Я была ему бесконечно благодарна, хотя и чувствовала себя виноватой. Но с последним помогло разобраться данное самой себе слово успокоиться и всё отработать.
Разумных идей, как бы аккуратно проверить нашу с подругой теорию, не было ни одной. Вернее, нет, одна всё-таки была: подойти и спросить напрямую, но с её воплощением в жизнь я решила повременить. Он наверняка ответит, что это всё глупости и откуда я только их взяла, причём вне зависимости от правды. Если мы ошиблись, то явно подумает что-нибудь весьма нелестное в мой адрес. А если нет… открывать правду малознакомому постороннему человеку, даже на мой взгляд, глупо.
В общем, в расстроенных чувствах и без малейшего понятия, как жить дальше, я побрела домой. Оли сейчас на работе, да ещё с вечера хвасталась, что сегодня у неё свидание с тем блондином-доктором, поэтому вернётся она поздно. А какой бы давнишней подругой она ни была, оставаться в доме в отсутствие хозяев (родители уехали куда-то отдыхать) было невежливо. К тому же дома накопилось изрядное количество дел вроде стирки и уборки.
По дороге забежав в замечательную кондитерскую, где готовили мои любимые пирожные, и в пару продуктовых лавок, я вернулась домой, нагруженная сетками и кульками. Потом, уже принявшись за готовку, подумала, что неплохо было бы переодеться в домашнее и прихватить почитать какую-нибудь книжку, и отправилась в отцовский кабинет-студию. Библиотека у нас дома была существенно меньше, чем у подруги, но всё-таки там хватало интересных вещей. А ничего экстраординарного мне и не требовалось, разве что художественное и лёгкое чтиво, помогающее отвлечься от всех треволнений.
Первое, что бросилось в глаза в кабинете — чудовищный беспорядок. От неожиданности я замерла на пороге, разглядывая пустые шкафы и вытряхнутые ящики. Вздрогнув, когда в углу раздалось какое-то шуршание, подхватила с пола полуразбитую статуэтку и решительно двинулась выяснять личность незваного гостя. И каково же было моё удивление, когда я его узнала!
— Папа?! — удивлённо воскликнула я, опустив руку с уже занесённым для удара импровизированным орудием. Он сидел в углу на коленях и торопливо перетряхивал какие-то шкатулки с документами. От неожиданности отец выронил пучок бумаг, усугубив беспорядок, и резко обернулся. Сначала на лице его был испуг, но потом он узнал меня и бурно обрадовался.
— Ау! Родная, наконец-то!
— Это ты всё наворотил? — я обвела взглядом окружающую разруху.
— Это неважно, — отмахнулся он. — Собирайся, мы срочно уезжаем!
— Куда? Что случилось? И вообще, когда ты вернулся с гастролей? Где твоя гитара?! — недоумевала я, не двигаясь с места. Отца как подменили. Куда делся чуть рассеянный жизнерадостный интеллигентный музыкант-виртуоз с мягкими волнистыми волосами, приперченными сединой? Взъерошенный, явно несколько дней не принимавший душ, потерянный, нервный, даже, кажется, испуганный.
— Потом, потом, главное уехать… Подальше, куда-нибудь подальше, и побыстрее! — он суетливо вернулся к прерванному занятию.
— Но что ты ищешь? Может быть, я помогу?
— Отражения, где-то были наши с мамой отражения со свадьбы!
— Наверное, они в альбомах, — я пожала плечами.
— Нет альбомов, я уже смотрел, наверное, я когда-то переложил, — рассеянно отмахнулся он.
— Правильно, альбомов нет, — терпеливо пояснила я. — Их сегодня или завтра вернут.
— Кто вернёт? — он так резко подскочил, что я отшатнулась. — Где они?! — почти взвыл отец, от переизбытка чувств схватив меня за плечи и легонько встряхнув.
— Чего ты так испугался? — нахмурилась я. Происходящее мне категорически не нравилось. — У следователя они, он попросил ознакомиться.
— И ты отдала?! — воскликнул он почти в ужасе.
— Конечно, — я пожала плечами. — А почему не должна была? Мне скрывать нечего, пусть смотрят. Тем более его интересовали какие-то мамины знакомые; не знаю уж, почему.
— Он же не имел права! Зачем ты ему отдала?! У него было предписание? Он угрожал?!
— Почему? — окончательно растерялась я. — Нет, вполне вежливо попросил. Сначала хотел поговорить с тобой, но, раз тебя не оказалось, попросил отражения. Да что там такое, на этих проклятых картинках?! — возмутилась я при виде выражения обречённости, появившегося на лице отца. — Подробный отчёт о том, как ты зверски убиваешь невинных младенцев?!
— Всё пропало, — простонал он, вцепившись обеими руками в волосы. — Это точно конец, мы обречены, теперь у нас нет шансов!
— Шансов на что?! — я уже начала злиться. — Да ты можешь нормально объяснить, что случилось?! Почему ты вообще сейчас здесь, а не на другом конце света с концертами? Когда ты приехал?
— Я не могу рассказать, потому что тогда они меня… — он запнулся, в остекленевшем взгляде застыл ужас, и отец начал заваливаться на бок. А я даже не попыталась его подхватить; в глазах потемнело, и земля ушла из-под ног.
Сказать, что у Сарка Рамлена, заведующего отделением «Психологии, психиатрии и заболеваний головного мозга» Центральной больницы Города-на-Мосту, было в этот день отличное настроение, — значит ничего не сказать. Земля буквально уходила из-под ног, и молодой творец чувствовал себя летающим по воздуху, почти всерьёз удивляясь, что окружающие этого не замечают.
Пусть утром он, как всегда, будучи хроническим «совой», не выспался, зато рабочий день удался на славу — пациенты вели себя прилично, активно идя на поправку. Даже у одного давнишнего безнадёжного больного наметился существенный прогресс. Коллеги тоже радовали мелкими хорошими новостями и забавными событиями. Премьера в театре оставила множество приятных впечатлений, а вот теперь он ехал к себе домой с, наверное, самой замечательной девушкой этого города.
Из разряда просто замечательных в ранг «самой» очаровательная Олея перешла буквально сегодня. Как раз когда не стала устраивать сцен и подозревать каких-то непристойных намерений в приглашении поужинать не в ресторане, а у него дома, поверив его обещанию вести себя прилично и после ужина непременно доставить её домой.
Дело в том, что у Сарка был один небольшой пунктик. Говорят, каждый психиатр сам немного псих, и у Рамлена подобным «симптомом» были рестораны, он терпеть не мог их едва не до истерики. Причём нельзя сказать, что ему не нравилась ресторанная кухня; нет, он с удовольствием иногда заказывал еду домой. Мужчина просто ненавидел этот процесс, когда толпа людей собирается в одном помещении, чтобы поесть. Даже наличие отдельных кабинетов не спасало. Максимум, что доктор Рамлен мог допустить, это маленькое кафе на пять столиков, в котором были только кофе и пирожные (оное кафе располагалось неподалёку от его дома). Нет, в ресторане он не начинал бросаться на людей с воплями и выгонять их прочь и при необходимости вполне мог переступить через себя и поесть. Только процесс этот не доставлял удовольствия и не прибавлял настроения. А ещё Сарк любил готовить. Сам, каждый день. И делал это очень хорошо.
И два этих факта отлично сочетались, существенно упрощая мужчине жизнь. Ровно до того момента, как он начинал ухаживать за какой-нибудь девушкой. Самому признаваться в такой слабости было почему-то стыдно, оставалось только мужественно терпеть. Правда, все знакомые по больнице об этой слабости знали и даже проявляли тактичность. Собственно, большинство девушек, с которыми ему доводилось встречаться, так или иначе являлись его коллегами, либо знакомыми его коллег. И то все они до последнего не верили, что под приглашением поужинать дома подразумевается именно ужин, а те девушки, что раньше соглашались на это предложение, попросту врут.
И вот — пожалуйста. Совершенно посторонняя особа, красавица, неглупая (уж это-то он сумел определить, пообщавшись с ней), просто взяла и поверила ему. Не согласилась, мысленно ожидая «сами-знаете-чего», а действительно искренне поверила — уж такие-то моменты талантливый специалист, не за красивые глаза назначенный на ответственную должность в двадцать восемь лет, замечал на раз.
По-домашнему устроившись на кухне (Сарк предложил это с некоторой опаской, но девушка с искренним любопытством согласилась), хозяин дома усадил гостью за стол, а сам принялся за готовку.
— Может, тебе чем-нибудь помочь? — предложила Оли, ранее в своей жизни не встречавшая склонных к кулинарному творчеству мужчин. Предложила без особого энтузиазма: верхом кулинарного мастерства девушки был простой салат и яичница, что послужило одной из причин скоропостижной кончины её первого брака.
— Не вздумай! — возмутился он. — Я заманил тебя в гости, клятвенно обещая вкусно накормить, и замысла заставить тебя готовить у меня не было. Лучше развлеки меня как-нибудь. Расскажи, например, как выходной провела?
— С подругой библиотеку перекапывали, — махнула рукой Оли.
— На тему? — полюбопытствовал Сарк. — Ты же вроде отучилась уже? Или для подруги?
— Нет, не по учёбе. Хотя подруга обучение продолжает, состоит подмастерьем у одного старичка. Она у меня умница, талантливая и усидчивая, не то, что я, лентяйка, — гордо заявила девушка, будто усидчивость подруги была её личным достижением.
— А ты не талантливая? — ехидно поинтересовался он.
— Ну, я тоже талантливая. Только не такая упёртая, мне всё быстро надоедает; видимо, себя никак не могу найти, — она сокрушённо вздохнула.
— И что же вы тогда искали? — полюбопытствовал Сарк. В его представлении библиотека была не тем местом, где две молодые девушки с явным удовольствием могли провести выходной, причём если это никак не было связано с учёбой и работой.
— Как тебе сказать… — сквозь задумчивый прищур разглядывая его, проговорила девушка. — Знаешь, я очень-очень-очень хочу поделиться этой историей и, может, узнать твоё мнение… — она замолчала.
— Но? — подбодрил окончательно заинтригованный блондин.
— Во-первых, я ещё не настолько тебе доверяю, но это мелочи. Главное, во-вторых, я подозреваю, что ты, услышав всю историю, будешь надо мной долго смеяться или вовсе решишь упрятать нас в своё отделение, — насмешливо хмыкнула Оли.
— А если я пообещаю не смеяться? — с надеждой предложил он компромисс. — Что ты не сумасшедшая — это я и так знаю, такие вещи сложно не заметить. Самое страшное, что ты можешь от меня услышать, это высказывание о разыгравшейся фантазии.
— Заманчиво! — На точёном лице девушки отразилась нешуточная внутренняя борьба, в которой, как и следовало ожидать, победило желание поделиться наболевшим. — Понимаешь, у нас появился специфический знакомый, — наконец, решилась она.
— И?
— Он совсем специфический. Видел бы ты! В общем, появилась идея, что он, может, и не человек совсем, и мы сели за просмотр книг по мифологии.
— И? — почему-то сердце Сарка замерло где-то в горле, стуча тихо и неуверенно. «Нет, ну откуда бы этим девчонкам его знать? Да и вообще, мало ли странных людей! И всевозможных иных существ, что бы про это ни говорила официальная наука…» — примерно такими словами утешал себя Рамлен, слушая рассказ очаровательной девушки с роскошной почти белоснежной косой.
— Невероятно похоже, что этот знакомый — Катраль собственной персоной, — беспечно пожала плечами Олея. — У него даже имя созвучное, не знаю уж, из каких соображений.
— И на основании чего вы это предположили? — обречённо уточнил Сарк. Уточнил машинально, на самом деле ему сейчас было не до этого: представление молодого доктора о мироустройстве рушилось буквально на глазах. То, до чего сам творец доходил почти полгода и что в итоге выяснил совершенно случайно, две девчонки вычислили за пару дней. Как тут не почувствовать себя идиотом?
— В основном, конечно, благодаря Ау. Я же говорю, она у меня очень талантливая! Она и увидела, что мелодия у этого типа сильно отличается от всего, что она встречала раньше. В смысле, у людей. Утверждала, что он на грозу похож.
— И вы вот так легко поверили в реальность этого мифического персонажа? — Рамлен был почти готов съесть свой диплом. Вот вам и психиатр, молодой-талантливый, видящий людей насквозь… Нет, ну как так можно? Две девчонки, с первого взгляда!
— А почему нет? — девушка вновь пожала плечами. — Если творцы умеют из воздуха создавать живых существ, то почему бы Ветру на заре времён не проявить фантазию и не населить наш мир не только людьми, но и кем-нибудь другим. Например, себе подобным. Ты что делаешь?! — удивлённо воскликнула она.
— А? — тут только Сарк заметил, что всё это время ожесточённо резал кусок мяса. Мясо распилилось уже давно, и сейчас нож уже ушёл в разделочную доску. — Тьфу! Увлёкся.
— То есть ты даже не будешь обвинять меня в переизбытке фантазии? — подозрительно уточнила она.
— Нет. Я сам всегда был уверен, что…
— Во имя Хаоса, Сарк, как ты живёшь в этом доме? — в кухне, воплощением закона подлости на земле, возник Аль. Видимо, у него был такой талант — появляться там, где его поминали незлым тихим словом. «Вспомнишь ветер — будет буря», — говорили в народе. Во всяком случае, увидев его, Олея сначала подумала именно об этом. И о том, что в свете их с Ау предположений в нынешней ситуации эта поговорка приобретала совсем иной, буквальный смысл. — Вчера я не мог найти входную дверь, сейчас двадцать минут искал кухню, — продолжал возмущаться следователь, не замечая присутствия в кухне замершей, как мышь под веником, девушки. Которая в данный момент отчаянно жалела, что незаметно соскользнуть под стол у неё не получится.
— Я приноровился. Тем более он меня почти всегда слушается, всё-таки я свой. И вообще, я не виноват, что мама была такой чудачкой и в нормальном доме постоянно блуждала. А после наложения этих чар она, кстати, начала постоянно попадать именно туда, куда хотела. Кстати, Карт. Знакомься, это Олея, та самая очаровательная незнакомка, о которой я тебе, если помнишь, рассказывал. Оли, прошу любить и жаловать, мой хороший друг, Карт, гостит у меня на время ремонта в своей квартире. Даже, я бы сказал, лучший друг.
Хозяин дома, говоря, в мыслях отчаянно благодарил ворчливое настроение друга. Потому что, войди тот без вопроса и претензий, и Рамлен наверняка не успел бы собраться с мыслями. И не сообразил бы сделать вид, что не задумался о Карте Але во время рассуждений Оли на тему реальности некоторых мифов, что знать ничего про всяких катралей не знает и свято уверен в человеческом происхождении своего друга. Зачем? Ну… чтобы не подтвердить ненароком подозрений, ведь доказательств у них явно нет!
— Мы знакомы, — иронично усмехнулся Аль. — Прошу простить мой внешний вид. Сарк не предупредил, что у него будут сегодня гости, — он развёл руками.
Честно говоря, не извинись следователь, Оли и не заметила бы, что этот «ужас, летящий на крыльях ветра» (как дословно было написано в энциклопедии) щеголяет в одних штанах на босу ногу. Демонстрируя, к слову, весьма неплохую физическую форму, что Олея отметила по привычке.
— Вы знакомы, — обречённо пробормотала себе под нос она. Потом добавила, уже громче: — Да ладно, что уж там, пустяки.
Неловкое молчание толком не успело оформиться. Кухонная дверь распахнулась (Олее показалось, что за ней мелькнула улица, но точно поручиться девушка бы не смогла), и все предыдущие вопросы мигом ушли на второй план.
На пороге стояла Ау. Бледная в голубизну, взъерошенная, босая, в тонком халатике, она обвела пустым взглядом присутствующих.
Разумных идей, как бы аккуратно проверить нашу с подругой теорию, не было ни одной. Вернее, нет, одна всё-таки была: подойти и спросить напрямую, но с её воплощением в жизнь я решила повременить. Он наверняка ответит, что это всё глупости и откуда я только их взяла, причём вне зависимости от правды. Если мы ошиблись, то явно подумает что-нибудь весьма нелестное в мой адрес. А если нет… открывать правду малознакомому постороннему человеку, даже на мой взгляд, глупо.
В общем, в расстроенных чувствах и без малейшего понятия, как жить дальше, я побрела домой. Оли сейчас на работе, да ещё с вечера хвасталась, что сегодня у неё свидание с тем блондином-доктором, поэтому вернётся она поздно. А какой бы давнишней подругой она ни была, оставаться в доме в отсутствие хозяев (родители уехали куда-то отдыхать) было невежливо. К тому же дома накопилось изрядное количество дел вроде стирки и уборки.
По дороге забежав в замечательную кондитерскую, где готовили мои любимые пирожные, и в пару продуктовых лавок, я вернулась домой, нагруженная сетками и кульками. Потом, уже принявшись за готовку, подумала, что неплохо было бы переодеться в домашнее и прихватить почитать какую-нибудь книжку, и отправилась в отцовский кабинет-студию. Библиотека у нас дома была существенно меньше, чем у подруги, но всё-таки там хватало интересных вещей. А ничего экстраординарного мне и не требовалось, разве что художественное и лёгкое чтиво, помогающее отвлечься от всех треволнений.
Первое, что бросилось в глаза в кабинете — чудовищный беспорядок. От неожиданности я замерла на пороге, разглядывая пустые шкафы и вытряхнутые ящики. Вздрогнув, когда в углу раздалось какое-то шуршание, подхватила с пола полуразбитую статуэтку и решительно двинулась выяснять личность незваного гостя. И каково же было моё удивление, когда я его узнала!
— Папа?! — удивлённо воскликнула я, опустив руку с уже занесённым для удара импровизированным орудием. Он сидел в углу на коленях и торопливо перетряхивал какие-то шкатулки с документами. От неожиданности отец выронил пучок бумаг, усугубив беспорядок, и резко обернулся. Сначала на лице его был испуг, но потом он узнал меня и бурно обрадовался.
— Ау! Родная, наконец-то!
— Это ты всё наворотил? — я обвела взглядом окружающую разруху.
— Это неважно, — отмахнулся он. — Собирайся, мы срочно уезжаем!
— Куда? Что случилось? И вообще, когда ты вернулся с гастролей? Где твоя гитара?! — недоумевала я, не двигаясь с места. Отца как подменили. Куда делся чуть рассеянный жизнерадостный интеллигентный музыкант-виртуоз с мягкими волнистыми волосами, приперченными сединой? Взъерошенный, явно несколько дней не принимавший душ, потерянный, нервный, даже, кажется, испуганный.
— Потом, потом, главное уехать… Подальше, куда-нибудь подальше, и побыстрее! — он суетливо вернулся к прерванному занятию.
— Но что ты ищешь? Может быть, я помогу?
— Отражения, где-то были наши с мамой отражения со свадьбы!
— Наверное, они в альбомах, — я пожала плечами.
— Нет альбомов, я уже смотрел, наверное, я когда-то переложил, — рассеянно отмахнулся он.
— Правильно, альбомов нет, — терпеливо пояснила я. — Их сегодня или завтра вернут.
— Кто вернёт? — он так резко подскочил, что я отшатнулась. — Где они?! — почти взвыл отец, от переизбытка чувств схватив меня за плечи и легонько встряхнув.
— Чего ты так испугался? — нахмурилась я. Происходящее мне категорически не нравилось. — У следователя они, он попросил ознакомиться.
— И ты отдала?! — воскликнул он почти в ужасе.
— Конечно, — я пожала плечами. — А почему не должна была? Мне скрывать нечего, пусть смотрят. Тем более его интересовали какие-то мамины знакомые; не знаю уж, почему.
— Он же не имел права! Зачем ты ему отдала?! У него было предписание? Он угрожал?!
— Почему? — окончательно растерялась я. — Нет, вполне вежливо попросил. Сначала хотел поговорить с тобой, но, раз тебя не оказалось, попросил отражения. Да что там такое, на этих проклятых картинках?! — возмутилась я при виде выражения обречённости, появившегося на лице отца. — Подробный отчёт о том, как ты зверски убиваешь невинных младенцев?!
— Всё пропало, — простонал он, вцепившись обеими руками в волосы. — Это точно конец, мы обречены, теперь у нас нет шансов!
— Шансов на что?! — я уже начала злиться. — Да ты можешь нормально объяснить, что случилось?! Почему ты вообще сейчас здесь, а не на другом конце света с концертами? Когда ты приехал?
— Я не могу рассказать, потому что тогда они меня… — он запнулся, в остекленевшем взгляде застыл ужас, и отец начал заваливаться на бок. А я даже не попыталась его подхватить; в глазах потемнело, и земля ушла из-под ног.
***
Сказать, что у Сарка Рамлена, заведующего отделением «Психологии, психиатрии и заболеваний головного мозга» Центральной больницы Города-на-Мосту, было в этот день отличное настроение, — значит ничего не сказать. Земля буквально уходила из-под ног, и молодой творец чувствовал себя летающим по воздуху, почти всерьёз удивляясь, что окружающие этого не замечают.
Пусть утром он, как всегда, будучи хроническим «совой», не выспался, зато рабочий день удался на славу — пациенты вели себя прилично, активно идя на поправку. Даже у одного давнишнего безнадёжного больного наметился существенный прогресс. Коллеги тоже радовали мелкими хорошими новостями и забавными событиями. Премьера в театре оставила множество приятных впечатлений, а вот теперь он ехал к себе домой с, наверное, самой замечательной девушкой этого города.
Из разряда просто замечательных в ранг «самой» очаровательная Олея перешла буквально сегодня. Как раз когда не стала устраивать сцен и подозревать каких-то непристойных намерений в приглашении поужинать не в ресторане, а у него дома, поверив его обещанию вести себя прилично и после ужина непременно доставить её домой.
Дело в том, что у Сарка был один небольшой пунктик. Говорят, каждый психиатр сам немного псих, и у Рамлена подобным «симптомом» были рестораны, он терпеть не мог их едва не до истерики. Причём нельзя сказать, что ему не нравилась ресторанная кухня; нет, он с удовольствием иногда заказывал еду домой. Мужчина просто ненавидел этот процесс, когда толпа людей собирается в одном помещении, чтобы поесть. Даже наличие отдельных кабинетов не спасало. Максимум, что доктор Рамлен мог допустить, это маленькое кафе на пять столиков, в котором были только кофе и пирожные (оное кафе располагалось неподалёку от его дома). Нет, в ресторане он не начинал бросаться на людей с воплями и выгонять их прочь и при необходимости вполне мог переступить через себя и поесть. Только процесс этот не доставлял удовольствия и не прибавлял настроения. А ещё Сарк любил готовить. Сам, каждый день. И делал это очень хорошо.
И два этих факта отлично сочетались, существенно упрощая мужчине жизнь. Ровно до того момента, как он начинал ухаживать за какой-нибудь девушкой. Самому признаваться в такой слабости было почему-то стыдно, оставалось только мужественно терпеть. Правда, все знакомые по больнице об этой слабости знали и даже проявляли тактичность. Собственно, большинство девушек, с которыми ему доводилось встречаться, так или иначе являлись его коллегами, либо знакомыми его коллег. И то все они до последнего не верили, что под приглашением поужинать дома подразумевается именно ужин, а те девушки, что раньше соглашались на это предложение, попросту врут.
И вот — пожалуйста. Совершенно посторонняя особа, красавица, неглупая (уж это-то он сумел определить, пообщавшись с ней), просто взяла и поверила ему. Не согласилась, мысленно ожидая «сами-знаете-чего», а действительно искренне поверила — уж такие-то моменты талантливый специалист, не за красивые глаза назначенный на ответственную должность в двадцать восемь лет, замечал на раз.
По-домашнему устроившись на кухне (Сарк предложил это с некоторой опаской, но девушка с искренним любопытством согласилась), хозяин дома усадил гостью за стол, а сам принялся за готовку.
— Может, тебе чем-нибудь помочь? — предложила Оли, ранее в своей жизни не встречавшая склонных к кулинарному творчеству мужчин. Предложила без особого энтузиазма: верхом кулинарного мастерства девушки был простой салат и яичница, что послужило одной из причин скоропостижной кончины её первого брака.
— Не вздумай! — возмутился он. — Я заманил тебя в гости, клятвенно обещая вкусно накормить, и замысла заставить тебя готовить у меня не было. Лучше развлеки меня как-нибудь. Расскажи, например, как выходной провела?
— С подругой библиотеку перекапывали, — махнула рукой Оли.
— На тему? — полюбопытствовал Сарк. — Ты же вроде отучилась уже? Или для подруги?
— Нет, не по учёбе. Хотя подруга обучение продолжает, состоит подмастерьем у одного старичка. Она у меня умница, талантливая и усидчивая, не то, что я, лентяйка, — гордо заявила девушка, будто усидчивость подруги была её личным достижением.
— А ты не талантливая? — ехидно поинтересовался он.
— Ну, я тоже талантливая. Только не такая упёртая, мне всё быстро надоедает; видимо, себя никак не могу найти, — она сокрушённо вздохнула.
— И что же вы тогда искали? — полюбопытствовал Сарк. В его представлении библиотека была не тем местом, где две молодые девушки с явным удовольствием могли провести выходной, причём если это никак не было связано с учёбой и работой.
— Как тебе сказать… — сквозь задумчивый прищур разглядывая его, проговорила девушка. — Знаешь, я очень-очень-очень хочу поделиться этой историей и, может, узнать твоё мнение… — она замолчала.
— Но? — подбодрил окончательно заинтригованный блондин.
— Во-первых, я ещё не настолько тебе доверяю, но это мелочи. Главное, во-вторых, я подозреваю, что ты, услышав всю историю, будешь надо мной долго смеяться или вовсе решишь упрятать нас в своё отделение, — насмешливо хмыкнула Оли.
— А если я пообещаю не смеяться? — с надеждой предложил он компромисс. — Что ты не сумасшедшая — это я и так знаю, такие вещи сложно не заметить. Самое страшное, что ты можешь от меня услышать, это высказывание о разыгравшейся фантазии.
— Заманчиво! — На точёном лице девушки отразилась нешуточная внутренняя борьба, в которой, как и следовало ожидать, победило желание поделиться наболевшим. — Понимаешь, у нас появился специфический знакомый, — наконец, решилась она.
— И?
— Он совсем специфический. Видел бы ты! В общем, появилась идея, что он, может, и не человек совсем, и мы сели за просмотр книг по мифологии.
— И? — почему-то сердце Сарка замерло где-то в горле, стуча тихо и неуверенно. «Нет, ну откуда бы этим девчонкам его знать? Да и вообще, мало ли странных людей! И всевозможных иных существ, что бы про это ни говорила официальная наука…» — примерно такими словами утешал себя Рамлен, слушая рассказ очаровательной девушки с роскошной почти белоснежной косой.
— Невероятно похоже, что этот знакомый — Катраль собственной персоной, — беспечно пожала плечами Олея. — У него даже имя созвучное, не знаю уж, из каких соображений.
— И на основании чего вы это предположили? — обречённо уточнил Сарк. Уточнил машинально, на самом деле ему сейчас было не до этого: представление молодого доктора о мироустройстве рушилось буквально на глазах. То, до чего сам творец доходил почти полгода и что в итоге выяснил совершенно случайно, две девчонки вычислили за пару дней. Как тут не почувствовать себя идиотом?
— В основном, конечно, благодаря Ау. Я же говорю, она у меня очень талантливая! Она и увидела, что мелодия у этого типа сильно отличается от всего, что она встречала раньше. В смысле, у людей. Утверждала, что он на грозу похож.
— И вы вот так легко поверили в реальность этого мифического персонажа? — Рамлен был почти готов съесть свой диплом. Вот вам и психиатр, молодой-талантливый, видящий людей насквозь… Нет, ну как так можно? Две девчонки, с первого взгляда!
— А почему нет? — девушка вновь пожала плечами. — Если творцы умеют из воздуха создавать живых существ, то почему бы Ветру на заре времён не проявить фантазию и не населить наш мир не только людьми, но и кем-нибудь другим. Например, себе подобным. Ты что делаешь?! — удивлённо воскликнула она.
— А? — тут только Сарк заметил, что всё это время ожесточённо резал кусок мяса. Мясо распилилось уже давно, и сейчас нож уже ушёл в разделочную доску. — Тьфу! Увлёкся.
— То есть ты даже не будешь обвинять меня в переизбытке фантазии? — подозрительно уточнила она.
— Нет. Я сам всегда был уверен, что…
— Во имя Хаоса, Сарк, как ты живёшь в этом доме? — в кухне, воплощением закона подлости на земле, возник Аль. Видимо, у него был такой талант — появляться там, где его поминали незлым тихим словом. «Вспомнишь ветер — будет буря», — говорили в народе. Во всяком случае, увидев его, Олея сначала подумала именно об этом. И о том, что в свете их с Ау предположений в нынешней ситуации эта поговорка приобретала совсем иной, буквальный смысл. — Вчера я не мог найти входную дверь, сейчас двадцать минут искал кухню, — продолжал возмущаться следователь, не замечая присутствия в кухне замершей, как мышь под веником, девушки. Которая в данный момент отчаянно жалела, что незаметно соскользнуть под стол у неё не получится.
— Я приноровился. Тем более он меня почти всегда слушается, всё-таки я свой. И вообще, я не виноват, что мама была такой чудачкой и в нормальном доме постоянно блуждала. А после наложения этих чар она, кстати, начала постоянно попадать именно туда, куда хотела. Кстати, Карт. Знакомься, это Олея, та самая очаровательная незнакомка, о которой я тебе, если помнишь, рассказывал. Оли, прошу любить и жаловать, мой хороший друг, Карт, гостит у меня на время ремонта в своей квартире. Даже, я бы сказал, лучший друг.
Хозяин дома, говоря, в мыслях отчаянно благодарил ворчливое настроение друга. Потому что, войди тот без вопроса и претензий, и Рамлен наверняка не успел бы собраться с мыслями. И не сообразил бы сделать вид, что не задумался о Карте Але во время рассуждений Оли на тему реальности некоторых мифов, что знать ничего про всяких катралей не знает и свято уверен в человеческом происхождении своего друга. Зачем? Ну… чтобы не подтвердить ненароком подозрений, ведь доказательств у них явно нет!
— Мы знакомы, — иронично усмехнулся Аль. — Прошу простить мой внешний вид. Сарк не предупредил, что у него будут сегодня гости, — он развёл руками.
Честно говоря, не извинись следователь, Оли и не заметила бы, что этот «ужас, летящий на крыльях ветра» (как дословно было написано в энциклопедии) щеголяет в одних штанах на босу ногу. Демонстрируя, к слову, весьма неплохую физическую форму, что Олея отметила по привычке.
— Вы знакомы, — обречённо пробормотала себе под нос она. Потом добавила, уже громче: — Да ладно, что уж там, пустяки.
Неловкое молчание толком не успело оформиться. Кухонная дверь распахнулась (Олее показалось, что за ней мелькнула улица, но точно поручиться девушка бы не смогла), и все предыдущие вопросы мигом ушли на второй план.
На пороге стояла Ау. Бледная в голубизну, взъерошенная, босая, в тонком халатике, она обвела пустым взглядом присутствующих.
