запах табачного дыма она терпеть не могла.
На следующем этаже и в столовой оказалось более людно, и на незнакомку поглядывали с удивлением, но с расспросами не приставали, да и враждебности не ощущалось. Наоборот, некоторые удивительно дружелюбно улыбались, кое-кто здоровался, а какой-то совсем молодой парень, наверное, едва закончивший обучение, в столовой предложил помочь разобраться, что тут и как, и выглядел он при этом странно довольным. Мария приготовилась к флирту с его стороны и попыткам очаровать — не то чтобы она была резко против подобного общения, но сейчас очень хотелось побыть одной. Однако парнишка удивил: помог донести поднос до столика, пожелал приятного аппетита и поспешно ушёл, сославшись на важные дела.
Здесь оказалось уютно. Столовая представляла собой анфиладу из четырёх просторных комнат, в каждой из которых помещалось по шестнадцать небольших столиков, рассчитанных на четырёх человек. Обстановка скромная и непритязательная, но здесь царила чистота, тёплый зелёный цвет стен радовал глаз, а мягкий электрический свет горел с той яркостью, чтобы позволять хорошо видеть и не утомлять глаза. А ещё тут очень вкусно пахло, и хотя выбор блюд был не ресторанным, выглядело всё аппетитно.
И на вкус оказалось прекрасно. После сражения и, главное, его финала, свидетелю которым стала Мария, она думала, что кусок не полезет в горло, но — нет. Несмотря на то, что картинка перед глазами стояла всё ещё яркая и от неё до сих пор пробирало холодом, а к горлу подкатывал горький комок, на аппетите это не сказалось, голод и усталость легко пересилили всю впечатлительность. Да и помимо мёртвого демона было о чём подумать.
Мария никогда не видела инквизиторов в деле. Это впечатляло. Чтобы вот так, одним ударом, перерубить толстенную шею, нужно обладать недюжинной силой. Был бы Великий инквизитор могучим здоровяком, какие тоже попадались в ордене, подобный удар вряд ли произвёл бы столь сильное впечатление, а Александр… Да, человек такой комплекции может быть умелым бойцом, но иметь столько силы? Не только ускользать от могучих ударов демона, но с лёгкостью принимать их на оружие?
Про инквизиторов ходило много слухов, которые могли бы это объяснить, интересно, какие из них были справедливы? Учитывая тесное сотрудничество с алхимиками, Мария поставила бы на то, что руку приложил кто-то из коллег. Инквизиторы принимали какие-то зелья? Или что-то такое делали с их оружием и одеждой? Наверное, второе, потому что в первом Лебедь хорошо разбиралась и понимала: за подобное увеличение силы пришлось бы чем-то серьёзно расплачиваться, а инквизиторы в большинстве своём выглядели здоровыми, даже те, кому на вид можно было дать лет шестьдесят, а в лазарете лечились исключительно раненые. Да, можно допустить, что неприглядные последствия тщательно прятали, но всё равно — не сходилось.
И, конечно, из головы не шли остальные события, которые привели её сначала в застенки, а потом — сюда. Александр явно не сомневался, что её выбрали не случайно, а сама Лебедь даже представить не могла, кому она могла понадобиться. Слишком сложно всё это, есть множество куда более простых способов избавиться от человека. Да, её довольно трудно застать врасплох: редко куда выходит и уж тем более не делает этого ночью, но когда это кого останавливало!
Однако эти мысли всё равно не давали повода спорить с Великим инквизитором. Ему наверняка виднее, на его стороне огромный опыт и специфические знания, а она все свои представления об убийствах почерпнула из развлекательной литературы.
Спорить с Великим инквизитором вообще не хотелось. Стоило вспомнить тяжёлый, пронзительный взгляд, каким он одарил невезучую женщину возле места ритуала, и всякие мысли о возражениях отпадали сами собой. При этом, как ни странно, Мария не могла бы сказать, что она боится этого человека. Она вообще затруднялась сформулировать своё к нему отношение вот так просто, парой слов.
Разумное опасение. Оно точно присутствовало, потому что нужно быть сумасшедшим, лишённым здравого смыла и инстинкта самосохранения, чтобы не опасаться одного из самых могущественных и влиятельных жителей Оплота.
Уважение, конечно. Александр Чёрный — один из тех людей, кто удержал их мир от падения в пропасть. Мария была далека от мысленной его канонизации, до которой доходили многие горожане, называвшие Великого инквизитора святым, Мессией и новым Спасителем: всё же он не чудотворец и не средоточие христианских добродетелей, а человек. Да, незаурядная сильная личность, чьи заслуги сложно переоценить, но — не святой. Немного пообщавшись с ним, Лебедь только утвердилась в этом мнении, после чего ещё сильнее зауважала. Все его свершения легко было приписать непогрешимому совершенству, а понимание, что сделал всё это вполне обычный человек, вызывало особенный трепет.
Любопытство. А куда же без него! Марии совсем не нравилась история, в которую она умудрилась вляпаться, но возможность поближе познакомиться с такой загадочной, овеянной легендами и слухами фигурой воодушевляла. По крайней мере, она сумеет узнать что-то новое, о чём раньше не задумывалась!
А ещё, пусть об этом даже думать неловко, Великий инквизитор оказался интересным, привлекательным мужчиной, и мысли о том, что ему на самом деле не сорок, а раза в два больше, совсем не сказывались на отношении. Не красавец, но волевое лицо с тонкими губами, резкими чертами и звериными жёлтыми глазами хотелось рассматривать. Его обходительность, холодность, безупречная осанка, твёрдые плечи и горячие ладони — всё это очаровывало, складываясь в гармоничную, необычную, яркую личность.
Наверное, на таком отношении сильно сказывалось первое впечатление, всё же Александр спас её из темницы, да не просто так, а в прямом смысле на руках вынес из тьмы к свету. Книжная душа, Мария не могла не оценить красивый жест. Подобный интерес бесплоден и бессмыслен, он быстро сойдёт на нет, стоит оказаться в привычной домашней обстановке вне любых потрясений, и мысли об этом помогали относиться к нему спокойно, с долей иронии.
— Здравствуй, светлая душа! — прозвучавший рядом знакомый баритон заставил Марию вздрогнуть и отвлечься от размышлений.
Не спрашивая её мнения, напротив опустился тот странный инквизитор с дятлом, брат Иона. Сейчас он был в своей красной шапочке, но без птицы.
— Добрый день, — проявила вежливость Мария. Радоваться компании не получалось, но ругаться хотелось ещё меньше.
— Значит, Лекс привёз тебя сюда? Интересно, — чуть улыбнулся он. — Ему полезно.
— Почему? — не сдержала любопытства женщина, хотя изначально не собиралась поддерживать разговор.
— Человеку нужен свет, даже если это сильнейший из людей, — охотно откликнулся Иона, ухитряясь быстро и аккуратно жевать, так что паузы выходили короткими. — А он годами чахнет один в башне. Не дело. А сегодня вот подрался, хорошо! Жаль, я немного не успел…
— Мне не показалось, что ему требовалась помощь, — осторожно ответила Мария. — Хотя я совершенно ничего в этом не понимаю…
— Помощь Великому инквизитору точно не нужна, — уверенно отмахнулся собеседник. — А я бы посмотрел на драку! Скажи, ты же видела? Он хорош, а?
— Наверное. — Алхимик растерянно пожала плечами. — Демон был огромный и страшный, а Александр управился с ним очень быстро…
Иона в ответ звучно расхохотался.
— Светлая душа, что ещё сказать! Да оно и к лучшему, ему нужна такая. Особенно сейчас, когда Иоанн умер.
Прода от 27.12.2023, 18:34
— Что вы имеете в виду? — Мария уставилась на странного инквизитора с недоумением. Смеялся Иона необидно, она не придала этому значения, а вот слова его заинтриговали.
Инквизитор немного помолчал, сосредоточенно жуя и исподлобья поглядывая на соседку. Вот так, сидя, он производил более приятное впечатление, чем в движении. Да, странный, но даже внимательный испытующий взгляд его не давил, как у Великого инквизитора. Этот человек не угрожал, не подозревал и не искал подвоха, а ждал повода улыбнуться — искренне, по-доброму.
— У Великого инквизитора нет друзей, — неожиданно серьёзно ответил Иона, когда Мария уже перестала ждать ответа. — Теперь — совсем нет. А это плохо. Человек не должен быть совсем один, мы от этого болеем и умираем. Но вот у него появилась ты.
— Боюсь, вы преувеличиваете мою значимость, — растерялась женщина. — Он заинтересовался расследованием неприятностей, в которые я попала, и только.
— Пусть так, — легко согласился собеседник. — Но он заинтересовался, а ты — светлая душа, которая появилась рядом в нужный момент. Свет не бывает зря, даже если он ненадолго. Он уже подрался из-за тебя, значит — уже не зря! — широко улыбнулся он.
Мария не нашлась с ответом. Формально Иона сказал правду, сражаться Великому инквизитору действительно пришлось из-за неё, но прозвучало очень двусмысленно. Она задумчиво проговорила:
— А у вас так принято, ко всем обращаться на ты? Даже к незнакомым?
— К этому быстро привыкаешь, — охотно отозвался он. — Можешь начать тренироваться на мне!
— Спасибо, — вздохнула Мария, — но я лучше пойду спать.
— Отдохни хорошо! — с улыбкой напутствовал её странный инквизитор. — Завтрашний день будет сложным.
Спрашивать, почему он так думает, Лебедь не стала. На всякий случай.
Она шла в комнату с мыслью, что уснёт, едва голова коснётся подушки, но слова Ионы неожиданно глубоко зацепили. Не о фамильярных привычках в ордене и завтрашнем дне, конечно; об Александре.
Наверное, Великий инквизитор не оценил бы чужой жалости, и Марии было неловко за это чувство. Она никогда не понимала этого, но знала, что многие люди считают сочувствие унизительным, и почти не сомневалась, что Александр разделяет это мнение. Властный, жёсткий, привыкший командовать… Он сильный человек, возможно, он даже любит своё одиночество, потому что тот, кто удержал на своих плечах мир, не станет терпеть то, что его не устраивает. Может быть, это действительно странно — жалеть его.
Но Марии было больно за него и его одиночество. Потому что больше некому: у Великого инквизитора нет друзей.
ГЛАВА 4. И в смерти теплится жизнь
Музыканты играли что-то торжественное и смутно знакомое, кажется, очень старое. Зал под высоким куполом был пуст, если не считать одинокого столика ровно посередине.
Мария видела себя со стороны и совсем не удивлялась своей-её изысканной красоте. Струящееся белое платье мягко обнимало складками бёдра, полностью закрывало тело впереди, до высокого воротника-стойки, летящие рукава напоминали крылья, а открытая спина превращала то, что могло быть почти монашеским чопорным одеянием, в волнующий образ. Лебедь никогда не носила высоких причёсок, но сейчас забранные наверх волосы казались единственно правильным дополнением к наряду. Они — и крупный жемчуг на серебряных шпильках.
Великий инквизитор, который вёл её в танце, очень странно выглядел в тёмно-красном, но тоже правильно. Не привычный сложного кроя мундир, а старомодный костюм — узкие брюки, туфли, сюртук, шейный платок… Всё словно облитое свежей кровью, и руки его как будто были в крови, и казалось, что они вот-вот оставят зловещие отпечатки на белом шёлке. Но танец продолжался, а платье оставалось безупречным.
Мария не знала этого танца, да и Александр вряд ли умел танцевать, но двигалась пара уверенно. Слитно. Так, словно всё это было обычно — музыка, движения, пустой огромный зал, твёрдые мужские ладони на плавном изгибе женской спины, запах крепкого табака и хорошего одеколона, полевых трав и свежей сдобы…
Танец окончился, пара подошла к столу. Александр отодвинул спутнице стул — и Мария оказалась за столом, уже сама, а не одно только тело, видимое со стороны. Пахло смесью пряностей и табаком — другим, дорогим, почти приятным.
Безликий официант поставил посреди пустого стола накрытое крышкой блюдо. Отработанное движение, прерывающее мгновения предвкушения и любопытства…
На большой тарелке высилась гора золы, почти засыпавшая бледно светящееся зелёным хрустальное яйцо. Венок из сухих дубовых листьев топорщился вокруг. От листьев резко и больно пахнуло серой — так, что засвербело в носу.
— Кровь — это пред-бытие камня, — хрипло проговорил Александр.
Светлые ладони легли на хрусталь, и острые грани впились в кожу. Кровь потекла в золу, по коже побежала частая сетка трещин. Вот красное уже всё — листья, тарелка, скатерть. Капли срываются на пол, заполняя цветом и запахом жжёной серы весь зал, весь мир — под оглушительное хлопанье десятков пар огромных чёрных крыльев…
Сон оборвался вдруг, и Марии понадобилось несколько мгновений, чтобы обнаружить себя в незнакомой узкой постели, а после вспомнить, где эта постель находится.
Темноту нарушала только полоска тусклого света, сочащегося из-под двери. Сквозь полудрёму женщина вяло подумала, что на новом месте ей снится полная ерунда, и постаралась отогнать смутное ощущение, что ерунда — не полная, было в ней что-то важное, что-то, что она должна была понять. Но на середине эту мысль прервал резкий звук, больше всего похожий на хлопанье крыльев.
Мария проснулась окончательно и села в постели, прислушиваясь. Не показалось, звук из коридора действительно накатывал волнами, словно по коридору проносились крупные птицы, да ещё так отчётливо и громко, словно через распахнутую дверь. Вспомнился чёрный дятел, виденный вчера, но едва ли он один мог производить столько шума.
Поколебавшись, женщина сдалась любопытству. Нашарила ногами мягкие тапочки, заботливо принесённые из дома подругой, набросила длинный халат. Хлопки стали реже, словно за стаей спешили отдельные опоздавшие.
Чуть щурясь — неяркое освещение в коридоре слепило после кромешной темноты спальни, — Мария вышла из комнаты и едва не столкнулась со стремительной тенью, с шелестом налетевшей на внезапно возникшее препятствие. Вскрикнула, отшатнулась и испуганно прижалась к стене, потому что тень птицы — отколовшийся кусок ночной темноты — пролетела сквозь дверь комнаты напротив. И списать бы всё это на сон и видения, но следом за первой мелькнула и вторая, и третья.
Происходило что-то странное, неправильное. Мария не знала, как здесь, в башне, обычно проходят ночи, и не могла поручиться, но всё же вид этих существ внушал тревогу. Не страх, а что-то близкое к брезгливому отторжению.
Поколебавшись мгновение, она решила довериться чутью и, шагнув вперёд, постучала в чужую комнату.
— Александр, у вас всё в порядке?
Подробности сна сглаживались, окончательно ускользнуло ощущение забытой важной детали, но участие Великого инквизитора помнилось, а ощущение тревоги — осталось. Если бы не сон, Мария не решилась бы постучать повторно, когда ей никто не ответил, и уж тем более не тронула бы дверную ручку.
