Нита поймала насмешливый, довольный взгляд Ларса и, раздражённо встряхнувшись, принялась за уборку. Пусть скалится, а она ему это ещё припомнит.
Сидеть дома после неудачного свидания и неожиданных открытий по поводу волчонка не хотелось, а сбегать просто так — ещё и глупо: она взрослая самостоятельная женщина, а не импульсивная девчонка, которой надо побыть одной. Поэтому Нита накинула куртку, сапоги и забрала с собой непромокаемую сумку.
— Ты куда? — окликнул Ларс, занятый готовкой.
Он проявил недюжинные проницательность и здравомыслие: ни слова не сказал ни про Караша, ни про их возню на полу, и вообще вёл себя так, словно ничего не случилось. В глубине души Нита ему завидовала: у неё это получалось хуже.
— В лес, проверю ловушки.
— На неосторожных путников?
— Ага, на глупых наглых волчат, — отозвалась ведьма. — Жди меня дома. Скоро вернусь! — пообещала она и быстро скрылась в лесу.
— Добытчица, — оскалился Ларс ей в спину, но Нита ничего не ответила.
Лес у могильника она знала как своих пять пальцев. Вон ту сторону болота лучше обходить стороной, там жила колония трясинников, запросто могли утянуть на дно. Поодиночке мелкие похожие на выдр существа не опасны, но когда нападают стаей, становятся нешуточной угрозой. В чащобу нередко забредал хрящик, прозванный так за любовь выгрызать у жертв позвоночник. Его Нита опасалась всерьёз и сбегала, едва завидев: даже в волчьей форме непросто справиться с двухметровой ядовитой тварью. К счастью, ленивый и медлительный хрящик редко преследовал добычу, довольствуясь падалью.
Ещё из нечисти поблизости давно обитал сладкогубый живоглот, который охотился на мелких животных — Нита громко хохотала над названием нежити в научных кругах. На губах живоглота выделялся парализующий яд, опасный и для человека, но некрупный живоглот не нападал на зверей крупнее лисы, а волчицу или людей и вовсе обходил по большой дуге. Зато стащить попавшегося в её ловушки зайца или куропатку мог запросто, и Нита периодически устраивала вылазки, отгоняя его подальше со своей охотничьей территории.
В общем, болото жило своей жизнью, Нита своей, и они прекрасно сосуществовали.
Сегодня дичь пришлась бы особенно кстати. Запасы ещё оставались, но какой оборотень откажется от свежатины! Найдёныша попробуй прокорми, да и молодая здоровая волчица отличалась отменным аппетитом. Не в коня корм, как посмеивался Караш, щекоча её ребра, и приносил из лавки самые лакомые куски. Теперь некому будет приносить… Да и лавку лучше сменить — видеть бывшего любовника не хотелось.
Первые ловушки были пустыми. Ожидаемо, Нита и не рассчитывала на удачу у самого дома — кружащие в окрестности лазурницы распугивали осторожных зверьков. Нита и силки здесь ставила больше по привычке, обозначая территорию. Основные охотничьи угодья располагались дальше в лесу. Но там лучше бегать зверем.
Остановившись у старого дуба, Нита расшнуровала сапоги, стянула через голову рубашку, скинула штаны, бельё. Сложила всё в дупло, в очередной раз с подозрением глянула на небо: дождь, конечно, перестал, но ничто не мешало ему зарядить снова. Потянулась — от души, всем телом, наслаждаясь свободой и сырой лесной прохладой.
Само превращение давно уже не причиняло боли и выходило легко, и хотя ощущения сложно было назвать приятными, небольшие неудобства с лихвой искупались волчьими ощущениями. Упругой лесной земли под лапами, умопомрачительными запахами леса, новыми голосами, неслышными человеческому уху. Мир обрёл новые грани, стал больше, ярче, более живым.
Волчица встряхнулась, взяла в зубы мешок и неспешно потрусила в лес. Потому что, хотя она и взрослая, и самостоятельная, но побыть одной действительно стоило.
Караш здорово испортил ей настроение, да ещё и обидел мимоходом. И пусть она ждала от него этого решения, всё равно надо было немного привыкнуть к переменам в жизни. Да ещё и волчонок проблем подкинул…
И не выгонишь его. Камень можно вернуть, но Ларса уже было жаль и ему хотелось помочь. Он, конечно, редкий наглец и балбес, который сам же себе и навредил, но смерти он точно не заслуживал. Хороший всё-таки парень, незлой и с принципами. И со странностями, хотя она так и не могла понять, что в нём не так и действительно — не так ли? Или он, наоборот, ведёт себя совершенно нормально для молодого волка, а она за время жизни вне клана забыла, как это бывает?
Со следующим силком повезло: недалеко от дома в ловушку попался здоровенный, упитанный летний заяц. Попался совсем недавно и был ещё жив. Нита одним движением челюстей оборвала его страдания и после недолгих мучений сунула в мешок: одной только пастью и волчьими лапами решить задачу было трудно, но она за годы жизни уже приспособилась. Ещё пара ловушек оказались пустыми, а вот в следующую угодила косуля, которую уже начали есть.
Самую ценную, со звериной точки зрения, часть туши — брюхо — выедала пара загрызел. Эти некрупные хищники, похожие одновременно на кошек и крыс, только весом около пятнадцати килограммов, жили и охотились небольшими стаями. Не брезгали падалью, стаей могли завалить кого-то вроде той же косули или молодого кабанчика.
Уступать им добычу Нита не собиралась и, бросив мешок, с рыком бросилась в атаку. Загрызлы пришлись кстати: самое то, чтобы сбросить накопившееся напряжение и раздражение. Их она точно не станет жалеть.
Только мелких хищников оказалось не двое. Остальные терпеливо дожидались своей очереди в траве вокруг, пока лакомились главная самка и её самец. Стая оказалась внушительной, с десяток особей, которые с громким противным писком бросились на врага.
Одну Нита поймала ещё в прыжке, клацнула челюстями, резко дёрнув мордой, — тушка обмякла со сломанным хребтом. Но на место первой загрызлы пришли остальные. Хватали за лапы, норовили вцепиться в горло. Одна прыгнула на холку, но Нита прокатилась по земле, прицелившись так, чтобы придавить наглую тварь плечом. Только выпрямилась — ещё одна повисла на горле под самой мордой. Волчица дёрнулась от боли — зубы у загрызел были острыми и очень прочными, за что и назвали.
Но предпринять что-то ещё Нита не успела. Тишину разорвал грохот выстрела, и убитая загрызла шмякнулась на траву. Следом, почти без паузы, грохнуло ещё раз — и через мгновение загрызлы с визгом кинулись врассыпную.
Ларс стоял в стороне, метрах в десяти, с револьвером в руках, и как-то особенно сильно не походил сейчас на волчонка. Взгляд острый, цепкий, руки — твёрдые, во всей позе — уверенность. К огнестрельному оружию он явно был привычен.
Нита раздражённо фыркнула, тряхнула головой, отводя взгляд, и подошла оценить состояние туши. В отличие от диких животных, её не интересовали потроха, а вот до мяса конкуренты, кажется, добраться не успели.
Ларс тем временем убрал револьвер в кобуру и приблизился. Нита бросила на него взгляд, тихо рыкнула.
— Но я же попал, — насмешливо улыбнулся он, пожав плечами и каким-то чудом угадав, за что на него сейчас скалилась волчица. — И я не сомневаюсь, что ты бы справилась сама и всех поубивала, но зачем? Без вожака стая всегда разбегается. Дай посмотрю, — он опустился рядом на корточки, положив руку ей на холку.
Нита недовольно вывернулась из-под ладони парня, опять тихо, предупреждающе зарычала: ещё не хватало, чтоб он в её шерсти копался!
— И кто из нас ведёт себя как ребёнок? — И столько ехидства было в его взгляде и голосе, что у Ниты буквально зачесались зубы хорошенько грызануть его за руку, чтобы не распускал. Или за что-нибудь ещё.
Но вместо этого Нита мысленно рыкнула уже на саму себя. Ну что за детские обиды, в самом деле? Ларс прав, сама она осмотреть раны не могла, а сейчас, когда схлынуло напряжение драки, начала ощущаться боль. Терпимая, но жгучая. Да и зубы загрызлы не чистят, было бы неплохо обработать.
От понимания, что до собственного загривка она сама не дотянется и придётся просить о помощи Ларса, стало немного не по себе. Но Нита заставила себя сесть и позволить парню взглянуть.
— Не смертельно, но подрали хорошо. Надо промыть, — повторил её мысли тот. — И как бы зашивать не пришлось.
Он машинально почесал её между ушами, словно не оборотня осматривал, а собаку. Нита тоже как-то машинально в первый момент поддалась на ласку, потому что это было приятно и отвлекало от зудящей боли, но через пару мгновений вывернулась, поднялась на лапы и отступила на пару шагов, глядя на парня с укором. Тот только усмехнулся и принялся выпутывать из силка предмет спора. Не зря же Нита поплатилась за него целостностью шкуры!
Но проверять остальные ловушки не осталось никакого желания.
Ларс ловко спутал ноги косули и взял тушу за эту верёвку, второй рукой подхватил мешок, и Нита рассеянно отметила, что явился он, пожалуй, очень к месту, ей бы всё это тащить было несподручно. Оленя можно по-волчьи закинуть на спину, но не сейчас, когда загривок жгло от боли, и даже в таком случае что-то пришлось бы решать с мешком.
До дерева, где она оставила одежду, дошли в молчании, Ларс явно не питал желания произносить монолог в пустоту. А жаль, потому что на него можно было бы отвлечься — и от неприятных ощущений, и… от других ощущений. От запаха, если точнее.
Следовало признать, что волчья часть её натуры считала парня привлекательным. Единожды осознав, что Ларс — уже не маленький волчонок, ведьма никак не могла вернуться к прежнему восприятию. Инстинкты плевали на разницу в возрасте, с их точки зрения, молодой волк был очень неплох: сильный, здоровый, явно питает ответный интерес. И это противоречие между инстинктами и разумом чрезвычайно раздражало. Особенно тем, что казалось неразрешимым.
Закрадывалась, правда, подлая мыслишка плюнуть на всё, расслабиться и получить удовольствие, но Нита гнала её от себя. Ещё чего не хватало!
Когда они дошли до дерева, Ларс дисциплинированно отвернулся, позволяя Ните спокойно перекинуться. Когда она не сдержалась и зашипела от боли — тонкая человеческая кожа была куда чувствительней, чем волчья шкура, — дёрнулся, но — не обернулся. Спросил только, всё ли в порядке, и когда Нита недовольно огрызнулась, вполне удовлетворился этим.
— Зачем ты пошёл за мной? — мрачно спросила ведьма, одевшись. Хотя, видит Древо, натягивать рубашку совсем не хотелось. Каждое движение рук отдавалось болью, да и прикосновение грубой ткани к свежим ранам не доставляло удовольствия. — Я же велела тебе оставаться дома!
— А я решил прогуляться, — спокойно ответил парень.
— Следил? — зыркнула на него волчица.
— Немного, — не стал отпираться он. Понятно же, что иначе найти волчицу в лесу не получилось бы. И главное, умудрился же оставаться незамеченным! — Ты чёрная. Так странно, никогда не встречал чёрных волков. В твоём клане все такие?
— Нет. Дар сказывается, — нехотя ответила она, не вдаваясь в подробности.
— Красиво, — задумчиво похвалил он, за что удостоился от Ниты подозрительного, недоверчивого взгляда.
Но спрашивать что-то ещё она не стала. Слабо верилось, что в клане парня к таким, как она, относились иначе, чем в её собственном. Скорее всего, дело в том, что он сам ещё слишком молод, не успел наслушаться и проникнуться страшными сказками и суевериями. Может, в их клане таких и не было никогда… Не спорить же с ним и не объяснять, что инаковость куда чаще пугает и отталкивает, чем кажется привлекательной! Так и до жалоб на злодейку-судьбу недалеко, а плакаться Нита не собиралась, тем более нынешняя жизнь полностью её устраивала.
Остаток пути проделали в молчании, а дома Нита взяла снадобья и ушла к себе — обрабатывать раны.
Только если с теми, что на горле, она сумела справиться самостоятельно, пусть и при помощи зеркала, то остальные… Промучившись минут десять и добившись только того, что от её движений порезы опять начали кровоточить, она окончательно расписалась в собственном бессилии. И ещё несколько минут набиралась решимости, чтобы попросить о помощи.
Прижимая рубашку к груди, она выглянула в общую комнату, но там Ларса не оказалось. Кажется, парень возился с добычей на дворе. Вздохнув и окончательно махнув на всё рукой, Нита вышла на крыльцо. В конце концов, стесняться ей точно нечего!
— Ларс! — окликнула она занятого у колодца парня в рубашке с закатанными выше локтя рукавами. — Помоги мне, пожалуйста, не дотягиваюсь, — она неопределённо указала за спину.
Ларс бросил на неё короткий скользящий взгляд и отозвался:
— Сейчас приду, руки помою. Не стой на сквозняке.
Нита растерянно хмыкнула от такой неожиданной заботы, но спорить не стала, молча ушла в дом, потому что на крыльце и впрямь было зябко.
Ларс действительно ушёл мыть руки, но — не только. Ему тоже требовалось собраться с силой воли и убедить себя, что предстоит только оказать помощь и ничего больше. Это было сложно, учитывая, что перед глазами так и стояла точёная фигура Ниты — красивые плечи, узкая спина. А всё остальное, прикрытое штанами и прижатой к груди рубашкой, прекрасно дорисовывала фантазия, так что, помимо мытья рук, он и на голову себе вылил полведра холодной воды, чтобы остудить. Вылил бы и на всё остальное, но раздеваться не хотелось.
В комнате Ниты резко пахло отлично знакомой мазью, и это порадовало: она забивала собственный запах женщины и позволяла Ларсу мыслить ясно. Запах лекарства и вид раны на спине.
— У тебя есть обезболивающее? — задумчиво спросил он.
— А что такое? Мажь, я и так потерплю, — отмахнулась Нита.
— Зашить надо. Хотя бы несколько швов.
— А ты умеешь? — ведьма подозрительно покосилась на него через плечо.
— Не так, как ты, но...
— Теоретически? — усмехнулась она. — Или на практике доводилось?
Ларс ответил каким-то странным нечитаемым взглядом и молча предъявил собственное левое предплечье, на внешней стороне которого виднелся уродливый, но хорошо заживший длинный шрам. Нита замечала его раньше, но не придала особого значения, а сейчас вдруг подумалось, что это очень походило на оборонительный порез, когда руку инстинктивно, защищаясь, ставят под нож нападающего.
— Кривовато, — задумчиво пробормотала она, чтобы не начать расспрашивать о том, как этот шрам вообще появился. Почему-то казалось, что правды всё равно не услышит.
— У меня обезболивающего не было, — он пожал плечами, и Нита вообще пожалела о том, что завела этот разговор. Однако не спросить не смогла:
— Как давно ты ушёл из клана?
— Достаточно, — отмахнулся он. — Ну так что? Шить?
— Шей, — обречённо махнула она и достала из сумки с лекарствами обезболивающее. От души хлебнула и протянула Ларсу следующий флакон: — Вот этим предварительно обработай всё. Вот здесь шёлк, иглы и зажим. Справишься?
— Я могу сходить в город за доктором, — невозмутимо предложил парень.
Нита только изобразила в ответ что-то среднее между немым укором и оскалом и, отвернувшись, наклонила голову, чтобы ему было удобнее.
— Начинай, подействовало.
Иглой, да ещё с помощью зажима, Ларс орудовал неловко, но стянуть края раны следовало. Обезболивающее действовало хорошо — не отбило чувствительность вовсе, но боль сменилась вполне терпимыми неприятными ощущениями. Да и мысли отвлекали.
У него было чересчур много шрамов для мальчишки, пару лет назад ушедшего из дома. И относился он к ним не так, как мальчишка.
***
Сидеть дома после неудачного свидания и неожиданных открытий по поводу волчонка не хотелось, а сбегать просто так — ещё и глупо: она взрослая самостоятельная женщина, а не импульсивная девчонка, которой надо побыть одной. Поэтому Нита накинула куртку, сапоги и забрала с собой непромокаемую сумку.
— Ты куда? — окликнул Ларс, занятый готовкой.
Он проявил недюжинные проницательность и здравомыслие: ни слова не сказал ни про Караша, ни про их возню на полу, и вообще вёл себя так, словно ничего не случилось. В глубине души Нита ему завидовала: у неё это получалось хуже.
— В лес, проверю ловушки.
— На неосторожных путников?
— Ага, на глупых наглых волчат, — отозвалась ведьма. — Жди меня дома. Скоро вернусь! — пообещала она и быстро скрылась в лесу.
— Добытчица, — оскалился Ларс ей в спину, но Нита ничего не ответила.
Лес у могильника она знала как своих пять пальцев. Вон ту сторону болота лучше обходить стороной, там жила колония трясинников, запросто могли утянуть на дно. Поодиночке мелкие похожие на выдр существа не опасны, но когда нападают стаей, становятся нешуточной угрозой. В чащобу нередко забредал хрящик, прозванный так за любовь выгрызать у жертв позвоночник. Его Нита опасалась всерьёз и сбегала, едва завидев: даже в волчьей форме непросто справиться с двухметровой ядовитой тварью. К счастью, ленивый и медлительный хрящик редко преследовал добычу, довольствуясь падалью.
Ещё из нечисти поблизости давно обитал сладкогубый живоглот, который охотился на мелких животных — Нита громко хохотала над названием нежити в научных кругах. На губах живоглота выделялся парализующий яд, опасный и для человека, но некрупный живоглот не нападал на зверей крупнее лисы, а волчицу или людей и вовсе обходил по большой дуге. Зато стащить попавшегося в её ловушки зайца или куропатку мог запросто, и Нита периодически устраивала вылазки, отгоняя его подальше со своей охотничьей территории.
В общем, болото жило своей жизнью, Нита своей, и они прекрасно сосуществовали.
Сегодня дичь пришлась бы особенно кстати. Запасы ещё оставались, но какой оборотень откажется от свежатины! Найдёныша попробуй прокорми, да и молодая здоровая волчица отличалась отменным аппетитом. Не в коня корм, как посмеивался Караш, щекоча её ребра, и приносил из лавки самые лакомые куски. Теперь некому будет приносить… Да и лавку лучше сменить — видеть бывшего любовника не хотелось.
Первые ловушки были пустыми. Ожидаемо, Нита и не рассчитывала на удачу у самого дома — кружащие в окрестности лазурницы распугивали осторожных зверьков. Нита и силки здесь ставила больше по привычке, обозначая территорию. Основные охотничьи угодья располагались дальше в лесу. Но там лучше бегать зверем.
Остановившись у старого дуба, Нита расшнуровала сапоги, стянула через голову рубашку, скинула штаны, бельё. Сложила всё в дупло, в очередной раз с подозрением глянула на небо: дождь, конечно, перестал, но ничто не мешало ему зарядить снова. Потянулась — от души, всем телом, наслаждаясь свободой и сырой лесной прохладой.
Само превращение давно уже не причиняло боли и выходило легко, и хотя ощущения сложно было назвать приятными, небольшие неудобства с лихвой искупались волчьими ощущениями. Упругой лесной земли под лапами, умопомрачительными запахами леса, новыми голосами, неслышными человеческому уху. Мир обрёл новые грани, стал больше, ярче, более живым.
Волчица встряхнулась, взяла в зубы мешок и неспешно потрусила в лес. Потому что, хотя она и взрослая, и самостоятельная, но побыть одной действительно стоило.
Караш здорово испортил ей настроение, да ещё и обидел мимоходом. И пусть она ждала от него этого решения, всё равно надо было немного привыкнуть к переменам в жизни. Да ещё и волчонок проблем подкинул…
И не выгонишь его. Камень можно вернуть, но Ларса уже было жаль и ему хотелось помочь. Он, конечно, редкий наглец и балбес, который сам же себе и навредил, но смерти он точно не заслуживал. Хороший всё-таки парень, незлой и с принципами. И со странностями, хотя она так и не могла понять, что в нём не так и действительно — не так ли? Или он, наоборот, ведёт себя совершенно нормально для молодого волка, а она за время жизни вне клана забыла, как это бывает?
Прода 10.03
Со следующим силком повезло: недалеко от дома в ловушку попался здоровенный, упитанный летний заяц. Попался совсем недавно и был ещё жив. Нита одним движением челюстей оборвала его страдания и после недолгих мучений сунула в мешок: одной только пастью и волчьими лапами решить задачу было трудно, но она за годы жизни уже приспособилась. Ещё пара ловушек оказались пустыми, а вот в следующую угодила косуля, которую уже начали есть.
Самую ценную, со звериной точки зрения, часть туши — брюхо — выедала пара загрызел. Эти некрупные хищники, похожие одновременно на кошек и крыс, только весом около пятнадцати килограммов, жили и охотились небольшими стаями. Не брезгали падалью, стаей могли завалить кого-то вроде той же косули или молодого кабанчика.
Уступать им добычу Нита не собиралась и, бросив мешок, с рыком бросилась в атаку. Загрызлы пришлись кстати: самое то, чтобы сбросить накопившееся напряжение и раздражение. Их она точно не станет жалеть.
Только мелких хищников оказалось не двое. Остальные терпеливо дожидались своей очереди в траве вокруг, пока лакомились главная самка и её самец. Стая оказалась внушительной, с десяток особей, которые с громким противным писком бросились на врага.
Одну Нита поймала ещё в прыжке, клацнула челюстями, резко дёрнув мордой, — тушка обмякла со сломанным хребтом. Но на место первой загрызлы пришли остальные. Хватали за лапы, норовили вцепиться в горло. Одна прыгнула на холку, но Нита прокатилась по земле, прицелившись так, чтобы придавить наглую тварь плечом. Только выпрямилась — ещё одна повисла на горле под самой мордой. Волчица дёрнулась от боли — зубы у загрызел были острыми и очень прочными, за что и назвали.
Но предпринять что-то ещё Нита не успела. Тишину разорвал грохот выстрела, и убитая загрызла шмякнулась на траву. Следом, почти без паузы, грохнуло ещё раз — и через мгновение загрызлы с визгом кинулись врассыпную.
Ларс стоял в стороне, метрах в десяти, с револьвером в руках, и как-то особенно сильно не походил сейчас на волчонка. Взгляд острый, цепкий, руки — твёрдые, во всей позе — уверенность. К огнестрельному оружию он явно был привычен.
Нита раздражённо фыркнула, тряхнула головой, отводя взгляд, и подошла оценить состояние туши. В отличие от диких животных, её не интересовали потроха, а вот до мяса конкуренты, кажется, добраться не успели.
Ларс тем временем убрал револьвер в кобуру и приблизился. Нита бросила на него взгляд, тихо рыкнула.
— Но я же попал, — насмешливо улыбнулся он, пожав плечами и каким-то чудом угадав, за что на него сейчас скалилась волчица. — И я не сомневаюсь, что ты бы справилась сама и всех поубивала, но зачем? Без вожака стая всегда разбегается. Дай посмотрю, — он опустился рядом на корточки, положив руку ей на холку.
Нита недовольно вывернулась из-под ладони парня, опять тихо, предупреждающе зарычала: ещё не хватало, чтоб он в её шерсти копался!
— И кто из нас ведёт себя как ребёнок? — И столько ехидства было в его взгляде и голосе, что у Ниты буквально зачесались зубы хорошенько грызануть его за руку, чтобы не распускал. Или за что-нибудь ещё.
Но вместо этого Нита мысленно рыкнула уже на саму себя. Ну что за детские обиды, в самом деле? Ларс прав, сама она осмотреть раны не могла, а сейчас, когда схлынуло напряжение драки, начала ощущаться боль. Терпимая, но жгучая. Да и зубы загрызлы не чистят, было бы неплохо обработать.
От понимания, что до собственного загривка она сама не дотянется и придётся просить о помощи Ларса, стало немного не по себе. Но Нита заставила себя сесть и позволить парню взглянуть.
— Не смертельно, но подрали хорошо. Надо промыть, — повторил её мысли тот. — И как бы зашивать не пришлось.
Он машинально почесал её между ушами, словно не оборотня осматривал, а собаку. Нита тоже как-то машинально в первый момент поддалась на ласку, потому что это было приятно и отвлекало от зудящей боли, но через пару мгновений вывернулась, поднялась на лапы и отступила на пару шагов, глядя на парня с укором. Тот только усмехнулся и принялся выпутывать из силка предмет спора. Не зря же Нита поплатилась за него целостностью шкуры!
Но проверять остальные ловушки не осталось никакого желания.
Ларс ловко спутал ноги косули и взял тушу за эту верёвку, второй рукой подхватил мешок, и Нита рассеянно отметила, что явился он, пожалуй, очень к месту, ей бы всё это тащить было несподручно. Оленя можно по-волчьи закинуть на спину, но не сейчас, когда загривок жгло от боли, и даже в таком случае что-то пришлось бы решать с мешком.
До дерева, где она оставила одежду, дошли в молчании, Ларс явно не питал желания произносить монолог в пустоту. А жаль, потому что на него можно было бы отвлечься — и от неприятных ощущений, и… от других ощущений. От запаха, если точнее.
Следовало признать, что волчья часть её натуры считала парня привлекательным. Единожды осознав, что Ларс — уже не маленький волчонок, ведьма никак не могла вернуться к прежнему восприятию. Инстинкты плевали на разницу в возрасте, с их точки зрения, молодой волк был очень неплох: сильный, здоровый, явно питает ответный интерес. И это противоречие между инстинктами и разумом чрезвычайно раздражало. Особенно тем, что казалось неразрешимым.
Закрадывалась, правда, подлая мыслишка плюнуть на всё, расслабиться и получить удовольствие, но Нита гнала её от себя. Ещё чего не хватало!
Когда они дошли до дерева, Ларс дисциплинированно отвернулся, позволяя Ните спокойно перекинуться. Когда она не сдержалась и зашипела от боли — тонкая человеческая кожа была куда чувствительней, чем волчья шкура, — дёрнулся, но — не обернулся. Спросил только, всё ли в порядке, и когда Нита недовольно огрызнулась, вполне удовлетворился этим.
— Зачем ты пошёл за мной? — мрачно спросила ведьма, одевшись. Хотя, видит Древо, натягивать рубашку совсем не хотелось. Каждое движение рук отдавалось болью, да и прикосновение грубой ткани к свежим ранам не доставляло удовольствия. — Я же велела тебе оставаться дома!
— А я решил прогуляться, — спокойно ответил парень.
— Следил? — зыркнула на него волчица.
— Немного, — не стал отпираться он. Понятно же, что иначе найти волчицу в лесу не получилось бы. И главное, умудрился же оставаться незамеченным! — Ты чёрная. Так странно, никогда не встречал чёрных волков. В твоём клане все такие?
— Нет. Дар сказывается, — нехотя ответила она, не вдаваясь в подробности.
— Красиво, — задумчиво похвалил он, за что удостоился от Ниты подозрительного, недоверчивого взгляда.
Но спрашивать что-то ещё она не стала. Слабо верилось, что в клане парня к таким, как она, относились иначе, чем в её собственном. Скорее всего, дело в том, что он сам ещё слишком молод, не успел наслушаться и проникнуться страшными сказками и суевериями. Может, в их клане таких и не было никогда… Не спорить же с ним и не объяснять, что инаковость куда чаще пугает и отталкивает, чем кажется привлекательной! Так и до жалоб на злодейку-судьбу недалеко, а плакаться Нита не собиралась, тем более нынешняя жизнь полностью её устраивала.
Остаток пути проделали в молчании, а дома Нита взяла снадобья и ушла к себе — обрабатывать раны.
Только если с теми, что на горле, она сумела справиться самостоятельно, пусть и при помощи зеркала, то остальные… Промучившись минут десять и добившись только того, что от её движений порезы опять начали кровоточить, она окончательно расписалась в собственном бессилии. И ещё несколько минут набиралась решимости, чтобы попросить о помощи.
Прижимая рубашку к груди, она выглянула в общую комнату, но там Ларса не оказалось. Кажется, парень возился с добычей на дворе. Вздохнув и окончательно махнув на всё рукой, Нита вышла на крыльцо. В конце концов, стесняться ей точно нечего!
— Ларс! — окликнула она занятого у колодца парня в рубашке с закатанными выше локтя рукавами. — Помоги мне, пожалуйста, не дотягиваюсь, — она неопределённо указала за спину.
Ларс бросил на неё короткий скользящий взгляд и отозвался:
— Сейчас приду, руки помою. Не стой на сквозняке.
Нита растерянно хмыкнула от такой неожиданной заботы, но спорить не стала, молча ушла в дом, потому что на крыльце и впрямь было зябко.
Ларс действительно ушёл мыть руки, но — не только. Ему тоже требовалось собраться с силой воли и убедить себя, что предстоит только оказать помощь и ничего больше. Это было сложно, учитывая, что перед глазами так и стояла точёная фигура Ниты — красивые плечи, узкая спина. А всё остальное, прикрытое штанами и прижатой к груди рубашкой, прекрасно дорисовывала фантазия, так что, помимо мытья рук, он и на голову себе вылил полведра холодной воды, чтобы остудить. Вылил бы и на всё остальное, но раздеваться не хотелось.
В комнате Ниты резко пахло отлично знакомой мазью, и это порадовало: она забивала собственный запах женщины и позволяла Ларсу мыслить ясно. Запах лекарства и вид раны на спине.
— У тебя есть обезболивающее? — задумчиво спросил он.
— А что такое? Мажь, я и так потерплю, — отмахнулась Нита.
— Зашить надо. Хотя бы несколько швов.
— А ты умеешь? — ведьма подозрительно покосилась на него через плечо.
— Не так, как ты, но...
— Теоретически? — усмехнулась она. — Или на практике доводилось?
Ларс ответил каким-то странным нечитаемым взглядом и молча предъявил собственное левое предплечье, на внешней стороне которого виднелся уродливый, но хорошо заживший длинный шрам. Нита замечала его раньше, но не придала особого значения, а сейчас вдруг подумалось, что это очень походило на оборонительный порез, когда руку инстинктивно, защищаясь, ставят под нож нападающего.
— Кривовато, — задумчиво пробормотала она, чтобы не начать расспрашивать о том, как этот шрам вообще появился. Почему-то казалось, что правды всё равно не услышит.
— У меня обезболивающего не было, — он пожал плечами, и Нита вообще пожалела о том, что завела этот разговор. Однако не спросить не смогла:
— Как давно ты ушёл из клана?
— Достаточно, — отмахнулся он. — Ну так что? Шить?
— Шей, — обречённо махнула она и достала из сумки с лекарствами обезболивающее. От души хлебнула и протянула Ларсу следующий флакон: — Вот этим предварительно обработай всё. Вот здесь шёлк, иглы и зажим. Справишься?
— Я могу сходить в город за доктором, — невозмутимо предложил парень.
Нита только изобразила в ответ что-то среднее между немым укором и оскалом и, отвернувшись, наклонила голову, чтобы ему было удобнее.
— Начинай, подействовало.
Иглой, да ещё с помощью зажима, Ларс орудовал неловко, но стянуть края раны следовало. Обезболивающее действовало хорошо — не отбило чувствительность вовсе, но боль сменилась вполне терпимыми неприятными ощущениями. Да и мысли отвлекали.
У него было чересчур много шрамов для мальчишки, пару лет назад ушедшего из дома. И относился он к ним не так, как мальчишка.
