Ему всегда казалось, что Нефертари боится именно пламени Феникса, а не его самого, поэтому в этот миг почувствовал себя странно. На его лице промелькнула странная тревога, но он скрыл это смешком:
- Повесь эти сопли на ёлку, Тари! – произнес он, бросив в нее яблоком, отчего грустное лицо Нефертари тут же стало сердитым. Яблоко полетело обратно, и оба улыбнулись.
- Какие-то унылые у вас всех противники, - произнес Рыжий. - Среди моих противников была старуха, которая хотела купить меня у Нахти. В принципе, по меркам рабов я считаюсь уродом из-за красных волос, но старуха попалась неразборчивой. Вбила в свою сморщенную голову, что ей надо меня себе в пользование. Причем эта старая зараза владела магией воды. Нахти сдавал меня ей в аренду, но не продавал.
- Зачем сдавал? – Эрик хотел уточнить, правильно ли он понимает причину.
- Старушенция хотела молодость вспомнить. А у меня тело было довольно развитым уже в семнадцать лет, и я попал. Каждый раз мне нужно было придумывать, как ее не...
Нефертари уже давилась со смеху.
- Сжечь ее не представлялось никакой возможности, и в комнате постоянно находились ее слуги. Но у нее был свой лекарь, жуткий беззубый старикашка, который делал настолько хорошие отвары, что даже Полудохлый стал бы Дохлым от зависти. Короче, была у него внучка... Страшная, как сама жизнь. Толстая, как гиппопотам. Нет, как два гиппопотама. Лекари в Египте богаты, поэтому и пожирала она деньги своего деда, как трехглавый червь. Вот только никто ее, такую страшную, не хотел. Ну я и подумал, что...
Тари прижала ладонь к губам, пытаясь не расхохотаться в голос. Она помнила эту историю.
- Что чем развлекать эту старушенцию, можно попробовать договориться с дедом, что я запугаю всех потенциальных женишков, чтобы те прискакали к его внучке наперегонки. Но случилась еще одна неприятность, которую я не учел...
Нефертари уже вытирала слезы.
- Хватит зубы скалить! – беззлобно рявкнул на египтянку Косэй и продолжил, - девка эта свинообразная положила глаз на меня. И хотела, чтобы я ее сначала, а потом она бы уже пошла замуж за того, на кого дед укажет. В данном случае, за сына другого лекаря.
- Может, обойдемся без подробностей? – теперь уже графиня не удержалась от смеха.
- Нет, все не так просто. Для меня, что старуха, что толстуха – один крокодил. Но я согласился на толстуху, сказал, что встречусь с ней, но только ночью, потому что очень стеснительный. Взамен мне ее дед даст зелье, от которого старушенция будет болеть каждый раз, когда ей приспичет. Договорились. Вот только не хочется мне гиппопотама, хоть убейте... Сижу и думаю, что бы сделать такого, чтобы не лезть на нее. В итоге, нашел одного из рабов – волосы у него длинные, как у меня. Запугал его до смерти и отправил вместо себя. В хлеву, где у нас было свидание, в полной темноте, разговаривал я, а... делал он. Все довольны, один расстроен, но плевать. Зелье я получил. Но не знал, что его нельзя наливать в вино. В итоге старушенция окочурилась. В смерти обвинили лекаря с его дочерью-гиппопотамом, убивать хотели. Но они-то не виноваты. По сути, можно было наплевать, но мне совестно стало. Сижу, думаю, что делать. Признаваться – меня убьют, дай думаю, признаюсь, но наполовину. Вылез на трибуну во время суда и сказал, что, каюсь, подал старухе вина, а она до этого что-то пила из какой-то склянки с синей крышкой. Отправились в дом старухи, нашли дурацкую склянку, что дал мне лекарь. Выяснилось, что там было зелье для сна, и все свалили на саму старуху. Но это еще не все... Через девять лун Бегемот родила ребенка. У самой волосы белые-белые, но не такие, как у Полудохлого, а цвета выжженного кактуса. А у меня рыжие. А родился ребенок с черными волосами. Крику было, мол, как так? Но как так, так и не додумались. Так что у меня, по идее, ребенок есть. А сама Бегемот вышла замуж за запуганного сына лекаря и похудела. Он ей еще волосы чем-то намазал, даже красивой стала. Вот и сказке конец.
После предыдущих историй, полных тьмы и тлена, эта повеселила собравшихся.
- А вы с Эриком случайно не братья? – с иронией поинтересовался Харт, глядя на рыжеволосого.
- То-то я чувствую сходство, - добавил Фостер, весело улыбаясь. – Ладно, давай, Сфинкс, твоя очередь.
Историю воина опять таки рассказывал Косэй, точнее переводил ее на язык смертных. Самыми страшными противниками Сфинкса всегда были женщины с их попытками сделать плотные телодвижения. И если мужчин Лев убивал молча, то «сестер Ингемара» убивать вне арены было нельзя. В какой-то момент Сфинкс сообразил, в чем его проблема, начал горбиться, изображать хромого и перемазываться в грязи. И все было хорошо, все считали его ненормальным и сторонились, пока не случилась история с одной из Оракулов. Ее колесница перевернулась и рухнула с моста в реку, и выуживать ее из воды бросились все. Один Сфинкс сидит на берегу, не спасает. Хозяин орет на него, стегает кнутом, а он лишь прикрывается. Оракула достали из воды, пригласили в дом обсушиться, а она возьми и потребуй к себе того, кто не пошел ее спасать. Увидела она Сфинкса и велела лезть в реку. Оракула не ослушаешься, пришлось лезть. Когда он скрылся с головой, Оракул потребовала вернуть его обратно. И обалдела.
- Сфинкс красивый, - улыбнулась Нефертари, глядя на хмурого воина.
- Ну, да, по меркам Египта красивее только Ингемар и Ильнес, - продолжал Косэй. – Грязь с волос сошла, лицо очистилось, и Оракул потребовала его себе. Мол, захотела выставить его на Шоу рабов, но на самом деле ясно было, зачем он ей был нужен.
- Мне бы тоже он был нужен не для Шоу Рабов, - усмехнулась Тари. – Я кстати была той самой «сестрой Ингемара», которая пыталась его совратить. Он еще хуже эльфа. Ильнес, быть может, покраснел хотя бы. А этот просто голову на бок, и смотрит, как озадаченный шакал.
- Я не знаю, было ли у него что-то с Оракулом, он мне так и не признался. А она красивая, дрянь, как Лилит. Так что мне кажется, что он очень даже там «поколосился», где надо. И запал на нее. Поэтому бабы его другие не интересуют. Когда она отправила его на Шоу Рабов, Сфинкс попросту всех убил. Одного за другим. Он обратился в песок и всех задушил. Вначале господа пришли в ярость, потребовали казнить, но в итоге, его дамочка его спасла.
- И Сфинкс больше ни разу не видел этой женщины? – с долей грусти в голосе поинтересовалась Лилит.
- Видел. Нахти убил ее, когда заподозрил в заговоре против него. Это было клеветой со стороны неугодных, но...
Сфинкс отвел взгляд в сторону, не желая, чтобы на него смотрели с сочувствием, но впервые на бесстрастном лице воина появились какие-то чувства. Его изменившаяся энергетика подтверждала это, и Рейвен незаметно коснулся рукой его локтя. Сфинкс вздрогнул.
- Я расскажу свою историю, - произнес полицейский, решив отвлечь внимание присутствующих на себя. – До вас, мои дорогие, жести у меня особо не случалось, хотя бы потому, что я плюс-минус заранее знал, кто в меня сейчас выстрелит, и с какого угла набросится. На данный момент моим самым страшным противником является моя соседка. Она четыре раза подавала на меня в суд. Первое – я оставил на балконе полотенце, обычное, махровое, синее полотенце, которым потом трясли перед лицом судьи и присяжными. Полотенце оказалось оскорбительно тем, что цитата: неизвестно, какая девица легкого поведения им пользовалась. Вторая причина нашего судебного разбирательство – коврики перед дверью. Она решила, что я вытираю ноги о ее коврик, чтобы реже чистить собственный. Третья причина – гости. Она написала на меня жалобу, что в своей квартире я открыл бордель, где курят марихуану и развлекаются с женщинами, а я за все это беру деньги. Косяк был в том, что у меня, действительно, нашли довольно много наличных денег, но позже выяснилось, благодаря видеокамерам в казино, что у меня был удачный выигрыш. Но вот этот суд потрепал мне нервы. Четвертая тяжба была из-за Майка, который завалился ко мне ночью пьяным, когда его выгнала подружка. Надо признаться, страдал мой друг очень громко, выражался еще громче, и последнее дело я проиграл. Пришлось выплатить карге неустойку в три тысячи долларов. Проклятье! Говорю не в претензию, но уверен, что из-за вас она вновь атакует меня.
- А чего ты не убьешь ее? – удивился Косэй. – Если какая-то недобитая гиена постоянно кусает тебя за одну и ту же ногу, ты должен что-то делать. Что за мир у вас такой, если все могут напасть на дракона и после этого не сдохнуть?
- В нашем мире нет драконов, - с иронией протянул Рейвен.
- А ты тогда кто, мираж? Вернемся, и я лично откручу голову этому ничтожеству. А ты... Ты поменьше водись со всякими сопляками, а то превратишься в мягкотелую гусеницу, которую раздавит любой сандалий.
- Не превратится, - вежливо произнес Эристель. – Мой рождественский подарок несколько облегчит тяжелые будни черного дракона, пытающегося стать «человеком».
Рейвен слегка насторожился, вглядываясь в непроницаемое лицо «маньяка». Улыбки на губах Лилит и Эрика понравились ему еще меньше. О самом подарке Рейвен узнает только по возвращению домой, так как Фостер изо всех сил скрывал изменившуюся энергетику в соседней квартире, куда перед их отъездом заселилось злобное привидение.
Эстафетную палочку передали Эрику, и он заметно оживился, почувствовав на себе всеобщее внимание. Карие глаза «лиса» загорались, когда к нему обращалось столько лиц, и, улыбнувшись, он начал свою историю.
- Работа наемного убийцы вообще не очень благодарная. То и дело подставляешься, у тебя постоянно кто-то на хвосте, вечно не хотят платить вовремя или платят не столько, сколько было обещано. И всегда нужно перепроверять заказ. Однажды на встречу со мной приехал один высокопоставленный человек, назовем его мистер Джей. Он заказал мне убрать одного молодчика, который начал подозрительным образом влиять на цены в нефтяной торговле. Этот же тип вел какие-то левые махинации и в правительстве собственной страны, и даже в международных отношениях его голос имел место быть. Хотя кто это был? Тусовщик, который владел главным пакетом акций в крупной нефтяной компании. Круг его общения, преимущественно, составляли бизнесмены, политики, криминал и такие же прожигатели жизни. Я нашел этого типа в одном из самых роскошных клубов столицы. Он был пьян, на него гроздьями вешались девки, а местный авторитет с упоением рассказывал ему какие-то истории из тюремной жизни. Я помню, что подловил его на парковке автомобилей. Его водителя я уже убрал и ждал, когда моя жертва сядет на заднее сидение. Само собой, я применял свои способности делаться незначительным, поэтому ему казалось, что за рулем сидит его человек. Он даже поприветствовал его по имени. Так вот, когда он уселся на заднее сидение, и я нажал на курок, я вдруг обнаружил, что убил не жертву, а заказчика. И сидел я в машине не жертвы, а... мистера Джея.
- Я же говорил, что помню тебя еще совсем мальчишкой, - хмыкнул Дмитрий. – Впрочем, я догадывался, но не думал, что ты признаешься так открыто в своем позоре...
Он довольно прищурился.
- Да, Лесков, оказывается, я пытался убить тебя дважды, - печально протянул Эрик. - В первый раз у меня ни черта не вышло, а второй раз, я, как последний дурак, не перепроверил заказ. Решил, что тусовщик с Рублевки и питерский Черный Барон – два разных человека. Ты и вел себя до войны, как совершенно другой человек. В общем, ты, как та девка, которая отказала в первый раз, ты ее забыл, а потом еще раз подкатил в клубе. И вспомнил после того, как она опять тебя послала. И ты ведь даже оригинальностью не сильно страдал. Ладно мистер Джей, но правительство Океании...
- Я не мог не отправить ответное письмо, - усмехнулся Лесков. – И если моим почтовым голубем...
- Пошел к черту, - беззлобно огрызнулся Эрик. – Как вы у себя говорите на родине: С тобой, как ногой об стенку!
- Ты хотел сказать, горох об стенку? – снисходительно поправил его Дмитрий.
- А что с горохом? – Фостер задумался. Историю с горохом он не понял, а вот ногой об стенку, если случайно треснуться, то весьма неприятно.
Затем некромант начал рассказывать свою историю.
- В моем мире, где магии столько же, сколько глупости, практически любой способен научиться колдовать. Светлое волшебство, которым долгое время донимали маги гильдии Аориана... Темная магия, которой раздражали меня люди-наемники... Колдовство стихии, которым пытались уничтожить меня различные ведьмы... Иными словами, разновидностей достаточно, и колдовать способен чуть ли не каждый пень. Редкостью были именно некроманты. Единственный вид магии, который считался... постыдным, грязным, недостойным. Такого вида способности в нашем мире искоренялись с таким усердием, точно это была единственная проблема живущих. В какой-то момент мне даже показалось, что некромантов и вовсе не осталось. Мелких уничтожили сразу, а кое-кого посильнее, как выяснилось, приберегли для особого случая...
- То бишь для тебя? – ухмыльнулся Фостер.
- Мне присылали их по одному, точно ценные посылки, и я отправлял их обратно уже в виде Живых Мертвецов. То, что меня атакует некромант-женщина, я был искренне удивлен. Такой редкости мне еще не попадалось. И она превосходила меня по силе. Быть может, эта женщина была куда опаснее, чем Шагтанский Зверь.
- Что за Шагтанский Зверь? – поинтересовался Косэй.
- Так... один колдун...
- А мне интересна история про женщину-некроманта, - вмешалась графиня. – Скажите, Эристель, почему же она не сразила вас, если была настолько сильна?
- Я затрудняюсь ответить на этот вопрос, - ответил беловолосый. Некромант опустил тот момент, когда эта темноволосая женщина склонилась над его умирающим телом и, поцеловав его окровавленные губы, с насмешкой шепнула, что не хочет убивать его, потому что тогда ей незачем будет жить. Не с кем будет развлекаться. А существо, что находилось за ее плечом, было ни чем иным, как призрачным драконом. Тем созданием, которым был буквально одержим Эристель.
Лилит чуть нахмурилась, услышав описание внешности женщины, и ощутила и укол ревности, и легкую радость одновременно. Радовало ее то, что некромант ненавидел обладательницу дракона-призрака, но при этом та женщина считала Эристеля своей собственностью.
«Быть может, я бы смогла убить ее... Дракон-призрак – это хорошо. Но и архидемон ничем не хуже. Возможно...» - подумала графиня.
От размышлений ее отвлек голос Эристеля.
- А кто для вас самый опасный противник, Дмитри?
- Думаю, мне только еще предстоит с ним встретиться, - ответил русский, и в его взгляде промелькнула насмешка. Эристель улыбнулся в ответ и добавил:
- Сомневаюсь.
XXIII
Обед приблизился к концу, и настало время гостям из прошлого поразиться еще одному изобретению современного человека – посудомоечной машине. Когда Сфинкс начал помогать Рейвену убирать со стола тарелки, он, казалось, был единственным, кто подумал о том, что неплохо бы их еще и помыть, а не свалить в кучу где-нибудь на кухне. Белоручка графиня и «не вещь»-Нефертари заявили, что не собираются иметь с уборкой ничего общего и удалились в гостиную, где уютно мигала огоньками елка. Дмитрий тоже не бросился к раковине. Он решил немного пройтись, чтобы побыть наедине со своими мыслями: принимать ли «любезное» предложение Эристеля или все же отказаться. Эрик проводил своего босса взглядом, после чего незаметно направился следом.
- Повесь эти сопли на ёлку, Тари! – произнес он, бросив в нее яблоком, отчего грустное лицо Нефертари тут же стало сердитым. Яблоко полетело обратно, и оба улыбнулись.
- Какие-то унылые у вас всех противники, - произнес Рыжий. - Среди моих противников была старуха, которая хотела купить меня у Нахти. В принципе, по меркам рабов я считаюсь уродом из-за красных волос, но старуха попалась неразборчивой. Вбила в свою сморщенную голову, что ей надо меня себе в пользование. Причем эта старая зараза владела магией воды. Нахти сдавал меня ей в аренду, но не продавал.
- Зачем сдавал? – Эрик хотел уточнить, правильно ли он понимает причину.
- Старушенция хотела молодость вспомнить. А у меня тело было довольно развитым уже в семнадцать лет, и я попал. Каждый раз мне нужно было придумывать, как ее не...
Нефертари уже давилась со смеху.
- Сжечь ее не представлялось никакой возможности, и в комнате постоянно находились ее слуги. Но у нее был свой лекарь, жуткий беззубый старикашка, который делал настолько хорошие отвары, что даже Полудохлый стал бы Дохлым от зависти. Короче, была у него внучка... Страшная, как сама жизнь. Толстая, как гиппопотам. Нет, как два гиппопотама. Лекари в Египте богаты, поэтому и пожирала она деньги своего деда, как трехглавый червь. Вот только никто ее, такую страшную, не хотел. Ну я и подумал, что...
Тари прижала ладонь к губам, пытаясь не расхохотаться в голос. Она помнила эту историю.
- Что чем развлекать эту старушенцию, можно попробовать договориться с дедом, что я запугаю всех потенциальных женишков, чтобы те прискакали к его внучке наперегонки. Но случилась еще одна неприятность, которую я не учел...
Нефертари уже вытирала слезы.
- Хватит зубы скалить! – беззлобно рявкнул на египтянку Косэй и продолжил, - девка эта свинообразная положила глаз на меня. И хотела, чтобы я ее сначала, а потом она бы уже пошла замуж за того, на кого дед укажет. В данном случае, за сына другого лекаря.
- Может, обойдемся без подробностей? – теперь уже графиня не удержалась от смеха.
- Нет, все не так просто. Для меня, что старуха, что толстуха – один крокодил. Но я согласился на толстуху, сказал, что встречусь с ней, но только ночью, потому что очень стеснительный. Взамен мне ее дед даст зелье, от которого старушенция будет болеть каждый раз, когда ей приспичет. Договорились. Вот только не хочется мне гиппопотама, хоть убейте... Сижу и думаю, что бы сделать такого, чтобы не лезть на нее. В итоге, нашел одного из рабов – волосы у него длинные, как у меня. Запугал его до смерти и отправил вместо себя. В хлеву, где у нас было свидание, в полной темноте, разговаривал я, а... делал он. Все довольны, один расстроен, но плевать. Зелье я получил. Но не знал, что его нельзя наливать в вино. В итоге старушенция окочурилась. В смерти обвинили лекаря с его дочерью-гиппопотамом, убивать хотели. Но они-то не виноваты. По сути, можно было наплевать, но мне совестно стало. Сижу, думаю, что делать. Признаваться – меня убьют, дай думаю, признаюсь, но наполовину. Вылез на трибуну во время суда и сказал, что, каюсь, подал старухе вина, а она до этого что-то пила из какой-то склянки с синей крышкой. Отправились в дом старухи, нашли дурацкую склянку, что дал мне лекарь. Выяснилось, что там было зелье для сна, и все свалили на саму старуху. Но это еще не все... Через девять лун Бегемот родила ребенка. У самой волосы белые-белые, но не такие, как у Полудохлого, а цвета выжженного кактуса. А у меня рыжие. А родился ребенок с черными волосами. Крику было, мол, как так? Но как так, так и не додумались. Так что у меня, по идее, ребенок есть. А сама Бегемот вышла замуж за запуганного сына лекаря и похудела. Он ей еще волосы чем-то намазал, даже красивой стала. Вот и сказке конец.
После предыдущих историй, полных тьмы и тлена, эта повеселила собравшихся.
- А вы с Эриком случайно не братья? – с иронией поинтересовался Харт, глядя на рыжеволосого.
- То-то я чувствую сходство, - добавил Фостер, весело улыбаясь. – Ладно, давай, Сфинкс, твоя очередь.
Историю воина опять таки рассказывал Косэй, точнее переводил ее на язык смертных. Самыми страшными противниками Сфинкса всегда были женщины с их попытками сделать плотные телодвижения. И если мужчин Лев убивал молча, то «сестер Ингемара» убивать вне арены было нельзя. В какой-то момент Сфинкс сообразил, в чем его проблема, начал горбиться, изображать хромого и перемазываться в грязи. И все было хорошо, все считали его ненормальным и сторонились, пока не случилась история с одной из Оракулов. Ее колесница перевернулась и рухнула с моста в реку, и выуживать ее из воды бросились все. Один Сфинкс сидит на берегу, не спасает. Хозяин орет на него, стегает кнутом, а он лишь прикрывается. Оракула достали из воды, пригласили в дом обсушиться, а она возьми и потребуй к себе того, кто не пошел ее спасать. Увидела она Сфинкса и велела лезть в реку. Оракула не ослушаешься, пришлось лезть. Когда он скрылся с головой, Оракул потребовала вернуть его обратно. И обалдела.
- Сфинкс красивый, - улыбнулась Нефертари, глядя на хмурого воина.
- Ну, да, по меркам Египта красивее только Ингемар и Ильнес, - продолжал Косэй. – Грязь с волос сошла, лицо очистилось, и Оракул потребовала его себе. Мол, захотела выставить его на Шоу рабов, но на самом деле ясно было, зачем он ей был нужен.
- Мне бы тоже он был нужен не для Шоу Рабов, - усмехнулась Тари. – Я кстати была той самой «сестрой Ингемара», которая пыталась его совратить. Он еще хуже эльфа. Ильнес, быть может, покраснел хотя бы. А этот просто голову на бок, и смотрит, как озадаченный шакал.
- Я не знаю, было ли у него что-то с Оракулом, он мне так и не признался. А она красивая, дрянь, как Лилит. Так что мне кажется, что он очень даже там «поколосился», где надо. И запал на нее. Поэтому бабы его другие не интересуют. Когда она отправила его на Шоу Рабов, Сфинкс попросту всех убил. Одного за другим. Он обратился в песок и всех задушил. Вначале господа пришли в ярость, потребовали казнить, но в итоге, его дамочка его спасла.
- И Сфинкс больше ни разу не видел этой женщины? – с долей грусти в голосе поинтересовалась Лилит.
- Видел. Нахти убил ее, когда заподозрил в заговоре против него. Это было клеветой со стороны неугодных, но...
Сфинкс отвел взгляд в сторону, не желая, чтобы на него смотрели с сочувствием, но впервые на бесстрастном лице воина появились какие-то чувства. Его изменившаяся энергетика подтверждала это, и Рейвен незаметно коснулся рукой его локтя. Сфинкс вздрогнул.
- Я расскажу свою историю, - произнес полицейский, решив отвлечь внимание присутствующих на себя. – До вас, мои дорогие, жести у меня особо не случалось, хотя бы потому, что я плюс-минус заранее знал, кто в меня сейчас выстрелит, и с какого угла набросится. На данный момент моим самым страшным противником является моя соседка. Она четыре раза подавала на меня в суд. Первое – я оставил на балконе полотенце, обычное, махровое, синее полотенце, которым потом трясли перед лицом судьи и присяжными. Полотенце оказалось оскорбительно тем, что цитата: неизвестно, какая девица легкого поведения им пользовалась. Вторая причина нашего судебного разбирательство – коврики перед дверью. Она решила, что я вытираю ноги о ее коврик, чтобы реже чистить собственный. Третья причина – гости. Она написала на меня жалобу, что в своей квартире я открыл бордель, где курят марихуану и развлекаются с женщинами, а я за все это беру деньги. Косяк был в том, что у меня, действительно, нашли довольно много наличных денег, но позже выяснилось, благодаря видеокамерам в казино, что у меня был удачный выигрыш. Но вот этот суд потрепал мне нервы. Четвертая тяжба была из-за Майка, который завалился ко мне ночью пьяным, когда его выгнала подружка. Надо признаться, страдал мой друг очень громко, выражался еще громче, и последнее дело я проиграл. Пришлось выплатить карге неустойку в три тысячи долларов. Проклятье! Говорю не в претензию, но уверен, что из-за вас она вновь атакует меня.
- А чего ты не убьешь ее? – удивился Косэй. – Если какая-то недобитая гиена постоянно кусает тебя за одну и ту же ногу, ты должен что-то делать. Что за мир у вас такой, если все могут напасть на дракона и после этого не сдохнуть?
- В нашем мире нет драконов, - с иронией протянул Рейвен.
- А ты тогда кто, мираж? Вернемся, и я лично откручу голову этому ничтожеству. А ты... Ты поменьше водись со всякими сопляками, а то превратишься в мягкотелую гусеницу, которую раздавит любой сандалий.
- Не превратится, - вежливо произнес Эристель. – Мой рождественский подарок несколько облегчит тяжелые будни черного дракона, пытающегося стать «человеком».
Рейвен слегка насторожился, вглядываясь в непроницаемое лицо «маньяка». Улыбки на губах Лилит и Эрика понравились ему еще меньше. О самом подарке Рейвен узнает только по возвращению домой, так как Фостер изо всех сил скрывал изменившуюся энергетику в соседней квартире, куда перед их отъездом заселилось злобное привидение.
Эстафетную палочку передали Эрику, и он заметно оживился, почувствовав на себе всеобщее внимание. Карие глаза «лиса» загорались, когда к нему обращалось столько лиц, и, улыбнувшись, он начал свою историю.
- Работа наемного убийцы вообще не очень благодарная. То и дело подставляешься, у тебя постоянно кто-то на хвосте, вечно не хотят платить вовремя или платят не столько, сколько было обещано. И всегда нужно перепроверять заказ. Однажды на встречу со мной приехал один высокопоставленный человек, назовем его мистер Джей. Он заказал мне убрать одного молодчика, который начал подозрительным образом влиять на цены в нефтяной торговле. Этот же тип вел какие-то левые махинации и в правительстве собственной страны, и даже в международных отношениях его голос имел место быть. Хотя кто это был? Тусовщик, который владел главным пакетом акций в крупной нефтяной компании. Круг его общения, преимущественно, составляли бизнесмены, политики, криминал и такие же прожигатели жизни. Я нашел этого типа в одном из самых роскошных клубов столицы. Он был пьян, на него гроздьями вешались девки, а местный авторитет с упоением рассказывал ему какие-то истории из тюремной жизни. Я помню, что подловил его на парковке автомобилей. Его водителя я уже убрал и ждал, когда моя жертва сядет на заднее сидение. Само собой, я применял свои способности делаться незначительным, поэтому ему казалось, что за рулем сидит его человек. Он даже поприветствовал его по имени. Так вот, когда он уселся на заднее сидение, и я нажал на курок, я вдруг обнаружил, что убил не жертву, а заказчика. И сидел я в машине не жертвы, а... мистера Джея.
- Я же говорил, что помню тебя еще совсем мальчишкой, - хмыкнул Дмитрий. – Впрочем, я догадывался, но не думал, что ты признаешься так открыто в своем позоре...
Он довольно прищурился.
- Да, Лесков, оказывается, я пытался убить тебя дважды, - печально протянул Эрик. - В первый раз у меня ни черта не вышло, а второй раз, я, как последний дурак, не перепроверил заказ. Решил, что тусовщик с Рублевки и питерский Черный Барон – два разных человека. Ты и вел себя до войны, как совершенно другой человек. В общем, ты, как та девка, которая отказала в первый раз, ты ее забыл, а потом еще раз подкатил в клубе. И вспомнил после того, как она опять тебя послала. И ты ведь даже оригинальностью не сильно страдал. Ладно мистер Джей, но правительство Океании...
- Я не мог не отправить ответное письмо, - усмехнулся Лесков. – И если моим почтовым голубем...
- Пошел к черту, - беззлобно огрызнулся Эрик. – Как вы у себя говорите на родине: С тобой, как ногой об стенку!
- Ты хотел сказать, горох об стенку? – снисходительно поправил его Дмитрий.
- А что с горохом? – Фостер задумался. Историю с горохом он не понял, а вот ногой об стенку, если случайно треснуться, то весьма неприятно.
Затем некромант начал рассказывать свою историю.
- В моем мире, где магии столько же, сколько глупости, практически любой способен научиться колдовать. Светлое волшебство, которым долгое время донимали маги гильдии Аориана... Темная магия, которой раздражали меня люди-наемники... Колдовство стихии, которым пытались уничтожить меня различные ведьмы... Иными словами, разновидностей достаточно, и колдовать способен чуть ли не каждый пень. Редкостью были именно некроманты. Единственный вид магии, который считался... постыдным, грязным, недостойным. Такого вида способности в нашем мире искоренялись с таким усердием, точно это была единственная проблема живущих. В какой-то момент мне даже показалось, что некромантов и вовсе не осталось. Мелких уничтожили сразу, а кое-кого посильнее, как выяснилось, приберегли для особого случая...
- То бишь для тебя? – ухмыльнулся Фостер.
- Мне присылали их по одному, точно ценные посылки, и я отправлял их обратно уже в виде Живых Мертвецов. То, что меня атакует некромант-женщина, я был искренне удивлен. Такой редкости мне еще не попадалось. И она превосходила меня по силе. Быть может, эта женщина была куда опаснее, чем Шагтанский Зверь.
- Что за Шагтанский Зверь? – поинтересовался Косэй.
- Так... один колдун...
- А мне интересна история про женщину-некроманта, - вмешалась графиня. – Скажите, Эристель, почему же она не сразила вас, если была настолько сильна?
- Я затрудняюсь ответить на этот вопрос, - ответил беловолосый. Некромант опустил тот момент, когда эта темноволосая женщина склонилась над его умирающим телом и, поцеловав его окровавленные губы, с насмешкой шепнула, что не хочет убивать его, потому что тогда ей незачем будет жить. Не с кем будет развлекаться. А существо, что находилось за ее плечом, было ни чем иным, как призрачным драконом. Тем созданием, которым был буквально одержим Эристель.
Лилит чуть нахмурилась, услышав описание внешности женщины, и ощутила и укол ревности, и легкую радость одновременно. Радовало ее то, что некромант ненавидел обладательницу дракона-призрака, но при этом та женщина считала Эристеля своей собственностью.
«Быть может, я бы смогла убить ее... Дракон-призрак – это хорошо. Но и архидемон ничем не хуже. Возможно...» - подумала графиня.
От размышлений ее отвлек голос Эристеля.
- А кто для вас самый опасный противник, Дмитри?
- Думаю, мне только еще предстоит с ним встретиться, - ответил русский, и в его взгляде промелькнула насмешка. Эристель улыбнулся в ответ и добавил:
- Сомневаюсь.
XXIII
Обед приблизился к концу, и настало время гостям из прошлого поразиться еще одному изобретению современного человека – посудомоечной машине. Когда Сфинкс начал помогать Рейвену убирать со стола тарелки, он, казалось, был единственным, кто подумал о том, что неплохо бы их еще и помыть, а не свалить в кучу где-нибудь на кухне. Белоручка графиня и «не вещь»-Нефертари заявили, что не собираются иметь с уборкой ничего общего и удалились в гостиную, где уютно мигала огоньками елка. Дмитрий тоже не бросился к раковине. Он решил немного пройтись, чтобы побыть наедине со своими мыслями: принимать ли «любезное» предложение Эристеля или все же отказаться. Эрик проводил своего босса взглядом, после чего незаметно направился следом.
