Но… в лучшем случае они решат, что я внезапно рехнулся. В худшем – прислушаются. А что тогда? Торольв не остановится. Захваченный злой волей Хель, он не остановится. С него станется отправить свою дружину и уничтожить мой остров. Хуже того, он может сейчас и здесь убить всех ярлов, а потом пойти войной на обезглавленные поселения. Начнет с мелких, собирая драугров, сотня в одном поселении, полсотни в другом, потом сможет захватить все больше и больше… Драугры не нуждаются в пище, в отдыхе, в воде. Да, они, в основном, выходят из-под земли ночью, но кто может сказать, а не хватит ли у Хель сил поднять их днем? Им не страшно солнце, не страшно оружие. Их можно уничтожить огнем и освященным оружием. Сколько пройдет времени, прежде чем живые смогут дать отпор мертвым? Да и Торольв вовсе не дурак, он найдет способ уничтожить сперва тех, кто имеет или способен создать такое оружие. А огонь, огонь не слишком надежный союзник, он не разбирает кого можно сжигать, а кого нет.
Я не могу так подставить остальных. А значит… значит, решать этот вопрос нужно мне. Убить Торольва? Самый оптимальный вариант. Но, как я уже говорил, он не дурак, наверняка он подготовился к такому повороту. Скорей всего меня убьют еще до того, как я успею поднять оружие. А если успею убить его – тоже убьют. Но это в том случае, если Хель не дала своему слуге защиту от неосвященного оружия. Тогда моя жертва будет напрасной.
Голова загудела. Слишком много вопросов и возможностей развития ситуации. В одном я теперь был уверен точно – говорить остальным об этом нельзя. Если они воспротивятся воле Торольва, их и их народ уничтожат, а конунг лишь выиграет. Этого нельзя позволить.
Вздохнув, я отлепился от стены и направился в дом, где расположили нас с ярлом, чтобы уже через несколько шагов налететь на старика.
- Отец, ты чего здесь делаешь? – устояв на ногах, я сумел подхватить и его, не давая упасть.
Выглядел старик, прямо скажем, не как воин конунга, даже не как житель этого поселения. Синий плащ казался дряхлым, если не ветхим, рука, сжимающая посох, тонкой, вся одежда выдавала в нем бродягу.
- Да вот… шел мимо.
- Ночь на дворе, отец. Куда ты идешь?
- До постоялого двора.
Оценив внешний вид старика, я понял, что на постоялый двор его точно не пустят. Стало его жалко. Так бывает, когда остаешься один и никому не нужный. Возможно, вся его семья погибла, возможно, выгнали за дряхлость.
- Идем, отец. Остановишься вместе с нами. На постоялом дворе сейчас даже на полу не положат, там дружины гуляют.
Дом нам с ярлом выделили небольшой и с хозяевами. Ярлу досталась комната, а я собирался заночевать на кухне у очага. Туда и привел старика. Дошли мы не быстро несмотря на то, что дом был недалеко. Подстраиваясь под шаг старика, идти быстро не получалось.
Сообразив нехитрый ужин, мы поужинали в тишине. Не знаю, о чем думал он, может, просто утомился за день, а мне было не до разговоров. Устроив старика на своей лежанке, сам примостился у стены, где и задремал, не прекращая даже во сне думать о своей незавидной судьбе.
Сон был тяжелым, темным. Во сне темнота снова сжималась вокруг, обволакивала, холод забирался под кожу и ломал кости, скручивал мышцы, и в конце не оставалось ничего, только крик.
Дернувшись, я проснулся и не сразу понял, где нахожусь. Было темно и зябко, кровать казалась крайне неудобной и твердой. Что это не кровать, тоже дошло не сразу. За окнами только занимался рассвет, поэтому света почти не было. Поднявшись с пола и размявшись, я осмотрелся. Лежанка была пуста, за вычетом непонятного длинного свертка. Старика не было. И куда он мог деться?
Я прошелся по дому, но внутри его не было. На улице густел туман. Поселение спало, казалось, что даже стражников нет на улице. Лишь вдалеке по дороге двигалась одинокая сухая фигура. «Ну и куда же ты ушел?», - вообще я планировал дать старику с утра денег, чтобы тому не пришлось ночевать на улице. Пришлось догонять. Правда, догнать не получилось, вроде и шел он неторопливо, только расстояние между нами не сокращалось. А потом произошло нечто и вовсе непонятное. Солнечный луч прорезал туман и осветил одинокую фигуру. И в тот же миг фигура словно выросла, раздалась в плечах, посох в руках сверкнул навершием и, это вовсе не посох, а копье. Следом из тумана соткались и замерли у ног старика две тени, псы, волки? А потом все исчезло, и я остался один.
Когда я вернулся в дом, тот уже просыпался. Хозяйка хлопотала на кухне, ярл сидел за столом и изучал сверток, который оставался на моей лежанке.
- Куда ходил?
- Да так… - я умостился на стул рядом, ожидая своей порции горячей пищи.
- До чего вчера договорились?
- А вот об этом я как раз хотел с тобой поговорить. Конунг хочет, чтобы я остался здесь. Хочет, чтобы я стал его Сидящим по Правую Руку.
Прищуренный взгляд ярла сулил мне не больше хорошего, чем такой же взгляд Торольва.
- Ты согласился?
- Брось, можно подумать, он не угрожал тебе в случае отказа уничтожить наш остров. У меня не было выбора.
Руки ярла сжались в кулаки, сверток на столе дзынькнул в ответ, обращая наше внимание на себя.
- Что у тебя там?
- Не знаю… - пришлось разворачивать. Под несколькими слоями старой ткани обнаружились ножны. Старые и потертые, они скрывали короткий меч. Ничего особенного, если не считать того, что он едва заметно мерцал, и был теплым на ощупь.
- Торольв удружил?
- Нет. Кто-то… другой.
Я лишь догадывался, кем был тот, кто оставил мне этот сверток с клинком, но одно было ясно – кому-то очень не нравится то, что решила устроить Хель на пару с Торольвом. А значит, у меня есть поддержка. Это многого стоит.
Сегодняшний совет прошел более вяло, чем вчерашний. Ярлы маньше спорили и больше соглашались. Почти все выглядели какими-то вымотанными и мне это совершенно не нравилось. Почти так же, как и то, что мне во всем этом пришлось принимать участие. То, что шансов мало, понимали все, но в открытую больше никто не выступал. Совет закончился тем, что все ярлы были отправлены домой, чтобы через десять дней вернуться с дружинами.
Торольв остался, я и его охрана – тоже. Склонившись над столом, слуга Хель рассматривал карту и довольно щерился.
- Это хорошо. Я знал, что они прислушаются к тебе, Рэгнволд. Я удивлен, что ты до сих пор сам не стал ярлом.
- Ты знаешь, что меня не интересует власть.
- Знаю, - Торольв рассмеялся, и я уловил в этом смехе довольно знакомые клацающие нотки. – Это и делает тебя самым удачным кандидатом. Но ты многое теряешь. Отказываешься от плодов, которые дарует власть.
Он взмахнул рукой, и охрана вышла из зала, вместо нее из темных углов вновь стала струится холодная темнота. Через несколько мгновений из нее соткались фигуры, тут же направившиеся к нам.
- Говорят, у тебя ночью были гости, Рэгнволд, кто?
- Не знаю.
- Не лги мне. Тебе не скрыть от Хель то, что творится под покровом темноты. В темноте ее власть, в темноте ее сила.
Неожиданный удар сбил меня на пол, к самым ногам ледяных мертвецов. Ближайший потянулся ко мне. Не знаю, что он собирался сделать, но оставаться и выяснять это, я особо не хотел. Дзынькнул короткий меч, спрятанный под курткой. Плохо. Но терять мне уже особо нечего. Если ничего не сделаю – убьют. Если начну раскаиваться – точно убьют. Рукоять легла в руку словно сама, а из ножен меч выскочил вообще как живой. Взмах, ближайший мертвец издал короткий визг и рассеялся клочком тьмы. Ого!
Вскочив на ноги, я направился к Торольву. Меч в руке засиял вязью рун по лезвию.
- Зачарованное оружие? – конунг отступил и выхватил свое оружие. Его черные глаза вновь засветились синим. – И где же ты его добыл за ночь?
- Ну ты ведь знал, что мы уже давно воюем с драуграми, - рывок вперед, светящийся меч скрестился с ледяным, брызнули искры. Налетело темное облако, пришлось отмахиваться от него мечом. Когда оно рассеялось, конунга рядом не было.
- Знал. Как и то, что зачарованного оружия у вас не было. И не было с собой, когда вы сюда прибыли. Откуда он у тебя? – откуда-то сзади и сбоку. Я рванулся в сторону и вниз, клинок просвистел над головой. – Решил убить меня? Так найдется другой ярл, другой конунг. Тебе так просто не избавиться от меня и Хель так просто.
- И все же я попробую, - перекатившись по полу, я пнул в сторону Торольва стул. Не попал, но он хоть отвлекся. Мертвец навис почти сразу же, но ему хватило одного удара мечом. – Как Сидящий по Правую Руку, я – следующий конунг.
Ярость. Она вспыхнула в глазах Торольва и опалила, он прыгнул, стремясь напасть сверху, не оставить пространства для маневра, но меня уже там не было. Вбок и вокруг очага. Тени не приближались к нему, а значит, и ко мне. Темнота кружила, прямо как во сне, обжигала холодом, стоило на полшага отступить от очага. Ближе не приближалась, зато приближался Торольв. Ему темнота не причиняла вреда, а вот на счет меня никто не мог дать таких гарантий.
- Следующий конунг? – слуга Хель надвигался на меня, как драккар, а отступать я мог только по кругу. – Ты? – Ледяной клинок снова скрестился со светящимся, раз, другой, третий. Деваться мне было некуда.
- Может, я не смогу остановить Хель, зато смогу остановить тебя.
- А сможешь ли? – остановившись, Торольв поднял левую руку и изобразил пальцами непонятный жест. Холод. Я уже успел забыть о небольшой ранке, оставленной мне вчера клинком конунга. Холод разнесся от нее по шее, плечам, стиснул в невидимых ладонях голову и стал спускаться дальше, к сердцу. – Думаешь, что сможешь? Хель знала, что тебе нельзя доверять. Именно поэтому пришлось заронить в тебя частицу ее магии. Ты умрешь, Рэгнволд. Умрешь, так и не сумев ничего изменить. Уже догадываешься, каким будет мой первый приказ?
- Догадываюсь, - ледяные иглы мешали думать, мешали двигаться. Не знаю, каким образом мне удавалось до сих пор стоять на ногах. – А ты уверен, что успеешь отдать этот приказ?
Рывок вперед, отбив ледяной клинок раз, другой, открываясь нарочно, чтобы лишить оружие движения, мгновение боли, когда оружие все же вонзилось в бок, пробив и кольчугу, и куртку, как масло, а следом все заледенело, и чувствительность пропала. Еще мгновение, чтобы перекинуть рунный меч в левую руку, правой рукой перехватывая свободную руку Торольва. Взгляд глаза в глаза, только сейчас понимая, что это не он. Черные глаза не принадлежат Торольву. Ими смотрит сама Хель. Она всегда ими смотрела.
Рунный меч снова извернулся в руке, как живой, самостоятельно вонзившись в грудь конунга. Темнота коротко взвизгнула и исчезла. Торольв оседал на пол, да и я едва стоял на ногах. Нормальные у него глаза, серые, и вовсе не черные. Это было последним, что я видел до того, как навалилась темнота.
- Конунг, конунг! – голос ворвался в воспоминания, выдергивая меня из них в реальность.
- Да, Ансгар? – я поднял голову и посмотрел на приближающегося юношу. Изменился, вырос, стал сильным воином, ловким, таким, каким я хотел бы его видеть с тех самых пор, как он появился на свет.
- Ярлы прибыли.
- Хорошо. Скажи им, что я иду.
Отослав сына, я вновь погрузился в собственную память, пытаясь вспомнить все то, что было потом. После того, как я понял, что умираю.
Валькирий не было. То ли я оказался недостойным, то ли нарушил законы богов, но они не явились. Зато явилось другое. Темнота… и холод. Я словно падал в ледяной колодец, и спасения не было. А потом я увидел ее. Рослую, статную и ужасную. Хель. Она стояла предо мной, и я чувствовал себя песчинкой в ее царстве.
- Ты все же здесь, - сил, чтобы смотреть на ее лик, у меня уже не было. – Не думал, что попадешь в мое царство?
- Я проиграл, но и ты не выиграла, Торольв мертв.
- Да, ты прав, я не могу вернуть к жизни того, кого убили клинком богов.
- Богов?
- А ты думал, Один носит простое оружие?
Я промолчал. До сих пор я думал, что мне показалось. А теперь… в любом случае, я был уже мертв, и все это не имело значения. У Хель теперь достаточно времени, чтобы вспомнить мне все мои перед ней прегрешения.
- Ты прав, - богиня склонила голову и одарила меня улыбкой, от которой даже у мертвеца забегают мурашки, – но истязать тебя в мире мертвых не так интересно, как истязать живого. Я верну тебя. Ты снова будешь жить. Но не думай, что это награда. Это наказание. Мой предыдущий слуга сумел заразить тебя моей магией, а я хочу посмотреть, как долго ты сможешь сопротивляться моей силе. Хочу увидеть, каким ты будешь, когда она одолеет тебя, сломит, и ты станешь исполнять мою волю сам…
- Я…
- Первое условие, ты станешь конунгом, властителем этой земли. Но я ни на секунду не позволю тебе забыть о том, что ты мне должен. Ты дашь новое имя этой земле, мое имя, создашь новое поселение, и оно тоже будет носить мое имя. Если не сделаешь этого, я обрушу драугров на эти земли и первым, кого они заберут, будет твоя кровь, твой наследник. А дальше… дальше мы поборемся, моя магия против твоей воли и силы рунного клинка, Рэгнволд, конунг Хельсинге.
- Рэгнволд, конунг Хельсинге, - объявил один из стражей, и ярлы поднялись, приветствуя меня.
Кивнув им, я направился к своему месту. Сегодня предстояло решить ряд вопросов, но я не мог на них сосредоточиться. Никто из них не знал, а я чувствовал. Чувствовал, как сила Хель вьется и ищет выход из небольшой пещеры у реки, где остался ее разрушенный алтарь, созданный Торольвом и уничтоженный мною. Я разрушил его, уничтожил, стремясь избавиться от ее власти, ее влияния. В одном была права древняя богиня. Я ни на день не мог забыть о ее злой воле, чувствовал, как ее магия струится в моих жилах, слышал ее шепот каждую ночь с наступлением темноты. Как долго я еще смогу бороться с ее волей?
Гробовщик
Автор Капитан- командор.
"Мы прощались на пароме, прохрипел мне ямщик,
- У погоста, в старом доме дед живёт, гробовщик..."
Король и Шут.
Была уже почти ночь, когда паром пересёк реку, и я сошёл на берег. От воды тянуло холодом и сыростью, и это только добавляло здешней местности атмосферу уныния и тоски. Из-за высоких чёрных, как уголь, деревьев не было видно звёзд и луны - только узкая дорожка света серебрилась по маслянисто-блестящей воде реки. Паромщик угрюмо сводил мою лошадь, запряженную в небольшую повозку, под уздцы, недобро посматривая на уходившую вглубь перелеска дорогу. В движениях его чувствовалась некая робость, признаться, передавшаяся и мне: ночной лес и безлюдная дорога вселяли подсознательные опасения самой своей древней зловещей сущностью. Мне надлежало проехать здесь не слишком большое расстояние - в деревне неподалёку мне следовало разобраться с бумагами одного некогда влиятельного покойника, причём дело почти не терпело отлагательств. Сведя лошадь на сушу, паромщик медленно, шаркая и слегка прихрамывая, подошёл ко мне и хрипло пробасил:
- Оплату пожалуйте, господин хороший.
- Изволь, - ответил я ему, протягивая несколько мелких монеты, полагавшихся ему за его службу. Паромщик молча принял деньги и ненадолго отошёл под свет фонаря, укрепленного на шест на пароме, чтобы пересчитать их. Вернувшись, он вдруг резко придвинулся ко мне и почти шепотом заговорил:
Я не могу так подставить остальных. А значит… значит, решать этот вопрос нужно мне. Убить Торольва? Самый оптимальный вариант. Но, как я уже говорил, он не дурак, наверняка он подготовился к такому повороту. Скорей всего меня убьют еще до того, как я успею поднять оружие. А если успею убить его – тоже убьют. Но это в том случае, если Хель не дала своему слуге защиту от неосвященного оружия. Тогда моя жертва будет напрасной.
Голова загудела. Слишком много вопросов и возможностей развития ситуации. В одном я теперь был уверен точно – говорить остальным об этом нельзя. Если они воспротивятся воле Торольва, их и их народ уничтожат, а конунг лишь выиграет. Этого нельзя позволить.
Вздохнув, я отлепился от стены и направился в дом, где расположили нас с ярлом, чтобы уже через несколько шагов налететь на старика.
- Отец, ты чего здесь делаешь? – устояв на ногах, я сумел подхватить и его, не давая упасть.
Выглядел старик, прямо скажем, не как воин конунга, даже не как житель этого поселения. Синий плащ казался дряхлым, если не ветхим, рука, сжимающая посох, тонкой, вся одежда выдавала в нем бродягу.
- Да вот… шел мимо.
- Ночь на дворе, отец. Куда ты идешь?
- До постоялого двора.
Оценив внешний вид старика, я понял, что на постоялый двор его точно не пустят. Стало его жалко. Так бывает, когда остаешься один и никому не нужный. Возможно, вся его семья погибла, возможно, выгнали за дряхлость.
- Идем, отец. Остановишься вместе с нами. На постоялом дворе сейчас даже на полу не положат, там дружины гуляют.
Дом нам с ярлом выделили небольшой и с хозяевами. Ярлу досталась комната, а я собирался заночевать на кухне у очага. Туда и привел старика. Дошли мы не быстро несмотря на то, что дом был недалеко. Подстраиваясь под шаг старика, идти быстро не получалось.
Сообразив нехитрый ужин, мы поужинали в тишине. Не знаю, о чем думал он, может, просто утомился за день, а мне было не до разговоров. Устроив старика на своей лежанке, сам примостился у стены, где и задремал, не прекращая даже во сне думать о своей незавидной судьбе.
Сон был тяжелым, темным. Во сне темнота снова сжималась вокруг, обволакивала, холод забирался под кожу и ломал кости, скручивал мышцы, и в конце не оставалось ничего, только крик.
Дернувшись, я проснулся и не сразу понял, где нахожусь. Было темно и зябко, кровать казалась крайне неудобной и твердой. Что это не кровать, тоже дошло не сразу. За окнами только занимался рассвет, поэтому света почти не было. Поднявшись с пола и размявшись, я осмотрелся. Лежанка была пуста, за вычетом непонятного длинного свертка. Старика не было. И куда он мог деться?
Я прошелся по дому, но внутри его не было. На улице густел туман. Поселение спало, казалось, что даже стражников нет на улице. Лишь вдалеке по дороге двигалась одинокая сухая фигура. «Ну и куда же ты ушел?», - вообще я планировал дать старику с утра денег, чтобы тому не пришлось ночевать на улице. Пришлось догонять. Правда, догнать не получилось, вроде и шел он неторопливо, только расстояние между нами не сокращалось. А потом произошло нечто и вовсе непонятное. Солнечный луч прорезал туман и осветил одинокую фигуру. И в тот же миг фигура словно выросла, раздалась в плечах, посох в руках сверкнул навершием и, это вовсе не посох, а копье. Следом из тумана соткались и замерли у ног старика две тени, псы, волки? А потом все исчезло, и я остался один.
Когда я вернулся в дом, тот уже просыпался. Хозяйка хлопотала на кухне, ярл сидел за столом и изучал сверток, который оставался на моей лежанке.
- Куда ходил?
- Да так… - я умостился на стул рядом, ожидая своей порции горячей пищи.
- До чего вчера договорились?
- А вот об этом я как раз хотел с тобой поговорить. Конунг хочет, чтобы я остался здесь. Хочет, чтобы я стал его Сидящим по Правую Руку.
Прищуренный взгляд ярла сулил мне не больше хорошего, чем такой же взгляд Торольва.
- Ты согласился?
- Брось, можно подумать, он не угрожал тебе в случае отказа уничтожить наш остров. У меня не было выбора.
Руки ярла сжались в кулаки, сверток на столе дзынькнул в ответ, обращая наше внимание на себя.
- Что у тебя там?
- Не знаю… - пришлось разворачивать. Под несколькими слоями старой ткани обнаружились ножны. Старые и потертые, они скрывали короткий меч. Ничего особенного, если не считать того, что он едва заметно мерцал, и был теплым на ощупь.
- Торольв удружил?
- Нет. Кто-то… другой.
Я лишь догадывался, кем был тот, кто оставил мне этот сверток с клинком, но одно было ясно – кому-то очень не нравится то, что решила устроить Хель на пару с Торольвом. А значит, у меня есть поддержка. Это многого стоит.
Сегодняшний совет прошел более вяло, чем вчерашний. Ярлы маньше спорили и больше соглашались. Почти все выглядели какими-то вымотанными и мне это совершенно не нравилось. Почти так же, как и то, что мне во всем этом пришлось принимать участие. То, что шансов мало, понимали все, но в открытую больше никто не выступал. Совет закончился тем, что все ярлы были отправлены домой, чтобы через десять дней вернуться с дружинами.
Торольв остался, я и его охрана – тоже. Склонившись над столом, слуга Хель рассматривал карту и довольно щерился.
- Это хорошо. Я знал, что они прислушаются к тебе, Рэгнволд. Я удивлен, что ты до сих пор сам не стал ярлом.
- Ты знаешь, что меня не интересует власть.
- Знаю, - Торольв рассмеялся, и я уловил в этом смехе довольно знакомые клацающие нотки. – Это и делает тебя самым удачным кандидатом. Но ты многое теряешь. Отказываешься от плодов, которые дарует власть.
Он взмахнул рукой, и охрана вышла из зала, вместо нее из темных углов вновь стала струится холодная темнота. Через несколько мгновений из нее соткались фигуры, тут же направившиеся к нам.
- Говорят, у тебя ночью были гости, Рэгнволд, кто?
- Не знаю.
- Не лги мне. Тебе не скрыть от Хель то, что творится под покровом темноты. В темноте ее власть, в темноте ее сила.
Неожиданный удар сбил меня на пол, к самым ногам ледяных мертвецов. Ближайший потянулся ко мне. Не знаю, что он собирался сделать, но оставаться и выяснять это, я особо не хотел. Дзынькнул короткий меч, спрятанный под курткой. Плохо. Но терять мне уже особо нечего. Если ничего не сделаю – убьют. Если начну раскаиваться – точно убьют. Рукоять легла в руку словно сама, а из ножен меч выскочил вообще как живой. Взмах, ближайший мертвец издал короткий визг и рассеялся клочком тьмы. Ого!
Вскочив на ноги, я направился к Торольву. Меч в руке засиял вязью рун по лезвию.
- Зачарованное оружие? – конунг отступил и выхватил свое оружие. Его черные глаза вновь засветились синим. – И где же ты его добыл за ночь?
- Ну ты ведь знал, что мы уже давно воюем с драуграми, - рывок вперед, светящийся меч скрестился с ледяным, брызнули искры. Налетело темное облако, пришлось отмахиваться от него мечом. Когда оно рассеялось, конунга рядом не было.
- Знал. Как и то, что зачарованного оружия у вас не было. И не было с собой, когда вы сюда прибыли. Откуда он у тебя? – откуда-то сзади и сбоку. Я рванулся в сторону и вниз, клинок просвистел над головой. – Решил убить меня? Так найдется другой ярл, другой конунг. Тебе так просто не избавиться от меня и Хель так просто.
- И все же я попробую, - перекатившись по полу, я пнул в сторону Торольва стул. Не попал, но он хоть отвлекся. Мертвец навис почти сразу же, но ему хватило одного удара мечом. – Как Сидящий по Правую Руку, я – следующий конунг.
Ярость. Она вспыхнула в глазах Торольва и опалила, он прыгнул, стремясь напасть сверху, не оставить пространства для маневра, но меня уже там не было. Вбок и вокруг очага. Тени не приближались к нему, а значит, и ко мне. Темнота кружила, прямо как во сне, обжигала холодом, стоило на полшага отступить от очага. Ближе не приближалась, зато приближался Торольв. Ему темнота не причиняла вреда, а вот на счет меня никто не мог дать таких гарантий.
- Следующий конунг? – слуга Хель надвигался на меня, как драккар, а отступать я мог только по кругу. – Ты? – Ледяной клинок снова скрестился со светящимся, раз, другой, третий. Деваться мне было некуда.
- Может, я не смогу остановить Хель, зато смогу остановить тебя.
- А сможешь ли? – остановившись, Торольв поднял левую руку и изобразил пальцами непонятный жест. Холод. Я уже успел забыть о небольшой ранке, оставленной мне вчера клинком конунга. Холод разнесся от нее по шее, плечам, стиснул в невидимых ладонях голову и стал спускаться дальше, к сердцу. – Думаешь, что сможешь? Хель знала, что тебе нельзя доверять. Именно поэтому пришлось заронить в тебя частицу ее магии. Ты умрешь, Рэгнволд. Умрешь, так и не сумев ничего изменить. Уже догадываешься, каким будет мой первый приказ?
- Догадываюсь, - ледяные иглы мешали думать, мешали двигаться. Не знаю, каким образом мне удавалось до сих пор стоять на ногах. – А ты уверен, что успеешь отдать этот приказ?
Рывок вперед, отбив ледяной клинок раз, другой, открываясь нарочно, чтобы лишить оружие движения, мгновение боли, когда оружие все же вонзилось в бок, пробив и кольчугу, и куртку, как масло, а следом все заледенело, и чувствительность пропала. Еще мгновение, чтобы перекинуть рунный меч в левую руку, правой рукой перехватывая свободную руку Торольва. Взгляд глаза в глаза, только сейчас понимая, что это не он. Черные глаза не принадлежат Торольву. Ими смотрит сама Хель. Она всегда ими смотрела.
Рунный меч снова извернулся в руке, как живой, самостоятельно вонзившись в грудь конунга. Темнота коротко взвизгнула и исчезла. Торольв оседал на пол, да и я едва стоял на ногах. Нормальные у него глаза, серые, и вовсе не черные. Это было последним, что я видел до того, как навалилась темнота.
***
- Конунг, конунг! – голос ворвался в воспоминания, выдергивая меня из них в реальность.
- Да, Ансгар? – я поднял голову и посмотрел на приближающегося юношу. Изменился, вырос, стал сильным воином, ловким, таким, каким я хотел бы его видеть с тех самых пор, как он появился на свет.
- Ярлы прибыли.
- Хорошо. Скажи им, что я иду.
Отослав сына, я вновь погрузился в собственную память, пытаясь вспомнить все то, что было потом. После того, как я понял, что умираю.
Валькирий не было. То ли я оказался недостойным, то ли нарушил законы богов, но они не явились. Зато явилось другое. Темнота… и холод. Я словно падал в ледяной колодец, и спасения не было. А потом я увидел ее. Рослую, статную и ужасную. Хель. Она стояла предо мной, и я чувствовал себя песчинкой в ее царстве.
- Ты все же здесь, - сил, чтобы смотреть на ее лик, у меня уже не было. – Не думал, что попадешь в мое царство?
- Я проиграл, но и ты не выиграла, Торольв мертв.
- Да, ты прав, я не могу вернуть к жизни того, кого убили клинком богов.
- Богов?
- А ты думал, Один носит простое оружие?
Я промолчал. До сих пор я думал, что мне показалось. А теперь… в любом случае, я был уже мертв, и все это не имело значения. У Хель теперь достаточно времени, чтобы вспомнить мне все мои перед ней прегрешения.
- Ты прав, - богиня склонила голову и одарила меня улыбкой, от которой даже у мертвеца забегают мурашки, – но истязать тебя в мире мертвых не так интересно, как истязать живого. Я верну тебя. Ты снова будешь жить. Но не думай, что это награда. Это наказание. Мой предыдущий слуга сумел заразить тебя моей магией, а я хочу посмотреть, как долго ты сможешь сопротивляться моей силе. Хочу увидеть, каким ты будешь, когда она одолеет тебя, сломит, и ты станешь исполнять мою волю сам…
- Я…
- Первое условие, ты станешь конунгом, властителем этой земли. Но я ни на секунду не позволю тебе забыть о том, что ты мне должен. Ты дашь новое имя этой земле, мое имя, создашь новое поселение, и оно тоже будет носить мое имя. Если не сделаешь этого, я обрушу драугров на эти земли и первым, кого они заберут, будет твоя кровь, твой наследник. А дальше… дальше мы поборемся, моя магия против твоей воли и силы рунного клинка, Рэгнволд, конунг Хельсинге.
- Рэгнволд, конунг Хельсинге, - объявил один из стражей, и ярлы поднялись, приветствуя меня.
Кивнув им, я направился к своему месту. Сегодня предстояло решить ряд вопросов, но я не мог на них сосредоточиться. Никто из них не знал, а я чувствовал. Чувствовал, как сила Хель вьется и ищет выход из небольшой пещеры у реки, где остался ее разрушенный алтарь, созданный Торольвом и уничтоженный мною. Я разрушил его, уничтожил, стремясь избавиться от ее власти, ее влияния. В одном была права древняя богиня. Я ни на день не мог забыть о ее злой воле, чувствовал, как ее магия струится в моих жилах, слышал ее шепот каждую ночь с наступлением темноты. Как долго я еще смогу бороться с ее волей?
Прода от 12.06.2020, 19:34
Гробовщик
Автор Капитан- командор.
"Мы прощались на пароме, прохрипел мне ямщик,
- У погоста, в старом доме дед живёт, гробовщик..."
Король и Шут.
Была уже почти ночь, когда паром пересёк реку, и я сошёл на берег. От воды тянуло холодом и сыростью, и это только добавляло здешней местности атмосферу уныния и тоски. Из-за высоких чёрных, как уголь, деревьев не было видно звёзд и луны - только узкая дорожка света серебрилась по маслянисто-блестящей воде реки. Паромщик угрюмо сводил мою лошадь, запряженную в небольшую повозку, под уздцы, недобро посматривая на уходившую вглубь перелеска дорогу. В движениях его чувствовалась некая робость, признаться, передавшаяся и мне: ночной лес и безлюдная дорога вселяли подсознательные опасения самой своей древней зловещей сущностью. Мне надлежало проехать здесь не слишком большое расстояние - в деревне неподалёку мне следовало разобраться с бумагами одного некогда влиятельного покойника, причём дело почти не терпело отлагательств. Сведя лошадь на сушу, паромщик медленно, шаркая и слегка прихрамывая, подошёл ко мне и хрипло пробасил:
- Оплату пожалуйте, господин хороший.
- Изволь, - ответил я ему, протягивая несколько мелких монеты, полагавшихся ему за его службу. Паромщик молча принял деньги и ненадолго отошёл под свет фонаря, укрепленного на шест на пароме, чтобы пересчитать их. Вернувшись, он вдруг резко придвинулся ко мне и почти шепотом заговорил:
