Я боялся задержаться здесь дольше необходимого и решил, что лучше я пройдусь пешком, чем буду оставаться здесь ещё хоть какое-то время и ждать автобус, который довезёт меня до города.
Я дошёл до поворота и обернулся на мой бывший дом. Жильцы молча стояли, провожая меня взглядами – ещё долго после этого я ощущал их на себе, чувствовал, как по моей спине время от времени пробегает холодок.
Я шёл уже двадцать минут. По моим подсчётам я уже давно должен был выйти на шоссе, но его всё не было. Через какое-то время я увидел впереди жилые здания, подойдя ближе, я впал в ступор – это были они, те самые пятиэтажки! Но как? Как я мог вернуться обратно?
Собравшись с мыслями, я повернул обратно. Сколько бы я ни шёл, я вновь приходил обратно.
Стемнело, я в очередной раз вернулся обратно. Обессиленный я споткнулся, рухнул на землю и сильно ударился о что-то твёрдое. Я засунул руку в рюкзак и вытащив фонарик, включил его. Пот проступил на лбу, я осветил большое надгробье и прочитал надпись, она гласила: «Добро пожаловать домой». Лёгкое чувство страха, но затем ничего, никаких чувств. Я не мог больше бороться и смирился… Теперь я дома, действительно дома!
Стою около могил, бок о бок с соседями. Ах, вон она! Смотрит из окошка, как я когда-то. Пугается, прячется, но я не виню её. Мне тоже понадобилось время, время понять, что я мёртв, что пути назад уже нет. Наступает утро, пора идти к машине и делать вид, что я живу полной жизнью, но это не так – внутри лишь холод, невыносимый …
В поле где гуляет смерть
Автор Ловчий (Д. Бекин)
Герои - профессор и конюх
Место - поле
Триггер - симулякр
В поле, где гуляет смерть.
Шли вторые сутки без нормального сна, а противоречивые результаты опыта только усиливали огорчение от потраченного впустую времени. Последние полчаса я без всякой цели смотрел в окно, предаваясь унынию и меланхолии.
- Герр Бриг, вы не слышите? Я думала, вы уснули. Извините, если побеспокоила.
Фрау Софи, экономка, следившая за моим нехитрым бытом, приходила строго по указанным часам. Утром она приносила кофе и домашнее печенье, которое, впрочем, мало отличалось от купленного в булочной.
- Доброе утро, Софи.
- Доброе утро, герр Бриг, - экономка поставила поднос с чашечкой ароматного гроссер шварцера и отступила на почтительное расстояние, - Вы дурно выглядите. Следует умыться и сменить рубашку перед приходом гостя.
- Совсем вылетело из головы. Сейчас четверть одиннадцатого. Позволю себе предположить, что барон приедет без опозданий. У меня минут десять в запасе.
- Прикажете накрыть на стол, герр Бриг?
- Нет. Если беседа затянется, то мы прогуляемся до «Грихенбайзль». Плотный обед компенсирует скромный завтрак. Фрау Софи, будьте любезны приготовить костюм для прогулки и распорядитесь насчёт почты. Я жду письма из Лейпцига и Берна.
- Как скажете, господин профессор, - женщина помедлила, было нетрудно различить неуверенность и смятение на её лице.
- Вас что-то беспокоит?
- Да, в городе снова погромы. Говорят, на границе расстреляли детей, и социалисты хотят мстить. Бедные дети.
- Вот как. Стоит на два дня закрыться в лаборатории, и мир летит к чертям. Значит, изменим планы. Никакой почты и прогулки. У нас хватит продуктов для скромного обеда?
- Разумеется, я буду на кухне с вашего позволения.
- Спасибо, Софи. Ступайте.
Когда экономка ушла, я снова погрузился в оцепенение, которое изредка нарушал глотком кофе. Год назад переезд в Вену казался замечательной идеей. Новые знакомства, новые впечатления, новые опыты с камерой Лейтца. Мечталось, что вдали от Берлина можно будет работать без оглядки на молодчиков с дубинками. Только планам не суждено было сбыться. Увы, золотой век австрийской науки уже давно завершился, а я опоздал на десяток лет.
Денег на ещё один переезд уже не хватало. Все средства шли на поддержание элементарного комфорта. Впрочем, это не чинило значимых препятствий моей работе.
Основу же изысканий составлял труд о множественном значении реальности. Ещё в студенчестве я увлёкся теорией измерений. Не скрою, что виною тому была поездка во Францию и знакомство с местными философами самоучками. А надо ли быть семи пядей во лбу, чтобы понимать простую истину: физическая реальность или реальность бытия, в которой нам дано существовать единожды и в настоящий момент – всего лишь одна из многих возможных. Противоположностью ей можно было бы считать фотографическую реальность. Иными словами – фотографический снимок фиксирует один субъективный вариант измерения нашего мира. Можно бесконечно долго углубляться в тонкие философские материи. Однако, мне, как практику и исследователю физического аспекта, стало любопытно доказать абсолютную материальность и осязаемость того, что запечатлевает фотокамера. Идеальный симулякр или дубль объективного мира. Любая фотография – это портал в индивидуальный план реальности.
Монография потерпела фиаско. После первой публикации на эту тему, последовал ряд разгромных статей и даже насмешек. Меня называли «фрейдистом от физики» и советовали поехать в Австрию, где «подобных новаторов привечают и ценят».
А спустя пару месяцев поступило приглашение от барона Крайценлау, попечителя Венского Университета. Если у судьбы есть чувство юмора, то более изощрённой шутки представить было невозможно.
Как бы то ни было, пришлось согласиться. Давление и унизительные отзывы германского научного сообщества только добавляли решимости.
Однако, даже тихая Вена постепенно втягивалась в общий круговорот безумия. На прошлой неделе какая-то банда сторонников аншлюса ворвалась в один из лекториев Университета и вышвырнула в окно профессора, просто потому что он был евреем! К вящему ужасу, ни один из студентов даже не высказался в защиту своего учителя.
Все, у кого есть деньги, стремятся сбежать, прочим остаётся молча наблюдать, как прежний мир осыпается по кирпичику.
Я отвлёкся от мыслей, когда услышал шаги за дверью.
Барон вошёл в кабинет без стука. Его напористый характер едва ли мог ужиться с манерностью высшего общества. Прямолинейный, но нескончаемо искренний Рудольф фон Крайценлау, с первых же дней нашего знакомства потребовал называть себя братом. Возражения не принимались. Я смирился, покуда это не переходило означенной черты терпимости.
- Абель! Вы так загоните себя в могилу, мой любезный брат! – Рудольф широкими шагами приблизился к окну и полностью откинул шторы, - прекращайте эти изнуряющие бдения в своей келье!
- Здравствуйте, господин барон…
- К чёрту! Ни каких баронов, даже «фон Крайценлау» не смейте мне говорить! Парламент уже почти десять лет назад отменил все эти излишества.
- Извините, сказывается усталость - я поморщился от яркого света и внимательно посмотрел на своего благодетеля, - Чем обязан столь срочным визитом?
Рудольф неодобрительно покачал головой, но почти сразу же рассмеялся и уселся в кресло напротив меня.
- Не хотите ли выбраться из Вены? На пару дней или навсегда? Уверен, что хотите. Здесь намечается большая заварушка. Один из моих друзей настоятельно рекомендовал уехать из города до лучших времён. Слышали про инцидент на границе? Бедные дети…
- Да. Неужели всё настолько серьёзно?
- Более чем серьёзно, многие уже уехали. Гер Фрейд с семьёй, Виттельс и Ранк… Я вот что скажу: если бегут психоаналитики – добра не жди. Пора бы и физикам бежать, - барон заговорщицки подмигнул и прыснул своим неподражаемым смехом повторно.
- Жаль, многие возлагали на правительство Шейпеля большие надежды.
- Это верно, но ждать у моря погоды бессмысленно. Я уже распорядился, что мы отъезжаем немедленно.
- Постойте, а как же мои исследования. Лаборатория… нельзя всё вот так бросить. Рудольф, опасность не так велика, чтобы бросать мои труды здесь на произвол.
- С чего вы решили, что мы их бросим. Напротив, я предлагаю всё продолжить. В одном из моих домов под Грацем. Кроме того, у меня для вас, любезный Абель, есть сюрприз.
- Сюрпризов на сегодня более чем достаточно.
- Ну, не превращайтесь в брюзгливого старика до поры. Выслушайте и решайте сами.
- Слушаю внимательно.
- Как было уже сказано, в Штирии, к северу от Граца у меня есть поместье, от него рукой подать до Леобена. Прелестный городок. Все прочие дома пришлось распродать. Слуги разбежались, но пятеро по-прежнему остаются верны своему долгу. Среди них конюх Антон Шварц.
- Помню, вы водили его к ученикам Фрейда, как диковинку с набором психических отклонений.
- Не будьте таким жестоким, Абель. Антон добрый малый, я забочусь о его здоровье и благополучии.
- И чем же интересен Антон в моих исследованиях?
- Симулякр! Чистейший и незамутнённый! Антон видит то, чего нет.
- Это галлюцинации…
- Виттельс сказал обратное. Картины, описанные Шварцем, необычны. Ибо видит он их только одним, левым глазом. Представляете? – Рудольф торжественно умолк, явно ожидая отдельного приглашения к продолжению.
- И? Чем же буду полезен я?
- Ваша камера Лейтца, научный подход и мои глубокие познания психоанализа помогут узнать - являются ли видения Шварца симулякром или же это новое, неописанное ни кем расстройство ума! Что скажете?
- Абсурд. Нонсенс.
- Значит, решено! Приготовьте всё самое необходимое, а насчёт остального распорядитесь экономке. Я буду ждать внизу. Не задерживайтесь по пустякам, любезный Абель!
Как бы ни казались предложения барона фон Крайценлау спонтанными и дикими, но в одном он угадал. Мой ум испытывал ужасную тоску от происходящего вокруг. Кроме того, деньги таяли на глазах, отъезд в Штирию мог отсрочить банкротство, и, быть может, вытянул бы меня из этой ямы.
Уже через час мы проезжали западные окраины города. Увядающая Вена оставалась позади. Не по-июльски хмурая погода довершала общую картину беспросветной печали. От утреннего солнца не осталось и намёка. Небо заволокло тучами. Ещё мгновение и всполохи молний, сопровождаемые раскатами грома, ознаменуют гибель очередной моей надежды. Так думалось мне, пока экипаж проезжал по опустевшим улицам столицы.
Вопреки ожиданиям поездка отняла добрых четыре дня. Несколько раз приходилось объезжать полицейские кордоны. В Граце нас догнали новости о случившемся восстании. Больше двух сотен погибли, и около тысячи раненных развезли по больницам. Выступление жестоко подавили, ввели комендантский час. Разумеется, сожаление о смерти невинных и отчаявшихся найти правду людей вызывали во мне гнетущие мысли. Однако, вместе с этим я испытал постыдное чувство - облегчение. Отъезд оказался чрезвычайно уместным.
Приезд в Леобен ничем выдающимся отмечен не был. Мы прибыли к особняку Крайценлау на исходе дня. Хозяин дома не поскупился на обильные угощения к ужину. После долгой тряски в экипаже спалось крепко и безмятежно.
Поутру я ощутил небывалый прилив сил. Ещё до полудня в отведённых мне комнатах успел оборудовать фотолабораторию и кабинет. Оставалось достаточно времени для знакомства с тем, чей недуг так увлекал барона.
- Здравствуйте, герр доктор, - Антон не выглядел больным или изнурённым, для своего возраста он казался очень подтянутым и крепким мужчиной.
- Здравствуйте, господин Шварц.
- Что вы, я не господин. Я работаю конюхом у господина Крайценлау, - мужчина смутился и виновато улыбнулся, - Меня Антоном зовут.
- Я не врач, и абсолютно далёк от медицины. Читаю лекции по физике в Университете. Профессор Абель Бриг. Можете обращаться по имени. В чём суть вашей проблемы?
- Ну, пастор говорит, что я грешник и надо прочесть молитву или держать пост. А господин барон сказал, что это болезнь и её лечат в столице. Я – не сумасшедший, вот что я скажу, герр доктор.
- Остановитесь. Рудольф сказал, что вы видите глазами разные вещи, как бы выразиться…
- Да! Левым глазом я вижу поле. А правым вижу смерть.
- Чертовщина какая-то. Потрудитесь говорить ясно, господин Шварц, - раздражение во мне боролось с любопытством.
- Куда уж яснее, герр доктор. Если я закрываю правый глаз, смотрю одним только левым, то ничего не происходит. Лошади пасутся в поле. Всё спокойно. А стоит его закрыть и присмотреться правым, то вижу, как верхом на моих лошадках разъезжает сама смерть.
- Мрачный жнец?
- Нет, это женщина. В том то всё и дело.
- А сейчас вы что-нибудь можете увидеть правым глазом?
- Разумеется. Прекрасно вижу вас, герр доктор, - конюх зажмурил левый глаз и уставился на меня правым, как бы подтверждая достоверность каждого своего слова.
- Вот как. Необычная история. И что же эта женщина делает, если вы смотрите в оба глаза?
- Исчезает. Будто и не было её вовсе. И поле меняется.
- Мы отправимся с вами на то самое поле. И попытаемся разглядеть её вместе.
- Вы что тоже сумасшедший, герр доктор?
- Нет, но у меня есть один хороший аппарат. Он позволяет снимать картины того, что мы видим. Когда будете делать снимки, смотрите в аппарат только правым глазом. Так вы сами убедитесь, что видений не существует, в противном случае оно непременно отразится на фотографии. Понимаете?
- Наверное. А барон знает об этом?
- Да, мы пойдём туда все вместе. И каждый сделает несколько снимков. Таким образом, получатся максимально приближенные друг к другу симулякры. Этакие копии одного и того же момента в реальности.
- Вы – доктор. Вы знаете, что делаете.
- Мы разберёмся в вашей проблеме. Не бойтесь. Я позову герра Крайценлау и мы вместе прогуляемся. Хорошо?
- Д-да, конечно, - Антон недоверчиво посмотрел на фото камеру в моих руках.
Сомневаюсь, что кто-либо из местных видел такую маленькую камеру прежде. Прототип второй модели, я получил от герра Лейтца в подарок, ещё в Германии. Компактный и простой в обслуживании аппарат идеально подходил для моих экспериментов.
Рудольф поспешил присоединиться, как только узнал о моём намерении провести опыт на местности.
По просёлочной дороге неторопливым шагом мы обошли склон живописного холма, за которым раскинулось широкое поле. Злаки наполняли его насыщенным золотистым оттенком. Казалось, что солнце уронило слезинку в безбрежном океане зелёных лугов. И чем ближе мы подходили к нему, тем очевиднее были перемены в характере конюха. Он непрестанно озирался и выглядел крайне возбуждённым.
- Мы уже бывали здесь, знаете ли, - вещал Рудольф, - только без фото камеры. Никто, кроме Антона не смог увидеть ничего странного.
- Ну, значит, мы закрепим результат?
- Верно. Не дрожите так, Шварц! Вы пугаете нас.
- Извините, господа. Иисус-Мария! Она здесь! - конюх зажмурил левый глаз и побледнел.
Его ужас не был поддельным.
- Покажите, где она, Шварц? Ну же? – барон нетерпеливо выхватил из моих рук камеру, щёлкнул затвором и подкрутил плёнку.
Ещё снимок. И ещё.
- Достаточно, герр Крайценлау. Передайте мне аппарат.
Когда дошёл черёд до конюха, пришлось долго объяснять, когда и куда нажимать, чтобы снимок вышел пригодным.
Антон сделал несколько кадров поля, как вдруг перевёл объектив на барона, и снова опустил затвор.
Последующие события трудно поддаются логике. Господин Шварц переменился в лице. Его плечи опустились, а из глаз потекли слёзы. Он сел на землю и стал бить себе по голове кулаками. Припадок вызывал сочувствие. Вероятно, испытание оказалось не таким уж и простым.
Я дошёл до поворота и обернулся на мой бывший дом. Жильцы молча стояли, провожая меня взглядами – ещё долго после этого я ощущал их на себе, чувствовал, как по моей спине время от времени пробегает холодок.
Я шёл уже двадцать минут. По моим подсчётам я уже давно должен был выйти на шоссе, но его всё не было. Через какое-то время я увидел впереди жилые здания, подойдя ближе, я впал в ступор – это были они, те самые пятиэтажки! Но как? Как я мог вернуться обратно?
Собравшись с мыслями, я повернул обратно. Сколько бы я ни шёл, я вновь приходил обратно.
Стемнело, я в очередной раз вернулся обратно. Обессиленный я споткнулся, рухнул на землю и сильно ударился о что-то твёрдое. Я засунул руку в рюкзак и вытащив фонарик, включил его. Пот проступил на лбу, я осветил большое надгробье и прочитал надпись, она гласила: «Добро пожаловать домой». Лёгкое чувство страха, но затем ничего, никаких чувств. Я не мог больше бороться и смирился… Теперь я дома, действительно дома!
Стою около могил, бок о бок с соседями. Ах, вон она! Смотрит из окошка, как я когда-то. Пугается, прячется, но я не виню её. Мне тоже понадобилось время, время понять, что я мёртв, что пути назад уже нет. Наступает утро, пора идти к машине и делать вид, что я живу полной жизнью, но это не так – внутри лишь холод, невыносимый …
В поле где гуляет смерть
Автор Ловчий (Д. Бекин)
Герои - профессор и конюх
Место - поле
Триггер - симулякр
В поле, где гуляет смерть.
Шли вторые сутки без нормального сна, а противоречивые результаты опыта только усиливали огорчение от потраченного впустую времени. Последние полчаса я без всякой цели смотрел в окно, предаваясь унынию и меланхолии.
- Герр Бриг, вы не слышите? Я думала, вы уснули. Извините, если побеспокоила.
Фрау Софи, экономка, следившая за моим нехитрым бытом, приходила строго по указанным часам. Утром она приносила кофе и домашнее печенье, которое, впрочем, мало отличалось от купленного в булочной.
- Доброе утро, Софи.
- Доброе утро, герр Бриг, - экономка поставила поднос с чашечкой ароматного гроссер шварцера и отступила на почтительное расстояние, - Вы дурно выглядите. Следует умыться и сменить рубашку перед приходом гостя.
- Совсем вылетело из головы. Сейчас четверть одиннадцатого. Позволю себе предположить, что барон приедет без опозданий. У меня минут десять в запасе.
- Прикажете накрыть на стол, герр Бриг?
- Нет. Если беседа затянется, то мы прогуляемся до «Грихенбайзль». Плотный обед компенсирует скромный завтрак. Фрау Софи, будьте любезны приготовить костюм для прогулки и распорядитесь насчёт почты. Я жду письма из Лейпцига и Берна.
- Как скажете, господин профессор, - женщина помедлила, было нетрудно различить неуверенность и смятение на её лице.
- Вас что-то беспокоит?
- Да, в городе снова погромы. Говорят, на границе расстреляли детей, и социалисты хотят мстить. Бедные дети.
- Вот как. Стоит на два дня закрыться в лаборатории, и мир летит к чертям. Значит, изменим планы. Никакой почты и прогулки. У нас хватит продуктов для скромного обеда?
- Разумеется, я буду на кухне с вашего позволения.
- Спасибо, Софи. Ступайте.
Когда экономка ушла, я снова погрузился в оцепенение, которое изредка нарушал глотком кофе. Год назад переезд в Вену казался замечательной идеей. Новые знакомства, новые впечатления, новые опыты с камерой Лейтца. Мечталось, что вдали от Берлина можно будет работать без оглядки на молодчиков с дубинками. Только планам не суждено было сбыться. Увы, золотой век австрийской науки уже давно завершился, а я опоздал на десяток лет.
Денег на ещё один переезд уже не хватало. Все средства шли на поддержание элементарного комфорта. Впрочем, это не чинило значимых препятствий моей работе.
Основу же изысканий составлял труд о множественном значении реальности. Ещё в студенчестве я увлёкся теорией измерений. Не скрою, что виною тому была поездка во Францию и знакомство с местными философами самоучками. А надо ли быть семи пядей во лбу, чтобы понимать простую истину: физическая реальность или реальность бытия, в которой нам дано существовать единожды и в настоящий момент – всего лишь одна из многих возможных. Противоположностью ей можно было бы считать фотографическую реальность. Иными словами – фотографический снимок фиксирует один субъективный вариант измерения нашего мира. Можно бесконечно долго углубляться в тонкие философские материи. Однако, мне, как практику и исследователю физического аспекта, стало любопытно доказать абсолютную материальность и осязаемость того, что запечатлевает фотокамера. Идеальный симулякр или дубль объективного мира. Любая фотография – это портал в индивидуальный план реальности.
Монография потерпела фиаско. После первой публикации на эту тему, последовал ряд разгромных статей и даже насмешек. Меня называли «фрейдистом от физики» и советовали поехать в Австрию, где «подобных новаторов привечают и ценят».
А спустя пару месяцев поступило приглашение от барона Крайценлау, попечителя Венского Университета. Если у судьбы есть чувство юмора, то более изощрённой шутки представить было невозможно.
Как бы то ни было, пришлось согласиться. Давление и унизительные отзывы германского научного сообщества только добавляли решимости.
Однако, даже тихая Вена постепенно втягивалась в общий круговорот безумия. На прошлой неделе какая-то банда сторонников аншлюса ворвалась в один из лекториев Университета и вышвырнула в окно профессора, просто потому что он был евреем! К вящему ужасу, ни один из студентов даже не высказался в защиту своего учителя.
Все, у кого есть деньги, стремятся сбежать, прочим остаётся молча наблюдать, как прежний мир осыпается по кирпичику.
Я отвлёкся от мыслей, когда услышал шаги за дверью.
Барон вошёл в кабинет без стука. Его напористый характер едва ли мог ужиться с манерностью высшего общества. Прямолинейный, но нескончаемо искренний Рудольф фон Крайценлау, с первых же дней нашего знакомства потребовал называть себя братом. Возражения не принимались. Я смирился, покуда это не переходило означенной черты терпимости.
- Абель! Вы так загоните себя в могилу, мой любезный брат! – Рудольф широкими шагами приблизился к окну и полностью откинул шторы, - прекращайте эти изнуряющие бдения в своей келье!
- Здравствуйте, господин барон…
- К чёрту! Ни каких баронов, даже «фон Крайценлау» не смейте мне говорить! Парламент уже почти десять лет назад отменил все эти излишества.
- Извините, сказывается усталость - я поморщился от яркого света и внимательно посмотрел на своего благодетеля, - Чем обязан столь срочным визитом?
Рудольф неодобрительно покачал головой, но почти сразу же рассмеялся и уселся в кресло напротив меня.
- Не хотите ли выбраться из Вены? На пару дней или навсегда? Уверен, что хотите. Здесь намечается большая заварушка. Один из моих друзей настоятельно рекомендовал уехать из города до лучших времён. Слышали про инцидент на границе? Бедные дети…
- Да. Неужели всё настолько серьёзно?
- Более чем серьёзно, многие уже уехали. Гер Фрейд с семьёй, Виттельс и Ранк… Я вот что скажу: если бегут психоаналитики – добра не жди. Пора бы и физикам бежать, - барон заговорщицки подмигнул и прыснул своим неподражаемым смехом повторно.
- Жаль, многие возлагали на правительство Шейпеля большие надежды.
- Это верно, но ждать у моря погоды бессмысленно. Я уже распорядился, что мы отъезжаем немедленно.
- Постойте, а как же мои исследования. Лаборатория… нельзя всё вот так бросить. Рудольф, опасность не так велика, чтобы бросать мои труды здесь на произвол.
- С чего вы решили, что мы их бросим. Напротив, я предлагаю всё продолжить. В одном из моих домов под Грацем. Кроме того, у меня для вас, любезный Абель, есть сюрприз.
- Сюрпризов на сегодня более чем достаточно.
- Ну, не превращайтесь в брюзгливого старика до поры. Выслушайте и решайте сами.
- Слушаю внимательно.
- Как было уже сказано, в Штирии, к северу от Граца у меня есть поместье, от него рукой подать до Леобена. Прелестный городок. Все прочие дома пришлось распродать. Слуги разбежались, но пятеро по-прежнему остаются верны своему долгу. Среди них конюх Антон Шварц.
- Помню, вы водили его к ученикам Фрейда, как диковинку с набором психических отклонений.
- Не будьте таким жестоким, Абель. Антон добрый малый, я забочусь о его здоровье и благополучии.
- И чем же интересен Антон в моих исследованиях?
- Симулякр! Чистейший и незамутнённый! Антон видит то, чего нет.
- Это галлюцинации…
- Виттельс сказал обратное. Картины, описанные Шварцем, необычны. Ибо видит он их только одним, левым глазом. Представляете? – Рудольф торжественно умолк, явно ожидая отдельного приглашения к продолжению.
- И? Чем же буду полезен я?
- Ваша камера Лейтца, научный подход и мои глубокие познания психоанализа помогут узнать - являются ли видения Шварца симулякром или же это новое, неописанное ни кем расстройство ума! Что скажете?
- Абсурд. Нонсенс.
- Значит, решено! Приготовьте всё самое необходимое, а насчёт остального распорядитесь экономке. Я буду ждать внизу. Не задерживайтесь по пустякам, любезный Абель!
Как бы ни казались предложения барона фон Крайценлау спонтанными и дикими, но в одном он угадал. Мой ум испытывал ужасную тоску от происходящего вокруг. Кроме того, деньги таяли на глазах, отъезд в Штирию мог отсрочить банкротство, и, быть может, вытянул бы меня из этой ямы.
Уже через час мы проезжали западные окраины города. Увядающая Вена оставалась позади. Не по-июльски хмурая погода довершала общую картину беспросветной печали. От утреннего солнца не осталось и намёка. Небо заволокло тучами. Ещё мгновение и всполохи молний, сопровождаемые раскатами грома, ознаменуют гибель очередной моей надежды. Так думалось мне, пока экипаж проезжал по опустевшим улицам столицы.
Вопреки ожиданиям поездка отняла добрых четыре дня. Несколько раз приходилось объезжать полицейские кордоны. В Граце нас догнали новости о случившемся восстании. Больше двух сотен погибли, и около тысячи раненных развезли по больницам. Выступление жестоко подавили, ввели комендантский час. Разумеется, сожаление о смерти невинных и отчаявшихся найти правду людей вызывали во мне гнетущие мысли. Однако, вместе с этим я испытал постыдное чувство - облегчение. Отъезд оказался чрезвычайно уместным.
Приезд в Леобен ничем выдающимся отмечен не был. Мы прибыли к особняку Крайценлау на исходе дня. Хозяин дома не поскупился на обильные угощения к ужину. После долгой тряски в экипаже спалось крепко и безмятежно.
Поутру я ощутил небывалый прилив сил. Ещё до полудня в отведённых мне комнатах успел оборудовать фотолабораторию и кабинет. Оставалось достаточно времени для знакомства с тем, чей недуг так увлекал барона.
- Здравствуйте, герр доктор, - Антон не выглядел больным или изнурённым, для своего возраста он казался очень подтянутым и крепким мужчиной.
- Здравствуйте, господин Шварц.
- Что вы, я не господин. Я работаю конюхом у господина Крайценлау, - мужчина смутился и виновато улыбнулся, - Меня Антоном зовут.
- Я не врач, и абсолютно далёк от медицины. Читаю лекции по физике в Университете. Профессор Абель Бриг. Можете обращаться по имени. В чём суть вашей проблемы?
- Ну, пастор говорит, что я грешник и надо прочесть молитву или держать пост. А господин барон сказал, что это болезнь и её лечат в столице. Я – не сумасшедший, вот что я скажу, герр доктор.
- Остановитесь. Рудольф сказал, что вы видите глазами разные вещи, как бы выразиться…
- Да! Левым глазом я вижу поле. А правым вижу смерть.
- Чертовщина какая-то. Потрудитесь говорить ясно, господин Шварц, - раздражение во мне боролось с любопытством.
- Куда уж яснее, герр доктор. Если я закрываю правый глаз, смотрю одним только левым, то ничего не происходит. Лошади пасутся в поле. Всё спокойно. А стоит его закрыть и присмотреться правым, то вижу, как верхом на моих лошадках разъезжает сама смерть.
- Мрачный жнец?
- Нет, это женщина. В том то всё и дело.
- А сейчас вы что-нибудь можете увидеть правым глазом?
- Разумеется. Прекрасно вижу вас, герр доктор, - конюх зажмурил левый глаз и уставился на меня правым, как бы подтверждая достоверность каждого своего слова.
- Вот как. Необычная история. И что же эта женщина делает, если вы смотрите в оба глаза?
- Исчезает. Будто и не было её вовсе. И поле меняется.
- Мы отправимся с вами на то самое поле. И попытаемся разглядеть её вместе.
- Вы что тоже сумасшедший, герр доктор?
- Нет, но у меня есть один хороший аппарат. Он позволяет снимать картины того, что мы видим. Когда будете делать снимки, смотрите в аппарат только правым глазом. Так вы сами убедитесь, что видений не существует, в противном случае оно непременно отразится на фотографии. Понимаете?
- Наверное. А барон знает об этом?
- Да, мы пойдём туда все вместе. И каждый сделает несколько снимков. Таким образом, получатся максимально приближенные друг к другу симулякры. Этакие копии одного и того же момента в реальности.
- Вы – доктор. Вы знаете, что делаете.
- Мы разберёмся в вашей проблеме. Не бойтесь. Я позову герра Крайценлау и мы вместе прогуляемся. Хорошо?
- Д-да, конечно, - Антон недоверчиво посмотрел на фото камеру в моих руках.
Сомневаюсь, что кто-либо из местных видел такую маленькую камеру прежде. Прототип второй модели, я получил от герра Лейтца в подарок, ещё в Германии. Компактный и простой в обслуживании аппарат идеально подходил для моих экспериментов.
Рудольф поспешил присоединиться, как только узнал о моём намерении провести опыт на местности.
По просёлочной дороге неторопливым шагом мы обошли склон живописного холма, за которым раскинулось широкое поле. Злаки наполняли его насыщенным золотистым оттенком. Казалось, что солнце уронило слезинку в безбрежном океане зелёных лугов. И чем ближе мы подходили к нему, тем очевиднее были перемены в характере конюха. Он непрестанно озирался и выглядел крайне возбуждённым.
- Мы уже бывали здесь, знаете ли, - вещал Рудольф, - только без фото камеры. Никто, кроме Антона не смог увидеть ничего странного.
- Ну, значит, мы закрепим результат?
- Верно. Не дрожите так, Шварц! Вы пугаете нас.
- Извините, господа. Иисус-Мария! Она здесь! - конюх зажмурил левый глаз и побледнел.
Его ужас не был поддельным.
- Покажите, где она, Шварц? Ну же? – барон нетерпеливо выхватил из моих рук камеру, щёлкнул затвором и подкрутил плёнку.
Ещё снимок. И ещё.
- Достаточно, герр Крайценлау. Передайте мне аппарат.
Когда дошёл черёд до конюха, пришлось долго объяснять, когда и куда нажимать, чтобы снимок вышел пригодным.
Антон сделал несколько кадров поля, как вдруг перевёл объектив на барона, и снова опустил затвор.
Последующие события трудно поддаются логике. Господин Шварц переменился в лице. Его плечи опустились, а из глаз потекли слёзы. Он сел на землю и стал бить себе по голове кулаками. Припадок вызывал сочувствие. Вероятно, испытание оказалось не таким уж и простым.
