Особенно когда генерал Браво де Кастильо в положенный церемонией момент мягко обнял её за талию, привлёк к себе и поцеловал. В несколько мгновений холод столкнулся с жаром, которым Альбу окатило с ног до головы. Но легче от этого совсем не стало, лишь пульс громче застучал в ушах и ноги больше подкосились.
А ещё к этому прибавилось странное ощущение звонкой лёгкости во всём теле, и принцесса не смогла бы с ходу ответить, вцепилась она в мужчину, чтобы не упасть или чтобы не взлететь.
Осторожные ласкающие прикосновения уверенных мужских губ заставляли голову кружиться, всё её существо бездумно тянулось навстречу, и хотелось, чтобы это не заканчивалось. Поцелуй едва уловимо пах кофе, и хотя Альба никогда прежде не любила этот запах, сейчас тёплая горечь, смешанная с ещё каким-то незнакомым, но приятным запахом, будоражила и манила.
Когда мгновения осторожной ласки вышли и генерал отстранился, принцесса ощутила ещё большую растерянность, чем до поцелуя, щедро приправленную смущением.
Она никогда не понимала, почему поцелуи считаются приятными. Просто прикосновение, чем оно лучше других? Однако сейчас губы горели, сердце трепетало в горле, и Альба со смесью удивления и стыда понимала, что ей хочется продолжения.
Вот только какого? Поцелуи поцелуями, но это ведь далеко не всё!
Принцесса не к месту задумалась о том, что происходит в супружеской спальне в первую брачную ночь и, значит, предстоит ей. Вот с этим самым мужчиной, которого она совсем не знает…
Опять всколыхнулся страх, на этот раз — замешанный на любопытстве и приправленный сомнениями с неуверенностью. Он не достоин? Она не позволит? Он привлекателен? Она сама этого хочет? Она сама по себе не может быть ему интересна?..
За всеми этими тревогами церемония прошла почти мимо сознания принцессы. Не было даже боли, когда священник надрезал запястье и окропил её кровью коронные регалии, проделав следом ту же процедуру с её свежеобретённым мужем.
Который, напротив, наблюдал за происходящим очень внимательно. Он знал процедуру, и даже знал, что легенда о том, будто корона не примет недостойного, совсем не легенда. Не примет. Больше того, и убить может, такое уже случалось. Даже немного жаль, что Алехандро казнили раньше, было бы интересно узнать, как он планировал обмануть регалии...
Пару почти одинаковых, отличавшихся только размером парадных венцов создавал знаменитый два века назад талантливый артефактор-ювелир, любимец тогдашнего Первосвященника. Король Кристиан Ревнивец не просто так вошёл в историю с этим прозвищем: он безумно любил свою жену и во имя этого чувства совершил много порой очень странных поступков. Парные венцы заказал он, чтобы точно быть уверенным, что наследовать ему будет именно его сын. Наследовал, но — через десять лет после смерти отца, следом за которым власть взяла в свои руки королева Агата Кровавая. С тех пор было всего три случая, когда при коронации использовались оба венца сразу.
В момент, когда тяжесть короны легла на голову, Рауль невольно задержал дыхание. И понял, почему на самом деле принято вставать на колени.
Золотой обруч до боли сдавил голову, и появилось ощущение, будто его кто-то выворачивает наизнанку, вытаскивая на поверхность всё постыдное, мерзкое, греховное, взвешивает и решает, какого наказания он достоин. Его словно накрыло Плащом Веры — излюбленным заклинанием мечей Господних. Не смертельным и почти безобидным… если не сойдёшь с ума.
Казалось, длилось это целую вечность, но на деле прошло всего несколько секунд, когда сияющая белая пелена перед глазами пропала, а Первосвященник торжественно провозгласил:
— Радуйся, народ Бастии, достойному королю! Радуйся, народ Бастии, достойной королеве! Слава королю Раулю! Слава королеве Альбе!
Браво де Кастильо, слушая это, с тревогой обернулся к жене. Та снова была мертвенно-бледной, она ответила ему растерянным и совершенно оглушённым взглядом. Рауль мысленно ругнулся, помянув злым словом артефактора и Кристиана Ревнивца, поднялся, потянул супругу за обе руки вверх.
Альба сумела встать, но едва не упала снова. Наплевав на традиции, новопровозглашённый король одной рукой обхватил свою королеву за талию, буквально удержав на весу.
— Держитесь, ваше величество, ещё немного, — тихо шепнул он, улыбаясь — или всё же скалясь? — сдержанно гомонящей толпе.
Зал встал на ноги, слышались одобрительные выкрики, кто-то стоял молча и пристально разглядывал венценосную чету. Последние были наиболее интересны, но этим сейчас занимались люди Хорхе, а у самого Рауля была другая задача. До сих пор, правда, она заключалась в том, чтобы «поторговать лицом», как метко назвал это Октавио, но сейчас его куда больше волновало состояние Альбы.
— Ну что, двинулись, — тихо напомнил за спиной Хорхе. — Первый акт окончен.
— Сеньор генерал… — слабо пробормотала принцесса, то есть уже королева, впервые обратившись к нему прямо. Она была белее собственного платья и лишь чудом ещё не упала в обморок. — Мне… Надо… Боюсь, я…
— Выше нос, прелестная сеньорита, прорвёмся, — решился Рауль и, плюнув на все возможные пересуды, подхватил её на руки.
Белые юбки взметнулись пенной волной, открыв стройные щиколотки и серебристые туфельки. Альба ахнула от неожиданности и нервно вцепилась свободной рукой в алую орденскую ленту, народ в соборе взбурлил громче, а главный разведчик за спиной тоскливо вздохнул:
— Рауль, твою мать!..
— Побудь хорошим шафером, поправь невесте платье, — огрызнулся тот, с недовольной гримасой уклоняясь от венца жены, один из зубцов которого едва не ткнул в глаз.
Возражений не последовало.
— Прошу прощения, ваше величество, — вздохнул Хорхе и действительно аккуратно расправил королевскую юбку.
Рауль двинулся вперёд спокойно и уверенно, напоминая себе держать лицо и улыбаться, а не коситься тревожно на свою ношу. Которая хоть и стала менее бледной, но всё равно вызывала тревогу и — вопросы. И хотя никто ни о чём таком не предупреждал, но нехорошие подозрения Рауля терзали. Вдруг одни только уговоры не помогли и кто-то решил, что от пары зелий хуже не будет? А хуже всего, что по бледной и не стоящей на ногах невесте эти же выводы мог сделать кто-то ещё.
— Ваше величество, не могли бы вы на ступенях сделать одну вещь? — обратился он к королеве, замешкавшись перед выходом.
— Какую? — вопрос прозвучал уже более живо, кажется, дурнота опять отступила.
— Поприветствуйте подданных. Помашите им рукой. У меня они, как вы понимаете, заняты.
Он с облегчением увидел, что губы её тронула неуверенная улыбка.
— Хорошо, генерал.
— И улыбайтесь, вам очень идёт улыбка.
— Вам тоже, — кокетливо ответила девушка, и у Рауля немного отлегло от сердца: чем бы ни объяснялось её прежнее состояние, на стороннее воздействие это всё же не походило.
Он остановился на верхней ступени, вглядываясь в толпу и позволяя толпе вглядеться в них обоих. Его ноша, как и обещала, выпустила измятую ленту, неуверенно помахала ладонью в кружевной белой перчатке и вздрогнула от многоголосого вопля «Слава королеве Альбе!».
— Чему они так радуются? — растерянно спросила она, подняв глаза на мужа.
— А вы разве не слышите? — улыбнулся он. — Вас любят и на вас надеются.
— На меня? — ещё больше растерялась девушка. — Но король же теперь вы!
— А вы королева, если не заметили, — развеселился генерал.
Альба в ответ промолчала, наконец разглядывая мужчину вот так вот вблизи, при ярком свете.
Она до сих пор не понимала, как умудрилась не свалиться в обморок в тот момент, когда ей на голову возложили эту тяжеленную корону и как сумела подняться после. Но была искренне благодарна генералу за то, что не дал ей рухнуть прямо там, у алтаря. Да и потом…
Её никогда прежде не носили на руках мужчины. Это оказалось очень приятно, немного страшно из-за высоты, но при этом — всё равно спокойно. Надёжно. У неё даже голова почти перестала кружиться. А ещё, разглядывая своего мужа, Альба наконец окончательно призналась себе, что он ей нравится. И Чита права, он ведь правда красивый: густые мягкие волосы, правильные черты мужественного лица, выразительные тёмно-карие глаза. И не такой уж он старый, только и есть что лучики морщинок в уголках глаз, но это, наверное, не от возраста, а от улыбки. И улыбка красивая. И голос очень приятный, бархатистый, отчего вроде бы простое обращение — ваше высочество, ведь от кого она только этого не слышала! — в его устах звучало по-особенному.
И шрам его в самом деле не портил, потому что совсем не страшный, аккуратный — тонкая белая линия, перечеркнувшая бровь, веко и скулу. Наверное, след от шпаги на дуэли, или маленькое чудо где-то на войне — ещё бы немного, и он лишился глаза…
Она поймала себя на том, что очень хочет потрогать эту белую полоску, которая казалась нарисованной. Но, к счастью, для этого надо было снять перчатку и Альба так и не решилась, а потом генерал вовсе отвлёк её от созерцания.
— Показушники, — вдруг негромко хмыкнул он.
— Кто? — уточнила Альба. Мужчина кивнул в сторону, и девушка не сразу сообразила, что речь о почётном карауле.
От ступеней собора до открытой кареты выстроились живым коридором всадники со вскинутыми шпагами, и по мнению Альбы это было очень красиво — лоснящиеся рыжие шкуры ухоженных рослых лошадей, блестящие аксельбанты, галуны, пуговицы, чёрно-алые мундиры на подтянутых молодых офицерах, солнечные блики на отточенных лезвиях. А уж то, что первые две лошади по неуловимой команде всадников одновременно поклонились, и вовсе привело Альбу в восторг.
Чита, сидевшая с кучером на козлах, с тревогой обернулась к своей госпоже, но тут же успокоилась, отметив, что та улыбается.
Рауль осторожно поставил принцессу в экипаж, взволнованно проследил за ней и облегчённо улыбнулся, когда она не завалилась в обморок, а неловко устроилась на сиденье, путаясь в пышной юбке. Помог её расправить, и только после поднялся следом. Альба вздрогнула и ухватилась обеими руками за борт коляски, когда та качнулась и просела на сторону под весом мужчины. В ответ на укоризненный взгляд он насмешливо подмигнул и втиснулся на узкое сиденье рядом с супругой, да ещё и обнял.
— Не забывайте улыбаться и приветствовать народ, ваше величество, — напомнил Браво де Кастильо.
Шершавая ткань мундира пощекотала обнажённые плечи, и по спине пробежали мурашки.
— Это странно... Почему они так радуются? — Близость мужчины взволновала, и Альба постаралась отвлечь себя от этого, тем более спросить было что. — Ведь настоящий король ушёл, а меня никто не знает… Они же должны скорбеть!
— Король передал власть законной дочери, о чём скорбеть? — Рауль мог бы рассказать подробнее, но сейчас для этого было не место и не время.
— Я же не умею быть королевой, и править будете вы, — возразила она.
— Всему можно научиться, — дипломатично отозвался он. — Как вы себя чувствуете? В церкви вы были очень бледны и едва стояли на ногах.
— Волновалась и плохо спала ночью, меня, знаете ли, не каждый день выдают замуж за совершенно незнакомых мужчин, — проворчала она и, не удержавшись, высказала свою недавнюю обиду: — Которые, к тому же, не удосужились даже нормально попросить моей руки. Чему вы улыбаетесь? — возмутилась она.
— Людям, — ответил он насмешливо. — И вам бы стоило.
— Ничего подобного, на публику вы улыбаетесь иначе, — возразила Альба. — У вас очень выразительная мимика.
— А вы очень наблюдательны.
— Сеньор генерал, вы уходите от ответа! — она обиженно ткнула его локтем в бок, на что мужчина только искренне рассмеялся. — Да что вас так веселит?!
— Вы очень милы и непосредственны, и я рад, что вы вновь чувствуете себя хорошо, — отозвался он. — А для того, чтобы я мог ответить, наверное, нужно задать вопрос.
— Хорошо. Почему вы не попросили моей руки сами? — прямо спросила она. Он потешался над ней, это было ясно, но ей всё равно нравилась его улыбка и бархатный баритон, и за это Альба злилась уже на себя. Старалась держаться холодно и спокойно, но всё равно не выдержала: — И прекратите уже надо мной смеяться!
— Простите, ваше величество, — Рауль слегка наклонил голову. — Если я обидел вас, то невольно. Всё было решено, и мне, напротив, казалось оскорбительным задавать вопрос, лишив при этом права ответить на него по вашему усмотрению.
— Хорошо, я вас прощаю, — уронила она задумчиво. Это действительно было гораздо лучше того, что она себе придумала. Правда, генерал опять улыбался, и опять забавляла его она, но Альба решительно продолжила задавать те вопросы, которые её беспокоили: — Ответьте, только честно. Вы женились на мне только ради короны? И если бы не она, вам бы и в голову подобное не пришло, верно? Да прекратите вы уже так улыбаться! — она опять ткнула его в бок, на этот раз кулачком.
— Вы неправильно ставите вопрос, — вздохнул он и наконец посерьёзнел. То есть продолжал улыбаться, помня, что на них смотрят люди, но одними губами, и Альба почувствовала себя уверенней. — Если бы не вся эта ситуация, мне бы и в голову не пришло просить вашей руки. Не из-за того, какая вы, а из-за того, кто вы. Кабальеро не ровня принцессе, и я прекрасно помню об этом, — он аккуратно поправил её завернувшуюся серьгу. Будто невзначай, но Альба поняла намёк и смутилась.
— Простите, это было грубо с моей стороны, — проговорила она, нервно огладив топазы на шее.
— Вам не за что извиняться, — мягко улыбнулся он. — Жаль только одного: на мой вкус, жемчуг подошёл бы вам больше. Но, может быть, так и впрямь лучше…
— А если бы я не была принцессой? — она пристально, испытующе глянула на мужа.
— Что?..
— Если бы я не была принцессой, вы бы женились на мне?
— А вы бы вышли за меня замуж? — опять развеселился он. И ещё больше — когда Альба обиженно насупилась. — У вас тоже очень выразительная мимика. Ваше величество, вы же прекрасно понимаете, что я ничего не могу на это ответить. Мы почти не знакомы. Пока я с уверенностью могу сказать только одно: вы очень красивы. Но если бы я сам решил жениться и выбирал невесту, вряд ли делал бы это по одной только наружности.
— А у вас она была?
— Кто?
— Настоящая невеста. Женщина, которую вы любили, — спросила Альба и опять недовольно воскликнула: — Ну вот, вы опять смеётесь!
— Ваша прямолинейность… ошеломляет, — не сразу подобрал он подходящее слово. — Нет, у меня не было невесты и нет возлюбленной. Только мимолётные романы. Да и то в последние годы было совсем не до того.
— Хорошо, — удовлетворённо кивнула юная королева, уже не обращая внимания на веселье своего спутника. Пусть забавляется, раз ему так весело, а она должна всё узнать! — А вы могли бы полюбить меня? — спросила и с удовольствием отметила растерянность на его лице.
Которая, впрочем, быстро прошла, и от прямого ответа генерал мягко уклонился:
— Не будем гнать лошадей с места в карьер, ваше величество. Давайте для начала познакомимся поближе и попробуем подружиться.
— Подружиться разве проще? — она вопросительно вскинула брови.
— Любовь — слишком сложное и громкое слово, и я не могу сказать, что хорошо в ней разбираюсь, — тщательно подбирая слова, Рауль смотрел на неё с весёлой растерянностью, и Альба не знала, как на это реагировать.
А ещё к этому прибавилось странное ощущение звонкой лёгкости во всём теле, и принцесса не смогла бы с ходу ответить, вцепилась она в мужчину, чтобы не упасть или чтобы не взлететь.
Осторожные ласкающие прикосновения уверенных мужских губ заставляли голову кружиться, всё её существо бездумно тянулось навстречу, и хотелось, чтобы это не заканчивалось. Поцелуй едва уловимо пах кофе, и хотя Альба никогда прежде не любила этот запах, сейчас тёплая горечь, смешанная с ещё каким-то незнакомым, но приятным запахом, будоражила и манила.
Когда мгновения осторожной ласки вышли и генерал отстранился, принцесса ощутила ещё большую растерянность, чем до поцелуя, щедро приправленную смущением.
Она никогда не понимала, почему поцелуи считаются приятными. Просто прикосновение, чем оно лучше других? Однако сейчас губы горели, сердце трепетало в горле, и Альба со смесью удивления и стыда понимала, что ей хочется продолжения.
Вот только какого? Поцелуи поцелуями, но это ведь далеко не всё!
Принцесса не к месту задумалась о том, что происходит в супружеской спальне в первую брачную ночь и, значит, предстоит ей. Вот с этим самым мужчиной, которого она совсем не знает…
Прода от 28.09.2021, 22:05
Опять всколыхнулся страх, на этот раз — замешанный на любопытстве и приправленный сомнениями с неуверенностью. Он не достоин? Она не позволит? Он привлекателен? Она сама этого хочет? Она сама по себе не может быть ему интересна?..
За всеми этими тревогами церемония прошла почти мимо сознания принцессы. Не было даже боли, когда священник надрезал запястье и окропил её кровью коронные регалии, проделав следом ту же процедуру с её свежеобретённым мужем.
Который, напротив, наблюдал за происходящим очень внимательно. Он знал процедуру, и даже знал, что легенда о том, будто корона не примет недостойного, совсем не легенда. Не примет. Больше того, и убить может, такое уже случалось. Даже немного жаль, что Алехандро казнили раньше, было бы интересно узнать, как он планировал обмануть регалии...
Пару почти одинаковых, отличавшихся только размером парадных венцов создавал знаменитый два века назад талантливый артефактор-ювелир, любимец тогдашнего Первосвященника. Король Кристиан Ревнивец не просто так вошёл в историю с этим прозвищем: он безумно любил свою жену и во имя этого чувства совершил много порой очень странных поступков. Парные венцы заказал он, чтобы точно быть уверенным, что наследовать ему будет именно его сын. Наследовал, но — через десять лет после смерти отца, следом за которым власть взяла в свои руки королева Агата Кровавая. С тех пор было всего три случая, когда при коронации использовались оба венца сразу.
В момент, когда тяжесть короны легла на голову, Рауль невольно задержал дыхание. И понял, почему на самом деле принято вставать на колени.
Золотой обруч до боли сдавил голову, и появилось ощущение, будто его кто-то выворачивает наизнанку, вытаскивая на поверхность всё постыдное, мерзкое, греховное, взвешивает и решает, какого наказания он достоин. Его словно накрыло Плащом Веры — излюбленным заклинанием мечей Господних. Не смертельным и почти безобидным… если не сойдёшь с ума.
Казалось, длилось это целую вечность, но на деле прошло всего несколько секунд, когда сияющая белая пелена перед глазами пропала, а Первосвященник торжественно провозгласил:
— Радуйся, народ Бастии, достойному королю! Радуйся, народ Бастии, достойной королеве! Слава королю Раулю! Слава королеве Альбе!
Браво де Кастильо, слушая это, с тревогой обернулся к жене. Та снова была мертвенно-бледной, она ответила ему растерянным и совершенно оглушённым взглядом. Рауль мысленно ругнулся, помянув злым словом артефактора и Кристиана Ревнивца, поднялся, потянул супругу за обе руки вверх.
Альба сумела встать, но едва не упала снова. Наплевав на традиции, новопровозглашённый король одной рукой обхватил свою королеву за талию, буквально удержав на весу.
— Держитесь, ваше величество, ещё немного, — тихо шепнул он, улыбаясь — или всё же скалясь? — сдержанно гомонящей толпе.
Зал встал на ноги, слышались одобрительные выкрики, кто-то стоял молча и пристально разглядывал венценосную чету. Последние были наиболее интересны, но этим сейчас занимались люди Хорхе, а у самого Рауля была другая задача. До сих пор, правда, она заключалась в том, чтобы «поторговать лицом», как метко назвал это Октавио, но сейчас его куда больше волновало состояние Альбы.
— Ну что, двинулись, — тихо напомнил за спиной Хорхе. — Первый акт окончен.
— Сеньор генерал… — слабо пробормотала принцесса, то есть уже королева, впервые обратившись к нему прямо. Она была белее собственного платья и лишь чудом ещё не упала в обморок. — Мне… Надо… Боюсь, я…
— Выше нос, прелестная сеньорита, прорвёмся, — решился Рауль и, плюнув на все возможные пересуды, подхватил её на руки.
Белые юбки взметнулись пенной волной, открыв стройные щиколотки и серебристые туфельки. Альба ахнула от неожиданности и нервно вцепилась свободной рукой в алую орденскую ленту, народ в соборе взбурлил громче, а главный разведчик за спиной тоскливо вздохнул:
— Рауль, твою мать!..
— Побудь хорошим шафером, поправь невесте платье, — огрызнулся тот, с недовольной гримасой уклоняясь от венца жены, один из зубцов которого едва не ткнул в глаз.
Возражений не последовало.
— Прошу прощения, ваше величество, — вздохнул Хорхе и действительно аккуратно расправил королевскую юбку.
Рауль двинулся вперёд спокойно и уверенно, напоминая себе держать лицо и улыбаться, а не коситься тревожно на свою ношу. Которая хоть и стала менее бледной, но всё равно вызывала тревогу и — вопросы. И хотя никто ни о чём таком не предупреждал, но нехорошие подозрения Рауля терзали. Вдруг одни только уговоры не помогли и кто-то решил, что от пары зелий хуже не будет? А хуже всего, что по бледной и не стоящей на ногах невесте эти же выводы мог сделать кто-то ещё.
— Ваше величество, не могли бы вы на ступенях сделать одну вещь? — обратился он к королеве, замешкавшись перед выходом.
— Какую? — вопрос прозвучал уже более живо, кажется, дурнота опять отступила.
— Поприветствуйте подданных. Помашите им рукой. У меня они, как вы понимаете, заняты.
Он с облегчением увидел, что губы её тронула неуверенная улыбка.
— Хорошо, генерал.
— И улыбайтесь, вам очень идёт улыбка.
— Вам тоже, — кокетливо ответила девушка, и у Рауля немного отлегло от сердца: чем бы ни объяснялось её прежнее состояние, на стороннее воздействие это всё же не походило.
Он остановился на верхней ступени, вглядываясь в толпу и позволяя толпе вглядеться в них обоих. Его ноша, как и обещала, выпустила измятую ленту, неуверенно помахала ладонью в кружевной белой перчатке и вздрогнула от многоголосого вопля «Слава королеве Альбе!».
— Чему они так радуются? — растерянно спросила она, подняв глаза на мужа.
— А вы разве не слышите? — улыбнулся он. — Вас любят и на вас надеются.
— На меня? — ещё больше растерялась девушка. — Но король же теперь вы!
— А вы королева, если не заметили, — развеселился генерал.
Альба в ответ промолчала, наконец разглядывая мужчину вот так вот вблизи, при ярком свете.
Она до сих пор не понимала, как умудрилась не свалиться в обморок в тот момент, когда ей на голову возложили эту тяжеленную корону и как сумела подняться после. Но была искренне благодарна генералу за то, что не дал ей рухнуть прямо там, у алтаря. Да и потом…
Её никогда прежде не носили на руках мужчины. Это оказалось очень приятно, немного страшно из-за высоты, но при этом — всё равно спокойно. Надёжно. У неё даже голова почти перестала кружиться. А ещё, разглядывая своего мужа, Альба наконец окончательно призналась себе, что он ей нравится. И Чита права, он ведь правда красивый: густые мягкие волосы, правильные черты мужественного лица, выразительные тёмно-карие глаза. И не такой уж он старый, только и есть что лучики морщинок в уголках глаз, но это, наверное, не от возраста, а от улыбки. И улыбка красивая. И голос очень приятный, бархатистый, отчего вроде бы простое обращение — ваше высочество, ведь от кого она только этого не слышала! — в его устах звучало по-особенному.
И шрам его в самом деле не портил, потому что совсем не страшный, аккуратный — тонкая белая линия, перечеркнувшая бровь, веко и скулу. Наверное, след от шпаги на дуэли, или маленькое чудо где-то на войне — ещё бы немного, и он лишился глаза…
Она поймала себя на том, что очень хочет потрогать эту белую полоску, которая казалась нарисованной. Но, к счастью, для этого надо было снять перчатку и Альба так и не решилась, а потом генерал вовсе отвлёк её от созерцания.
Прода от 29.09.2021, 20:31
— Показушники, — вдруг негромко хмыкнул он.
— Кто? — уточнила Альба. Мужчина кивнул в сторону, и девушка не сразу сообразила, что речь о почётном карауле.
От ступеней собора до открытой кареты выстроились живым коридором всадники со вскинутыми шпагами, и по мнению Альбы это было очень красиво — лоснящиеся рыжие шкуры ухоженных рослых лошадей, блестящие аксельбанты, галуны, пуговицы, чёрно-алые мундиры на подтянутых молодых офицерах, солнечные блики на отточенных лезвиях. А уж то, что первые две лошади по неуловимой команде всадников одновременно поклонились, и вовсе привело Альбу в восторг.
Чита, сидевшая с кучером на козлах, с тревогой обернулась к своей госпоже, но тут же успокоилась, отметив, что та улыбается.
Рауль осторожно поставил принцессу в экипаж, взволнованно проследил за ней и облегчённо улыбнулся, когда она не завалилась в обморок, а неловко устроилась на сиденье, путаясь в пышной юбке. Помог её расправить, и только после поднялся следом. Альба вздрогнула и ухватилась обеими руками за борт коляски, когда та качнулась и просела на сторону под весом мужчины. В ответ на укоризненный взгляд он насмешливо подмигнул и втиснулся на узкое сиденье рядом с супругой, да ещё и обнял.
— Не забывайте улыбаться и приветствовать народ, ваше величество, — напомнил Браво де Кастильо.
Шершавая ткань мундира пощекотала обнажённые плечи, и по спине пробежали мурашки.
— Это странно... Почему они так радуются? — Близость мужчины взволновала, и Альба постаралась отвлечь себя от этого, тем более спросить было что. — Ведь настоящий король ушёл, а меня никто не знает… Они же должны скорбеть!
— Король передал власть законной дочери, о чём скорбеть? — Рауль мог бы рассказать подробнее, но сейчас для этого было не место и не время.
— Я же не умею быть королевой, и править будете вы, — возразила она.
— Всему можно научиться, — дипломатично отозвался он. — Как вы себя чувствуете? В церкви вы были очень бледны и едва стояли на ногах.
— Волновалась и плохо спала ночью, меня, знаете ли, не каждый день выдают замуж за совершенно незнакомых мужчин, — проворчала она и, не удержавшись, высказала свою недавнюю обиду: — Которые, к тому же, не удосужились даже нормально попросить моей руки. Чему вы улыбаетесь? — возмутилась она.
— Людям, — ответил он насмешливо. — И вам бы стоило.
— Ничего подобного, на публику вы улыбаетесь иначе, — возразила Альба. — У вас очень выразительная мимика.
— А вы очень наблюдательны.
— Сеньор генерал, вы уходите от ответа! — она обиженно ткнула его локтем в бок, на что мужчина только искренне рассмеялся. — Да что вас так веселит?!
— Вы очень милы и непосредственны, и я рад, что вы вновь чувствуете себя хорошо, — отозвался он. — А для того, чтобы я мог ответить, наверное, нужно задать вопрос.
— Хорошо. Почему вы не попросили моей руки сами? — прямо спросила она. Он потешался над ней, это было ясно, но ей всё равно нравилась его улыбка и бархатный баритон, и за это Альба злилась уже на себя. Старалась держаться холодно и спокойно, но всё равно не выдержала: — И прекратите уже надо мной смеяться!
— Простите, ваше величество, — Рауль слегка наклонил голову. — Если я обидел вас, то невольно. Всё было решено, и мне, напротив, казалось оскорбительным задавать вопрос, лишив при этом права ответить на него по вашему усмотрению.
— Хорошо, я вас прощаю, — уронила она задумчиво. Это действительно было гораздо лучше того, что она себе придумала. Правда, генерал опять улыбался, и опять забавляла его она, но Альба решительно продолжила задавать те вопросы, которые её беспокоили: — Ответьте, только честно. Вы женились на мне только ради короны? И если бы не она, вам бы и в голову подобное не пришло, верно? Да прекратите вы уже так улыбаться! — она опять ткнула его в бок, на этот раз кулачком.
— Вы неправильно ставите вопрос, — вздохнул он и наконец посерьёзнел. То есть продолжал улыбаться, помня, что на них смотрят люди, но одними губами, и Альба почувствовала себя уверенней. — Если бы не вся эта ситуация, мне бы и в голову не пришло просить вашей руки. Не из-за того, какая вы, а из-за того, кто вы. Кабальеро не ровня принцессе, и я прекрасно помню об этом, — он аккуратно поправил её завернувшуюся серьгу. Будто невзначай, но Альба поняла намёк и смутилась.
— Простите, это было грубо с моей стороны, — проговорила она, нервно огладив топазы на шее.
— Вам не за что извиняться, — мягко улыбнулся он. — Жаль только одного: на мой вкус, жемчуг подошёл бы вам больше. Но, может быть, так и впрямь лучше…
— А если бы я не была принцессой? — она пристально, испытующе глянула на мужа.
— Что?..
— Если бы я не была принцессой, вы бы женились на мне?
— А вы бы вышли за меня замуж? — опять развеселился он. И ещё больше — когда Альба обиженно насупилась. — У вас тоже очень выразительная мимика. Ваше величество, вы же прекрасно понимаете, что я ничего не могу на это ответить. Мы почти не знакомы. Пока я с уверенностью могу сказать только одно: вы очень красивы. Но если бы я сам решил жениться и выбирал невесту, вряд ли делал бы это по одной только наружности.
— А у вас она была?
— Кто?
— Настоящая невеста. Женщина, которую вы любили, — спросила Альба и опять недовольно воскликнула: — Ну вот, вы опять смеётесь!
— Ваша прямолинейность… ошеломляет, — не сразу подобрал он подходящее слово. — Нет, у меня не было невесты и нет возлюбленной. Только мимолётные романы. Да и то в последние годы было совсем не до того.
— Хорошо, — удовлетворённо кивнула юная королева, уже не обращая внимания на веселье своего спутника. Пусть забавляется, раз ему так весело, а она должна всё узнать! — А вы могли бы полюбить меня? — спросила и с удовольствием отметила растерянность на его лице.
Которая, впрочем, быстро прошла, и от прямого ответа генерал мягко уклонился:
— Не будем гнать лошадей с места в карьер, ваше величество. Давайте для начала познакомимся поближе и попробуем подружиться.
— Подружиться разве проще? — она вопросительно вскинула брови.
— Любовь — слишком сложное и громкое слово, и я не могу сказать, что хорошо в ней разбираюсь, — тщательно подбирая слова, Рауль смотрел на неё с весёлой растерянностью, и Альба не знала, как на это реагировать.
