Больше той ночью ничего не произошло, но вечер однозначно был испорчен. Жена, выслушав мой рассказ про мертвяка (рассказывать про баночки с напитком я посчитал ненужным, так как это была лишняя информация, не имеющая отношения к делу), лишь потребовала дыхнуть. Чеснок своё дело сделал, да и баночку я успел принять только одну, так что, не определившись с запахом, она покрутила пальцем у виска и потребовала лучше высыпаться...
Весь следующий день я убеждал себя, что мне, и правда, почудилось - то ли с недосыпу, то ли пенное какое-то попалось некачественное... Однако до конца успокоиться не удалось. Так что вечер я встретил во всеоружии - с бутылочкой горячительного. Того самого, которое рюмками... Поначалу всё было спокойно. Семейство усердно смотрело свои мультики, фонарь за окном светил ярко и ровно. Под окнами никто не шлялся. По крайней мере, из окна я никого не видел. Для большего обзора нужно было открыть фрамугу и высунуться, как вчера. Но делать это мне ох, как не хотелось... С другой стороны, томиться в неведении было ещё хуже. Короче, решил я для начала укрепить свою храбрость... Первая стопка хорошо пошла. Я повеселел и расправил плечи. Ну-ка, что там за нечисть под окном? Уж не серенаду ли моей супруге спеть захотел, не даром же шляпа словно у Донкихота какого... Шалишь, братец! Приняв ещё сто грамм храбрости, я резко распахнул фрамугу и... налил ещё сто грамм. "Итого триста грамм - это кое-что!" - как спел бы Никулин в "Кавказской пленнице", если бы её не изрезала цензура...
"Эти сто грамм, - мысленно постановил я, - получу, если-таки выгляну. Как поощрение за смелость."
Аккуратно, стараясь не расплескать драгоценный стопарик, я протиснулся в окно. Хорошо на улице, свежо! Глянул вниз...
Упырь висел на стене, в полутора метрах от меня. Висел? Сидел, я хотел сказать. Словно какая-нибудь ящерица, он сидел на кирпичной стене, прилипнув, как видно, ступнями и ладонями. На уровне третьего этажа (я живу на четвёртом). Он с шумом обнюхивал стену, и даже, как мне показалось, что-то с неё слизывал. Когда я высунулся, он тут же поднял голову и посмотрел на меня из-под шляпы своими чёрными дырками, раззявив такую же чёрную бездонную пасть. "Уы-ы-ы! У-ы-ы!" - началось у меня в голове... Не долго думая, я плеснул ему водку в лицо и рванулся назад. Прежде, чем оказаться в спасительном свете своей квартиры, я успел увидеть, как голова вурдалака выстрелила вбок на неестественно удлинившейся шее и поймала водку пастью!
"Уы-ы, уы..." - услышал я удаляющееся довольное урчание...
Весь следующий день меня трясло и лихорадило. Я был сам не свой. Кажется, я понял, что привлекло под мои окна монстра... Идя с работы, я купил пять банок пива, и подойдя к тому месту, где впервые увидел "ночного гостя", открыл их и вылил на асфальт. Прохожие странно косились, бабки на лавочке громко и ехидно комментировали, но мне не было дела. "Вот тебе, лакай, залейся, только к окну моему больше не лезь!" - мысленно причитал я, совершая жертвоприношение...
Когда за окном начало смеркаться, я принялся, как и позавчера, бегать по квартире и осенять все щели крестным знамением. Разложил на подоконниках чеснок. Наорал на жену, попытавшуюся его убрать. Сам получил такую порцию крика, что махнул рукой - фиг с ним, пускай убирает...
За третий вечер я ни разу не подошёл к окну. Сидел в гостиной и вместе с семьёй смотрел диснеевских медведей. Супруга и отпрыски сидели как-то подобравшись, то и дело кидая на меня подозрительные взгляды. Медведи по-прежнему не упускали ни единой возможности поправить здоровье глотком - другим, но теперь это меня совсем не вдохновляло. Я только опасливо косился в сторону окна и поглаживал рукоятку молотка, припрятанного за креслом и облитого для верности святой водой... На часах было пол-одиннадцатого, пора было готовиться ко сну...
- Уы-ы-ы, уы-ы-ы-ы! - раздалось в голове с такой силой, что меня аж подбросило в кресле! - Уы-ы-ы-ы-ы!
В панике я начал метаться по квартире, размахивая молотком. Жена что-то кричала, сыновья плакали, а я ничего не мог разобрать...
- Уы-ы-ы-ы!!! - рявкнуло так, что в глазах потемнело... Не соображая, что делаю, я забежал на кухню и рванул занавеску с окна. Внизу стояла толпа! В плащах и шляпах, в драных пальто и сгнивших шубах, в самых немыслимых лохмотьях, с белыми лицами, с серыми лицами, с голубыми и синими и вовсе с зелёными, они все пялились на меня сотнями пустых провалов и хором тянули: "Уы-ы-ы-ы-ы-ы!"
Я начал кричать и прыгать на месте, молиться и материться, призывать Господа, всех Святых и милицию! Потом я побежал в гостиную, едва не сбив с ног жену, распахнул дверцы бара, где мы держали дорогое спиртное на случай дорогих гостей и принялся выгребать коньяки и вина, мартини, текилу и, Бог знает ещё какое, элитное бырло. Схватив всё в охапку, я снова побежал на кухню, опять чуть не опрокинув супругу. Распахнув окно настежь, я стал кидать бутылки в воющую толпу нежити, выкрикивая: "Вот вам! Подавитесь! Нате, жрите, упыри проклятые!!!" Стекло лопалось на асфальте, а содержимое оставляло разводы в форме звёзд...
* * *
Очнулся я к утру в больнице. Врачи со скорой поставили "алкогольный галлюциноз". Это вроде как бы белка, но не белка, реже встречается. Мелочь, а приятно - чувствуешь себя особенным... Лежал я две недели в неврологическом отделении - вроде бы, повыкидывав бутылки, я потерял сознание и сильно стукнулся головой. По новым законам, упечь меня на принудительное лечение ох, как непросто, так что поставили мне "сотрясение мозга" и с моего же согласия положили в неврологию.
Завтра я выписываюсь. Толик, сосед мой по палате, предлагает отметить. Говорит, сумел в процедурной утащить пару флаконов со спиртом. Есть у нас и другие товарищи, из соседних палат и отделений, тоже вроде не с пустыми руками - кто спёр спирт, кому друзья передали... Чтобы нас не засекли, решили мы собраться ближе к полуночи в больничном морге. Он как раз под нашим отделением, в подвале. Что-то нехорошее у меня предчувствие, тем более, полнолуние сейчас... Но не отказываться же?
Автор зелёное яблочко.
Яблоневая фея
Чудесна весна, особенно поздняя. Полная пения птиц, благоухания садов. Ощущения бесконечного чуда. А ведь чудеса и в самом деле случаются.
Если лунной, тихой ночью вы выйдете в сад и приглядитесь к распускающимся деревьям, то вполне можете встретиться с волшебством. Вот цветок полностью раскрылся, над ним поднимается лёгкий дымок. И, если приглядеться, то на дне цветка лежит существо напоминающее стрекозу, с мокрыми слипшимися крылышками. У вас же хватит совести не обижать его?
Зато, если дождаться когда крылышки обсохнут и расправятся, то оно вспорхнет в воздух. И тогда станет очевидно, что никакая это не стрекоза. А человечек в зелёном одеянии с прозрачными невесомыми крылышками. Это садовые или плодовые феи. Самые разные: персиковые, абрикосовые, малиновые, вишневые, яблоневые. Укрываясь днём среди густой листвы, они ночами парят среди деревьев, водят хороводы, поют свои весёлые песенки, оберегают сад. И так до поздней осени.
Но есть один секрет, неведомый людям…
На даче Ковригиных расцветала старая яблоня, огромная и раскидистая. Самый обычный Уральский налив с каскадом золотисто-янтарных плодов по осени.
Светлана Ковригина, 19 лет от роду, вышла прогуляться по саду перед сном. Посмотришь на неё — ангел небесный. С точеной фигурой, белокурыми локонами, глазами как лазоревый цвет. И даже чуть вздернутый носик не портил впечатления от прелестницы. Но общения с ней редко кто выдерживал, столько себялюбия, вздорности было в этой девице.
Покрутившись вокруг яблони, Света, неизвестно ради какой прихоти, сломала веточку и оборвала на ней цветы. Все, кроме одного полураскрытого бутона.
Вернувшись в дом, поставила веточку в банку с водой в своей спальне.
Пробуждение её поутру было внезапным. Она услышала звук наподобие шлепка, лёгкое жужжание и тоненький голосок, причитающий: «Ой, ой!»
Света села и огляделась. В комнате пусто. И ещё недостаточно светло.
— Отпусти меня! — вновь тот же голосочек.
— Что за? — в сердцах крикнула девушка.
— Это я, яблоневая фея Трумми. Прямо перед тобой.
Приглядевшись, Света действительно разглядела её. Размером со стрекозу, всё в зелёном, парило перед ней неизвестное существо.
— Я вылупилась из того цветка. Теперь обязана исполнить твоё желание.
Красавица подскочила и завопила:
— Хочу быть богатой. Чтобы денег море! Особняк роскошный. Меха, золото, бриллианты. Наряды умопомрачительные. И чтобы я ни секунды не работала. Нигде!
Личико Трумми болезненно сморщилось:
— Это сложно слишком, будет трудно…
— Ах, тварь мелкая! Что? Трудно? Вот крылышки пообрываю!
Крошка фея вздохнула, что-то робко хотела возразить.
Ну, ладно! Будь по-твоему, — и, зажмурившись, щелкнула пальцами.
Света с трудом разлепила веки. «Приснится же такое!» — с досадой подумала она. Но вновь послышалось это негромкое жужжание. Стоп! Это ведь совсем не та комнатушка на даче. Убранство опочивальни поражало роскошью. « Ну что же, — прозвенело у нее в голове, — то, что ты хотела, наслаждайся!»
Уверенно, привычным движением протянув руку, девушка нажала звонок. Через минуту раздвинулись створки двери, робко вошла горничная:
— С добрым утром, Лана Витальевна!
Дни мелькали как в калейдоскопе. Массаж, маникюр, педикюр, фитнес, шопинг, вечеринки. И никаких забот! Даже учиться никто не заставляет! А деньги сами собой возникают на карточке.
Вышколенная прислуга молчит, даже если пустой чашкой в них запустить. Даже расчёт не попросят, а дело своё знают.
Очередное пати удалось на славу. Лана была неотразима в своём обтягивающем алом платье. Давно положила она глаз на красавца Артема. Высокий, мускулистый, смуглый брюнет занял все её мысли. Да только занят он. Но в этот раз он пришёл без невесты. Что там случилось, выяснять Светлана не стала, а устремилась на штурм. И вот, они уже наедине в зимнем саду. Вот-вот Тема поцелует её. Девушка прикрыла веки в предвкушении сладкого мига. Но вдруг мир взорвался тысячами разноцветных брызг, и всё вокруг завертелось…
Когда Света смогла рассмотреть всё вокруг, то ни Артема, ни роскошного дома нигде не было. Стояла она в саду на даче, и только облетающая яблоня осыпала её своими белыми лепестками. Да в воздухе слышался шорох крылышек и тихий смех.
Звук пришедший смс-ки заставил её подпрыгнуть. Она гласила, что по кредитной карте на имя Светланы Витальевны К. уже давно просрочка платежа, и льготный период истёк.
Автор Estellan
Сидящий по правую руку
Темнота ткала свои сети, уплотняя их, превращая в полноценное покрывало. Тени наползали из углов, струились от порога, закрывали собой свет, струящийся от светильника. Это была не простая темнота, не обычная. Эта темнота была враждебной, холодной, пахнущей мокрой землей и свежевыпавшим снегом.
Казалось, я не засыпал, но все же не смог понять, когда именно она появилась. Приподнялся, насторожившись, потянулся к оружию, стоящему у изголовья. Все было как обычно, но все же… что-то было совсем не так. Даже теплый бок Хёдд и сопение крошечного Ансгара доносились до меня словно через завесу.
- Сидящий по Правую Руку… - зашептала темнота разом изо всех углов.
- Кто… - договорить я не успел, из темноты, вдруг сгустившейся у двери, вдруг выступил Бьёрг. Бьёрг – Сидящий по Левую Руку. Он был собою и в то же время – не был. Синюшная кожа, какая-то заиндевевшая борода и глаза… глаза отчетливо светились синим в полумраке. «Драугр», - осенило меня, но…
- Бьёрг? Бьёрг, ты не мог стать драугром. Мы сожгли тебя. Мы никого не хороним на этом проклятом острове, - я схватил меч, понимая, что против этой нежити он бесполезен. Да и как мог мертвец попасть в дом? Что случилось на стенах? А на улице поселения? Надо встать, но ноги не слушаются, как отнялись. Меня прошиб холодный пот.
Стоящий напротив, мертвец рассмеялся сухим, каким-то клацающим смехом.
- Я не драугр, не оживший мертвец. Но тебе это мало чем поможет. Она помнит, Рэгнволд, она все помнит. Она не прощает. Она отправила меня, предупредить тебя. Ты заплатишь за то, что убил ее жреца. Вы все заплатите, и ты, и Хёдд и ваш щенок. Никто не уйдет с этого острова живым, - призрак снова рассмеялся и приблизился, протянул ко мне руку, а я не мог даже взмахнуть мечом, чтобы отогнать его. – Она заберет вас всех, одного за другим.
Бьёрн приблизился настолько, что я чувствовал исходящий от него холод, видел, как по его руке стали спускаться кристаллы льда, и нестерпимое жжение, когда он прижал ладонь к моей груди и лед стал сползать, распространяясь по моему телу. Казалось, что холод проникает все глубже, стремясь добраться до сердца.
- Она уже вышла на охоту… беда идет за тобой с большой земли, - прошептал мертвец, а я почувствовал, как ледяные иглы разом вонзились во все внутренности.
И проснулся. Разом, махом сев на кровати. Все прошло. Не было ни ледяной темноты, ни обжигающе-холодного дыхания, ни следов мертвеца на полу. Только сердце быстро колотилось в груди. Приснилось?
В дверь постучали.
- Рэгнволд, ярл вернулся. Хочет поговорить.
- Сейчас буду.
Ингольв вернулся? Это хорошо. Надеюсь, он привез добрые вести. За последнюю пару лет мы освоились на острове, восстановили поселение, набрали людей и построили еще несколько кораблей. Можно сказать, процветали. Впервые, за последний десяток лет. Если он смог наладить отношения с ярлом Белой Бухты, дела у нас должны пойти еще лучше.
Однако когда я зашел в покои ярла, настроения там были скорее сумрачными. Снор, новый Сидящий по Левую Руку, уже был там.
- Ингольв?
- Рэгнволд, хорошо, что ты здесь. У меня новости.
- Ты договорился с Белой Бухтой?
- Да. Но потом пришлось встретиться с конунгом.
- Которым?
- Торольв сейчас конунг в нашем фюльке.
- Торольв?
- Да. И он хочет как минимум сорок наших воинов для своей дружины. И три корабля.
- Торольв свихнулся? Зачем?
- Это будет решаться на военном совете. Он собирает десять ярлов этих земель с их дружинами, для войны с конунгом Ульвом. Он знает, что у нас людей мало, поэтому требует всего сорок воинов. Ярл Эйрик дает ему сотню.
- Мы сейчас не вытянем войну. Сорок воинов, это больше половины наших людей, способных держать в руках оружие. Ты не можешь…
- Рэгнволд, мы сейчас не в той ситуации, чтобы открыто противостоять конунгу. Через два дня мы должны явиться на совет. Сидящий по Левую руку останется на острове, ты плывешь со мной. Торольв хочет тебя видеть лично.
- Но…
- Ты плывешь со мной, я сказал! А теперь иди, я должен отдать распоряжения Снору, - ярл отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Коротко кивнув ему, я выскользнул за дверь.
Два дня на сборы? Как и любой воин, я могу собраться за полчаса для полноценного похода. Тревожило другое. С чего вдруг Торольв захотел меня видеть? И… придется уехать, оставив Хёдд и Ансгара здесь одних? Без защиты? Сорок воинов.
Весь следующий день я убеждал себя, что мне, и правда, почудилось - то ли с недосыпу, то ли пенное какое-то попалось некачественное... Однако до конца успокоиться не удалось. Так что вечер я встретил во всеоружии - с бутылочкой горячительного. Того самого, которое рюмками... Поначалу всё было спокойно. Семейство усердно смотрело свои мультики, фонарь за окном светил ярко и ровно. Под окнами никто не шлялся. По крайней мере, из окна я никого не видел. Для большего обзора нужно было открыть фрамугу и высунуться, как вчера. Но делать это мне ох, как не хотелось... С другой стороны, томиться в неведении было ещё хуже. Короче, решил я для начала укрепить свою храбрость... Первая стопка хорошо пошла. Я повеселел и расправил плечи. Ну-ка, что там за нечисть под окном? Уж не серенаду ли моей супруге спеть захотел, не даром же шляпа словно у Донкихота какого... Шалишь, братец! Приняв ещё сто грамм храбрости, я резко распахнул фрамугу и... налил ещё сто грамм. "Итого триста грамм - это кое-что!" - как спел бы Никулин в "Кавказской пленнице", если бы её не изрезала цензура...
"Эти сто грамм, - мысленно постановил я, - получу, если-таки выгляну. Как поощрение за смелость."
Аккуратно, стараясь не расплескать драгоценный стопарик, я протиснулся в окно. Хорошо на улице, свежо! Глянул вниз...
Упырь висел на стене, в полутора метрах от меня. Висел? Сидел, я хотел сказать. Словно какая-нибудь ящерица, он сидел на кирпичной стене, прилипнув, как видно, ступнями и ладонями. На уровне третьего этажа (я живу на четвёртом). Он с шумом обнюхивал стену, и даже, как мне показалось, что-то с неё слизывал. Когда я высунулся, он тут же поднял голову и посмотрел на меня из-под шляпы своими чёрными дырками, раззявив такую же чёрную бездонную пасть. "Уы-ы-ы! У-ы-ы!" - началось у меня в голове... Не долго думая, я плеснул ему водку в лицо и рванулся назад. Прежде, чем оказаться в спасительном свете своей квартиры, я успел увидеть, как голова вурдалака выстрелила вбок на неестественно удлинившейся шее и поймала водку пастью!
"Уы-ы, уы..." - услышал я удаляющееся довольное урчание...
Весь следующий день меня трясло и лихорадило. Я был сам не свой. Кажется, я понял, что привлекло под мои окна монстра... Идя с работы, я купил пять банок пива, и подойдя к тому месту, где впервые увидел "ночного гостя", открыл их и вылил на асфальт. Прохожие странно косились, бабки на лавочке громко и ехидно комментировали, но мне не было дела. "Вот тебе, лакай, залейся, только к окну моему больше не лезь!" - мысленно причитал я, совершая жертвоприношение...
Когда за окном начало смеркаться, я принялся, как и позавчера, бегать по квартире и осенять все щели крестным знамением. Разложил на подоконниках чеснок. Наорал на жену, попытавшуюся его убрать. Сам получил такую порцию крика, что махнул рукой - фиг с ним, пускай убирает...
За третий вечер я ни разу не подошёл к окну. Сидел в гостиной и вместе с семьёй смотрел диснеевских медведей. Супруга и отпрыски сидели как-то подобравшись, то и дело кидая на меня подозрительные взгляды. Медведи по-прежнему не упускали ни единой возможности поправить здоровье глотком - другим, но теперь это меня совсем не вдохновляло. Я только опасливо косился в сторону окна и поглаживал рукоятку молотка, припрятанного за креслом и облитого для верности святой водой... На часах было пол-одиннадцатого, пора было готовиться ко сну...
- Уы-ы-ы, уы-ы-ы-ы! - раздалось в голове с такой силой, что меня аж подбросило в кресле! - Уы-ы-ы-ы-ы!
В панике я начал метаться по квартире, размахивая молотком. Жена что-то кричала, сыновья плакали, а я ничего не мог разобрать...
- Уы-ы-ы-ы!!! - рявкнуло так, что в глазах потемнело... Не соображая, что делаю, я забежал на кухню и рванул занавеску с окна. Внизу стояла толпа! В плащах и шляпах, в драных пальто и сгнивших шубах, в самых немыслимых лохмотьях, с белыми лицами, с серыми лицами, с голубыми и синими и вовсе с зелёными, они все пялились на меня сотнями пустых провалов и хором тянули: "Уы-ы-ы-ы-ы-ы!"
Я начал кричать и прыгать на месте, молиться и материться, призывать Господа, всех Святых и милицию! Потом я побежал в гостиную, едва не сбив с ног жену, распахнул дверцы бара, где мы держали дорогое спиртное на случай дорогих гостей и принялся выгребать коньяки и вина, мартини, текилу и, Бог знает ещё какое, элитное бырло. Схватив всё в охапку, я снова побежал на кухню, опять чуть не опрокинув супругу. Распахнув окно настежь, я стал кидать бутылки в воющую толпу нежити, выкрикивая: "Вот вам! Подавитесь! Нате, жрите, упыри проклятые!!!" Стекло лопалось на асфальте, а содержимое оставляло разводы в форме звёзд...
* * *
Очнулся я к утру в больнице. Врачи со скорой поставили "алкогольный галлюциноз". Это вроде как бы белка, но не белка, реже встречается. Мелочь, а приятно - чувствуешь себя особенным... Лежал я две недели в неврологическом отделении - вроде бы, повыкидывав бутылки, я потерял сознание и сильно стукнулся головой. По новым законам, упечь меня на принудительное лечение ох, как непросто, так что поставили мне "сотрясение мозга" и с моего же согласия положили в неврологию.
Завтра я выписываюсь. Толик, сосед мой по палате, предлагает отметить. Говорит, сумел в процедурной утащить пару флаконов со спиртом. Есть у нас и другие товарищи, из соседних палат и отделений, тоже вроде не с пустыми руками - кто спёр спирт, кому друзья передали... Чтобы нас не засекли, решили мы собраться ближе к полуночи в больничном морге. Он как раз под нашим отделением, в подвале. Что-то нехорошее у меня предчувствие, тем более, полнолуние сейчас... Но не отказываться же?
Автор зелёное яблочко.
Яблоневая фея
Чудесна весна, особенно поздняя. Полная пения птиц, благоухания садов. Ощущения бесконечного чуда. А ведь чудеса и в самом деле случаются.
Если лунной, тихой ночью вы выйдете в сад и приглядитесь к распускающимся деревьям, то вполне можете встретиться с волшебством. Вот цветок полностью раскрылся, над ним поднимается лёгкий дымок. И, если приглядеться, то на дне цветка лежит существо напоминающее стрекозу, с мокрыми слипшимися крылышками. У вас же хватит совести не обижать его?
Зато, если дождаться когда крылышки обсохнут и расправятся, то оно вспорхнет в воздух. И тогда станет очевидно, что никакая это не стрекоза. А человечек в зелёном одеянии с прозрачными невесомыми крылышками. Это садовые или плодовые феи. Самые разные: персиковые, абрикосовые, малиновые, вишневые, яблоневые. Укрываясь днём среди густой листвы, они ночами парят среди деревьев, водят хороводы, поют свои весёлые песенки, оберегают сад. И так до поздней осени.
Но есть один секрет, неведомый людям…
На даче Ковригиных расцветала старая яблоня, огромная и раскидистая. Самый обычный Уральский налив с каскадом золотисто-янтарных плодов по осени.
Светлана Ковригина, 19 лет от роду, вышла прогуляться по саду перед сном. Посмотришь на неё — ангел небесный. С точеной фигурой, белокурыми локонами, глазами как лазоревый цвет. И даже чуть вздернутый носик не портил впечатления от прелестницы. Но общения с ней редко кто выдерживал, столько себялюбия, вздорности было в этой девице.
Покрутившись вокруг яблони, Света, неизвестно ради какой прихоти, сломала веточку и оборвала на ней цветы. Все, кроме одного полураскрытого бутона.
Вернувшись в дом, поставила веточку в банку с водой в своей спальне.
Пробуждение её поутру было внезапным. Она услышала звук наподобие шлепка, лёгкое жужжание и тоненький голосок, причитающий: «Ой, ой!»
Света села и огляделась. В комнате пусто. И ещё недостаточно светло.
— Отпусти меня! — вновь тот же голосочек.
— Что за? — в сердцах крикнула девушка.
— Это я, яблоневая фея Трумми. Прямо перед тобой.
Приглядевшись, Света действительно разглядела её. Размером со стрекозу, всё в зелёном, парило перед ней неизвестное существо.
— Я вылупилась из того цветка. Теперь обязана исполнить твоё желание.
Красавица подскочила и завопила:
— Хочу быть богатой. Чтобы денег море! Особняк роскошный. Меха, золото, бриллианты. Наряды умопомрачительные. И чтобы я ни секунды не работала. Нигде!
Личико Трумми болезненно сморщилось:
— Это сложно слишком, будет трудно…
— Ах, тварь мелкая! Что? Трудно? Вот крылышки пообрываю!
Крошка фея вздохнула, что-то робко хотела возразить.
Ну, ладно! Будь по-твоему, — и, зажмурившись, щелкнула пальцами.
Света с трудом разлепила веки. «Приснится же такое!» — с досадой подумала она. Но вновь послышалось это негромкое жужжание. Стоп! Это ведь совсем не та комнатушка на даче. Убранство опочивальни поражало роскошью. « Ну что же, — прозвенело у нее в голове, — то, что ты хотела, наслаждайся!»
Уверенно, привычным движением протянув руку, девушка нажала звонок. Через минуту раздвинулись створки двери, робко вошла горничная:
— С добрым утром, Лана Витальевна!
Дни мелькали как в калейдоскопе. Массаж, маникюр, педикюр, фитнес, шопинг, вечеринки. И никаких забот! Даже учиться никто не заставляет! А деньги сами собой возникают на карточке.
Вышколенная прислуга молчит, даже если пустой чашкой в них запустить. Даже расчёт не попросят, а дело своё знают.
Очередное пати удалось на славу. Лана была неотразима в своём обтягивающем алом платье. Давно положила она глаз на красавца Артема. Высокий, мускулистый, смуглый брюнет занял все её мысли. Да только занят он. Но в этот раз он пришёл без невесты. Что там случилось, выяснять Светлана не стала, а устремилась на штурм. И вот, они уже наедине в зимнем саду. Вот-вот Тема поцелует её. Девушка прикрыла веки в предвкушении сладкого мига. Но вдруг мир взорвался тысячами разноцветных брызг, и всё вокруг завертелось…
Когда Света смогла рассмотреть всё вокруг, то ни Артема, ни роскошного дома нигде не было. Стояла она в саду на даче, и только облетающая яблоня осыпала её своими белыми лепестками. Да в воздухе слышался шорох крылышек и тихий смех.
Звук пришедший смс-ки заставил её подпрыгнуть. Она гласила, что по кредитной карте на имя Светланы Витальевны К. уже давно просрочка платежа, и льготный период истёк.
Автор Estellan
Сидящий по правую руку
Темнота ткала свои сети, уплотняя их, превращая в полноценное покрывало. Тени наползали из углов, струились от порога, закрывали собой свет, струящийся от светильника. Это была не простая темнота, не обычная. Эта темнота была враждебной, холодной, пахнущей мокрой землей и свежевыпавшим снегом.
Казалось, я не засыпал, но все же не смог понять, когда именно она появилась. Приподнялся, насторожившись, потянулся к оружию, стоящему у изголовья. Все было как обычно, но все же… что-то было совсем не так. Даже теплый бок Хёдд и сопение крошечного Ансгара доносились до меня словно через завесу.
- Сидящий по Правую Руку… - зашептала темнота разом изо всех углов.
- Кто… - договорить я не успел, из темноты, вдруг сгустившейся у двери, вдруг выступил Бьёрг. Бьёрг – Сидящий по Левую Руку. Он был собою и в то же время – не был. Синюшная кожа, какая-то заиндевевшая борода и глаза… глаза отчетливо светились синим в полумраке. «Драугр», - осенило меня, но…
- Бьёрг? Бьёрг, ты не мог стать драугром. Мы сожгли тебя. Мы никого не хороним на этом проклятом острове, - я схватил меч, понимая, что против этой нежити он бесполезен. Да и как мог мертвец попасть в дом? Что случилось на стенах? А на улице поселения? Надо встать, но ноги не слушаются, как отнялись. Меня прошиб холодный пот.
Стоящий напротив, мертвец рассмеялся сухим, каким-то клацающим смехом.
- Я не драугр, не оживший мертвец. Но тебе это мало чем поможет. Она помнит, Рэгнволд, она все помнит. Она не прощает. Она отправила меня, предупредить тебя. Ты заплатишь за то, что убил ее жреца. Вы все заплатите, и ты, и Хёдд и ваш щенок. Никто не уйдет с этого острова живым, - призрак снова рассмеялся и приблизился, протянул ко мне руку, а я не мог даже взмахнуть мечом, чтобы отогнать его. – Она заберет вас всех, одного за другим.
Бьёрн приблизился настолько, что я чувствовал исходящий от него холод, видел, как по его руке стали спускаться кристаллы льда, и нестерпимое жжение, когда он прижал ладонь к моей груди и лед стал сползать, распространяясь по моему телу. Казалось, что холод проникает все глубже, стремясь добраться до сердца.
- Она уже вышла на охоту… беда идет за тобой с большой земли, - прошептал мертвец, а я почувствовал, как ледяные иглы разом вонзились во все внутренности.
И проснулся. Разом, махом сев на кровати. Все прошло. Не было ни ледяной темноты, ни обжигающе-холодного дыхания, ни следов мертвеца на полу. Только сердце быстро колотилось в груди. Приснилось?
В дверь постучали.
- Рэгнволд, ярл вернулся. Хочет поговорить.
- Сейчас буду.
Ингольв вернулся? Это хорошо. Надеюсь, он привез добрые вести. За последнюю пару лет мы освоились на острове, восстановили поселение, набрали людей и построили еще несколько кораблей. Можно сказать, процветали. Впервые, за последний десяток лет. Если он смог наладить отношения с ярлом Белой Бухты, дела у нас должны пойти еще лучше.
Однако когда я зашел в покои ярла, настроения там были скорее сумрачными. Снор, новый Сидящий по Левую Руку, уже был там.
- Ингольв?
- Рэгнволд, хорошо, что ты здесь. У меня новости.
- Ты договорился с Белой Бухтой?
- Да. Но потом пришлось встретиться с конунгом.
- Которым?
- Торольв сейчас конунг в нашем фюльке.
- Торольв?
- Да. И он хочет как минимум сорок наших воинов для своей дружины. И три корабля.
- Торольв свихнулся? Зачем?
- Это будет решаться на военном совете. Он собирает десять ярлов этих земель с их дружинами, для войны с конунгом Ульвом. Он знает, что у нас людей мало, поэтому требует всего сорок воинов. Ярл Эйрик дает ему сотню.
- Мы сейчас не вытянем войну. Сорок воинов, это больше половины наших людей, способных держать в руках оружие. Ты не можешь…
- Рэгнволд, мы сейчас не в той ситуации, чтобы открыто противостоять конунгу. Через два дня мы должны явиться на совет. Сидящий по Левую руку останется на острове, ты плывешь со мной. Торольв хочет тебя видеть лично.
- Но…
- Ты плывешь со мной, я сказал! А теперь иди, я должен отдать распоряжения Снору, - ярл отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Коротко кивнув ему, я выскользнул за дверь.
Два дня на сборы? Как и любой воин, я могу собраться за полчаса для полноценного похода. Тревожило другое. С чего вдруг Торольв захотел меня видеть? И… придется уехать, оставив Хёдд и Ансгара здесь одних? Без защиты? Сорок воинов.
