Огромное, метра три в высоту, с длинными суставчатыми ногами, оно ловко лавировало между деревьями, а на свободном месте возле нашего лагеря — опустилось на брюхо.
На спине существа сидел мужчина. То есть человек. То есть совсем человек. Он не просто выглядел похожим, черты лица его не содержали даже намёка на инаковость. Если бы не экзотический транспорт, я бы точно решила, что мы попали на какую-то из колоний Союза.
Следом за первым из леса выбежала ещё пара гигантских насекомых со всадниками, а чужак тем временем спрыгнул на землю.
Нет, насчёт его обыкновенности я приврала. Да, это был человек, но был он потрясающе хорош собой. Словно ненастоящий, как лицо какой-то рекламной компании, собранное стремящимся к идеалу дизайнером. Два метра ростом, фигура атлета, обтянутая эластичным серебристым комбинезоном. Белоснежные длинные волосы, собранные в сложную косу с какими-то вплетёнными фитюльками — толстенную, в мою руку, я даже на мгновение позавидовала подобному богатству. Глаза ярко-синие, большие, такие… затягивающие. Которые от удивления при виде нас ещё больше расширились. Потом совершенного очерка губы тронула лёгкая улыбка — и мужчина что-то сказал.
Мой лингвистический имплант, увы, никак не отреагировал — этого журчащего, мягкого языка он не знал. А вот Гаранин вдруг ответил на том же наречии, чем ещё сильнее озадачил собеседника.
— Ты что, знаешь этих?!
Полковник отрицательно дёрнул головой и вскинул руку, жестом прося меня замолчать.
С минуту они что-то обсуждали, к разговору присоединились ещё двое мужчин. Тоже, кстати, сногсшибательные красавчики — один такой же блондин, второй светлый шатен. Я ужасно страдала оттого, что не понимала слов, но, судя по тому, что оружие Гаранин опустил и даже как будто слегка расслабился, прямо сейчас нас убивать не планировали.
Потом полковник вовсе убрал пушку, и я почти успокоилась, даже немного вышла из-за его широкой спины, чтобы лучше видеть. Через пару секунд начбез обернулся, подхватил меня под локоть и потянул к аборигенам.
Однако возникло неожиданное препятствие, шатен заступил ему дорогу и принялся что-то втолковывать. Внутри всё заледенело от накатившей жути: что, меня они брать не хотят?!
Гаранин некоторое время препирался, причём аборигены все втроём махали руками на свои аппараты и что-то хором доказывали, а полковник — упрямился. Но потом, явно нехотя, сдался и обернулся ко мне.
— Значит, так. Мы с тобой упали, похоже, в заповеднике или заказнике, а это — местные егеря. То есть чёрт знает, кто они на самом деле, но лингва считает такой перевод наиболее близким.
— И что, нас за ту тварь сейчас расстреляют? — испугалась я. — Она жутко редкая и уникальная?
В это мгновение блондин номер два запрыгнул на своего зверя и пустил его, кажется, в ту сторону, откуда мы пришли. Решил похоронить останки?
— Нет, они даже не заикались о наказании. Наоборот, приятно удивлены, что мы выжили.
— А тут, случайно, не травят людей дикими зверями? Может, они как раз хищникам охоту устраивают?! — ещё сильнее напряглась я.
— Да не похоже, — неопределённо хмыкнул начбез. — Они явно настроены дружелюбно и настаивают на том, чтобы отвезти нас в город, пока не пришли новые хищники. Но мне категорически не нравится намерение нас разделить. Аргументируют невозможность поехать на одном транспорте не отсутствием места, а грузоподъёмностью, и тут уже не поспоришь.
— А, ты об этом ругался! — я облегчённо вздохнула. — Я уж подумала, меня вообще брать отказываются.
— Как раз наоборот, — возразил Гаранин. — Тебе они очень рады и ещё поспорили за честь везти, а меня делили по остаточному принципу. У них к тебе слишком сильный и явный интерес, чтобы объяснять его только лишь любопытством. И это нехорошо. Будь осторожна. Помни, аборигены — не друзья и хрен знает, что у них в головах.
— И что именно им от меня может быть нужно? — кисло спросила я.
Оказываться один на один с кем-то из аборигенов, даром что они те ещё красавчики, совершенно не хотелось. Гаранин прав, это совсем не друзья и даже не обязательно люди. Вдруг они меня как деликатес воспринимают? А привлекательной внешностью — заманивают...
— Всякое может быть, — поморщился полковник. — Но оставаться в лесу — в любом случае не вариант.
Скептический взгляд, которым мужчина окинул мелкую меня в грязном халате, совершенно не обидел. Понятно, что один бы он где угодно продержался, но не с таким балластом.
— А откуда ты знаешь их язык, если с ними контакта нет?
— А я и не знаю. Это лингва расширенная, как у контактёров, с каким-то хитрым алгоритмом и кучей баз, она с лёту умудряется переводить, — пояснил начбез. — Твоя самообучается?
— Вроде должна, но ей нужна база, — с сомнением ответила я.
— Хорошо. Если нас не разделят, займёмся твоим обучением. Если разделят… Будь осторожна, я постараюсь тебя найти.
— Только сам никуда не вляпайся! — попросила его с тревогой.
— Да уж сильнее вроде бы некуда, — Гаранин насмешливо подмигнул и подвинул меня к первому блондину. Видимо, именно этот абориген выиграл спор.
К нашему разговору он прислушивался с интересом и улыбкой, но не было похоже, что понимал сказанное. Надеюсь, что не понимал.
Блондин протянул руку. Я неуверенно оглянулась на Гаранина, но тот ничем не мог помочь, оставалось лишь принять приглашение. Предложенная ладонь была сильной, тёплой и совершенно человеческой на ощупь.
Меня подвели к транспортному средству, потом обхватили обеими руками за талию и с лёгкостью подняли на спину паука. Там, утопленные в корпус, стояли два кресла, одно за другим, и мне досталось заднее.
Хорошо, что их представления об удобстве совпадают с моими! А то была я один раз на историческом фильме с эффектом присутствия, очень познавательном, с симуляцией верховой езды и всяких других древних развлечений. Несмотря на то, что эффект явно смягчили, чтобы не травмировать нежную психику избалованных комфортом современных людей, на выходе я искренне радовалась, что живу совсем не в той эпохе.
Паук шёл быстро и очень мягко. Между деревьями петлял ловко, без труда перешагивал кусты и буреломы, пересекал овраги, почти не снижая скорости, и сиденье только мягко покачивалось на виражах, сохраняя изначальное положение. Стрекотал вот только неприятно, но в остальном — очень удобная штука, пусть и было немного не по себе от отсутствия фиксирующих приспособлений. Однако я так и не смогла определиться, живое это насекомое или точный механизм. Может, что-нибудь среднее?
Я то и дело оглядывалась, опасаясь потерять из виду второго. Но если нас с Гараниным и планировали разделять, то — не прямо сейчас. Егеря держались параллельными курсами, не теряя друг друга из виду, и я позволила себе немного расслабиться. Кажется, мы с полковником вытянули по-настоящему счастливый билет: ко всем прежним радостям добавились ещё и высокоорганизованные аборигены с близкой нам моралью. Поразительно.
Интересно, в чём причина? В случайное совпадение уже довольно сложно поверить, слишком большое это получается везение. Значит, ключ в том, что случилось на «Чёрном лебеде» в момент запуска прототипа. Выходная точка пространственного прокола выбралась не случайно, а каким-то образом самонавелась вот сюда. Каким? А чёрт её знает!
Но если допустить, что мы остались в пределах собственной Вселенной и не слишком сильно прыгнули во времени, то... Прототип открывает широчайшие возможности. Это же удачный эксперимент по телепортации биологического объекта! Самый настоящий прорыв в науке, который...
В котором я смогу разобраться только после возвращения в Союз и при условии сохранности хоть каких-то данных эксперимента. А нас там наверняка уже похоронили, даже если остальные обитатели станции уцелели и не попали в руки к террористам.
«Если вернёмся», — окончательно спустила я себя из бесплодных мечтаний в реальный мир. Странный, чужой, но, как говорится, данный в ощущениях. И лучше бы думать о нём, а не о работе!
Однако любоваться пейзажем мне надоело ещё вчера, блондинистая длинная коса тоже наскучила, а дорога оказалась слишком долгой. Кроме того, несмотря на разумное опасение перед аборигенами, я всё равно чувствовала себя спасённой и уже почти не тряслась за собственное будущее. И после непродолжительной внутренней борьбы всё-таки отдалась роящимся в голове отвлечённым мыслям.
Очень жаль, что нет никакой информации. Ни показаний приборов в момент срабатывания прототипа, ни сведений о местном звёздном небе, ни чего-то ещё, что позволило бы хоть примерно оценить вектор и расстояние...
Впрочем, отсутствие показаний — это не такой уж тупик, если подумать. Можно же исходить из запаса энергии в прототипе, а её было не так уж много.
Положим, достоверной и экспериментально подтверждённой оценки кривизны межгалактического пространства до сих пор не существует. Но той мощности, которой мы располагали в момент прыжка, не хватило бы на его прокол по любой из известных мне теорий. Значит, с наибольшей вероятностью мы остались в родной галактике. Даже, скорее всего, в нашем рукаве. И теперь уже мысль о том, что мы находимся на территории Союза, не кажется столь фантастичной. Тогда это, скорее всего, один из миров-заповедников, в которых обнаружена разумная жизнь, пока не пригодная для контакта и подлежащая наблюдательному изучению.
Впрочем, всё это работает, только если рассматривать перемещение в нашем, родном пространстве. Теория множественности Вселенных вполне правдоподобна и имеет право на жизнь, а наш прокол мог вести не вдаль, а вглубь. И тогда весь мой оптимизм рассыпается, как атом московия на свежем воздухе.
Разумеется, размышления эти не привели ни к каким результатам, но зато развлекли и совершенно успокоили. Поэтому, когда лес кончился, я пребывала в самом лучшем настроении за всё время нахождения на этой планете.
Кончился вдруг, очень неожиданно и резко. А следом началось нечто, чему я далеко не сразу сумела подобрать название.
Это была огромная и безукоризненно симметричная широкая коническая гора с чуть усечённой верхушкой, похожая очертаниями на нарисованный по линейке вулкан. Она была по-настоящему огромной, особенно в сравнении с совершенно плоской равниной, возносилась минимум на пару километров. За ней в дымке угадывались похожие силуэты, но разглядеть за пеленой дождя не получалось.
На поверхности горы кишели транспортные средства, похожие на нашего паука. Они быстро перебегали по склонам и исчезали в норах, буквально изрешетивших каменный конус.
«Муравейник», — сообразила я наконец. Гигантский, населённый многими тысячами существ, копошащийся...
«Человейник», — всплыло в голове через пару секунд уточняющее. Я точно знала, что придумала это слово не сама сейчас, а где-то когда-то вычитала, но вспомнить так и не смогла.
В любом случае, ощущения это строение будило очень неприятные, хотя я толком не могла бы объяснить почему. Может, оттого, что я ненавижу насекомых и любые ассоциации с ними сами по себе вызывают отвращение?
Какая несправедливость. Почему столь красивые внешне, буквально совершенные существа живут в подобном месте? Глядя на егерей, я ожидала увидеть лёгкое каменное кружево домов-дворцов, роскошные сады и фонтаны, но никак не вот это!
На первый взгляд казалось, что движутся транспортные пауки по «человейнику» хаотически, но вскоре я начала различать в их перемещениях некую систему. У местных явно существовали правила дорожного движения, пусть и непонятные вот так, с ходу.
Мы влились в общий поток, я заозиралась чаще и тревожней, боясь потерять из виду Гаранина. Но второй паук пристроился позади и не отставал. Сначала пару минут по склону горы, потом — по тоннелям.
Внутри странный город оказался симпатичнее, чем снаружи. Аккуратные, просторные, прямые тоннели тянулись во все стороны. Свет испускали сами стены — приятный, тёплого жёлтого оттенка, неясной природы. В основном достаточно однообразные, порой они прерывались настоящими произведениями искусства: местами проходы украшались тонкими барельефами, иногда мы пересекали небольшие площади, в центре которых красовались своеобразные клумбы из крупных светящихся полупрозрачных цветных кристаллов и окружающих их, кажется, лишайников — рассмотреть подробнее я не успевала.
На нас глазели. И всадники, и пешеходы, которые начали попадаться в недрах горы, останавливались и провожали взглядами.
А спустя некоторое время я поняла: не на нас, на меня. Потому что среди местных почти не было женщин. Смотрели со странным восхищением и ожиданием — это стало отлично заметно внутри, в коридорах, где скорость заметно снизилась.
Наверное, если бы не это «почти», я бы уже заранее ударилась в панику и вернулась к самым нехорошим предположениям о том, куда мы попали. В сочетании с общим видом человейника отсутствие женского населения наталкивало на зловещие мысли о королеве-матке и пресловутых жертвоприношениях. Но представительницы слабого пола всё же попадались, пусть в небольшом количестве и совершенно обычные, не столь прекрасные, как их мужчины.
Утешало и то, что женщины перемещались вроде бы свободно и казались довольными жизнью. Не опускали затравленно взгляды, не производили впечатления затюканных, а, наоборот, смотрели уверенно и прямо, с понятным любопытством.
Пешеходы перемещались по полу, а вот наш паук совершенно невозмутимо бежал по потолку, развернув ноги в суставах на сто восемьдесят градусов. С себе подобными на этом потолке, порой сбегая частью ног на стену, он расходился очень ловко и без заминок.
Мы всё дальше углублялись в недра города, но на ощущениях это никак не сказывалось. Не было сырой затхлости и спёртого воздуха, вполне комфортные условия. Похоже, несмотря на странный вид поселения, местные цивилизованны достаточно для создания надёжной вентиляции, что не может не радовать.
Запоминать дорогу я даже не пыталась, потерялась ещё на втором повороте, зато с интересом разглядывала местных и стены. Правда, и то и другое скоро наскучило. Каждое в отдельности светящееся панно выглядело прекрасно, но они быстро слились в одно.
Наряды местных озадачивали тем, что не имели полового разделения. Подавляющее большинство жителей носило простые приталенные платья длиной до колен, с разнообразными декоративными узорами, порой тоже светящимися, и юбками разной ширины. Эластичные комбинезоны вроде тех, в которых щеголяли наши егеря, попадались редко, только на спешащих куда-то всадниках — кажется, это было что-то вроде рабочей одежды или униформы. Пару раз я точно видела мужчин в штанах и свободных рубашках без рукавов, но скорее в порядке исключения.
Смотрелось это забавно. С одной стороны, ничего столь уж необычного: чужая культура, и в истории земных народов — это даже я знаю! — порой тоже встречались похожие наряды. Но с другой, толпа брутальных мужиков в юбочках всё равно вызывала неуместное и глупое веселье, которое я вежливо держала при себе, чтобы никого ненароком не обидеть. Что поделать, стереотипы такие стереотипы, а земные мужчины подобного сейчас не носили.
Закончилась поездка в небольшом тупиковом зале с цветной клумбой посередине. Блондин легко спрыгнул на землю, рядом точно так же выгрузились второй егерь и Гаранин. Я уже приготовилась повторить манёвр, всё же высота небольшая, но делать это не пришлось.
На спине существа сидел мужчина. То есть человек. То есть совсем человек. Он не просто выглядел похожим, черты лица его не содержали даже намёка на инаковость. Если бы не экзотический транспорт, я бы точно решила, что мы попали на какую-то из колоний Союза.
Следом за первым из леса выбежала ещё пара гигантских насекомых со всадниками, а чужак тем временем спрыгнул на землю.
Нет, насчёт его обыкновенности я приврала. Да, это был человек, но был он потрясающе хорош собой. Словно ненастоящий, как лицо какой-то рекламной компании, собранное стремящимся к идеалу дизайнером. Два метра ростом, фигура атлета, обтянутая эластичным серебристым комбинезоном. Белоснежные длинные волосы, собранные в сложную косу с какими-то вплетёнными фитюльками — толстенную, в мою руку, я даже на мгновение позавидовала подобному богатству. Глаза ярко-синие, большие, такие… затягивающие. Которые от удивления при виде нас ещё больше расширились. Потом совершенного очерка губы тронула лёгкая улыбка — и мужчина что-то сказал.
Мой лингвистический имплант, увы, никак не отреагировал — этого журчащего, мягкого языка он не знал. А вот Гаранин вдруг ответил на том же наречии, чем ещё сильнее озадачил собеседника.
— Ты что, знаешь этих?!
Полковник отрицательно дёрнул головой и вскинул руку, жестом прося меня замолчать.
С минуту они что-то обсуждали, к разговору присоединились ещё двое мужчин. Тоже, кстати, сногсшибательные красавчики — один такой же блондин, второй светлый шатен. Я ужасно страдала оттого, что не понимала слов, но, судя по тому, что оружие Гаранин опустил и даже как будто слегка расслабился, прямо сейчас нас убивать не планировали.
Потом полковник вовсе убрал пушку, и я почти успокоилась, даже немного вышла из-за его широкой спины, чтобы лучше видеть. Через пару секунд начбез обернулся, подхватил меня под локоть и потянул к аборигенам.
Однако возникло неожиданное препятствие, шатен заступил ему дорогу и принялся что-то втолковывать. Внутри всё заледенело от накатившей жути: что, меня они брать не хотят?!
Гаранин некоторое время препирался, причём аборигены все втроём махали руками на свои аппараты и что-то хором доказывали, а полковник — упрямился. Но потом, явно нехотя, сдался и обернулся ко мне.
— Значит, так. Мы с тобой упали, похоже, в заповеднике или заказнике, а это — местные егеря. То есть чёрт знает, кто они на самом деле, но лингва считает такой перевод наиболее близким.
— И что, нас за ту тварь сейчас расстреляют? — испугалась я. — Она жутко редкая и уникальная?
В это мгновение блондин номер два запрыгнул на своего зверя и пустил его, кажется, в ту сторону, откуда мы пришли. Решил похоронить останки?
— Нет, они даже не заикались о наказании. Наоборот, приятно удивлены, что мы выжили.
— А тут, случайно, не травят людей дикими зверями? Может, они как раз хищникам охоту устраивают?! — ещё сильнее напряглась я.
— Да не похоже, — неопределённо хмыкнул начбез. — Они явно настроены дружелюбно и настаивают на том, чтобы отвезти нас в город, пока не пришли новые хищники. Но мне категорически не нравится намерение нас разделить. Аргументируют невозможность поехать на одном транспорте не отсутствием места, а грузоподъёмностью, и тут уже не поспоришь.
— А, ты об этом ругался! — я облегчённо вздохнула. — Я уж подумала, меня вообще брать отказываются.
— Как раз наоборот, — возразил Гаранин. — Тебе они очень рады и ещё поспорили за честь везти, а меня делили по остаточному принципу. У них к тебе слишком сильный и явный интерес, чтобы объяснять его только лишь любопытством. И это нехорошо. Будь осторожна. Помни, аборигены — не друзья и хрен знает, что у них в головах.
— И что именно им от меня может быть нужно? — кисло спросила я.
Оказываться один на один с кем-то из аборигенов, даром что они те ещё красавчики, совершенно не хотелось. Гаранин прав, это совсем не друзья и даже не обязательно люди. Вдруг они меня как деликатес воспринимают? А привлекательной внешностью — заманивают...
— Всякое может быть, — поморщился полковник. — Но оставаться в лесу — в любом случае не вариант.
Скептический взгляд, которым мужчина окинул мелкую меня в грязном халате, совершенно не обидел. Понятно, что один бы он где угодно продержался, но не с таким балластом.
— А откуда ты знаешь их язык, если с ними контакта нет?
— А я и не знаю. Это лингва расширенная, как у контактёров, с каким-то хитрым алгоритмом и кучей баз, она с лёту умудряется переводить, — пояснил начбез. — Твоя самообучается?
— Вроде должна, но ей нужна база, — с сомнением ответила я.
— Хорошо. Если нас не разделят, займёмся твоим обучением. Если разделят… Будь осторожна, я постараюсь тебя найти.
— Только сам никуда не вляпайся! — попросила его с тревогой.
— Да уж сильнее вроде бы некуда, — Гаранин насмешливо подмигнул и подвинул меня к первому блондину. Видимо, именно этот абориген выиграл спор.
К нашему разговору он прислушивался с интересом и улыбкой, но не было похоже, что понимал сказанное. Надеюсь, что не понимал.
Блондин протянул руку. Я неуверенно оглянулась на Гаранина, но тот ничем не мог помочь, оставалось лишь принять приглашение. Предложенная ладонь была сильной, тёплой и совершенно человеческой на ощупь.
Меня подвели к транспортному средству, потом обхватили обеими руками за талию и с лёгкостью подняли на спину паука. Там, утопленные в корпус, стояли два кресла, одно за другим, и мне досталось заднее.
Хорошо, что их представления об удобстве совпадают с моими! А то была я один раз на историческом фильме с эффектом присутствия, очень познавательном, с симуляцией верховой езды и всяких других древних развлечений. Несмотря на то, что эффект явно смягчили, чтобы не травмировать нежную психику избалованных комфортом современных людей, на выходе я искренне радовалась, что живу совсем не в той эпохе.
Паук шёл быстро и очень мягко. Между деревьями петлял ловко, без труда перешагивал кусты и буреломы, пересекал овраги, почти не снижая скорости, и сиденье только мягко покачивалось на виражах, сохраняя изначальное положение. Стрекотал вот только неприятно, но в остальном — очень удобная штука, пусть и было немного не по себе от отсутствия фиксирующих приспособлений. Однако я так и не смогла определиться, живое это насекомое или точный механизм. Может, что-нибудь среднее?
Я то и дело оглядывалась, опасаясь потерять из виду второго. Но если нас с Гараниным и планировали разделять, то — не прямо сейчас. Егеря держались параллельными курсами, не теряя друг друга из виду, и я позволила себе немного расслабиться. Кажется, мы с полковником вытянули по-настоящему счастливый билет: ко всем прежним радостям добавились ещё и высокоорганизованные аборигены с близкой нам моралью. Поразительно.
Интересно, в чём причина? В случайное совпадение уже довольно сложно поверить, слишком большое это получается везение. Значит, ключ в том, что случилось на «Чёрном лебеде» в момент запуска прототипа. Выходная точка пространственного прокола выбралась не случайно, а каким-то образом самонавелась вот сюда. Каким? А чёрт её знает!
Но если допустить, что мы остались в пределах собственной Вселенной и не слишком сильно прыгнули во времени, то... Прототип открывает широчайшие возможности. Это же удачный эксперимент по телепортации биологического объекта! Самый настоящий прорыв в науке, который...
В котором я смогу разобраться только после возвращения в Союз и при условии сохранности хоть каких-то данных эксперимента. А нас там наверняка уже похоронили, даже если остальные обитатели станции уцелели и не попали в руки к террористам.
«Если вернёмся», — окончательно спустила я себя из бесплодных мечтаний в реальный мир. Странный, чужой, но, как говорится, данный в ощущениях. И лучше бы думать о нём, а не о работе!
Однако любоваться пейзажем мне надоело ещё вчера, блондинистая длинная коса тоже наскучила, а дорога оказалась слишком долгой. Кроме того, несмотря на разумное опасение перед аборигенами, я всё равно чувствовала себя спасённой и уже почти не тряслась за собственное будущее. И после непродолжительной внутренней борьбы всё-таки отдалась роящимся в голове отвлечённым мыслям.
Очень жаль, что нет никакой информации. Ни показаний приборов в момент срабатывания прототипа, ни сведений о местном звёздном небе, ни чего-то ещё, что позволило бы хоть примерно оценить вектор и расстояние...
Впрочем, отсутствие показаний — это не такой уж тупик, если подумать. Можно же исходить из запаса энергии в прототипе, а её было не так уж много.
Положим, достоверной и экспериментально подтверждённой оценки кривизны межгалактического пространства до сих пор не существует. Но той мощности, которой мы располагали в момент прыжка, не хватило бы на его прокол по любой из известных мне теорий. Значит, с наибольшей вероятностью мы остались в родной галактике. Даже, скорее всего, в нашем рукаве. И теперь уже мысль о том, что мы находимся на территории Союза, не кажется столь фантастичной. Тогда это, скорее всего, один из миров-заповедников, в которых обнаружена разумная жизнь, пока не пригодная для контакта и подлежащая наблюдательному изучению.
Впрочем, всё это работает, только если рассматривать перемещение в нашем, родном пространстве. Теория множественности Вселенных вполне правдоподобна и имеет право на жизнь, а наш прокол мог вести не вдаль, а вглубь. И тогда весь мой оптимизм рассыпается, как атом московия на свежем воздухе.
Разумеется, размышления эти не привели ни к каким результатам, но зато развлекли и совершенно успокоили. Поэтому, когда лес кончился, я пребывала в самом лучшем настроении за всё время нахождения на этой планете.
Кончился вдруг, очень неожиданно и резко. А следом началось нечто, чему я далеко не сразу сумела подобрать название.
Это была огромная и безукоризненно симметричная широкая коническая гора с чуть усечённой верхушкой, похожая очертаниями на нарисованный по линейке вулкан. Она была по-настоящему огромной, особенно в сравнении с совершенно плоской равниной, возносилась минимум на пару километров. За ней в дымке угадывались похожие силуэты, но разглядеть за пеленой дождя не получалось.
На поверхности горы кишели транспортные средства, похожие на нашего паука. Они быстро перебегали по склонам и исчезали в норах, буквально изрешетивших каменный конус.
«Муравейник», — сообразила я наконец. Гигантский, населённый многими тысячами существ, копошащийся...
«Человейник», — всплыло в голове через пару секунд уточняющее. Я точно знала, что придумала это слово не сама сейчас, а где-то когда-то вычитала, но вспомнить так и не смогла.
В любом случае, ощущения это строение будило очень неприятные, хотя я толком не могла бы объяснить почему. Может, оттого, что я ненавижу насекомых и любые ассоциации с ними сами по себе вызывают отвращение?
Какая несправедливость. Почему столь красивые внешне, буквально совершенные существа живут в подобном месте? Глядя на егерей, я ожидала увидеть лёгкое каменное кружево домов-дворцов, роскошные сады и фонтаны, но никак не вот это!
На первый взгляд казалось, что движутся транспортные пауки по «человейнику» хаотически, но вскоре я начала различать в их перемещениях некую систему. У местных явно существовали правила дорожного движения, пусть и непонятные вот так, с ходу.
Мы влились в общий поток, я заозиралась чаще и тревожней, боясь потерять из виду Гаранина. Но второй паук пристроился позади и не отставал. Сначала пару минут по склону горы, потом — по тоннелям.
Внутри странный город оказался симпатичнее, чем снаружи. Аккуратные, просторные, прямые тоннели тянулись во все стороны. Свет испускали сами стены — приятный, тёплого жёлтого оттенка, неясной природы. В основном достаточно однообразные, порой они прерывались настоящими произведениями искусства: местами проходы украшались тонкими барельефами, иногда мы пересекали небольшие площади, в центре которых красовались своеобразные клумбы из крупных светящихся полупрозрачных цветных кристаллов и окружающих их, кажется, лишайников — рассмотреть подробнее я не успевала.
На нас глазели. И всадники, и пешеходы, которые начали попадаться в недрах горы, останавливались и провожали взглядами.
А спустя некоторое время я поняла: не на нас, на меня. Потому что среди местных почти не было женщин. Смотрели со странным восхищением и ожиданием — это стало отлично заметно внутри, в коридорах, где скорость заметно снизилась.
Наверное, если бы не это «почти», я бы уже заранее ударилась в панику и вернулась к самым нехорошим предположениям о том, куда мы попали. В сочетании с общим видом человейника отсутствие женского населения наталкивало на зловещие мысли о королеве-матке и пресловутых жертвоприношениях. Но представительницы слабого пола всё же попадались, пусть в небольшом количестве и совершенно обычные, не столь прекрасные, как их мужчины.
Утешало и то, что женщины перемещались вроде бы свободно и казались довольными жизнью. Не опускали затравленно взгляды, не производили впечатления затюканных, а, наоборот, смотрели уверенно и прямо, с понятным любопытством.
Пешеходы перемещались по полу, а вот наш паук совершенно невозмутимо бежал по потолку, развернув ноги в суставах на сто восемьдесят градусов. С себе подобными на этом потолке, порой сбегая частью ног на стену, он расходился очень ловко и без заминок.
Мы всё дальше углублялись в недра города, но на ощущениях это никак не сказывалось. Не было сырой затхлости и спёртого воздуха, вполне комфортные условия. Похоже, несмотря на странный вид поселения, местные цивилизованны достаточно для создания надёжной вентиляции, что не может не радовать.
Запоминать дорогу я даже не пыталась, потерялась ещё на втором повороте, зато с интересом разглядывала местных и стены. Правда, и то и другое скоро наскучило. Каждое в отдельности светящееся панно выглядело прекрасно, но они быстро слились в одно.
Наряды местных озадачивали тем, что не имели полового разделения. Подавляющее большинство жителей носило простые приталенные платья длиной до колен, с разнообразными декоративными узорами, порой тоже светящимися, и юбками разной ширины. Эластичные комбинезоны вроде тех, в которых щеголяли наши егеря, попадались редко, только на спешащих куда-то всадниках — кажется, это было что-то вроде рабочей одежды или униформы. Пару раз я точно видела мужчин в штанах и свободных рубашках без рукавов, но скорее в порядке исключения.
Смотрелось это забавно. С одной стороны, ничего столь уж необычного: чужая культура, и в истории земных народов — это даже я знаю! — порой тоже встречались похожие наряды. Но с другой, толпа брутальных мужиков в юбочках всё равно вызывала неуместное и глупое веселье, которое я вежливо держала при себе, чтобы никого ненароком не обидеть. Что поделать, стереотипы такие стереотипы, а земные мужчины подобного сейчас не носили.
Закончилась поездка в небольшом тупиковом зале с цветной клумбой посередине. Блондин легко спрыгнул на землю, рядом точно так же выгрузились второй егерь и Гаранин. Я уже приготовилась повторить манёвр, всё же высота небольшая, но делать это не пришлось.
