Но совсем немного, потому что она растерялась даже меньше учительницы — Сверта казалась вообще парализованной увиденным. Наверное, так и стояла бы неподвижно, если бы сама Дорика не сообразила позвать кого-то ещё из старших.
В конце концов снедаемая дурным настроением девушка нашла себе подходящее место — в открытой галерее над парадным входом, куда можно было попасть из коридора второго этажа.
Когда поместье ещё служило поместьем, здесь, наверное, располагалось прекрасное и уютное место для отдыха. Красивые вазоны с цветами, изящные кованые кресла и столики, дивный вид.
Сейчас чугунные витые прутья, не скрытые мягкими подушечками, покрывалами и скатертями, напоминали вывернутые рёбра какого-то старого, почерневшего скелета. В углах виднелись кучки мусора, сорванные ветром листья, и какая-то труха покрывала и сиденья стульев, и голые столы. Цветы зачахли и очень соответствовали своим видом настроению девушки, как и погода за балюстрадой.
Дори, кутаясь в потёртую, облезлую куртку, подошла к перилам и облокотилась на них обеими руками, глядя в истрёпанный ветром и дождём сад. Прикрыла глаза. Холод её не беспокоил — на Чумных болотах это была обычная погода, та местность не баловала теплом и солнцем. На мгновение девушка остро захотела вернуться обратно, туда — к немногочисленным хмурым, но по-своему добрым обитателям деревушки Большая Рассоха. Там было скучно, но удивительно просто. А здесь…
Но мысль промелькнула мимолётно. Стоило вспомнить чадящую печку, тёмную крошечную баню, которую топили раз в две недели, постоянный холод с сыростью и угрюмую бесцельность всего существования, и Дорика нашла своё настоящее увлекательным и приятно разнообразным. Ну подумаешь, парень выбрал другую. В конце концов, он ведь ничего самой Дори не обещал, да и выбрал — сестру! То есть кого-то явно не хуже неё самой, а это ведь не так обидно, да?
Свежий воздух, одиночество и воспоминания оказали на девушку благотворное воздействие, она заметно повеселела. И даже почти собралась возвращаться в комнату, когда поняла, что уже не одна на балконе.
В первый момент испугалась — всё-таки где-то по школе ходит не только убийца, но и, может быть, злой на весь мир Ирейм! — но потом узнала пришельца.
— Привет. Тоже захотелось воздухом подышать? — улыбнулась она Кергалу.
Молодой змей стоял на полпути между девушкой и дверью, как будто не знал точно, чего именно хочет — сбежать или подойти.
— Привет, — тихо ответил парень и осторожно приблизился, словно боялся — или самой девушки, или напугать её. Остановился рядом, положил ладони на перила. — Чердак закрыли, — пожаловался он. — Наружу тоже нельзя. В комнате… плохо.
— Может, тебе просто в другую комнату перебраться, если эта не нравится? — предложила Дори, с любопытством разглядывая строгий профиль юноши. И рассеянно подумала, что он вообще-то даже ничего, только уж больно тощий.
— Поможет? — с сомнением покосился на неё Кель.
— Ну, попробовать можно, — философски пожала плечами девушка.
— А ты почему тут?
— Хотелось побыть одной. Ну, знаешь, бывает такое — всё не так, как надо, и все вокруг раздражают. Хочется не то чтобы убежать от проблем, но хоть не портить настроение дальше.
— Мне уйти? — опомнился Кергал.
Чувства девушки были ему более чем понятны: она доступно объяснила то его состояние, какому он даже не пытался найти название. Сильнее всего озадачивало, что, оказывается, это нормально и бывает не только с ним.
— Нет, не надо, я уже успокоилась. Да и с тобой удивительно легко, знаешь? Ты чудной такой, но хороший, — сообщила она. — Дай руку. Ну не так, дай я обопрусь…
Кель так и не понял, чего от него хотят. А девушка в итоге тяжело вздохнула и, подтащив его ближе за локоть, вскарабкалась на перила, одной рукой держась за них, а второй — опираясь на плечо змея. Да так и осталась сидеть, потому что Кергал показался надёжней и устойчивей скользкого гладкого мрамора.
— Холодно, — полувопросительно заметил парень, хмурясь.
— Ну я же тут не жить собираюсь! — Дори легкомысленно поболтала ногами. — Так просто, посидеть.
— Зачем?..
— Не знаю. Если есть перила, почему бы на них не посидеть? Это приятно. Я бы ещё ноги наружу свесила, но тут магия не пускает. Чувствуешь, совсем рядом?
— Да.
Обучение шло впрок не только близняшкам и остальным нормальным ученикам, но и Келю тоже. Он научился не просто ощущать магические преграды и инстинктивно их избегать, но понимать, насколько они действительно опасны. Какая-то просто спружинит и не позволит пройти, какая-то — испепелит на месте.
Чары не были живыми существами, и даже Келю никогда не приходило в голову их одушевлять, но сравнение их с животными, которое приводил на уроке Фалин, показалось молодому змею очень удачным. Ведь и правда, по некоторым зверям сразу можно видеть, готовятся они напасть или нет. Для этого даже не обязательно так уж хорошо знать повадки того или иного существа, достаточно довериться чутью и знать какие-то общие принципы. И точно так же, как с животными, есть шанс не угадать, и нападение последует мгновенно, без предупреждения: опасная ловушка может успешно прикидываться, например, безвредной сигналкой. Здесь уже требуется особая подготовка.
Кергалу вообще нравилось, как рассказывал и держался Фалин. И тем более шокирующим оказалось вдруг возникшее воспоминание — бегущий стражник, а следом за ним — рыжий учитель. Раньше Кель, конечно, не смог или, вернее, не стал бы связывать это событие с убийством, но после всех изменений, которые произошли в нём, и расспросов трудно было не сложить один плюс один. И горечь разочарования была ещё одним очень новым, сокрушительно сильным чувством. На этот раз, увы, очень неприятным.
Правда, оказалось, что и такие ощущения, когда чудится, что мир рушится, — тоже проходящие. Сейчас Келю было просто обидно, но действительность в лице симпатичной девушки рядом волновала куда сильнее.
— Иди сюда, это правда приятно, — позвала Дори и похлопала ладонью по мрамору рядом с собой. О том, что без опоры на Келя сидеть вроде как страшновато, она уже и не вспомнила.
Молодой змей взобрался на предложенное место гораздо легче и проворнее Дорики, ловкости ему было не занимать.
— Ну? — подбодрила его девушка. На балконе было уже почти темно, фонари здесь не горели и лишь слабо отсвечивали окна этажом выше. Этого не хватало, чтобы различить выражение лица собеседника, но Дори и так знала: Кергал выглядит очень сосредоточенным и собранным, как будто решает важную задачу.
— Неудобно, — решил Кель. — Неустойчиво. Опасно.
— Ты зануда, — хихикнула девушка и шутливо толкнула его плечом. Потом опять уцепила под локоть — для устойчивости. И так нахохлилась, прислушиваясь к собственным ощущениям.
Желание поругаться со всем миром пропало у неё ещё раньше, а вот сейчас Дорика вдруг нашла себя в прекрасном настроении, как будто ничего неприятного не случилось — ни с ней, ни даже с Маром. И благодарить за это явно стоило случайного собеседника.
Почему-то с ним было хорошо и уютно. Странный и явно не вполне нормальный юноша не казался Дори смешным или жалким, лишь самую малость забавным и — очень милым. Конечно, было обидно, что парень не в себе, но ведь состояние его улучшалось изо дня в день, это бросалось в глаза! Очень хотелось бы прямо сейчас заглянуть в будущее и узнать, каким он станет, например, через год, когда уже вполне оправится от потрясений.
А Кель и вовсе замер, боясь не то что пошевелиться — глубоко дышать! Внутри всё дрожало и обмирало от восторга: его особые чувства к Дорике никуда не делись, и сейчас это ощущалось особенно остро. Но, на удивление, никакого желания сбежать от столь сильных эмоций и спрятаться не было.
Наоборот, Кергал ловил себя на том, что сила и яркость собственных чувств начинает ему нравиться, и совсем не хочется уже возвращаться обратно.
Так он быстро привык к тому, что в этом большом доме всегда тепло и не нужно искать особого места, чтобы согреться. Привык не задумываться о том, где брать еду, и перестал таскать её в комнату. Уже запасённые сухари, правда, не выкидывал, не настолько он ещё доверял окружающим; но горячая, свежая и вкусная еда очень Келю нравилась, и он совсем не стремился назад, к прежнему выживанию с постоянными поисками объедков и страхом быть обнаруженным.
А теперь вот оказалось, что помимо обычных бытовых удобств или неудобств и обеспечения себя всем необходимым для выживания, существует ещё что-то. Знания, которые совершенно не нужны в жизни, всё равно вызывают интерес и стремление выяснить побольше — о мире, о людях вокруг, о себе самом. И чувства — пугающе сильные, разные, — занимают в этом мире отдельное, большое, важное место.
Поэтому Кель сидел неподвижно, впитывая новые впечатления и ощущения. А потом, когда девушка зябко поёжилась и отпустила его локоть, чтобы поплотнее закутаться в куртку, повинуясь не то наитию, не то смутным обрывкам воспоминаний, аккуратно обнял её за плечи. Дорика на мгновение замерла насторожённо, а потом подвинулась ближе и пристроила голову на остром плече парня. Жилистый и тонкий, он, однако, был на удивление тёплым.
Сидели они так довольно долго, пока совсем не стемнело, и никому не хотелось нарушать хрупкое ощущение уюта. Дори в итоге сдалась первой: сидеть на холодном камне было не очень-то удобно, и никакая куртка от этого не спасала.
— Пойдём внутрь? — неуверенно предложила она, не шевелясь. — Холодно…
Кель кивнул, соскользнул на пол и, не дожидаясь просьбы, подал девушке обе руки, помогая спуститься. И хотя необходимости в этом не было, Дори с удовольствием воспользовалась предложенной помощью.
К себе в комнату она вернулась очень рассеянной и задумчивой, прокручивая в памяти события вечера и копаясь в собственных чувствах. От вопросов сестры лишь невнятно отмахнулась расплывчатым «дышала воздухом».
Девушка не то чтобы хотела что-то скрыть или сердилась на сестру — нет, обида уже совершенно прошла, и Дори сама себе удивлялась, почему её пару часов назад так волновал выбор Бареса; хороший парень, да, и это только повод порадоваться за близняшку. Просто… Она сама толком не понимала, что вообще можно сказать об этом вечере и почему у неё сейчас такое настроение.
Не могла же она влюбиться в Келя, правда? То есть он, конечно, забавный и даже симпатичный, хоть и чудной, но совсем не такой, в какого можно влюбиться.
Наверное.
Я не ожидала, что в столь поздний час в библиотеке кто-то будет. Но когда зашла, с удивлением обнаружила за столом с картотекой не только Ежину, но и Сверту. Девушки явно оживлённо общались до того, как скрипнула дверь, а сейчас напряжённо уставились на меня.
— Ой, привет! — смущённо проговорила хозяйка книжного царства. — А мы тут… сидим вот.
— Хорошо сидите, — не удержалась я от улыбки. — Стаканы тоже надо прятать, если уж на то пошло.
— Мы не успели, — змея тоже смутилась, но бутылку из-под стола достала и вернула на стол.
Я к тому времени успела подойти и полюбопытствовала:
— Местное?
— Ага. Вкусное. Хочешь? — не растерялась Ежина.
— Не буду вам мешать, — отказалась от этого вежливого предложения. — Я просто хотела взять какое-нибудь лёгкое чтиво на ночь, чтобы голову разгрузить.
— Ну вот и не выдумывай, садись, — библиотекарь махнула рукой на ближайший стул, а сама залезла в тумбочку стола и достала ещё один бокал.
— Начинаю подозревать, что ты тайный алкоголик, — растерянно заметила я на это.
Но стул, подумав, всё-таки подвинула. Глоток хорошего вина перед сном вряд ли повредит, наоборот, поможет уснуть. Да и разговор ни о чём, наверное, куда лучше любой книги отвлечёт от тяжёлых мыслей.
— Да ну тебя! — отмахнулась она. — Это наследство поместья. Мы же с Мроном тут дольше остальных, помогали всё устраивать. От прежнего хозяина осталось много дорогущей посуды, да и других ценностей. Мебель частично оставили, а почти всё остальное изъяли в пользу короны. Ну а этих бокалов от всего сервиза осталось пять штук, и они не настолько роскошные, чтобы иметь цену поштучно. Они тут, в библиотеке, в баре стояли. Бар, конечно, убрали, а бокалы жалко стало, я их и спасла.
— А кто вообще всем этим занимался? — спросила я, широко поведя рукой. — Имею в виду, превращением поместья в школу.
— Ой, да руководил тут один, деятельный такой дядька, не помню имя. Но я его видела один раз мельком. А что?
— Спасибо сказать хотела, очень тут всё толково придумано и много всего предусмотрено. Удивительно, как за несколько дней удалось проделать такую огромную работу. Или тут змеи помогали?
— Змей не было, — качнула головой Ежина. — Но артефактов куча, причём их работы. Да и народу тут было — у-у-у! Постарались, в общем.
— Я правда вам не помешаю? — уточнила я неловко, принимая из рук Ежины бокал.
— Мы сплетничали о мужиках, поэтому — нет, не помешаешь, — фыркнула она. — А может, даже прояснишь кое-что.
— Даже догадываюсь, что именно, — хмыкнула я.
— Ну в общем да, мы не оригинальны, — они заговорщицки переглянулись.
— Норика, скажи, пожалуйста, вы ведь с Асписом были знакомы раньше, да? Между вами что-то было? — продолжила Сверта своим глубоким, мягким, тихим голосом.
— Ну… что-то было, да, — отрицать очевидное я не стала. — Но много лет назад, так что я на него не претендую, ты не думай.
— Да я, в общем, тоже, — улыбнулась змея — искренне, весело. — Аспис мне… ну не знаю. Как старший брат, наверное. Я им с Витолом очень благодарна, они многое для меня сделали. Оба.
— А Витол — это?.. — спросила я осторожно.
— Ты не знаешь? — изумилась Сверта. — Это отец Асписа. Витол Чарит, он очень известный целитель, специалист по расстройствам разума и вообще болезням головы. Аспис же по его стопам в целители пошёл, правда, ему хирургия интереснее.
— Мы были знакомы очень недолго, до представления родителям дело не дошло. Да и вряд ли он всех случайных любовниц тащил в отчий дом, — я нашла в себе силы ответить спокойно, с лёгкой иронией. — Ты так на меня глянула, как будто я какую-то гадость сказала.
— Сложно поверить, — неопределённо пожала плечами змея. — Вы как перестали ругаться, он так на тебя смотрит… Я, может, немногое видела в жизни, но так не смотрят на случайных любовниц, с которыми расстались много лет назад. Тем более не он.
— Тебе кажется, — поморщилась я. — Ему просто обидно, что всё в итоге пошло не по сценарию. Ни за что не поверю, что для этого бабника роман двадцатилетней давности что-то значит сейчас.
— Бабника? — с искренним изумлением переспросила змея. — Не знаю, каким он был раньше, но, сколько его знаю, он вообще равнодушен к женщинам, у него ни одного романа не было. Потому мне и интересно, что у вас такое произошло, что он столь резко изменился.
— Видимо, под присмотром жены было не погулять, — я пожала плечами.
— Какой жены? У него есть жена?! — опешила Сверта. — Не может быть, я бы знала!
— Ну, мать Бареса, — пояснила я растерянно.
— У Беса нет матери, — убеждённо отмахнулась она. — То есть где-то, конечно, есть или была, но никто не знает, где и кто это. Аспис случайно на сына наткнулся, почувствовал родство и подобрал его. У нас все эту историю знают. Так что я охотно верю, что в молодости Аспис был тем ещё… Что я такого смешного сказала?
В конце концов снедаемая дурным настроением девушка нашла себе подходящее место — в открытой галерее над парадным входом, куда можно было попасть из коридора второго этажа.
Когда поместье ещё служило поместьем, здесь, наверное, располагалось прекрасное и уютное место для отдыха. Красивые вазоны с цветами, изящные кованые кресла и столики, дивный вид.
Сейчас чугунные витые прутья, не скрытые мягкими подушечками, покрывалами и скатертями, напоминали вывернутые рёбра какого-то старого, почерневшего скелета. В углах виднелись кучки мусора, сорванные ветром листья, и какая-то труха покрывала и сиденья стульев, и голые столы. Цветы зачахли и очень соответствовали своим видом настроению девушки, как и погода за балюстрадой.
Дори, кутаясь в потёртую, облезлую куртку, подошла к перилам и облокотилась на них обеими руками, глядя в истрёпанный ветром и дождём сад. Прикрыла глаза. Холод её не беспокоил — на Чумных болотах это была обычная погода, та местность не баловала теплом и солнцем. На мгновение девушка остро захотела вернуться обратно, туда — к немногочисленным хмурым, но по-своему добрым обитателям деревушки Большая Рассоха. Там было скучно, но удивительно просто. А здесь…
Но мысль промелькнула мимолётно. Стоило вспомнить чадящую печку, тёмную крошечную баню, которую топили раз в две недели, постоянный холод с сыростью и угрюмую бесцельность всего существования, и Дорика нашла своё настоящее увлекательным и приятно разнообразным. Ну подумаешь, парень выбрал другую. В конце концов, он ведь ничего самой Дори не обещал, да и выбрал — сестру! То есть кого-то явно не хуже неё самой, а это ведь не так обидно, да?
Свежий воздух, одиночество и воспоминания оказали на девушку благотворное воздействие, она заметно повеселела. И даже почти собралась возвращаться в комнату, когда поняла, что уже не одна на балконе.
В первый момент испугалась — всё-таки где-то по школе ходит не только убийца, но и, может быть, злой на весь мир Ирейм! — но потом узнала пришельца.
— Привет. Тоже захотелось воздухом подышать? — улыбнулась она Кергалу.
Молодой змей стоял на полпути между девушкой и дверью, как будто не знал точно, чего именно хочет — сбежать или подойти.
— Привет, — тихо ответил парень и осторожно приблизился, словно боялся — или самой девушки, или напугать её. Остановился рядом, положил ладони на перила. — Чердак закрыли, — пожаловался он. — Наружу тоже нельзя. В комнате… плохо.
— Может, тебе просто в другую комнату перебраться, если эта не нравится? — предложила Дори, с любопытством разглядывая строгий профиль юноши. И рассеянно подумала, что он вообще-то даже ничего, только уж больно тощий.
— Поможет? — с сомнением покосился на неё Кель.
— Ну, попробовать можно, — философски пожала плечами девушка.
— А ты почему тут?
— Хотелось побыть одной. Ну, знаешь, бывает такое — всё не так, как надо, и все вокруг раздражают. Хочется не то чтобы убежать от проблем, но хоть не портить настроение дальше.
— Мне уйти? — опомнился Кергал.
Чувства девушки были ему более чем понятны: она доступно объяснила то его состояние, какому он даже не пытался найти название. Сильнее всего озадачивало, что, оказывается, это нормально и бывает не только с ним.
— Нет, не надо, я уже успокоилась. Да и с тобой удивительно легко, знаешь? Ты чудной такой, но хороший, — сообщила она. — Дай руку. Ну не так, дай я обопрусь…
Кель так и не понял, чего от него хотят. А девушка в итоге тяжело вздохнула и, подтащив его ближе за локоть, вскарабкалась на перила, одной рукой держась за них, а второй — опираясь на плечо змея. Да так и осталась сидеть, потому что Кергал показался надёжней и устойчивей скользкого гладкого мрамора.
— Холодно, — полувопросительно заметил парень, хмурясь.
— Ну я же тут не жить собираюсь! — Дори легкомысленно поболтала ногами. — Так просто, посидеть.
— Зачем?..
— Не знаю. Если есть перила, почему бы на них не посидеть? Это приятно. Я бы ещё ноги наружу свесила, но тут магия не пускает. Чувствуешь, совсем рядом?
— Да.
Обучение шло впрок не только близняшкам и остальным нормальным ученикам, но и Келю тоже. Он научился не просто ощущать магические преграды и инстинктивно их избегать, но понимать, насколько они действительно опасны. Какая-то просто спружинит и не позволит пройти, какая-то — испепелит на месте.
Чары не были живыми существами, и даже Келю никогда не приходило в голову их одушевлять, но сравнение их с животными, которое приводил на уроке Фалин, показалось молодому змею очень удачным. Ведь и правда, по некоторым зверям сразу можно видеть, готовятся они напасть или нет. Для этого даже не обязательно так уж хорошо знать повадки того или иного существа, достаточно довериться чутью и знать какие-то общие принципы. И точно так же, как с животными, есть шанс не угадать, и нападение последует мгновенно, без предупреждения: опасная ловушка может успешно прикидываться, например, безвредной сигналкой. Здесь уже требуется особая подготовка.
Кергалу вообще нравилось, как рассказывал и держался Фалин. И тем более шокирующим оказалось вдруг возникшее воспоминание — бегущий стражник, а следом за ним — рыжий учитель. Раньше Кель, конечно, не смог или, вернее, не стал бы связывать это событие с убийством, но после всех изменений, которые произошли в нём, и расспросов трудно было не сложить один плюс один. И горечь разочарования была ещё одним очень новым, сокрушительно сильным чувством. На этот раз, увы, очень неприятным.
Правда, оказалось, что и такие ощущения, когда чудится, что мир рушится, — тоже проходящие. Сейчас Келю было просто обидно, но действительность в лице симпатичной девушки рядом волновала куда сильнее.
— Иди сюда, это правда приятно, — позвала Дори и похлопала ладонью по мрамору рядом с собой. О том, что без опоры на Келя сидеть вроде как страшновато, она уже и не вспомнила.
Молодой змей взобрался на предложенное место гораздо легче и проворнее Дорики, ловкости ему было не занимать.
— Ну? — подбодрила его девушка. На балконе было уже почти темно, фонари здесь не горели и лишь слабо отсвечивали окна этажом выше. Этого не хватало, чтобы различить выражение лица собеседника, но Дори и так знала: Кергал выглядит очень сосредоточенным и собранным, как будто решает важную задачу.
— Неудобно, — решил Кель. — Неустойчиво. Опасно.
— Ты зануда, — хихикнула девушка и шутливо толкнула его плечом. Потом опять уцепила под локоть — для устойчивости. И так нахохлилась, прислушиваясь к собственным ощущениям.
Желание поругаться со всем миром пропало у неё ещё раньше, а вот сейчас Дорика вдруг нашла себя в прекрасном настроении, как будто ничего неприятного не случилось — ни с ней, ни даже с Маром. И благодарить за это явно стоило случайного собеседника.
Почему-то с ним было хорошо и уютно. Странный и явно не вполне нормальный юноша не казался Дори смешным или жалким, лишь самую малость забавным и — очень милым. Конечно, было обидно, что парень не в себе, но ведь состояние его улучшалось изо дня в день, это бросалось в глаза! Очень хотелось бы прямо сейчас заглянуть в будущее и узнать, каким он станет, например, через год, когда уже вполне оправится от потрясений.
А Кель и вовсе замер, боясь не то что пошевелиться — глубоко дышать! Внутри всё дрожало и обмирало от восторга: его особые чувства к Дорике никуда не делись, и сейчас это ощущалось особенно остро. Но, на удивление, никакого желания сбежать от столь сильных эмоций и спрятаться не было.
Наоборот, Кергал ловил себя на том, что сила и яркость собственных чувств начинает ему нравиться, и совсем не хочется уже возвращаться обратно.
Так он быстро привык к тому, что в этом большом доме всегда тепло и не нужно искать особого места, чтобы согреться. Привык не задумываться о том, где брать еду, и перестал таскать её в комнату. Уже запасённые сухари, правда, не выкидывал, не настолько он ещё доверял окружающим; но горячая, свежая и вкусная еда очень Келю нравилась, и он совсем не стремился назад, к прежнему выживанию с постоянными поисками объедков и страхом быть обнаруженным.
А теперь вот оказалось, что помимо обычных бытовых удобств или неудобств и обеспечения себя всем необходимым для выживания, существует ещё что-то. Знания, которые совершенно не нужны в жизни, всё равно вызывают интерес и стремление выяснить побольше — о мире, о людях вокруг, о себе самом. И чувства — пугающе сильные, разные, — занимают в этом мире отдельное, большое, важное место.
Поэтому Кель сидел неподвижно, впитывая новые впечатления и ощущения. А потом, когда девушка зябко поёжилась и отпустила его локоть, чтобы поплотнее закутаться в куртку, повинуясь не то наитию, не то смутным обрывкам воспоминаний, аккуратно обнял её за плечи. Дорика на мгновение замерла насторожённо, а потом подвинулась ближе и пристроила голову на остром плече парня. Жилистый и тонкий, он, однако, был на удивление тёплым.
Сидели они так довольно долго, пока совсем не стемнело, и никому не хотелось нарушать хрупкое ощущение уюта. Дори в итоге сдалась первой: сидеть на холодном камне было не очень-то удобно, и никакая куртка от этого не спасала.
— Пойдём внутрь? — неуверенно предложила она, не шевелясь. — Холодно…
Кель кивнул, соскользнул на пол и, не дожидаясь просьбы, подал девушке обе руки, помогая спуститься. И хотя необходимости в этом не было, Дори с удовольствием воспользовалась предложенной помощью.
К себе в комнату она вернулась очень рассеянной и задумчивой, прокручивая в памяти события вечера и копаясь в собственных чувствах. От вопросов сестры лишь невнятно отмахнулась расплывчатым «дышала воздухом».
Девушка не то чтобы хотела что-то скрыть или сердилась на сестру — нет, обида уже совершенно прошла, и Дори сама себе удивлялась, почему её пару часов назад так волновал выбор Бареса; хороший парень, да, и это только повод порадоваться за близняшку. Просто… Она сама толком не понимала, что вообще можно сказать об этом вечере и почему у неё сейчас такое настроение.
Не могла же она влюбиться в Келя, правда? То есть он, конечно, забавный и даже симпатичный, хоть и чудной, но совсем не такой, в какого можно влюбиться.
Наверное.
ГЛАВА 9. Кровь на полу
Я не ожидала, что в столь поздний час в библиотеке кто-то будет. Но когда зашла, с удивлением обнаружила за столом с картотекой не только Ежину, но и Сверту. Девушки явно оживлённо общались до того, как скрипнула дверь, а сейчас напряжённо уставились на меня.
— Ой, привет! — смущённо проговорила хозяйка книжного царства. — А мы тут… сидим вот.
— Хорошо сидите, — не удержалась я от улыбки. — Стаканы тоже надо прятать, если уж на то пошло.
— Мы не успели, — змея тоже смутилась, но бутылку из-под стола достала и вернула на стол.
Я к тому времени успела подойти и полюбопытствовала:
— Местное?
— Ага. Вкусное. Хочешь? — не растерялась Ежина.
— Не буду вам мешать, — отказалась от этого вежливого предложения. — Я просто хотела взять какое-нибудь лёгкое чтиво на ночь, чтобы голову разгрузить.
— Ну вот и не выдумывай, садись, — библиотекарь махнула рукой на ближайший стул, а сама залезла в тумбочку стола и достала ещё один бокал.
— Начинаю подозревать, что ты тайный алкоголик, — растерянно заметила я на это.
Но стул, подумав, всё-таки подвинула. Глоток хорошего вина перед сном вряд ли повредит, наоборот, поможет уснуть. Да и разговор ни о чём, наверное, куда лучше любой книги отвлечёт от тяжёлых мыслей.
— Да ну тебя! — отмахнулась она. — Это наследство поместья. Мы же с Мроном тут дольше остальных, помогали всё устраивать. От прежнего хозяина осталось много дорогущей посуды, да и других ценностей. Мебель частично оставили, а почти всё остальное изъяли в пользу короны. Ну а этих бокалов от всего сервиза осталось пять штук, и они не настолько роскошные, чтобы иметь цену поштучно. Они тут, в библиотеке, в баре стояли. Бар, конечно, убрали, а бокалы жалко стало, я их и спасла.
— А кто вообще всем этим занимался? — спросила я, широко поведя рукой. — Имею в виду, превращением поместья в школу.
— Ой, да руководил тут один, деятельный такой дядька, не помню имя. Но я его видела один раз мельком. А что?
— Спасибо сказать хотела, очень тут всё толково придумано и много всего предусмотрено. Удивительно, как за несколько дней удалось проделать такую огромную работу. Или тут змеи помогали?
— Змей не было, — качнула головой Ежина. — Но артефактов куча, причём их работы. Да и народу тут было — у-у-у! Постарались, в общем.
— Я правда вам не помешаю? — уточнила я неловко, принимая из рук Ежины бокал.
— Мы сплетничали о мужиках, поэтому — нет, не помешаешь, — фыркнула она. — А может, даже прояснишь кое-что.
— Даже догадываюсь, что именно, — хмыкнула я.
— Ну в общем да, мы не оригинальны, — они заговорщицки переглянулись.
— Норика, скажи, пожалуйста, вы ведь с Асписом были знакомы раньше, да? Между вами что-то было? — продолжила Сверта своим глубоким, мягким, тихим голосом.
— Ну… что-то было, да, — отрицать очевидное я не стала. — Но много лет назад, так что я на него не претендую, ты не думай.
— Да я, в общем, тоже, — улыбнулась змея — искренне, весело. — Аспис мне… ну не знаю. Как старший брат, наверное. Я им с Витолом очень благодарна, они многое для меня сделали. Оба.
— А Витол — это?.. — спросила я осторожно.
— Ты не знаешь? — изумилась Сверта. — Это отец Асписа. Витол Чарит, он очень известный целитель, специалист по расстройствам разума и вообще болезням головы. Аспис же по его стопам в целители пошёл, правда, ему хирургия интереснее.
— Мы были знакомы очень недолго, до представления родителям дело не дошло. Да и вряд ли он всех случайных любовниц тащил в отчий дом, — я нашла в себе силы ответить спокойно, с лёгкой иронией. — Ты так на меня глянула, как будто я какую-то гадость сказала.
— Сложно поверить, — неопределённо пожала плечами змея. — Вы как перестали ругаться, он так на тебя смотрит… Я, может, немногое видела в жизни, но так не смотрят на случайных любовниц, с которыми расстались много лет назад. Тем более не он.
— Тебе кажется, — поморщилась я. — Ему просто обидно, что всё в итоге пошло не по сценарию. Ни за что не поверю, что для этого бабника роман двадцатилетней давности что-то значит сейчас.
— Бабника? — с искренним изумлением переспросила змея. — Не знаю, каким он был раньше, но, сколько его знаю, он вообще равнодушен к женщинам, у него ни одного романа не было. Потому мне и интересно, что у вас такое произошло, что он столь резко изменился.
— Видимо, под присмотром жены было не погулять, — я пожала плечами.
— Какой жены? У него есть жена?! — опешила Сверта. — Не может быть, я бы знала!
— Ну, мать Бареса, — пояснила я растерянно.
— У Беса нет матери, — убеждённо отмахнулась она. — То есть где-то, конечно, есть или была, но никто не знает, где и кто это. Аспис случайно на сына наткнулся, почувствовал родство и подобрал его. У нас все эту историю знают. Так что я охотно верю, что в молодости Аспис был тем ещё… Что я такого смешного сказала?
