– Обойдешься, – поджала губы Эрфарин, надеясь, что у нее хватит сил не сдаться.
Близость волновала, будоражила, провоцировала.
Хотелось большего, хотелось продолжения. Хотелось всего.
Сладостная истома все больше овладевала ею, расслабляла, убаюкивала. И кажется, даже засевшему внутри кошмару она напевала очень хорошую колыбельную. Потому что тот вроде бы поднимал голову, демонстрировал свой оскал, но как-то блекло, невнятно, словно из-за какого-то невидимого барьера.
Да, доверие играло большую роль. И в том, что она могла вот так перевоплотиться во сне, не боясь менять облики. И в том, что совсем не могла бояться своего мужа, как мужчину. Как того, кто имеет право прикасаться ко всей ней.
Боги, да она готова была молить об этом!
– Очень плохое поведение. Очень, – дал свою оценку несогласию жены Дархад.
И конечно же, поцеловал ее. В наказание.
Неторопливо, нежно, крайне чувственно.
Он едва скользил по поверхности ее эмоций, не желая подглядывать за ней до конца, но и не желая упустить момент, если кошмар вновь вопьется в ее душу.
Эрфарин уже куда смелее принимала его ласки и объятия, не прислушивалась к себе каждую секунду, и поэтому поцелуй очень быстро стал глубоко-личным, пьянящим и жарким. Дархад крепче прижал девушку к себе, и она поддалась и ему самому, и сильным эмоциям, и самой этой возможности.
– Я не знаю, смогу ли… – тихо прошептала Эрфарин.
– Не волнуйся, я буду соблюдать границы, – пообещал ей Мастер Ночи.
– Я не хочу.
– Чего не хочешь?
– Чтобы ты соблюдал границы.
Мужчина усмехнулся.
– Тогда твой кошмар нам нужно победить. Правильно?
Девушка кивнула.
– Мы над этим как раз и работаем, – уверенно произнес Дархад.
Его губы скользнули по ее скулам, по носу и подбородку. Эрфарин вдруг поняла, что он повторяет ее. То, как она целовала его, обожжённого лунным светом, в карете. Но тогда ей нужно было убрать искры с его тела, он же сейчас буквально зажигал каждую ее клетку…
Руки Дархада скользнули по ее телу, по бокам, по бедрам. Чуть-чуть вниз и совсем не чуть-чуть вверх, сминая ткань сорочки, оголяя кожу, проникая на внутреннюю сторону, позволяя мужским пальцам ощутить весь шелк и нежность женского тела. Оставляя ничтожное расстояние до сосредоточия всего ее естества.
Черная муть толкнулась в ее горло отвратительной тошнотой. Эрфарин судорожно втянула в себя воздух.
– Я понял. Нельзя, – тихо произнес Дархад, оправляя края ее нижнего белья. – Хотел подарить тебе больше наслаждения, моя нежность.
Девушка отвернула лицо, закрыв глаза.
– Ты нарушаешь свое слово. Хотя только и хвастаешь тем, что честна со мной во всем, – тут же ласково укорил ее Мастер Ночи. – Мы же договорились – тебе нечего стыдиться. Все это – не твоя вина.
Эрфарин несмело взглянула на мужа.
Не ее… но все-таки калека здесь она. Неполноценная здесь она. Она не может ни принять его нежность, ни подарить в ответ удовольствие.
– В самом деле, – очень тяжко вздохнул Дархад, как следует рассмотрев выражение лица супруги и все поняв, – женщина не должна столько думать в постели с мужчиной. Я, кажется, недорабатываю.
Ей стало смешно. Кошмар снова отступил.
Дархад как следует рассмотрел свою жену. И, выбрав местечко, с которого стоило вновь продолжить, поцеловал впадинку на ее шее. Ее пульс участился, Эрфарин блаженно выдохнула, приподнимая голову, поощряя, давая больше пространства.
Его губы скользнули по четко очерченной ключице, одновременно пока пальцы стягивали тонкую лямку сорочки вниз с плеча.
Девушка вздрогнула.
– Неприятно?
– Очень приятно, – призналась она совершенно не своим голосом. Она даже не знала, что в нем может появиться столь предательская хрипотца.
– Тогда я продолжу.
Эрфарин исступленно кивнула, почти теряясь в ощущениях.
Боги Дня и Ночи! Эти прикосновения пальцев и поцелуи строго по границам имевшего на себе кокон из легкой ткани тела… Ее даже пугало то удовольствие, что растекалось по всем ее венам и мышцам. И удивляло, насколько это может быть возбуждающе.
Ограничение.
При том, что невыносимо хотелось большего, одновременно с этим хотелось, чтобы все продолжалось так. Чтобы Дархад изучал лишь то, что она могла перед ним открыть, и не касался всего остального.
Она извращенка. Вот и все… даже если они победят ее кошмар, даже если все станет возможно… он поймет, что с ней вообще все не так. Поймет и…
Мужские руки добрались до ее коленей. Чуткие пальцы скользнули под коленную чашечку, во впадинку с каким-то очень правильным… давлением?..
Мурашки пробежали по всему телу, а мышцы скрутило в сладкой судороге.
– Я правда извращенка, – не сдержавшись, прошептала Эрфарин.
Странное удовольствие пульсировало точками, расходилось по ней рваными волнами. Словно ее тело пробуждалось, возгоралось отдельными очагами, при этом стремясь вспыхнуть полностью. Оно впитывало страсть и нежность и училось им. Училось новым ощущениям и чувствам, тонкому пленяющему удовольствию. Такому роскошному, с которым ничто в мире нельзя сравнить.
И каждая клетка желала еще большего. Жажда стала отчетливо физической.
Совсем другой голод. Восхитительный.
Эрфарин обняла мужа. Скользнула ладонями по его широким плечам, по спине. Желая напитаться, насладиться им самим. Его близостью, его реакцией, его жаром. Тем, что он ее муж и принадлежит ей. Сейчас уж точно, и еще некоторое время после этого момента.
Она должна все узнать, все познать вместе с ним. Чтобы потом… потом…
Эрфарин услышала его смешок.
– Мне уже даже интересно, это ты вся такая чувствительная сама по себе или именно потому, что я до главных твоих местечек добраться не могу? – произнес Дархад, едва отрываясь от только ему ведомой дорожки из поцелуев.
– Я… я не знаю, – быстро облизав губы, выдохнула девушка.
– Не испытывала раньше такого?
– Нет, – на резком выдохе сказала Эрфарин.
– Прекрасно, – протянул Мастер Ночи с явным удовольствием. Почти мурлыкнул. Как огромный роскошный кот.
Если его прекрасная супруга такая чувствительная именно потому, что она с ним, это будет замечательно. При настоящей близости они спалят этот мир ко всем хардам.
От одной только этой мысли Дархад чувствовал, что дуреет. Темнота надвинулась на глаза и сознание, желая сбить с разума все оковы, сорвать четко выстроенные мысли. И отпустить на волю все данные природой инстинкты.
Он держался.
Да, его выдержке может позавидовать любой.
Мастер Ночи провел рукой по изгибу талии Эрфарин, тонкая ткань струилась, мешала, лишала главного, самого сладкого…
Девушка подняла руку и коснулась его сосредоточенного лица, едва проведя большим пальцем по хмурой морщинке между бровями.
– Тебе, должно быть… больно? – спросила она с нескрываемым беспокойством.
Дархад бросил на нее насмешливый взгляд.
Конечно же, она чувствовала все его напряжение. Такая заботливая… Сейчас опять начнет предлагать взять ее, несмотря на все.
Нет, он слишком долго подбирался к такой заманчивой цели. Еще немного потерпит.
– Я как-нибудь справлюсь.
– Это же вредно, – категорично сказала Эрфарин. – Не знаю… любовницу заведи.
Супруг расхохотался, даже прекратил поцелуи, хотя пришло самое время спуститься пониже и коснуться губами очаровательной стройной коленки.
– Третьей ее в постель уложим? – сквозь смех уточнил Дархад. – Приручать буду тебя, а заканчивать с ней?
Эрфарин тут же рассердилась и оттолкнула его. Перевернулась на бок, сжалась и шумно засопела.
– Ну тебя к хардам! Вот и справляйся сам… со всем своим… вот этим вот… всяким!
Дальше он не разобрал.
Дархад поцеловал свою очень чуткую и участливую жену в плечо и отстранился.
Все-таки брак – это очень интересно! Мастер Ночи пребывал в восторге. Или это именно у них такой интересный брак?
Как только он скрылся в ванной комнате, Эрфарин, конечно же, сбежала в свою спальню и плотно закрыла дверь. И замок защелкнула. Она помнила о бесполезности этого маневра перед хозяином дома, но все-таки надеялась, что он будет врываться в ее комнату только по серьезному поводу. Вот как недавно…
Она закусила губу, но не сдержалась и все равно хихикнула.
Боги Дня и Ночи! Ей нравится собственный муж!
Именно так и должно быть. Но это у нормальных людей, а они не совсем нормальные.
Она быстро привела себя в порядок. Исключением стал только какой-то немного безумный взгляд, который, кажется, выдавал ту бурю, что все еще бушевала внутри. Но Эрфарин решила с ней не бороться. С ней было хорошо. Она задушит, заглушит кошмар.
А вообще, ей следовало как следует поработать в поместье. Но перед этим…
Эрфарин в волнении прикоснулась к артефакту связи и через несколько секунд уже смотрела на полупрозрачный образ младшей сестры. Ивьен находилась в своей комнате. Она была не в ученической форме, а в удобной тунике и штанах. И с совершенно растрепанной прической, словно девушка не расчесывалась.
И сразу стало ясно, что она провела взаперти все эти часы и, по всей видимости, решила наказать себя и всех окружающих тем, чтобы не выходить из помещения ни под каким предлогом.
– Ивьен, прости меня. Я была неправа! – быстро проговорила Эрфарин, не тратя себя на приветствия и не надеясь услышать ничего ласкового в ответ.
Девушка, конечно же, супилась и хмурила красивые брови.
– Я никогда тебя такой не видела, ты меня напугала, – честно призналась она.
– Знаю, извини меня!
– Что-то случилось, да? – напряженно спросила Ивьен и подалась корпусом вперед, стремясь разглядеть старшенькую получше. – Пишут о непонятном инциденте, что случился, когда Мастер Ночи Дархад Форгаз возвращался с приема. О тебе ни слова…
– Временную супругу не будут упоминать… Я им не очень интересна, – едва заметно скривилась Эрфарин.
Факт женитьбы Мастера Гильдии Ангарет, конечно, стоил того, чтобы упомянуть разок имя избранницы, а вот то, что временная жена всюду следует за ним, для газетчиков вовсе не та новость, на которой можно поднять шум. Гораздо важнее осветить тот факт, что случилось некое таинственное нападение на представителя выдающейся Гильдии артефакторов.
– Что случилось? Ты испугалась за меня, значит, что-то напугало тебя. Что? – крайне строгим тоном спросила Ивьен.
Эрфарин помолчала. Но потом все-таки решилась рассказать сестре о нападении неизвестных, когда они возвращались с бала. Невозможно же все от нее утаивать…
Младшенькая вскочила с кровати и заметалась по комнате. Так, что иногда пропадала из поля зрения артефакта связи. Она несколько раз провела пятерней по волосам и растрепала их окончательно.
– Хард знает что такое! – выразила свое мнение Ивьен в конце концов. – Как ты вообще?
– Все хорошо, – спокойно ответила Эрфарин, надеясь так передать свое настроение и показать, что повода нервничать действительно нет. По крайней мере, сейчас уже точно. – Дархад защитил нас обоих. С ним… мне не страшно.
Она, конечно, слукавила. Немного страшно. И из-за собственного кошмара в душе и из-за того, каким, оказывается, владел Мастер Ночи Гильдии Ангарет. Но это она оставит при себе.
– Кошмар – это… – Ивьен попыталась подобрать слово, – …поразительно, конечно. Знаешь, сестрица, я думаю, что тоже попробую взрастить свой…
Старшая сестра вздохнула.
– Не сейчас, – тут же принялась убеждать младшая. – Попозже, потом… В моей профессии он пригодится.
Эрфарин готова была согласиться с этим, даже несмотря на то, что Ивьен обрекает себя на муки. Да и не может же она запрещать что-то младшенькой из-за собственных опасений, у Ивьен своя жизнь, и она имеет право сделать свой выбор.
Даже если он опасный.
– Вот бы попросить Мастера Форгаза показать кошмар, – задумчиво добавила девушка.
– Кто бы сомневался, что ты тут же начнешь любопытничать. Удивительно, что у тебя нет второй ипостаси, – хмыкнула Эрфарин.
– Да, только тебе достались уши, лапы и хвост. Надеюсь, у айиса Дархада нет аллергии на кошек.
– Совсем нет, мы с ним прекрасно уживаемся.
– О-о, разрешаешь ему гладить тебя за ушком? – тут же коварно улыбнулась Ивьен и многозначительно осмотрела старшую сестру.
– Ну тебя, младшенькая.
Ивьен хихикнула. Но сразу же стала серьезной.
– Будь осторожна, Эрфарин.
Она прекрасно понимала, что опасности еще не отступили, что все еще не закончилось, а потому следовало проявлять осторожность.
– Ты тоже, – ответила старшенькая.
Артефакт погас.
Эрфарин позволила себе лишь пару минут провести в пространных размышлениях о семье и о своей жизни, после чего решительно поднялась и покинула особняк.
Самое время поработать.
Как и всякий раз, она приблизилась именно к тому месту, откуда шел исток всей тьмы, что захватила Фатеас. Реликвия Эстерайи по-прежнему высвобождала свои немалые силы, но все же этот поток стал немного иным. Не столь насыщенным, не столь неумолимым, как при первом знакомстве с ним. Магия Дня пыталась уравновесить эту силу, и шаг за шагом это удавалось.
Иглы воспарили перед Эрфарин, и каждую из них она направила в нужную точку.
Свет солнца где-то там, за границами Фатеаса. Он существует, и он могущественен. Девушка обратила его в нити, сплела их вместе, сделала туже, плотнее и принялась вышивать свет.
Черта за чертой.
Граница земли, корни деревьев, сами деревья, их высокие кроны, дорожки, что прошивали поместье насквозь, фонари.
Контуры, очертания, линии, силуэты. Свет вонзался в тьму поместья, отодвигал ее, отгонял, заставлял подвинуться.
Эрфарин медленно двигалась по территории, выискивая самые темные места. Нефритовые иглы летали вокруг нее острыми быстрыми стрелами в разные стороны. Девушка полностью сосредоточилась на работе. И вокруг нее проявилась аура, она оказалась объята мягким светом и сама по себе немного напоминала светлячка.
Тьма теряла свой глубокий непроницаемый черный цвет, становилась серее, становилась слабее. Уступала противоположной силе, чувствуя, что та тоже достаточно сильна. И что их противостояние вполне может считаться достойным.
Свет фонарей теперь казался ярче, отбрасывал свои блики дальше, позволял видеть чуть больше.
Руки Эрфарин неустанно двигались, внимательные серо-голубые глаза выискивали уголки, в которые следовало направить больше сил.
Несколько нефритовых игл вдруг сошлись ближе друг к другу и рванули вперед еще быстрее. Они прошили насквозь бросившийся к девушке кошмар. Световые нити резко перекрутились и разошлись в стороны, разрывая порождение магии Ночи в клочья. Эрфарин, избавившись от этого материального воплощения ужаса, лишь хмыкнула и пошла дальше, тут же о нем позабыв.
Увлекшись работой, она поняла, что прошло несколько часов, лишь потому, что черпать энергию из силы Дня стало сложнее. И девушка осознала, что за пределами Фатеаса наступили сумерки.
Можно было продолжить работу и дальше, но это потребовало бы больше усилий. А усталость все-таки подкралась, легла тяжелым плащом на плечи.
Эрфарин остановилась, оценила собственные труды и засчитала себе неплохой успех. По крайней мере, теперь все ее старания давали в том числе и видимый результат, а не просто пропадали где-то в глубокой темной бездне.
Близость волновала, будоражила, провоцировала.
Хотелось большего, хотелось продолжения. Хотелось всего.
Сладостная истома все больше овладевала ею, расслабляла, убаюкивала. И кажется, даже засевшему внутри кошмару она напевала очень хорошую колыбельную. Потому что тот вроде бы поднимал голову, демонстрировал свой оскал, но как-то блекло, невнятно, словно из-за какого-то невидимого барьера.
Да, доверие играло большую роль. И в том, что она могла вот так перевоплотиться во сне, не боясь менять облики. И в том, что совсем не могла бояться своего мужа, как мужчину. Как того, кто имеет право прикасаться ко всей ней.
Боги, да она готова была молить об этом!
– Очень плохое поведение. Очень, – дал свою оценку несогласию жены Дархад.
И конечно же, поцеловал ее. В наказание.
Неторопливо, нежно, крайне чувственно.
Он едва скользил по поверхности ее эмоций, не желая подглядывать за ней до конца, но и не желая упустить момент, если кошмар вновь вопьется в ее душу.
Эрфарин уже куда смелее принимала его ласки и объятия, не прислушивалась к себе каждую секунду, и поэтому поцелуй очень быстро стал глубоко-личным, пьянящим и жарким. Дархад крепче прижал девушку к себе, и она поддалась и ему самому, и сильным эмоциям, и самой этой возможности.
– Я не знаю, смогу ли… – тихо прошептала Эрфарин.
– Не волнуйся, я буду соблюдать границы, – пообещал ей Мастер Ночи.
– Я не хочу.
– Чего не хочешь?
– Чтобы ты соблюдал границы.
Мужчина усмехнулся.
– Тогда твой кошмар нам нужно победить. Правильно?
Девушка кивнула.
– Мы над этим как раз и работаем, – уверенно произнес Дархад.
Его губы скользнули по ее скулам, по носу и подбородку. Эрфарин вдруг поняла, что он повторяет ее. То, как она целовала его, обожжённого лунным светом, в карете. Но тогда ей нужно было убрать искры с его тела, он же сейчас буквально зажигал каждую ее клетку…
Руки Дархада скользнули по ее телу, по бокам, по бедрам. Чуть-чуть вниз и совсем не чуть-чуть вверх, сминая ткань сорочки, оголяя кожу, проникая на внутреннюю сторону, позволяя мужским пальцам ощутить весь шелк и нежность женского тела. Оставляя ничтожное расстояние до сосредоточия всего ее естества.
Черная муть толкнулась в ее горло отвратительной тошнотой. Эрфарин судорожно втянула в себя воздух.
– Я понял. Нельзя, – тихо произнес Дархад, оправляя края ее нижнего белья. – Хотел подарить тебе больше наслаждения, моя нежность.
Девушка отвернула лицо, закрыв глаза.
– Ты нарушаешь свое слово. Хотя только и хвастаешь тем, что честна со мной во всем, – тут же ласково укорил ее Мастер Ночи. – Мы же договорились – тебе нечего стыдиться. Все это – не твоя вина.
Эрфарин несмело взглянула на мужа.
Не ее… но все-таки калека здесь она. Неполноценная здесь она. Она не может ни принять его нежность, ни подарить в ответ удовольствие.
– В самом деле, – очень тяжко вздохнул Дархад, как следует рассмотрев выражение лица супруги и все поняв, – женщина не должна столько думать в постели с мужчиной. Я, кажется, недорабатываю.
Ей стало смешно. Кошмар снова отступил.
Дархад как следует рассмотрел свою жену. И, выбрав местечко, с которого стоило вновь продолжить, поцеловал впадинку на ее шее. Ее пульс участился, Эрфарин блаженно выдохнула, приподнимая голову, поощряя, давая больше пространства.
Его губы скользнули по четко очерченной ключице, одновременно пока пальцы стягивали тонкую лямку сорочки вниз с плеча.
Девушка вздрогнула.
– Неприятно?
– Очень приятно, – призналась она совершенно не своим голосом. Она даже не знала, что в нем может появиться столь предательская хрипотца.
– Тогда я продолжу.
Эрфарин исступленно кивнула, почти теряясь в ощущениях.
Боги Дня и Ночи! Эти прикосновения пальцев и поцелуи строго по границам имевшего на себе кокон из легкой ткани тела… Ее даже пугало то удовольствие, что растекалось по всем ее венам и мышцам. И удивляло, насколько это может быть возбуждающе.
Ограничение.
При том, что невыносимо хотелось большего, одновременно с этим хотелось, чтобы все продолжалось так. Чтобы Дархад изучал лишь то, что она могла перед ним открыть, и не касался всего остального.
Она извращенка. Вот и все… даже если они победят ее кошмар, даже если все станет возможно… он поймет, что с ней вообще все не так. Поймет и…
Мужские руки добрались до ее коленей. Чуткие пальцы скользнули под коленную чашечку, во впадинку с каким-то очень правильным… давлением?..
Мурашки пробежали по всему телу, а мышцы скрутило в сладкой судороге.
– Я правда извращенка, – не сдержавшись, прошептала Эрфарин.
Странное удовольствие пульсировало точками, расходилось по ней рваными волнами. Словно ее тело пробуждалось, возгоралось отдельными очагами, при этом стремясь вспыхнуть полностью. Оно впитывало страсть и нежность и училось им. Училось новым ощущениям и чувствам, тонкому пленяющему удовольствию. Такому роскошному, с которым ничто в мире нельзя сравнить.
И каждая клетка желала еще большего. Жажда стала отчетливо физической.
Совсем другой голод. Восхитительный.
Эрфарин обняла мужа. Скользнула ладонями по его широким плечам, по спине. Желая напитаться, насладиться им самим. Его близостью, его реакцией, его жаром. Тем, что он ее муж и принадлежит ей. Сейчас уж точно, и еще некоторое время после этого момента.
Она должна все узнать, все познать вместе с ним. Чтобы потом… потом…
Эрфарин услышала его смешок.
– Мне уже даже интересно, это ты вся такая чувствительная сама по себе или именно потому, что я до главных твоих местечек добраться не могу? – произнес Дархад, едва отрываясь от только ему ведомой дорожки из поцелуев.
– Я… я не знаю, – быстро облизав губы, выдохнула девушка.
– Не испытывала раньше такого?
– Нет, – на резком выдохе сказала Эрфарин.
– Прекрасно, – протянул Мастер Ночи с явным удовольствием. Почти мурлыкнул. Как огромный роскошный кот.
Если его прекрасная супруга такая чувствительная именно потому, что она с ним, это будет замечательно. При настоящей близости они спалят этот мир ко всем хардам.
От одной только этой мысли Дархад чувствовал, что дуреет. Темнота надвинулась на глаза и сознание, желая сбить с разума все оковы, сорвать четко выстроенные мысли. И отпустить на волю все данные природой инстинкты.
Он держался.
Да, его выдержке может позавидовать любой.
Мастер Ночи провел рукой по изгибу талии Эрфарин, тонкая ткань струилась, мешала, лишала главного, самого сладкого…
Девушка подняла руку и коснулась его сосредоточенного лица, едва проведя большим пальцем по хмурой морщинке между бровями.
– Тебе, должно быть… больно? – спросила она с нескрываемым беспокойством.
Дархад бросил на нее насмешливый взгляд.
Конечно же, она чувствовала все его напряжение. Такая заботливая… Сейчас опять начнет предлагать взять ее, несмотря на все.
Нет, он слишком долго подбирался к такой заманчивой цели. Еще немного потерпит.
– Я как-нибудь справлюсь.
– Это же вредно, – категорично сказала Эрфарин. – Не знаю… любовницу заведи.
Супруг расхохотался, даже прекратил поцелуи, хотя пришло самое время спуститься пониже и коснуться губами очаровательной стройной коленки.
– Третьей ее в постель уложим? – сквозь смех уточнил Дархад. – Приручать буду тебя, а заканчивать с ней?
Эрфарин тут же рассердилась и оттолкнула его. Перевернулась на бок, сжалась и шумно засопела.
– Ну тебя к хардам! Вот и справляйся сам… со всем своим… вот этим вот… всяким!
Дальше он не разобрал.
Дархад поцеловал свою очень чуткую и участливую жену в плечо и отстранился.
Все-таки брак – это очень интересно! Мастер Ночи пребывал в восторге. Или это именно у них такой интересный брак?
Как только он скрылся в ванной комнате, Эрфарин, конечно же, сбежала в свою спальню и плотно закрыла дверь. И замок защелкнула. Она помнила о бесполезности этого маневра перед хозяином дома, но все-таки надеялась, что он будет врываться в ее комнату только по серьезному поводу. Вот как недавно…
Она закусила губу, но не сдержалась и все равно хихикнула.
Боги Дня и Ночи! Ей нравится собственный муж!
Именно так и должно быть. Но это у нормальных людей, а они не совсем нормальные.
Она быстро привела себя в порядок. Исключением стал только какой-то немного безумный взгляд, который, кажется, выдавал ту бурю, что все еще бушевала внутри. Но Эрфарин решила с ней не бороться. С ней было хорошо. Она задушит, заглушит кошмар.
А вообще, ей следовало как следует поработать в поместье. Но перед этим…
Эрфарин в волнении прикоснулась к артефакту связи и через несколько секунд уже смотрела на полупрозрачный образ младшей сестры. Ивьен находилась в своей комнате. Она была не в ученической форме, а в удобной тунике и штанах. И с совершенно растрепанной прической, словно девушка не расчесывалась.
И сразу стало ясно, что она провела взаперти все эти часы и, по всей видимости, решила наказать себя и всех окружающих тем, чтобы не выходить из помещения ни под каким предлогом.
– Ивьен, прости меня. Я была неправа! – быстро проговорила Эрфарин, не тратя себя на приветствия и не надеясь услышать ничего ласкового в ответ.
Девушка, конечно же, супилась и хмурила красивые брови.
– Я никогда тебя такой не видела, ты меня напугала, – честно призналась она.
– Знаю, извини меня!
– Что-то случилось, да? – напряженно спросила Ивьен и подалась корпусом вперед, стремясь разглядеть старшенькую получше. – Пишут о непонятном инциденте, что случился, когда Мастер Ночи Дархад Форгаз возвращался с приема. О тебе ни слова…
– Временную супругу не будут упоминать… Я им не очень интересна, – едва заметно скривилась Эрфарин.
Факт женитьбы Мастера Гильдии Ангарет, конечно, стоил того, чтобы упомянуть разок имя избранницы, а вот то, что временная жена всюду следует за ним, для газетчиков вовсе не та новость, на которой можно поднять шум. Гораздо важнее осветить тот факт, что случилось некое таинственное нападение на представителя выдающейся Гильдии артефакторов.
– Что случилось? Ты испугалась за меня, значит, что-то напугало тебя. Что? – крайне строгим тоном спросила Ивьен.
Эрфарин помолчала. Но потом все-таки решилась рассказать сестре о нападении неизвестных, когда они возвращались с бала. Невозможно же все от нее утаивать…
Младшенькая вскочила с кровати и заметалась по комнате. Так, что иногда пропадала из поля зрения артефакта связи. Она несколько раз провела пятерней по волосам и растрепала их окончательно.
– Хард знает что такое! – выразила свое мнение Ивьен в конце концов. – Как ты вообще?
– Все хорошо, – спокойно ответила Эрфарин, надеясь так передать свое настроение и показать, что повода нервничать действительно нет. По крайней мере, сейчас уже точно. – Дархад защитил нас обоих. С ним… мне не страшно.
Она, конечно, слукавила. Немного страшно. И из-за собственного кошмара в душе и из-за того, каким, оказывается, владел Мастер Ночи Гильдии Ангарет. Но это она оставит при себе.
– Кошмар – это… – Ивьен попыталась подобрать слово, – …поразительно, конечно. Знаешь, сестрица, я думаю, что тоже попробую взрастить свой…
Старшая сестра вздохнула.
– Не сейчас, – тут же принялась убеждать младшая. – Попозже, потом… В моей профессии он пригодится.
Эрфарин готова была согласиться с этим, даже несмотря на то, что Ивьен обрекает себя на муки. Да и не может же она запрещать что-то младшенькой из-за собственных опасений, у Ивьен своя жизнь, и она имеет право сделать свой выбор.
Даже если он опасный.
– Вот бы попросить Мастера Форгаза показать кошмар, – задумчиво добавила девушка.
– Кто бы сомневался, что ты тут же начнешь любопытничать. Удивительно, что у тебя нет второй ипостаси, – хмыкнула Эрфарин.
– Да, только тебе достались уши, лапы и хвост. Надеюсь, у айиса Дархада нет аллергии на кошек.
– Совсем нет, мы с ним прекрасно уживаемся.
– О-о, разрешаешь ему гладить тебя за ушком? – тут же коварно улыбнулась Ивьен и многозначительно осмотрела старшую сестру.
– Ну тебя, младшенькая.
Ивьен хихикнула. Но сразу же стала серьезной.
– Будь осторожна, Эрфарин.
Она прекрасно понимала, что опасности еще не отступили, что все еще не закончилось, а потому следовало проявлять осторожность.
– Ты тоже, – ответила старшенькая.
Артефакт погас.
Эрфарин позволила себе лишь пару минут провести в пространных размышлениях о семье и о своей жизни, после чего решительно поднялась и покинула особняк.
Самое время поработать.
Как и всякий раз, она приблизилась именно к тому месту, откуда шел исток всей тьмы, что захватила Фатеас. Реликвия Эстерайи по-прежнему высвобождала свои немалые силы, но все же этот поток стал немного иным. Не столь насыщенным, не столь неумолимым, как при первом знакомстве с ним. Магия Дня пыталась уравновесить эту силу, и шаг за шагом это удавалось.
Иглы воспарили перед Эрфарин, и каждую из них она направила в нужную точку.
Свет солнца где-то там, за границами Фатеаса. Он существует, и он могущественен. Девушка обратила его в нити, сплела их вместе, сделала туже, плотнее и принялась вышивать свет.
Черта за чертой.
Граница земли, корни деревьев, сами деревья, их высокие кроны, дорожки, что прошивали поместье насквозь, фонари.
Контуры, очертания, линии, силуэты. Свет вонзался в тьму поместья, отодвигал ее, отгонял, заставлял подвинуться.
Эрфарин медленно двигалась по территории, выискивая самые темные места. Нефритовые иглы летали вокруг нее острыми быстрыми стрелами в разные стороны. Девушка полностью сосредоточилась на работе. И вокруг нее проявилась аура, она оказалась объята мягким светом и сама по себе немного напоминала светлячка.
Тьма теряла свой глубокий непроницаемый черный цвет, становилась серее, становилась слабее. Уступала противоположной силе, чувствуя, что та тоже достаточно сильна. И что их противостояние вполне может считаться достойным.
Свет фонарей теперь казался ярче, отбрасывал свои блики дальше, позволял видеть чуть больше.
Руки Эрфарин неустанно двигались, внимательные серо-голубые глаза выискивали уголки, в которые следовало направить больше сил.
Несколько нефритовых игл вдруг сошлись ближе друг к другу и рванули вперед еще быстрее. Они прошили насквозь бросившийся к девушке кошмар. Световые нити резко перекрутились и разошлись в стороны, разрывая порождение магии Ночи в клочья. Эрфарин, избавившись от этого материального воплощения ужаса, лишь хмыкнула и пошла дальше, тут же о нем позабыв.
Увлекшись работой, она поняла, что прошло несколько часов, лишь потому, что черпать энергию из силы Дня стало сложнее. И девушка осознала, что за пределами Фатеаса наступили сумерки.
Можно было продолжить работу и дальше, но это потребовало бы больше усилий. А усталость все-таки подкралась, легла тяжелым плащом на плечи.
Эрфарин остановилась, оценила собственные труды и засчитала себе неплохой успех. По крайней мере, теперь все ее старания давали в том числе и видимый результат, а не просто пропадали где-то в глубокой темной бездне.
